Текст книги "Врангель. Последний главком"

Автор книги: Сергей Карпенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 40 страниц)

29 декабря (11 января 1919 г.). Петровское

И верил, и не верил своим глазам Врангель: в понятных только шифровальщику группах цифр, слабо пропечатанных на желтоватых полосках телеграфной ленты, ещё влажной от клея, – приказ Деникина о его назначении командующим Добровольческой армией... Но приходилось верить ушам: в гостиной, где отобедали всего пару часов назад, торопливо стучали по деревянному полу подбитые каблуки, звенело стекло бокалов, позвякивали приборы и сипел строгий полушёпот Гаркуши – наставлял вдову полицейского пристава, когда и чего подавать. Получалось чёрт-те что – то ли продолжение обеда, то ли начало ужина.

Есть повод выпить и за Деникина: наконец-таки обломал Краснова. 26 декабря они встретились на станции Торговая. Как уж они там торговались – неизвестно... Но 27-го Деникин издал приказ о своём вступлении, по соглашению с Донским и Кубанским атаманами, в главное командование всеми вооружёнными силами, сухопутными и морскими, действующими на юге России. Потому-то и стал вакантным пост командарма Добровольческой.

Торжественная суета в столовой мешала думать. Прикрывая дверь, не удержался и заглянул: почерневший от древности буфет – нараспашку, высокие узкие бокалы разрисованного хрусталя, мельхиоровые ножи с вилками и бумажные салфетки уже ждут на своих местах. К керосиновой лампе добавились зажжённые свечи, и стеклянные бусы, что опоясывают худосочную рождественскую ель, заблестели всеми цветами. Оболенский бережно расставляет тёмно-зелёные бутылки «Пайпера» с золотистыми этикетками... Корпусные снабженцы, каким-то чудом найдя в Ставрополе на казённом винном складе – странное дело, но «товарищи» не разграбили, – прислали ящик к Рождеству. Остатки берег к Новому году.

От плотно закрытой двери проку оказалось мало: не суета подчинённых мешала – собственное возбуждение. Ноги, налившись жаркой силой, легко и пружинисто вышагивали по комнате. По крашеным стенам металась, размахивая широкими книзу рукавами, длинная тень. Старая лампа с коротким стеклом, подвешенная низко над овальным столом, даже покачивалась... Молодец, Петруша! Три месяца всего, как встал под знамя Добровольческой армии. Соглашался на эскадрон – получил дивизию, а ныне – уже командующий армией. 40 тысяч вооружённых людей в подчинении! Теперь детище Алексеева и Корнилова – в его руках. Не только детище, но и дело... И самые злые языки не повернутся сказать, что выдвинулся благодаря титулу, связям и раболепию перед начальством. Блестящие победы – они и только они помогли обскакать не в меру зазнавшихся «первопоходников».

Всё в нём пело.

И запел бы в голос, не будь риска уронить начальственное достоинство: на ухо медведь наступил, и ещё в детстве все старания матери обучить его музыке и пению окончились полным позорищем. Хотя слушать любил, особенно вальсы и марши. Само собой, напевал про себя во время танца. В компаниях лишь подтягивал, и чем громче драли горло другие – тем смелее. Случалось и запеть машинально дома. В приподнятом настроении – обычно «Как ныне сбирается вещий Олег...», в мрачном – «На сопках Маньчжурии». Но сочувственно-ироничный взгляд жены и без помощи слов быстро обучил натягивать повод. Пора бы и теперь...

Заставил наконец ноги остановиться. Аккуратно, чтобы не закоптил, прибавил фитиль. Развернул двухвёрстку, уже изрядно потёртую на сгибах. Не присаживаясь, крепко упёрся обеими руками в стол.

Всмотрелся... Сине-красная линия фронта извивается по ровным и почти безводным Караногайским степям между речками Калаус и Кума, вместе с ними сбегая с Кавказских предгорий в Кумо-Манычскую впадину. Участок его корпуса дугой выгибается на три десятка вёрст вперёд в направлении Благодарного. Южнее прогибается назад участок 1-го армейского корпуса: Казанович по обыкновению задерживает весь фронт...

