Текст книги "Верховный Главнокомандующий (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 53 страниц)

Примерно где-то так.

Бешено гляжу на Мордвинова:

– И, за каким, извиняюсь – хреном, Вы их сюда привели, господин генерал?!

Тот, сильно потупился:

– Первое, что по дороге попалось и ближе всего… Всю ночь форсированным маршем шли на помощь Императору…

Стало, несколько неловко.

– Не извольте сомневаться, Ваше Величество, – заступился за подчинённых подполковник, – геройский народ! Наш полк, в одиночку защищал стык между 5-ой и 10-ой армиями… Выводился в тыл на переформирование, когда господин генерал-адъютант…

Подполковник Сергеев склонил голову, пытаясь укрыть от меня свой горящий гневный взор:

– Рядом стояла гвардия – даже, ни разу не выстрелила нам в защиту! Кавалерия генерала Казнакова[172]172
  «…36 эскадронов и сотен, бывших в это время у Казнакова, подвергнувшись внезапному нападению, шарахнулись на юго-восток и, не принимая боя, бежали. В свою очередь, немцы, увидев перед собой конную массу, более чем вдвое превосходившую их самих, сами опешили и порядочно растерялись. Воспользовавшись растерянностью немцев и резвостью втянутых в скачку лошадей, конный отряд Казнакова к полудню достиг Кукунишки, но настолько расстроенным, как будто весь отряд состязался в ординарческой скачке. Но в этой скачке, кроме всадников, принимали участие конная артиллерия и обозы, причем, по рассказам участников, обнаружились все признаки классической паники».
  А ведь основой отряда Казнакова была прославленная царская лейб-гвардейская кавалерия: кавалергардский, конный, драгунские полки… И они позорно бежали от вдвое меньшего по численности противника.», – Сергей Дроздов «Начало Свенцянского прорыва».


[Закрыть] сбежала! Боже, какой позор… Я ж, всю свою жизнь уверен был – Гвардия, ЭТО!!! А, «это»… Тьфу!

– Не плюйтесь – здесь, всё же Храм Божий! – строго одёргиваю, – ладно, разберёмся позже и каждому воздадим должное по делам его… Ваши ополченцы устали, поди?

– Прости меня Господи…, – Сергеев, по моему примеру перекрестился на колокол, – люди с ног валятся – не спамши двое суток, не жрамши трое… Ноги сбиты…

Ну, что сказать? «Шо маемо – то маемо»! Как бы, их использовать с умом?

– Господин подполковник, пройдёмте со мною к окну… Видите вон тот лесочек на Юго-западе?

– Так точно, вижу!

– Это, очень важный лесочек! Если немцы его займут, то они отрежут нас от 2-ой Финляндской дивизии. Смертью храбрых погибать не призываю, наоборот: стрельнули пару раз из-за деревьев, да из кусточков и отошли в глубь! Не преследуют? Вернулись и стрельнули ещё пару раз – пусть погибают «смертью храбрых» они… Вот такая тактика! Понятно, господин подполковник?

– Так точно, Ваше…

– Тогда займите тот лесок и отдыхайте там… Пока.

Помявшись и чуть ли не покраснев, пожилой офицер стеснительно попросил:

– Не найдётся ли хлеба, Ваше Величество? Трое суток…

– К сожалению, сами без него сидим, – что, правда – то, правда! – а вот мяса – сколько угодно! Вон, вся улица кониной завалена…

– Смотрите, с человечиной не перепутайте, подполковник! – «чёрно» пошутил Спиридович, – там, после Его Величества и его «Шварцлозе», всё вперемежку!

Так, так, так… Вдруг, вспоминаю:

– Мордвинов! А где пулемёт – тудыть его в качель, а Вас – через коромысло?

– Не попался по пути, Ваше Величество!

– Так какого члениса, Вы здесь стоите и улыбаетесь, как красна девица?! БЕГОМ(!!!) за пулемётом, вашу генеральносекретарскую мать!

* * *

Наконец, началось!

– «Сквозь дым летучий, драгуны двинулись как тучи и, все на наш… Село!», – безбожно переиначивая, вновь прочёл я Лермонтова.

– Hurrа…, – еле-еле послышался с опушки леса боевой клич пруссаков, – Hurrа… Hurrа…

В девять часов утра, густые цепи спешенных немецких драгун, колышась – как волны на море, не спеша двинулись в фронтальную атаку на село. Позади цепей, отдельно передвигались кучки по пять-десять человек – пулемётчики. Тут же с флангов и, даже – кое-где по центру опушки, захлопали трёхлинейки и берданки, зачастил было и, тут же смолк «Максим» Заградотряда справа – что не произвело на механически двигающихся немцев, ни малейшего впечатления… Они, казалось, даже этого не заметили!

