Текст книги "Верховный Главнокомандующий (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 53 страниц)

Подумав, я вспомнил кое-что из опыта Великой отечественной войны и добавил:

– Сегодня же напишу указ, чтоб все раненые без всякого исключения, после излечения направлялись в свою «родную» часть!

– Преклоняюсь перед мудростью Вашего Императорского Величества! – воскликнул восхищённо генерал.

Помолчали, каждый про себя осмысливая сказанное и услышанное… Остался нерешённым один вопрос:

– Однако боюсь, даже для создания такой системы у пехоты уже нет кадров, – заглядываю через глаза в самую генеральскую душу, – Фёдор Артурьевич! Кавалерия не могла бы поделиться с пехотой унтерами и офицерами?

– Ваше Императорское Величество! – Келлер прижал руку к груди напротив сердца и слегка поклонился, – просите что угодно – жизнь за Вас и Отечество отдать, но только не перевода в пехоту! Да и, чему кавалерист может научить пехотинца?

– Быть офицером, может научить! И, обратно – самому научиться пехотному бою: в этой войне, коннице такое не помешает.

– Я всё понимаю. Ваше Величество… Но, большинство офицеров-кавалеристов, посчитает перевод в пехоту незаслуженным наказанием.

Вскрикиваю, в неподдельной досаде и нетерпении от генеральской непонятливости:

– Господи… Да, не навсегда же! Пусть, каждая кавалерийская дивизия возьмёт шефство над находящейся поблизости пехотной и на зимний период займётся подготовкой их начальствующего состава… В одной же лодке плывём! И, «тонуть» будем все вместе – пехотинцы, кавалеристы, артиллеристы и, прочие – моряки и сапёры…

Келлер, надолго «завис»… Затем, с воодушевлением:

– Хорошая быть может идея, Ваше Величество!

– Вот и, возьмитесь за её реализацию – с вашим авторитетом, господин генерал, обязательно получится! Задержитесь в Ставке на недельку, напишите – что для этого Вам понадобится и, затем мы издадим соответствующий приказ.

Глава 12. Штирлиц, Юстас и дни хлопот…

«5-го сентября. Суббота.

Утром лило и стало холодно – днем было не больше 8°. Просидел за докладом час и три четверти. Немцы все прут в свободное пространство между Двинском и Вильною. На Западном фронте они нажимают на некоторых направлениях, а на Юго-Западном фронте дела идут хорошо. Днем покатался по большаку дальше Ставки и прошелся по версты. В 6 час. поехал ко всенощной. Несколько раз мочило дождем. После обеда поиграл в домино».

Из дневника Императора Николая Второго.

Первые десять дней сентября, пролетели – как един миг!

В понедельник 31 августа, Мордвинов съездил на городской почтамт и привез мне письма с адресом «Юстасу, до востребования». Так в этот день я, среди всего прочего, ознакомился с первыми донесениями своего секретного агента в собственной же Ставке.

Ну, от агента Штирлица я в основном заполучил чисто сплетни – хотя и, представляющие для меня некий интерес.

Например, у отдельных офицеров в Штабе по поводу смещения мною Великого Князя Николая Николаевича с должности Верховного Главнокомандующего: «…прорвалось озлобление по поводу случившегося. Пошел слух, что Великого Князя свалила “немецкая партия”, что теперь скоро заключат сепаратный мир с немцами…».

Другие же, наоборот – считали что: «Был предупрежден государственный переворот, предотвращена государственная катастрофа…»[117]117
  В некоторых донесениях Штирлица использованы отрывки из книги Лемке М. К. «250 дней в царской ставке».


[Закрыть]

Я отложил «донесение» и призадумался…

Возможно, вот именно с этого момента Февральский переворот стал неизбежен: офицерство и генералитет раскололся на два враждующих, непримиримых лагеря.

Одни, видя полную дальнейшую бесперспективность монархии – с таким Императором и Наследником, сделали ставку на приход какого-то «диктатора» – коего видели в Великом Князе… Соответствует ли он по своим личностным качествам этой «должности» – другой вопрос!

Другие, понимая – что ни к чему хорошему это не приведёт, оставались верными – хоть и «бесперспективному», зато законному Государю.

Если рассуждать логически, переворот произошёл так: в течении следующего года, после кратковременных военных успехов, систематических неудач и, политических скандалов – следующих один за другим, позиции первых неимоверно усилились, а вторых – критически ослабли.

