Текст книги "Верховный Главнокомандующий (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 53 страниц)

Стрелковые полки 2-ой Финляндской дивизии, получились «полнокровные» – то есть, полностью укомплектованные по списочному составу. В них были собраны все отечественные, исправные винтовки. Трофейным оружием, устаревшим или частично неисправным вооружили Сводную группу генерала Кренке, состоящую из трёх бригад двух-батальонного состава. Полностью же неисправные винтовки отправили в ближний тыл для обучения безоружных новобранцев – хотя бы строевым приёмам с оружием и штыковому бою… После операции ими займётся ремружрота, персонал для которой уже начал подыскивать генерал Свечин.

Инженерно-сапёрный полк был вооружён «одной винтовкой на троих» – зато, здесь был собран почти весь шанцевый инструмент. Прочие же безоружные нижние чины, из зоны предполагаемых боевых действий были удалены в тыл… Хотел, конечно куда подальше, но за недостатком времени, дойти они успели лишь до села Галина.

Особое внимание артиллерии! Как я уже говорил, артиллерийский полк – под началом ещё одного хорошо знакомого Свечину по боевой практике, подполковника Горбоконя – георгиевского кавалера и отличного артиллериста… Дико извиняюсь: уже полковника! Тот, давно уже ждал повышения в чине и должности и, даже успел уже слегка «загрустить» и, тут такая оказия… В словах не описать то рвение, с каким полковник Горбоконь взялся за дело!

Артполк делился на лёгкий и тяжёлый дивизионы: в первом было шесть четырёх-орудийных батарей, во втором две трёх-орудийных.

Две лёгкие батареи оставили – пристреляв заранее по площадям, оборонять Основную оборонительную линию, все остальные сосредоточили на участке контрудара. Каждая батарея была прикреплена приказом к конкретной части и, её командир со связистами, обязан был быть практически в передовых цепях и корректировать огонь по телефону. Я лично, в «доверительной» беседе с каждым – положа одну руку с «наганом» на Библию, а другой крестясь на Святые Образа, обещал собственноручно пристрелить – если этот мой приказ будет нарушен! Чтоб обеспечить артиллеристов средствами связи в достатке, по моему приказу пошли на крайнюю меру – была снята проводная линия 2-ой Финляндской дивизии с вышестоящим начальством.

– Оно и, к лучшему – меньше мешать будут своими «ЦУ»!

«Ценными указаниями», то есть…

Горные же орудия и противоштурмовые – что практически одно и тоже, распределили по стрелковым полкам для оказания «непосредственной поддержки в бою». Даже, успели провести небольшие показательные учения!

* * *

К полудню следующего дня прибыл генерал Шишкин с сопровождающим его есаулом Мисустовым, для налаживания взаимодействия в предстоящей операции… Казаки, они особого подхода требуют!

– Понимаю, господин генерал, дивизии у Вас «второочередные» – из казачков уже в возрасте, не любящих рисковать головой… Так, с них особых подвигов и не требуется! НАОБОРОТ!!!

Генерал, вяло «напружинил уши» – как старая и уставшая от жизни, но умная и опытная охотничья собака.

– Вот, смотрите, господин генерал: как только мы запечатываем немцев вот в этом «котелочке», перед вами открывается полный оперативный простор и свобода действий! – показывая по карте, «дул» я начальнику казачьей бригады в уши, – беззащитные немецкие тылы – отдельные подразделения ландвера и интенданты, интенданты, интенданты… Сорок тысяч одних только интендантов!

Склонившись к самому генеральскому уху, я доверительно в него прошептал:

– А Вы знаете, до чего ж, немецкий интендант в эту – в осеннюю пору, ЖИРЕН?!

– Любой интендант жирен, Ваше Величество, – несколько оживился и, ел меня глазами Шишкин, – но германский – ОСОБЛИВО!!!

Чуть позже, с глазу на глаз, я сказал Мисустову:

– Господин есаул! Будьте неотлучно при штабе этого генерала! Понукайте его, направляйте и управляйте им и, не бойтесь в случае чего голос повысить или моим именем власть употребить. Самое главное: сделайте всё, чтобы до каждого – самого задроченного казачка, моя мысль про «жирного немецкого интенданта» дошла!

