Текст книги "Потерянный номер"

Автор книги: Сергей Зонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 43 страниц)

– Прежде всего, как именно ты намерен спрятать это поселение от любопытных гражданских? Скрывать само его существование, или выдать за "обычный" закрытый городок?

– Я думаю, для пиара будет лучше, если мы приоткроем часть правды. Сообщим, что это посёлок для инвалидов Кроноса, жертв неудачного процессинга. Только не нужно объяснять посторонним, в чём именно состояла неудача.

– Лучше?! Ладно, сам факт, что процессинг иногда не получается, не такой уж большой секрет. Хотя привлекать к этому факту внимание всего мира – не лучшая идея. Но допустим, это ты протолкнёшь. Но как ты объяснишь, почему нужно инвалидов собирать и запирать где-то в глуши? Почему нельзя позволить им жить дома, вместе со своими семьями, как обычным зоаноидам?

– А кто сказал, что нельзя? Некоторых, самых лояльных и безобидных, можно оставить. Пусть работают на пропаганду у себя дома. Но основная часть Потерянных – неудачные кандидаты в гиперзоаноиды, у нас семей не бывает. Если же не прошёл процессинг у какого-нибудь вамора, при этом его лояльность или вменяемость под сомнением, а психическое сопротивление высокое – всегда можно сказать, что он нуждается в специальной терапии и наблюдении высококлассных специалистов. Которые есть только в одном месте...

– Хорошо, допустим. Дальше, как быть с полномочиями? По твоему проекту, Управление будет подчиняться мне. Но в одной Японии Потерянных не так много, чтобы стоило ради них огород городить. Их нужно собирать по всему миру. А мои братья, даже дружески настроенные, вряд ли позволят, чтобы по их территории шныряли мои агенты с лицензией на убийство.

– У них будет выбор. Они смогут присылать вам своих Потерянных на поселение. Или создать аналогичные Управления у себя. Могут и вообще ничего не делать, продолжая старую политику, уничтожая неудачные плоды экспериментов или подвергая мучительным опытам. Мы к ним силой лезть не будем. Но тогда их успехи в контроле регионов будут ниже, чем у вас, а это может вызвать недовольство лорда Арханфера.

Молчаливый скептический взгляд.

– Ну смотрите, лорд Пургсталл, – начинаю загибать пальцы. – Во-первых, репутация. Мы своих не бросаем, даже неудачных. Забота об инвалидах – это всегда дополнительные очки общественного мнения. Во-вторых, дисциплина – часть Потерянных Номеров сдаётся добровольно, других отлавливают их собственные товарищи по несчастью. Конечно, поначалу в эту систему нужно вложить ресурсы – усилия нормальных зоаноидов. Но вскоре она станет самоподдерживающейся. При грамотном планировании и хорошей психологической атмосфере вы сможете даже воссоздать и заставить работать проект Потерянных Номеров-Коммандос – добиться успеха там, где потерпел поражение даже лорд Баркас! В-третьих, наука. Сейчас особые способности Потерянных изучают, в буквальном смысле, по давно осмеянному принципу: 'Кто хочет что-нибудь живое изучить, всегда его сперва он убивает, потом его на части разнимает, но связи жизненной, увы, там не открыть'. А представьте, насколько результативнее окажутся опыты, если мы сами будем сотрудничать с учёными – как я с теми, кто меня изучает...

– Пока что ты только замучил их вопросами, – ехидно замечает Пургсталл. – Кстати, где это ты успел прочитать "Фауста" Гёте?

Упс... вот это я лопухнулся! Забыл, что литературное образование большинства гиперов – на уровне булыжника. Фридрих, между прочим, ровесник самого Гёте! И почти соотечественник! Нашёл кому цитировать классику, умник! Теперь срочно сочиняй отмазку, Штирлиц несчастный!

Хорошо ещё, что мы с лордом, как два гайдзина, говорим между собой на английском, а не на японском. Японского перевода этой поэмы я не знаю, а если бы знал – точно бы не выкрутился.

"Убедился, что от этого вашего гуманитарного образования одни неприятности?" – ехидно замечает из глубин сознания Нео. Мы с Мишей пару раз пытались в свободное время заняться его просвещением. Но если в пользе точных наук этого вояку ещё кое-как удалось убедить, то любое искусство он продолжал считать бесполезным балластом.

