Текст книги "Театр для взрослых"
Автор книги: Сергей Михалков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 36 страниц)
Сергей Владимирович Михалков. Раки
Сатирическая комедия в трех действиях
Посвящается И.В.Ильинскому
...Господин П. Ну да сам посуди ты: ну как же, право?
Все пороки да пороки; ну какой пример
подаст это зрителям?
Господин Б. Да разве пороки хвалятся? Ведь они же
выведены на осмеяние.
Господин П. Ну, да все, брат, как ни говори:
уваженье... ведь чрез это теряется
уваженье к чиновникам и должностям.
Господин Б. Уважение не теряется ни к чиновникам,
ни к должностям, а к тем, которые
скверно исполняют свои должности.
Н.В.Гоголь,
Театральный разъезд
после представления новой комедии
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
СТЕПАН ФЕОФАНОВИЧ ЛОПОУХОВ – лицо номенклатурное, лет 50.
Самовлюбленный бюрократ, человек плотный, малообразованный и отставший от
жизни. По тому, как ведет себя дома, можно угадать стиль его "руководства".
Возражений от подчиненных не терпит. О себе высокого мнения, почему и
позволяет себе судить обо всем безапелляционно в глубокомысленно.
АГЛАЯ ИВАНОВНА – его супруга. Безвкусные туалеты, вкусный стол,
сплетни, пересуды – вот и все ее интересы. В дочери души не чает и, будучи
женщиной слабовольной, ни в чем ей не перечит. Мужа считает одним из самых
достойных работников в городе. Несмотря на свой возраст, любит цвета голубой
и розовый.
СЕРАФИМА – их дочь. Существо избалованное, бездумное и легкомысленное.
Мамой командует, отца побаивается. Принципов никаких.
ЛЕОНИД АРКАДЬЕВИЧ ЛЕНСКИЙ – неизвестный человек с лицом положительного
героя, лет 35, по профессии мошенник. Честный труд считает уделом
обывателей. Неглуп и не лишен таланта артиста-импровизатора. Умеет найти
общий язык с любым собеседником. Отличается привычкой не сразу отвечать на
заданный вопрос.
САМСОН ПЕТРОВИЧ КАРЕГЛАЗОВ – земляк и заместитель Лопоухова по всем
вопросам. Разновидность формалиста и бюрократа. С подчиненными груб, с
начальством подхалим. Любит поучать и разглагольствовать. Труслив и хитер, хотя в своих корыстных побуждениях порой теряет чувство меры. Призывает к
критике, сам критики не терпит. Можно сказать, что земляки дополняют друг
друга.
ЛЮЦИЯ – его жена. Бездарная актриса с характером склочницы. Искренне
думает, что всюду надо иметь "руку".
УКЛЕЙКИН – помощник Лопоухова. Человек ограниченный, недалекий, но
ловкий. Перед "хозяином" угодничает и откровенно льстит. Скользкий, как уж, но может ужалить, как гадюка.
МАМОЧКИН – инспектор отдела кадров, человек с неопределенным выражением
лица. Подозрителен. Перед начальством нем. Выискивает в анкетах сослуживцев
"блох" и пропускает мимо носа главное. Растяпа.
ЖЕЗЛОВ – начальник отделения милиции. Один из тех, кто, выдавая себя за
блюстителя порядка и законности, сам может "порадеть родному человечку" и
обойти закон. Внешний вид скорее добродушный, чем глупый.
СЧЕТКИН – бухгалтер. Честный, дотошный старик с желчным характером. В
жизни у него одна страсть – рыбная ловля.
СЕКРЕТАРША
АДМИНИСТРАТОР ничем не примечательны,
ГОСТИНИЦЫ } в своем роде тоже простофили.
ШВЕЙЦАР /
КАССИР /
ЛЕША – шофер. Молодой парень с простодушным лицом. Когда ждет в машине
хозяина, любит читать книги.
КЛАДОВЩИК ИЗ КОЛХОЗА – пожилой человек. Глаза смотрят с хитрецой.
Честный и исполнительный.
КРОКОДИЛ – прямо с обложки журнала с трубкой в зубах, с вилами в лапах.
Премьера спектакля состоялась в мае 1953 года в Театре имени
Евг.Вахтангова.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Комната в квартире Лопоуховых. Безвкусная, мещанская
обстановка. Стол. Сервант. Диван с полочкой. На серванте
и диванной полочке семь слонов и статуэтки – ширпотреб.
В одном углу большие стенные часы, в другом -
холодильник. На стене две одинаковые копии с картины
Шишкина "Утро в сосновом лесу". У окна фикусы в кадках.