– Не извольте сомневаться, Ваше Величество! ДОЙДЁТ!!! – пообещал тот, блестя горячими кавказскими глазами и нервно поглаживая эфес своей шашки, – слово я одно волшебное знаю: «ХАБАР»!!!

* * *

Что-то, как-то сразу, всё пошло не так… Даже, начиная со сроков! Не знаю, отчего и почему – но немцы дали нам для подготовки ещё полдня. То ли, я что-то забыл – то ли Свечин в своих мемуарах что-то намутил, но немецкое наступление началось не с утра – а ближе к вечеру.

Причём, не совсем там – где я этого ждал. Вместо утреннего удара по бывшим позициям уже несуществующего 5-го Финляндского полка, немцы, совершенно неожиданно – но как-тобуднично, с полудня «обрабатывали» полудюжиной лёгких батарей позиции бывшего 8-го Финляндского полка у села Камели. Впрочем, это было почти рядом и на наши планы, такое изменение «реальной» истории отразилось слабо…

Вдруг, немецкие артиллеристы, как будто озверели!

Примерно с четырёх часов дня, их огонь многократно усилился и, с места нашего со Свечиным наблюдательного пункта, артподготовка по звуку стала напоминать оркестр из одних – сплошь лишь барабанщиков.

Наша шестиорудийная батарея устаревших тяжёлых гаубиц – предназначенная в «жертву», из-за села лениво – как бы с одышкой отлаивалась, бросая снаряды – начинённые ещё чёрным порохом, куда-то в лес – откуда должны бы атаковать немцы.

С удаления в три-четыре версты, это действо не выглядело особенно впечатляющим! Ну, гремит где-то и, что?

Мы с генералом Свечиным, сидя у окошка в той же избе, попивали чаёк, наблюдали и разговаривали, позёвывая. Он то помоложе – а я, по правде сказать, уже давно на одном лишь адреналине держался, вызываемым аутотренингом…

Через два часа артподготовка стихла и, на опушке леса показалась немецкая пехота, которую напутствовал их командир верхом на лошади. Цепи ландвера несколько парадно построились и, не ложась, медленно пошли вперёд.

Наши «старушки» на минут на десять замолчали… Атака производилась не оттуда, откуда её ждали и нашим пушкарям, видимо, пришлось разворачивать свои пушки образца прошлого века. Затем, «старушки» открыли по немецкой пехоте огонь шрапнелью. Ещё через десять минут, шрапнели стали ложиться «правильно» и, это произвело должное «впечатление»: немецкое наступление в один момент перестало напоминать парад! Немецкий командир скрылся в лесу, а пехота – ломая правильность цепей, в беспорядке побежала, спотыкаясь вперёд – на наши позиции, выйдя из зоны нашей со Свечиным видимости.

Ещё через час, после ружейно-пулемётной трескотни в самих Камелях и, учащённо-астматического «кашля» наших вывезенных из Ковно «старушек», наступила тишина и из того же леса показались колонны немецкой кавалерии. Кажись, это были немецкие уланы – в потешных шлемах с «крылышками» и с старомодными пиками…

– Красавчики! Как хорошо идут: сразу видно – ЕВРОПЭЙЦЫ!!!

– Что-то, они рано в прорыв, – озабоченно прилип к окошку с биноклем Свечин, – не по нашему плану…

– Действительно, что-то пошло не так! – согласился я, довольно потирая руки, – так, что с них взять – «сумрачный германский гений»! Но, нам кажется, это будет на руку…

– Возможно, возможно… С чего вдруг, они так рано в прорыв кавалерию вводят?! – всё никак не мог успокоиться генерал, – как будто куда-то торопятся.

– Возможно, начальство хороший поджопник дало… Как бы там не было, операция началась! – действительно, связисты уже сматывали свои провода в катушки, – не буду дальше Вам досаждать своим присутствием, господин генерал… Действуйте по плану и, если что, не стесняйтесь импровизировать Удачи, господин генерал!

– Удачи, Ваше Императорское Величество!

Как и предполагалось по плану операции, с её началом я перееду в село Галина – где оставил большую часть своей Свиты. Там я наконец-то высплюсь и, с утра буду кошмарить интендантов и главное – не давать вмешиваться в ход сражения вышестоящему начальству.