Что стоило прожжённым политикам из Госдумы, Центрального Военно-Промышленного Комитета и «ЗемГора», спровоцировать совершенно не разбиравшихся в политике генералов на переворот – пообещав им Николая Николаевича-Младшего в российские Пиночеты?! А потом кинуть их через «болт»: ведь, уже оказанная услуга – ничего не стоит!

Тогда, всё сходится и «Приказ № 1» – разрушивший Русскую армию до основания и, «Избиение младенцев» – массовая «чистка» командования, проведённая первым Военным министром Временного правительства Гучковым и, многое-многое другое – выстраиваются в стройную, логическую цепочку.

Значит, исходя их этого постулата, предотвратить оба переворота и Гражданскую войну, я смогу или примирив две эти группы генералитета или истребив «первых»… Не обязательно в прямом смысле этого слова!

Радует, что к «закладной» прилагались списки и, тех и этих… Мой Штирлиц, определённо далеко пойдёт!

Однако, в данный момент, особенно бурные страсти, бушевали вовсе не из-за этого!

Естественно, слух об убийстве мною генерала Жилинского скрыть не удалось и, опять же – офицеры разделились на два лагеря: за меня и против! Было, даже несколько попыток дуэлей, пресечённых вышестоящим начальством. Причём, даже те – кто не одобрял мою «мокруху», считали – что Жилинского я грохнул за дело, просто не надо было делать этого свои руками. Типа, только маякни Государь и, любой из них сделал бы это сам – на дуэли. Блин, что за менталитет – всё им «маяковать» надо!

Ну и, были у особо проницательных офицеров и генералов, некоторые опасения – что одним Жилинским дело не окончится, что скоро: «…генеральские головы полетят!» Надо бы, не подвести этих «нострадамусов»… Но, это – дело серьёзное и, как любое серьёзное дело – требует предварительной кропотливой подготовки.

В основном же, Штирлиц перемывал косточки своему непосредственному начальству – генералам Алексееву, Пустовойтенко и Борисову, видать за то что – те систематически обносили его чинами да орденами:

«Назначение Алексеева на столь высокую должность привело к большим разговорам среди генералов. Некоторые его повышение приветствовали, другие же – из них первый генерал Рузский, считали его несоответствующим новой должности. Рузский особенно сильно и довольно часто критиковал Алексеева за его работу…».

Вот те, на… А я то считал, что Алексеев и Рузский – «кореша» ещё те! Может, они позже состаканились – перед самым свержением моего Реципиента?

«На должность генерал-квартирмейстера Алексеев привез с собою генерала Пустовойтенко. Это – ничем не проявивший себя до сих пор, генерал Генерального Штаба, назначению которого все без исключения офицеры Штаба удивлялись…».

Так, так, так… Приходилось мне «там», читать мнение некоторых историков о неумении генерала Алексеева подбирать себе помощников. Надо бы принять меры и подогнать моему Начальнику Штаба, более адекватных подчинённых… Это для меня жизненно необходимо! Но, чуть попозже.

Получил я представление и, о царившем в Русской Императорской Армии кумовстве: «…генерал Борисов, однополчанин Алексеева, его друг, советник и вдохновитель. Борисов имел какую-то историю в прошлом, был уволен в отставку и это прервало его карьеру. Он заинтриговал сразу многих, а с прежних мест службы Борисова стали приходить целые легенды о его закулисном влиянии…».

Борисов…? Кажется, помню такого – виденного мною на первом докладе у Алексеева: такой маленький, кругленький, несколько неопрятно одетый «малыш» – старающийся держаться несколько в стороне.

Короче, Алексеев, воспользовавшись служебным положением, своих дружбанов наверх тащит. Надо бы это дело пресечь!

А, вот это донесение агента, заставило меня напружить хвост – как легавую при виде дичи:

«Штилиц – Юстасу: генерал Рузский, командуя армией в Галиции на Юго-Западном фронте, проделал штуку, которая очень характерна вообще для наших больших военных: во-первых – забыл об интересах русской армии, зато очень хорошо помнил об интересах генерала Рузского. Во-вторых – не исполнил отданного приказания своего начальника генерала Иванова, сознательно его нарушив…».

* * *

Опять Рузский…

Это тот самый генерал Рузский – который вместе с Алексеевым, принудил моего Реципиента подписать отречение. Причём, вроде бы в довольно грубой форме: если верить некоторым источникам – приставив к голове револьвер.

