Текст книги "Театр для взрослых"
Автор книги: Сергей Михалков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)
выводит. У них что ни день, то карты или пьянка на квартире. А вы все
зажмурились, будто ничего не видите! В одной компании горло промачиваете!
Чолкин (с иронией). Больному надо бы поспокойнее... Нервы поберечь
надо... Пригодятся еще...
Плотогонов. Ты о моих нервах не беспокойся! У меня живот болит, а не
нервы!
Чолкин (рассматривая макеты). Гмм! Куда же все это теперь?
Плотогонов. В каком смысле?
Чолкин. Вопрос об этом вашем "кафетерии" с бюро сняли.
Плотогонов. Как – сняли?
Чолкин. А как снимают, так и сняли. Не будут обсуждать.
Плотогонов. Не может этого быть!
Чолкин (спокойно). Проверь!
Плотогонов (набирает номер телефона). Приемная?.. Тутушкин?.. Это я -
Плотогонов. Будь другом, скажи: вопрос молодежного кафе прошел уже?..
Обсуждать не будут?.. Сняли с повестки? Ну ладно. Ну, будь здоров. (Кладет
трубку.)
Чолкин. Проверил?
Плотогонов. Извини... Я сейчас... (Быстро выходит.)
Звонит телефон.
Чолкин (снимает трубку). Квартира Плотогонова... Кто это?.. Ах, вы,
Лидия Елизаровна? Слушаю вас... Елизар Сергеевич на минутку вышел из
комнаты. А что случилось? (Слушает.) Ай-ай-ай-ай! Да как же это так?.. Да вы
подумайте!.. Ай-ай-ай-ай! Смотри пожалуйста, какая неприятность!.. Вы сейчас
приедете?.. Хорошо, я так и передам... (Кладет трубку.)
Входит Плотогонов.
Плотогонов. Из обкома?
Чолкин. Лидия Елизаровна... Из цирка. Там у них "чепе" случилось.
Плотогонов (испуганно). Какое "чепе"?
Чолкин. Не то лев, не то тигр... Цезарь, одним словом...
Плотогонов. Это – лев! Лев!
Чолкин (продолжает). Напал!..
Плотогонов. На Колибри? На Гуровича?
Чолкин. На укротителя!
Плотогонов. Ну и что? Съел?
Чолкин. Нет!.. Ваша супруга...
Плотогонов. Что моя супруга? Как она? Жива?
Чолкин. Как сидела, прямо из второго ряда и бросилась на помощь, в
клетку! Такую панику на львов нагнала! Одним словом, выручила укротителя!
Они сейчас приедут.
Плотогонов (стукнув кулаком по столу). Так и знал! Переборщила! Нет, ты
скажи, Чолкин, что у меня за жена?! Хотел бы я видеть, как она там с
хищниками расправлялась! Ой, хотел бы! Не иначе, она перед представлением
таблеток наглоталась!
Чолкин. Ты про какие таблетки говоришь? Про те, красненькие?
Плотогонов. А про какие же?
Чолкин. Ну, так вот что я тебе скажу... Помнишь, две недели назад я у
тебя в кабинете одну проглотил, а вторую про запас оставил? Помнишь?
Плотогонов. Помню. Ты еще потом сказал, что она на тебя не
подействовала.
Чолкин. Вот... вот... Не подействовала! Так я вторую-то таблетку
принимать не стал, а на анализ ее отправил... Пусть, думаю, проверят на
всякий случай. Писали в газетах, будто у них там, за границей, большой
бизнес на всякой отраве делают: от ихних лекарств люди многие глохнут, дети
слепые родятся... а ну как, думаю, они и тебя подведут. Ну, я и отправил на
анализ...
Плотогонов (упавшим голосом). И что же они там нашли?
Чолкин. Слава богу, ничего!
Плотогонов. Так не может быть, чтобы "ничего"! Из чего-нибудь она же
состоит, эта таблетка?
Чолкин. А как же! Конечно, состоит!.. Где-то у меня тут анализ был.
(Шарил по карманам.)
Плотогонов (растерянно). Скажи пожалуйста...
Чолкин находит анализ и протягивает его Плотогонову.
(Надев очки, внимательно изучает бумажку. Как бы про себя читает.) "А, Б-один, Ц, Б-шесть, Б-двенадцать, Б-пятнадцать, Е...".
Чолкин. И так далее... Удивительное дело, как на тебя витамины
подействовали! Каким смелым стал! На прокурора замахнулся! В "кузнечики"
записался! Решения игнорируешь! Друзей не слушаешь!.. Ох, Елизар! Доведут
тебя эти заграничные витамины до персонального дела! Не раз Чолкина
вспомнишь! А что до Клавдии Мироновны, то она сегодня сильно рисковала: сколько витаминов ни съешь, а в клетку со львами бросаться не стоит! Прямо
скажу: не стоит!
