Текст книги "Театр для взрослых"
Автор книги: Сергей Михалков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц)
чугуниной торгуешь? Откуда я мог знать? Ты мне про это разве докладывал?
Вечеринкин. Помилуй бог! Зачем же?
Почесухин (убежденно). Стало быть, плохой характеристики я тебе дать не
могу. (Помолчав.) Дам хорошую. А с креслом ты меня подвел. Ой как подвел!
(Пишет на бланке.)
Вечеринкин. Кирилл Спиридонович...
Почесухин. Молчи!
Вечеринкин. Молчу.
Почесухин. Я бы лично никогда до этого не додумался, чтобы его за собой
закрепить! Ты подсказал! Ты! И я пошел на это, закрепил его за собой... И
выходит, что абсолютно зря! Не надо было мне этого делать!
Вечеринкин (про себя). Старуха еще объявилась... Только масла в огонь
подлила.
Почесухин. И старуха тоже. Сорок лет в нашем городе не была – и вдруг
как снег на голову!
Вечеринкин. До чего же вредная бабка, я вам доложу! И могилка у нее
сейчас в порядке, и надпись ей восстановили, и оградку вокруг памятника
покрасили, а ей все мало! "Я, говорит, суда дождусь и на суде еще выступлю!
Мне, говорит, сейчас все равно, где жить. Мне, говорит, даже лучше доживать
остаток жизни в бывшем родном городе, где папенька захоронен: может, и мне
рядом с ним местечко найдется!" Вот какая нахальная бывшая старуха!
Почесухин (перестает писать). Из головы у меня фельетон не выходит.
Заглавие-то какое придумали: "Памятник себе..." и многоточие! Пятую ночь мне
кошмары снятся. Будто купец сперва меня душит, а потом смеется! Посмеется, посмеется и опять душит... Я вчера под вечер на бульвар вышел. Воздухом
подышать... Прохожие узнают – оборачиваются, тоже смеются...
За окном раздается детский смех.
(Вздрагивает.) Вот! Слышал? Смеются? Опять! (Зовет.) Варвара!
Появляется Почесухина.
Варвара! Выйди во двор, узнай, кто там смеется.
Почесухина. Тебе-то что до этого? Пусть себе смеются.
Почесухин (повышая голос). Узнай, говорю! Узнай!
Почесухина, покачав головой и скорбно взглянув на
Вечеринкина, выходит.
Вечеринкин. Все забывается, Кирилл Спиридонович! И фельетон забудется.
Мало ли кого в газетах продергивают! Вот сегодня тоже карикатуру дали.
Почесухин (настороженно). Какую карикатуру?
Вечеринкин. Против пьянства. Пьяного на карачках изобразили, а от него
на стене тень вроде свиньи. А зачем это?
Почесухин. Действительно! Сами же пишем, что наша область по
свиноводству на первое место выходит. Зачем же свинью в виде тени?
Вечеринкин. Вот и я говорю.
Возвращается Почесухина.
Почесухин. Ну, что там?
Почесухина. Ребята коту на хвост жестянку привязали.
Почесухин. А что тут смешного?
Почесухина (пожав плечами). Дети...
За окном раздается женский смех.
Почесухин (нервно прислушивается). А эти чего? Что они там смешного
увидели? Выйди узнай!
Почесухина. Кирилл Спиридонович! Ну что ты сам себя ешь? Мало ли отчего
людям весело бывает, вот они и смеются!
Смех повторяется.
Почесухин (настойчиво). Пойди узнай, Варвара! Трудно тебе? Муж просит!
Муж! Не кто-нибудь!
Почесухина выходит.
Вечеринкин. Вам бы, Кирилл Спиридонович, сейчас хорошей настоечки
выпить. Для успокоения. Грамм сто пятьдесят. А то и все двести...
Почесухин. Твоя правда, Вечеринкин!
Вечеринкин. У меня на душе тоже темнота. И сердце прихватывать
начинает. Вчера так прихватило...
Почесухин. А у меня, брат, брюхо болит! Пятые сутки болит!
Вечеринкин. Все от нервов. Ясное дело... (С интересом следит за
Почесухиным, который достает из буфета две рюмочки и графинчик настойки.) Возвращается Почесухина.
Почесухин. Ну?
Почесухина. Девушки шли. Нынче в парке молодежное гулянье. Вот им и
весело, вот они и смеются.
Почесухин (подозрительно). Так ли?
Почесухина. Правду говорю.
Почесухин (протягивая Вечеринкину полную рюмку). Все мне кажется, что
это надо мной народ смеется. Ну что ты будешь делать? Хоть кричи, хоть
плачь! Хоть стой, хоть падай!