А может, как-то пораньше его за ж…опу взять? Надо подумать…

«А, какие у Вас будут доказательства?».

Так, так, так… Нужны неопровержимые доказательства о измене Рузского. Пристрелить его собственноручно, уже не получиться: этот генерал сейчас в фаворе у российской общественности. Если, убийство крайне непопулярного Жилинского, вызвало у господ офицеров столько эмоций – то после Рузского… Кгхм…

Так, так, так… Генерал Иванов… Может тот, что интересное расскажет? Небось, злой он как сто чеченов – на не выполнившего приказ подчинённого…

СТОП!!!

У меня же где-то в столе валяется письмо этого Иванова, полученного мной в самый первый день «реинкарнации» и до сих пор не прочитанное. Так, где оно… Вот, нашёл! Вскрываю, читаю…

Поднимаю трубку прямого телефона связывающего с Генеральным Секретариатом:

– Генерал-майора Свиты Петрово-Соловово, срочно ко мне!

Почти тут же, он прибыл запыхавшийся – видно, бегом бежал:

– Господин генерал! Сию минуту берите у Коменданта Свиты Воейкова автомобиль и срочно мчитесь с секретной миссией к генералу Иванову![118]118
  Иванов Николай Иудович, генерал от артиллерии. Во время Первой мировой войны 19 июля 1914 – 17 марта 1916 года – главнокомандующий армиями Юго-Западного Фронта. Под его командованием в августе-сентябре 1914 года русские войска одержали крупную победу в Галицийской битве, австро-венгерская армия потеряла 400 тысяч человек, в том числе 100 тысяч пленными, потери же русских войск составили 230 тыс. Русские войска заняли всю Галицию. За успехи фронта был награждён орденом святого Георгия 2-й степени и орденом Святого Владимира 1-й степени с мечами. В начале Варшавско-Ивангородской операциикомандовал всеми русским войсками, участвовавшими в ней, но 30 сентября передал Варшавское направление (2-я и 5-я армии) в состав Северо-Западного фронта генерала Н. В. Рузского. В ноябре провёл Краковскую операцию, которая развивалась успешно, но приказ об отступлении, отданный генералом Рузским, сорвал наметившийся успех.


[Закрыть] Официально для проверки его сообщения об трофеях взятых им в последних боях, неофициально же… Полчаса Вам хватит на сборы?

– Так точно, Ваше Величество! – рявкнул, – хватит!

Давно к этому генералу присматриваюсь: производит впечатление слегка туповатого – но исключительно исполнительного[119]119
  «Генерал-майор свиты Борис Михайлович Петрово-Соловово производит впечатление бесталанности, но несомненной порядочности. Держится просто, служит для поручений при главнокомандующем, выезжая для разбора каких-нибудь каверзных дел, жалоб и т. п.», – из воспоминаний современников.


[Закрыть] военного. Для выполнения некоторых задач – не требующих долгих размышлений, он просто бесценен!

– Тогда, получите особый пакет – предназначенный лично для генерала Иванова. Выслушаете и запишите – всё, что он Вам скажет, дадите подписать и, тотчас – «аллюр три креста», обратно!

* * *

Ну, а пока продолжаю «строить» своего Начальника штаба!

Мой Штирлиц при генерале Алексееве, ничего не сообщил об исполнении им моих приказов по пропускному режиму в Ставке и об создании института её представителей на местах. Поэтому, я озадачил Генерального Секретаря Мордвинова:

– Найдите мне офицера недавно прибывшего в Могилев – чтоб его как можно меньше офицеров Штаба знало, не слишком бросающейся в глаза наружности, как можно более пронырливого и, достаточно при всём этом общительного – для выполнения некого «деликатного» поручения.

Примерно через час, пред мои августейшие очи предстал то ли сотник, то ли хорунжий… Никак, изучить казачьи звания руки не дойдут!

– Завтра с утра, переоденьтесь в мундир полковника, господин офицер…

Тут только дошло, а где он его возьмёт? Хотя… Присмотрелся к нему повнимательнее:

– Можете воспользоваться моим прежним мундиром – Вам, как раз в пору будет. Задание такое: проникнуть в Штаб, завязать знакомство с как можно большим числом офицеров, разузнать как можно больше «секретов» и вернувшись, составить как можно более подробный рапорт. Если возникнут какие-то «недоразумения» с жандармами или особо бдительными офицерами, предъявите им вот это…

Я протянул казачьему офицеру мой приказ о проведении «внеплановой проверки».

