Текст книги "Верховный Главнокомандующий (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 53 страниц)

Грянуло солдатское дружное:

– УРРРААА!!!

В принципе, почти всё действо «смотра», очень мне хорошо знакомо по Советской Армии: после моего обхода строя, торжественный марш под полковой оркестр и команда «Разойтись!»

* * *

Через полчаса штабс-капитан Кудрявцев, привёл десять самых лучших стрелков полка, за околицу полустанка – в небольшую рощицу… Стреляли в развешенные на деревьях, наспех сбитые из досок деревянные щиты с наклеенными листами бумаги, с различных расстояний – от тысяча двухсот шагов до ста. Как и, следовало ожидать все «лучшие стрелки», кроме одного – по мирной профессии егеря в каком-то лесном частном владении, стреляли весьма скверно… Даже, несмотря на то – что штабс-капитан, лично устанавливал им расстояния на прицелах винтовок.

– В бою Вы тоже – за каждым солдатом будете бегать и поправлять ему прицел?

– Ну, а что делать? – виновато оправдывался тот.

Так уж и быть, подскажу:

– Думать, господин штабс-капитан. Головой думать!

«Думал» офицер недолго: проверка показала, что более-менее уверено, «лучшие стрелки» полка – даже в ростовую мишень, попадали лишь с расстояния где-то в 450–500 шагов.

– Дам приказ всему полку, – отвечает, – установить прицелы всех винтовок на «постоянный» и, начинать стрельбу, только с этой дистанции…

– Молодец, господин штабс-капитан! Будем считать, что первый шаг к генеральскому чину, Вами уже сделан.

«Егерь» же, с восьмисот шагов вполне уверено поражал цель первым выстрелом, а с тысячи – вторым. При этом, он ещё жаловался, что его винтовка не пристреляна!

– Думаем дальше, господин штабс-капитан, хорошенько думаем…

Как и в первом случае, офицер думал недолго:

– Перебрать все винтовки в полку, выбрать этому «егерю» парочку винтовок с наибольшей кучностью и хорошенько их пристрелять… Я знаю, как это сделать!

– Правильно, правильно… Дальше, что? Поставите его в общую цепь?

– Никак нет! Буду держать его постоянно при себе – для поражения отдельных важных целей. Наводчиков пулемётов, корректировщиков артиллерии…

– Прежде всего – офицеров противника! Немец, он не так «железом» опасен – как своей организацией. Выбивая у них офицеров, Вы – хоть в чем-то одном, с ними сравниваетесь.

Вижу, это предложение ему несколько не понравилось. Каста!

– Я думаю…

– Правильно думаете, но не глубоко, господин штаб-капитан! Нужен не один «охотник» – а группа. Не может быть, чтоб в таком множестве народа – нет, хотя бы десятка солдат с задатками хороших стрелков! Их просто никто не искал. Вот и, поручите вашему «охотнику» найти таких и научить их меткой стрельбе. И, постарайтесь снабдить эту группу биноклями – хотя бы одним, на пару «охотников». Один стреляет – другой его корректирует. Деньги в полковой кассе есть? Значит, можно на крайний случай купить – трофеями стократно окупится, если полк будет воевать хорошо…

* * *

Возвращаясь с импровизированного стрельбища, разговорились:

– Это война, господин штабс-капитан – война пулемётов, как я уже говорил! Поэтому, берегите свои четыре «Максима» как зеницу ока и не щёлкайте зевалом, если будет возможность приобрести ещё – любым путём. Захватить в бою, купить, выменять или просто украсть у соседей… Если будете уверены, что не попадётесь конечно.

– Как можно сберечь пулемёт в бою, если это – первейшая цель для артиллерии противника?!

Тут надо пояснить: я, конечно, никакого боевого опыта не имею и в реальном бою, ни то чтобы не командовал – даже, ни разу не участвовал… Ну, не довелось – в Афган меня не направили и, все до одного «локальные» конфликты на постсоветском пространстве обошли мою «малую» Родину стороной. Но, я читал на эту тему всякие очень умные книжки и, самое главное – играл в одну компьютерную игрушку. Тактический симулятор роты, батальона и полка, под названием «Линия фронта». Купил случайно, сначала установил, поиграл – не понравилось, «снёс» на хер и забросил коробку с компакт-диском игры далеко на полку. Потом, года через два игра мне попалась на глаза, установил по новой, вник и…

И, не оторвёшь. Лет десять в неё рубился, не меньше!