...Две недели назад группа войск Таманской армии – более 30-ти тысяч штыков и сабель – неожиданно, вопреки уверенным предположениям разведки, перешла в наступление против 1-го армейского корпуса. Численно уступая таманцам в пять раз, тот понёс тяжёлые потери и, не удержавшись на высотах правого берега долины Калауса, отскочил на левый. Дальнейший отход Казановича к Ставрополю создавал угрозу всему фронту.

В который уже раз Врангелю пришлось предлагать Ставке свою помощь. Получив одобрение Деникина, подчинил Топоркову наименее измотанные и уже перековавшие лошадей полки из обеих дивизий, приказал сосредоточить их в районе Петровского, 21-го на рассвете выдвинуться в направлении села Александрия и, выйдя таманцам в тыл, атаковать их.

Сложилось более чем удачно: главком как раз намеревался свозить миссии союзников на фронт Казановича – показать части 1-го корпуса, но положение их было таково, что осмотр грозил обернуться конфузом, а потому передумал и привёз в Петровское, где готовился к наступлению Топорков...

Погода подвела: восточный ветер прекратился, и сразу потеплело. По утрам стояли туманы, заморосили дожди, вместе с растаявшим снегом они расквасили дороги до непролазной грязи.

Но не подвёл Топорков: бросив увязшие тяжести и часть орудий, хотя и медленно, всё же выдвинулся, ударил, отсёк группу Таманской армии от её штаба в Благодарном, взял сёла Александрия, Сухо-Буйволинское, Шишкино и Медведское, захватил огромные обозы и до тысячи пленных. Остальные, потеряв пути отхода на Святой Крест, бросились на юг и юго-восток. Казанович получил возможность вернуться на прежнюю линию.

Вечером того же дня Деникин объединил наступающие на Святой Крест 1-й конный корпус, 1-й армейский корпус Казановича и отряд Станкевича в армейскую группу под командованием Врангеля. Задачу поставил в самом широком масштабе: удерживать фронт Маныч – Петровское, овладеть Святым Крестом, главной базой 11-й армии, куда подвозятся из Астрахани огнеприпасы, и в дальнейшем действовать в направлении на Георгиевск, в тыл Минераловодской группе красных. С фронта на неё давил наступающий вдоль Владикавказской магистрали 3-й армейский корпус Ляхова[86]86
  Ляхов Владимир Платонович (1869—1920) окончил Александровское военное училище в 1889 г. и Академию Генштаба в 1896 г. Участвовал в Первой мировой войне;.в 1917 г. – командир 1-го Кавказского армейского корпуса, генерал-лейтенант. С ноября 1918 г. – командир 3-го армейского корпуса Добровольческой армии, с января по апрель 1919 г. – главноначальствующий и командующий войсками Терско-Дагестанского края. Был убит в апреле 1920 г. в Батуме.


[Закрыть].

Для преследования противника, отходящего на Благодарное, Врангель направил 2-ю Кубанскую дивизию, придав ей, для увесистости кулака и для уверенности самого Улагая, бригаду из 1-й конной. И не ошибся: безостановочно гоня остатки таманских полков, Улагай разбросал их и 24-го овладел Благодарным. И тем пробил во фронте 11-й армии брешь в 40 вёрст и открыл путь на Святой Крест...

...Назначение воспринял без особых эмоций. Да и временное оно, увы... Куда больше обрадовала телеграмма Олесиньки из Ялты: доехала благополучно, детки здоровы, в Крыму безопасно.

А вот первые донесения Казановича насторожили: какие-то пустые и холодные отписки. «Первопоходник» этот, избалованный Ставкой и теперь, конечно, задетый за живое, способен на любую интригу, лишь бы скорее выйти из-под его подчинения...

Так что всякие мысли приходили, но только не о скором повышении в должности.

Да и не с чего было прийти подобным мыслям. Директивы и сводки из Екатеринодара никакой реорганизации не предвещали. Деникин с Романовским предварительно запросить его согласие, как это полагалось бы, не удосужились. Другие корпусные командиры – Ляхов, Казанович и Боровский – старше и годами, и «добровольческим» стажем. Разве что командуют хуже... Но это ещё не основание ждать от Ставки непредвзятого отношения.