Глава 23. «Туман войны»

«…не мы, монархисты, изменники ему, а он нам. Можно ли быть верным взаимному обязательству, которое разорвано одной стороной? Можно ли признавать царя и наследника, которые при первом намеке на свержение сами отказываются от трона? Престол есть главный пост государственный, высочайшая стража у главной святыни народной – народного величия… Тот, кто с таким малодушием отказывается от власти, конечно, недостоин её».

Меньшиков М. О., монархист, консерватор и черносотенец.

Что-то разоспался, я сегодня!

К полудню на следующий день, проснувшись в штабной избе в посёлке Галина, я первым делом прочёл и выслушал свежие сводки. Как и предполагалось мною заранее, немецкая пехота за вечер и за ночь заняла оставленные нами после вялой перестрелки окопы близ села Камели. Потом, после ожесточённого боя были взяты сами Камели, деревни Шавлишки и Адамишки. Таким образом, в нашей обороне возникла «прореха» протяжённостью в три версты – куда противник вводит неожиданно сильные для нас подвижные соединения кавалерии и 14-ую дивизию ландвера. Других пехотных частей и соединений, пока замечено не было. Что, какие силы немцы оставили в районе деревни Гени – ключевого пункта нашего контрудара, пока под вопросом.

Плохая новость: вчера вечером, во время обороны села Камели, погиб генерал-майор Кренке – начальник Сводного отряда. Оставленная там и принесённая в жертву батарея сражалась до конца…

Плохо, очень плохо!

Во все времена, отдача неприятелю пушек считалось несмываемым позором – вот старый служака и, не смог его пережить… Его ведь, не предупредили – что это «понарошку»!

Ну, что ж: «En guerre comme en guerre».

В принципе, всё идёт – хоть и не строго, но по плану.

Остатки Сводного отряда разбегаются по окрестным лесам – их вылавливает Заградительный отряд, приводит под конвоем сюда – в село Галину. Здесь солдат кормят, «строят» и по-отечески «вразумляют» немногочисленные унтера, кой-как «вооружают» неисправными винтовками или шанцевым инструментом и отравляют в «учебные команды» для переформирования.

* * *

Прогулялся со своей куцей Свитой, под охраной жандармов по селу: посмотрел – что творится и, послушал – что говорится… В прифронтовой полосе, всё села обычно пустеют – зато, обживаются окрестные леса – и, это не исключение. Пустые дома, хозяйственные постройки – крестьяне прячут скотину в «зелёнке» и прячутся там сами.

Делается то, что ещё вчера сделать не успели… Например, формируются из пожилых, хозяйственных мужичков-кулачков «трофейные команды» – для сбора и делёжки «шкуры», ещё не убитого немецкого «медведя». Среди безоружных выискиваются всякие рукастые и смекалистые – слесаря, сапожники, портные… В сельской кузне, не умолкают стучат молотки и из труб горнов валит дым столбом – то, из всякого железного хлама, куют шанцевый инструмент, с которым – просто беда.

Тонким, но постоянным ручейком, с передовой в дивизионный госпиталь поступают раненые. В госпитале, у ещё живых раненых – без всякой анестезии, хирурги споро отпиливаются ноги и руки, матеря интендантов за отсутствие антисептиков, даже – простого йода. Для человека из двадцать первого века, где даже большой зуб не рвут без обезболивающего и, где никуда без антибиотиков – наижутчайшая жуть!

Старшим врачом 2-ой Финляндской стрелковой дивизии был мой знакомец – врач-акушер из Полтавской губернии, по фамилии Краузе. Понаблюдал за ним от нечего делать: не знаю, каким он был акушером или, положим – гинекологом в месте проживания, но вот – организатор полтавчанин отличный!

Сколько бы не поступало раненых с передовой, у него всегда оказывались для них свободные места в импровизированном лазарете, солома для подстилки, продовольствие и по минимуму медикаменты. Санитары под его началом работали сноровисто: раненые всегда были тщательно перевязаны, их оружие и амуниция собраны, вычищены и аккуратно складированы. Эвакуация раненых происходила тоже – без сучка и задоринки, вовремя и в полном порядке.

– Как Вы умудряетесь за всем успевать, доктор? – высказал ему своё удивление, – ведь, у Вас не три пары глаз!

– У себя в Полтавской губернии, Ваше Величество, – пояснил тот, – я заведовал земским родильным домом и за год, «содействовал» рождению от пяти до шести тысяч ваших поданных… Так что, дивизионный госпиталь, для меня сущий пустяк!