Плотогонов сидит молча. В передней хлопает дверь. Слышны
голоса. Появляются Лида, Колибри, Плотогонова. У Клавдии
Мироновны воинственный вид. Ее габардиновый плащ
насквозь промок и во многих местах порван. В руках у нее
порванная сумочка и зонтик.
Плотогонов. Клавдия! Ты в своем уме? С кем ты связалась?
Плотогонова (в большом возбуждении). А если на моих глазах дикие звери
близкого человека рвут? Что же, я должна сидеть и на это безобразие в
бинокль смотреть?
Лида. Мамочка! Хорошо, что так обошлось, но Цезарь мог тебя растерзать.
Плотогонова. Меня? Растерзать?! Да я бы ему сама все глаза
повыцарапала! Он меня и теперь долго помнить будет!
Плотогонов. Да что там у вас произошло? Расскажите толком!
Колибри. Видите ли, я начал номер. Цезарь был уже с утра не в духе. Ему
надо прыгать сквозь обруч. А он не пожелал. Смотрит в сторону, рычит.
Плотогонов. Милейшее существо!
Колибри (продолжает). Я ему: "Алле!" "Алле!" – а он отворачивается...
Лида. А потом как обернется – и лапой!
Колибри. Тут мы не успели опомниться, как ваша супруга была уже рядом
со мной, за решеткой! Цезарь не ожидал такого нападения, он буквально
растерялся. Когда Клавдия Мироновна начала стегать его по морде сумочкой, Цезарь забился в угол, а ваша супруга вцепилась ему в гриву...
Лида. Мама была вне себя! Я ее никогда такой не видела!
Плотогонова. Да я бы с этим вашим Цезарем не знаю что сделала, если бы
меня служители вовремя водой не облили и из клетки не вытащили!
Колибри. Цезарь настолько травмирован вашим нападением, Клавдия
Мироновна, что я даже боюсь, не потерял ли он временно трудоспособность...
Это был как говорится,
Чрезвычайный инцидент!
Лида (матери).
Мы могли тебя лишиться,
Потерять в один момент!
Колибри.
Это просто ваше счастье.
Лида.
Ведь погибнуть ты могла!
Плотогонова.
Я бы Цезаря на части -
На куски разорвала!
Колибри.
Он такого нападенья
Испугался, как огня!
Плотогонова.
Он до гроба, без сомненья,
Не забудет про меня!
Лида.
Я, увидев маму в клетке,
Вся от страха обмерла!
Плотогонова.
Да, таблетки! Три таблетки
Перед этим приняла!
Плотогонов (сухим голосом). Таблетки тут ни при чем!
Лида и Колибри переглядываются.
Плотогонова. Как это – ни при чем? Почему?
Плотогонов (протягивает жене анализ). Клавдия! Оказывается, эти
таблетки – обыкновенные витамины. Ничего особенного! (К Колибри.) А вы что
нам говорили, товарищ Гурович!
Колибри. Что я вам говорил?
Плотогонов. "Смелость, решительность, активность...". И все такое
прочее...
Колибри. А разве вы, Елизар Сергеевич, не испытали на себе?
Плотогонов молчит.
Чолкин (из угла). Самовнушение это! Самовнушение! И провокация...
Лида (горячо). Ну и пусть самовнушение! Зато мы победили! Будет у нас
"Зеленый кузнечик", будет он радовать людей!
Чолкин. Не будет у вас никакого "кузнечика"!
Лида. Это почему же?
Звонок телефона.
(Снимает трубку.) Слушаю!.. Сейчас!.. Тебя! (Передает трубку отцу.)
Плотогонов (взяв трубку). Плотогонов... (Всем.) Тихо! Слушаю вас, Федор
Игнатьевич!
Все замирают.
Да нет, приболел я немного... Настроение? Хорошее настроение... Дома? Все
благополучно... Жена? (Смотрит на жену.) Здорова... Что в цирке? Вам уже
доложили? (Вздыхает.) Боевой характер? Да-да... Есть немного... Передать
привет? Спасибо, Федор Игнатьевич, передам... Слушаю вас... (Серьезно
слушает. Большая пауза.) Так... Согласен... Конечно... Ясно! Очень хорошо!..
До свиданья! (Кладет трубку. Лиде.) Вопрос о постройке молодежного кафе
"Зеленый кузнечик"...
Лида (в нетерпении). Ну?
Плотогонов. Решено на бюро не обсуждать.
Чолкин. Ускакал ваш кузнечик...
Плотогонов. Бюро считает этот вопрос уже решенным.
Чолкин. Кем?!
Плотогонов. Мною. Заводу резиновых изделий предложено резко сократить
план выпуска калош. О Рукомойникове поднять вопрос перед Генеральной
прокуратурой. Квартиру предложено освободить. А тебя, Иван Кондратьевич, просят завтра зайти в Комитет партийного контроля.