Тут же присел на корточки и палочкой начал чертить на земле всевозможные тактические ситуации на поле боя и варианты установки пулемётов в зависимости от характера и ландшафта местности. Рассказал про оборону на обратных скатах высот, фланкирующий огонь, стрельбу из пулемёта с закрытых позиций и про наступление «переносом» огня вперёд…

Согласен, возможно некоторые термины я неправильно назвал – я же «академиев» не кончал. Но, штабс-капитан понял и, для него это было – каким-то откровением «свыше»!

Идём дальше:

– Это не только «пулемётная» – но и «траншейная» война, господин штабс-капитан! У Вас треть нижних чинов без оружия… Лопат, я тоже что-то не заметил в достаточном количестве. Из-за этого, после первого же боя Вы не досчитаетесь – как бы не половины, ваших будущих «ветеранов»! Проявите инициативу: всех безвинтовочных или просто – не способных к бою солдат старших возрастов, вооружите лопатами, кирками, пилами и топорами для сооружения дерево-земляных оборонительных сооружений… Создайте свою собственную, постоянную саперную роту в каждом батальоне.

– А, где столько шанцевого инструмента взять, Ваше…?

– В …ИЗДЕ!!! – рявкаю сердито, – Вы, что? Только вчера родились, господин штабс-капитан?!

Ньютону, яблока упавшего на голову было достаточно – чтоб резко поумнеть, а русского офицера в таких случаях, всегда выручал русский же мат вышестоящего начальства:

– Понял, Ваше Императорское Величество! Тотчас же, издам приказ реквизировать весь наличный инструмент на этом полустанке…

То-то, же! Как ни в чём не бывало, я продолжил:

– …И пусть роют, роют и роют! День и ночь пусть роют, копают и строят – каждая пролитая капля пота, сбережёт ведро крови ваших будущих ветеранов! Сейчас я Вам, ещё кое-что покажу…

Опять присев на корточки, я рисовал командиру полка схемы «зигзагообразных» траншей – до которых, по-моему, ещё не додумались на этой войне. Ну и, всё такое прочее – «лисьи норы», перекрытые щели, дерево-землянные огневые точки…

– У Вас достаточно много солдат зрелого возраста… Чтоб, лично не участвовать в бою – они Вам до Америки туннель пророют!

В наставлениях по саперному делу, здесь всё ещё делали основной упор на редуты – земляные укрепления петровских времён, в виде многоугольника – которые современная артиллерия «выносила» за раз.

* * *

Быстро, по-осеннему уже вечерело… У Мордвинова, были при себе все канцелярско-секретарские атрибуты и, мы быстренько всё оформили: я своей властью повысил Кудрявцева в чине до капитана и назначил его начальником Н-ского стрелкового полка.

Затем, в честь этого события, отобедав с офицерами полка в доме местного священника, мы там же устроились на ночлег…

Если мне не изменяет моё «послезнание» и, я ещё не накосячил ничего такого – что серьёзно изменило бы «реальную» историю, Н-ской стрелковый полк под командой капитана Кудрявцева принадлежит к вновь сформированной – из подобных же запасных частей, 2-ой армии под командованием генерала Смирнова.

Эта армия остановит прорвавшегося противника, а потом во взаимодействии с другими соединениями нанесёт контрудар и отбросит немецкую кавалерию к озеру Нарочь, где фронт стабилизируется – практически, до самого семнадцатого года.

Таким образом, Виленским сражением заканчивается «Великое Отступление» 1915 года – что придворными попализами, будет поставлено в заслугу новому Верховному Главнокомандующему…

Мне, то бишь.

Ну, что ж… Придётся как-то оправдывать!

Я, обосновывая якобы данными разведки, рассказал вновьиспечённому командиру полка весь расклад по истории Свенцянского прорыва и, письменно приказал оборонять этот полустанок от прорывавшийся в наш тыл германской кавалерии генерала фон Гарнье.

– У Вас не более трёх-четырёх дней, господин капитан чтоб привести этот сброд в боеспособное состояние, – на утро уже прощаясь, сказал я командиру полка Кудрявцеву, – самое главное, что я забыл сказать: опыт этой войны показал, что боевая подготовка войск должна продолжаться уже на фронте и, не прекращаться ни на час… Надеюсь, в следующий раз, увижу Вас – «поздравляя» уже с генеральскими погонами. Удачи!

– Удачи нам всем и, особенно – Вам удачи, Ваше Императорское Величество!

Н-ской стрелковый полк остался на полустанке Колодищи, ну а мы выехали в город Вильно.

