Текст книги "Верховный Главнокомандующий (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 53 страниц)

Я продолжал:

– Обыщите все избы и сараи. Все найденные мешки набить землёй, заложить ими окна, оставив амбразуры и, перед самим сражением – заложить двери.

– Соберите любое оружие – охотничьи ружья, если найдутся, топоры, серпы, ножи и вооружите всех безоружных. Посадите в каждую избу гарнизон в человек пять-десять, дав им обязательно – хоть одного-двух с огнестрелом.

Выбирал для «опорных пунктов» те дома, из которых можно было вести взаимно перекрывающий огонь: с фланкирующими секторами обстрела или вообще – в спину немцам, продвигающимся вглубь села. Тогда, их преимущество в дальнобойном стрелковом оружии хоть как-то нивелируется и, главное – им придётся брать каждую избу штурмом.

«Комендант» одного такого «гарнизона» – пожилой унтер из ратников с берданкой, умоляюще глядя в глаза, просил:

– Дай хочь одного офицера, Батюшка-царь! Пусть, не командует – просто в углу сидит… А, то мы – СБИГИМ!!!

– Да, где мне столько офицеров на вас напастись?

Положил на табуретку под иконами в углу свою царскую фуражку:

– Мужики! Неуж, на поруганье супостату отдадите?!

Дико посмотрели на меня мужики, но обещали костьми лечь…

Вспомнил древнюю военную хитрость и озадачил пожилого штабс-капитана – начальника Учебного отряда, что командует новобранцами из пограничников:

– Заберите все сухие дрова у крестьян – любое сухое дерево, что хорошо горит и, к ночи, разожгите вокруг села побольше костров. Пусть немцы думают – что здесь нас немеряно!

– Сколько костров разжечь, Ваше Величество?

– Я же сказал: ПОБОЛЬШЕ!!!

Все найденные в крестьянских сараях бороны, приказал перевернув, побросать за селом в густом бурьяне – против конницы. Улицы села же, я планировал перекрыть баррикадами из всевозможного хлама и теми же деревянными рогатками.

* * *

Эх… Жаль, высоких, каменных здание в селе нет – я б, фрицам такой «Сталинград» здесь устроил!

Кроме… Ну, ничего не поделаешь:

– Генерал Спиридович!

– Здесь, Ваше…

– Чему Вас в училище учили, ещё не забыли? Оборудуйте командный пункт Оперативно-Тактической Группы полковника Романова в этой сельской церкви и, мой наблюдательный и командный пункт на её колокольне! С телефоном, разумеется…

– Меня не учили воевать в церквях, Ваше Величество, – учтиво поклонился жандарм, – и я сильно сомневаюсь, что этому учили кого-то из господ офицеров.

Ишь, ты – решил отмазаться!

Ну, да ладно, простим ему эту хитрость – последний он у меня остался, не считая восьми жандармов при нём и шофёра Адольфа Кегресса – постоянно и повсюду за мной таскающегося, со своим наганом и моим карабином… Знал бы, побольше с собой народу из Свиты взял!

– Учиться никогда не поздно, господин генерал! Пойдёмте на место – я Вам всё расскажу и покажу.

На паперти – на открытой площадке перед входом в церковь, нашу троицу как будто специально поджидал местный протоирей:

– Нельзя с оружием в Храм Божий! Грех это…

Остановившись, я насмешливо напомнил ему:

– Кажись, Вы забыли, Ваше Преподобие – что Император Российский, является и главой Русской Православной Церкви и, что касается «грехов» – разбирается лучше Вас! Так, что не перечьте Помазаннику Божьему и ознакомьте нас с внутренним устройство и, главное – покажите вход на колокольню.

Протоирей перекрестился перепугано, но перечить больше не стал.

С колокольни открывался великолепный вид на все четыре стороны. Внимательно осмотревшись, особенно – к опушке леса разумеется, я обратился к Спиридовичу.

– Вы, господин генерал, лично отвечаете за устройство в церкви наблюдательно, командного и опорного пункта! Возьмите пару штабных офицеров, не сильно занятых чем-то другим полезным делом, всех телефонистов – всё равно связь с вышестоящим начальством отсутствует и всех нижних чинов при бывшем штабе дивизии.

Мой главный охранник, меня внимательно слушал – хоть и с весьма понуро-обречённым видом.