"Потом поиздеваешься! Нас всех сейчас прибьют, если я ответа нормального не дам!"

Всё ещё хихикая, Нео открывает мне глубины своей памяти. Делаю вид, что задумался, вспоминая, а сам лихорадочно листаю годы его жизни, ища хоть немного пригодное объяснение. О! Кажется вот это подойдёт!

– В 1992 году я работал в охране лаборатории доктора Хеккаринга. Там я стал свидетелем перепалки между Хеккарингом и Баркасом, после которой, оставшись в одиночестве, первый обозвал второго Вагнером. Я подумал, что это имя может иметь важное значение для безопасности лаборатории, и на всякий случай поискал в библиотеке все упоминания. Довольно скоро я понял, что композитор Рихард Вагнер здесь ни при чём. Продолжая поиск, я наткнулся на произведение Гёте, и лишь после этого понял смысл аналогии.

– Вагнер? Кабинетный учёный сухарь, который интересуется лишь наукой ради науки? Антипод Фауста, который жаждет практического знания?

– И вызывает дьявола ради этого. Видимо, доктор Баркас удостоился такого эпитета за осторожность в изысканиях, которая не удовлетворяла нетерпеливого Хеккаринга, жаждущего немедленно воплотить свои знания в новых, сильнейших породах зоаноидов.

– Ха, хорошо что лорд Баркас этого не слышал... Ну и ну... – Пургсталл немного успокаивается. – Если я кому-нибудь из братьев расскажу, что у меня тут гиперы цитируют классику – не поверят ведь! Напугал ты меня, Зекстолл. Я уже почти уверился, что тебя кем-то подменили.

Ха, знал бы ты, как я сам перепугался... Такая перебранка действительно имела место в прошлом Зекстолла. Правда, Вагнера после неё Хеккаринг не поминал. Но если мы его всё-таки поймаем, я всегда смогу внушить ему эту подробность с помощью Мистических Глаз.

– Я теперь не гиперзоаноид, а Потерянный Номер, лорд Пургсталл, – незаметно свожу всё в шутку. – Известно же, что мы все ненормальные. Так что давно пора выделить нам нормальную психушку...

– Ладно. Ты меня в какой-то степени убедил. Полагаю, я могу предоставить тебе некоторую информацию по этому вопросу – хуже не будет. Из моих братьев – лорд Арханфер, Мирабилис, ибн Хайан и де Галенос ничего не сказали по поводу твоего проекта. Баркас, Кабрал Хан и де Крумегниг резко против. Каэрлеон не одобряет эту инициативу, но в принципе готов сотрудничать, если я её запущу на свой страх и риск. Амникулус, Енцуй и Ваферданос – за.

– То есть мнения разделились практически поровну?

– У нас не демократия, Зекстолл. Все Священные Командующие равны, но некоторые равнее других. Голос лорда Баркаса перевешивает любого другого зоалорда, кроме Арханфера и Мирабилиса.

Так, главное не выдать, что Оруэлла я тоже читал. Хватит с меня одного прокола за разговор.

– Вы говорили своим братьям, что за всем этим стою я?

– Я пытался не затрагивать эту тему, но они сами догадались. Ты уже заработал определённую репутацию не только в Японии. Баркас до сих пор вспоминает разговор с тобой после теракта. Кабрал назвал тебя "неблагодарным мальчишкой". Ли Енцуй посоветовал от тебя избавиться.

– Вы же сказали, что он одобрил проект!

– Именно так он и сказал. "Проект осуществи, но автора устрани. Он тебя компрометирует".

Ну Ли, ну даёт, богомол-переросток! Как это чисто по-азиатски... тут не знаешь, радоваться или плакать, когда на тебя так реагируют!

– И как, вы приняли его инициативу? – спрашиваю наполовину в шутку, но внутри всё напрягается.

– Рад бы, да не могу, – и тоже фиг поймёшь, шутит он или всерьёз говорит. – Ты мне ещё слишком нужен – без тебя проект точно не пойдёт.

– Он и со мной не пойдёт – раз доктор Баркас против?