Леша стоит у двери и разговаривает с Аглаей Ивановной.
Аглая Ивановна. Так ты меня понял, Леша?
Леша. Понял, Аглая Ивановна.
Аглая Ивановна. Значит, приедешь в колхоз, найдешь там кладовщика,
скажешь ему: так, мол, и так, от Степана Феофановича Лопоухова, личный
шофер. Приехал за раками. Он тебе и отпустит. Платить ничего не надо. Степан
Феофанович потом рассчитается. Ты раков-то сам перебери, а то накидают тебе
всякую мелочь! Да смотри, чтобы все шебуршились. Среднеживых-то в сторону.
Леша. Не беспокойтесь, живых возьму.
Аглая Ивановна (подумав). Доверенность тебе писать не надо?
Леша (с иронией). Это на раков-то? Так отпустят, без доверенности.
Аглая Ивановна. Ну, езжай! Смотри нигде не задерживайся. Машина может
понадобиться. Серафимы еще дома нет.
Леша. Только скоро вы меня не ждите. До Старого Хрякина километров
сорок, а то все пятьдесят. Да и дорога сейчас сами знаете какая...
Аглая Ивановна. А ты поаккуратней езжай. Поаккуратней! Береги машину.
Машина-то казенная!
Леша. Ладно уж... Знаем, как ездить. (Уходит.)
Аглая Ивановна. Столько забот, столько забот!.. Дуняша расчет взяла. И
этот чем-то недоволен... Подумаешь, трудно ему для Степана Феофановича за
раками съездить. (Начинает накрывать на стол.)
В передней звонок. Аглая Ивановна выходит и возвращается
с Уклейкиным. У него в руках толстый портфель и пачка
книг.
Уклейкин (торопливо). Я звонил Степану Феофановичу, просил разрешения у
вас посидеть, позаниматься. Доклад ответственный, времени осталось мало.
Язык у Степана Феофановича специфический, много цифровых данных. На работе
мне писать неудобно, дома обстановка не позволяет, так что разрешите, Аглая
Ивановна, я уж вас побеспокою, пройду в кабинет шефа, позанимаюсь.
Аглая Ивановна. Сделайте одолжение, товарищ Уклейкин. Вы свой человек.
Располагайтесь, работайте... В ваших делах я вам плохой советчик. Важно, чтобы Степан Феофанович остался доволен.
Уклейкин. Постараюсь, Аглая Ивановна. У меня, собственно говоря, почти
все готово. Осталось только кое-что систематизировать и переписать набело.
Аглая Ивановна (пропускает Уклейкина в кабинет). Запирайтесь, думайте,
сочиняйте, переписывайте – словом, что вам нужно, то и делайте. Вам никто не
будет мешать.
Уклейкин. Вы уж меня извините. Дело-то у нас больно спешное...
Аглая Ивановна. Я и то гляжу, на вас сегодня прямо лица нет.
Уклейкин. С утра на рысях. Материалы к докладу готовил, подбирал...
Вот! (Хлопает по портфелю.)
Аглая Ивановна. За это вас Степан Феофанович и ценит, товарищ Уклейкин.
Вы у него правая рука. Первый помощник. Референт!
Уклейкин (деликатно). Вы, Аглая Ивановна, подсказали бы Степану
Феофановичу, чтобы он своей правой руке несколько улучшил жилищно-бытовые
условия. Квартирку помог бы обменять. Мне бы с ванночкой. Надоело в баню
ходить. Не люблю на людях мыться. Стыдлив...
Аглая Ивановна. Подскажу, товарищ Уклейкин. Напомню.
Уклейкин (оглядываясь по сторонам). Люблю я у вас бывать, Аглая
Ивановна. Хорошо у вас, уютно. Какие культтовары! Выставка! Музей!
Аглая Ивановна. И вещи-то все недорогие. Представьте себе, такой
пингвинчик – и всего два рубля.
Уклейкин. Что вы говорите? Два рубля? Кто бы мог подумать? Как это
говорится: дешевле пареной репы!
Аглая Ивановна. Да ведь не в цене дело. Дело во вкусе.
Уклейкин. Чистая работа! (Любуется копией Шишкина.) Очень натурально
нарисовано.
Аглая Ивановна. "Художник РСФСР"!
Уклейкин. Молодец парень!.. Ну, так я, с вашего разрешения, запираюсь.
Аглая Ивановна. Запирайтесь, пожалуйста. Лишь бы Степан Феофанович
остался доволен. (Закрывает за Уклейкиным дверь в кабинет.) Да-а...