* * *

С момента возникновения Великой Войны, Восточный театр военных действий насчитывал всего два фронта – Юго-Западный и Северо-Западный. После двух катастроф прошлого года – гибели в «котле» армии Самсонова в Восточной Пруссии и разгрома ХХ армейского корпуса в феврале 1915 года, Северо-Западный Фронт разделили на Северный и Западный фронты. Этой весной-летом, Западный Фронт – вместе с Юго-Западным, участвовал в Великом Отступлении из Польши и Галиции. Северный же фронт, под началом небезызвестного уже генерала от инфантерии Рузского Николая Владимировича, прозябал в какой-то невиданной досель пассивности.

Когда же немецкому командованию стало понятно, что «грандиозного» окружения не получилось, что русские войска Западного Фронта, после разгрома в Висленском сражении – стали выползать из «польского мешка», ситуация на Северном фронте в один момент обострилась.

Сосредоточив, наскоро сколоченную из освободившихся против Западного Фронта сил, «Неманскую армию» – имеющую в своём составе много кавалерии, немцы ударили по слабой русской 5-ой армии генерала Плеве и оттеснили её в направлении Двинска и Риги.

После неожиданно (для обеих сторон) быстрого падения крепости Ковно – ВТРОЕ(!!!) превосходящую осаждающие германские войска артиллерией, противник снял фланговую угрозу своей группировке – которая могла теперь безбоязненно двигаться на Вильно.

Десятая русская армия генерала Радкевича, после потери Ковно, теряла свои оборонительные рубежи по рекам Неман и Вилия и вынуждена была загибать свой правый фланг к Югу – теряя взаимодействие с соседней Пятой армией генерала Плеве. В образовавшуюся «прореху» протяжённостью в сто с лишним вёрст – близ селения Вилькомир и, ударили 10 сентября немецкие фельдмаршал Гинденбург и генерал Людендорф – надеясь всё же силами кавалерийского корпуса генерала Гарнье, окружить и принудить к сдаче выскользнувшего из Польши русского противника…

Чтоб одним махом, одним лишь маневром совершить то, ради чего их «коллеги» на Западе, клали во французскую землю сотни тысяч солдат – выбить страну из войны!

* * *

Я много думал, на эту тему – практически сразу, как только «обжился» в новом теле и новой для себя ипостаси… Слишком поздно! Даже, если бы я прямо приказал генералу Алексееву, «взять» откуда-нибудь десятка два дивизий и «заткнуть» ими предстоящее место прорыва, он бы – ни в коем разе не успевал. Воздушный десант у нас пока не придумали! Поэтому, я предоставил событиям развиваться «естественным» путём…

Однако, сами эти «события», видать – об этом моём «решении» ничего не знали и, решили предоставить мне возможность кое-что изменить.

Глава 21. По страницам ещё не написанных мемуаров

«Вообще я должен сказать, что вся эта сцена (отрешения от престола) произвела в одном отношении очень тяжелое впечатление… что мне прямо пришло в голову, да имеем ли мы дело с нормальным человеком? У меня и раньше всегда было сомнение в этом отношении, но эта сцена; она меня еще глубже убедила в том, что человек этот просто, до последнего момента, не отдавал себе полного отчета в положении, в том акте, который он совершал… мне казалось, что эти люди должны были понять, что они имеют дело с человеком, который не может считаться во всех отношениях нормальным».

А. И. Гучков.

Приехав к обеду в Вильну, мы все были сильно потрясены – такого в докладах в Главном Штабе не было! Весь город был переполнен беглецами из крепости Ковно – артиллеристами, кавалеристами и пехотинцами, офицерами и нижними чинами. Хотя, уже самой Вильно – в свою очередь угрожала опасность и, до её падения оставалось где-то неделя – никто не пытался этих дезертиров хоть как-то организовать! Несмотря на то, что в городе находился штаб 10-й армии Радкевича и управление Двинским Военным Округом под началом генерала от кавалерии Литвинова Александр Ивановича.

Пока Мордвинов искал штаб 10-й армии и, «инкогнито» узнавал там про нынешнее местонахождение 2-ой Финляндской стрелковой дивизии, немного погулял в сопровождении охраны по городу, послушал что «люди говорят»… Сказать по правде, услышанное не радовало! Кругом только и разговоры были, об том как «слабые германские разъезды берут в плен целые русские полки»… Будь то офицер, унтер, казак или простой солдат, только и слышалось: «Не позаботились о войне, не заготовили всего, что нам было нужно… Предали людей, посылают нас на убой, как скот… Нет ни патронов, ни снарядов, ни винтовок в достатке, ни тяжелой артиллерии… Почему у «него» – у германца, все это есть? Так, нельзя воевать… Так, больше жить нельзя!»

