Текст книги "Рыцари былого и грядущего. Том I(СИ)"
Автор книги: Сергей Катканов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 43 страниц)
– Как знать. Может быть, действительно, никакие крайние меры не избыточны, если речь идёт о спасении веры. А я-то удивлялся настороженному отношению эфиопов к русским. Да они любого европейца привыкли сторониться и воспринимать как источник опасности.
– Вот именно. Тем более это относится к советской армии – вооружённой силе государственного атеизма. Это угроза вере их предков пострашнее католических миссионеров.
– Я тебя отвлёк. Вернёмся к Фасилидасу.
– В 1636 году он перенёс столицу в Гондэр – в самый высокогорный район Эфиопии. Древний Аксум царицы Савской оказался слишком доступен как для европейской, так и для мусульманской экспансии. Тогда-то, к слову говоря, Эфиопия и начала утрачивать контроль над побережьем, что породило современную Эритрейскую войну – попытку вернуть утраченное. Кроваво-тупой Мариам, конечно, не может понимать мудрость изоляционизма своего предшественника Фасилидаса.
Фасилидас начал отстраивать Гондэр – новую столицу старой веры-победительницы. Так появился этот дворец. Давай-ка мы с тобой рассмотрим его получше. Если что-то покажется странным – говори.
– Почему он назывался «Дом льва»?
– Лев – символ соломоновой династии. Императоры Эфиопии всегда держали львов при дворе. А здесь был львятник в самом центре дворцового комплекса.
– Территория – огромная даже для резиденции императора.
– Семь га. То что царский дворец, к тому же построенный в XVII веке, обнесён высокой мощной стеной с четырьмя башнями – тоже не очень для нас привычно. Но это – Эфиопия. Здесь если дворец не крепость, то император – не жилец. В Гондэре эфиопские негусы укрепились надолго. Этот город был столицей с 1636 по 1885 год.
– Меня, кстати, удивило огромное количество храмов в Гондэре.
– Даже сейчас в городе на 100 тысяч жителей – 20 церквей. Как видишь, они ненапрасно сражались за веру предков. А это – дворцовый храм. Давай зайдём.
Не успел Андрей осмотреться в храме, как сразу же заметил «странность», обещанную Дмитрием – вырезанный в камне равноконечный тёмно-красный крест, по форме весьма напоминающий тамплиерские кресты.
– Дмитрий, а тебе не кажется, что этот крест – католический?
– Ну да, католический. Ты здесь найдёшь ещё не один такой крест. Тебя это почему-то смущает? – Дмитрий изобразил демонстративно-шутливую растерянность.
– Но ведь ты говорил, что Фасилидас пришёл к власти под знаменем борьбы с католицизмом.
– Истинно так. Но вот тебе объяснение этих крестов, которое дал один исследователь: «Равноконечные кресты – свидетельство уважения и сыновней любви Фасилидаса к отцу, который был католиком». Устраивает?
– Полный бред. Сыновняя любовь, кажется, не помешала Фасилидасу спихнуть папашу с трона, причём именно за то, что он был католиком. И народ поддержал Фасилидаса именно как ревнителя древнего монофизитства. Потом, по приказу Фасилидаса стали резать католических миссионеров. Это, неверное, тоже «из уважения к отцу, который был католиком»?
– Объяснение, которое я процитировал – действительно бредовое, но, опровергая его, ты ещё больше заострил реально существующее противоречие. Что ты будешь делать с фактами? Фасилидас – идейный борец с католицизмом. Дворец Фасилидаса – памятник победы над католицизмом. И в этом дворце вырезают из камня католические кресты. Представь себе, что после войны по приказу Сталина здания в Москве украшали бы свастиками.
– Так, может, среди строителей были католики?
– А разве это что-нибудь объясняет? В послевоенной Москве среди строителей тоже были пленные немцы, включая, надо полагать, убеждённых нацистов. Но почему-то свастики на московских домах так и не появились.
– Но кто всё-таки строил это дворец?
– А кто только не строил. Были, например, строители из Индии. Были местные евреи-фалаша. Была небольшая загадочная группа португальцев, которых почему-то не изгнали из страны и не зарезали.