– Здесь на колокольне, поставьте кого-нибудь из штабных с биноклем, одного-двух связистов с аппаратом и пару ваших жандармов для контроля… Чтоб, не сбежали!

– Разрешите подполковника Нагаева? – учтиво переспросил генерал.

– Разрешаю – у него хоть бинокль есть…, – задумчиво, – тогда свой отдайте одному из ваших молодцов: вдруг, у подполковника что-то со зрением случится?

– Хорошо, Ваше…!

Ещё раз, как можно внимательнее, осматриваю лес. К сожалению, совсем недавно прошёл «кратковременный» – но довольно сильный дождь и, приближающую походную колону германской конницы нельзя засечь по «облакам» пыли – поднимаемым копытами её лошадей.

– Если наверху Вам всё понятно – идём вниз, господин генерал!

«Внизу», нас опять поджидал местный батюшка.

– Ваше Преподобие! – говорю ему, – здание реквизируется под военные нужды. Соберите весь свой клир и выносите всё наиболее ценное – иконы, там…

Что ещё, в церкви самое ценное?

– …Кадила, – морщу лоб, – короче, всё выносите!

Поп, побледнел и чуть не грохнулся в обморок, а Спиридович, укоризненно качая головой:

– Разрешите выделить в помощь солдат, Ваше Величество?

– Разрешаю, если не в ущерб делу.

Генерал отдал первые распоряжения и двое из жандармов, толпившихся у дверей с непокрытыми головами, сорвались с места и куда-то борзо побежали, придерживая на ходу шашки. Я же, подошёл к алтарю и встал перед престолом, прищуриваясь:

– Откройте-ка «царские врата» пошире, молодцы!.. Вот, так. ОТЛИЧНО!!!

Центральная улица села – единственная из всех прямая как стрела и достаточно широкая, упиралась прямо во вход церкви и, от престола «простреливалась» на всю длину.

Объясняю генералу Спиридовичу, что нужно сделать – чтоб превратить этот Храм Божий, в «неприступный бастион» и, он – хотя и изрядно морщится (видать, шибко набожный попался), тем не менее согласно кивает – вселяя в меня уверенность, что всё будет сделано именно так, как я хочу.

– Всё поняли, господин генерал? Немедленно приступить к выполнению!

– Адольф! – обращаюсь к своему шофёру, – возьмите двух человек и принесите «его».

– Слушаюсь, Ваше Величество!

Церковь прочная, каменная, высокая. В ней долго можно обороняться, если у наступающих нет артиллерии. А если, есть? Ну, что ж… По всякому, лучше погибнуть в церкви сражаясь бойцом, чем в расстрельном подвале беспомощной овцой!

* * *

Чуть не забыл! Скачу в сопровождении четырёх жандармов в штабную избу и спрашиваю:

– Среди штабных офицеров, за всё время нахождения в этом селе, кто-нибудь удосужился разведать этот лес? Хотя бы узнать – в каком состоянии дороги через него? Куда они ведут?

Молчание…

– Мы здесь, не так давно, Ваше Величество, – кто-то отвечает, – не успели знать…

Мать вашу!

На глаза попался какой-то капитан – куда-то шустро скачущий вдоль деревенской улицы, а теперь – старающийся «бочком» проскользнуть мимо меня, с так же – конным денщиком, ведущим третью навьюченную чемоданами лошадь в подводу. Кидаюсь, чуть ли не под копыта с «наганом» в руке:

– СТОЙ, КУДА?!

Тот, остановился и, соскочив с лошади, поднёс ладонь к фуражке:

– Ваше Императорское Величество, капитан…

Капитан мне понравился – офицер средних лет, на штабного не похож и, судя по выправке – кадровый.

Перебиваю, не дав до конца представиться:

– Вы, господин капитан, назначаетесь командиром конных разведчиков при штабе Оперативно-Тактической группы полковника Романова…

– Слушаюсь, Ваше…

– Сейчас же, срочно соберите всех незанятых конных: офицеров, унтеров, нижних чинов – их денщиков, сформируйте пять патрулей и направьте для проведения рекогносцировки вот по этим просёлкам… Или, по дорогам – по карте плохо понятно, что это за «направления».

