Текст книги "Потерянный номер"

Автор книги: Сергей Зонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц)

Аптом доверительно склонился к дрожащему доктору:

– Это подобные вам превратили меня в урода и изгоя. Вы все одинаковы, ублюдки в белых халатах – есть у вас зоакристалл, или нет. Вы играете с основами самой жизни, понятия не имея, что получится в очередной раз. Вас интересует только процесс, на результат вам наплевать. Ну так я заставлю вас хорошенько подумать над этим... напоследок.

– Но... но вы не получите мой интеллект таким способом! Только знания, и то неполные!

– Верно. Потому я и даю вам шанс доказать, что ваш хвалёный ум чего-то там стоит. Три месяца, доктор. И ни дня больше.

Он вышел, оставив дрожащего Хеккаринга на полу, вполне довольный собой. Он не сомневался, что с этого момента докторишка будет работать изо всех сил, чтобы обеспечить в меру своих возможностей Аптома и только Аптома. Всё остальное отступит для него на второй план.

Какое-то время это действовало. Но теперь старый сморчок снова осмелился его игнорировать! Что ж, настала пора показать ему и "Молнии Зевса", к чему приводит такое поведение.

Двое охранников попытались преградить ему путь, один даже начал говорить что-то вроде "Профессор за..." Аптом презрительно щёлкнул обоих по лбу, добавив небольшую электрическую искру – оба рухнули на пол с открытыми глазами. Кажется, живы. Впрочем, если и откинули копыта – или ещё откинут – никто о них переживать не будет, включая собственное руководство. Пушечного мяса у "Молнии" предостаточно – почти столько же, сколько у Кроноса, только одни промывают мозги телепатией, а другие – красивыми словами о свободе и справедливости.

Лазерный луч аккуратно вырезает дверь по периметру. А вот и сам мелкий сгорбленный уродец, за которым он пришёл... За пистолет схватился, смешной человек... Кто-то ещё считает его хотя бы умным, не говоря уж о гениальности? Аптом даже не стал принимать боевую форму – ему стало интересно, что устаревшее оружие может сделать Совершенному Боевому Существу.

Первые два выстрела ушли "в молоко", что в принципе неудивительно – стрелять Хеккаринг никогда не учился, а сейчас у него вдобавок от страха ужасно дрожали руки. Зато третью пулю старикашка умудрился уложить Аптому прямо в лоб. Калибр у докторского пистолетика был довольно скромный, так что затылочную кость пуля уже не пробила – зато мозги превратились в кашу. Ненадолго, разумеется – через пять секунд он уже был как новенький.

– А теперь моя очередь... – хищно улыбнулся Аптом, вставая с пола и выплёвывая пулю. И с изумлением обнаружил перед собой не Хеккаринга, а зоаноида незнакомой породы, с выступающими жгутами мускулов по всему телу. Существо было облачёно в полуразорванный лабораторный халат – видимо, только что трансформировалось.

– А ты ещё кто такой? Впрочем... можешь не отвечать. Сейчас я переварю тебя и сам всё узнаю.

Он резко выбросил вперёд руку, целясь в лодыжку незнакомца, чтобы начать ассимиляцию. Но тот с удивительным проворством отскочил, не давая себя коснуться. Интересное дело... Не Танкрус, конечно... но быстр, весьма быстр. А что он скажет насчёт парочки биоракет...

Только выстрелить Аптом не успел. Зоаноид прыжком взлетел на ближайший шкаф, и оттуда выдохнул на него снежный вихрь. Он что, действительно думает, что может причинить серьёзный вред этой струйкой жидкого азота, или гелия, или что у него там?!

Оказалось, не только думает. Аптом даже не успел почувствовать холода. Просто в один миг потемнело перед глазами. Он уже не увидел, как превращённое в ледяную статую тело покрывается изморозью, как осторожно выглядывает из-за шкафа Альфредо...

– Брррр... собачий холод... придётся суставы подлечить потом, да и на простуду провериться... Страшная штука этот твой биофриз...

– Простите, Хеккаринг-сенсей. Мне нужно научиться лучше фокусировать поток, чтобы не задевать сторонних предметов.