– Дмитрий, я прекрасно понимаю, что ты ведёшь меня к мысли вполне определённой – это были тамплиеры. Но что если португальцы-строители были чем-то вроде пленных немцев на Москве?
– Примем, как одну из версий. А насчёт крестов? Легче стало?
– Так, подожди, соберусь с мыслями. Строители из Индии. Свастики. Кстати, и в Лалибеле, и в Гондэре в храмах я не раз видел свастики. Здесь они уж никак не символ нацизма. А где Сталин мог бы разрешить изображение свастики? Где-нибудь в музее Индии, потому что там никто не мог принять свастику за символ нацизма. Значит. Фасилидас мог допустить изображение католического креста лишь в одном случае – если не считал этот крест символом католицизма.
– Тепло. Очень тепло. Но дворец – не этнографический музей. Здесь всё должно было символизировать победу над католицизмом.
– Понял. Равноконечный крест – символ союзников Фасилидаса в борьбе с католицизмом. Маленькая загадочная группа португальцев – тамплиеры. Они, видимо, помогали Фасилидасу противостоять экспансии папского Рима. Да и не трудно догадаться, что после разгрома Ордена уцелевших тамплиеров вряд ли можно считать друзьями Ватикана. Отец Августин говорил мне о том, что современные тамплиеры – не католики, не смотря на сохранение значительной части обрядности и символики, например – таких крестов.
– Да, португальцы, союзники Фасилидаса – западные христиане, но не католики. Кстати, из всех европейских стран Орден не был разгромлен только в Португалии.
– Из Португалии тамплиеры перебрались в Эфиопию?
– Не всё так просто. Прошло, во всяком случае, больше двух столетий после разгрома Ордена. Причём, в разные эпохи уцелевшие храмовники попадали в Эфиопию очень разными путями, не только из Португалии. Это огромная и отдельная тема, которую сейчас не хотелось бы затрагивать. Ты должен до всего дойти сам. Ты можешь стать одним из нас только в одном случае – если не будешь верить на слово ни одному из нас. Мы не будем закладывать тебе в голову наши убеждения. Убеждения ты должен выстрадать свои. И если они окажутся такими же, как у нас – значит ты – тамплиер. Отец Августин рассказывал тебе о сложных отношениях храмовников с Ватиканом. А почему ты должен ему верить? Но здесь ты своими глазами увидел то, из чего своей головой сделал вывод: под тамплиерскими крестами шла борьба с католический экспансией. Разве это я тебе сказал? Это ты мне сказал.
– Вы ещё со мной наплачетесь.
– Не запугаешь. Мы не боимся слёз.
Андрей понял, что главное уже сказано. Ему захотелось вырулить из разговорного тупика:
– Всё никак не мог вспомнить, что мне напоминает слово «Гондэр». Сейчас осенило: Гондор у Толкина.
– А я тебе и больше того скажу. До XII века Лалибела называлась «Роха». Помнишь толкиновский «Рохан»? Названия двух столиц Эфиопии почти точно совпадают с названиями двух королевств «Властелина колец». А разве толкиновский Андуин не напоминает многими признаками Нил, истоки которого – в Эфиопии?
– Но Толкин – певец западной культуры.
– Вот тут-то и загадка. Он задумал свой роман, как подражание древнегерманскому эпосу, а основное действие разворачивается на просторах, до боли напоминающих эфиопские. Именно здесь, по Толкину, разворачивается последняя битва добра со злом. А ведь Толкин – не просто сказочник. Он гений. Он мог чувствовать даже то, что не мог знать.
– Значит тамплиеры держат свои мечи острыми для последней битвы добра со злом?
– Об этом пока – ни слова. Хотя. Ты слышал про Авалон?
– Волшебная земля, где скрылся король Артур, который не умер. Из Авалона Артур должен вернуться в последние времена.
– А ты знаешь, что именно Эфиопию многие в Европе считают Авалоном? Что это за «король Артур», который должен вернутся из «Авалона» в Европу в последние времена? Может быть, Артур – символ Ордена?