(Вздыхает.) Тяжелый воз везет мой Степан Феофанович!.. И ведь не каждому
можно довериться. Ох, не каждому! Другой напишет тебе бог знает что, а ты
возьмешь да по простоте душевной и произнесешь с трибуны. Хорошо, если не
расслышат, а ведь если расслышат да придерутся – неприятностей не оберешься.
Входит Серафима.
Серафима. Мама, отец дома?
Аглая Ивановна. Не приходил еще. (Показывает на дверь.) Там Уклейкин
сидит, отцовский доклад пишет. Что в тобой? Чем ты взволнована?
Серафима. Мама, я должна тебе что-то сказать...
Аглая Ивановна. Сима, ты меня пугаешь. Что случилось? (Опускается на
диван.)
Серафима. Ничего особенного не случилось, но вопрос очень, очень
серьезный.
Аглая Ивановна. Бросила институт?
Серафима. Мама! Гораздо серьезнее!
Аглая Ивановна. Тебе в ателье испортили пальто?
Серафима. Я выхожу замуж!
Пауза.
Аглая Ивановна (не сразу). Бог ты мой! За кого ты выходишь замуж?
Неужели за этого... как его?.. (Пытается вспомнить фамилию.)
Серафима. Нет, не за него. Я выхожу замуж за инженера Ленского.
Аглая Ивановна. Это какой Ленский? Где-то я уже слышала эту фамилию...
чуть ли не по радио...
Серафима. Леонида Аркадьевича Ленского ты не знаешь. Сегодня я тебя с
ним познакомлю. Он будет у нас. Час назад он сделал мне предложение, и я
дала ему свое согласие.
Аглая Ивановна. Не посоветовавшись с отцом? Кто он такой, этот Леонид
Аркадьевич? Мы его никогда не видели.
Серафима. Вы его не могли видеть: он всего три дня в нашем городе. Но у
него есть все. Все! Все!
Аглая Ивановна. Что все?
Серафима. И внешность, и специальность, и положение. Прекрасное
прошлое, замечательное настоящее и великолепное будущее!
Аглая Ивановна (недоверчиво). Что-то удивительно, чтобы у одного
человека было все сразу – и прошлое, и настоящее, и будущее.
Серафима. Мама, он крупный инженер. Имеет массу наград. Один брат у
него адмирал, другой профессор, третий еще кто-то, я уже не помню... Ему
тридцать семь лет.
Аглая Ивановна. И он еще не женат?
Серафима. Ему некогда было думать о любви, об увлечениях. Это человек
науки и... техники. Только теперь, когда он немного разгрузился от работы, стал жить не только для общества, но и для себя, он понял, что ему надо
жениться, надо создавать семью.
Аглая Ивановна. В прошлом году твой доцент из Мичуринска тоже "понял", что ему надо создавать семью, а потом выяснилось, что у него есть жена и
трое детей. Может быть, и этот такой же?.. Где ты с ним познакомилась?
Серафима. На пароходе.
Аглая Ивановна. Почему ты до сих пор ничего о нем не говорила? Ты уже
три дня дома.
Серафима. Мама, мы с Леонидом решили сначала проверить наши чувства.
Сегодня мы оба поняли, что должны быть вместе.
Аглая Ивановна. Ты так мало с ним знакома...
Серафима (горячо). Мама! Мама, что ты говоришь? Что значит "мало
знакома"? Разве для того, чтобы понять настоящего человека, нужны месяцы, годы?.. Да хорошего, приличного человека сразу видно! По тому, как он себя
ведет, о чем говорит, какие высказывает мысли, суждения... Разве ты сама не
говорила, что можно век прожить вместе и так и не узнать человека? Вот
Самсон Петрович Кареглазов! Двадцать лет с женой прожил и бросил ее с двумя
детьми. А ведь за двадцать лет она, кажется, могла бы узнать его как
человека?
Аглая Ивановна. Но все ж... Такой поворот в твоей жизни...
Серафима. Мама, когда-нибудь это должно было случиться?
Аглая Ивановна. Конечно. Обязательно. Непременно... Но все же это так
неожиданно для нашей семьи. Что скажет отец? Он еще не забыл твоего
мичуринского доцента... Право, меня даже знобить начало!
Серафима. Мама, главное ведь, чтобы я была счастлива? А я счастлива.
(Неожиданно начинает плакать.)
Аглая Ивановна бросается успокаивать дочку, обнимает ее,
прижимает к своей груди. Серафима продолжает
всхлипывать.
Аглая Ивановна. Симочка моя! Куколка моя! Ну успокойся, успокойся!..