– Но только тогда покажите, когда Вас реально арестовывать примутся. Задание ясно?

– Так точно, Ваше Величество! Разрешите приступить к выполнению?

– Приступайте!

На следующий день – второго числа сентября дело было, мой засланец под вечер вернулся и доложился мне лично.

Как и, следовало ожидать – на мои приказы в Штабе положили огромнейший болт и, проверяющий, без особого труда смог проникнуть в помещение и стать «своим» для множества штабных.

– Жандармы, правда, остановили сперва, но я им сказал – что от Вашего Императорского Величества с поручением к генералу Алексееву и, меня пропустили без всякого пропуска, поверив на слово…

– И, что? Даже, ни разу не спросили, кто Вы такой и что делаете в Штабе?

– Нет, ни разу, – пожал плечами тот, – даже, когда с карты диспозицию войск перерисовывал и попросил у них карандаш… Штабные офицеры, такие «душки»! Было дело – предлагали помочь, чем.

Уму непостижимо![120]120
  «Терехов возмущался теми удобствами, которые имеют теперь агенты немцев в Спб. в военной гостинице «Астория». Там полный интернационализм: масса военных, масса иностранцев, всякие представители общественных организаций, жены и под видом жен всякие дамы – словом, почва самая удобная для работы разведки. Иначе сделано у немцев. Если гостиница занята каким-нибудь штабом или просто приезжающими военными, то в нее не попадет уже никто; немецкий офицер никогда ни слова никому не скажет и, если только замечает, что кто-нибудь задает ему какие-нибудь военные вопросы, немедленно принимает меры для ареста такого любопытного…», – Лемке М. К. «250 дней в царской ставке».


[Закрыть]

– Да, не может быть! Неужели, никто ни разу не спросил Вас, кто Вы такой?!

И, тут офицер «прокололся», честно поведав б своём промахе:

– В столовой разве что, Государь! Завтракают у них в штабном собрании – оно устроено из кафешантана, бывшего при гостинице «Бристоль». Захожу, значит, немного опоздав – только поздоровался и сажусь, как ко мне подходят с кружкой и говорят: «С Вас двадцать копеек, полковник!» «За, что?», – спрашиваю. «А, кто ты такой – раз обычаев наших не знаешь?» Оказывается, с опоздавших к началу стола у них – десять копеек штрафа на благотворительность! И, здороваться в столовой нельзя – ещё десять копеек штрафа…

Ну, молодцы! Это, они здорово – от безделья придумали.

– Мудрый обычай, что ни говори… Ну, а кормят то у них хорошо?

– Кормят хорошо, Ваше Величество! – облизнулся тот, – сегодня давали кулебяку с мясом и капустой, ростбиф с огуречным салат… Фрукты, даже – виноград!

От офицера изрядно «характерно» попахивало, хотя на ногах держался твёрдо и разговаривал внятно.

– Ну, а пьют штабные что?

– Кофе, чай, молоко…

Прикалываюсь:

– «Молочко», видать из под бешеной кобылки было, да? Слегка забродившее…

– Виноват, Государь! Только лишь для вхождения в «образ» – чтоб, не заподозрили, – вытянулся офицер и, руки по швам, – лёгкое вино за отдельную плату, водки у них нет… Почти нет.

«Сухой закон», говорите? Ну, ну…

– Скажите тогда, уж честно: «уже нет»… Что там у них, ещё интересного?

– Да, так – ничего. Бильярд в собрании всегда занят, а в читальне несколько старых газет да журналов.

– Хорошо… Хорошо же, у нас штабные устроились! Отчёт составить сможете или отложить до утра?

– Смогу, Ваше Величество… Но, лучше отложить до утра.

– Тогда отдыхайте.

Хотел было повысить в звании этого прохвоста, но… Ладно, посмотрим как «отчёт» напишет – а то, может и мундира «с царского плеча» ему вполне достаточно будет!

Кстати, в гардеробе царя, этих военных мундиров – как у дурака махорки… Может, распродажу какую устроить или аукцион? Носить то я их однозначно не буду – разве что, когда на расстрел поведут…

Тьфу, тьфу, тьфу!

