Текст книги "Я вернусь (СИ)"

Автор книги: Сергей Тягунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Исхак кивнул.

– А кто этот Зайн и Гайда? – спросил он. – Имена знакомые, но не получается вспомнить…

– Ты давно не вылезал из своей астулы! Боги! Да вы послали мне…

– Просто ответь.

– Зайн – единственный сын Дуа Нокс, а Гайда – дочь Акифа Дахма. Ты видел отпрыска знатного прокуратора. Наверное, не стоит упоминать, что Безымянный Король лишил знать всего имущества в Юменте. Якобы из-за связей с лжепророками, хотя лично я не верю.

Исхак вспомнил. Конечно же! Вот почему имя Зайн было ему так знакомо.

– Как вы познакомились? Как давно подкармливаешь их?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – ответил Доминик. – Давай потом, хорошо? Ты же все еще хочешь добраться до башни старейшин?

Мальчики вновь вышли на балкон, бегом на морозе добрались до двери, оказались в уже знакомом коридоре и, не дойдя до его конца, свернули направо. После холода щеки горели, согреться не получалось, несмотря на все усилия.

Взор задержался на огромной барельефе на стене, изображавшем великана Универса, опрокинутого в бесконечную бездну. Мраморная плитка под ногами сменилась хоть и грубыми, но хорошо подогнанными камнями.

– Переход чудно устроен, – сказал уже заметно повеселевший Доминик. – Он находится на втором этаже, рядом с покоями Безымянного Короля. С улицы переход напоминает соплю, повисшую на двух пальцах.

Коридор резко изменился. Это было сложно объяснить. От камней вдруг повеяло теплом, а рассеянный свет ударил прямо из стен. Мальчики пошли по мягкому лиловому ковру, скрадывавшему звуки шагов.

– Мы в переходе, – сказал Доминик, лукаво улыбаясь. – Круто, да? Здесь всё такое необычное!

– А как мы прошли мимо покоев Безымянного Короля?

– Дверь неприметная. Ты бы видел, в какой комнате он только живет! Там ничего нет практически. Огромная такая комнатища, в которой Владыка тренировался вместе с мастером Гуфраном! Я потом как-нибудь тебя отведу, сам оценишь.

– Ты ходил в покои Безымянного Короля без Его ведома? – поразился Исхак.

– Закрой рот, малыш, а то челюсти сведет!

Исхак остановился, поражаясь тому, как тело обрело легкость. Возможно, дело было в сладком аромате рогерса: сушеные листья лежали рядом с ковром. Башня старейшин манила секретами и духом древности. Любой служка в астуле мечтал оказаться здесь. И лишь у немногих это получалось.

Дрожа от возбуждения, Исхак подошел к стене, провел ладонью по вырывающимся из камней лучам света…

За спиной раздался крик.

– Гнилой ублюдок! Дерьмо дагена! Мразь!

К ним, скривившись от злости, подбежал Палатин. Доминик поднял руки, хотел было успокоить слугу, но получил кулаком в живот. Закашлявшись, он рухнул на колени. Удары посыпались на него, как зерна в молотилку. Раб врезал ему в челюсть ногой, повалил. В один миг лицо Доминика превратилось в кровавое месиво.

Исхак хотел вмешаться, но страх сковал его. Оставалось только наблюдать, как сын прокуратора все слабее и слабее отбивался от ударов, как алая жидкость скапливалась у его головы. Палатин не знал пощады, повторял без конца:

– Сдохнешь-сдохнешь-сдохнешь…

«Сделай же что-нибудь! Не стой столбом!»

Но внутренние приказы слабо помогали. Слуга разъяренно ревел, не прекращал бить руками и ногами по уже несопротивляющемуся телу. Вдруг он рванул руку сына прокуратора с такой силой, что в плече хрустнуло.

– Прекратить! – Прогремел богоподобный голос.

Палатин застыл, словно замороженный, бросил взор на пришедшего и побелел. Страх в его глазах все рос.

– Что здесь произошло?

В коридоре возник королевский министр Квинт. Он словно состоял из теней: дорогой черный плащ ниспадал так, что не было видно сапог, как и оружия. Лишь измождённое лицо отчетливо выделялось в свете.

– Объяснись, раб, или сдохнешь! – сказал Квинт, кипя от гнева.

Палатин упал на колени и принялся лопотать:

– Хозяин, я невиноват! Доминик сам меня вынудил! Я тщательно следил, чтобы он не ходил в башню старейшин и не осквернял своим присутствием здешние стены. Но этот подлый мальчишка обдурил меня и убежал с новеньким…

– Я все понял, – неожиданно спокойно сказал Квинт. Лицо его разгладилось, голос утратил жесткую хриплость.

Исхак по-прежнему не мог пошевелиться, не веря в происходящее.

– Подойди ко мне, раб, – попросил министр. – Ну же! Смелее, я не обижу тебя.

Всхлипнув, Палатин поднялся, неуверенно поплелся к нему. Слезы катились по его лицу, губы дергались, кривились.