– И людей, не забывай об этом. Но оружие действительно потрясающее... Ладно, подай мне шубу и тащи этого нахала в лабораторию. Нам сегодня предстоит много работы. Да смотри, не забудь на него дыхнуть снова, если начнёт оттаивать.

Оттаивать было чудовищно больно. Сначала вернулась чувствительность кожи, словно погружённой в кипяток... Потом оттаял биопроцессор, управляющий телом, и тут же начал принимать множество сообщений о криогенных повреждениях тканей и органов. Аптом инстинктивно попытался регенерировать оттаявшую плоть, заменить омертвевшие части здоровыми. В обычных условиях ему на это понадобилось бы меньше секунды... но тело почему-то отказывалось подчиняться.

Резанул по глазам свет. На самом деле глазные яблоки оттаяли практически одновременно с клетками кожи – но чтобы вернулось зрение, потребовалось дождаться восстановления всей нервной цепи – от сетчатки до зрительных центров мозга. Смотреть, впрочем, было практически не на что. Смутные тени за стеклом. Привычное зеленоватое мерцание бака для процессинга – места, где Аптом был дважды, и куда не собирался возвращаться больше никогда. Для него это было так же нелепо и постыдно, как для взрослого человека – быть замотанным в пелёнки. Он сам стал ходячей установкой для процессинга, взял свою дальнейшую эволюцию в собственные руки.

"Но почему я не могу двигаться? Заморозка уже сошла... я вижу и слышу... но моя плоть не подчиняется мне..."

Маленькая фигура за стеклом – видимо проклятый Хеккаринг. А большая рядом с ним – тот самый зоаноид незнакомой породы... Доктор покровительственно кладёт мутанту руку на плечо...

– Познакомься – мой новый ассистент, Потерянный Номер Биофризер, он же в прошлом – талантливый учёный Кроноса Тосиаки Хаями. К сожалению, недостаточно талантливый, чтобы управиться с противомятежным вирусом без побочных эффектов. Он сам разработал модель, в которую превратился... правда, как обычного гиперзоаноида. В Потерянного Номера он превращал себя практически наугад... этим явлением почти невозможно управлять. То есть, можно оборвать процессинг, не доводя его до конца... но в результате может почти с равной вероятностью получиться Потерянный Номер, недоделанный зоаноид, или просто труп.

– Исключая ситуацию, когда процессинг ведёте вы, Хеккаринг-сенсей... Вы подарили жизнь и свободу всей нашей группе, – Хаями почтительно поклонился, хотя в исполнении двухметрового существа, похожего на демона, это выглядело довольно комично. – Вряд ли даже зоалорды знают о феномене Потерянных Номеров больше, чем вы.

– Не сказать, чтобы эта тема была моей любимой, – немного смущённо проворчал он, – но раз уж на неё большой спрос, приходится заниматься... Особенно с такими Номерами как ты, Аптом... Знаешь, в чём твоя слабость? Общая слабость всех Потерянных Номеров? Вы сами толком не понимаете, каким образом делаете то или это. Вы можете активировать способность, но у вас нет генетической "справки" о тех принципах, на которых она базируется. Ведь ваши создатели ничего подобного не предусматривали – а значит, не могли вас научить этим пользоваться. Вам приходилось всё изучать методом проб и ошибок. Похищая способности других зоаноидов, ты похищал и знания о принципах их работы. Но твои собственные, врождённые силы – для тебя непонятны. Ты был слишком нелюбопытен и туп, чтобы разобраться в них самостоятельно, как это сделал Хаями. Поэтому мне придётся немного помочь тебе. Одна из вещей, в которых я превзошёл даже Баркаса, не говоря уж об этом тупице Кабрале – это как раз реверс-инжиниринг. Знаешь, приносят мне очередного уродца, спроектированного и выращенного каким-нибудь криворуким недоучкой из филиала в Гондурасе и говорят – "доктор Хеккаринг, этот мутант через три дня подохнет, но его способности могут оказаться полезными для дела Кроноса – будьте любезны разобраться, что они там наворотили, и как это перенести в нормальную, жизнеспособную породу, пригодную к серийному производству". Базовый генетический код конечно писали какие-нибудь индусы, исходники утеряны из-за очередной революции, разработчик погиб – а Альфредо как всегда выручай. И знаешь, я справлялся. Ты правильно сделал, что не позволил мне себя изучать. Но допустил ошибку, когда попытался запугать меня. Даже Баркас никогда так не делал. Понимаешь ли, содержимое моего старого черепа мне ещё довольно дорого. И когда оно подвергается опасности грубого насилия со стороны всякой подобной тебе необразованной скотины, эти серые клеточки начинают работать с необыкновенным усердием. К тому же я давненько не получал нейтрализатор противомятежного вируса – а эта дрянь, как тебе должно быть известно, значительно усиливает интеллект заражённых перед тем, как их убить. Кстати, ты знаешь, что я мог бы давно от него избавиться? Для интеллекта моего уровня это не представляло никакого труда. Я мог бы просто вычистить его из своих клеток, или пройти процессинг в Потерянного Номера – возможно, даже более совершенного, чем ты, Аптом. Но мне не нужна физическая сила. Я предпочитаю силу разума – и поэтому помог избавиться от этой пакости другим.