Чолкин. Зачем?
Плотогонов. Не знаю. Тебе виднее. (В зрительный зал.) Нет, как же это
понимать? Выходит, что я и без специальных таблеток могу быть смелым и
решительным человеком!
Лида. Папа, просто надо было дать тебе легкий толчок.
Колибри (берет Лиду за руку и подводит к Плотогонову). Мы решили,
Елизар Сергеевич, поставить вас в известность...
Плотогонов. Когда свадьба?
Лида. Хотелось бы поскорее!
Колибри. А то гастроли кончаются!
Плотогонова (возбужденно). Так я же зятя себе спасала!
Чолкин. Мне на свадьбе не гулять! (Уходит.)
Звонит телефон.
Лида (снимает трубку). Слушаю... Кузя, тебя... Из цирка! (Передает
трубку Колибри.)
Колибри. Колибри у телефона. (Слушает.) Хорошо, я сейчас приеду!
(Вешает трубку.) У Цезаря – инфаркт!..
Занавес
ФИНАЛ
Звучит музыка финальной песенки. Главные герои спектакля
выходят на просцениум.
Лида и Колибри.
Друзья! Полезны витамины:
И "А" и "Ц" и "Б один".
Все.
Но между тем
Иному гражданину
Совсем особый нужен витамин!
Робким был и мнительным,
А принял – стал решительным!
А, став уже решительным,
Ты можешь смелым стать!
А как он применяется?..
А как он называется?..
А кем он выпускается?..
К основным персонажам спектакля присоединяются участники
интермедий. Артисты цирка выносят на носилках полуживого
льва Цезаря.
Лев (приподняв голову).
А как его достать?
Занавес
1961
В одном купе
Сатирическое представление
в двух отделениях, шести сценах,
с прологом, эпилогом и шестью интермедиями
Премьера спектакля состоялась в июне 1955 года в Московском
драматическом театре им. К.С.Станиславского.
ПРОЛОГ
Перед премьерой
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
РЕЖИССЕР.
РЕЦЕНЗЕНТ.
Рецензент у себя дома, развалившись в кресле и попивая
боржом, а режиссер, стоя в будке автомата, разговаривают
по телефону.
Режиссер (дует в трубку).
Алло!.. Алло!.. Не слышу!..
Рецензент (равнодушно).
Я молчу.
Режиссер (горячо).
Вы понимаете, что я сказать хочу?
Вы – критик, рецензент. Я – режиссер. Не так ли?
Вы пишете статьи, я создаю спектакли.
Как воздух, нам комедия нужна!
Но где она? Скажите, где она?!.
Уж я не говорю о водевиле -
Об этом жанре все давно забыли!
А зритель требует! Смеяться хочет он!
Играем мы Мольера и Шекспира,
У нас идут Гольдони, Кальдерон...
Но где же современная сатира,
Бичующая наши недостатки,
Клеймящая глупцов и наглецов.
Перестраховщиков, людей, берущих взятки,
Бессовестных льстецов, безнравственных отцов,
Невежд с дипломами, клеветников со стажем, -
Когда мы их в комедиях покажем
И выведем на свет в конце концов?
В избе у нас еще немало сора!
(Переводит дух.)
Рецензент (помолчав).
Попробуйте поставить "Ревизора"!
Сатира острая. Талантлива. Смешна.
Режиссер (взволнованно).
Нам со-вре-мен-ная комедия нужна!
Чтоб зритель в зале от души смеялся,
На что-то гневался, о чем-то волновался,
Чтобы при всех был высмеян дурак
И по заслугам был наказан враг!
Рецензент (безразлично).
Вам надо к драматургам обратиться.
Режиссер (в отчаянии).
Я обращался. Требовал. Просил.
Один ответил мне, что критики боится -
Перенести ее ему не хватит сил.
Другой сказал: "Я не боюсь газеты,
Поскольку не пишу уже пятнадцать лет!"
У третьего есть тема – нет сюжета!
Четвертому мешает худсовет...
Рецензент.
Ну, а у пятого?
Режиссер.
У пятого есть пьеса -
Комедия в трех актах: "Рубка леса".
Ее герои до и после рубки
Творят в лесу прекрасные поступки.
Все говорят, что в пьесе есть зерно...
Рецензент.
Так в чем же дело?
Режиссер.
В том, что не смешно!
Рецензент.
Что ж... И такие пьесы нам нужны.
Мы зрителя воспитывать должны.
Режиссер (вытирая лоб платком).
Но над комедией положено смеяться!
Рецензент.
Положено. Но как?.. Тут надо разобраться!
Нам нужен смех. Его не избежать.
Но зритель наш привык героям подражать!