Капитан напряжённо смотрит на карту и, по всему виду заметно, что ломы ему страшные! Однако, больше послать было некого: все остальные – или уже в «неразведывательном» возрасте, или рассосались по «рабочим местам» – выполняя мои же приказания.

– После выполнения задания – повышение чина и ордена, как с куста! – чтоб предельно мотивировать, пообещал, – выяснить куда ведут эти просеки, проходимы ли они – для крупных масс конницы, постараться эти самые «массы» обнаружить и доложить лично мне… Вопросы есть?

– Нет, Ваше…

– Тогда с Богом, господин капитан!

* * *

Прибегает, поддерживая рукой шашку на боку запыхавшийся прапорщик, уже в годах:

– Ваше Имп…

– Что случилось, господин прапорщик? Тень отца Гамлета увидели, что ли – на Вас лица нет…?

– БУНТ!!! Нижние чины бунтуют – не хотят по вашему приказу избы жечь! Сюда идут, Ваше…

Из-за угла, действительно – вываливает довольно внушительная, живописная толпа – судя по лицам – решительно настроенных солдат. Увидев меня, «бунтари» мгновенно сдёрнув «шапки» резко остановились, нерешительно переглядываясь меж собой.

Раздвинув жандармов, я вышел толпе навстречу и засунув оба больших пальца за ремень, угрожающим тоном спросил:

– НУ?!.. Проблемы какие-то, мужики?

Наконец, вперёд вышел самый с виду разбитной и, нервно вертя в руках форменную фуражку, потребовал:

– Не вели Государь худые избы жечь!

Я сделал ещё один шаг вперёд и отвесил ему звонкий шалобан в лоб:

– Я же вам – дуракам деревенским, объяснял: в дыму легче будет одолеть германца. Что ещё не понятно?

– Да, мы ж всё понимаем…, – мямлит.

– Так, какого тогда …уя, вы сюда припёрлись?!

В толпе загудели ободряюще и «ухарь», осмелев – пояснил, за «каким» именно:

– Не вели худые избы бедняков жечь, Ваше Императорское величество! Давай, мы лучше у богатеев дома спалим! Те, себе новые построят, а беднякам с жонками да детишками, где этой зимой жить? В лесу – с волками в норах?! Не вели жечь избы бедняков, Ваше…!

Из толпы раздалось:

– До того ж, від багатьох хат диму більше – в п’ятому році перевірено!

Офицеры да жандармы, ломанулись было искать этого «опытного», но я их остановил:

– Жгите что хотите, мужики – на ваше полное усмотрение. Но, только – чтоб «дымовая завеса» стояла, аж до самого неба!

В толпе, уже радостно загудели а, «ухарь» пообещал:

– Не сумлевайся, Надёжа: «зановеса» твоя «стоять» будет – как перед свадьбой у молодого …уй!

– БУГАГАГА!!!

Поржал вместе с толпой…

– Если вопросов больше нет – по рабочим местам, мужики! Времени у нас с вами осталось с гулькин…

– …УЙ!!! – закончили за меня.

Солдаты, возбуждённо переговариваясь разошлись…

Оставшись наедине с офицерами, я глубокомысленно заметил:

– Никаких «бунтов» не будет, если учитывать настроение крестьянской массы – каковой по сути, является ныне наша армия. Солдат-крестьянин простит вам всё – вплоть до отсутствия личного мужества, или неумение им командовать – но не пойдёт за вами на смерть, если вы будете подчеркнуто высокомерно игнорировать его крестьянские интересы!

Несколько пошевелив мозгами, я добавил:

– Впрочем, если излишне потакать мужику будете – бунт ещё скорее случится…

* * *

Опять, носился как наскипидаренный олень, всех – кто на глаза попадался, наскипидаривая в свою очередь…

При мне, прискакали к нашим «лесорубам» двое «клоунов» – егеря местного помещика польского происхождения и, потребовали у солдат прекратить вырубку «частной» собственности. В глаза сразу же бросились неплохие охотничьи винтовки, имевшиеся при обходчиках:

– А, что? Ваш пан, наверное – добрый охотник, да? – спрашиваю вкрадчиво, – заядлый, поди?

– Да, Ваше Высокоблагородие… До войны, наш пан целыми днями на охоте пропадал. Столько оленьих и кабаньих голов, у него над камином висит!

Холоп, явно гордился своим господином.