– Он тобой заинтригован. Попробуй его переубедить.

Ну спасибо, лорд Пургсталл, порадовали! Конечно, нет ничего проще, чем переубедить четырёхсотлетнего старика, гениального фанатика, который видит в тебе всего лишь спятивший подопытный образец. Нормальные попаданцы таких десятками к завтраку в шеренгу строят...

– С другой стороны, есть и хорошая новость. Лорд Ваферданос согласился принять твоё гипотетическое поселение в своём регионе.

У меня отвисает челюсть.

– А почему не в Японии, лорд Пургсталл?

– Япония слишком плотно населена при небольшой площади. Здесь негде спрятать посёлок. А в случае массового побега или бунта потери среди мирного населения будут слишком велики. Бескрайние просторы России подходят для этого лучше. Или может, Ваферданос просто меньше заботится о безопасности своих подданных. Трудно понять, о чём он думает...

– Здравствуй, Люси, – профессор постарался улыбнуться ей как можно теплее и ласковее. – Ты меня конечно не знаешь, но я знаю тебя очень давно. Я наблюдал за тобой с тех пор, как ты попала в Институт. И всё это время ждал встречи с тобой.

Видимо, его обаяние не произвело должного впечатления, хотя он репетировал соответствующую сцену много месяцев.

– Не знаю, кто ты такой, – огрызнулась рогатая девушка, – но не называй меня этой дурацкой собачьей кличкой, придуманной в Институте. У меня имя есть. Меня зовут Каэде.

– Ты не понимаешь, Люси. У меня и в мыслях не было тебя оскорблять. Человеческое имя тебя недостойно, недостойно твоей великой миссии. Это имя придумали в приюте, люди, которым не было до тебя никакого дела, люди, которые не понимали, с чем столкнулись. Люси – имя, призванное отразить твою истинную сущность. Тебе уготовано стать матерью нового человечества, смести с лица Земли гнилую породу, что заполонила и загадила её сейчас... Разумеется, если это имя неудачно, ты всегда можешь выбрать другое... это твоё право королевы!

Он сделал несколько шагов назад, потому что дистанция сократилась до опасных пяти метров, и Люси продолжала идти к нему.

– Ты пришёл, чтобы забрать меня в Институт? Я туда больше не собираюсь.

– Нет, нет, Люси. Ни в коем случае. Я не работаю на Институт. И я желаю тебе только добра. Это я организовал твой побег из заточения.

– Я тебе не верю, – невидимый кулак с силой ударил в бронированную стенку фургона. Та слегка промялась, но выдержала. Ю отступил ещё дальше – на проезжую часть. Безопаснее быть сбитым случайной машиной, чем оказаться в радиусе действия векторов.

– У меня есть доказательства, Люси. Впрочем, если не хочешь, ты можешь мне и не верить. Это не важно. Важна только твоя миссия. Пойми, Люси, в этом мире, мире людей, тебе нет места! Они всегда будут тебя презирать и ненавидеть за то, что ты на них непохожа. Единственный способ обрести счастье – это создать новый мир! Наш мир, Люси! Мир диклониусов! Наших детей!

Похоже, он сказал что-то не то, потому что девушка резко ускорила шаг по направлению к нему. Если бы Какузава не следил внимательно за её ногами, он был бы уже мёртв. Но невозможно с достаточной скоростью идти спиной вперёд, когда на тебя наступают. Рано или поздно споткнёшься. Но и поворачиваться к ней спиной было слишком страшно. Да и стыдно – он сюда пришёл не затем, чтобы сразу задать стрекача!

Где же там все эти родственнички! Чего они ждут? Почему не стреляет Шляпник, почему Гюот до сих пор не задействовал своих монстров? А вдруг они и не собираются вмешиваться? Вдруг решили таким образом от него избавиться, чтобы поделить приз между собой?!

Он всё ещё продолжал что-то бормотать – что-то соблазняющее, утешительное, обнадёживающее – но уже видел, что это бесполезно. Люси не собиралась его слушать. Она не признала в нём родную кровь. Она просто стремилась устранить досадный раздражитель.