А что получится, когда, к примеру, скажем,
Он с отрицательным столкнется персонажем?
Вы будете высмеивать порок,
А зритель извлечет совсем другой урок:
Над пьяницей в спектакле посмеется,
А там, глядишь, в антракте сам напьется!
Вы взяточника будете играть,
А зритель завтра станет взятки брать!
Бесчисленны подобные примеры...
Смеяться не грешно, но все же с чувством меры...
А в основном, конечно, нам нужны
И наши Гоголи и наши Щедрины.
Мы против тех, кто в пьесах льет елей!
Вот так... Да, да!.. А главное – смелей!..
(Кладет трубку. Задумывается, затем в ужасе шепчет.)
Смелей... смелей... А если спросят мненье?
Где взять надежную, чужую точку зренья?!.
Гаснет свет
ПЕРВОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
АСЯ
ХАРАХОРИНА пассажиры.
КЛЮШКИН /
СИДОРОВ /
ПРОВОДНИК
ИНТЕРМЕДИЯ ПЕРВАЯ
Жесткое купе цельнометаллического вагона в поезде
дальнего следования "Москва – Алма-Ата". Утро. В купе
находятся две молодые женщины: Ася и Харахорина. Они
заканчивают свой утренний туалет. Дверь в коридор вагона
закрыта. По радио передают популярную песенку.
Харахорина (вздохнув). Неужели всю дорогу нам придется слушать одну и
ту же пластинку? (Выключая радио.) Я очень люблю радио, но, когда сажусь в
поезд, начинаю ненавидеть это величайшее открытие науки.
Ася. Вы до Алма-Аты?
Харахорина. Мне придется еще дальше ехать.
Ася. На целинные?
Харахорина. Да. У меня там муж работает.
Ася. А вы сами кто по профессии?
Харахорина. Работала в горкомхозе, сейчас еду заведовать библиотекой. А
там видно будет... Посмотрим... Вы, кажется, геолог?
Ася. Откуда вы узнали?
Харахорина. Большой рюкзак. Книга академика Обручева... И самое главное
– геологический молоток. Угадала?
Ася (улыбаясь). Правильно.
Стук в дверь.
Харахорина. Да, да! Открыто!
Появляется проводник.
Проводник. С добрым утром, граждане пассажиры! Чайку кто желает?
Самоварчик готов.
Ася. С добрым утром, товарищ проводник!
Проводник. По стаканчику?
Ася. Нет, что вы! Стаканов восемь! Наши молодые люди по стакану не
пьют.
Проводник. Ясно!.. (Уходит.)
В коридоре слышен его голос: "Граждане пассажиры, чайку
кто желает?"
Харахорина. Где же наши кавалеры? Что-то они пропали.
Ася. Наверное, красоту наводят?
Харахорина. Я, откровенно говоря, не ожидала, что нам попадутся такие
славные попутчики. А они милые, правда?
Ася. Да. Особенно тот, который помоложе.
Стук в дверь.
Мужской голос (за дверью). Дамы! Вы готовы? К вам можно?
Харахорина. Они!
Ася. Заходите, заходите!
Открывается дверь. На пороге купе два старика: Клюшкин и
Сидоров. В руках у них полотенца, туалетные
принадлежности.
Сидоров и Клюшкин (вместе). С добрым утром!
Ася и Харахорина (вместе). С добрым утром!
Старики входят в купе.
Клюшкин. Помылись, побрились и даже поодеколонились.
Сидоров. Чем не женихи? Ну как, хозяюшки, будем завтракать?
Ася. А мы чай уже заказали.
Клюшкин. По стаканчику?
Ася. Нет. Целый чайник.
Клюшкин. Дело! Был бы чай, а закуска найдется.
Кладет на столик две банки консервов.
Сидоров (отодвигая консервы). Нет, Понтий Петрович. Это дело не пойдет!
Раньше мои запасы кончать будем. (Снимает с полки корзину с продуктами.) Ася (достает сверток из сетки). У меня есть котлеты и копченая колбаса.
Харахорина. А у меня пирожки с капустой и домашние коржики к чаю.
Сидоров. А у меня ку-ри-ца! Царь-птица! С нее и начнем. (Достает
большую курицу.)
Ася. Ой, какая огромная!
Харахорина. Сколько же вы за нее заплатили?
Сидоров. Просила бабушка трешку, а я поторговался – за два рубля
уступила. (Кладет птицу на столик.)
Пауза.
Клюшкин (усмехнувшись, неожиданно). А мне вот однажды за махонькую
пташку полсотни предлагали. Да-а-а...
Ася. За какую пташку?
Клюшкин. За варакушку.
Харахорина. А что это за птичка такая?
Сидоров. Раз начали, так уж кончайте, Понтий Петрович. Рассказывайте
про вашу варакушку.