– Hurrа! – послышалось уже вполне отчётливо, – Hurrа! Hurrа!

Так же не спеша и, крайне деловито на вид, двинулись вперёд отряды кавалерии по флангам – чтоб взять село Галина в «клещи».

– Вот, чёртовы фрицы, – восхищённо воскликнул я, – в бой идут, как на работу!

– HURRA!!! HURRA!!! HURRA!!!

В крайних хатах не было гарнизонов, поэтому драгуны без потерь – подбадривая себя и друг друга редкими выстрелами «на кого Бог пошлёт» и, короткими пулемётными очередями, беспрепятственно вошли в село – лишь ненадолго задержавшись для разбора никем не защищаемых, примитивных баррикад. Слева, их цепи также несколько замешкались – по примеру вчерашних улан, попав на «минное поле» из перевёрнутых мужицких борон.

И получаса с начала атаки не прошло, как фигурки в голубых шинелях замелькали-замельтешили среди садов, огородов, на кривых сельских переулочках и возле самих хат. Выстрелы, слились в один непрерывный стук и грохот – напоминающий град, бьющий по железной крыше.

– HURRA!!! HURRA!!! HURRA!!!

Методично звучащий боевой германский клич – как метроном чудовищной машины уничтожения, захлестнуло хаотичным русским «Ура!» – быстро перешедшим в какое-то звериное рычание:

– Ррррыыы… АААА!!!

Судя по общей картине, бой в селе тотчас перешёл в серию отдельных, часто – рукопашных схваток или выстрелов в упор, в которых хвалённая немецкая организация уже не имела никакого значения. И, даже дальнобойность и скорострельность оружия играла второстепенную роль – всё решало упорство, желание непременно выстоять и победить и, первобытная жестокая ярость…

Чего я и, добивался!

Немного погодя, разом загорелось сразу несколько десятков хат… Село стало быстро заволакивать дымом, в разрывах которого – на открытых местах, можно было наблюдать – как люди в серых и голубоватых шинелях, лишали друг друга жизни всевозможными изощрёнными способами.

А, колокола всё звенели и звенели, уже – не поймёшь какую мелодию…

* * *

Я, взяв у денщика свой «Лютцау» (у того, теперь был свой – немецкий кавалерийский карабин «Маузер-98»), напомнил:

– Помним правила стрельбы с возвышенности и берём ниже, господа!

– Помним, помним: целим в ноги – попадаем в голову или грудь…

Конечно, я стрелок первоклассный! Но, пока только в тире: к стрельбе по – не то, чтобы «движущимся», по – мельтешившим мишеням, я ещё не привык! Поэтому, обоймы три высадил впустую… По крайней мере, ни разу не видел – чтоб в кого-нибудь попал.

Только тогда, когда пристрелялся – а сами драгуны подошли поближе, стал иногда замечать – как после моего выстрела «мишень» кулем валилась наземь, медленно оседала или вертелась волчком…

Однако, пристрелялись и по нам!

Находившийся рядом со мной жандарм – высокий, молодой, полный сил красавец-мужчина, вдруг выронил «драгунку» из рук, резко – как будто сзади за воротник дёрнули, выпрямился и грянул навзничь… Оборачиваюсь – во лбу дырка.

Стреляю… Неизвестно, сколько прошло – время в бою летит быстро, вдруг слышу крик Спиридовича сзади:

– Казаки! Наши казаки! УРА!!!

– УРА!!! – заорали мы все хором.

Мгновенно, отлегло от сердца! Подбегаю, вижу – как справа от села, навстречу друг другу несутся две конные лавы с пиками наперевес – немецкие уланы и казаки… Наша лава, как бы не втрое больше.

Гляжу во все глаза – ну, счас они их… «Нашампурят» уланов на пики, нах! В «капусту» фрицев порубят, к такой-то их арийской матери!

– РУБИ ИХ, СТАНИЧНИКИ!!!

Вдруг, не доскакав с полверсты, «станичники» разворачиваются и уносятся прочь. Не верю своим глазам:

– СУКИ!!! ШКУРЫ!!!.. ПИДА…РАСЫ!!!