Да и сам приказ о назначении его командармом Добровольческой – бочка мёда с ложкой дёгтя. И даже не одной...

Временно, якобы для того чтобы он смог завершить операцию армейской группы по занятию района Святой Крест – Минеральные Воды, Деникин возложил командование Добровольческой армией на Романовского. Неужто не доверяет до конца? Или всё это – интриги сердечного друга Ивана Павловича?

Соколовский – тут и гадать нечего – штаб командарма не потянет. Значит, кого-то подберёт сам Романовский... Кого? И не здесь ли, чёрт возьми, зарыта собака: ежели временное командование продлится хотя бы две недели, Романовский успеет полностью сформировать штаб из своих прихвостней. Только этого не хватало!

Командиром 1-го конного корпуса назначен Покровский, а сформированная им 1-я Кубанская дивизия, на которую поступает масса жалоб на грабежи, включена в состав корпуса взамен 2-й Кубанской Улагая. Добросовестный и честный Улагай ещё как-то держал своих казаков в узде и благотворно влиял на других начальников, а мародёр Покровский того и гляди весь корпус распустит. И все усилия по борьбе с грабежами – псу под хвост...

Оставить бы Соколовского начальником штаба корпуса – присматривать за Покровским, – но мерзавец этот, конечно, потребует сохранить свой прежний штаб. Начинать с открытого конфликта глупо. Так что самое умное решение – назначить Соколовского начальником штаба одной из дивизий. В конце концов, это его потолок.

Одно утешение – начальником 1-й конной дивизии вместо Науменко, так и не покомандовавшего ею ни часа, назначен генерал Шатилов[87]87
  Шатилов Павел Николаевич (1881—1962) окончил Пажеский корпус в 1900 г. и Академию Генштаба в 1908 г. Участвовал в Русско-японской и Первой мировой войнах; с декабря 1916 г. – командир 1-го Черноморского полка Кубанского казачьего войска, с июля 1917 г. – генерал-квартирмейстер штаба Кавказского фронта, был произведён в генерал-майоры. За поддержку генерала Л.Г. Корнилова был арестован, содержался в Тифлисской тюрьме, по освобождению из которой в декабре 1918 г. вступил в Добровольческую армию. С января 1919 г. командовал 1-й конной дивизией, в мае был произведён в генерал-лейтенанты и назначен командиром 3-го (4-го) конного корпуса, с июня – начальник штаба Кавказской армии, в ноябре – декабре занимал должность начальника штаба Добровольческой армии. 8 марта (24 апреля) 1920 г. был назначен генералом П.Н. Врангелем помощником главкома ВСЮР, с июня – начальник штаба главкома Русской армии, в ноябре был произведён в генералы от кавалерии. В эмиграции жил в Константинополе, затем в Париже, с 1924 по 1937 г. – начальник 1-го отдела РОВС.


[Закрыть], старинный приятель. Познакомились в Петербурге, когда Павел служил в лейб-гвардии Казачьем полку, а подружились в Японскую кампанию. Дополнительный курс Академии Генштаба тот кончил двумя годами раньше, а Великую войну всю провоевал против турок на Кавказском фронте. Хотя и суховат, и скрытен, и в бою чересчур осторожен, но друзьям предан и казачью конницу знает отлично. А почему, любопытно знать, он так поздно поступил в Добровольческую армию? Вот кого бы взять в начальники штаба, но нужно ещё посмотреть, как будет командовать на нынешней войне...

О чём же Деникин договорился с Красновым в Торговой? Что решили о снабжении, о донском хлебе и угле – в приказе ни слова. И какие теперь установлены отношения с Доном – поди догадайся... Не получилось бы хуже, чем с Кубанью: Дон сохранит не только полную автономию во внутреннем управлении, но и самостоятельную армию. А ежели вдобавок командующим Донской армией останется Денисов[88]88
  Денисов Святослав Варламович (1878—1957) – казак станицы Луганской Области войска Донского, окончил Михайловское артиллерийское училище в 1898 г. и Академию Генштаба в 1908 г. Участвовал в Первой мировой войне; в 1917 г. – командир 11-го Донского казачьего полка, полковник. В апреле 1918 г. стал одним из организаторов восстания донских казаков, командовал Заплавской, потом Южной группами донских ополчений, был произведён в генерал-майоры. С мая 1918 г. – командующий Донской армией и управляющий Военным и морским отделом Всевеликого войска Донского, в феврале 1919 г. был снят с должности Большим войсковым кругом. В эмиграции жил в Константинополе, Германии и США.