Пальцы Альфредо с удивительным для его возраста проворством пробежались по пульту. Аптома ощутил резкий приступ боли, хотя никак не мог понять, где именно. Кажется, в районе шеи? Нет, шея цела...

– Впрочем, мы отвлеклись. Я хотел рассказать тебе, почему вся твоя регенерация сейчас бесполезна, так же как множественные метаморфозы. Видишь ли, мой переменчивый друг, принято считать, что в твоём теле нет ничего постоянного, нет никаких жизненно важных центров или незаменимых органов. Что ты – всего лишь многоликий комок аморфной протоплазмы, который может быть всем, но сам – ничто. Что убить тебя можно, только если сжечь до последней клетки. Жаль, конечно, тебя разочаровывать – но это всё полнейшая чушь. Люди, которые придумали эту теорию, ни черта не понимали даже в основах физиологии. Мозг, Аптом! Твоя личность, твоя память – всё это закодировано в структуре синаптических связей твоего мозга! Мозг должен оставаться неизменным, потому что если ты его перестроишь, то уничтожишь тем самым своё "я", свою индивидуальность! Существо с другой картиной мозговых связей уже не будет тобой...

– Что за чушь ты несёшь, старик?!

Аптом настолько разозлился, что даже не сразу осознал, что может говорить. При этом лёгкие и голосовые связки ему по-прежнему не подчинялись. Голос раздавался из динамика на пульте у доктора. Хеккаринг презрительно усмехнулся.

– Чушь или нет, а я только что успешно подключился к твоему речевому центру. В том самом мозгу, который по твоему утверждению не имеет никакого значения.

– Идиот! Ты же сам только что прострелил мне голову! И что, надолго это меня задержало? Мой мозг такой же орган, как и все остальные! Я выращиваю его, убираю, изменяю когда пожелаю!

– Моя пуля уничтожила всего лишь копию, Аптом. Уничтожение копии действительно не представляет для тебя никакой опасности – потому что ты тут же делаешь новую. Твоя базовая способность, твоя сила Потерянного Номера – мгновенное копирование биологических структур. Сначала ты использовал её только "на себя" – для того, чтобы копировать в своё тело чужие органы. После репроцессинга ты смог использовать эту способность в обратном направлении, "от себя" – научился копировать свои органы в других зоаноидов – в том числе свой мозг, превращая их, таким образом, в собственных клонов. Пользуясь этой способностью направо-налево, ты вообразил, что стал бессмертным и неуязвимым. Но видишь ли, Аптом. Где-то должен быть оригинал. Твой НАСТОЯЩИЙ мозг.

– И... и где же по-твоему он находится? – голос в динамике оставался почти спокойным, синтезатор плохо передавал интонацию. Хотя если бы Аптом контролировал свои лёгкие, он бы сейчас задыхался от ярости... и от болезненного осознания, что старый учёный оказался прав.