– Наверное, в его имении много добрых ружей, да?

– Да! У нашего пана очень много дорогих, добрых ружей и другой сбруи!

Егерь, давай мне перечислять европейские оружейные фирмы…

– Пан генерал, – обращаюсь к так некстати освободившемуся – буквально на пять минут, Спиридовичу, – возьмите жандармов, езжайте к пану «охотнику» и конфискуйте у него всё оружие – которое найдёте, включая холодное! Ну а, первым делом, конечно же – обезоружьте мне этих дух молодцов. Чую, дойдёт дело – пригодятся нам их «карамультуки»…

* * *

Жду.

Разведывательные патрули до сих пор не вернулись, зато ближе к вечеру прилетел немецкий аэроплан-моноплан с чёрными «тевтонскими» крестами, наделавший средь нашего «войска» несусветную панику. Одни куда-то побежали, другие попрятались во всякие курятники, третьи – в том числе и господа офицеры, давай в него шмалять с перепугу, из чего придётся… Все мои увещевания и угрозы даже, не помогали: только успокоишь одну толпу, как с ума сходила прежняя… Какой-то первобытный, животный страх перед угрозой с небес!

Всё очковал: немец кинет какую бомбу – ваще разбегутся по полям да по лесам, мои «чудо-богатыри»! Но, слава Богу обошлось – чистейшей воды разведка. Не торопясь и выписывая полный игнор «зенитчикам», самолёт облетел опушку леса, село, снизился до неприличия – распугивая православное «воинство» и, дал пару кругов над моим «Фюрермобилем»…

Проверяет – на месте ли, Император?!

Затем, немецкий аэроплан улетел.

После «авианалёта», вижу, настроение у моего воинства упало и закатилось, вообще – куда-то далеко под плинтус. Как бы ночью не дезертировали все поголовно, черти!

Что делать?

Метнулся в избу, схватил знамя 2-ой Финляндской дивизии и, размахивая им, ездил на Кайзере по местам расположения, ставил его на дыбы и, не придумав ничего лучшего, громко орал:

– МУЖИКИ!!! Ваш царь с вами! Победим или погибнем вместе! УРА, МУЖИКИ!!!

Случился, ничем необъяснимый подъём боевого духа – чего если честно, сам не ждал:

– УРАААА!!! – орали, деря глотку мои безвинтовочные финляндцы, пограничники, новобранцы, ополченцы, ратники 2-го разряда – потрясая берданками, топорами, лопатами, кольями и, бросали в воздух картузы и папахи, – УРАААА!!!

Приказал жандармам закрепить это знамя на куполе церкви…

* * *

Быстро вечерело…

Пришло последнее на сегодня донесение от Свечина: Первый Стрелковый полк Чернышенко был выбит с Основной позиции и, понеся довольно тяжёлые потери, отошёл на линию Козлишки-Медведзишки-Левиданы. Немецкий ландвер, силою до одного пехотного полка атакует высоту 72,7 – впрочем, довольно вяло. Они на сегодня, своё уже получили!

В принципе, это было запланировано… Плохо другое: в селе Гени, по достоверным данным разведки, расположилась немецкая пехотная бригада.

Хреново!

Созвонившись уже с нового своего НП, с колокольни, я сказал Свечину:

– Ждём, господин генерал, ждём! Преждевременная атака, сродни преждевременной эякуляции: самому, может и удовольствие – но стыдно и, никакого уважения от партнёрши…

С моей колокольни, с лучшего наблюдательного пункта во всей округе – даже без бинокля, очень хорошо было видно сплошную линию леса перед фронтом, закрывающую собой весь горизонт.

Уже смеркалось… Вдоль опушки леса и вокруг села, загорались зажжённые по моему приказу костры, которые теперь – после прилёта аэроплана, навряд ли кого-то могли обмануть.

Глава 24. Пока звонит колокол…

«…Конечно, если бы я верил в чудеса, и в возможность вразумить глупого, бездарного, невежественного и жалкого человека, то я предложил бы пожертвовать одним-двумя членами династии, чтобы спасти ее целость и наше отечество. Повесить, например, Алексея и Владимира Александровичей, Ламздорфа и Витте, запретить по закону великим князьям когда-либо занимать ответственные посты… Еще если бы можно было надеться на его самоубийство – это все-таки было бы шансом. Но где ему!»