[Закрыть] – ставленник Краснова и ненавистник Добровольческой армии, – хлопот не оберёшься: оперативное взаимодействие чёрта с два удастся наладить...

Руки начали было складывать карту, но остановились. Взгляд заскользил по крутым изломам берегов Каспийского моря... Удивительно, до чего оно похоже очертаниями на лошадиную голову. А над самым лбом – губернский город Астрахань. Туда ведёт из Святого Креста почтовый тракт. Жаль, не всю 11-ю армию удалось выгнать на него...

За декабрь, подсчитал штаб главкома, 11-я армия сократилась со 100 тысяч бойцов до 40. Состояние их, по опросам пленных и перебежчиков, совсем плачевно: заболеваемость испанкой и тифом – до половины боевого состава, лошади встали, патронов и обмундирования нет, денег не платят. Таманцы – иногородние станиц и сел Таманского отдела, добровольно пошедшие воевать против казачьей власти, – сохраняют завидную стойкость. Но основная их часть полегла под Ставрополем и на Калаусе, а остатки растворились в массе ставропольских мужиков, весьма богатых и мобилизованных насильно. Поэтому настроение подавленное и снова началось митингование, на сторону добровольцев переходят уже целыми частями или распыляются.

На Астрахань – деваться некуда – направится по тракту группа, отошедшая к Святому Кресту. Это 10 тысяч.

Примерно 20 тысяч отходят к Минеральным Водам. Когда добровольцы и восставшие терские казаки возьмут их в клещи, им останется или сворачивать на Владикавказ и уходить по Военно-Грузинской дороге в Грузию, или отступать на Моздок – Кизляр. А оттуда по почтовому тракту через безводные пески, вдоль каспийского побережья – на ту же Астрахань.

И у Маныча задержалась 10-тысячная группа из ставропольских конных и пеших частей. Сил ликвидировать её пока нет.

Какую же задачу главком поставит армии после взятия Святого Креста и Минеральных Вод?

Конечно, освободить Терскую область и взять Владикавказ.

А дальше?

Прикажет гоняться за остатками Минераловодской группы по горам? Занять западное побережье Каспия с Кизляром и Петровск-портом? Взять Грозный? Неизвестно ещё, как встретят армию горцы... Грузия – это известно точно – держится крайне враждебно. Деникин и с нею не сподобился наладить отношения.

Долго ещё, чёрт возьми, наступать спиной к Москве?! Хороша стратегия! Глупость чистой воды...

На север надо поворачивать армию – на Великокняжескую: именно оттуда идёт кратчайший путь на Царицын. И именно в Царицыне зреет серьёзная угроза: в 10-й армии, по данным разведки, будто бы формируются из донских иногородних крупные конные части. Потому-то, возможно, группа генерала Мамантова[89]89
  Генерал-лейтенант Мамантов (Мамонтов) Константин Константинович (1869—1920) с мая 1918 по февраль 1919 г. командовал Восточным (Царицынским) фронтом Донской армии.


[Закрыть] и не может шестой месяц взять город...

Манычская группа из ставропольцев, несомненно, отойдёт за Маныч. А там установит связь с 10-й армией и прикроет царицынское направление, как того требует главное командование большевиков. Мало того – может соблазниться и ударом по Тихорецкому узлу.

Так что надо спешить, пока она не сорганизовалась, не закрепилась на станциях и в станицах, расположенных по железной дороге Тихорецкая – Царицын и большаку Ставрополь – Царицын, не наладила взаимодействие с 10-й армией. И пока части Донской армии ещё стоят под самыми стенами «красного Вердена», как уже окрестили Царицын болтуны-газетчики.