* * *

Меж тем, «песок» в часах истории неумолимо сыпался и, как в «реальной» истории, 3-го сентября началась так называемая Вильно-Молодечненская операция. Против русских пяти армий противник сосредоточил своих четыре, но при значительном общем преимуществе – особенно в техническом. Нашим, почти пятистам полевым орудиям – в основном лёгким трёхдюймовкам, противостояло без малого тысяча – по большей части тяжёлых немецких гаубиц. Против порядка чуть более тысячи русских станковых пулемётов, у немцев имелось свыше четырёх тысяч – в том числе, много ручных.

В отличии от летних сражений этого лета, германское командование не ставило перед своими войсками особенно «грандиозных» задач, на осень. Захватив крепость Ковно, генерал фон Эйхгорн – командовавший ударной группировкой, должен был ударить в стык 5-ой и 10-ой русских полевых армий – прорвать тем самым оборону русских. После чего, выбросив в русский тыл конную группу генерала фон Гарнье – из четырёх кавалерийских дивизий и одной пехотной бригады, германское командование планировало взять важный узел коммуникаций город Вильно – тем самым окружив 10-ую русскую армию генерала Радкевича[121]121
  «Идея его (Свенцянского прорыва) состояла в том, чтобы при помощи кавалерийских дивизий «ущемить» три железнодорожные пути снабжения правого русского крыла в пунктах – Вильно, Молодечно и Минск, принудить таким образом корпуса правого фланга отхлынуть в беспорядке и тогда атаковать их массой, предназначенной для маневра и быстро подвезенной из Ковно к Вильне и далее», – Французский генерал Камон.


[Закрыть].

Даже, без выполнения последнего, потеря нами Вильно делало наше положение весьма пиковым – так как, разобщало фланги наших Северного и Западного фронтов!

Это, так называемый «Свенцянский прорыв», когда германская кавалерия дошла практически до Минска…

Естественно, когда положение на фронте резко ухудшилось, я – как Верховный Главнокомандующий, должен был бросить все свои «бумажные» дела и, периодически – на пару часов в день хотя бы, появляться в Штабе.

* * *

В первый же день – 3 сентября, заранее предупредив, я прибыл к зданию Штабы и был приятно «удивлён» произошедшими здесь переменами: бравые полевые жандармы, в здание меня не пропустили без наличия разового пропуска – хотя и, жутко краснели и бледнели при этом и даже, сильно заикались!

Ладно, ломаем комедию дальше.

Пришлось вызвать ответственное лицо, удостоверить мою августейшую личность и только тогда…

Доклад Начальника Штаба генерала Алексеева тоже, был совсем другого формата – чем прежде. Сухо и коротко, он изложил обстановку сложившуюся на фронте в данный момент, цифры предварительных потерь, расходов боеприпасов – которые чуть ли не поснарядно, распределял лично. Проинформировал меня о мерах, им предпринимаемых для противодействия противнику…

– Хорошо, господин генерал! Я вижу, ваш оперативный стиль с момента нашей последней встречи улучшился. Ещё, научились бы выполнять мои приказы, а не устраивать мне показуху – вообще, цены бы Вам не было!

– Ваше Императорское Величество! – глаза в кучу, – в чём моя вина?

– А вот это, – я припечатал к столу отчёт моего «ревизора», – почитайте-ка, господин генерал!

Алексеев схватил пачку бумаг и, забегал по горизонтали своими косыми очами, читая… Наконец, он закончил и уставился куда-то в пространство.

– Что скажите в своё оправдание, Ваше Превосходительство?

Слов оправдания после прочтения результатов проверки, у генерала не нашлось… Он стоял и хлопал ресницами, не мыча и не телясь при этом…

– Кому из офицеров, Вы приказали ужесточить пропускной режим? – пришёл на помощь своему Начальнику Штаба я, – звание, фамилия, должность?…НУ!!!

– Полковник Квашнин-Самарин, комендант Ставки Верховного Главнокомандования…

Слегка улыбаюсь, примиряюще:

– А я уж было, грешным делом подумал – что это Вы на меня болт забили, Ваше Высокопревосходительство… Рад был ошибиться: это всего лишь – какой-то полковник, положил хер на Вас!

Со мной был Кондзеровский – дежурный генерал при Верховном Главнокомандующем. Обращаюсь к нему:

– Господин генерал! Распорядитесь передать жандармскому подполковнику Дукельскому, мой приказ об аресте саботажника и проведения тщательного расследования. Пусть выяснит – ГЛУПОСТЬ ЭТО ИЛИ ИЗМЕНА?! Если, просто глупость – «повысить» до капитана и отправить умнеть на фронт. А если измена – повесить, известным образом.