– Там же, где и у всех зоаноидов, когда они переходят в боевую форму. В твоём биокармане, разумеется. Самое безопасное хранилище, которое всегда с тобой. Никакое оружие не способно поразить цель в параллельном пространстве. Но я могу. Я, если ты помнишь, биоинженер. Моя работа заключается в том, чтобы брать подобных тебе юных болванов, вскрывать их биокарманы, засовывать туда боевые тела и приживлять к вашим человеческим телам. И разумеется, у меня есть для этого необходимые инструменты – межпространственные скальпели и манипуляторы. Конечно, не такие качественные, как у меня были в Аризоне – прошлое поколение, хлам по большому счёту. Но и они могут сделать очень многое в руках специалиста. Вся сложность была в том, чтобы засунуть тебя в бак для процессинга – больно уж ты активно дёргаешься. Но в этом мне любезно помогли Хаями и твоя самоуверенность. Жаль, что я не могу развернуть монитор – очень красивая картина, как в твои мозги уходят провода. Один из них сейчас блокирует твои двигательные центры. Нам с Хаями пришлось изрядно повозиться, чтобы их найти, Аптом. Они у тебя устроены совсем не так, как у человека. И не так, как у известных мне зоаноидов – они ведь должны управлять изменением анатомии в реальном времени... Ну Баркас и намутил, скажу я тебе...

– Ты слишком много болтаешь, старик, – проворчал Потерянный Номер. – Мы, зоаноиды, любим поболтать перед боем, или даже во время... но ты превзошёл всех. Интересно, с Баркасом ты был так же разговорчив?

– Ах да, извини... Ну, тут тебе не поле боя... в лаборатории болтливость развивается со страшной силой... Да и надо же как-то скрасить тебе последние минуты...

– Последние?!

– Ну да. Ты думаешь, я бы так болтал, если бы у тебя был малейший шанс отсюда выйти? Зачем мне нужен такой образованный враг? Второй раз в ловушку с заморозкой ты уже не попадёшься...

Аптом не боялся смерти. С самого детства он знал, что погибнет в бою – другой судьбы у гиперзоаноида быть не может. Но он ожидал, что его убийцей станет зоалорд, в крайнем случае специализированный охотник, наподобие Нео-Зекстолла. Отдать свою жизнь какому-то докторишке?! Что может быть позорнее!

– Я вернусь! И ты будешь умирать у меня медленно и мучительно!

– Конечно вернёшься. Как биологический объект ты, собственно, и не денешься никуда. Ты ещё всех нас переживёшь. Но вот как личность, как существо по имени Аптом – ты перестанешь существовать. Так что прощай.

Палец доктора шевельнулся на пульте и шесть тонких лазерных лучей аккуратно разрезали мозг Аптома на отделы, законсервировав их для дальнейшего изучения. Снова наступила темнота. И на этот раз – уже навсегда.

– А теперь объясни мне, что это всё значит, Зекстолл. Зачем тебе понадобилась эта девчонка? Ты что, решил обзавестись приёмной дочерью?

Нет, мой шеф ещё не безнадёжен. Даже шутить умеет. Или это он серьёзно? По морде не поймёшь... Ага, Майю от одного отчима-извращенца оправиться не успела, ей только второго для полного счастья не хватало. Конечно, позаботиться о ребёнке кому-то надо, но вряд ли для этого подойдёт анимешник, который знает хентай, лоликон, эччи, панцушот и ещё много других страшных слов! Да к тому же делит тело с вампиром-маньяком и отмороженным боевиком-мутантом...

– Очень смешно, лорд Пургсталл – удочерять ребёнка на полгода... А если серьёзно... похоже что после репроцессинга у меня резко обострилась интуиция. А за время кандидатской подготовки я приучился ей доверять. У меня есть острое чувство, что во-первых, этой девочке очень нужна помощь – а во-вторых, она может каким-то образом оказаться крайне важна для Кроноса...

– Хммм... ну по крайней мере, насчёт первого ты не ошибся. Она сбежала из дома... и похоже, не без причины. Эта история очень дурно пахнет.

– Только не нужно её сейчас трогать, лорд Пургсталл. Это повредит как самому ребёнку, так и нашим интересам. Просто позвольте разведке продолжать наблюдение и присмотр. Поместить её в детский дом или подобрать приёмных родителей мы всегда успеем. Поскольку об Аптоме пока ничего не слышно, и работы для меня нет, я могу курировать этот вопрос, чтобы вы не тратили времени. Считайте это моим хобби. Даже если интуиция меня подведёт, и ничего ценного в ней не окажется – Кронос ничего не теряет.