Вечеринкин. За ваше здоровье, Кирилл Спиридонович! Чтобы не мерещилось!
(Привычным жестом опрокидывает рюмку.)
Почесухин (жене). Куда Дуняша-то пропала?
Почесухина. Она должна была еще на рынок забежать, мяса прикупить.
Почесухин. И все бы ничего, да главное, главное еще все впереди.
(Показывает на листки писчей бумаги, лежащие на столе.) Вот... объяснение
пишу... Все как-то не так... Вместо чистосердечного раскаяния получается
какой-то авансовый отчет... Придется переписывать...
Вечеринкин. А вы, Кирилл Спиридонович, адвоката себе наймите. Он за вас
любое раскаяние напишет. Они себе руку набили. У них это здорово получается.
Почесухин. Сам не справлюсь – приглашу. Пусть мои мысли обработает.
Появляется Дуняша.
(Дуняше.) Заплатила?
Дуняша. У меня не приняли...
Почесухин. Как это не приняли! Ты им сказала, что я приболел?
Дуняша. Как вы велели, так точно я и сказала...
Почесухин (сердится). Повтори, как ты им сказала!
Дуняша (повторяет). "Товарищ Почесухин приболел, прислал взносы. Хочет
погасить задолженность за два месяца!"
Почесухин. Ну? А они что?
Дуняша. А они говорят: "Пока ваш хозяин еще не лег под чужой памятник, пускай сам зайдет, сам заплатит и сам распишется!" (Кладет на стол деньги.) Почесухин (прячет деньги в карман). Вот... (Усмехнувшись.) Живой труп!
(Дуняше.) Небось тоже смеялись?
Дуняша (серьезно). Да нет... Какой уж тут смех!.. (Направляется к
двери.)
Почесухина. Дуняша! Гриба подсласти, сахару в него добавь, а то Кириллу
Спиридоновичу пить кисло! (Уходит.)
Дуняша, молча взяв банку с грибом, выходит на комнаты.
За окном раздаются голоса, затем взрыв смеха.
Вечеринкин. Кому смешно, а кому грустно...
Почесухин (в исступлении кричит). Варвара! Дуняша!
Одновременно появляются обе.
Закройте ставни! Ставни закройте! Опять смеются! Нарочно у мимо наших окон
ходят!..
Почесухина (пугаясь). Кирилл Спиридонович! Успокойся! Пожалей себя! Ты
еще будешь нужен!
С улицы все еще доносится веселый смех.
Почесухин (кричит). Вывели человека на осмеяние! Вывели! И, кажется,
довели! Кому жаловаться?!.
Почесухина и Дуняша поспешно закрывают ставни. В комнату
неожиданно входит секретарша. В руках у нее какой-то
документ.
Секретарша. Разрешите, Кирилл Спиридонович?
Почесухин (сердито). Я гриппую! Гриппую! У меня вирус!
Секретарша. Из области!
Почесухин. Что такое? (Надевает очки и читает протянутую секретаршей
бумагу.)
Большая пауза. Все смотрят на Почесухина. Прочитав
бумагу, Почесухин медленно снимает очки и прячет их в
карман.
Почесухина (робко). Кирилл Спиридонович! Если не секрет...
Почесухин (солидно). Я награжден значком отличника коммунального
хозяйства!
Большая пауза.
Вечеринкин (нарушив молчание, глубокомысленно). Значит, до области еще
не дошло!..
Все смеются. Почесухин быстро подписывает Вечеринкину
характеристику. За окнами слышны сирены и звон колоколов
на пожарных машинах. Все бросаются к окну. Почесухина
распахивает ставни.
Почесухин. Где-то горит!
Вечеринкин. Это в районе ликера-водочного... Говорят, у них там большое
хищение обнаружено...
Почесухин. Здорово полыхает!
Почесухина. Господи!
Вечеринкин (грустно). На кладбищах пожаров не бывает... а люди горят...
Вбегает Дуняша.
Все (хором). Что?.. Где?..
Дуняша. Новые бани горят! Никак не потушат – воды нет! Все пылает!
Заведующего, пьяного, через окно за ноги вытащили... (Быстро выбегает.)
Почесухин (в смятении). Новые бани?! Топтунов! Вот подвел!! Подвел
"отличника"! Не оправдал доверие!!! Что теперь народ скажет?! Скажет:
"Почесухин проглядел!" Опять Почесухина в газету! В басню! В карикатуру!
Мартышку из меня сделают!.. (Хватается за голову.) А в предбаннике! В
предбаннике-то?.. Одна люстра чего стоит! (Оборачиваясь.) Что вы на меня все
вылупились? Это не бани горят, это я горю! И тушить некому! (Передохнув.) А
ты, Вечеринкин, зачем такой спокойный? Тебя же судить будут! Или нет?!