Расскажи лучше, откуда он взялся? Что он делает у нас в городе? Он в
командировке?
Серафима (перестав всхлипывать). В нашем городе он только из-за меня. А
вообще он москвич, и о себе он все вам расскажет сам. Одним словом, это
лучшее, на что я могла бы нарваться в жизни!
Аглая Ивановна. Он красивый по крайней мере? Опиши мне его наружность.
Серафима (совсем успокоившись). Ну, как тебе объяснить, мама? У него
очень положительная внешность... Только это в нем не главное. Он вежлив, тактичен, образован, умен, но больше всего меня подкупило в нем то, что он
необычный человек! Не такой, как все!
Аглая Ивановна (испуганно). Не такой, как все? А какой же?
Серафима. Мама, он сказал мне такое, что в наше время не от каждого
услышишь.
Аглая Ивановна (крайне заинтересованная). Что же он тебе сказал?
Серафима (задыхаясь от волнения). Он сказал мне, что соединит свою
судьбу с моей только в том случае, если я дам согласие... на церковный брак.
Пауза.
Аглая Ивановна (ошеломленно). Да-а-а... Прямо так и сказал?
Серафима. Прямо так и сказал!..
Аглая Ивановна. На церковный брак?!
Серафима. На церковный брак! Ты понимаешь, мама? В его положении – и
вдруг такое условие! Может быть, это странность. Он ученый человек, а у
ученых людей бывают странности, это всем известно. Но это меня подкупило.
Буквально подкупило!
Аглая Ивановна. Ты меня просто поразила!
Серафима. Мама, я сама сначала своим ушам не поверила. Но потом, когда
он доказал мне, насколько это все для него серьезно, я поняла, что это не
какое-нибудь мальчишество, а настоящее предложение. До гражданской записи мы
будем венчаться в церкви, а потом уже оформим наш брак по закону в загсе.
Аглая Ивановна. Чем он объяснил тебе свое такое экстраординарное
желание?
Серафима. Он сказал, что, по его твердому убеждению, такой брак гораздо
прочнее.
Аглая Ивановна (схватившись за голову). Ой, Серафима! А что скажет
отец? Что будут говорить в городе? Дочь члена партии – и вдруг венчается в
церкви. Да нашего отца после этого обязательно проработают на каком-нибудь
совещании. А тебя исключат из комсомола. Ты ведь, кажется, комсомолка?
Серафима. Ну, какая я комсомолка! Мама, решается моя судьба! Мое личное
счастье! Я, может быть, с этим человеком проживу всю жизнь. Ты должна
повлиять на отца!
Аглая Ивановна. Ты себе с ним ничего не позволяла? В ресторан ты с ним
не ходила?
Серафима. Мама, за кого ты меня принимаешь? И потом он себе этого
никогда не позволит. Ты его просто плохо знаешь!
Аглая Ивановна. Господи боже мой! Какая, однако, неожиданность! Как
снег на голову!
Входит Лопоухов.
Лопоухов (еще в дверях). Уклейкин здесь?
Аглая Ивановна. Здесь, в кабинете сидит. Твой доклад пишет.
Лопоухов (целует дочь, бросает портфель на диван). Дотянут до
последнего, а потом за них отдувайся. Прошлый раз такой доклад подсунули, сам черт язык себе сломает. Каких только слов не понаставляли – и все
невпопад. А почему? Потому что лень-матушка! Нет того, чтобы заранее
посидеть, подумать, привести к общему знаменателю, перепечатать на машинке, проверить, выправить, еще разок перепечатать и уж потом, в готовом виде, дать докладчику. Никак не научишь людей работать с головой! Раков привезли?
Аглая Ивановна. Леша поехал.
Лопоухов. Никто не звонил? (Достает из холодильника бутылку пива.
Садится к столу.)
Аглая Ивановна. Люция Кареглазова звонила, спрашивала, когда ты будешь.
Серафима. Говорят, у нее в театре какие-то неприятности.
Лопоухов. А я что, театрами заведую? Нет, это им, наверное, опять на
дачу чего-нибудь не хватает. Или теса, или железа. Пусть Самсон сам где
хочет достает. Я Синице никаких указаний давать не буду. Ох эта мне Синица, Синица!.. Вот ведь невелика пташка, а коготки показывает!
Аглая Ивановна. Да как он смеет? Удивительно, что ты его до сих пор
терпишь!
Лопоухов. А я и не потерплю. Найду подходящего человека – выгоню эту
Синицу. Изыму из аппарата! (Смотрит на жену и дочь.) А вы что такие?
Серафима. Какие?