Из дневника профессора римского права Юрьевского и Петербургского университетов, одного из самых ярых и активных монархистов и руководителей «Союза русского народа» Б. В. Никольского.

Наконец, один за другим, вернулись разведывательные патрули. Правда, не все – одна группа конных разведчиков пропала неизвестно где. Две другие вернулись ни с чем: просеки – которые они рекогносцировали, оказались тупиковыми. Ещё две группы конных разведчиков, вернулись назад – обнаружив двигающуюся к нам немецкую кавалерию.

– Много кавалерии?

– Так точно – много, Ваше Величество!

– Скоро подойдут?

– Через час здесь будут.

– Артиллерии не видно?

– Никак нет!

От шестой группы, назад прискакал один лишь денщик того капитана, которого я назначил старшим над всеми конными разведчиками:

– Их Благородие, сразу же отделился от нас с ещё двумя офицерами и, всю дорогу с ними о чём-то шептался. А как только увидел немцев верхами, достал из кармана белый платок и к ним поскакал… И, другие офицеры с денщиками за ним. Ну а я, решил к своему царю вернуться – хоть Их Благородие и, ругались шибко и грозились мне револьвертом.

– Фамилию капитана не знаешь?

– Как не знать – я ж у Их Благородия в денщиках был?! Фамилия у господина капитана – Мячин, Ваше Императорское…

«Мячин»? Помню, помню такого… Помню упоминание в мемуарах Свечина про этого капитана – отстранённого им от командования ротой за трусость. Жаль, очень жаль, что я поинтересовался фамилией этого капитана только уже после… Да, кто ж знал, что он мне на пути подвернётся?

А может оно и, к лучшему?!

– Как звать то тебя, солдат?

– Иван Хренов, Ваше Величество!

– Давно воюешь?

– С прошлой осени, Ваше…

Молодой, здоровый парень и на рожу – не дурак, сразу видно.

– И, всегда в денщиках?

– Никак нет! Когда, после ранения из госпиталя вернулся…

– Ко мне в денщики пойдёшь?

Вытянулся в струнку:

– Как прикажете, Ваше Императорское Величество!

Впрочем, без особой – поросячьей радости.

Сразу его предупредил:

– Только учти, Иван Хренов – со мной интересно, но… СТРАШНО!!!

– Да, я уже вижу, Вашество… Мне б, винтовочку какую!

– «Винтовочку»? Да, как только – так сразу! Пока что, вот возьми у господина шофёра мой карабин.

Отправил Кегресса отогнать куда-нибудь в укрытие неподалёку мой «Фюрермобиль», с наказом беречь его и себя: не ровен час убьют – не пешком же в Могилев возвращаться?!

Адольф не возражал: особенно, в бой он не рвался…

* * *

Только-только я сказал последние слова, как отдалённо затрещало – как в лесу по валежнику кто – многоногий, пробежал! Я поднёс бинокль к глазам: на опушке, освещённой лучами заходящего Солнца, появились всадники и было их очень много. Так и не понял, надолго ли задержали кавалерию мои рогатки – но большая часть её, загарцевала вдоль опушки – спешиваясь и стреляя в места появления облачков белого дыма от «берданок».

Меж тем, группа из трёхсот улан во весь опор рванула к селу. Где-то с половину их, лихая военная судьбина забросила на поле с перевёрнутыми боронами… Потеряв разом порядком полтора десятка лошадей и, надеюсь – всадников, этот эскадрон заменжевался, затем вернулся на опушку. Остальные же, не обращая ни на что внимание, неслись к селу напрямки по дороге…

– Кажись, сработало! – радостно сообщил я, – сейчас мы с вами, господа, немножко повеселимся и, заодно прибарахлимся.

Со стороны леса, если забыл упомянуть, через всё село шла главная улица – широкая и прямая, свободная от каких-либо естественных препятствий или искусственных заграждений.

– Спускаемся вниз, господа и, насыплем господам уланам горячих углей в мотню их лосин! ХАХАХА!!!

– ХАХАХА!!!

Это так – для поднятия настроения. Немецкие уланы лосин не носили…

Связистов-телефонистов и их прапорщика, мы оставили наверху – вдруг от Свечина сообщение какое придёт. Со мной был генерал Спиридович, восемь его жандармов, полковник Нагаев и ещё трое офицеров, чином до капитана. Ну и, мой – вновь принятый на работу, денщик Иван Хренов.