– У меня острое ощущение, Зекстолл, что ты ведёшь какую-то свою игру. Баркас тебе не доверяет, и я кажется понимаю, почему. Если бы ты просто взбунтовался, это было бы ожидаемо – половина Потерянных Номеров выступает против нас. Но ты пока не совершил ни одного поступка напрямую во вред Кроносу. Вместо этого – множество странных решений, на первый взгляд не представляющих опасности, но необъяснимых ни логикой, ни твоим психопрофилем.

– Простите, лорд Пургсталл, вы сказали "половина"? – нет, я конечно знал, что Потерянные Номера, случается, выходят из-под контроля, но чтобы так часто! Если вероятность дезертирства или предательства составляет пятьдесят процентов – неудивительно, что в Кроносе к ним так относятся! Это не расизм, это вполне естественная осторожность.

– Да. Как ты понимаешь, афишировать эти данные не следует. Половина – это ещё в лучшие годы. Тут, в японском филиале, показатели несколько лучше, чем в среднем по Кроносу – "всего лишь" около трети предателей. Кто-то осознанно принимает решение о мятеже, кто-то просто сходит с ума из-за ошибок процессинга нервной или гуморальной системы...

– А кто-то не выдерживает атмосферы ненависти и презрения, которая их окружает из-за неудачи, – довершаю я. – Лорд Пургсталл, но разве вы не видите? Это же порочный круг получается! Их не считают за зоаноидов, потому что они склонны к предательству. А к предательству они склонны, потому что их не считают за зоаноидов!

Лучше всего, конечно, вообще не делать Потерянных Номеров. Но увы, это невозможно – так же, как невозможно использовать атомную энергию, не решая проблем захоронения радиоактивных отходов. Определённый процент брака при производстве зоаноидов неизбежен. При этом после Дня Икс масштабы процессинга возросли в десятки раз – а значит, и отклонений от нормы будет больше.

– Думаешь, я этого не знаю? – фыркает Пургсталл. – Ну а что ты предлагаешь? Использовать мою силу зоалорда, чтобы приказать всему персоналу уважать Потерянных?

– Нет, лорд Пургсталл. Просто дайте нам шанс доказать, чего мы стоим, не испытывая постоянного давления среды. Почему бы не выделить одно закрытое поселение и не собрать в него Потерянных Номеров со всего мира? Кто захочет отойти от дел – сможет заняться там хозяйством, остальные сами сформируют оперативные команды. Да и изучать их будет легче.

– А если они сговорятся и все вместе взбунтуются?

– Тогда у вас будет замечательная групповая цель для зачистки, – пожимаю плечами. – Это проще, чем вылавливать их по всем городам мира. Да и наблюдать за компанией заговорщиков гораздо проще, чем за одним заговорщиком среди множества лоялистов. Впрочем, я не думаю, что до этого дойдёт. Вспомните, Аптом вышел из-под контроля лишь после того, как потерял свою команду. До этого его асоциальные наклонности успешно сдерживали Дайм и Сомлум. Если у каждого потенциального мятежника будут преданные Кроносу друзья...

– И это возвращает нас к твоей проблеме... – наклонив голову, зоалорд внимательно смотрит на меня. – Что с тобой происходит, Зекстолл? Ты тоже потерял свою команду, и ненавидел за это всех – зоалордов, зоаноидов, Аптома, гайверов, людей... Так ненавидел, что практически пожертвовал жизнью ради удовлетворения своей жажды мести. Сейчас же ты настолько мягок и сдержан, как будто учился на дипломата, а не на боевика. Если сможешь нормально объяснить, что с тобой происходит, я подумаю над этим твоим проектом спецпоселения...

Перевод на человеческий язык: "Я бы рад тебя ликвидировать, но не могу подобрать подходящего повода, не будешь ли ты так любезен мне этот повод обеспечить?" Не дождётесь, лорд Пургсталл!