Лопоухов. Красные. Поругались, что ли?
Аглая Ивановна. Тут у нас свои разговоры были... женские...
Лопоухов. Женские? Ну-ну...
Уклейкин (приоткрывает дверь из кабинета). Не помешаю, Степан
Феофанович?
Лопоухов. Заходи, заходи! Ну, как там у тебя? Готово?
Уклейкин. Подходим к финишу. Осталось только резюмировать и переписать.
Мать и дочь, переглянувшись, выходят.
Лопоухов (Уклейкину). "Резюмировать"... "резюмировать"... Ты мне
поменьше таких-то слов вписывай. Ты попроще пиши, как народ говорит. Я ведь
с народом толковать буду. Ну покажи, что там у тебя... Большой доклад
получился?
Уклейкин. Чистого тексту, как вы читаете, минут на сорок пять. Плюс
реакция зала: смех, аплодисменты... Около часу выйдет, Степан Феофанович.
Лопоухов. Юмор есть?
Уклейкин (мрачно). Есть, Степан Феофанович. Есть! Перед зеркалом читал,
сам смеялся.
Лопоухов, надев очки, вникает в написанное Уклейкиным.
Уклейкин (перегнувшись через плечо начальства.) Цитатки я разбросал по
всему тексту. Хорошие подобрал. Сверил. Вот, обратите внимание, любопытная
цитатка из "Робинзона Крузое". Просто блеск! Насчет проявления личной
инициативы и мобилизации внутренних ресурсов. (Показывает.)
Лопоухов. Из кого, из кого цитатка?
Уклейкин. Из "Робинзона Крузое". Вы не беспокойтесь, Степан Феофанович, не подведу! Очень она к слову будет, эта цитатка! Это в том месте, где вы
подвергаете критике наш деревообделочный комбинат.
Лопоухов (приподняв очки). А я его критикую?
Уклейкин. Обязательно! Вот здесь. (Показывает.)
Лопоухов (прочитав указанное место). А не слишком ли я его, а?
Уклейкин (убежденно). Не слишком, Степан Феофанович. Нисколько не
слишком! Я бы даже сказал, что вы их щадите. Вышестоящие организации осудили
порочную практику комбината. Резко осудили.
Лопоухов. Я что-то не слышал.
Уклейкин. Готовится специальное выступление газеты. Вы не беспокойтесь,
уж я вас не подведу! Себе дороже.
Лопоухов (в раздумье). Тогда, может быть, мне следует их как следует?
А? Критика – вещь полезная, от нее никто еще не помирал. (Смеется.)
Уклейкин. Завидный у вас характер, Степан Феофанович! Хорошо вы критику
воспринимаете: с вас как с гуся вода!
Лопоухов. А ты, Уклейкин, критику принимаешь?
Уклейкин. Принимаю, Степан Феофанович. Принимаю, когда прописывают. Три
раза в день по столовой ложке. Ну, а больше-то не рекомендуется. Может иметь
обратное действие! (Смеется.)
Лопоухов (возвращаясь к теме доклада). Так добавь сюда еще две-три
ложки. Да покрепче!
Уклейкин. Добавлю, Степан Феофанович! (Делает карандашом пометку в
докладе.)
Лопоухов. С критикой как будто нормально получается. А как с
самокритикой? Не скажут, что маловато?
Уклейкин. Что вы, Степан Феофанович! Никак не скажут! Уж я постарался.
Учел прошлые нарекания. Учел!.. Вы эти странички пропустили? Двадцать
вторая, двадцать третья, вот тут еще половинка... (Показывает.) Я здесь со
всей принципиальностью, со всей, так сказать, резкостью обрушился. На вас
лично, на товарища Кареглазова... Одним словом, останетесь довольны.
Лопоухов. Вот за это, брат, спасибо!
Уклейкин. Так ведь для дела, Степан Феофанович!
Лопоухов. Ладно. Перепишешь начисто, а если успеешь, то и перепечатаешь
в двух экземплярах: один – мне, один – в наш архив. Черновик порвешь. Ясно?
Уклейкин. Не в первый раз, Степан Феофанович!
Лопоухов. И не в последний... Завтра утром дашь мне доклад. Я его на
свежую голову просмотрю. Может быть, чего забыли. А в основном ничего
получилось? Как твое, личное?
Уклейкин. Боевое, целеустремленное выступление. Просто блеск! Разрешите
идти, Степан Феофанович? Я сегодня в баньку собрался, как бы не опоздать...
Лопоухов. Иди мойся, Уклейкин. Объявляю тебе благодарность. Выпишу
премиальные... (Как бы про себя.) Паршивое это дело – с докладом выступать.