Главным направлением стало царицынское. И никакое другое. А Деникин, вместо того чтобы ударить кулаком именно туда, растопыривает пальцы между Чёрным и Каспийским морями: ещё в начале декабря перебросил 3-ю дивизию в район Юзовки для прикрытия Донецкого каменноугольного бассейна. Теперь она и приданные ей части сведены во 2-й корпус Май-Маевского[90]90
  Май-Маевский Владимир Зенонович (1867—1920) окончил Николаевское инженерное училище в 1888 г. и Академию Генштаба в 1896 г. Участвовал в Русско-японской и Первой мировой войнах; с июля по декабрь 1917 г. – командир 1-го гвардейского корпуса, генерал-майор. В 1918 г. вступил в Добровольческую армию, с декабря – начальник 3-й пехотной дивизии, с февраля 1919 г. – командир 2-го армейского корпуса, в марте был произведён в генерал-лейтенанты, с мая по декабрь – командующий Добровольческой армией, главноначальствующий Екатеринославской и Харьковской губерний. С апреля 1920 г. состоял в резерве чинов при Военном управлении ВСЮР, в Русской армии генерала П.Н. Врангеля командной должности не получил. Умер в Севастополе во время эвакуации.


[Закрыть]. А части, оперирующие на черноморском и азовском побережьях, – в Крымско-Азовский корпус Боровского. Оба корпуса насчитывают, по сводкам, до 15-ти тысяч – больше трети всей армии!

Разумеется, нужен уголь для паровозов и пароходов, нужно обеспечить левый фланг Донской армии, нужно укрепиться в Крыму и на юге Екатеринославской губернии... Да мало ли что ещё нужно! Но всё это – задачи второстепенные. А первоочередная – соединиться с адмиралом Колчаком на Волге. И с фронта Царицын – Саратов двинуться в совместный поход на Москву.

Умнее тут ничего не придумать.

Время-то уходит: Ленин с Троцким тоже не сидят сложа руки.

Или Деникин медлит нарочно... Дожидается, когда 10-я армия отбросит донских казаков от Царицына? Чтобы «трон» под Красновым зашатался сильнее, а то и вовсе рассыпался... А не пересаливаешь ты, Петруша, в поиске интриг везде и всюду? Почём ты знаешь, что на уме у Деникина? Вернее, Романовского...

Стук в дверь не дошёл до сознания – только зазывный голос Гаркуши:

– Треба «по коням» командовать, ваше превосходительство... – В узкий проем приоткрывшейся двери втиснулись потемневший чуб, горбатый нос и довольная ухмылка, полная неровных жёлтых зубов. – А то шампанское дуже потеплеет.

Поощрительно похлопал адъютанта по крепкому плечу, накрытому серебристо-алым погоном с новенькой, третьей, звёздочкой: на Рождество пришёл приказ главкома о производстве представленных офицеров корпуса в следующие чины.

   – Слушаю, господин сотник.

Гаркуша и замлел от радости, и глаза свои зелёные от смущения спрятал. Пока все рассаживались шумно, украдкой тернул рукавом черкески под носом...

Крепко зажав щепотью тонкую стеклянную ножку, Врангель встал и высоко поднял наполненный до краёв бокал. Редкие пузырьки, отрываясь, цепочкой проскакивали сквозь бледно-золотистый столбик на поверхность.

   – Выпьем, господа, за славных кубанских орлов...

Едва произнёс первые слова тоста, как лёгкая грусть сладко защемила сердце. Боевая жизнь строевого командира, лихая и задорная, уходила, как молодость, безвозвратно. Всё – отскакался верхом, откомандовался эскадронами, полками и дивизиями в широком поле... Осталось только сиднем сидеть в тесном вагоне да отдавать приказы одной бездушной проволоке.

Говорил, воодушевляясь от слова к слову, но не радостные лица вокруг стола, не белая скатерть, уставленная бутылками и блюдами с мясными и овощными закусками, виделись ему, а выгоревшая ковыльная степь, бескрайняя и голая, прорезанная балками и покоробленная пологими курганами... Бесшумно падает изморось... Расквашенная черноземная дорога, покрытая белёсыми пятнами луж, исчезает в слепой пелене... Вся ископычена ушедшей вперёд конницей...