– Не знаю, поймёте ли вы. С каждым днём моя смерть всё ближе, а поиски Аптома так же безуспешны, как были... Тратить жизнь впустую, когда её так мало осталось, кажется святотатством. Я бы, конечно, предпочёл реализоваться, как воин – это моё основное предназначение. Но если я пойду против Кроноса, то погибну раньше срока – и тогда уж точно не смогу добраться до Аптома. А других достойных целей в пределах досягаемости нет. Моя беда в том, что я застрял посередине – я слишком слаб по меркам зоалордов и слишком силён даже для гиперзоаноидов. Вот и приходится хвататься за всё подряд – за вещи, о которых я бы в прежней жизни и не подумал. Напиваться в стельку с низшими породами, давать советы собственному командованию, организовывать быт Потерянных Номеров, покровительствовать бездомным детишкам... Всё лучше, чем бездельничать.

– Хм... Повезло тебе, что работаешь именно со мной...

А то я не знаю, как повезло, Капитан Очевидность, сэр. Половина зоалордов уже попыталась бы меня устранить. Не факт, что у них бы получилось, конечно... Интересно, что скажет Арханфер, когда в очередной раз проснётся? Скоро узнаем... если доживём.

– Предположим, что я тебе поверю, Зекстолл. Но учти, только предположим. Одно неверное движение – и я сотру тебя в порошок. Постарайся больше не давать поводов для подозрений – ни мне, ни моим братьям. Идеей посёлка для Потерянных Номеров займутся мои заместители, я сообщу тебе, как только будут результаты.

Кланяюсь низко-низко. Лучше перегнуться, чем недогнуться. Хорошо японцам, они правильный угол поклона определяют инстинктивно, как ваморы – оптимальную фокусировку лазера. Но мы с Фридрихом оба не местные, так что сойдёт...

– Благодарю, лорд Пургсталл. Поверьте, я ценю ваше терпение и доброту. Постараюсь не подвести вас.

И уже выходя, бросаю через плечо:

– Только пожалуйста, не снимайте наблюдение с девочки. Я по-прежнему убеждён, что это очень важно.

– Ню? – робко спросила девочка, открывая глаза.

– Всё в порядке, – Юка положила ей на лоб новый прохладный платок. – Всё будет хорошо. У тебя был жар, но он уже спадает.

– Нюююю! – она должна найти ракушку! Найти во что бы то ни стало! Иначе Кота не перестанет хмуриться!

Она попыталась сесть, но руки Юки мягко и уверенно удержали её в постели. А бороться с ней Ню не хотела. Ну что же делать!

– Она так рвётся куда-то, – озабоченно сказала Юка. – Её ни на минуту нельзя оставлять одну, иначе она снова убежит... Да, Фукамачи-сан, ещё раз спасибо вам, что её нашли.

– Не стоит благодарности, – смущённо улыбнулся Шо. – Вы ведь меня спасли! Это лишь самое малое, что я могу для вас сделать в ответ...

– Вы сейчас поедете к себе домой, в Токио? Ваши родственники наверное волнуются...

– Мне некуда возвращаться. Мой дом был уничтожен, а родственников у меня нет. Друзья есть, но... Я не знаю, стоит ли их тревожить пока... Моё положение очень неустойчиво... Официально я вообще считаюсь погибшим... Или пропавшим без вести, не знаю.

– Ой! Что ж вы раньше не сказали! Тогда поживите у нас, пока не получите новые документы! Прошу вас, Фукамачи-сан!

Шо покраснел. Вообще-то именно этого он и добивался, потому что не мог оставить приютившую его семью наедине с этим рогатым монстром. Теоретически, без "рук" она должна стать менее опасной, но доверять теории жизни людей как-то не хотелось. Однако невозмутимо и с честным лицом манипулировать людьми он пока не научился. И не уверен был, что хочет научиться.

– Но у меня нет денег... мне нечем заплатить за проживание...

– Ой, не волнуйтесь, это не проблема! У Коты тоже нет денег, но он же живёт! А вы нам очень помогли!

– Но Кота-сан говорил, что он отрабатывает проживание, поддерживая ресторан в порядке... – Шо улыбнулся. – Это довольно большой дом, и ему одному наверное трудно здесь со всем управиться... Если вы обещаете гонять меня не меньше, чем его, я согласен остаться.