Могильная тишина в зале…

– Как уже можно понять, господин генерал, – снова к Алексееву, – систему проверки выполнения ваших же приказов, Вы создать тоже не удосужились… В этом случае, кто у Вас виноват?

Я очень внимательным взглядом, осмотрел всех присутствующих штабных офицеров.

– Может, Вы? – наезжаю на какого-то, враз побелевшего лицом подполковника.

– Ваше Императорское Величество! – взмолился Алексеев, – это – полностью моя вина: за недостатком времени…

– Хорошо. Раз у Вас, господин генерал, нет времени для создания института представителей Ставки на местах – следящих за правильностью и своевременностью выполнения ваших приказов и, проверяющих правильность донесений Вам с мест, то его создам я.

Пока народ приходил в себя, я «по-английски» свалил.

Забегая несколько вперёд, скажу что комендант Ставки Верховного Главнокомандования полковник Квашнин-Самарин, после тщательного расследования был не повешен – а признан «глупым» и, отправлен на фронт с понижением в чине на одну ступень…

* * *

Другой раз, подъезжая к зданию Штаба, я заметил русского штабного офицера, премило беседующего с одним из представителей японской военной миссии при Ставке Верховного Главнокомандующего.

– Господин генерал, – наезжаю на Алексеева после доклада, – ваши офицеры – носители секретной информации, свободно общаются с иностранными подданными. Вам, это известно?

– Так, союзники же, Ваше…

– «Союзники», говорите?! И, десяти лет ещё не прошло, как мы были с японцами не союзниками, а врагами! А Вы не боитесь, что в случае следующей войны с такими «союзниками», мне придётся перестрелять весь ваш Штаб – как потенциальных шпионов? И, первую очередь – ВАС(!!!), Ваше Высокопревосходительство!

Мой Начальник Штаба, аж дышать перестал и налился нехорошим, нездоровым «румянцем»…

«Ссука косоглазая, ты у меня воевать будешь – а не заговоры против своего Верховного Главнокомандующего плести-устраивать! – как-то, глядя на него подумалось, – или от инфаркта с инсультом сдохнешь!»

– Господин генерал! Приказываю Вам немедленно издать приказ по Ставке и, в целом по всей действующей армии, об запрете военнослужащим любых несанкционированных контактов с иностранными гражданами – кем бы они не были. Об каждом такой случае, участник должен написать объяснительную в ближайшие органы контрразведки или жандармерии… Не поставившие же с известность – скрывающие свои контакты с иностранцами военнослужащие, должны считаться потенциальными агентами иностранных разведок и не допускаться до документов и информации, имеющий закрытый характер… В отношении их должно быть немедленно проведено сначала служебное, затем – в случае злого умысла, уголовное расследование.

* * *

Меж тем, положение на фронте стало настолько критическим, что генерал Алексеев, на всякий пожарный, предложил перенести Ставку куда-нибудь – ещё более вглубь страны. Были названы города Калуга, Вязьма…

– Владивосток! – с самым серьёзным лицом, потроллил слегка я своих военноначальников.

Полюбовавшись очумелыми генеральскими физиономиями, внутренне над ними поржав, я озвучил свой выбор:

– …Прикалываюсь, господа стратеги! Город Коломна – вот отличное место под Ставку Верховного Командования. Именно там, мы её и расположим.

– Почему Коломна, Ваше Величество? – спросил Алексеев.

– Потому что, я так хочу! – как «отрезал» я, – без промедления высылайте соответствующие службы для поиска мест расквартирования, господин генерал.

Ещё выяснилось, что никакой серьёзной защиты в Могилеве – на случай внезапного появления врага нет. Были лишь части и подразделения охраны от всяких неприятностей моей августейшей особы и Свиты: Лейб-Гвардейский Сводно-Казачий Полк, Первый железнодорожный полк, да Гвардейский жандармский эскадрон… На совещании, генералом Кондзеровским было предложено сформировать из награждённых солдат особую пехотную часть – «Георгиевский батальон», для охраны Ставки и царской резиденции и назначить его начальником полковника Пожарского, недавно вернувшегося из госпиталя после тяжёлого ранения.