– Теренс Уайт назвал Артура – «король былого и грядущего».
– Да, и грядущего – тоже. Сравни ещё «круглый стол» Артура с «круглым храмом» тамплиеров. Дарю идею. Ладно, давай на стены заберёмся.
Перед ними простирался ландшафт, какие всегда брали Сиверцева за живое – голые склоны гор, покрытые сухой травой, с редкими рощицами деревьев. Казалось бы – тоска, а душу щемило так, словно он после многих лет странствий вернулся на родину. Именно такой Сиверцев представлял себе Палестину, Святую Землю, где никогда не бывал. Среди этого ландшафта лежал обширный комплекс, похожий на монастырский. Стены – метра 3 высотой, 12 круглых башен, которые лишь немного возвышались над стеной, а одна башня, как игла пронзала небо – не меньше 15-и метров высотой. Дмитрий пояснил:
– Это знаменитый Дэбрэ Кускан – женский монастырь. А вот там, видишь, правее – небольшой двухэтажный дворец. Его построил сын и приемник Фасилидаса – Йоханес.
– Можно сказать, эфиопский Йоханнесбург.
– Действительно, какая зараза могла назвать императора Эфиопии на германский манер? Тронное имя Йоханеса – Алаф Сагад. А вот это замок Иясу. Стены – 5 метров высотой. Толстенные. По ним наверху дорога проходит. Залюбуешься.
– Замок этого Иясу что-то слишком хорошо отреставрирован по сравнению с остальными.
– А когда мы его купили, он в руинах лежал. Ты не представляешь, сколько труда потребовалось, чтобы привести его в это образцово-показательное состояние.
– Так это ваш что ли замок?
– А чей же ещё? Здесь теперь наша официальная резиденция. Точнее – резиденция некой общественной организации, существующей под крышей ООН. Под землёй мы прячемся, на поверхности – маскируемся. Господи, что за судьба? Сущий Авалон. Ладно, пошли к нам.
* * *
– Я впервые в настоящем замке, – восхищённо сказал Андрей. – Здесь всё именно так, как я себе представлял.
– Если бы ты оказался в действительно настоящем средневековом замке, построенным около XII века, он-то как раз и не оправдал бы твоих ожиданий. А это, не забывай – конец XVI века – уже не средневековье. Эпоха не рыцарская. Замок Иясу строили так, чтобы он был похож на позднейшие представления о рыцарском замке. Впрочем, судя по тому, что тебе эта постройка понравилась, у строителей получилось именно то, что они хотели.
– А вы разве не могли построить с нуля то, что вам было надо?
– А нам именно это и надо было. Не забывай – это представительская резиденция. Она должна формировать то представление о нашей организации, какое мы хотим. А мы как раз не хотим, чтобы это представление слишком приблизилось к реальности.
– Да, начинаю замечать, что здесь многое не так, как в Секретум Темпли. Нет присущей вам простоты, много декоративности. Но ты как хочешь, а мне всё равно здесь нравится.
– Ну и ладно. Здесь действительно не так уж и плохо. Пойдём ко мне.
Они пили кофе в шикарных апартаментах. Прекрасный кофе, заваренный так, как это умеют делать только в Эфиопии. Никогда в жизни Сиверцеву не приходилось тонуть в таком удобном кресле. Какой это был контраст с суровой до жестокости повседневностью послушника Ордена. Перед ним на маленьком столике стоял кувшин с родниковой водой. Дмитрий налил два высоких стакана и сказал:
– Разве есть в этом мире что-нибудь лучше чистой воды?
Сиверцев молча улыбнулся в ответ, понимая, что Дмитрий таким образом выразил отношение к окружающему их комфорту. Это отношение не нуждалось в комментариях, они начинали неплохо понимать друг друга. Легко и с удовольствием молчали некоторое время. Потом Дмитрий спросил:
– У тебя, наверно, накопились вопросы?
– Последнее время я думаю только о нашей вере.
– А я думал, этой темой отец Августин тебе уже все мозги запорошил.