И когда Ю уже полностью уверился, что вот сейчас ему и настанет конец – волшебной музыкой прозвучал самый желанный звук – звон тетивы.

На первый взгляд трудно придумать более неудачный боеприпас для арбалета, чем шипастый шар весом в два килограмма. У него ничтожная бронебойность. Он даёт огромную отдачу. Он лимитирует боезапас – много таких снарядов с собой не потаскаешь. Наконец, он со страшной силой тормозится атмосферой из-за низкой обтекаемости. Всякий, кто учил в школе физику, сообразит, что чем меньше вес снаряда при том же импульсе – тем больше его скорость, а следовательно и кинетическая энергия. Любой оружейник вам скажет, что огнестрельное оружие тут подходит больше. Но если уж вообще браться за арбалет, то классический болт гораздо эффективнее по всем параметрам!

Так что же, ребята из отдела специальных средств зря ели свой хлеб? Нет, они просто очень хорошо знали, с кем предстоит воевать. Что такое, по сути, вектор? Бескостное щупальце с окончанием в виде кисти. Когда он протягивается к быстро крутящемуся шару, то насаживается на шипы – а затем, естественно, на них наматывается.

Может ли диклониус размотать этот клубок? Да легко! Векторы не чувствуют боли, не кровоточат, невосприимчивы к ядам, а дырки в них затягиваются почти мгновенно – шестилетний ребёнок с этим справится. Одна беда – для этого нужно осознанное усилие. То есть нужно подумать, как и куда потянуть векторы, чтобы распутать их а потом снять с игл. Рефлексы, действующие со скоростью света, с этим справиться не могут, слишком сложная головоломка. Хаотично дёргаясь, векторы только сильнее запутываются.

А времени на осознанное усилие у диклониуса нет. Скорость полёта шара – около тридцати метров в секунду. Векторы его встречают (и начинают наматываться) – максимум метров за 11. То есть даже у Марико будет всего около трети секунды на реакцию, прежде чем клубок запутанных векторов с плотным металлическим ядром ударит в её тело. В случае же Люси это время сокращается до одной пятнадцатой секунды. А сразу после остановки шара срабатывает детонатор, шипы резко удлиняются, пронзают векторы и тело, которое находится за ними. И впрыскивают мощнейший нейротоксин.

Умный диклониус с хорошей реакцией может сознательным усилием дематериализовать векторы или просто отвести их с пути шара. Тогда он избежит запутывания, но шар ударит в него с гораздо большей силой – достаточной, чтобы ломать кости и превращать в кашу внутренности. А шипы не просто пронзят плоть, но и разорвут её в лохмотья своим бешеным вращением. Тоже ничего хорошего.

Разрубить или проткнуть шар на лету тоже невозможно – он изготавливается из прочнейших сплавов, с которыми векторы не справляются.

Сусуми несколько задержался с выстрелом, потому что размышлял, какую часть тела лучше взять на прицел. Это в силпелитов можно лупить не глядя – а королеву нужно взять живой с минимальными повреждениями. О выстреле в голову, понятное дело, речи не идёт. В верхнюю часть спины стрелять тоже нельзя – слишком близко к сердцу. Нижнюю часть спины – можно сломать позвоночник. Конечности – ненадёжно, решительный диклониус может отрезать себе руку или ногу, чтобы избавиться от боли.

Оставались (при стрельбе сзади) только ягодицы и плечи. Но попасть в плечо тяжёлым шаром при такой отдаче довольно сложно. Небольшое отклонение в одну сторону – и получай сломанную шею. В другую – шар скользнёт по плечу, расцарапает его, но не застрянет, пролетит дальше. А ведь векторы ещё и непредсказуемо отклоняют его на несколько градусов.

Так что стрельбе ниже пояса альтернативы не было. Конечно, тут тоже есть определённый риск – можно повредить половые органы, которые и были смыслом всей операции. Но шипы недостаточно длинные, чтобы задеть матку. А от перелома таза или бедренных костей не умирают. Тем более диклониусы.