За окном разгорается зарево пожара. Вечеринкин с
невозмутимым видом достает подписанную Почесухиным
характеристику и читает из нее выдержки.
Вечеринкин (читает). "...Трудолюбив... Морально устойчив... Предан делу
коммунального хозяйства..." (Складывает бумагу. Не спеша уходит.)
Почесухин (в смятении). А мне-то... кто же... такую характеристику
выпишет?!.
Занавес
ЭПИЛОГ
Поздний зимний вечер на занесенном снегом кладбище.
Появляется Почесухин. На нем кожаное пальто с барашковым
воротником, шапка-ушанка и фетровые бурки, в руках
портфель. Бог весть откуда забрел он сюда, на кладбище.
По снегу пробирается к памятнику с мраморным креслом. По
всему видно, что не очень трезв. Кирилл Спиридонович
обходит памятник вокруг, словно желая убедиться, что
кресло на месте. Заходит за ограду. Чиркает спичкой,
чтобы прочитать надпись на памятнике.
Почесухин (читает). "Купцу первой гильдии"! (С сожалением.) Восстановили... А мог бы это место занять советский человек!.. Где логика?..
Неясно... Чистосердечно признаюсь: неясно! (Смахивает портфелем снег с
сиденья кресла и, отдуваясь, забирается на него. Садится, кладет портфель на
колени. В раздумье говорит, как бы что-то вспоминая.) Кирилл Спиридонович...
Почесухин... Не менял и не собираюсь... Год рождения: одна тысяча девятьсот
десятый. Место рождения: Гнилые Выселки... Не колебался... не подвергался...
не привлекался... не выбирался... Образование – незаконченное... Иностранные
языки – не понимаю. Изобретений нет... Выговор есть. (Жалобно.) Дорогие
товарищи! На моем здоровом теле осталось проклятое родимое пятно
капитализма! Но! Я и с ним всего себя, без остатка, отдавал делу построения
нового общества! (Подозрительно.) Меня публично обвинили в глупизме и в
тупизме! Как это понять?.. Сказали, что с такими, как я, нельзя входить в
коммунизм! А куда же мне можно?.. Мне бросили реплику, что я мещанин! А
позвольте спросить: в каком это смысле? (С вызовом.) Если я и мещанин, то я
наш, советский мещанин, дорогие товарищи! Я кончил! Вот какие пирожки!
Почесухин замолкает. Нельзя понять, заснул он или
задумался. Хлопья снега засыпают человека, глупо
сидящего в мраморном кресле. На городском катке
разноцветными огоньками зажигается новогодняя елка.
Ветер доносит оттуда веселую музыку. Все громче и громче
играет духовой оркестр.
Медленно идет занавес
1957
Эцитоны бурчелли
Трагикомедия в трех действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ДЕРЕВУШКИН ПЛАТОН ПЕТРОВИЧ – ученый-энтомолог, 60 лет.
РАИСА ПАВЛОВНА – его супруга, 45 лет.
АННА ПАВЛОВНА – сестра жены, 50 лет.
ЕЛЕНА ВИКЕНТЬЕВНА – теща, 75 лет.
СОФЬЯ
СЕРАФИМА } дочери Деревушкина от первого
АЛЕКСАНДРА / брака, 35, 30 и 25 лет.
РАСТЕГАЙ МАРК ИВАНОВИЧ – муж Софьи, 40 лет.
ХВОЩ АФАНАСИЙ ИВАНОВИЧ – муж Серафимы, 35 лет.
ИВАНОВ ИВАН ИВАНОВИЧ – муж Александры, 30 лет.
НИКОЛОГОРСКИЙ САВЕЛИЙ САВЕЛЬЕВИЧ – сосед Деревушкиных, 65 лет.
ДОМРАБОТНИЦА.
РАБОЧИЕ.
ОТ АВТОРА
Образы отрицательных персонажей комедии ни в коем случае не
карикатурны. Внешне они обыкновенные люди, с которыми мы порой встречаемся в
жизни, – добропорядочные и обаятельные.
Премьера спектакля состоялась в мае 1961 года в Московском театре имени
М.Н.Ермоловой.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Перед зрителем – часть каменного двухэтажного коттеджа с
просторной открытой верандой. На веранде новая плетеная
мебель, в деревянных кадушках декоративные растения. За
пестрыми занавесями угадывается сад. Возле веранды
высажены цветы. Июль месяц.