– Он очень много мне дал. Но он – собеседник в своём роде, а ты – в своём.
– Спрашивай.
– Мы сегодня говорили о том, что современные тамплиеры – западные христиане, но не католики. А ведь ты знаешь, как этот тезис понравился бы огромному количеству либерального отребья. Они с радостью бы затараторили: «Так и есть, так и есть, тамплиеры – христиане, но враги Церкви». У меня возникает очень тревожное чувство, какая-то внутренняя неловкость, когда я понимаю, что мы своими убеждениями можем невольно порадовать наших антицерковных врагов.
– Но ведь ты знаешь, какова наша вера.
– Да, я знаю, что храмовники – чада Святой Соборной Апостольской Церкви, о которой говорится в Символе веры. Я знаю, что наша вера – вера семи вселенских соборов, которая полностью совпадает с верой Православной Церкви. Я знаю, что с либерал-христианами и экуменистами мы не имеем ничего общего. Но мне тревожно от мысли, что наши позиции могут быть поняты именно в либеральном смысле, если не вникнуть в них достаточно глубоко.
– Ты хочешь «на каждый роток накинуть платок»?
– Да как тебе сказать. Я сам в некоторых вещах ещё не до конца разобрался. Я хочу, чтобы в моём личном арсенале на каждый либеральный «роток» имелся не просто «платок», а очень жёсткий кляп.
– Я понял. Дело не в либералах, полемика с которыми тебе явно в ближайшее время не угрожает. Просто в тебе ещё не прекратилась внутренняя полемика, отсюда – тревожное состояние души. Ты уже всё понял, но подсознательно ещё не во всём уверен. Твоя вера нуждается в укреплении. Это нормально, тут нет ничего страшного. Это определённый этап духовного развития. Спрашивай.
– Я очень мало знаю о начале Ордена, о том, как он возник. А между тем, антицерковные историки именно там, в начале Ордена усматривают исток темной тамплиерской мистики. Дескать, Орден был порождением совершенно нехристианских идей и с самого начала был антицерковным по сути, лишь маскируясь во внешние формы христианского благочестия. Мне пока нечем парировать эти доводы.
Пауза в их разговоре, как всегда, была очень лёгкой, как будто и не было паузы, а просто диалог продолжался без слов. Через минуту Дмитрий с большой теплотой сказал:
– Ты очень порадовал меня своими вопросами. Даже удивительно, насколько твой путь к Истине похож на тот, которым я прошёл в своё время. Я так же искал разгадку религиозной сути тамплиеров в самом начале Ордена. И так же предпринял этот поиск уже после того, как получил ответы на все вопросы. Теоретически согласиться с определённой системой убеждений совершенно недостаточно. Надо ещё привести свою душу к такому состоянию, когда эти убеждения перестают быть для тебя чем-то внешним и становятся частью твоей личности. Рождению Ордена я даже посвятил один из своих опусов. Помнишь я говорил тебе, что сам не знал, для кого пишу?
А писал я в общем-то для себя самого. Для укрепления собственной веры.
Андрей по достоинству оценил искренность этого монолога, почувствовав, что с этого момента Дмитрий стал для него настоящим другом. Дмитрий тоже оценил то, что Андрей отозвался лишь одним словом:
– Итак?
– Итак, о рождении Ордена, ровно, как и о первых тамплиерах, почти ничего не известно. Это не у тебя недостаток информации, её объективно очень мало. Я дам тебе прочитать мой опус. Это версия, построенная на немногочисленных фактах, не вызывающих сомнения. Но для начала мне хотелось бы строго очертить круг этих бесспорных фактов.