А надо... надо!..
Уклейкин. Надо, Степан Феофанович! На то вы и начальство. А за доклад
вы не беспокойтесь. Не один докладик мы о вами провернули и, как видите, держимся на поверхности. Держимся на волне, так сказать!
Лопоухов. "Держимся"... Ты у меня за это зарплату получаешь.
Премиальные! Пивка!.. (Наливает Уклейкину бокал пива.)
Уклейкин (выпив пиво). Стараемся, Степан Феофанович! Нравится мне с
вами работать! Так сказать, расти под вашим непосредственным руководством...
Получать ценные указании.
Лопоухов. Иди, иди! Не люблю подхалимажа! Иди! Дай знать, когда все
будет готово.
Уклейкин. Супругу поприветствуйте!
Лопоухов. Поприветствуем, поприветствуем...
Уклейкин уходит.
Серафима (появляясь в дверях). Отец, ты свободен? Мне нужно с тобой
поговорить по личному делу.
Лопоухов. Пройдем в кабинет.
Отец и дочь уходят в кабинет. Затем туда проходит Аглая
Ивановна.
Сцена некоторое время пуста.
Аглая Ивановна (выходит из кабинета, останавливается в раздумье
посредине комнаты). Подумать только, такой заслуженный деятель, и вдруг
такое стремление – венчаться! Удивительно! Однако не зря, значит, говорят, будто есть еще ответственные работники, которые верующие. И на пасху
разговляются, и с попом хоронят, и детишек крестят... (Прислушивается к
голосам в кабинете.) А лучше жениха, пожалуй, не найдешь!..
В передней звонят. Аглая Ивановна спешит открыть дверь.
Она возвращается в комнату в сопровождении Ленского.
Ленский хорошо одет. В петлице костюма университетский
значок. Над карманом орденская колодка.
Аглая Ивановна (растерянно). Извините меня, пожалуйста... Я сейчас...
одну минуточку... (Нервно поправляет прическу.)
Ленский. Сделайте одолжение... Я подожду.
Аглая Ивановна быстро исчезает в передней. Ленский
остается один. Осматривается. Входит Аглая Ивановна.
Аглая Ивановна. Так, значит, вы и есть Леонид Аркадьевич Ленский?
Ленский. Кто? Я?.. Да. Это я.
Аглая Ивановна. Как приятно с вами познакомиться! Дочь так много
говорила о вас! Проходите, пожалуйста, садитесь.
Ленский (оглядывает комнату). Благодарю вас. Я уже насиделся...
Аглая Ивановна. Вы очень удачно пришли. У нас все дома. Степан
Феофанович в кабинете. У них там как раз разговор о Симочкой. Это для нас
такая... (Разглядывает Ленского.) неожиданность!
Ленский. Надеюсь, приятная! (Улыбается.)
Аглая Ивановна (не расслышав). Безусловно... безусловно. Кто из нас,
матерей, не желает своему ребенку счастья? Симочка у нас одна...
Ленский (глубокомысленно). Да-а-а... Дети, дети... "Маленькие дети -
руки болят, большие дети – сердце болит...". Так, кажется?
Аглая Ивановна (очарованная Ленским). Симочка у нас одна, так что вы
можете себе представить, как мы переживаем сейчас ее решение выйти за вас
замуж. Вы ведь, кажется, не были еще женаты?
Ленский. Кто? Я?.. Нет. Не был. Пока еще не был.
Аглая Ивановна. Симочка мне о вас рассказывала. Она вами просто бредит.
Вы совершенно очаровали ее.
Ленский (улыбаясь). Она тоже нарушила мой покой...
Аглая Ивановна. Я вам честно скажу, как своему человеку, хотя и не
очень удобно хвалить родную дочь, но мы со Степаном Феофановичем на Симочку
не нарадуемся. Она у нас девушка умная, воспитанная, не какая-нибудь
легкомысленная кокетка, не современная вертихвостка.
Ленский (с достоинством). Серафима Степановна произвела на меня
исключительно отрадное впечатление. Я, надо вам сказать, человек далеко не
увлекающийся. У меня свой, может быть, несколько оригинальный взгляд на
вещи. Серафима Степановна поставила вас в известность?
Аглая Ивановна (несколько смутившись). Да, да... Безусловно, я знаю...
Ленский (серьезно). Я смотрю на брак со своих позиций.
Аглая Ивановна. Это безусловно... безусловно.
Ленский (в возвышенном тоне). Мне в жизни нужен друг. Спутник. Товарищ.