Кота с благодарностью посмотрел на неожиданного соседа. С непривычки ему и впрямь было нелегко, а ведь был ещё колледж... а Юка, несмотря на всю любовь, поблажек двоюродному брату давать не собиралась.

Ню с облегчением закрыла глаза. Она не понимала, о чём говорили эти люди, но Кота улыбался и не кричал – значит, всё в порядке. А ракушку она ещё найдёт... потом... только поспит немного...

– Поразмыслив над проблемой, я пришёл к выводу, что причиной столь упорного сопротивления является отсутствие я-идентификации.

– Слушай, брат, я в курсе, что ты знаешь много умных слов – не меньше, чем сам Баркас. Но всё же будь любезен объяснить подробнее, почему ты с этим Макишимой бьёшься уже неделю – и без всяких результатов.

– Ох, Лугнагг, перестань притворяться глупее, чем ты есть. Ну смотри. Когда гайвер-юнит объединён с носителем – информация копируется с мозга на контрольную медаль, или наоборот?

– С мозга на медаль, конечно.

– Верно. Старая копия ежесекундно стирается, новая записывается – но лишь до тех пор, пока мозг носителя цел. Стоит его повредить, как медаль переключается в обратный режим – в процессе восстановления мозга в него записывается память из архива.

– Ну в принципе ясно. И что из этого?

– А то, что медаль не принимает мой имплант за здоровый мозг! Поэтому, если я запущу процесс слияния, она тут же начнёт его "лечить", приводя к правильному состоянию – и я потеряю даже тот контроль, что есть.

– Начинаю понимать... Ты хочешь вырастить точную копию мозга Макишимы?

– А также черепной коробки и всей головы, – кивнул Кабрал. – И загрузить в него психическое состояние, достаточно похожее на настоящего Макишиму. Чтобы медаль сделала вывод "носитель здоров" и стёрла личность Агито, как устаревшую копию. Но для этого мне нужны данные о структуре его мозга.

– И где ты собираешься такие взять? Его черепная коробка превратилась в пар и пепел...

– Для этого я к тебе и обратился. Мне нужны данные его медицинского обследования, которые хранятся в японском филиале.

В одной руке лист бумаги для принтера. В другой – ножницы.

Я осторожно разгоняю поток энергии в руке. Научиться манипулировать праной в человеческом теле было гораздо сложнее, чем в боевом – у человека ведь нет естественных регуляторов потока и биопроцессоров, предназначенных для управления ими. Полагаю, у меня самого это бы заняло не меньше полугода... даже если бы я бросил все остальные занятия и тратил время только на тренировки. Но к счастью, я делил тело с двумя монстрами, которые отлично разбирались в медитации и боевых искусствах. Один из них оказался достаточно щедрым, чтобы показать мне азы. А дальше как с ездой на велосипеде. Однажды попробовав – уже никогда не разучишься.

– Укрепление!

Еле видимое сияние выплескивается из пальцев, растекается по листу, как клякса. Самое сложное не в том, чтобы направить прану в бумагу – с таким количеством, как у меня, это любой дурак сможет. Самое сложное в том, чтобы ограничить выплеск. Если переборщить – лист просто сгорит или разлетится на конфетти. Так было в десятке предыдущих экспериментов. Но сейчас я, кажется, контролирую процесс. Весь лист сияет ровным белым светом.

Захватываю краешек бумаги ножницами, сжимаю со всей своей нечеловеческой силы... никакого эффекта. Вернее, эффект есть – не выдержал скрепляющий болтик и ножницы разлетаются на две половинки. Кромки изрядно затупились... лист так и не разрезан. Сейчас он равен по прочности минимум миллиметру хорошей стали. Осторожно "гашу" энергетический выброс, складываю бумагу обратно в папочку – ещё пригодится. Надо посмотреть на долгосрочные эффекты такого насыщения.

"Великолепно, – насмешливо комментирует Миша. – Все враги, вооружённые ножницами, несомненно бегут в страхе перед великим героем, если он только не забыл захватить с собой бумажный щит".