Вот что пишет епископ Акры Жак де Витри: «Когда все: богатые и бедные, юноши и девушки, старики и дети, устремились в Иерусалим, чтобы посетить святые места, грабители и воры стали появляться на дорогах и чинить обиды паломникам, которые шли вперёд, не ведая страха, и обирали многих, а некоторых лишали жизни. И тогда несколько благочестивых и угодных Господу рыцарей, движимых милосердием, отступивших от мира и посвятивших себя служению Христу, последовали голосу веры и торжественным обетам, принесённым перед патриархом Иерусалимским: защищать паломников от грабителей и кровопийц, оборонять дороги, сражаться во имя господина короля, проводя жизнь, подобно истинным монахам во смирении и целомудрии, отрекшись от собственного имущества. Сначала лишь 9 человек решили принять такое воистину святое решение. Они носили светские одежды, которые давали им верующие в качестве подаяния, и в течение 9 лет несли свою службу в светском платье. Господин король предоставил им небольшой покой в части собственного дворца, примыкавший к храму Господню. Аббат и каноники этого храма так же уделили им место, которым владели рядом с королевским дворцом».
Примерно такой же рассказ о начале Ордена воспроизводит и Гильом Тирский: «Некоторые рыцари, любимые Богом и состоящие у Него на службе, отказались от мира и посвятили себя Христу. Во главе их стояли два почтенных мужа – Гуго де Пейн и Жоффруа де Сент-Омер. Король, его рыцари и господин патриарх были преисполнены сострадания к этим благородным людям, оставившим всё ради Христа, и пожаловали им некоторую собственность, дабы помочь в их нуждах для спасения души дающих».
– Жоффруа де Сент-Омер? Впервые слышу о том, что он вместе с Гуго де Пейном стоял во главе первых тамплиеров.
– Действительно, создатели фантастических версий рождения Ордена уделили личности де Сент-Омера мало внимания, точнее – вообще никакого.
– Почему?
– Да они просто ленивые и средневековых хроник не читали. Для того, чтобы создать сенсацию достаточно воспаленного состояния мозга, а хроники читать – наискучнейшее занятие. Вот тебе и первая загадка: почему у отряда из 9-и человек оказалось два лидера?
– Для того, чтобы получить разгадку, надо, очевидно, поднять информацию по каждому из этих девяти.
– А ты думаешь она есть, эта информация? Могу очень быстро пересказать всё, что смог откопать.
– В развалинах Иерусалимского храма?
Дмитрий от души расхохотался, хотя смех его, не смотря на искренность, звучал не столько жизнерадостно, сколько язвительно:
– Злой ты, Андрюха. Да я и правда лучше бы 9 лет под храмом породу долбил, чем копаться в этих книгах, лучшие из которые невыносимо скучны, а самые увлекательные – нестерпимо глупы. Итак – Гуго де Пейн, вассал графа Гуго Шампанского. Пожалуй, это единственный достоверный факт из его биографии. Даже дата его рождения неизвестна. В одном не особо надёжном источнике я подчеркнул такую информацию. В 1001 году Гуго де Пейн женился. Три года спустя он оставил жену, маленького сына Теобальда и вместе с Гуго Шампанским отправился в Иерусалим. Из Иерусалима вернулся в 1114 году, а в 1118 году он снова, как известно, в Палестине и создаёт Орден.
– Ты считаешь эту информацию недостоверной?
– Сформулирую чуть деликатнее: нет полной уверенности в её достоверности.
– Действительно, это странно: мелкий рыцарь, вассал могущественного графа прихватил с собой в паломничество своего сеньора, как товарища, и главой Ордена потом становится вассал, а не сеньор.
– А вот это-то как раз и достоверно. Граф Гуго Шампанский был одним из самых могущественных феодалов эпохи. Его владения намного превосходили размерами королевский домен. В 1125 году граф расторгает брак с женой, оставляет сына, отказывается от графства и присоединяется к девятке тамплиеров, то есть встаёт в прямое подчинение к самому незначительному из своих бывших вассалов. Это было настоящим чудом в ту эпоху, насквозь пропитанную духом жёсткой феодальной иерархии. Но это было. Когда огромное графство сменило собственника, это не могло не оставить следа в хрониках. Известно, что Теобальд IV, граф Блуа, Шартра и Бри в 1125 году добавил к своим владениям Шампань – владение его дяди Гуго, который присоединился к тамплиерам.
– Граф Шампанский присоединился к тамплиерам в 1125 году? Через 7 лет после создания Ордена?