8 (21) января 1919 г. Мариевка

Вечером 4 января Улагай взял Святой Крест.

С продвижением армейской группы на Георгиевск связь с нею оборвалась: инженеры и связисты не успевали восстанавливать электрические, телеграфные и телефонные линии. Поэтому Врангель перенёс штаб ближе к Ставрополю – на станцию Мариевка: отсюда проволочная связь с корпусами, через Армавир, была более или менее устойчивой.

Помещения для жилья на маленькой станции не нашлось, но трясти квартирьеров он не стал: со дня на день ожидал взятия Ляховым Минеральных Вод, а своими войсками – Георгиевска. Так что сформированному только третьего дня штабному поезду скоро переезжать на Владикавказскую магистраль. А в какой пункт – подскажут директивы главкома: если сворачивать основные силы на царицынское направление – в Тихорецкую, а то и в Торговую, если продолжать преследование на владикавказском – в Минеральные Воды.

Позавчера Шатилов после тяжёлого боя взял Георгиевск и перерезал железную дорогу на Владикавказ, перехватив пути отступления Минераловодской группе красных. И тем предрешил участь городов Кавминвод: за вчерашний день части Ляхова без особого труда заняли Ессентуки, Кисловодск и Минеральные Воды. На очереди Пятигорск.

– ...Пятигорск, Пётр Николаевич, будет в наших руках уже сегодня, не иначе: противник позиций не удерживает, деморализован и потерял всякое подобие войсковой организации. Остатки группы, прорвавшиеся из района Минеральных Вод, бегут вдоль железнодорожного полотна на Прохладную. Бросают всё – вооружение, обозы с боеприпасами и имуществом, тысячи раненых и тифознобольных. От Прохладной поток раздваивается – на Моздок и на Владикавказ. Пора, думаю, переводить штаб на станцию Минеральные Воды...

Генерал Юзефович[91]91
  Юзефович Яков Давыдович (1872—1929) окончил Михайловское артиллерийское училище в 1893 г. и Академию Генштаба в 1899 г. Участвовал в Русско-японской и Первой мировой войнах; летом – осенью 1917 г. командовал 26-м армейским корпусом, был произведён в генерал-лейтенанты. С января 1919 г. начальник штаба Кавказской Добровольческой армии, с мая – начальник штаба Кавказской армии, с июля по декабрь 1919 г. – командир 5-го кавалерийского корпуса. С апреля 1920 г. руководил строительством укреплений в Северной Таврии и на Перекопе, с июня – генерал-инспектор конницы Русской армии, в сентябре был назначен начальником формирования 3-й Русской армии в Польше и выехал из Крыма в Европу. С 1921 г..жил в Эстонии.


[Закрыть] произносил каждое слово отчётливо и тихо. За приставным столиком – карточным, красного дерева, с сильно потёртой полировкой – сидел недвижимо и ровно. Так же ровно стоял над толстой свечой высокий язычок пламени. В желтоватом свете татарское широкоскулое лицо генерала ещё больше посмуглело и залоснилось. Длинные и густые чёрные брови изогнулись сосредоточенно. Узкие, чуть раскосые глаза, подсинённые сильно набрякшими мешками, смотрели прямо. Выражение их было неуловимо.

В другой раз Врангель не пожалел бы времени на обстоятельный разговор с новым начальником штаба, но бронхит напрочь выбил из седла. Голова раскалывалась, и густой низкий голос Юзефовича гудел в ней, как удары близкого колокола. В пересохшем горле будто застрял свернувшийся ёж. А из груди, разрывая гортань, пробивался сухой лающий кашель.

Ещё сильнее досаждал угар. Чтобы протопить вагон как следует, Гаркуша угля не жалел и чугунную печку под водогрейным котлом раскалил докрасна. И угар проникал в его купе сквозь две закрытые двери. Временами Врангель даже подумывал, что именно угар от печки – причина и головной боли, и кашля.

И уже совсем душил прогорклый запах табака, наносимый ровным и глубоким дыханием Юзефовича. От курения тот воздерживался, но это не помогало: табачным дымом, казалось, провоняло всё его крепко сбитое тело, френч, ремни и рыжеватой кожи папка с бумагами...