Много было разговоров про то, что воевать против немцев русские не в состоянии и, эта война уже проиграна…

Такое ощущение, что «попал» не в 15-ый год – а в самый конец семнадцатого и, мой «расстрельный» подвал ещё ближе – чем того хотелось бы!

Почему я послал Генерального Секретаря узнать про 2-ую Финляндскую стрелковую дивизию? Эта дивизия называлась «финляндской» не потому, что состояла из финнов – жителей Суоми, а по месту своего довоенного расквартирования. А искал я её потому, что в ней сейчас служит полковник Свечин Александр Андреевич[164]164
  Александр Андреевич Свечин (1878, Одесса – 1938, Москва) – русский и советский военачальник, военный теоретик, публицист и педагог; автор классического труда «Стратегия» (1927), комдив.
  Окончил Второй кадетский корпус (1895) и Михайловское артиллерийское училище (1897). С 1899 г. публикуется в прессе. Окончил Николаевскую Академию Генерального штаба в 1903 г. по I разряду, причислен к Генеральному штабу. Участник Русско-японской; (командир роты 22-го Восточно-Сибирского полка, обер-офицер для поручений при штабе 16-го армейского корпуса, затем при управлении генерал-квартирмейстера 3-й Маньчжурской армии) и Первой мировой (для поручений при начальнике штаба Верховного Главнокомандующего, командир 6 Финляндского стрелкового полка, начальник штаба 7-й пехотной дивизии, начальник отдельной Черноморской морской дивизии, и. д. начальника штаба 5 армии) войн. Последнее воинское звание в царской армии – генерал-майор (1916 г.). С марта 1918 года перешёл на сторону большевиков. Был сразу назначен военным руководителем Смоленского района Западной завесы, затем – начальник Всероссийского главного штаба. Вступил в разногласия с Главнокомандующим вооруженных сил Советской республики Иоакимом Вацетисом. Председатель Революционного военного совета республики Лев Троцкий, наслышанный о склонности Свечина к научной работе и желавший устранить конфликт, назначил его преподавателем Академии Генерального штаба РККА. С октября 1918 года Свечин работает в Академии Генштаба (с 1921 года – Военная академия РККА), занимает пост главного руководителя военных академий РККА по истории военного искусства и по стратегии. Здесь полностью развернулся его талант военного педагога и писателя. Арестовывался в 1930 году по делу «Национального центра», но был отпущен. Повторно арестован в феврале 1931 года по делу «Весна» и осуждён в июле на 5 лет лагерей. Однако уже в феврале 1932 года был освобождён и вернулся на службу в РККА: сначала в Разведывательном управлении Генерального штаба, затем – во вновь образованной в 1936 году Академии Генерального штаба РККА. Последнее воинское звание в РККА – комдив.
  Последний арест последовал 30 декабря 1937 года. В ходе следствия Свечин ни в чём не сознался и никого не оговорил… Приговорён Военной коллегией Верховного суда СССР 29 июля 1938 года по обвинению в участии в контрреволюционной организации, подготовке террористов.
  Расстрелян и похоронен на «Коммунарке» (Московская область) 29 июля 1938 года. Реабилитирован 8 сентября 1956 года.


[Закрыть], книгу-мемуары которого «Искусство вождения полка» я прочитал сравнительно незадолго до «попадалова» и кое-какие моменты из неё хорошо помню.

Прослужив в Ставке, до августа этого года офицером для поручений при Начальнике Штаба Верховного Главнокомандующего, этот будущий блестящий военный теоретик, добровольно напросился в Действующую армию и, не так давно, принял под своё командование 6-ой Финляндский полк этой дивизии, входящий в состав 1-ой бригады, 2-ой Финской дивизии… Как и все русские стрелковые дивизии того времени, 2-ая стрелковая Финляндская дивизия состояла из двух бригад, те – в свою очередь, из двух четырёх-батальонных полков.

В этом же полку, в данный момент воюет командиром роты и, другой советский военный гений – прапорщик Триандафиллов.

По злой иронии судьбы, понесшую большие потери в предыдущих боях – но всё ещё обладающую высокой боеспособностью 2-ую Финляндскую дивизию, сперва направили было в помощь гарнизону Ковно… Но её дебил-комендант генерал Григорьев, после отбития попытки штурма крепости с ходу, принял затишье во время установки немецкой осадной артиллерии за отказ от её взятия и, послал в Главный Штаб победную реляцию.