– А, вон оно как…, – понимающе киваю и спрашиваю, – давно на фронте?

– С прошлой осени, почитай.

Ну, тогда ещё более понятно – кроме «роддома» и боевого опыта, уже немерено.

– Случаи мздоимства среди ваших подчинённых бывают? – спрашиваю и, видя недоумение, рассказываю про общение с ранеными санитарного транспорта, встреченного по дороге сюда.

– У меня таких случаев нет, Государь! – сгоряча было – но подумав, уточнил, – больше нет…

– Тогда для Вас поручение от самого Императора и Верховного Главнокомандующего: как только настанет малейшая передышка, составить инструкцию по организации полевых медицинских учреждений – от ротного уровня, до дивизионного… Много «буков» не надо – только изложить саму суть. Справитесь?

– Справлюсь, Ваше Императорское Величество! – твёрдо пообещал экс-акушер.

– Напишите и пошлёте прямо в Ставку – мне лично, – на прощанье грожу ему пальцем, – не забудьте, доктор!

– Как можно, Ваше…!

Уже было ушёл, но опять «осенило» и я вернулся:

– Ближе к зиме, в Ставке организуем съезд полевых врачей по обмену опытоми выработке надлежащих документов, обязательных для всех. Вы – будете на этом съезде председательствующем…

Испытывающе смотрю ему в глаза:

– Это очень важно, доктор!

– Хорошо, Ваше Величество.

Изредка «мелькал» – появится и вновь исчезнет, с транспортами раненых с передовой другой дивизионный медик – зауряд-врач Файн. Его я запомнил по мемуарам Свечина.

Тоже, довольно интересный тип!

Подобно бомжу-немцу из фильма Бодрова «Брат» – целью жизни которого, было опровержение пословицы «что русскому хорошо – то немцу смерть», этот еврей-«младший врач», по ходу, решил опровергнуть обвинение всех евреев в трусости – весьма расхожее среди хроноаборигенов.

Зауряд-врач Файн, недоучившийся студент Московского университета, во время боя бросал все свои дела, сбегал из перевязочного пункта в самые стрелковые цепи, лез под колючую проволоку, снимал с неё и выносил раненых из самого пекла – подобно простому санитару из нижних чинов.

Однако всё равно, антисемитизм в русской армии был очень силён – особенно среди офицеров и, бывали случаи просто вопиющие: евреев-солдат насильно заставляли сдаваться немцам в плен…

* * *

Среди раненых встретил своего знакомого стрелка из батальона капитана… Ээээ, теперь уже – из полка подполковника Чернышенко:

– Ну что, солдат? Сегодня видел в кого стрелял?

– Так точно Ваше Императорское Величество… Видел… Сегодня, хорошо видел… Мать, их…

У солдата было раздроблено осколком левое предплечье и, он ждал очереди на ампутацию.

– …Как не видеть: из-за холмика появляются сначала головы, потом тулово. И, тогда мы их, как… Ох, мать твою… Сколько ж, мы их там «наваляли»…Боже ж, ты мой… Ох, твою ж, мать…

– В этот раз попал в кого-нибудь?

– Как не попасть – если, даже в рожу его видно?! Ох, попроси доктора, милостивец, чтоб руку не отрезал! Ох… Болит то, как… Боженька ты ж, мой… Куда ж я без руки, то?!

– Извини, солдат – над докторами и смертью я не властен… Спасибо тебе за всё, солдат!

Жестока же ты, война!

* * *

Между делом познакомился с двумя полковыми батюшками.

Один из них – бывший полковой священник недавно расформированного «паркетного» 7-го Финляндского полка, постоянно вертелся под ногами – «информирую» меня об всех замеченным им упущениях, хваля одних офицеров, ругая других…

В конце концов, мне это надоело и, я послал его на куй.

С другим, я познакомился на местном кладбище – сельском погосте: вместе с местным протоиреем и недавно созданной «похоронной командой», он отпевал и хоронил умерших раненых.

Увидев меня, полковой батюшка, воспользовавшись небольшим «перерывам», подошёл и обратился ко мне с довольно-таки корявой и несколько пугающей речью, в которой убеждал – как важно для воина знать, что в «надлежащий» момент его отпоют и, зароют не абы как – а именно по обряду религии.