В момент поднятия занавеса на веранде находятся Раиса
Павловна и Анна Павловна. Последняя в цветном прозрачном
плаще и шляпке сидит в кресле и напряженно слушает
взволнованную речь сестры.
Анна Павловна. Ну как ты полагаешь, что бы это могло быть?
Раиса Павловна. И думать боюсь, что все это значит! Ясно, Аня, одно:
Платон Петрович всем нам готовит сегодня какой-то сногсшибательный сюрприз!
Иначе он не стал бы созывать всех родственников для того, чтобы сделать
какое-то важное заявление.
Появляется домработница.
Домработница. Раиса Павловна! Молоко скисло.
Раиса Павловна. Откройте банку сгущенного.
Домработница. Открою. (Уходит.)
Анна Павловна (продолжая разговор). Итак, он сказал "заявление"?
Раиса Павловна. "Важное заявление".
Анна Павловна. Удивляюсь, что ты, его жена, не можешь ничего даже
предположить!
Раиса Павловна. Ровным счетом ничего! Последние две ночи я совершенно
не сплю, днем не нахожу себе места и ничего, ровным счетом ничего не могу
себе представить... Что он задумал?.. Платон Петрович – человек со
странностями, человек необычный, но... одним словом, я сейчас готова ко
всему...
Голос у Раисы Павловны дрожит, и она, подавляя волнение,
начинает нервно задергивать занавеси, сквозь которые
пробиваются лучи палящего июльского солнца.
Анна Павловна. Успокойся, Раиса! Успокойся!
Раиса Павловна. Не могу... не могу успокоиться... Я все-таки законная
жена... а почему-то должна о чем-то важном узнавать со всеми вместе...
Анна Павловна. С чего это началось? Как случилось?
Раиса Павловна (беря себя в руки). Совершенно неожиданно.
Анна Павловна. Расскажи все по порядку.
Раиса Павловна. В четверг вечером, вернувшись, как обычно, из леса, где
он ведет наблюдение над своими муравьями, Платон Петрович вот здесь, на этом
самом месте (показывает), сказал мне буквально следующее: "Прошу пригласить
на ближайшее воскресенье, на пять часов вечера, всех наших наиболее близких
родственников. Я намереваюсь сделать одно важное заявление". – "Какое
заявление?" – спрашиваю я. "Ничего, отвечает, сейчас не скажу. Потерпите, пожалуйста, до воскресенья. Узнаете со всеми вместе. Пока это секрет!"
Анна Павловна. Неужели ты за два дня не могла...
Раиса Павловна. Ты же знаешь его характер. Секрета из него пушкой не
вышибешь. Ему бы ракетами, а не муравьями заниматься!
Анна Павловна. В каком он сейчас настроении?
Раиса Павловна. В обычном. Купается. Катается на велосипеде. Играет в
волейбол.
С соседней дачи доносятся звуки рояля.
Анна Павловна (прислушиваясь). Опять?
Раиса Павловна (вздохнув). Да. На этот раз они сдали ей весь низ. За
рояль берут отдельно – три рубля в час!
Анна Павловна. Ты последнее время ничего за ним не замечала? Прости
меня... я хочу спросить: вы последнее время хорошо жили? Дружно? Вы не
ссорились? Может быть...
Раиса Павловна (волнуясь). Я тебя понимаю... Нет, наша жизнь текла, как
всегда, спокойно, без эксцессов.
Анна Павловна. Он не бывал с тобой резок? Не придирался к мелочам? Не
запирался от тебя в кабинете? Вспомни.
Раиса Павловна. Нет. Впрочем...
Анна Павловна. Вспомнила?
Раиса Павловна (держась за виски). Нет! Этою я не допускаю! Нет, нет,
Аня! Этого не может быть. Он мне верен... Мы любим друг друга. Я ему нужна!
Анна Павловна. Ну, тогда не о чем беспокоиться!.. Кто же сегодня
приедет?
Раиса Павловна. Дочери Платона Петровича.
Анна Павловна. С мужьями?
Раиса Павловна. Наверное.
Анна Павловна. Еще кто?
Раиса Павловна. Должен был быть Степан Петрович, но он неожиданно
вылетел к себе в Заполярье. Мама сейчас здесь, у нас живет, так что ее
вызывать не пришлось. Я ей пока ничего не говорила, зачем человека в
преклонном возрасте лишний раз тревожить? Узнает сразу, со всеми вместе. Я
просто не представляю себе, что ей придется сегодня услышать из уст зятя?!
Анна Павловна (помолчав). Платон Петрович меня тоже приглашал или это
ты сама, по своей инициативе?