С такими мыслями Шляпник прицелился в аппетитные ягодицы самой желанной на свете женщины, обтянутые тёмно-серой тканью, и спустил курок. Арбалет ударил в плечо, словно конь лягнул. Первое время было довольно неприятно, но сейчас он уже привык и даже получал от этих толчков некоторое удовольствие. Это было для него сродни сексуальному акту – спустить с цепи тяжёлый сгусток боли. Увидеть и почти ощутить, как он вонзается в тело добычи, разрывая плоть яростным вихрем. Сусуми по-настоящему полюбил это оружие, и почти всегда использовал его перед изнасилованием очередной жертвы – даже если та не могла или не хотела оказать сопротивления. Но бесплодные тела силпелитов и наполовину не возбуждали его так, как королева. Единственная женщина его расы, способная родить ему детей!

Шар вонзился в правую ягодицу и Люси подпрыгнула, словно получив хорошего пинка. Но не упала – только выгнулась слегка всем телом. Он затаил дыхание, глядя как шипы рвут ткань юбки и кожу под ней, превращая то и другое в лохмотья. С точностью до сотой доли секунды он знал, когда сработают внутренние механизмы снаряда и жидкий огонь покатится по венам жертвы.

Люси попыталась сделать шаг вперёд... Не удержалась на ногах... Споткнулась... Упала на одно колено, опираясь руками... Но не остановилась, продолжала ползти дальше...

– Ню! – какой-то мальчишка кинулся к ней со стороны дома. Сусуми отшвырнул его ударом сапога.

– Не смей тянуть к ней свои грязные лапы, ты, ничтожество!

Не сводя глаз с Люси, он перезарядил арбалет и потянулся к поясу, где висел пистолет с глушителем. Вообще-то зачисткой свидетелей полагалось бы заняться Гюоту и его головорезам. Но им настоящей веры не было, так что лучше уж обо всём позаботиться самостоятельно. Боевые навыки у мелкого явно отсутствуют, на зоаноида непохож... проблем быть не должно. Правда, есть небольшая вероятность, что он может оказаться гайвером – но гайвера, не успевшего призвать доспех, пуля в башку уложит так же надёжно, как и любого другого.

Негромко хлопнул выстрел... и пуля, взвизгнув, отрикошетила в небо от возникшего в воздухе перламутрового препятствия, похожего на огромную ракушку.

– А вот это уже лишнее. Мне совершенно наплевать, что ты будешь делать с этой рогоноской, – звонкий детский голос совершенно не соответствовал серьёзным и злым словам и интонациям. – Я вообще-то сама хотела её прикончить, но если она тебе так нужна – забирай. Но если ты, подонок в шляпе, ещё хоть пальцем тронешь Коту – то, что от тебя останется, будут собирать по следующим пяти кварталам. И даже эксперты Кроноса не смогут определить, кому это принадлежало. Ты меня понял?

– Да кто ты вообще такая? – Сусуми ошеломлённо уставился на черноволосую девочку лет десяти в блестящем платье, расшитом жемчугом. Это явление из ниоткуда выглядело настолько абсурдно, что даже в не совсем здоровой голове Шляпника с трудом укладывалось.

– Я девочка-волшебница Канаэ Магика! И если ты, урод, думаешь, что это смешно, то я могу запихать твой арбалет тебе в глотку и заставить прожевать, чтобы научить уважению к незнакомым девочкам.

– Ка... Канаэ?! – мелкий уставился на девчонку с таким видом, будто ему явилось божество.

– Да, братик, это я. Я не хотела тебе показываться, но пришлось. Подожди минутку, сейчас я разберусь с этими тремя диклониусами и мы сможем поговорить нормально.

– На твоём месте я бы к этой девочке прислушался, – Гюот вышел из машины, облокотился спиной о капот, скрестив руки на груди. – Не знаю, кто такая эта малявка на самом деле и на кого работает – но она фонит на уровне сильнейших гиперзоаноидов. "Ракушка", которая отбила твою пулю, сравнима по мощности с барьером зоалорда. Лично я с ней драться без крайней необходимости не рискну. А уж такую мелочь, как вы двое, она вообще не заметит. Хватай свою "королеву", пока разрешают, и тащи в машину. Ваше дело в этой операции закончено.

– А ваше, дядя? – осмелился подать голос Ю, о котором вообще все забыли.

– А у меня ещё дела тут есть. Гайвера тут очевидно нет – но нарисовалось кое-что не менее интересное.