– Вот именно. А кому-то просто нравится цифрами играть: «9 рыцарей 9 лет.». К слову сказать, 25-летний Бернар становится аббатом Клерво лишь благодаря тому, что это аббатство было построено специально для него графом Гуго Шампанским. В 1126 году аббат Бернар писал теперь уже бывшему графу: «Если для служения Господу тебе нужно было сделаться из графа рыцарем, из богатого – бедным, то мы поздравляем тебя с такой переменой, ибо она праведна и мы славим Бога за тебя, находя, что всякое изменение в деснице Божьей».
Впрочем, оставим пока Гуго Шампанского и вернёмся к его тёзке де Пейну. Известно, что после собора в Труа в 1127 году он посетил дворы некоторых влиятельных феодалов Европы в поисках поддержки нового Ордена, коего стал магистром. Известно, что он умер 24 мая 1136 года.
– Это всё?
– Практически, всё. Ещё мне удалось отрыть интересный фрагмент о де Пейне у Вальтера Мапа, архидиакона Оксфорда: «Некий рыцарь по имени Паганус, по такому же названию деревни в Бургундии, прибыл паломником в Иерусалим. Прослышав, что возле источника недалеко от Иерусалима, где христиане поили своих лошадей, язычники постоянно атакуют и убивают паломников из засады, он преисполнился чувством жалости. Движимый стремлением к справедливости, он пытался, насколько это возможно, защищать христиан. Зачастую, находясь в засаде, он бросался на помощь паломникам и таким образом поразил многих врагов. Язычники были ошеломлены. Прибыв в великом множестве, они воздвигли на том месте лагерь и никто уже не смог бы противостоять их атакам».
– Но это же ценнейшее свидетельство!
– Конечно, ценнейшее. Но это не свидетельство. Вальтер Мап писал в конце XII века, когда ни одного из первых тамплиеров уже не было в живых. (Так же, кстати, и Жак де Витри, и Вильгельм Тирский писали, когда от первых тамплиеров и след простыл.) Но Вальтер мог записать одно из устных орденских преданий и предание это вполне могло быть достоверным.
– Кстати, а почему «Паганус»?
– Дело в том, что «Пейн» переводится как «язычник». Оксфордскому архидиакону зачем-то приспичило перевести родовое имя Гуго на латынь, а по латыни «язычник» – «Паганус».
– Не лучшее имя для христианского рыцаря.
– Согласен, не лучшее, но Гуго не виноват в том, что его родовое имение в стародавние времена получило такое название. Некоторые исследователи на этом основании пытаются утверждать, что первый магистр тамплиеров был тайным язычником. Но это нелепость. Почему тогда никто не пытается объявить де Сент-Омера святым, хотя «сент» значит «святой»?
– Да, что мы знаем про Жоффруа де Сент-Омера?
– О нём известно ещё меньше. Он был сыном Гуго де Сент-Омера, шателена замка Сент-Омер во Фландрии. Известно, что он убедил своего отца отдать новому Ордену церкви Слипс и Леффинге. Он был так же ходатаем за орден перед графом Фландрии Гийомом Клито.
– Остальные?
– Больше всех известно про Андре де Монбара. Это был младший сын Бернарда де Монбара и Гумберги де Риси. Родился по некоторым сведениям в 1103 году. Это, кстати, абсурд. Не могло же ему на момент создания Ордена быть 15 лет. Так что дату его рождения приходится считать неизвестной. Сестра Андре Алеет де Монбар была матерью Бернара Клервосского. В Ордене де Монбар занимал должность командора Иерусалимского королевства, с 1150 года – должность сенешаля. Андре был уже старым, когда в 1154 году его избрали великим магистром – пятым магистром Ордена после Гуго де Пейна. Де Монбар, один из первых девяти, конечно, мог стать великим магистром сразу после Гуго де Пейна, но не захотел, а в 54-м году дал согласие лишь затем, чтобы воспрепятствовать приходу к власти в Ордене не самого удачного кандидата. В 1156 году он оставляет должность магистра и удаляется в аббатство Клерво, как и Эврар де Бар. Умер через несколько месяцев, 17 октября 1156 года, кажется, пережив всех из девяти. Не могу этого утверждать, потому что даты смерти других первых рыцарей Храма не известны.