Клюшкин. Ну, слушайте, коли на то пошло!.. Дело было прошлой весной. А
весна, как вы помните, была ранняя. Скворцы прилетели в конце марта...
Гаснет свет
ВАРАКУШКА
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ФУФИН – директор базы Снабсбыта.
КЛЮШКИН – вахтер базы.
СИДЕЛКИН – сотрудник базы.
СЕКРЕТАРША.
ТЕТЯ МАША.
Служебный кабинет Фуфина. Секретарша разговаривает по
телефону.
Секретарша. Алло! Люська! Ты представить себе не можешь, что тут у нас
творится!.. Просто паника! Из академии бумага пришла. Из самой академии!
Входит тетя Маша.
Ну прощай! Говорить больше не могу! (Кладет трубку, подбегает к тете Маше.) Принесла, тетя Маша?
Тетя Маша (доставая из авоськи две толстые книги). Принесла.
Библиотекарша спросила: "Зачем тебе, тетя Маша, циклопедия?" А я говорю:
"Это не мне, это Захар Филатыч интересуется". (Протягивая первую книгу.) Вот
Брэм... Вот циклопедия. (Протягивает вторую книгу.)
Секретарша (листает книги). Вара... вара... варакушка. Слушайте, тетя
Маша. (Начинает читать вслух.) "Варакушка. Красивая птица из семейства
дроздовых. Оперение у самца – сверху буроватое, горла и зоба – синее; на
груди белое или рыжее пятно; брюшко белое".
Телефонный звонок.
(Снимает трубку.) Вас слушают. Его нет... У товарища Фуфина обеденный
перерыв. (Кладет трубку, продолжает читать.) "В Советском Союзе обитает
повсеместно. Гнездится на земле. Самцы хорошо поют".
Тетя Маша. Не иначе, у Клюшкина самец. Убей меня бог, самец! Послушал
академик, как этот самец поет, понравилась ему песня, ну и решил приобрести
для своего удовольствия. Денег не пожалел!
Секретарша. Пятьдесят рублей?
Тетя Маша. Так ведь академик, не кто-нибудь! Что ему полсотни за песню?
Секретарша. Если бы еще большая редкость, ну там пингвин или попугай,
который человеческим голосом разговаривает, а то какая-то незначительная
птичка. Удивительно, честное слово! (Полосками бумаги закладывает нужные
страницы в книгах.) Почему он ее не продал?
Тетя Маша. Из-за принца.
Секретарша. Из-за какого принца?
Тетя Маша. Из-за своего стариковского принца.
Секретарша (поправляет). Из-за принципа, тетя Маша.
Тетя Маша. Ну я и говорю: из-за принца. Пятый год я здесь работаю, по
тридцать раз в день вхожу-выхожу, каждый меня в лице знает, тетей Машей
зовет, а когда он в проходной дежурит, с ним весь нерв растрепишь: предъяви
ему пропуск – и только! А все из-за принца! Он из-за этого своего
стариковского принца и птюшку не продал!
Секретарша. Клюшкин сегодня выходной, так Захар Филатыч за ним на
квартиру свою машину послал. Обедать пешком пошел.
Тетя Маша. Вот тебе и варакушка!
Входит Фуфин. Тетя Маша выходит.
Фуфин. Клюшкина привезли?
Секретарша. Нет, Захар Филатыч, не привезли. Принесли шестой том
Большой Советской – "Ботошани – Вариолит" и "Жизнь животных" Брэма.
Фуфин. Спасибо. Вызовите Сиделкина. Пусть ко мне зайдет. Привезут
Клюшкина – прямо ко мне. По телефону пока ни с кем не соединяйтесь. Я буду
занят. Да! Принесите мне личное дело Клюшкина. Побыстрей!
Секретарша выходит. Фуфин подходит к своему столу,
садится в кресло. Надев очки, он открывает лежащую перед
ним книгу и начинает читать. По мере чтения выражение
лица Фуфина становится все более озабоченным. Дочитав до
конца, он откидывается в кресле и задумывается.
(Про себя.) "Жизнь животных".
Входит Сиделкин.
Сиделкин. Разрешите, Захар Филатыч?
Фуфин. Заходи, Сиделкин. Садись. Мы с тобой сегодня не виделись?
Здорово! (Протягивает через стол руку.)
Сиделкин. Здравствуйте, Захар Филатыч! (Пожимает руку Фуфину.)
Фуфин. Садись.
Сиделкин садится в кресло, стоящее в углу комнаты,
неподалеку от стола Фуфина.
(Не сразу.) Слышал? (Смотрит на Сиделкина поверх очков.)
Сиделкин. Слышал, Захар Филатыч. Ничего пока не понимаю. Ровным счетом
ничего!
Фуфин. Я тебе отношение из академии показывал?