В Штабе, уже привычно обозвали коменданта Ковно кретином и перенаправили 2-ую Финляндскую дивизию на Вилькомир – как раз на направление главного удара немцев.

В тот напряжённый период, когда словами того же Свечина: «лучшие полки катятся назад, а худшие – разбегаются», основной задачей 10-ой армии Радкевича должен бы быть «размен территории на время». Возможно, тогда бы удалось в дальнейшем удержать в наших руках Вильно – крупный транспортный узел… Но подобная оперативно-тактическая гибкость, была совершенно не в обычае русских генералов – в том числе и начальника Штаба Алексеева. Непрерывно и последовательно – по мере прибытия, бросая в бой все быстро стачивающиеся до состояния «нуля» девять дивизий, он добился лишь приостановки наступления немцев в этом районе. Впрочем и, это не было заслугой Алексеева: готовясь к прорыву, германское командование было не заинтересовано в выталкивании русских войск из намечающегося «котла».

Опять же, всё это не я сам выдумал, а почерпнул – читая будущие мемуары Александра Андреевича. Хорошо быть таким умным, обладая «послезнанием»!

Наконец, появился озверевший от всего увиденного, услышанного и пережитого мой Генеральный Секретарь и, сообщил – что по последним данным, 2-ая Финляндская дивизия придана V Армейскому Корпусу генерала Балуева и сейчас болтается где-то в районе Мейшагольской позиции – между рекой Вилией и железной дорогой на Ковно. На самом правом фланге 10-ой армии – в месте её стыка с 5-ой армией.

Позавтракали в первой же попавшейся на глаза забегаловке, прикупили подорожавших до немыслимой величины продуктов и, в путь…

* * *

Бог дал и, прошедшее лето было засушливым и, даже зарядившие было осенние дожди, не смогли развести столько грязи – чтоб мы застревали достаточно часто! Если такое всё же случалось, то народу хватало – чтобы по очереди вытолкать «севшие» автомобили. То же самое и, с «водными преградами»: серьёзных рек не было, а попадавшиеся мелкие – почти пересохшие за лето ручьи мы форсировали вброд. Деревянные мостки через них, чаще всего не внушали доверия…

Не часто также, но бывало – блуждали! Бывшие у нас карты составлены 18 лет тому назад: за прошедшее время появились новые дороги, новые деревни, а старые бывало – исчезли, как и некоторые леса…

Я думал найти сначала штаб генерала Балуева – но слава Богу, не понадобилось: офицеры из вскоре встреченной артиллерийской колонны, направляющейся к Вильно, рассказали – что до момента немецкого прорыва, 2-ая Финляндская дивизия располагалась в районе Вилькомира…

– 6-ой Финляндский полк ищите, господин полковник? – переспросил меня капитан – командир батареи японских полевых пушек, – три дня назад я был придан ему в Шинкунах, сейчас право слово не знаю…

– Хорошо, спасибо! А, А где находится штаб 2-ой Финляндской дивизии, не подскажите, часом?

– Почему не «подсказать», подскажу: до седьмого числа, штаб финляндцев в местечке Мейшагола был. Сейчас, не знаю…

– Ладно, спасибо! А, что драпаем?…В смысле, совершаем запланированный тактический отход?

– Так, боеприпас для «япошек» кончился… Что зря то погибать?

– Вы что, ж? В бою были и даже по немцам стреляли?! Жесть… И, как? Попали куда-нибудь?

Личный состав батареи, вид имел несколько непритязательный и скорее напоминал дошедших до ручки партизан, чем солдат. Одно радовало глаз: огромные баулы на каждой повозке. Значит, не драпали, всё в панике бросив – а хозяйственно собрав войсковое имущество, в полном порядке отошли… Молодцы!

– Да, кто ж его знает, «как», – честно признался пожилой офицер-артиллерист, – стреляли – а попали ли куда, про то мне не ведомо. Не учили нас этим проклятым «япошкам» и таблиц для стрельбы не дали…

– Безобразие, право…, – смотрю по карте и командую спешившемуся и стоящему сейчас возле моей машины Спиридовичу, – господин генерал! Дальше до перекрёстка и направо.

Побибикали, требуя у артиллеристов уступить дорогу и поехали дальше – мимо бесящихся в упряжи, перепуганных автомобилями артиллерийских лошадей. Одна из них взбрыкнула конкретно и, с передка орудия, упал внушительный узел из которого вывалилось… Какое угодно – но, только не воинское имущество! Мой взгляд встретился с перепуганным взглядом офицера-артиллериста, затем – с возмущённым и вопрошающим генерала Спиридовича. Я дал знак – едем дальше…

Мы же сюда, не функции заградотряда выполнять прибыли?!.. Хотя, идея!