СИЛИЩА!!!

И, кроме того, внизу в алтаре перед престолом меня дожидался… Не, не «рояль в кустах»! Попроще чё.

Ворвавшись на главную улицу, кавалеристы во весь мах понеслись к церкви, игнорируя редкие выстрелы из сельских хат и выбегающих из кустов и из-за плетней мужиков-солдат с вилами, баграми и оглоблями. Вот, передние из них, уже перед самыми церковными воротами… Вот, они уже спешиваются… Вот, кто-то из них решил въехать в Храм верхом…

А, ВЕДЬ ЭТО – ГРЕХ!!!

Вдруг, ворота церкви – как сами по себе открываются и…

– БАБББАААХ!!! – винтовочный залп из десятка с лишним стволов.

– ФФФРРР!!! ФФФРРР…!!! – длинная-предлинная первая пулемётная очередь, – …ФФФРРР!!!

Сидя перед самим алтарём – за баррикадой сложенной из мешков с песком я, из извлечённого из багажника автомобиля пулемёта «Шварцлозе», косил прискакавших за скальпом Самодержца Российского немецких улан. Не всё ж мне русских генералов стрелять, да?!

– БАБББАААХ!!! ФФФРРР!!! ФФФРРР!!! ФФФРРР!!!

Эх, жаль патронных лент всего восемь с половиной – приходится экономить… Было. Боеприпасов к австрийскому пулемёту – пожалуй, мне здесь не найти.

«Легли» почти все… Лишь, десятка три из самых последних всадников – вовремя сообразив, что здесь проще-простого – своего-собственного «скальпа» лишиться, невероятно быстро развернув лошадей, так же – невероятно быстро ретировались.

– «Смешались в кучу кони, люди…», – стихом Лермонтова, прокомментировал я дело рук своих.

Проводив «гостей» остатком ленты – и не попав (мешал целиться дым от сгоревшего масла), я перезарядил пулемёт… И, оцепенел!

БОЖЕ!!!

Снаружи слышался, такой страшный смертный крик… Я ещё никогда – за две свои жизни, не слышал – чтоб кто-то из живых существ, так страшно кричал! Это кричали от невыносимой боли и предсмертного ужаса, не люди – не могут, так страшно кричать люди – понимающие за что они умирают! В первый момент, я был в шоке – казалось, подыхает в предсмертных корчах от ужасной боли, в стонах мук и невыносимых страданий живой плоти, сам этот многострадальный мир – проваливаясь за все свои смертные грехи прямиком в ад…

Но, это всего лишь – кричали раненые, умирающие лошади. Мои спутники, видать тоже – не каждый день с таким сталкивались и, стояли, оцепеневши побледнев.

Неимоверным усилием воли, взял себя в руки… Быстро придя в себя, я приказал своим:

– Лошадей первым делом добить, всем раненным оказать посильную помощь и отнести в безопасное место на южной окраине села. Оружие собрать и раздать безоружным солдатам! Улицу перекрыть рогатками – во второй раз, такой «фокус» уже не пролезет! Целых пленных, если таковые будут, ко мне на допрос…

Однако и, без меня из изб повыползали их «гарнизоны» и, принялись по-крестьянски хозяйственно прибирать к рукам бесхозное добро. Иногда, гремели выстрелы, предсмертное конское ржанье или людские вскрики…

Неподалёку торопливо захлопал «Люггер-Парабеллум» и, высадив пару обойм, стих: раненый немецкий офицер, успел заползти в какой-то сарай и, до последнего патрона отстреливался – застрелив двух ополченцев и одного из наших жандармов. Другого – молодого немецкого офицера, привели ко мне раненного в правую кисть и с огромной гематомой на голове.

– До последнего, левой рукой своим дрючком отмахивался – пока я его по «кумполу» берданой не хватил! – весело рассказал подробности задержания пожилой ополченец, – думал, уж всё – убил, германца – да нет! Всего лишь, шелом ему вдребезги разбил…

Один из офицеров штаба хорошо знал немецкий и, мы попытались по-быстрому опросить пленного. Однако, каков гусь – назвал себя, номер полка и всё! Упёрся рогом и молчит – как рыбой об лёд.