Сиделкин. Нет, Захар Филатыч, отношения я не видел. А что за отношение?
Хорошее?
Фуфин встает, подходит к сейфу, открывает его, достает
красную папку и оттуда извлекает бумагу. Потом кладет
папку в сейф и с бумагой в руках проходит на свое место
за стол. Садится.
Фуфин (глядя на бумагу). Ну, тут все как полагается... Все по форме...
Бланк... штамп: "Академия коммунального хозяйства"... подпись. Одним словом, документ! Слушай, Сиделкин! (Начинает читать вслух.) "По имеющимся у нас
сведениям, сотрудник вверенной вам базы Снабсбыта, вахтер комендатуры
гражданин Клюшкин П.П., является обладателем птицы, известной под названием
варакушка – ци-а-не-ку-ла... (Делает паузу и смотрит поверх очков на
Сиделкина. Затем продолжает читать.) Являясь любителем-орнитологом и имея
большую личную коллекцию птичьих чучел, я обратился к вышеупомянутому
гражданину Клюшкину П.П. с предложением продать имеющийся у него экземпляр
ци-а-не-ку-ла, необходимый мне для пополнения коллекции. Однако, несмотря на
предложенное мной гражданину Клюшкину П.П. денежное вознаграждение в сумме
пятидесяти рублей, последний отказался продать принадлежащую ему птицу.
Прошу вас как руководителя учреждения оказать содействие в приобретении у
вашего сотрудника гражданина Клюшкина П.П. нужной мне птицы за наличный
расчет. С уважением доктор технических наук профессор
М.М.Переплет-Поповский". (Снимает очки и протягивает бумагу Сиделкину.) Сиделкин серьезно просматривает бумагу.
(После паузы.) Твое суждение по этому вопросу?
Сиделкин (возвращая Фуфину бумагу.) Академия-то коммунальная!
Фуфин. Что ни говори, а начальство.
Сиделкин (осторожно). Ну, это, правда, постольку-поскольку...
Фуфин (недовольно). Вот именно... А на документ мне отвечать
придется?.. Придется!
Сиделкин. Выходит, этот академик занимается коммунальным хозяйством, а
интересуется птичками?
Фуфин. Это не наше с тобой дело, чем там академики занимаются. Важно,
что поступил официальный документ! И не от кого-нибудь... Это тоже понимать
надо! Какой из себя этот Клюшкин? Давно он у нас работает?
Сиделкин. Лет десять. Когда я пришел, он уже работал.
Фуфин. Как он работает? Взысканий не было?
Сиделкин. Старик исполнительный.
Фуфин. Пьет?
Сиделкин. Нет. Трезвый старик.
Фуфин (в раздумье). Не пьет, значит...
Входит секретарша. Кладет на стол Фуфину папку.
Секретарша. Личное дело Клюшкина.
Фуфин (вынув из папки фотографию Клюшкина и показав ее Сиделкину). Он?
Сиделкин. Он.
Секретарша. Он.
Фуфин. Как к нему эта птица попала? Поймал он ее, что ли, где-нибудь?
Сиделкин. Наверное, поймал. Говорят, он птицелов.
Фуфин. Какая у него зарплата?
Сиделкин. Рублей сорок.
Секретарша. Сорок два.
Фуфин. И за пятьдесят рублей свою эту варакушку академику не продал? Ну
и ну!.. (Качает головой.)
Сиделкин. Выходит, не продал.
Фуфин. А ну как он и мне откажет?.. Свою машину за ним послал. Он
выходной сегодня.
В дверях появляется тетя Маша.
Тетя Маша. Захар Филатыч, Клюшкина привезли!
Фуфин. Давайте его сюда! (Заглянув в анкету Клюшкина.) Эх,
беспартийный!.. (Сиделкину.) Может, ты на него по профсоюзной линии
повлияешь?
Сиделкин не успевает ответить, входит Клюшкин. Он
взволнован. Фуфин выходит из-за стола и идет навстречу
старику.
(Улыбаясь.) Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Клюшкин!
Клюшкин (взволнованно). Здравствуйте, товарищ Фуфин. Что случилось?
Обмениваются рукопожатием.
Фуфин. Вы уж нас извините, что мы вас потребовали в ваш выходной день.
Дело у нас к вам есть. Вы не волнуйтесь. Садитесь, пожалуйста.
Клюшкин садится. Секретарша выходит. Фуфин пододвигает
старику коробку папирос.
Клюшкин. Благодарю покорно, не увлекаюсь.
Фуфин. До ста лет хотите прожить?
Клюшкин. Загадывать не загадываю, а проживется, так проживу.
Фуфин. Как вас довезли? Я ведь за вами свою машину посылал.
Клюшкин. Привезли. В бане меня нашли...
Фуфин. Вы уж нас извините, Понтий Петрович...