Из них про Пейна де Мондилье и Аршамбо де Сент-Амана известно лишь то, что они были родственниками правителей Фландрии. Про де Мондилье скупая пометка в хрониках говорит, что он отказался от всех своих владений, в частности – от Фонтэн-сюс-Мондилье. Жоффруа Бизо, судя по имени – провансалец. О Гундомаре, Роланде, Готфриде сведения вообще отсутствуют. Известны лишь имена. Возможно, они были монахами ещё до создания Ордена.
– И это всё?
– Да, это всё, что мы знаем о первых тамплиерах. Эрлеберт Шалонский писал: «Утешение и участие несут рыцари Храма беднякам, паломникам, нищим и всем тем, кто бы ни пожелал отправится ко Гробу Господню». Это, наверно, главное, что нам известно.
– И это главное более всего подвергают сомнению современные исследователи. Да вот у меня в записной книжке есть даже несколько выписок на эту тему. Стив Бери: «Как могли 9 человек защищать длинную дорогу из Яффы в Иерусалим, особенно учитывая то, что окрестности кишели сотнями бандитов? Вместо этого 9 рыцарей были заняты более важным заданием.». Денис Игнашев: «Сложно представить, что эта горстка людей могла обеспечить безопасность паломников в предместьях Иерусалима. Как мог столь малочисленный отряд выполнять те задачи, о которых он торжественно объявил?». И подобных цитат я легко мог бы привести десятка два. Почти в каждой книге о тамплиерах содержится это умозаключение: поскольку задача, о которой объявили первые тамплиеры, была нереальной, значит, они имели другую задачу.
– Эти высказывания принадлежат людям, которые никогда не изучали Средневековье и вообще не представляют себе, что такое средневековый рыцарь. Они думают, что 9 рыцарей, это просто 9 воинов. Между тем, мощь средневекового рыцаря вполне сопоставима с мощью танка в современных условиях. А если представить себе, что в наше время дорогу Яффа – Иерусалим постоянно утюжат 9 танков, так, надо полагать, что путешественники на этой дороге могут не опасаться нападения мелких, разрозненных групп боевиков.
– Ты не преувеличиваешь насчёт танков?
– Отнюдь. Рыцарская броня для простого воина той эпохи была такой же непробиваемой, как и танковая броня для современного солдата. Полдюжины бандитов, вооружённых лёгкими луками и мечами вообще не могли причинить рыцарю никакого вреда. Да и стоимость тяжёлого рыцарского снаряжения по тем временам была вполне сопоставима со стоимостью танка. Иногда мне кажется, что сама идея танка родилась из желания поместить рыцаря вместе с двумя оруженосцами в одни большие самоходные доспехи.
– Но 9 рыцарей всё же не выстояли бы против тысячи лёгких воинов.
– Не надо забывать, что тамплиерские конвои охраняли паломников не от регулярного войска, а от разрозненных бандитских групп. Бандиты редко сбиваются в стаи, превышающие несколько десятков человек. Тут есть свои законы. Банду может сплотить только личная сила лидера, и если банда становится слишком многочисленной, она неизбежно дробится на несколько – появляются другие лидеры и одному предводителю уже невозможно удержать а повиновении всю толпу. К тому же, не надо забывать, что 9 рыцарей – это не 9 человек. При каждом рыцаре был, как минимум, один оруженосец, потому что самостоятельно доспехи не снять и не надеть. Оруженосцев и слуг могло быть двое-трое. Причём, каждый оруженосец – легковооружённый профессиональный воин. Значит, отряд первых тамплиеров составлял 20–30 человек. А противостояли им банды до полусотни клинков. Такая банда вообще не рискнула бы напасть на подобный рыцарский отряд. Да ведь и среди паломников могли быть мужчины, вооружённые хотя бы кинжалами. Это, конечно, не самостоятельная боевая сила, но неплохое подспорье в бою. Надо помнить ещё и о том, что в любом рыцарском войске самих рыцарей набиралось не больше десятой части, а иногда и гораздо менее того. Например, во время штурма Иерусалима христианское войско по разным оценкам составляло от 12 до 20 тысяч человек. Среди них рыцарей – 1200–1400. К Хаттину выступило 30-тысячное войско, в составе которого – 1200 рыцарей.