Сей полковой священник, производил впечатление слегка тронутого, но надо признать – похоронное дело у него, поставлено весьма и весьма солидно!

* * *

После лёгкого полуденного завтрака со своими свитскими и бывшими штабными офицерами 2-ой Финляндской дивизии, поговорил по телефону со Свечиным, посидел над картой, проанализировал донесения и ситуацию и, глубоко задумался. Вчера, от усталости и не высыпания ничего не соображал, а сейчас… Действительно, или читанные мною в своё время мемуары Свечины были сильно не точны – или, что-то изменилось кардинальным образом!

Что мы имеем в плюсах? Немецкое командование сильно дезориентировано нашим отступлением, противостоящие нам его войска находятся в непрерывном – выматывающем их, движении по местности – с которой неудобно атаковать и, накоторой ещё труднее обороняться – в случае нашей внезапной контратаки.

Тактически немцы, ещё до собственного наступления, сидели головой в «мешке» – образуемому петлёй реки Вилии… Наступая, они влезут туда с ногами и, неожиданно ударив двумя полками на село Гени – мы завяжем этот «мешок» наглухо!

Минусы… Не знаю каким образом, но «кот» – которого мы решили поиметь в этом «мешке», оказался чересчур велик, зубаст и клыкаст. По моим расчётам, в ловушку должна была попасть одна кавалерийская дивизия да пару пехотных полков ландвера (при очень большой удаче!), а сейчас их там…

Звоню Свечину:

– Какие новости, господин генерал?

Конечно, не двадцать первый век – далеко не он и, качество телефонной связи, ещё то… Даже, в Ставке. Здесь же – ваще, но понять при желании можно.

– Немцы, непрерывно атакуют пехотой позиции Первого стрелкового полка, господин полковник, – для секретности, было запрещено называть меня, особенно – по телефоны «Его Величеством», – пока отбиваемся, с большим уроном для неприятеля.

– Артиллерия противника?

– Буквально только что, неприятелем была введена в действие ещё одна тяжёлая гаубичная батарея и замечены два змейковых аэростата германцев – корректирующие огонь, поэтому наше положение намного ухудшилось…

Твою ж, в дивизию, мать… Всё пошло, совершенно не так! Теперь, вся наша «военная хитрость» – основанная на тактике обороны на обратных скатах высот, летит к чертям… Сверху, «ему» всё будет видно, а зенитных орудий – чтоб сбить аэростаты к чертям собачьим, у нас нет! Одно хорошо – новых пехотных частей противника не замечено и есть надежда, что они не успеют подойти до решающих событий.

– Что кавалерия?

– Замечены немецкие драгуны, Ваш… Господин полковник!

Я соскочил с места в крайнем возбуждении:

– ЁПСЕЛЬ-ДРОПСЁЛЬ!!!

В «мешке», мать его, уже находятся – как бы не три, германские кавалерийские дивизии!

Свечин, вслух бодрился – но по интонации голоса, было заметно – что ему кисло… Надо бы, его взбодрить начальническим «рыком»!

– Господин генерал! Ни в коем случае – даже в случае всемирного потопа, не отвлекайте полки от предназначенной им роли! Не раздёргайте их на оборону или для нанесения мелких – частных контрударов! НЕ ЗАБУДУ, НЕ ПРОЩУ(!!!), если Вы мне операцию просрёте!

– Вас понял, господин полковник…

* * *

Минусы, минусы… Ещё раз припадаю к карте-«двухвёрстке»: намечающийся «двух-мерный» мешок обещает быть узкими длинным – какая-то «слепая кишка», аппендикс с гноем – а не мешок! У нашего «аппендикса» крепкая «завязка» – Второй и Третий стрелковые полки 6-ой Финляндской дивизии, плюс Донская казачья бригада генерала Шишкина. У нашего «мешка» довольно прочные «стены»: с одной стороны Первый стрелковый полк на укреплённой позиции, на местности – которую трудно атаковать, тем более кавалерией. Другая стенка «мешка»: река Вилия и позиции 10-ой армии генерала Плеве за ней – ещё прочней.

Но, у нашего «мешка» гнилое, дырявое дно! Между позициями Первого стрелкового полка и руслом реки от трёх до шести вёрст, в длину – вёрст двадцать пять – тридцать… Правда, труднопроходимой для пехоты и артиллерии местности – заболоченная низина с кустами и одна узкая грунтовка, на ней. А для кавалерии?! К тому же, это лето было засушливым и, «заболоченность» той местности, может оказаться сильно преувеличенной.