Раиса Павловна. Он просил собрать всех близких родственников. Всех! Ты
моя сестра и после мамы для меня самый близкий человек. И в любом случае ты
была бы сегодня здесь, возле меня! (Дрогнувшим голосом.) Я пока еще
пользуюсь в этом доме правами хозяйки. Конечно, может быть, уже завтра...
(Умолкает.)
Анна Павловна. Возьми себя в руки, Раиса! Возьми себя в руки! Я
почему-то убеждена, что все будет хорошо. Хотя твоя срочная телеграмма меня
тоже выбила из колеи. (Достает из сумочки телеграмму, читает вслух.) "Отложи
все дела обязательно будь воскресенье пяти часам у нас даче". (Кладет
телеграмму обратно в сумочку.) Что я могла подумать? Хоть бы ты как-то
пояснее написала!
Раиса Павловна. А что я могла написать? Что? Я же ничего не знаю!
Ничего! (Чуть не плача.) Боже мой! Чем я это заслужила? На одиннадцатом году
совместной жизни...
Анна Павловна (смотрит на свои ручные часики). Ждать осталось недолго.
Через полтора часа все выяснится и прояснится. Как мама?
Раиса Павловна. Ничего. Ночью была гроза, так она себя неважно
чувствовала. А сейчас ничего. Удовлетворительно.
Анна Павловна. Где она?
Раиса Павловна. У себя, наверху.
Анна Павловна. А ей не трудно подниматься на второй этаж?
Раиса Павловна. Там ей больше правится. А потом – одна она по лестнице
не спускается и не поднимается. Кто-нибудь из нас – я или Дуняша – ей
помогает.
Анна Павловна (поднимаясь). Пойду поздороваюсь. (Вспомнив.) Кстати, как
ее челюсть, которую я ей вставила?
Раиса Павловна. Что-то не очень удобно. Жалуется на прикус.
Анна Павловна. Надо будет посмотреть. (Смотрит в сад.) А у вас тут
прелестно! Земной рай!
Раиса Павловна. Ты же знаешь – все своими руками! Все сама! И сад, и
дом, и двор... Сколько сюда вложено, если бы ты только знала!.. И души, и
фантазии...
Анна Павловна. И денег.
Раиса Павловна. О деньгах я уже не говорю. А эти последние два дня мне
почему-то ничего не дорого! Хожу как потерянная. Хотели этим летом к
сторожке зимний гараж пристраивать – кирпич завезли, – а мне кажется, что
строить уже ни к чему. На душе какое-то гнетущее, тревожное чувство...
Анна Павловна. Все равно вы здесь живете как в раю. Ты не думай, я тебе
не завидую, я всю жизнь в городе прожила, но ваша дача, ваш участок, действительно, что-то особенное! Пойду разденусь и поднимусь к маме. (Уходит
в дом.)
Раиса Павловна, оставшись одна, в раздумье поправляет
веточки одного из находящихся на веранде растений, затем
тоже уходит в дом. Некоторое время сцена пуста.
Доносится звук приближающегося мотоцикла. Потом он
внезапно обрывается. Слышны голоса.
Появляются супруги Хвощ. Афанасий Иванович Хвощ – с
бородой, в спортивной курточке на "молнии", в белом
круглом блестящем защитном шлеме с дымчатым забралом от
солнца, что делает его похожим на марсианина. В руках у
него альбом для зарисовок. Его жена Серафима в красной
спортивного покроя куртке и таких же брюках.
Хвощ (не снимая шлема, в изнеможении опускается в кресло на веранде).
От города до места за пятьдесят пять минут! Средняя скорость семьдесят два
километра в час. Ничего себе!
Серафима. С тех пор как я достала тебе этот импортный шлем, ты
совершенно перестал думать о моей голове.
Хвощ. Я предлагал тебе его надеть, но ты же отказалась.
Серафима. Он мне велик. Я бы в нем утонула. И потом – какая разница?
Если я останусь жива, а ты разобьешься, то мне ведь от этого легче не будет: у меня на руках останется альбом твоих карикатур и двое малых детей!
Хвощ. Опять я виноват. Ты же сама подгоняла меня.
Серафима. И, кажется, напрасно... Что-то нас никто не встречает.
Кажется, мы первые!.. (Уходит в дом.)
Оставшись один, Хвощ, все еще не снимая шлема, начинает
делать в альбоме какие-то зарисовки. На веранду выходят
Раиса Павловна и Серафима.
Раиса Павловна (увидев Хвоща в шлеме). Боже! Что у вас на голове?
Хвощ (поднимаясь). Здравствуйте, Раиса Павловна! На голове у меня шлем.
Серафима (раздраженно). Да сними ты его наконец! Глупо и смешно!
Хвощ (снимает шлем и кладет его на балюстраду). Простите! (Садится.