Я не отвечаю на подколку. Как по мне, так древнего вампира она недостойна. Поначалу я хотел использовать прану для укрепления более солидных вещей. Щита, например. Или боевого шеста. На худой конец можно, как Эмия Широ, схватить табуретку или обрезок трубы, быстро укрепить и закрыться им от лазерного луча или удара вибролезвия. Противник будет госпитализирован в состоянии глубокого офигения.

Ага, щас. Размечтался. До Эмии, дорогой мой, тебе ещё как до луны раком. Его "укрепление" было полноценным магическим актом, а не просто выбросом сырой силы. Вещи Широ сохраняли высокую прочность и улучшенное качество навсегда. Мои станут столь же хрупкими, как и были, как только я перестану накачивать их праной. Эмия тратил на укрепление каждой вещи две единицы праны, а я... точно сказать не могу, но видимо не менее двадцати. В секунду. Но что ещё хуже с тактической точки зрения – прана только растекается по поверхности, я не могу загнать её в глубину объекта. То есть укрепляется лишь наружный слой, меньше миллиметра в толщину – а внутри вещь остаётся гнилой и слабой. Неживые предметы из обычных материалов либо являются для праны изоляторами, либо наоборот – пропускают её через себя, как пустое место, не взаимодействуя. Поэтому приходится экспериментировать лишь с самыми тонкими, плоскими вещами – листочками бумаги, шёлковыми ленточками, цветочными лепестками... Только их получается насытить праной полностью.

Вырезав из другого листа полоску в два пальца шириной и накачав в неё энергию, я делаю короткий взмах. Аккуратно срезанный кусок тренировочной палки падает на пол. Теперь я могу отрубить противнику руку денежной купюрой или перерезать горло ленточкой серпантина. Охренеть полезное умение!

Разумеется, я не рассчитываю сразу найти что-то невероятно могучее и всепобеждающее. Нео-Зекстолл, одержимый духом Прародителя Мёртвых Апостолов – достаточно эффективная машина убийства, и становиться ещё круче мне не нужно. Пока моя цель – всего лишь изучение свойств праны. Закономерностей её распространения, хранения, преобразования и взаимодействия с различными веществами. С помощью Миши я бы мог быстро перескочить этот этап – но он, Гадёныш Акаши, молчит – вот и приходится всё проверять на опыте.

Наука не терпит спешки. На одно гениальное озарение приходятся сотни и тысячи кропотливых опытов. Отрицательный результат – тоже результат. Увы, я тут не беспристрастный наблюдатель, а очень даже заинтересованное лицо. От успеха поисков зависит моя жизнь.

Ещё два часа опытов. Выясняется, что я могу портить электронику и взрывать яблоки. Нет, серьёзно. В электрических приборах выброс праны вызывает неуправляемые скачки напряжения, что с высокой вероятностью приводит к их выходу из строя. Другим бы эта способность весьма пригодилась, но я-то могу то же самое сделать электромагнитным импульсом Элегена – дальше, надёжнее и быстрее.

А яблоки остаются живыми довольно долго после того, как их сорвут с дерева – и соответственно, могут впитывать и накапливать биоэнергию. Правда, предельная ёмкость заметно варьируется в зависимости от породы, размера и возраста плода – но я наловчился определять её "на глазок", по ощущениям. Накачиваю в ладони, пока яблоко не начинает светиться и потрескивать, а потом метаю его в цель. Учитывая мою физическую силу и навыки Нео в обращении с метательным оружием – прицельный бросок получается метров на двести, а навесом – на все полкилометра. Осколков почти не образуется (вряд ли кого-то может убить подгоревшая яблочная шкурка, даже если она летит с околозвуковой скоростью). Но ударная волна соответствует взрыву примерно в полкило тротилового эквивалента. Это, пожалуй, самый полезный эффект праны, который я до сих пор открыл – позволяет экономить биоракеты, если только под рукой окажется сумка яблок. Вероятно, в таком же качестве можно использовать и другие фрукты, свежие яйца, картошку, а из гранатовых плодов должны получиться неплохие осколочные гранаты. И страшно представить, что будет, если я доберусь до арбуза! Вот только заряжаются фрукты долго... не меньше пяти секунд "накачки" перед броском. Вряд ли в бою кто-то позволит мне стоять и медитировать над продуктами столько времени. Отмазка "решил перекусить напоследок" точно не прокатит.