Других «целых» пленных – годившихся для допроса, не было…

Да… Немцы – великая нация и сильный враг!

– Что с ним делать, Ваше Величество?

– Проводите до околицы и, дайте ему хороший поджопник в направлении камрадов.

Ну, а что ещё? Конвоира к нему приставить? А у меня есть лишние люди?!

Мои подданные подивились такому приказу, но промолчали… Они ещё не знали, что я его отправляю в лагерь военнопленных… Пока ещё вооружённых, но – военнопленных!

Когда немца выводили, он проходя мимо меня что-то со злой усмешкой выкрикнул по-немецки.

– Про что, это он?

– Он не понял, что Вы его отпускаете, Ваше Величество и говорит, что теперь он попадёт в Вильно на пару суток раньше своего полка.

– Остряк-самоучка! – усмехнулся, – скажите, будем ждать его в Вильно на параде вместе с полком. А командовать парадом буду я!

После перевода, в котором явственно прозвучало «Император Руссланд», немец на выдохе пролаял что-то вроде: «Твою ж, мать!», – только на языке Гёте и Швондера и, широко раскрытыми шарами, часто-часто моргая, уставился на моё лицо. Я подмигнул ему в ответку озорно и прикрыл нижнюю часть лица ладонью – чтоб облегчить идентификацию.

Так – под два локтя и спиной вперёд, того и вывели…

– Посильней ему там «поджопник» дайте, служивые, – крикнул вслед, – чтоб, через опушку сизым голубем перелетел!

Вскоре совсем смерклось и, в селе всё стихло… Никаких почти звуков. Но, не за селом на опушке леса!

* * *

До полуночи на опушке леса бренчало железо об железо, гремели выстрелы, трещали пулемётные очереди… В свете разожжённых костров мелькали фантастические тени, даже казалось – слышались предсмертные крики: среди поваленных деревьев засеки шёл ожесточённый рукопашный бой. Всю ночь в село сходились-сползались-сносились очень редкие выжившие раненные или просто «ошалевшие» сапёры-инженеры, пограничники и ополченцы. От их рассказов про страшную резню в «засеках», стыла кровь в жилах…

К рассвету, принесли донесение от подполковника Борисенко: центр «Резервной линии» пал, хотя самые крайние фланги ещё держатся. Сам он легко ранен и, находится в лесу справа, с немногими уцелевшими офицерами, немногим более сотней людей и последним – оставшимся от Заградотряда пулемётом, к которому уже почти нет патронов. Передал ему приказ: «до последней капли крови» не биться, а действовать из леса наскоками – по-партизански.

Стоя на колокольне, прислушался: со стороны реки Вилии слышалась отдалённая артиллерийская канонада. Значит, Мордвинов всё-таки доехал до генерала Плеве и добился мной порученного!

– УРА(!!!), господа! – поделился радостью с приунывшими соратниками, – нам осталось продержаться немного – возможно, всего лишь до полудня и помощь придёт!

Перед опушкой леса, в лучах восходящего Солнца, сильное движение: в центре спешившиеся драгуны, на флангах уланы с пиками верхом. Вижу с дюжину пулемётов, артиллерии – хвала Господу нашему, покамест нет.

Осталось только присвистнуть и, прокомментировать увиденное, стихами того же Михаила Юрьевича:

– «Уланы с пёстрыми значками, драгуны с конскими хвостами – все промелькнули перед нами, все побывали тут…».

Не Высоцкого же мне петь?!

– У нижних чинов в избах, – глядя куда-то в сторону, сообщил полковник Нагаев, – очень низко пал дух – после рассказов вернувшихся с опушки. Говорят, сдаваться надо германцу – не то, все до одного пропадём ни за понюшку…

Твою, ж… Надо было выставить оцепление и заворачивать всех из леса мимо… Эх, не предусмотрел – задним умом силён!

Что делать?

По моему приказу, жандармы нашли и привели звонаря.

– Звони в колокола!

– Что звонить? – угрюмо поинтересовался тот.

Весь местный православный «клир», весьма не одобрил использование мной христианского храма в качестве военного объекта. Главный поп, даже истерику закатил – когда мы баррикаду из мешков с землёй пред алтарём сооружали! Пришлось запереть его вместе с его попадьёй и прочим местным «клиром», в хозяйственной пристройке.