После, слегка остыл. В принципе, казаки – конница нерегулярная, лёгкая и для фронтальной рубки с линейной кавалерией не предназначена… Кажись, где-то так.

Представление не кончилось: уланы тоже останавливаются, гарцуют на месте, затем – разворачиваются и улепётывают, теряя лошадей и всадников.

– Чего это они?! – протираю стёкла окуляров, – да никак, пьяные, собаки!

– А, вот смотрите – вон там, Государь! На пригорочке… Неуж, наш «Кувака»…?!

Гляжу в указанном направлении – автомобиль из-за пригорочка виднеется: зуб даю – наш «Мерседес»! Коменданта нашего, генерала Воейкова. А вот и, он сам – в чёрной кожаной куртке красуется на пригорочке, рядом – поводящий стволом «Максим».

– Ах, ты сукин сын! Молодец то, какой! Добыл-таки пулемёт, пан Спортсмен наш!

Если честно, не ожидал я от него таких подвигов!

– Да, сними ты свою кожанку, не понтуйся, – кричу, как будто он мог услышать, – подстрелят же, нах!

Слева тоже идёт бой – из леска вылетают белые облачка дымного пороха: ополченцы-латыши 496-го стрелкового полка, из своих музейных берданок обстреливают «танцующих» перед леском немецких улан. Те, теряя людей и лошадей, видать, не знают на что решиться: спешиться, войти в лес и навалять люлей этим офуевшим чухонцам, проскочить мимо – не обращая внимания на выстрелы их допотопных «фузей», или вернуться на исходную позицию – на опушку леса, из которого они к нам явились.

Наконец, «разум возобладал» – уланы развернулись и, отправились восвояси…

* * *

Телефонной связи с генералом Свечиным уже с утра нет, а посланные связисты не возвратились. «Основной опорный пункт обороны» – сельская церковь села Галина, практически уже окружена! Поэтому, сильно удивился – когда ко мне привели бледного как мел раннего в плечо посыльного из 2-ой Финляндской дивизии с депешей. Свечин, в зашифрованном донесении докладывает – в селе Гени, осталась лишь одна рота ландвера и, после полудня он атакует.

Ну, дай ему Бог – а то у нас здесь, совсем уж кисло!

Немецкие драгуны взялись за нас всерьёз!

Пулемёты в самом селе оказались бесполезны – поэтому они сосредоточили их огонь на нашей колокольне, хотя я думаю – прицельно целиться наводчикам, сильно мешал дым от горящих строений. Пули стали залетать к нам «в гости» так часто, что высунуть голову из-за парапета – верная смерть! От крошащегося пулями камня, стояло подобие тумана – не продохнёшь и, со стороны, наверное, казалось – церковь горит…

Прапор 2-ой Финляндской дивизии на стене, наверное, вольно-невольно служил основной мишенью… Он, довольно долго, весьма замысловато колыхался – пробиваемый пулями. Наконец, было перерублено древко и знамя финляндцев рухнуло вниз. Мой денщик сбегал и принёс его снова на колокольню – изодранное пулями до состояния лохматости, всё в пыли – похожее на рубище какого-нибудь святого великомученика.

– Куда его, Вашество…?

– Ну, не на стену же снова?! Давай сюда…

Обернулся знаменем наподобие плаща – веревочкой через пулевые дырочки, завязав вокруг шеи его концы.

Но, колокола звонили!

Под ними, разнообразно коченея в лужах собственной крови, лежали трупы звонаря и двух жандармов… Но от ударов немецких пуль, колокола звенели не переставая на разные голоса и, порой слышалась – вполне осмысленная, какая-то печально-торжественная мелодия.

Снизу, стали отчётливо слышны морозящие душу звуки рукопашной резни на двух языках – сочный русский мат, перебивался лающей немецкой руганью, торжествующе-победные яростные вопли, чередовались с предсмертными – полными боли и ужаса, вскриками умирающих людей.

Ещё немного и, враг был уже под самыми стенами церкви…

Прибежавший снизу офицер, заикаясь сообщил что ломают двери церкви. Пора, нам все спускаться вниз и вступать в ближний бой.

– Господа! Двум смертям не бывать! – несколько слукавил я.

Одна у меня уже была – сейчас, возможно будет вторая… Но, хоть умру человеком в бою, а не овцой – подставившей горло под нож! Одно жаль: историки напишут не про меня, а про моего Реципиента – жалкую, дрожащую тварь… Какие люди, были рядом с ним – а он так бездарно, всё на свете просрал!