Всё чаще стали попадаться признаки приближающего фронта: ползущие туда-сюда интендантские обозы, скачущие с донесениями фельдъегеря, связисты мотающие вдоль шоссе катушки с проводами, просто офицеры с сопровождающими их денщиками или группы казаков.

У остановленного подполковника, офицера по поручениям из корпуса генерала Балуева – скачущего в штаб 10-ой армии в Вильно с донесением, мы узнали приблизительный расклад сил двух сторон на Мейшагольской позиции:

– Численное превосходство, по меньше мере – вчетверо за нами: кроме 27-ми батальонов V Армейского корпуса, 2-ая Финляндская дивизия, Сводная пограничная и 124-я ополченческая дивизия,1-я и 2-я гвардейские дивизии, гвардейская стрелковая бригада… Не считая двух десятков кавалерийских полков.

Офицер внимательно в меня всматривался, рассказывая всё это – но, никак не мог узнать:

– Противостоит же нам на правом берегу Вилии не более пятнадцати батальонов слабой немецкой пехоты из 21-ой Ландверной дивизии[165]165
  Ландвер – категория военнообязанных запаса 2-й очереди и второочередные войсковыеформирования в Пруссии, Германии, Австро-Венгрии и Швейцарии в XIX – начале XX веков.


[Закрыть], бригада Эзебека и 1-ая Кавалерийская дивизия.

– И, что мешает нам опрокинуть эту ничтожную – по вашим словам, немецкую группировку? – недоумевал я.

– Не могу знать! – уклончиво ответил подполковник, – впрочем, скоро своими глазами увидите и может быть догадаетесь…

– Ладно, хорошо…, – говорю, – а Вас мама в детстве не учила, господин подполковник, что откровенничать на войне с посторонними нельзя?

– Сами то, Вы кто? – насторожился офицер.

– Из штаба генерала Пихто!

Осмотрев внимательно моих скромно одетых сопровождающих, он пришпорил коня и был таков.

Да… Для германских шпионов – широкое раздолье, а для своей контрразведки – работы непочатый край!

Стали попадаться раненые, эвакуируемые в тыл в санитарных фургонах или чаще на простых крестьянских телегах. Легкораненые шли пешком, причём среди них было довольно-таки много с перебинтованными пальцами левой руки. Всё понятно – «самострелы»… Невероятно бесило, что этот контингент шёл в тыл весело, с шутками-прибаутками – ни сколь не боясь, едущего на невиданных авто, «высокого начальства».

Как-то, «непропорционально» много – по отношению к нижним чинам, раненных офицеров… Так же, многие из них выглядели совершенно целыми и к тому же весёлыми – хотя в отличии от простых солдат, не высказывающих свою радость вслух. Эти ехали в тыл верхом – да ещё и, в сопровождении денщиков на лошади и с вьючной лошадью под офицерское шмутьё.

– Куда перебазируемся, господин капитан? – спросил у одного такого, когда автомобиль стоял у переправы, пропуская санитарный обоз.

– В госпиталь, господин полковник!

– Ранены куда или больны чем? – недоумеваю.

– Контужен! – капитан в годах, важно приложил руку к голове.

– Контужен, или «сконфужен»? – зло переспросил есаул.

Не ответив, тот отвернулся не желая продолжать разговор…

Воспользовавшись возникшей на полчаса «пробкой», спешился и прошвырнулся вдоль обоза – подслушивая разговоры и завязывая мимолётные» знакомства. Тощие крестьянские лошади, лежащие на грязной соломе раненные в окровавленных повязках, изнурённые неимоверными мучениями человеческие лица… Стоны, запахи страдающего человеческого тела – тошнотворный смрад крови, гноя и медикаментов…

– Вашбродь! Извиняйте, вашбродь! Папироски не найдётся? – слышу с одной телеги, – Христа ради прошу: с вечера не курил – уши, уж опухли…

Оборачиваюсь на голос: бывалого вида бородатый солдат, раненный в руку и колено, возбуждённо-умоляюще смотрит на меня, приподнявшись на целом локте. «Сосед» по телеге его, с перебинтованной грудью, не подавал признаков жизни – видимо будучи в забытьи, а «водитель кобылы» куда-то слинял…

– Извиняюсь за беспокойство, конечно… Но сам я завернуть сигарку не в мочь, а возчик из некурящих. Санитар же, лярва, с самого утра не подходит. Да и, денег попросит за то, чтоб свернуть…

Видать, из-за болевого шока, солдатик стал излишне словоохотливым с незнакомым офицером.