Кто ж виноват, что сельчане не удосужились – какую-нибудь «высотку-хрущёвку» замастрячить?! С крыши панельной «девяти-хатки», мне по любому воевать сподручней было бы…

Эх, наша многовековая отсталость!

– «Подмосковные вечера» знаешь? – ещё угрюмее спрашиваю.

– Нет…

– А «Мурку»? – насвистел незамысловатый мотивчик.

– …Нееет! – крестясь, звонарь вылупился на меня как на антихриста и в ужасе попятился, чуть не упав.

– Ну, тогда звони что-нибудь подходящее к случаю… Только, от души звони – чтоб, проникновенно было. И, не переставай звонить без приказа: с колокольни сброшу – мамой-императрицей клянусь!

– Господин генерал, – как тот отошёл, обратился к Спиридовичу, – очень важно: приставьте к нему двух жандармов – чтоб следили и подменивали, если что… Колокола должны звонить не прекращая!

Под колокольный звон (как я позже узнал – «Праздничный благовест»), я ходил по «гарнизонам» с непокрытой головой и, прижимая руку к сердцу, говорил примерно следующее:

– Господа мужики! Так уж случилось – не доглядел, но воевать надо. Не за себя прошу – за Русь: стойте крепко мужики – как звонить перестанет, разрешаю сдаваться!

* * *

Прилетел вчерашний немецкий аэроплан… Покружил над селом, снизился над колокольней так низко – что было хорошо видно лицо двух лётчиков в очках. В этот раз к воздушному налёту отнеслись спокойнее – паники и выстрелов не было, но я решил похулиганить и, стоя на колокольне, показал немецкому пилоту «Fack». Тот видно, обиделся смертельно – поднялся чуть повыше и, очень неточно бросил на меня мелкую бомбу – попав в чей то сад.

Потом прилетел наш аэроплан – тарахтящая смешная «этажерка». «Фарман» или «Вуазен» – хрен, их разберёшь… Вдвоём с немцем, они покружили над селом, их лётчики-наблюдатели пошмаляли друг в дружку из пистолей и, довольные собой разлетелись в разные стороны.

Чтоб не подумали – что их Царь в любую минуту может сбежать, я при всех сказал своему шофёру:

– Отгоните подальше машину, Адольф! А то неровен час – какой-нибудь бош её испортит… Не пешком же обратно в Ставку идти?!

– Когда возвратиться, Ваше Величество?

– Как только разобьём немецкую кавалерию – сразу же вертайтесь назад…, – заранее бахвалился я перед поникшими слегка подчинёнными.

Чтоб не гонять автомобиль порожняком, велел взять и довести до ближайшего госпиталя нескольких раненых. В большой императорский автомобиль, их поместилось как бы не дюжина!

Тут же, нежданно-негаданно – как снег на голову, является счастливо улыбающийся мой Генеральный Секретарь и, с ним какой-то задыхающийся от астмы-одышки подполковник в изрядных годах, со древним «Смит-Вессоном» в кобуре – которого втащили на колокольню два дюжих ополченца помоложе его, в непонятных народных рубахах, с берданками за плечами.

Кратко доложив об выполненном задании в штабе V Армейского корпуса, Мордвинов обрадовал:

– Я привёл подкрепление, Государь!

– Слава тебе, Господи! – я перекрестился на ближайший колокол.

– 496-ой стрелковый полк, Ваше Императорское Величество…, – отдуваясь отрапортовал старикан в погонах – видно, потерявший здоровье ещё при штурме Плевны, Севастополя, или даже Измаила, – начальник полка… Подполковник Сергеев.

ПОЛК?!

Целый полк – вот это мазь попёрла мне с утра! Спрашиваю, от счастья затаив дыхание:

– Состав? Вооружение? Сколько пулемётов?

– Приблизительно шестьсот ополченцев из латышей старших возрастов, Ваше Величество…, – докладывает тот, как бы оправдываясь при этом виноватым тоном, – все до единого вооружены берданками – больше, ничего нет! Даже, шинелей… Из офицеров кроме меня – штабс-капитан Аникин, да зауряд-прапорщики.

Словами не описать всю степень моего горького разочарования! Приговорённому к повешению объявляют об помиловании и, тотчас вслед за этим – накидывают на шею удавку и выбивают из-под ног стремянку…