В «Храме» – в помещении церкви, где проходят богослужения, у нас всё было отрепетировано на этот случай. Я присел за «Шварцлозе», второй номер – денщик Иван Хренов. Рядом со мной за баррикадой генерал Спиридович, полковник Нагаев, два штабных офицера и три связиста-телефониста из нижних чинов со своим прапорщиком. Все с карабинами или револьверами. Ещё, у нас имеются два роскошно отделанных двуствольных дробовых ружья из поместья местного пана – что мой главный охранник, зажопил отдать в грубые солдатские руки.

Пятеро оставшихся в живых жандармов, притаились по бокам дверей в храм, за колонами: у двоих по паре револьверов, трое – кроме того, вооружены винтовками со штыками. Эти будут стрелять сбоку и колоть прорвавшихся в помещение немецких драгун.

* * *

Ворота церкви крепки, но от сильных ударов уже шатаются… Конечно, была бы это немецкая пехота – двери бы уже давно взорвали и, возможно – вместе с самой церковью. Да, откуда у кавалерии сапёры с взрывчаткой?!

– Без команды не стрелять, – кричу жандармам, – …отворяй!

Враз отверзлись «царские ворота», подождали пару секунд – пусть побольше толпы в проходе соберётся-накопится, и:

– ОГОНЬ!!! – командую, нажимая на гашетку.

– БББАААХ!!! ФФФРРР!!! – залп со всех наличных стволов, длинная-предлинная пулемётная очередь на всю ленту, – ФФФРРР!!!

Человек пятнадцать враз, смело как огромной железной метлой и, переменив ленту, я «прощупывал» пулемётом улицу, ловя перебегающие в дыму фигурки в голубых шинелях и островерхих шлемах.

В обратку, над головой просвистел целый рой пуль и за спиной, что-то зазвенело, забренчало и со стуком попадало на пол…

Возникло ощущение чего-то нереального – как в компьютерной «стрелялке»: драгуны, будто считая – что у них «настройки» поставлены на «бессмертие», упорно лезли в открытые двери храма, а мы убивали их по одному или сразу целыми группами…

Сквозняка в помещение не было и, я вскоре садил «наощупь» – ничего не видя от облака дыма горевшего масла, повисшего над долбанным «Швацлозе».

– Вот же, пупырь какой, а?! Иван, – кричу денщику, меняя ленту, – нарисуй мне сквозняк!

– Как, это?!

– Махай чем-нибудь – дым разгоняй! Видишь, мне ничего не видно!

Тот, отложив немецкий карабин, принялся махать над пулемётом фуражкой, потом – шинелью… Вроде помогло и, следующую ленту, я расстрелял более-менее прицельно.

Воспользовавшись следующей перезарядкой пулемёта, в храм одновременно заскочили человек десять драгун… Их тут же совместно прикончили, но они успели дать залп по баррикаде, убив одного из штабных офицеров и связиста… Денщик, оттолкнул меня от пулемёта на пол и сам улёгся сверху, закрывая собой. Еле-еле, из под него выбрался, обматерив сгоряча…

Опасность миновала, я подполз на корточках к пулемёту, в приёмник которого, мой денщик уже успел вставить новую ленту:

– ФФФРРР!!! ФФФРРР!!! ФФФРРР!!!

«У них, что? Ручных гранат нет?!», – мелькнула мысль, когда я перестреливался с отдалённым немецким пулемётом.

Накаркал…

– БОМБА!!!

Только подавил тот пулемёт, как влетевшая было граната с длиной ручкой, ударилась об кроватную сетку – прибитую на высоте человеческого роста на дверях и отпружинив назад, разорвалась среди трупов. Следующая, влетев весьма настильно, до нашей баррикады не долетела и рванула на середине храма – обрушив хрустальную люстру и, добавив пыли и дыма… Успели укрыться за баррикадой, но всё равно – как со всего размаха валенком с насыпанным песком, прилично ударило взрывной волной по затылку, а со стен посыпались подсвечники, иконы, штукатурка… Пара осколков задела пулемёт пошевелив его – к моей огромной радости, не пробив кожух.

– Стреляйте, стреляйте, Ваше Величество! – вдруг заорал Спиридович, послав из ружья заряд картечи в дверной проём, – СТРЕЛЯЙТЕ!!!

– ФФФРРР!!! – на полленты очередь, – что случилось?

– Этот мудак, палашом хотел сетку перерубить!