– Почему «не найдётся», для раненого героя?! – отвечаю, – найдётся… Держи, солдат!

Зная, что путь к сердцу солдата лежит через спиртное и курево, я взял с собой изрядное количество турецких папирос из запасов своего Реципиента… А вот, спичек с собой не захватил! Досадное упущение…

Выручил, за ту же папиросу, другой раненный солдат с соседней телеги – с помощью «высокотехнологичного» приспособления выбив искру, раздув трут и давшему моему собеседнику «огоньку»…

– Ишь, ты! – отдал дань уважения солдат, турецкому табаку, – забористый то какой табачок!

Насколько мне известно, непосредственно перед самым объявлением войны России, Султан Османской Империи сделал коварный ход и подогнал Реципиенту большую партию таких папирос… Видимо рассчитывал, злыдень, что тот от рака лёгких сдохнет – ещё раньше, чем от большевистской пули.

Подождав, когда солдат выкурит папиросу до середины, спрашиваю:

– Почему, так много «их благородий» среди раненых? Они, что? Впереди вас в атаки ходят?!

Все штабные инстанции, дружно жалуются на недостаток офицеров, а тут – безобразное расточительство кадров!

– Бывают и такие, Вашбродь! Да тех, всё меньше и меньше… Тут, ситуёвина же такая: за раненого офицера – вынесенного из-под огня, санитару иль другому какому нижнему чину могут дать «Егория». А за простого солдата «крестов» не дают и, в карманах у него – пусто. Вот и, тащут в первую очередь офицеров в лазарет, а наши – как валялись где, так и валяются там! Я вот, к примеру, сам дополз…

Глаза у служивого затуманились. Возможно, из-за терзающей его боли, возможно из-за неприятных воспоминаний… Ну, а возможно – из-за действия очень крепкого табака.

– Ты что-то про «пустые карманы», служивый… Что, санитары мародёрничают? Мёртвых грабят?!

– Ну…, – задумался тот и, дал неожиданный ответ, – ну а, зачем добру пропадать? Не наши, так германцы в карманы мертвякам «заглянут». Пускай, уж лучше наши!

– Убитым, так тем – всё равно, – пропыхтел соглашаясь, «сосед» с соседнего транспортного средства, – а вот с меня санитар три рубля взял – за то, чтоб вынести…

Помолчав, видимо решаясь, он добавил:

– Сперва хотел Коляна – дружбана моего, с пораненным животом… Мы с ним в одной воронке валялись… Так, у того – всего рубль с гривенником был. Пока меня отнёс, пока за Коляном вернулся – тот и помер. А может и не возвращался вовсе – счас, уже не докажешь…

Помолчав и докурив, «мой» солдат промолвил – как бы «в пространство», ни к кому не обращаясь:

– Да… Вот она цена нашей жизни – рубль с полтиной… А ты с какого полка?

– С седьмого…

– Ну, тогда всё понятно: у вас и полковой батюшка – сволочь!

Под начавшуюся лёгкую перебранку, я – оставив начатую пачку папирос на телеге, незаметно слинял…

Вскоре, санитарный обоз прошёл мимо нас и переправа – брод через небольшую речушку, освободился. Едем дальше…

* * *

Местные леса, оказывается, были плотно населены! То и, дело из них выглядывали местные жители – прячущиеся вместе со своей скотиной, от приближающего к ним с неумолимостью Молоха, фронта. Не реже гражданских, а как бы ни чаще, из леса «выглядывали» и тут же пугливо прятались, люди в военной форме… Они же, всё чаще и чаще попадались нам бредущими по дороге в тыл. Завидя нас, такие зайцами разбегались по окрестным кустам…

Дезертиры.

Хотя, разок попались и «идейные»! Задержав с дюжину солдат, не успевшую убежать при нашем появлении, Спиридович принялся их стыдить, поглядывая на меня:

– Что ж вы, братцы? Ваши товарищи воюют и гибнут за Отечество, а вы по лесам прячетесь, за шкуры свои трясётесь? Не стыдно?!

– Никак нет, Ваше Превосходительство! Мы – выздоравливающие из 6-го Финляндского полка, а нас направили в 4-ый Гвардейский. В Гвардии, конечно хорошо… Да мы там чужие – в свой «дом», в родной полк тянет!

– Молодцы, солдаты! И, ничего не бойтесь: недавно вышел указ Императора и Верховного Главнокомандующего, о возращении излечившихся военнослужащих только в свою часть, – похвалил я их и, обращаясь к Генеральному Секретарю, – господин генерал! Выпишите им какую-нибудь сопроводительную бумагу – чтоб, их никто не тронул… Пусть идут «домой»: дома, как известно и стены помогают.