Клюшкин. Ничего... Не велика важность. А что случилось-то?
Фуфин (начиная издалека). Дело, Понтий Петрович, у нас к вам не совсем
обычное... Слухами земля полнится. Говорят, вы птиц ловите?
Клюшкин (неопределенно). Дело любительское.
Фуфин. И много у вас дома птиц? Какие именно?
Клюшкин. Всякие есть... Щеглы, зяблики, чижи...
Фуфин. Наверное, как запоют все сразу, так прямо концерт? Филармония!
Клюшкин. Не без этого. Раз у птицы такой дар от природы есть, чтобы ей
петь, она и поет – не стесняется.
Фуфин. Вот вы говорите, что у вас есть там разные щеглы, чижи... А вот
рассказывают, что есть у вас еще одна птичка, под названием варакушка. Что
это за птичка такая?
Клюшкин (неуверенно). Да как сказать, чтобы не соврать...
Фуфин (ласково). Да уж вы, Понтий Петрович, пожалуйста, скажите все как
есть. Не соврите.
Клюшкин (подумав). Птичка-невеличка. С ноготок.
Фуфин. И где же вы ее раздобыли, если не секрет?
Клюшкин. В камышах, на болоте я ее раздобыл. Летошний год поймал. Эти
варакушки больше в сырой чаще селятся, поближе к воде.
Фуфин (заинтересованный). И часто вы их ловите, Понтий Петрович?
Клюшкин. Птиц-то? Да, почитай, каждый год ловлю.
Сиделкин (неожиданно, с места). Продаете?
Клюшкин (обернувшись). Года три назад подарил одного певчего щегла в
Дом пионеров, а продавать никому не продавал.
Фуфин. А что же вы с ними делаете?
Клюшкин. А ничего я с ними не делаю. Чего с ними делать? Поймаю птицу,
зиму продержу, прокормлю, а весной выпускаю. Дело любительское.
Фуфин (с недоверием). Выпускаете?
Клюшкин. Ясное дело. Весной да летом она сама прокормится...
Фуфин (глубокомысленно). Да-а-а... А что же это все-таки за птица
такая, эта варакушка? Не могли бы вы нам с товарищем Сиделкиным рассказать о
ней более подробно? Так сказать, информировать нас...
Клюшкин. Это можно... (Задумавшись, а потом искренне, с большим
интересом к собственному рассказу.) Варакушка – птичка большой красоты и
душевности. Полет у нее быстрый, но короткий. Вспорхнет над землей, пролетит
немного. И все кругами, знаете ли, такими небольшими, и уже дальше бегом по
земле: прыг, прыг, прыг! И уж если начала прыгать, то пути себе не выбирает, что по сухому, что по топкому, по открытым ли местам, по густой траве – ей
все равно, везде проберется... Самцы промеж собой насмерть дерутся, когда их
по любовной линии заест. Ревнуют, можно сказать, друг дружку! (Покачивая
головой.) И смех и грех, право слово! Весной дивно поет... Вот она какая, варакушка, товарищ Фуфин!
Фуфин (закуривая). Да-а-а... Любопытная птичка... Как, товарищ
Сиделкин?
Сиделкин. Безусловно.
Фуфин. Скажите, Понтий Петрович, у вас никто не хотел купить эту
птичку?
Клюшкин. Почему не хотел? Прицеливался недавно один. Говорил, будто в
какой-то академии работает. Просил продать. Только я ему не продал.
Фуфин. Не сторговались?
Клюшкин. Да мы и не торговались. Так разошлись.
Фуфин. Сколько он предлагал вам за вашу варакушку?
Клюшкин. Сперва десятку предлагал, а потом до тридцати рублей накинул.
Фуфин. А потом и полета предложил.
Клюшкин. Хвастался, будто и полета даст, если я ему ее уступлю. Только
я не уступил.
Фуфин. Сколько же стоит такая птичка, по-вашему?
Клюшкин (помедлив). Ничего она не стоит.
Фуфин (не понимая). То есть как это так ничего? Что-нибудь она должна
стоить? (Показывает на коробок спичек.) Коробок спичек и тот стоит. А вам за
нее пятьдесят рублей предлагали!
Клюшкин (спокойно). Не стоит она этих денег.
Фуфин (теряя самообладание). Тогда скажите, сколько она стоит.
Клюшкин (пожимает плечами). А кто ее знает, сколько она стоит.
Фуфин. Ну, хорошо. Допустим, что она стоит гораздо дешевле. Но почему
вы ее все же не продали, если вам сам покупатель предложил пятьдесят рублей?
Это же сумма! Такие деньги на земле не валяются.
Клюшкин. Известно, не валяются. Не копейка! Копейку найдешь и то
нагнешься.