– Но... мы же не можем оставлять свидетелей...

– Идиот! Это ВЫ для них сейчас опасные свидетели! Вы видели то, с чем ни разу не сталкивался даже Кронос – и вам дают уйти живыми!

Рык экс-зоалорда был настолько внушительным, что подавил на время даже безумие Шляпника. Бережно подхватив слабо стонущую Люси, убийца потащил её в машину. Ю дважды упрашивать не пришлось – он и вовсе был счастлив, что авантюра заканчивается так успешно – с главным призом и нулевыми потерями.

– А среди вас есть вменяемые люди, – ехидно заметила девочка. – Никогда бы не подумала. Вот только я не настроена с тобой разговоры разговаривать, дядя. Так что ехал бы ты со всей своей компанией куда подальше. У вас свои семейные дела, у нас свои.

– Ты бы не хамила старшим, девочка, – ласково посоветовал Ричард. – Дурной силы у тебя конечно много... но понимаешь, у взрослых помимо силы есть ещё и опыт. И вот этот опыт сейчас подсказывает мне, что ты точно так же не хочешь драться, как и я. Не знаю, какие у тебя причины на это, могу только догадываться... но иначе ты бы уже напала. Ты специально грубишь и угрожаешь, чтобы никто не догадался о твоей слабости. А это не лучший выход. Забавно, твоё поведение больше характерно для подростка, а не маленького ребёнка, каким ты выглядишь. Сколько же тебе лет на самом деле? Конечно, сейчас я могу уйти... но ты же понимаешь, что я не уйду далеко?

Девочка раздражённо тряхнула короткими волосами и судя по всему, уже собиралась высказать доморощенному психологу всё, что думала о нём. Но в этот момент, подняв голову от сиденья, вдруг заговорила Люси.

– Канаэ... – её голос прерывался от боли. – Канаэ... загляни... в фургон.

– Чегоооо?! Да ты вообще молчи, рогоноска! Ты ещё указывать мне будешь! Да ты знаешь, сколько лет я мечтала стереть тебя в порошок?!

– Ты... можешь убить меня... потом... это твоё право... но сейчас... Загляни в машину!

Первым, что увидела Канаэ, сунув носик внутрь фургона, были горящие глаза и дружелюбная шипастая физиономия гиперзоаноида породы Зенкреб.

– А ну брысь отсюда, малявка, – прорычал монстр. – Может, Гюот-сама с тобой и нянчится, но я – не буду. Мне приказали защищать эту машину и её содержимое, и то, что ты слабая, меня не остановит. Раздавлю и не замечу.

– Ой-ой, напугал, – фыркнула Канаэ, глядя снизу вверх в лишённые зрачков жёлтые буркала оппонента. – Защитил уже один такой, в Торонто. Или тебе не рассказывали, как твой предшественник кончил? Да я таких, как ты, десятками на завтрак ем. Гиперзоаноид недоделанный.

– Чего?! Недоделанный?! Ты меня Потерянным Номером обозвала? Ну всё, человечишка, держись!

Магнитная жидкость в рогах начала пульсировать. Он уже приготовился выдать микроволновый импульс на минимальной мощности – не убить, но обжечь, причинить боль, вынудить бежать и кричать. Но мысленный импульс от Гюота, эквивалентный крепкому подзатыльнику, остановил его.

– Думай, что творишь, идиот! Детектор пожечь хочешь? Тут нежная электроника, между прочим!

– Ну я же осторожно, Гюот-сама, – заныл Зенкреб. – Я бы узким лучом бил, я умею! Ничего бы не задел, кроме цели!

– Узким лучом он... а отражения от металлического корпуса машины ты учёл, умник?

Гюот мрачно вздохнул. И почему после ухода из Кроноса приходится работать со сплошными идиотами? Что в Семье, что с этими... Конечно, все дураки умрут, но до этого они могут так попортить портить жизнь и настроение...

Что-то невнятно ворча, Зенкреб полез наружу. То ли он освобождал дорогу Канаэ, то ли хотел разобраться с ней на открытом пространстве, чтобы не калечить фургон и хрупкое оборудование внутри – он и сам не мог сказать. Но девочку-волшебницу его переживания не волновали.