Затем, перед выходом немецкой кавалерийской группы на «оперативный простор» – сплошной массив леса, пронизанный несколькими «второстепенными», судя по карте, грунтовыми дорогами, а за ним…

СЕЛО ГАЛИНА!!!

В коем, находится никчёмная тушка Императора Российского и моё попаданско-вселенское сознание в нём. В принципе, «тушка» Императора может – хоть счас прыгнуть в «Фюрермобиль», свистнуть Свите и свалить отсюда подальше, но…

Меня пробил холодный пот: в селе, вокруг него находятся учебные команды новобранцев – практически безоружные, отошедший сюда после оборудования Основной позиции Инженерно-сапёрный полк Борисенко – с «одной винтовкой на троих», дивизионный госпиталь, интендантские службы и склады и многая, многая, многая…

И главное, это – важный перекрёсток дорог! Взяв село Галину, немцы запрут в «мешке» уже самого Свечина! А дальше – прямой путь на Вильно, в тыл «группе генерала Олохова» или 5-ой армии Плеве – выбирай, что хочешь!

ЧТО Я НАТВОРИЛ!!!

Никаких мер, я заранее не предусмотрел: в этом месте – в «реальной» истории, немцы действовали против Мейшагольской позиции довольно вяло – если судить по мемуарам уважаемого генерала Свечина и, я Богу молился – чтоб, хотя бы 1-ая Кавалерийская дивизия немцев, хотя бы одним полком в ловушку попала… А, в «новой» реальности – по всей видимости, в «мешок» нагло влезла вся кавалерийская группа генерала Фон Гарнье![171]171
  Правильнее «6-й конный корпус Гарнье»: 1-я, 3-я, 4-я и 9-я кав. дивизии, 6-я ландверная пехотная бригада Монтетона. В германских кавалерийских дивизиях было не свыше 7000 сабель (полки в 2 эскадрона, эскадроны в 50–80 сабель). Фон Гарнье (один из лучших германских кавалерийских начальников, опрокинувший со своей дивизией на Урке весь французский конный корпус генерала Сордэ – 3 дивизии) захватил с собой батарею 8-дюймовых мортир, стрельба из которых и огромные разрывы снарядов на глинистой почве производили панику в наших обозах и среди обслуживавших их ополченцев. В реальной истории, 8-й конноегерский вестфальский полк прервал железнодорожную линию Минск – Смоленск и дошел до города Борисова.
  Неприятельская конница, разгромив наши тылы и проникнув отдельными частями безнаказанно на 200 верст в глубь нашего расположения, смогла благополучно отойти к своей армии. Одна лишь 1-я кавалерийская дивизия не успела проскочить вовремя и была сильно потрепана в Свенцянах нашей пехотой.


[Закрыть] Четыре кавалерийские дивизии – как минимум!

«Бойтесь своих желаний – они могут исполниться!» – причём, в гипертрофированном виде.

Так, что?!

«Свенцянского прорыва» на Минск не будет? Прорыв немецкой кавалерии будет здесь – на Вильно?! Немецкие фельдмаршал Гинденбург и генерал Людендорф отказались от идеи окружить 10-ую армию русских?!.. А, смысл? В чём суть такой «рокировки»? А, что взамен?

Холодок пробежался по всему тему – от макушки до самых пяток, наперегонки с целым стадом «мурашек»:

– МОЖЕТ, «КТО ВЗАМЕН»?!.. Я?!

Набрал в грудь побольше воздуха и, как заревел белугой:

– АЛЯРМ!!!

* * *

– Господа офицеры! – сообщил я прибежавшей на мой вопль толпе свитских и штабных, – наступил момент, когда Отечество и Государь Император требуют от вас исполнить свой долг!

– Что, случилось, Ваше…? – встревоженные опасением за душевное здоровье Императора, лица.

В двух словах, быстренько всё объяснил… Как бы, не у половины тыловых «героев» – озабоченные лица, махом стали слегка позеленевшими.

– К вечеру, самое позднее – с утра, надо ждать появления из того леса за околицей кавалерии противника.