Третья граната, взорвавшись в самых дверях, бросила оземь двух жандармов. Сначала думал, просто залегли, потом вижу – один не шевелится, а другой пополз куда-то в сторону, оставляя за собой тёмную полосу… Вскоре, затих и он.

Кончилась лента…

– Заряжай! – кричу денщику, схватив дробовик.

Ворвалось сразу, драгун – как бы не двадцать!

Разрядив дуплетом ружьё, выхватываю из кобуры «наган» и чуть ли не очередью, разряжаю его в сторону двери, ничего не видя от дыма и оглохнув от выстрелов – своих и чужих. Акустика, знаете ли, в церквях – веками отрабатывалась! Чувствуешь себя внутри огромного колокола, по которому изо всех сил лупят кувалдой…

– Готово! – кричит денщик.

– Заряжай! – швыряю ему револьвер, сажусь за пулемёт, – ФФФРРР!!! ФФФРРР!!! ФФФРРР!!!

Отбились! В этот раз, отбились…

Не стреляю. Куда стрелять не видно – мешает дым, пыль… И никаких звуков не слышно, кроме выстрелов снаружи.

* * *

Сквозь дым и пыль, как сквозь туман, неожиданно влетает человек десять или больше. Их тут же «скосили» – как перезрелую рожь косит жнец-косарь, но один – огромного вида драгун, что-то нечленораздельное по-бычьи ревя, скачками несётся к баррикаде – на бегу передёргивая затвор своего «Маузера»…

СТРАХ!!!

Страх, парализует – не одного меня! Все наши стреляют в него…

МИМО, МИМО, МИМО!!!

Я, лихорадочно дёргаю рукоятку долбанного «Шварцлозе»…

ЗАДЕРЖКА!!!

Бросаю пулемёт, тянусь за револьвером за пазуху… Он выпадает из моих трясущихся пальцев… Из-за широкого плеча денщика – неведомо как прикрывшего меня своим телом, не отрываясь взглядом от молниеносно приближающей смерти, шарю по полу – с парализующим душу ужасом, понимаю:

НЕ УСПЕВАЮ!!!

Спиридович, раз за разом нажимает на спуск разряженного уже пистолета – потом выбросив стрелянную, тянется в карман за запасной обоймой…

НЕ УСПЕЕТ!!!

Уже совсем рядом – в двух-трёх шагах… Чёрный зрачок дула его винтовки – дующий смертным холодком, прямиком в мою – трепещую ужасом душу…

– КУДА, Ё…Б ТВОЮ МАТЬ?!

За спиной громадного драгуна, как привидение возникла другая – не менее громадная фигура нашего жандарма (скорее всего, у страха глаза велики!), замахнувшаяся для удара штыком.

– ИИИ!!!

Неожиданно, по-заячьи тонко и пронизывающе жалобно заверещал драгун, с какой-то детской обидой недоумённо хлопая ресницами – когда «отвёртка» штыка русской винтовки, тускло блеснув свежей кровью, с противным хрустом вышла из-под его рёбер слева.

– Ыыых…

Резко – с выдохом выдернув штык, жандарм мгновенно «дубиной» перехватил винтовку и, прикладом размозжил всё ещё стоящему на ногах немцу, череп:

– КРАААК!!!

Человеческие мозги – жидкие, как студень с кровью… Страшно… Противно… Блюю…

Вдруг, жандарма самого – как ломом в спину ударили, бросив его труп на труп поверженного им драгуна: ливень пуль ударил по нашей баррикаде – дырявя мешки и выбивая из них фонтанчики сухой земляной пыли. Мгновенно, все мы оказались на полу, инстинктивно прикрыв руками головы.

Спиридович, левой рукой обхватив меня поперёк туловища, поволок меня куда-то, правой рукой стреляя куда-то в сторону входа из трофейного «Парабеллума».

Еле вырвался из его медвежьих «объятий»:

– Что Вы меня – как девку лапаете и, к алтарю тащите, господин генерал?!

– Пулемёт подтащили к самим дверям! – кричит, в самое ухо Спиридович, – уходить надо!

– Куда? Куда уходить?!

– За алтарь!

– А потом, куда?

– На колокольню!

– Потом – на небеса?!

– Можно и, «на небеса», – провёл тот по закопчённому лицу, грязной пятернёй, – с таким количеством «попутчиков»…

Генерал перекрестился и поклонился сидя, изрешечёнными пулями образам – валяющимися дровами на полу:

– Прости меня, Господи – я сделал всё, что смог…

– Уходите, я прикрою! – мой денщик подполз к пулемёту и, не высовывая голову из-за бруствера, нажал гашетку.