Продолжает рисовать.)
Серафима. Так что же все-таки у вас тут случилось, Раиса Павловна? Нас
несколько дней не было в городе, мы вашу телеграмму получили только сегодня
утром. Вы говорите, что отец здоров? Так в чем же дело? Что за срочность? То
по три месяца не видимся – и ничего! – а то вдруг такой вызов!
Раиса Павловна (растерянно). Сима! Что я вам могу сказать?..
Серафима. Где отец?
Раиса Павловна. В это время дня, как всегда, в лесу.
Серафима. Ну так что же все-таки у вас произошло? Какое событие?
Раиса Павловна. К большому сожалению, к тому, что я вам уже сказала, я
ничего добавить не могу.
Серафима. Странно... Итак, он хочет нам сделать какое-то заявление, и
притом важное? Любопытно. Очень любопытно.
Хвощ, сидя в кресле, продолжает что-то рисовать.
Раиса Павловна. Поймите меня, Сима! Я чувствую себя в глупейшем
положении...
Серафима. Ну что ж... Выходит, мы первыми прискакали?
Раиса Павловна. Моя сестра уже здесь. А ваших еще нет.
Серафима. Дядя Степан тоже приглашен?
Раиса Павловна. Он улетел к себе в Заполярье.
Серафима. Понятно.
Раиса Павловна. А так я всех предупредила... Вы меня извините,
пожалуйста! Мне надо еще кое о чем позаботиться.
Серафима. Сделайте одолжение!
Раиса Павловна уходит в дом.
Хвощ (жене). Нас будут кормить?
Серафима. Не очень рассчитывай. На кухне готовят тартинки и разливают
томатный сок. Все как в лучших домах.
Хвощ. Я говорил, надо было дома подзаправиться как следует.
Серафима. Надо было.
Хвощ. Тартинками я не наемся. Предупреждаю.
Серафима. Что ты там рисуешь? (Подходит, смотрит.) Кто это?
Хвощ. Не узнаешь?
Серафима. Сколько карикатур ты сделал за прошлый месяц?
Хвощ. Не помню.
Серафима (вспоминает). Пять международных... Нет, еще одна на
внутреннюю тему, с пьяницей. Итого – шесть рисунков за месяц. А у Абрамова -
десять! Он уже третий альбом со своим поэтом выпускает...
Хвощ (меланхолически). "Губительным ядом, отравляющим наши души, является зависть" Фильдинг. Умер, к сожалению, в тысяча семьсот пятьдесят
четвертом году.
Серафима (вздохнув). Видно, мне придется самой заняться твоими делами.
Работать столько лет на ослабление международной напряженности и до сих пор
не иметь авторского альбома! (Смотрит на рисунок.) По-моему, ты
повторяешься! Опять эта бомба! Придумай что-нибудь пооригинальнее!
Хвощ. Вот тебе карандаш, рисуй сама!
Серафима. Ладно, работай, работай!
Хвощ продолжает рисовать.
Как ты думаешь, зачем нас пригласил отец?
Хвощ. По-видимому, он хочет предложить нам всем переехать на эту виллу,
чтобы мы не тратили наши трудовые сбережения на путевки в дома отдыха и на
аренду чужих дач.
Серафима. Я тебя серьезно спрашиваю, а ты остришь!
Хвощ (продолжая рисовать). Я сатирик! Что ты от меня хочешь?
Серафима. Хочу, чтобы ты... (Машет рукой.) А, все равно! (Спускается в
сад.)
Доносится звук приближающегося автомобиля. Затем звук
обрывается. Слышны голоса. Появляются супруги Растегай,
за ними Серафима. Марк Иванович Растегай и его жена
Софья в темных очках. Одеты со вкусом. У Растегая в
руках портативный радиоприемник.
Растегай. По какому поводу "выездная сессия"?
Софья. По какому случаю сбор всех частей? Мы сорвались как угорелые.
Думали, бог знает что стряслось! Значит, он здоров? Тогда в чем же дело? Что
за блажь пришла ему в голову?
Серафима. Загадка. Шарада. Ребус. Кроссворд. На выбор!
Софья. Афанасий, здравствуй! Не теряешь времени, трудишься?
Растегай (поднимаясь на веранду). Сатирикам – наше юридическое!
(Пожимает руку Хвощу.) Искажаете действительность? (Заглядывает через его
плечо.) Знакомая физиономия! Где-то я его уже видел! А-а-а! Вспомнил!
Хвощ (спокойно). Мои карикатуры запоминаются. Я профессионал.
Растегай. Как не завидовать вашей профессии! Изобразил какую-нибудь
акулу капитализма – и счет в кассу! Это тебе не в суде выступать!