Высказавшись, все обратили взор на меня:

– А почему кавалеристов, в частности – казаков обижаете, господа генералы? А наши доблестные артиллеристы, чем вам не угодили? Или, нет среди них своих георгиевских кавалеров?! Неправда!

Против такой логики, генералам возразить-сказать было нечего…

– Тем более, любая пехота сама по себе не воюет, господа «стратеги»! Ей нужны свои подвижные части и подразделения поддержки… Предлагаю создать не батальон, а «Бригаду Георгиевских Кавалеров» – в составе одного-двух пехотных батальонов, эскадрона линейной кавалерии, разведывательной сотни из казаков и артиллерийского дивизиона. Начальников я выберу и назначу сам – прошу предоставить мне списки нижних чинов и унтер-офицеров награждённых Георгиевским Крестом и, подчинён он будет тоже – лично мне!

Это будет учебный центр российской штурмовой пехоты, а командовать им будет… Здесь, надо подумать.

* * *

Через три дня, вернулся посланный к генералу Иванову с «секретным» поручением, генерал Свиты Петрово-Соловово. Конечно, тот в своей победной реляции «немножко» приврал – раза в три, о чём доподлинно узнал мой проверяющий и весьма скурпулёзно доложил в своём письменном докладе…

Но, главное не это. Он, кроме самого генерала Иванова, опросил весь штаб Юго-Западного Фронта! Быстренько пробежавшись по довольно-таки пухлой кипе бумаг, что он привёз, я довольно потёр руки: Рузский, практически у меня в кармане – компромата на десять генералов хватит и ещё на сотню полковников останется! Осталось только заручиться поддержкой от Алексеева и руками одного Иуды, повесить на надлежащей осине другого.

А к этому генералу, с такой прикольной фамилией, стоит присмотреться повнимательней! Держится он очень хорошо и довольно независимо, а на «язычок» временами бывает довольно остёр. А не поручить ли, ему…?

В прекрасном расположении духа, я обратился к Петрово-Соловово – генералу для поручений при Верховном Главнокомандующем:

– Борис Михайлович! Что-то, Вы у нас в генерал-майорах долго засиделись… Да и, должность у Вас какая-то… Не соответствующая вашему богатому жизненному и боевому, так сказать, опыту.

Генерал, был явно и далеко не юн, однако – «живчик» ещё тот!

– Готов служить Вашему Императорскому Величеству на любой должности! – от радости, он больше поклонился, чем ему приличествовало бы.

Старательный, исполнительный служака… Очень хорошо!

– Мне нужны свои личные представители в действующей армии – для контрольных функций. Вы не согласились бы, господин генерал-лейтенант, возглавить Комитет Представителей Верховного Главнокомандующего?

Звание «генерал-лейтенант» я произнёс как вопрос уже решённый (что мне, жалко что ли?!) и, у Петрово-Соловово, «в зобу дыханье спёрло»:

– Почту за самую высокую честь, Ваше…

– Вот и, славненько! Начнём с представителей на фронтах, затем – до следующей весны, будем постепенно снижать и снижать «планку»…, – тут, конечно, ещё много-много думать надо, – вплоть до дивизии включительно.

Конечно, Борис Михайлович – даже на вид, производил впечатление недалёкого и слегка туповатого – хотя и честного малого… Так, на этой должности именно такие и нужны! Следить, чтоб генералы в точности выполняли приказания вышестоящих штабов и подавали последним более-менее правдивую информацию. Честность и исполнительность – вот и, всё – много ума, что ли надо?!

Тотчас, мною было написано задание агенту:

«Юстас-Штирлицу.

Немедленно, обязательно – через вторые или третьи лица, как можно сильнее скомпрометировать генерала Рузского перед генералом Алексеевым, поставив последнего в известность про его высказывания. РАЗРЕШЕНО ВСЁ!!! Например, пустить слух, что Государь желает заменить Алексеева Рузским на посту Начальника Штаба».

* * *

Дня через три, будучи на очередном докладе в Штабе, я – вопреки обычному, всё время загадочно молчал – бросая не менее загадочные взгляды на Алексеева, от которых тот почему-то покрывался бурыми пятнами. После доклада, я подошёл к Начальнику Штаба и полушёпотом сказал:

– Нам надо с Вами поговорить тэт-а-тэт, господин генерал! Не изволите ли, совершить это в вашем кабинете?