Такой друг, такой товарищ, чтобы я в трудную минуту своей жизни мог бы
смело, не оглядываясь, не задумываясь, опереться на его руку. Я должен ему
верить, как самому себе! Легкие, временные связи, увлечения меня не
устраивают. По роду своей деятельности я человек замкнутый, необщительный.
Вы меня понимаете, в каком смысле я это говорю?
Аглая Ивановна (растроганно). Дорогой Леонид Аркадьевич, я прекрасно
вас понимаю! Вас трудно не понять! И наша дочь именно такой человек! Она
может быть верным, надежным другом! Это я вам говорю как мать, которая ее
знает с детства, которая вскормила ее своим материнским молоком.
Ленский. Я вам очень признателен, Аглая Ивановна. Признателен за такие
слова и доверие. Приятно, знаете ли, попасть в такой дом, в такую семью, где
все дышит простотой и сердечностью... Я не избалован, я прошел суровую школу
жизни...
Аглая Ивановна (взволнованно, помолчав). Не знаю, право, что скажет
Степан Феофанович! Я со своей стороны благословляю, но он у нас человек
неверующий. Как он посмотрит... (Вздыхает.)
Серафима и Лопоухов выходят из кабинета.
Серафима (увидев Ленского и вспыхнув). Отец, познакомься, пожалуйста!
Вот это...
Ленский (пожимает руку Лопоухову). Будем знакомы, Ленский, Леонид
Аркадьевич. Очень рад, Степан Феофанович. Очень рад!
Лопоухов (солидно). Взаимно. Взаимно. Мы с дочерью только что о вас
говорили. Всесторонне обсуждали интересующий вас вопрос. Очень много
лестного было о вас сказано. Прекрасная характеристика. Много приведено
веских доводов. (Изучает орденскую колодку на груди Ленского.)
Аглая Ивановна. А мы здесь тоже поговорили. Познакомились.
Лопоухов. Ну вот и прекрасно! С новым человеком всегда любопытно
познакомиться... (Садится на диван. Жестом приглашает Ленского сесть рядом.
Тот садится.)
Аглая Ивановна. Вы не обращайте на меня внимания. Я буду хлопотать по
хозяйству. Работница у нас рассчиталась, так что уж мне самой придется...
Серафима. Мама, я тебе помогу!
Мать и дочь продолжают накрывать на стол, время от
времени прислушиваясь к разговору мужчин.
Лопоухов (Ленскому). Давно в нашем городе?
Ленский. Кто? Я?.. Несколько дней, Степан Феофанович. (Достает из
кармана горсть леденцов в бумажках и протягивает их на ладони Лопоухову.) Прошу вас! "Театральные"! Освежают.
Лопоухов вопросительно смотрит на гостя, берет один
леденец, развертывает его и кладет в рот. То же самое
делает Ленский.
Лопоухов (сосет леденец). Как вам у нас нравится?
Ленский (сосет леденец). Очень хороший город. Красивый, чистый.
Областной.
Лопоухов. Давно из Москвы?
Ленский. Кто? Я?.. Да. То есть нет. Недавно.
Лопоухов. Ну как там Москва? Какие нововведения? Я в Москве давно не
был. Не вызывают.
Ленский. Много, много нового. Высотные здания... Вот памятники тоже:
Пушкин – не там... Гоголь – не тот!..
Лопоухов. А мы вот тут живем. Свою лепту вносим в общее дело -
руководим. Вы, кажется, инженер по образованию?
Ленский. Кто? Я?.. Да. Я инженер. Конструктор.
Лопоухов (грызет леденец). Где работаете?
Ленский (угощает Лопоухова леденцами). Последнее время я замещал
главного инженера одного строительства... Там... (Делает неопределенный жест
рукой.)
Лопоухов (сосет леденец). Ясно... Ясно...
Ленский. А сейчас я временно работаю совсем в другой области...
Лопоухов. В какой области?
Ленский. Сейчас я заканчиваю свою кандидатскую диссертацию. Такое дело
совмещать с работой на строительстве трудно. Я ушел. Отпросился. Не хотели
отпускать, но пришлось. Правда, потребовался приказ свыше. Отпустили.
Лопоухов. Ясно, ясно... А какая тема вашей диссертации, если не секрет?
Ленский (улыбнувшись). Секрет. Как раз секрет. Тема особого значения.
Но вам, как ответственному работнику, я, пожалуй, скажу...
Лопоухов. Ясно... ясно...
Ленский (доверительно). Моя тема называется: "Гидратация
винил-циклогексенил-ацетиленов и циклизация аллил-циклогексенил-кетонов"...
Ну, и так далее!