Хвощ (невозмутимо). А вы попробуйте-ка двадцать семь раз по памяти
нарисовать то одного, то другого международного агрессора!
Растегай. Квантум сатис! Количество по необходимости!
Серафима. Марк! Откуда у вас двухцветная "Волга"? У вас ведь была
"Победа"!
Софья. Мы поменялись.
Серафима. Сколько приплатили?
Софья. Марк! Сколько нам обошелся обмен?
Растегай (неопределенно). У меня с ее владельцем были свои расчеты. В
общем, она обошлась нам не слишком дорого.
Серафима. Везет богатым! А наша семейная мечта пока что дальше коляски
для мотоцикла не простирается. На карикатурах далеко не уедешь!
Появляется Раиса Павловна.
Раиса Павловна. Добрый день!
Растегай. Добрый день, если он добрый, Раиса Павловна! (Целует ей
руку.)
Софья. Что же все-таки это могло значить? Зачем он вас собирает?
Раиса Павловна. Софья Платоновна, я знаю, к сожалению, не больше
вашего. (Печально улыбнувшись.) Да. Как видите... (Софье.) Как ваш пескарик?
(Серафиме.) А близнецы растут?
Серафима. Спасибо, все здоровы.
Растегай (спустившись в сад). Собираетесь что-нибудь пристраивать,
Раиса Павловна? Я вижу, у вас на участке кирпич сложен. Тысяч пять?
Раиса Павловна. Пять тысяч? Нет, что вы! Гораздо дешевле!
Растегай. Вы меня не поняли. Я спрашиваю: кирпичей тысяч пять? Штук!
Раиса Павловна. Что-то вроде этого.
Растегай (самодовольно). У меня на кирпич глаз наметанный. И на дрова
тоже. Только взгляну – и уже знаю, сколько кубометров. Можно не проверять. А
вот с углем у меня не получается – ошибаюсь.
Софья. Нам на днях предложили дачный участок. Не знаем – брать или нет?
Растегай (жене). Ведь мы уже дали согласие.
Софья. Не поздно еще и отказаться.
Растегай (пожав плечами). Дело хозяйское.
Серафима. А нам, очевидно, никогда ничего строить не придется. Финансы
поют романсы!
Хвощ. Мы – за здоровый туризм. За рыбалку!
Растегай. Вместе с народом дышать кислородом! (Смеется.)
Раиса Павловна. Дача – это одно мучение и разорение! Но уж если она
стоит на участке, не сносить же ее? Тем более когда мы живем здесь ради
Платона Петровича, только ради его здоровья и покоя.
Появляется домработница.
Домработница. Раиса Павловна! Мастера скамью привезли. Куда велите
ставить?
Раиса Павловна (оживляясь). Вот сюда! Сюда! Возле клумбы! (Показывает.)
Домработница уходит.
Растегай. Благоустраиваетесь?
Раиса Павловна. Заказала садовую скамью. А то посидеть негде.
Софья. Мы, когда на машине за город выезжаем, раскладные стульчики с
собой берем. Очень удобно.
Серафима. А мы – старое одеяло.
Хвощ. По Сеньке и шапка!
Растегай. Вы хотите сказать – шлем! (Примеряет шлем.)
Домработница возвращается, за ней двое рабочих вносят
большую садовую скамью* на чугунных ножках.
______________
* Во время действия пьесы на скамью садятся только отрицательные
персонажи.
Ого! Прямо скамья подсудимых!
Раиса Павловна руководит в саду установкой скамьи.
Появляется Александра. У нее раскрасневшееся от ходьбы
лицо.
Растегай включает радио. Звучит музыка*.
______________
* По ходу действия по радио может звучать не только музыка, но и любая
другая передача, как бы приоткрывающая окно в другую жизнь (Примеч. автора.) Чудо на полупроводниках! Замечательный собеседник. С таким никогда не
соскучишься – два диапазона.
Александра (с тревогой в голосе). Товарищи! Что случилось? Все
живы-здоровы?
Софья. Успокойся, крошка! Пока ничего еще не случилось. Отец здоров. Он
в лесу. Мы здесь. А ты одна?
Александра (поздоровавшись со всеми). Как видишь. Здравствуйте, Раиса
Павловна! Простите, что я сразу с вами не поздоровалась. Получила вашу
телеграмму и страшно забеспокоилась.
Серафима. В пять часов мы услышим важное заявление нашего предка.
Александра. О чем?
Софья. Никто ничего не знает.
Раиса Павловна. Представьте себе.
Александра. А я так волновалась...
Растегай. Почему без супруга? Где он?
Александра. В небе.