...К лёгкому покашливанию по утрам давно притерпелся. Завтракая, размягчал горло чаем с травами. А лихорадочная работа и победное воодушевление удерживали болезнь где-то на дальних подступах.

Но в минувшую пятницу всё сломалось.

В полдень пришёл приказ главкома, объявляющий о смерти генерала Дроздовского в Ростове 1 января... А к вечеру простуда скрутила-таки: засаднило в горле, потёк нос и стал накатывать волнами жар.

Пришлось достать из чемодана заветный градусник. Как ни стряхивал его, верхний столбик ртути[92]92
  В применявшихся в России в конце XIX – начале XX в. медицинских термометрах небольшой столбик ртути (верхний) отделялся воздушным пузырьком от её основной массы (нижнего столбика) для сохранения максимального показания при понижении температуры (отсюда их название – «максимальные»).


[Закрыть] упорно подбирался к 38°С.

Гаркуша среди ночи кинулся за участковым врачом в ближайшее к станции село Старомарьевское. Но того, выяснилось, увели красные. Тогда без церемоний вынул из постели фельдшера, давно, ещё до Великой войны, отправленного на пенсию.

Старик утешил: бронхит. А боялся испанки...

За добросовестный осмотр и не самый страшный диагноз заплатил 40-рублёвую «керенку». Но от советов – посидеть в тепле, попарить ноги с горчицей, пополоскать горло, за неимением борной кислоты, раствором поваренной соли и подышать, за неимением камфоры, паром только что сваренной картошки – отмахнулся.

Вчера утром сам запретил себе покидать вагон: температура подскочила аж до 39°С, и заныли суставы. Порошки антипирина, запиваемые горячим молоком, выжимали обильный пот, но облегчения не приносили...

Настроение подняло назначение Юзефовича начальником его штаба. Не столько даже персона стала приятным сюрпризом, сколько процедура: генерал-квартирмейстер Плющевский-Плющик в очень любезном тоне телеграфно запросил его согласие.

Виделся с Юзефовичем лишь мельком, в Петербурге. Но слышать доводилось немало и только хорошее: дело знает и чванливости «моментовской» поменьше, чем у прочих. Искать добра от добра не приходилось, и он ответил утвердительно. Тем более своей кандидатуры пока нет.

Хорошая репутация Юзефовича подтвердилась сразу: ещё из Петровской почтово-телеграфной конторы говорил с ним по прямому проводу о формировании штаба, и его доклады и ответы понравились лаконичностью, ясностью и прямотой.

Сюда, на станцию Мариевка, тот прибыл вместе с супругой вчера утром. И первая же личная встреча укрепила положительное впечатление: живой ум, завидная эрудиция, работает как лошадь. Особенно подкупила рассудительность.

А послужной список дорисовал картину: из литовских татар, перед Великой войной служил в Главном управлении Генштаба – там они и познакомились с Романовским, – а в 1914—1915 годах состоял начальником штаба у великого князя Михаила Александровича, когда тот командовал Кавказской туземной конной дивизией. Случайного человека, нисколько не сомневался Врангель, младшему брату императора, склонному к необдуманным поступкам и любителю покрасоваться под пулями, дать не могли. Требовался генштабист с опытом и твёрдым характером, а главное – уравновешенный. Возможно даже, не обошлось без одобрения вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны, всей душой переживавшей за сына – благородного сердцем, но слабого характером... Не иначе, в довесок к достоинствам Юзефович имел руку при дворе.

И весьма притом состоятелен: выгодно женился на вдове действительного статского советника Вере Михайловне Станкевич, имеющей собственный дом на Ново-Исаакиевской, в двух шагах от казарм лейб-гвардии Конного полка.

Одна беда открылась: чрезмерно пристрастен к курению. Пришлось, перейдя предварительно на имя-отчество, попросить воздерживаться в его вагон-салоне. Тот принял к исполнению без тени неудовольствия.