Оба пулемёта ссадили вслепую сквозь дым и пыль и, к нашему счастью, немецкий пулемётчик – сперва взявший по случайности верный прицел, стал стрелять куда-то выше, затем куда-то в сторону, затем вовсе замолчал… В нашем «Шварцлозе», тоже кончилась лента – Иван перезарядил его предпоследней лентой.

– Не стреляй! – крикнул ему, – береги патроны.

Снаружи, послышались лающие команды на немецком, беспорядочные удаляющиеся выстрелы. Минут десять, пятнадцать или может быть больше и, наступила тишина…

* * *

Пару минут посидев, с удивлением переглядываясь, мы не верили своим ушам.

– Корнеев! – позвал Спиридович старшего из своих жандармов, – ты жив?

– Корнеев убит, ваше Высокоблагородие, – раздалось от дверей, – остались мы с Зиминым.

– Гляньте, что снаружи творится, – приказал генерал и тут же добавил с тревогой, – только осторожно – не вздумайте только лоб под пули подставить!

– Иван, – обратился я к денщику, – будь так добр – сбегай на колокольню и просмотри, что за обстановка в селе и вокруг… Только, одна нога здесь – другая там и, так же быстро – в обратной последовательности!

– Ага… Я мигом!

– Стой! Вот – мой бинокль возьми. Хорошенько, всё вокруг посмотри…

Пока то – да сё, забрав у убитого штабного офицера патроны, перезарядил оба моих нагана… Большого запаса револьверных патронов, я с собой не носил.

– Вроде, никого не видно, – раздалось от дверей, – а сколько немчуры навалено… Страх Господень!

– Так, «вроде» или никого нет? – переспросил Спиридович.

– Из немцев никого – живого нет, а наши мужики – дурак-дураками, почему-то все ходят по селу с поднятыми руками… Интересно, почему?!

Колокола молчали…

– ХАХАХА!!! – зашёлся, в несколько истеричном смехе я.

– ХАХАХА!!!

Присоединились ко мне мои боевые товарищи – генерал Спиридович, полковник Нагаев, последний – из оставшихся в живых штабной офицер и два солдата-телефониста.

Переступая через трупы, ступая по ним же или по лужам крови, выходим из церкви на паперть… Мать моя, родная!

– Да, где ж я вас всех, хоронить то буду?!

Кроме трупов, были и живые… Действительно, рядом и поодаль – как потерянные, блуждали наши доблестные воины, не всегда в уставном одеянии, с нелепо поднятыми вверх руками и, как идиоты – переглядывались меж собой и, настороженно посматривали в сторону церкви. Было их на удивление (после такой то, ожесточённой резни!), достаточно много.

Однако, мужик наш зело смышлён и поняв, что сдаваться – кроме немецких трупов больше некому, руки как по команде были опущены и начался великий шмон… Ну, что ж? Немного радостей есть у солдата на войне и, мародёрство поверженных собственной рукой врагов – одна из них.

* * *

– Господа, есть чем горло смочить?

Прополоскав рот вином из фляжки Спиридовича, я заорал я во всю свою дурь, своим – сконфузившимся было воинам:

– СПАСИБО, ГОСПОДА МУЖИКИ!!!

– Господа! – обратился я к своим, – быстренько обегите всё село, оповестите солдат, что сдаваться ещё рановато. Чтоб, собирали трофейное оружие и патроны – возможно, ещё придётся повоевать… Распорядитесь, об оказанию помощи раненым и переноске их в безопасное место.

Выполняя моё задание, генерал Спиридович, сбегал вдоль улицы, возвращаясь – внимательно осмотрел немецкий станковый пулемёт, в метрах ста от входа в церковь – что нас всех, чуть было не убил:

– Половина расчёта рядом лежит – вот и не унесли. Пулемётных лент тоже – чёрт его знает, сколько валяется… Но, замок вынули, черти!

– Там ещё пулемёты были… Дальше по улице.

– Те, определённо забрали с собой – кроме мёртвых пулемётчиков, ничего не оставили.

Что тут говорить? Боевой народ, эти немцы!

– Ничего! На запчасти сгодится…

Если нашёлся пулемёт без замка, то найдётся же где-нибудь и замок без пулемёта, да?! Были бы они только, у немцев взаимозаменяемые…