Зенкреб потрясённо замер, когда его напарник, весьма массивный и отнюдь не слабый физически зоаноид породы Гриммель, вылетел из машины кувырком, точно выброшенный за шкирку котёнок. Пролетев метров десять, он плюхнулся на траву, да так и остался лежать. Он не был контужен или ранен – просто пытался осмыслить, что сейчас произошло. С ним не воевали – его мимоходом отбросили в сторону, чтобы не загораживал путь. Конечно, многие зоаноиды силовых пород, не говоря уж о гиперах, могли проделать нечто подобное. Но маленькая ручка десятилетней девочки?!

А вот Шляпник среагировал вполне однозначно. Он слишком хорошо знал, что это такое, когда к тебе приближается маленькая беззащитная девочка, а вокруг начинают летать тяжёлые предметы. Поняв, что остался с Канаэ и Люси наедине (Ю не в счёт), Сусуми не колеблясь нажал на спуск арбалета.

Бешено вертящийся тяжёлый шар, рикошетируя в тесном кузове, мог произвести не меньше разрушений, чем микроволновое излучение. Но Сусуми на это сейчас было наплевать. Детекторов можно ещё наделать, а своя жизнь – она одна... Пули это маленькое чудовище не берут, проверял уже, но противодиклониусный снаряд потяжелее будет...

– Дзынь! – ещё одна ракушка сверкнула в ладони Канаэ, осветив внутренности фургона перламутровым сиянием. Эта была поменьше первой – размером примерно с голову девочки, и обращена вогнутой стороной к противнику. Шар замер в ней, подобно жемчужине – словно мгновенно потерял всю свою инерцию и момент вращения.

– Ну всё, рогатый, ты мне надоел! Тебя разве не учили в детстве, что девочек обижать нельзя?!

Канаэ и так очень не нравился этот тип в тёмных очках и шляпе. Во-первых, он был диклониусом – а диклониусов юная волшебница не любила всех оптом, хотя конечно Люси в этом списке шла на почётном первом месте, с большим отрывом от всех своих сородичей. Во-вторых, он посмел ударить братика и пытался его убить! Но теперь он уже второй раз подряд вынудил её потратить драгоценную энергию Самоцвета души!

Движение было совсем лёгким – словно девочка кидала снежок. Но от этого лёгкого взмаха шар понёсся вперёд, словно пушечное ядро. Разломав на своём пути арбалет и расцарапав руки, которые его держали, снаряд вонзил отравленные шипы прямо в живот Шляпнику.

– Аааарргх! – от крика боли зазвенела обшивка фургона, Ю изо всех сил забился в самый тёмный угол, а Люси на кресле усмехнулась сквозь боль – очкастому гадёнышу пришлось изведать то, что он готовил другим. Впервые в жизни королева смутно осознала понятие справедливости. В её жизни раньше не было места такому – она прекрасно знала пряный вкус мести и ледяную горечь немотивированного насилия, смутно ощущала вишнёвый аромат милосердия – но вот правосудие, наказание злодеев и защита невиновных – всегда казалось ей какой-то совершенно нелепой химерой. Возможно, потому, что в справедливом мире не оставалось места для самой Люси. Но эта девочка, непостижимым образом вынырнувшая из мёртвых, очень убедительно доносила свои концепции до окружающих.

– Ну... что ты там хотела, чтобы я увидела? – злобно поинтересовалась Канаэ, выдирая второй шар из ягодицы диклониуса и выбрасывая его прочь. Шипы с нейротоксином вонзились в руку, но девочка-волшебница лишь раздражённо поморщилась – словно схватилась за обычного колючего ёжика, а не за одно из самых изощрённых орудий пытки, созданных человечеством.

– Вот... Это... – Люси дрожащей рукой указала на "детектор".

Даже после удаления шара боль оставалась чудовищно сильной – человека она бы терзала ещё пару суток, потому что яд был уже впрыснут, да и раны никуда не делись. Конечно, организм диклониуса покрепче будет – он уже начал потихоньку латать повреждения и очищаться от токсинов. Но чтобы вернулась возможность пользоваться векторами, требовалось ещё не меньше десяти минут.