Получив из руки Мордвинова «бумажку», солдат долго её разглядывал, изумлённо переводя взгляд то на неё – то на меня, потом:

– Братцы, так это ж… ЦАРЬ!!!

– ЦАРЬ?!

Бибикнув на прощанье, мы рванули дальше – а толпа солдат ещё долго за нами бежала, быстро отставая в дорожной пыли…

Состоялось и смутившее нас всех знакомство с Императорской Гвардией… Только, не с парадной гвардией а с настоящей – с боевой.

Встретив очередную, уныло бредущую куда-то в тыл, безвинтовочную толпу бродяг в серых шинелях – обутую в лапти, или вообще в обмотанную на ноги мешковину, Мордвинов не удержавшись, спросил у сопровождающего их бравого унтер-офицера:

– Что за сброд, фельдфебель?

– Команда бессапожных 4-го Лейб-Гвардии Стрелкового полка Императорской фамилии, Ваше Превосходительство!

Что с винтовками, что с обувью, в армии просто беда…

* * *

Пока ехали, выяснилось, что наши сведения уже устарели: немцы наших несколько «подвинули» и, штаб 2-ой Финляндской дивизии, из Мейшаголы передислоцировался в местечко с не менее романтичным названием «Галина».

Наше прибытие в штаб дивизии вызвало эффект… Непередаваемый словами – в цензурных выражениях, эффект среди штабного начальства!

Что мемуарам всецело доверять нельзя, я уже примерно знал. Поэтому, ни сколько не удивился застав начальником 2-й Финляндской стрелковой дивизии не «…седенького старичка, уже сильно одряхлевшего», а вполне себе бодрого, нормального для своего звания и должности возраста. Лет пятьдесят пять, может быть чуть больше… Во всём остальном же, генерал-майор Кублицкий-Пиоттух полностью соответствовал описанию у Свечина!

Порядки в штабе 2-ой Финляндской дивизии были не ахти, хотя бумаги в полном порядке… Однако, я не про это! Франц Феликсович, так панически боялся начальства – что только при моём виде и представлении, схватился за сердце и, его еле успели подхватить – чтоб не брякнулся мне в ноги и здесь же не «крякнул». Погасив несколькими «выражениями» вспыхнувшую было панику, приказал положить занемогшего генерала на штабной стол, лично расстегнул ему мундир – послушал сердце, пощупал пульс… Дело хреново!

Вызвали главного дивизионного врача из дивизионного лазарета:

– Я ничего не понимаю в сердечных приступах, Ваше Величество! До мобилизация, я работал акушером в земской больнице, в Харьковской губернии…

– Да, дайте ему хоть какое-нибудь лекарство, изверг! – орал я ему в лицо, – карвалол есть? Нитроглицерин? Валидол?…Нет?! Да, что же у вас тогда есть, ВАШУ МАТЬ!!!

Однако, не двадцать первый век – ни разу и, из «сердечного» у «акушера-гинеколога» оказалась только «нюхательная соль»!

На носилки генерала, в один из наших автомобилей и, срочно в тыловой госпиталь.

– Ранее на сердце, когда жаловался? – спрашиваю в сильнейшем недоумении у начальника медслужбы дивизии.

– Никак нет, Ваше… Здоров был, как…

Уносившие носилки с генералом санитары из нижних чинов, таращились на меня крайне перепугано и на их простых, мужицких физиономиях, можно было кое-что «прочитать»…

Ну, вот… Ещё одна «городская легенда» готова! Как, от одного только вида и взгляда царя, генералы падают целыми штабелями замертво.

Конечно, как человек – человека… Сам же был «когда-то» в возрасте, со множеством «болячек» – всё понимаю.

Но, как «военноначальника», мне этого «Пиоттуха» – ни сколь не жаль! В боевом отношении, этот генерал представляет собой круглый «нуль» без единой «палочки». Насколько мне известно из того же «источника», тогда ещё полковник Кублицкий-Пиоттух, тихо-мирно заведовал хозяйством одного из полков в прошлом году – когда в его расположение пришла сдаваться целая толпа австрийцев. Сей «подвиг», кто-то из «вышестоящих» постарался раздуть как следует и, совершенно для него неожиданно и, даже – против воли, Франц Феликсович Кублицкий-Пиоттух стал генералом и начальником дивизии. Хотя, опять же – возможно, мемуарист где-то не совсем точен.