И весь вчерашний день и половину ночи, ничем не обнаруживая желания достать из нагрудного накладного кармана серебряный портсигар, Юзефович просидел – то в салоне, то в купе – с кашляющим Врангелем. Обстоятельно докладывал о положении на фронте, о разработке штатного расписания штаба Добровольческой армии и выделении кредитов на его формирование, характеризовал офицеров, намеченных к занятию вакантных должностей, делился екатеринодарскими новостями.

Сам же Юзефович невольно и добил остатки доброго настроения Врангеля.

Сначала обмолвился, что пост командующего Добровольческой армии Деникин прежде всего предложил Романовскому. Но тот отказался, предпочтя вступить в должность начальника штаба главнокомандующего Вооружёнными силами на юге России. И таким образом остаться рядом со своим другом... Выходит, подосадовал Врангель, он вовсе не являлся единственным и бесспорным кандидатом.

А потом и сочувствием по поводу того, что план воссоздания регулярных кавалерийских полков и инспекции конницы, предложенный Врангелем, положен под сукно. Против – самолично Деникин: не желает главком восстанавливать старые полки. Возражает даже против образования их «ячеек», особенно в коннице. Опасается якобы, что из-за нехватки чинов развернуть «ячейки» в полнокровные полки не удастся. И тогда каждый новый полк обратится в мозаику из десятка старых, неуправляемую и небоеспособную...

...– А вы не находите, Яков Давыдович, что Ляхов мог бы самостоятельно взять Владикавказ? Всё-таки десять тысяч... Да и терцы поднялись поголовно.

   – Нет, Пётр Николаевич. – Юзефович качнул головой на манер китайского фарфорового болванчика. – Третьему армейскому корпусу с такой задачей не справиться: сформирован меньше месяца назад и многие его части – ополченского типа. Стойкостью не отличаются. И управление хромает...

   – Противник разбит, бежит без оглядки, а мы преследуем его всеми силами... Будто Ленин с Троцким сидят во Владикавказе, а не в Москве.

   – Конечной целью Северокавказской операции Ставка считает освобождение Терской области и западного берега Каспийского моря вплоть до Махач-Калы, то есть порта Петровск. – Юзефович словно не заметил вспышки Врангеля, его толстые короткие губы под густыми, без признаков седины, усами ни на толику не воспроизвели язвительную усмешку начальника. – И не иначе как по её завершении Ставка планирует начать переброску нашей армии на север.

   – На какое направление?

   – По разговорам, на царицынское.

   – План операции уже разрабатывают?

   – Не знаю. Мне, во всяком случае, не поручали.

Говорил Юзефович бесстрастным голосом, сохраняя непроницаемый вид и в подборе слов не затрудняясь. Взгляд его чёрных и будто бы немигающих глаз никогда не уходил в сторону. Такая прямота также показалась Врангелю чрезмерной. И настораживала против воли: ежели он близок к Романовскому, то нет ли в его прямоте двойного дна? Не похоже... Неужто Юзефович настолько умён, что не заразился утвердившимся в штабе главкома предвзятым отношением к нему? Или слишком честен? Такое случается. Но только не с теми, кто имел при дворе руку...

   – А в Ставке ясно представляют положение под Царицыном?

   – Вполне: сводки из штаба Донской армии поступают ежедневно. И сам Краснов уже просит нас помочь как можно скорее. Пока на фронте не появились войска союзников...

Кашель чуть не задушил Врангеля...

Час спустя пришла шифрованная телеграмма о прибытии завтрашним утром поезда главкома на станцию Минеральные Воды, и Врангель приказал немедленно переводить штаб туда...

Худые белые ноги, разрисованные вздувшимися синими венами, уходили в обжигающую горчичную жижу. Она колыхалась вместе с вагоном и нагоняла на Врангеля тошноту. Развалившись на продавленном диване купе, он бдительно следил, как Гаркуша, засучив рукава черкески и перекинув розовое махровое полотенце через плечо, осторожно подливает из котелка в цинковый таз парующий кипяток...

Обожгло-таки ступни – вскинулся, расплёскивая жёлтую жижу на блёклый джутовый ковёр.

   – Сварить меня решил, ч-чёрт вихрастый?!

   – Терпите, Петро Николаич, – ласково увещевал кубанец, – атаманом будете...