Фуфин (вытирает вспотевший лоб платком). Честное слово, товарищ
Клюшкин, мы с товарищем Сиделкиным вас просто не понимаем! Почему вы не
продали свою варакушку? По-че-му? Да знаете ли вы, товарищ Клюшкин, кто у
вас хотел приобрести вашу пигалицу? Известный профессор! Доктор наук, в
конце концов! Это вам не Дом пионеров! Не может же такой деятель сам ловить
этих варакушек! Что же вы, не могли уважить такого заслуженного человека?!
Клюшкин. Мы очень даже их уважаем. Зачем нам их не уважать? Да ведь
кабы он для науки что требовал. А то ведь он для себя просил: он чучела
набивает. Дело любительское.
Фуфин (выходит из-за стола, ходит по комнате, останавливается). Да
вам-то, вам то не все ли равно, что он там набивает? Вы же можете в любое
время поймать себе другую варакушку. Даже во сто раз лучше!
Клюшкин (продолжая начатую мысль). Ежели бы для науки, я бы ему слова
не сказал. Бери, пожалуйста, если людям от этого польза какая-нибудь будет.
Я бы ее даром отдал!
Фуфин (переходя на официальный тон). Вот что, товарищ Клюшкин. Я
обращаюсь к вам как к своему сотруднику, и товарищ Сиделкин меня
поддерживает в этом вопросе. Мы просим вас пересмотреть ваше решение и пойти
навстречу просьбе профессора Переплет-Поповского. Должен вас
проинформировать: я получил официальный запрос из академии по поводу вашей
пигалицы. Официальный документ! Я должен на этот документ как-то
реагировать! (Протягивает бумагу Клюшкину.)
Клюшкин (прочитав). А вы, товарищ Фуфин, напишите резолюцию.
Фуфин. Какую резолюцию?
Клюшкин. "Улетела".
Фуфин (оторопев). То есть как это так "улетела"? Что такое "улетела"? Я
вас не понимаю. Товарищ Сиделкин! Вы что-нибудь поняли?
Сиделкин молчит.
Клюшкин (поясняя). Вы напишите этому академику: птичка, мол, улетела!
Фуфин. Что вы хотите этим сказать, товарищ Клюшкин?
Клюшкин. А что есть, то и хочу сказать. Улетела варакушка!
Фуфин. Куда она могла улететь?
Клюшкин. Ей пути не заказаны.
Сиделкин. Вы что же, ее выпустили, товарищ Клюшкин? Сознательно
выпустили?
Клюшкин (с некоторым раздражением). Сознательно, сознательно!
Фуфин (с трудом себя сдерживая). На каком основании?
Клюшкин (широко). Так ведь весна, товарищ Фуфин! Конец марта! Зачем
птичке в клетке томиться?
Фуфин. Когда? Когда вы ее выпустили?
Клюшкин. Покормил ее нынче утром последний раз, вышел во двор, открыл
клетку и выпустил. А сам в баню пошел.
Фуфин. Нет! Как вам это нравится? Он ее выпустил! Что мы теперь ответим
на документ? Нам же не поверят! Мы подорвем свой авторитет в глазах
академии! Мы же не можем действительно написать резолюцию "улетела"! Мы
никогда и не писали таких резолюций! Вы нас подвели, товарищ Клюшкин! Мы
сделаем выводы! Твоя точка зрения, Сиделкин?
Сиделкин (Клюшкину). Неужели так-таки и выпустил?
Клюшкин. Да, вот так...
Сиделкин (неожиданно). Ай, молодец!.. (Смеется.) Не побоялся -
выпустил!
Фуфин. Молодец? Кто молодец?
Сиделкин (весело). Клюшкин молодец! Выпустил!..
Клюшкин. Ну, бывайте здоровы! (Уходит.)
Сиделкин (Фуфину, весело). Вот ведь мала пташка, а все сильней, чем
бумажка!
Фуфин опускается в кресло, вытирает лоб платком,
растерянно смотрит на Сиделкина.
Гаснет свет.
ИНТЕРМЕДИЯ ВТОРАЯ
Купе. Харахорина вяжет. Клюшкин лежит на верхней полке.
Сидоров стоит в коридоре у окна, курит. Постукивают в
тишине колеса поезда на стыках рельсов. Входит Ася. Она
ставит на столик две бутылки фруктовой воды.
Ася (с возмущением). Черт знает что такое, в ресторан пойти нельзя!
Харахорина. А что случилось, Асенька? Много народу?
Ася (сердито). Пристал какой-то тип. Сел за мой столик и начал
заговаривать: кто, да откуда, да куда едете... Ему-то что за дело, кто я
такая, откуда и куда еду!
Клюшкин. А ты бы ему сказала: еду, мол, оттуда, где меня уже нет, еду
туда, где буду, а кто я такая – сам видишь, не твоего поля ягода!