– Рыцарей всегда не хватало?
– Не в этом дело. Рыцарей и не требовалось более 10-и процентов на войско. Рыцарь, как и танк, очень специфическая боевая единица, способная к выполнению строго определённых задач.
Танковая дивизия, состоящая из одних танков, была бы попросту не дееспособна. Или возьми для примеры стрельбу из лука. Цель поражает не стрела, а наконечник стрелы, но без стрелы наконечник никуда не полетит.
– Значит, отряд с 9-ю рыцарями мог составлять 100–150 человек?
– Вот именно. Не забывай, что у первой девятки были очень богатые покровители, вполне способные дать средства для содержания такого отряда. А нанять было кого – из нищих паломников, из местных христиан – армян и арабов. Значит «9 рыцарей» вполне могли быть тремя отрядами, каждый человек по 30 или даже более того. Такова обычная структура войска того времени. С чего бы нам думать, что отряд де Пейна имел не традиционную (то есть абсурдную) структуру и являл собой 9 одиноких рыцарей? Отсюда вывод: тамплиерский конвой не просто был в состоянии справляться с поставленной задачей – в тех условиях он был практически непобедим.
– И всё-таки они не могли охранять все дороги Палестины.
– Да кто же сказал, что они собирались охранять все дороги Палестины? Это просто ещё один пример извращённой логики горе-исследователей: если тамплиеры не могли защищать всех до единого паломников на всех без исключения дорогах Святой Земли, значит они не могли выполнять эту задачу. Что за бред? Силами всей милиции СССР невозможно защитить всех без исключения советских граждан, и всё же любой мент имеет право сказать, что он защищает покой соотечественников. Уж насколько может.
– Что из этого следует?
– Крушение множества сенсационных версий зарождения Ордена Храма. Если охрана паломников была для первых тамплиеров задачей более чем реальной и посильной, значит у нас нет оснований считать, что они ставили перед собой какую-либо иную, тайную задачу.
– Ты уверен, что одно следует из другого? Если мент имеет все возможности защищать граждан, отсюда ещё не следует, что он именно это и делает, а не набивает себе карманы взятками.
– Совершенно верно. Но чтобы обвинить мента в коррупции, нужны доказательства, а до тех пор придётся считать его защитником граждан. Вот если бы мент, не имея даже рогатки в кармане, уверял, что защищает людей от бандитских пистолетов, это уже само по себе было бы доказательством того, что он врёт. А если мент вооружён лучше бандитов? Так же и с тамплиерами. Парни заявили о том, что будут защищать паломников. Они имели к этому все возможности. Где у нас хоть одно доказательство того, что они занимались чем-то иным? Значит, исходя из презумпции невиновности, мы просто обязаны верить, что первые тамплиеры говорили правду. И Орден действительно ставил перед собой именно ту задачу, о которой и заявил во всеуслышание.
– Это тот вывод, ради которого я и начал задавать тебе эти вопросы. Значит, нет оснований обвинять тамплиеров в склонности к тёмной мистике. Орден родился из чистейшего христианского энтузиазма. Гуго и его друзья были лучшими христианами своего времени. И никакой загадки история рождения Ордена не содержит.
– Да загадки-то как раз есть и немалые, но творцы сенсаций не там их ищут. В тамплиерском уставе, к примеру, есть удивительный пункт: «Все службы Божьей Матери следует служить первыми, ибо она даровала начало Ордену, и жизни наши, и существование Ордена – всё Ей и во слову Её, и если возжелает Господь, чтобы перестал Орден существовать, то и это лишь во славу Ей». В каком смысле Божья Матерь «даровала начало Ордену»? Почему именно Она, а не сам Господь или кто-либо из великих святых?