Но боль, которую испытывала королева, была просто пустяковой царапиной в сравнении с океаном огня, затопившим сознание Номера Двадцать Восемь.

– Что... что это?! – девочка ошеломлённо уставилась на полупрозрачный цилиндр, в котором плавал живой обрубок с наполненными болью глазами. Обрубок, так похожий на неё, в ту жуткую ночь семь лет назад, в поезде.

– Это ты сделала, гадина?! – она схватила Люси за шкирку и встряхнула. Диклониус оставалась абсолютно спокойной.

– Нет. Это сделал он, – Каэде указала на корчащегося в углу Шляпника, который от боли уже не мог даже стонать.

– Вы, диклониусы, все одинаковы... Даже друг друга не жалеете! Что же вы за проклятая порода!

– Они не диклониусы, – устало сказала розоволосая. – Впрочем... неважно... ты увидела то, что я хотела. Теперь можешь меня убить...

Канаэ отпустила её, и девушка рухнула на пол, как тряпичная кукла.

– Сама сдохнешь, – зло проворчала Канаэ. – Эй, дядя... как там тебя... Гюот? Обещай, что проследишь, чтобы она не смылась снова, и не начала рубить людей направо-налево. И я вам её отдам. Может даже поговорю с тобой немного.

Конечно, девочка-волшебница хотела отомстить, за себя, братика и отца... но не так. Кроме того, ей ещё что-то не давало покоя... возможно, умоляющий взгляд девушки-диклониуса в цилиндре...

– Что это за штука? – она ткнула пальчиком в цилиндр. – Зачем вы запихнули туда эту бедняжку? Да ещё так изуродовали...

Прежде, чем Ю успел выдохнуть "Не надо!", Гюот коротко и ясно разъяснил, что за устройство – детектор диклониусов – и как он работает.

– То есть... вы хотите сказать... что она всё время... даже сейчас...

– Да. Каждую секунду она испытывает невыносимые страдания. Если хочешь ей помочь – убей её.

– Да я вас всех убью, гадёныши! Это... это уже слишком... нельзя же так... нельзя...

Грозная воительница расплакалась, как ребёнок, от осознания собственной беспомощности. Она могла без труда прикончить всех рогатых, даже гиперзоаноид не представлял для неё никакой опасности. Начинающая девочка-волшебница сражалась бы с ним примерно на равных, но Канаэ, с её семилетним опытом битв, могла бы уничтожить средний филиал Кроноса, не получив ни царапины. К сожалению, тот же опыт, который делал её почти непобедимой, связывал ей руки. Слишком долго она училась рассчитывать и соизмерять силы. Убийство зоаноидов и диклониусов, каким бы морально приятным оно не было, не принесёт ей ни одного куба тёмной энергии – а значит, приблизит к окончательному исчезновению, необратимо загрязнив Самоцвет души. Она и так подошла вплотную к своей границе. Семь лет – невероятно долгий срок для волшебниц, большинство не протягивает и трёх. И Гюот, похоже, это понял – конечно, он не мог знать, как работает система Пуэлла Маги, но почувствовал, что в серьёзный бой ей сейчас вступать никак нельзя. Потому и издевался так уверенно и безнаказанно.

"Но я же не могу её просто так оставить..."

– Кьюбей! Предложи ей контракт!

Она изо всех сил старалась не встречаться глазами с Двадцать Восьмой. Жизнь девочки-волшебницы, конечно, далеко не сахар. Но по сравнению с жизнью этой несчастной, даже такое существование станет настоящим спасением.

– Я бы с удовольствием, – откликнулся привычный нежный голосок. – Но к сожалению, это невозможно. Система преобразования девочек-волшебниц, которой я располагаю, рассчитана только на несовершеннолетних представительниц вида хомо сапиенс. А она – не человек.

– Шиматта! – детский кулачок в ярости пробил стенку фургона. – Я... Я же...

Так паршиво она себя чувствовала только один раз в жизни – семь лет назад, в том кошмарном поезде. Сказали бы ей ещё полчаса назад, что она будет испытывать подобные чувства из-за какого-то диклониуса – Канаэ бы рассмеялась глупцу в лицо.