Серафима (матери). Слышишь?
Аглая Ивановна кивает.
Лопоухов (сосет леденец). Ясно... ясно...
Аглая Ивановна. Простите за нескромный вопрос, Леонид Аркадьевич.
Зарплату вы сейчас получаете?
Серафима (матери). Мама, ну какое это имеет значение?
Ленский (снисходительно улыбнувшись). Действительно, как ни странно,
это не имеет никакого значения. Как раз перед тем как уйти в долгосрочный
отпуск – я не уволился, а ушел в долгосрочный отпуск, – я получил довольно
большую премию за одно изобретение. Мне хватит на год жизни. А может, и на
два. Я еще не знаю. Не подсчитал.
Аглая Ивановна. А что вы изобрели?
Ленский. Кто? Я?.. Что я изобрел?.. К сожалению, это также относится к
тем вещам, о которых сейчас не принято говорить во всеуслышание.
Серафима (матери). Понимаешь?
Лопоухов. Ясно... ясно... (Хрустит леденцом.)
Пауза.
Значит, на пароходе познакомились?
Ленский. Кто? Я?.. Да. Мы с Серафимой Степановной познакомились на
"Академике Павлове". На верхней палубе. Мне надо было отдохнуть, и я решил
прокатиться по Волге. Пять лет, знаете ли, просидеть... (поперхнулся, но тут
же нашелся) просидеть в душном служебном помещении, без отпуска – не шутка!
Трудно сразу окунуться в науку. Нужен перерыв. Необходимо перестроиться.
Перейти, говоря языком техническим, на новый режим...
Лопоухов. Это вы верно подметили. "На новый режим". Я это по себе знаю.
На мне – управление! Так вот мне, знаете ли, тоже, для того чтобы взять
книгу в руки, нужно, очевидно, сперва отдохнуть как следует. Мозги у меня, как видно, за последние десять-пятнадцать лет привыкли к восприятию главным
образом сухих, официальных материалов – разных документов, отношений, докладных записок, протоколов и тому подобное... На художественную
литературу им сейчас уже не так просто перестраиваться. Не так просто. Нужно
время. А где его возьмешь?
Ленский. Знакомо, знакомо. Совещания. Заседания.
Лопоухов. Всевозможные совещания и заседания по всем вопросам!
Да-а-а... И получается, если хотите знать, такая картина: мне акт ревизии
легче наизусть выучить, чем прочитать какой-нибудь художественный рассказ
или повесть в "Огоньке". Вот что получается! (Вздыхает.)
Мать и дочь выходят.
Ленский (встает). Я хотел бы, Степан Феофанович, слышать от вас ваши
соображения...
Лопоухов (не дает Ленскому говорить). По поводу ваших намерений? Я вас
так понимаю?
Ленский. Именно так.
Лопоухов (не сразу). Она вас любит. Она мне сказала.
Ленский. Я в этом не сомневаюсь. Можно сказать, что мы оба нашли друг
друга.
Лопоухов (помолчав). Однако меня, откровенно говоря, смущает это...
ваше условие!
Ленский. А чем же оно вас смущает, Степан Феофанович?
Лопоухов (с удивлением). Как то есть чем? Странный вопрос. Меня в
городе все знают. Я лицо номенклатурное. Между прочим, член партии. А тут, выходит, я должен дать свое благословение... да еще в полном смысле...
Ленский. Какое благословение? Просто я не считал для себя возможным не
поставить вас в известность. Это не в моих правилах. Что же касается самого
обряда, то пусть он вас не волнует. Все останется между нами. В своей семье!
Организация всего этого пройдет мимо вас. Общественность знать ничего не
будет.
Лопоухов. Неужели нельзя обойтись без этого... ну, что ли... таинства?
Я ведь с нашим городским служителем культа даже не кланяюсь, а тут вдруг -
на тебе! Дочка венчается! "Хорош, скажут, Лопоухов! Хорош зять у Лопоухова!"
Мне худо будет, да и вы рискуете...
Входит Аглая Ивановна.
Ленский. Вы, Степан Феофанович, обо мне не беспокойтесь. И вас лично
это ни в какой мере не коснется. Ни в какой мере! В этом вопросе положитесь
на меня. А для меня это имеет первостепенное значение. Пусть это вас не
удивляет. Вы можете мне возразить. Вы можете сказать, что это вообще
условность, уходящая корнями в далекое прошлое. Я с вами спорить не
собираюсь. Я с вами заранее согласен. Более того – я такой же, как и вы, материалист. Ни в бога, ни в черта мы с вами, безусловно, не верим. Сейчас