Как бы в подтверждение ее слов над дачей слышен звук
реактивного самолета.
Растегай. Это он?
Александра. Не знаю. Может быть.
Софья. Как ты добралась?
Александра. На электричке. Потом на автобусе до моста. А от моста
пешком... Уф... Жарко! (Вытирает лоб платком.)
Растегай. И это при наличии мужа, овладевшего реактивной техникой!
Установив скамью, Раиса Павловна уходит с домработницей
за угол дачи.
Александра. Папа, как всегда, у муравьев!
Софья. Верен себе.
Растегай. Насекомые всего мира должны воздвигнуть вашему отцу памятник.
Александра. Он достоин этого! (Хвощу.) Афанасий! Что ты там рисуешь?
Серафима. Оставь его в покое. Ему нужно к вечеру закончить карикатуру
для газеты. Обещали вставить завтра в номер. Скажи лучше, как ты думаешь, зачем мы ему понадобились?
Александра. Знаете что? Может быть, он просто по нас соскучился?
Софья. И решил повидаться с нами таким образом?
Серафима. Так загадочно?
Александра. А так интереснее!
Серафима. Все может быть. Мы предполагаем что-то особенное, а на самом
деле может быть и так! От нашего отца всего можно ожидать.
Александра. Вовсе не всего!
Софья. Так вы думаете, это просто примитивный розыгрыш?
Хвощ. Тогда я прямая жертва: остался без обеда.
Слышны голоса.
Александра. А вот и папа!
Серафима. И даже не один!
Растегай выключает радио. Появляются Деревушкин и
Никологорский. Деревушкин – бодрый и на вид здоровый
человек с обветренным, загорелым лицом. В руке у него
большая лупа. Никологорский – полный, рыхлый мужчина,
опирается на самодельную сучковатую трость.
Деревушкин (заканчивая разговор со спутником). Муравей, о котором вы
говорите, Савелий Савельевич, относится к виду кочевых муравьев "эцитон
бурчелли". Это – муравьи-хищники; они не имеют постоянного гнезда. Живут на
марше, набегами и разбоем. Они прожорливы и безжалостны, как истинные
тунеядцы. Горе мирному пешеходу, встретившему на своем пути полчище
эцитонов. Одно спасение – бежать. (Обращаясь к поднявшимся ему навстречу
родственникам.) Здравствуйте, дети мои: Соня, Сима, Саня! Здравствуйте, уважаемые зятья Ивановичи! (Целует дочерей и обменивается рукопожатием с
мужчинами.) Не вижу среди вас Ивана Ивановича Иванова! Где оный Иванович? А?
Что? Ну?
Александра. Папа, он не мог приехать. У него сегодня полеты.
Опять в вышине над дачей проносится реактивный самолет.
Деревушкин. Причина уважительная. А жаль. Он сегодня был бы весьма
кстати (представляя Никологорского.) Кто не знаком? Знакомьтесь! Мой добрый
сосед Савелий Савельевич – сердечных дел мастер!
Никологорский (шутливо). Надеюсь, в ближайшее время никому из
присутствующих моя помощь не понадобится. (Представляется Растегаю.) Никологорский.
Хвощ (представляясь). Хвощ.
Никологорский. Хвощ? Это не ваши ли сатирические рисунки мы имеем
удовольствие встречать иногда в газетах?
Хвощ. Мои.
Никологорский. Вы – опасный человек. Однако разрешите пожелать вам
успешно продолжать в том же духе! Насмешки боится даже тот, кто ничего не
боится! Так, кажется, сказал наш великий Гоголь?
Растегай. А мы с вами знакомы, профессор! Я был у вас в прошлом году на
консультации в Центральной поликлинике.
Деревушкин уходит в дом.
Никологорский (Растегаю). Очень приятно. Я вам тогда помог?
Растегай. Безусловно, профессор. Вы тогда посоветовали мне бросить
курить.
Никологорский. Ну и как? Бросили?
Растегай (виновато). Курю, профессор.
Никологорский. Папиросы? Трубку?
Растегай. Сигареты. С фильтром. Они, знаете ли, как-то легче.
Никологорский. Не откажите в любезности, угостите сигаретой. С утра не
курил.
Растегай (охотно). Извольте, профессор! Прошу!
На веранду выходит Деревушкин, за ним – Раиса Павловна.
Деревушкин (весело). А мы с Савелием Савельевичем удивительно прошлись
по лесу! Я продемонстрировал ему мои муравьиные владения.
Никологорский. Признаюсь, был полнейшим профаном в этой области. Теперь
буду чаще себе под ноги смотреть, чтобы невзначай не раздавить какого-нибудь