Естественно, первой стратегической мыслью – чуть ли не хором, высказанной штабными и свитскими офицерами – было убедить меня в том, что: «не красен бег, но здоров!». Однако, не угадали:

– Я не для того взял на себя обязанности Верховного Главнокомандующего – чтоб, бегать подобно зайцу от врага!

Спиридович, начал было:

– Ваше Императорское Величество! Я настоятельно рекомендую…

– А я ещё более настоятельней, «рекомендую» Вам заткнуться, господин генерал и, внимательно слушать и беспрекословно выполнять мои приказания – как велит долг!

Бывший начальник штаба 2-ой Финляндской дивизии подполковник Шпилько, по всему его виду – редкий мастер по канцелярской части, заламывая в отчаянии руки, пытался меня переубедить:

– Ваше Императорское Величество! Никто не посмеет поставить Вам в упрёк…

– ВСЁ!!! – пришлось ударить по столу кулаком и рявкнуть на них, – эту тему дружно забыли, господа офицеры!

Этот момент был переломным. Поняв, что с таким взбесившимся Императором, воевать так или иначе – но придётся, все присутствующие замолчали и выжидающе уставились на меня.

Командуй, мол!

Так, с чего начать? Сообщить командованию? Так я же сам приказал телефонные провода снять – чтоб обеспечить связью артиллеристов! Вот, это залёт…

– Господин полковник! – бывшему при мне в штабной комнате полковнику Нагаеву, – срочно, не медля ни минуты посылайте гонцов из офицеров понастырнее, к начальникам всех близлежащих штабов: первым делом в 5-ую к генералу Плеве, в 10-ую армию – к генералу Радкевичу, в V Армейский корпус – к Балуеву, в Гвардейский корпус… ВСЕМ!!!

– Приказ?

– Некогда приказы писать! – разведут счас канцелярщину! – на словах пусть передадут: Государь-Император и Верховный главнокомандующий требует прислать сюда, все самый лучшие части – какие найдутся. НЕМЕДЛЕННО!!! Чтоб быстрей, возьмите все автомобили Свиты – кроме моего личного… Генерал Спиридович! Немедленно распорядитесь насчёт автомобилей!

– Слушаюсь!

Очень скоро – чуть ли не мгновенно, полковник Нагаев представил пред мои очи «гонцов». Посмотрел на них: грёбанный стыд… Да, они обосрутся и язык себе в …оппу засунут – увидев начальника, чином выше полковника!

– Отставить! – оборачиваюсь назад и обращаюсь к Коменданту Свиты Воейкову, – Господин генерал, Владимир Николаевич, на Вас вся надежда! Летите молнией в штаб 10-ой армии и сообщите её начальнику генералу Радкевичу: сдачи ещё и Вильно, я ему не прощу! ПОВЕШУ!!! Повешу вместе с собакой Григорьевым, сбежавшим из Ковно!

Я топнул ногой:

– Здесь, в этом селе – ключ от Вильно! Пусть направляет сюда все подкрепления, что имеются!

Обращаюсь к своему верному Генеральному Секретарю Мордвинову:

– Анатолий Александрович! Вы, как можно быстрее – в 5-ую армию к генералу Плеве. То же самое: пусть высылают сюда все подкрепления – всё, что стреляет и на двух ногах телепает! Кроме этого, передайте мой дополнительный приказ: поддержать нас артиллерийским огнём с их берега. Всю свою артиллерию пусть сосредоточит и перекроет огнём, подход к нам германской кавалерии вдоль Вилии!

Так, кого ещё…

– Господин полковник! – обращаюсь к офицеру из Ставки, бывшему с нами – больше не к кому, – Вы к нашему левому соседу – в группу генерала Олохова… В V Армейский корпус к Балуеву, в Гвардейский корпус… До кого раньше доберётесь.

Ко всем сразу:

– Задача ясна, господа офицеры и генералы?

– Так, точно!

– Тогда в путь! С БОГОМ!!!

Только выбежали, как во дворе тотчас взревели моторы… Чёрт… Самое главное забыл!

Вспомнив, я выскочил на крыльцо, еле успев притормозить – уже газанувшие было с пробуксовкой, автомобили:

– Господа офицеры! На обратном пути, привезите мне каждый по пулемёту с патронами! Обязательно – по пулемёту с расчётами и патронами!

Немой вопрос в глазах…

– Где хотите – там и, найдите! «Георгия» за пулемёт и следующий чин!