Генерал явно ещё больше поник духом, но довольно бодро ответил:

– Почему же нет, Ваше Величество?! Прошу, следовать за мной…

Пока я шёл за вмиг ссутулившейся спиной «моего косого друга», я ловил взгляды на того его подчинённых – более приличествующие на его же похоронах, средь которых было немало злорадных. Знать, хорошо мой Штирлиц поработал!

Довольно-таки скромный кабинетик, кстати! Я большего ожидал у своего Начальника Штаба.

– Вы достаточно долго общались и даже «работали» вместе с генералом Рузским, Михаил Васильевич, – сразу же перешёл я на доверительный, вкрадчивый тон, ещё незнакомый моему собеседнику, – мне настойчиво говорят, что это – лучший русский генерал и, он заслуживает более высокой должности… Так, ли это?

Генерал Рузский, на тот момент был Командующим Северного Фронта и «более высокая должность», могла быть только должность… Правильно!

Как, «мой косой друг» «завёлся»… Мать, моя – Императрица Мария… Хорошо ещё – царский генерал, а не советский, иначе бы у меня – только от одних матюков, уши отсохли! Про один только Львов – на три тома уголовного дела наговорил!

– Ну, хорошо… Всяк из нас может дать маху – не ошибается только тот, кто ничего не делает, – плеснул новую дозу «керосинчика», – то, дела прошлые и мы про них забудем – ведь в этом году под Варшавой, Николаевич Владимирович очень хорошо себя проявил!

Алексеев, завёлся пуще прежнего, брызгая слюной так, что пришлось отступить от него на пару шагов:

– Львов, не единственный раз, Государь, когда генерал Рузский «дал маху»! В Лодзинской операции, наоборот – он издал указ отступать, несмотря на достигнутый успех 1-ой и 10-ой армий! По причине чего, попавшая в окружение группа германских войск генерала Шеффер-Бояделя смогла выйти к своим! И в недавних августовских операциях – именно действия этого генерала, стали причиной катастрофы 10-й армии!

Я скрипнул зубами: «Повесить бы вас обоих с Рузским – на одном осиновом суку»!

– Как же так?! – типа, растерян, – ведь, общественность России просто без ума от этого блистательного генерала… Неужели, всё врут – неужели за ним никаких побед не числиться?!

– Об этом «прославленном» генерале, наша общественность имеет совершенно превратные представления, Ваше Величество! Его единственная удача, было просто делом случая. Я там всё подготовил, а затем – решением Великого Князя Николая Николаевича, Северо-Западный фронт разделили на Северный и Западный… Мой правый фланг отдали на Северный фронт – генералу Рузскому. Он провёл то сражение, по моему плану!

– Какой ужас…

– «Блистательный генерал!», – Алексеев презрительно фыркнул, – он, выбирая себе людей, всегда держится правила брать себе что-нибудь «серенькое» – чтоб, «блистать» на его фоне. Чего только Бонч-Бруевич – его начальник штаба, стоит!

Кстати, этот самый генерал Бонч-Бруевич – брат «того самого» Бонч-Бруевича, видного большевика.

Однако, «клиент созрел» и пора «брать быка за рога»!

Вернувшись в своё «обычное» состояние, твёрдым – не допускающим возражения, голосом говорю:

– В таком случае пишите, господин генерал!

– Что писать, Ваше…?

– Всё то, что Вы только что мне сказали! В форме рапорта Начальника Штаба действующей армии своему Верховному Главнокомандующему… НУ!!!

– Разрешите спросить…

– Хочу отдать генерала Рузского под суд! Если не напишите, господин генерал, доказательств у меня уже достаточно, чтоб повесить вас обоих. Персонально Вас – за покрытие преступника! Вы меня поняли?

Навытяжку и руки по швам – как только что призванные зелёный салага, перед матёрым дембелем:

– Так точно, Ваше Императорское Величество!

То-то, же!

– Тогда садитесь и не спеша, всё обстоятельно пишите – я никуда не тороплюсь…

Куда бы он делся – написал! Пряча рапорт в недавно приобретённый небольшой кожаный саквояжик, я напоследок:

– Вплоть до определённого момента, всё должно оставаться между нами, Михаил Васильевич! И слухи не опровергайте – даже, пред своими самыми ближайшими сотрудниками. Пусть все думают, что в самое ближайшее время я заменю Вас Рузским – заодно, всех своих ненавистников вычислите!