Пулемётов, у нас в наличие всего два – у Заградительного отряда, причём с неопытными расчётами. Важнейший элемент успешного противостояния кавалерии, практически отсутствует! Почти… Правда, есть у меня одна заначка – на «чёрный день», так сказать.

* * *

Госпиталь приказал немедленно эвакуировать в соседнее село, оставив лишь младших фельдшеров да санитаров для оказания первой медицинской помощи.

Ну а мы пока подготовимся к обороне:

– Где начальник Инженерно-сапёрного полка Борисенко? Где этот чёртов, хитрый хохол? Почему он отсутствует, мать его?!

Тот, вместе со мной полтора суток не спал – оборудуя Основную позицию, потом отмечал повышение в звании и, до сих пор ещё «не отошёл»… Поэтому, он явился пред мои очи заспанным, слегка покачивающимся и как Змей Горыныч трёхмоторный – дышащий приличным выхлопом.

– Соберитесь, господин подполковник! – ору на него, – или приказать Вас водой из колодца окатить?!

Тот, ничего не может понять, обиженно хлопая ресницами – зато в глазах появилось хоть какое то осмысленное выражение.

– Обстоятельства, кардинальным образом изменились! Понимаю: Вы и ваши люди устали, находятся на пределе человеческих сил… Но надо, понимаете – НАДО!!! Срочно надо оборудовать Резервную позицию на опушке того леса и подготовить село к обороне! Один батальон оставить здесь, два – в лес! Собрать вся оружие, весь инструмент, что найдёте, мобилизовать всех мужиков из села… Всех, кого поймаете в лесу!

Приказал ему валить лес на опушке, сооружая сплошную засеку из поваленных крест на крест – верхушками в глубину леса, деревьев. Это, для того чтобы спешенные немецкие кавалеристы, не смогли пробраться к селу напрямую через чащу… По крайней мере достаточно быстро.

– Понял, слушаюсь!

Подполковник Борисенко, заревел команду своим поручикам – бывшим ещё вчера прапорщиками, те – унтерам и, работа тут же закипела…

Дороги через лес, приказал перекрыть давно забытыми ограждениями против конницы – деревянными «рогатками». Это, простой ствол дерева – с врезанными в него с четырёх сторон, кольями. С нашей стороны засеки, приказал рыть окопы среди стволов деревьев – для стрельбы во фланг противнику, по дорогам двигающемуся. Пока немецкие уланы с драгунами будут эти рогатки рубить, или растаскивать спешившись, в них можно будет хорошо пострелять и конкретно проредить. Если же немцы спешившись полезут в лес, то среди засеки их будет ждать сюрприз – злой русский мужик, умеющий хорошо работать топором!

– Один наш мужик с топором – засевший в окопе среди поваленных деревьев, стоит троих их улан с пиками! – оптимистично улыбаясь, внушал я – сам в это слабо веря.

Винтовками, как уже говорил, в этом полку – был вооружён только каждый третий солдат… «Инженерам» на подмогу – против двух самых широких просек, прикомандировал Заградительный отряд. Для двух его пулемётов приказал оборудовать по несколько запасных позиций на крайних флангах, проинструктировав расчёты:

– Не сидите на месте, не ждите – когда вас конкретно накроют! Очередь – смена позиции! Ещё одна очередь – ещё одна смена позиции! И, так далее…

* * *

Оставшийся в селе инженерно-сапёрный батальон, будет готовить к обороне наиболее прочные и находящиеся в наиболее важных местах здания – типа «штабной избы», бывшей когда-то сельской управой. Село, довольно большое, с множеством хат, хозяйственных построек, садов, огородов огороженных прочными плетнями… В принципе – идеальное место обороны стойкой пехоты против кавалерии. Была бы ещё стойкая пехота!

Наиболее «худые» хаты с соломенными крышами желательно, приказал в момент штурма поджечь:

– Средь дымовой завесы, – объясняю окружившим меня мужикам-солдатам, с раззявленными ртами, – к германцу будет сподручнее с вилами или оглоблей подобраться!

Мужики скребли затылки, отворачивали почему-то взгляды и, бубнили:

– Ну, дык ежели надо – то мы не супротив…

– Ну, так приготовьте всё заранее – чем поджигать будете, чтоб потом не бегать, с вытаращенными глазами! – прикрикнул на них, возбуждая служебное рвение.