– Ближе, ближе… Я понимаю… Всё понимаю… Сын прокуратор заслужил такое обращение… Тебе ничего не будет…

Квинт резко подскочил к слуге и вцепился мертвой хваткой ему в горло. Тот беспомощно замахал руками, тщетно стараясь вздохнуть. Несмотря на худобу, министр не отпускал свою жертву, сжал челюсти. Палатин отчаянно попытался стряхнуть его с себя. Через несколько бесконечных мгновений раб безвольно повис на руке, затихнув.

Квинт брезгливо скривился, бросил тело себе под ноги и посмотрел на Исхака. Он казался воплощением бога смерти.

– Ты серьезно влип, малец.

Глава третья. Мора

Венерандум, королевский замок

Ей всё снилось. Мора поняла это после того, как зачерпнула горсть снега и покатала её в руках. Пальцы не обжигало от холода.

Она была тепло одета: сделанные из грубой кожи сапожки до колена, две пары штанов, бесчисленное количество кофт и черный плащ с капюшоном. Словно отправили в поход вместе с людьми Тиберия.

Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась белая безжизненная пустыня. Поэтому Мора беззаботно шла вперед, изредка сворачивая то направо, то налево. Какая разница? Вокруг все равно снег! Чернело небо над головой, блестели звезды. Однако их свет казался искусственным, словно жар-камни горели далеко-далеко. Стоило сосредоточить на чем-нибудь взор, как вещи или места теряли детали, становились плоскими. Например, смотришь на варежки, различаешь потертости, торчащие нити, а потом вдруг всё пропадает.

Мора не обращала на это внимание и продолжала идти. Снег хрустел под ногами, дыхание вырывалось белыми облачками. Казалось бы: надо бояться, звать людей, но орган, отвечающий за страх, видимо, отказал. Сон рано или поздно закончится…

Огненный Шар освещал ледяную пустыню, но отчего-то не мог разогнать тьму в небесах. Порой Мора останавливалась и пыталась разглядеть дагулов. Их очертания угадывались далеко за горами, однако то и дело растворялись во мраке.

«Как мне проснуться?»

Мора сняла варежку, бросила под ноги и, не мешкая, укусила себя за большой палец. Укусила больно, до крови. Алые капли принялись срываться на невероятно белый снег. Сон не ушел. Она по-прежнему бродила по бескрайней пустыне.

Когда сил на то, чтобы двигаться дальше, уже не было, пространство вокруг неё преобразилось. Вмиг абсолютная тишина сменилась воем и криками. Десятки, сотни, тысячи людей сидели на снегу.

«Откуда они появились?»

Пепел покрывал худые тела так плотно, что не оставлял чистых мест. Сгорбленные, скрюченные, исторгающие из себя вопли страдальцы тянули дрожащие руки к Огненному Шару в надежде… в надежде на что? Согреться? Докричаться до богов? Люди, изредка касаясь пальцами налитых кровью глаз, не отрывались небес, словно надеялись вознестись туда и утонуть в черноте.

Мора обходила их, стараясь не задевать. Вскоре плащ все равно испачкался в пепле. Наконец, она увидела знакомое лицо и уверенно, расталкивая людей, направилась вперед.

– Тит! Тит! Я тут!

Мальчик сидел на снегу, скрестив ноги, и ладонями опирался о колени. Из одежды на нем была лишь грязная набедренная повязка. Как у остальных страдальцев, его тело покрывал плотным слоем пепел.

– Тит! – крикнула Мора, чуть не упав из-за чьей-то раскинутой ноги.

Мальчик заметил её, едва улыбнулся и сказал:

– Я рад тебя видеть!

Она опустилась на колени перед ним и, не обращая внимания на грязь, обняла. В ноздри ударил запах гари, отчего во рту появился горьковатый привкус.

– Нам надо поговорить, – сказал мальчик. – Времени мало.

Вокруг кричали, стонали, тянули руки к небесам. Словно по команде люди отворачивались от Моры, стоило ей лишь бросить случайный взгляд на них.

– Тит, я столько должна рассказать! Ты…

Он положил палец ей на губы и сказал:

– Позже. Сначала я. – Голос его стал низким, как у взрослого. – Вы в большой опасности! Ты даже представить не можешь, какая сила вступила в игру.

– Я… я не понимаю.

– Он скрывается, не выдает своих возможностей, но Хозяин его чувствует. Понимаешь?

Мора нахмурилась.

– О ком ты? – спросила она. – Что за «хозяин»?

Тоненькая струйка крови стекала из губ Тита.

– Соображай, Мора! – рассердился мальчик и стукнул по лодыжке, взвив облачко пепла. – Соображай! В Венерандуме появилась сила, способная уничтожить весь Мезармоут. Бог! Понимаешь? Он скрывается среди людей, но так долго не продлится. Будут жертвы.

Мора села напротив Тита, пытаясь не обращать внимания на стоны людей. Получалось плохо: их завывания, казалось, ржавыми гвоздями впивались в череп, мешали думать.

– Бог на стороне Гектора?

– Нет! – Малец закрыл глаза и заговорил медленно, тщательно подбирая слова. – Эта сила намного страшнее Гектора. И ты должна обнаружить её. И чем быстрее, тем лучше!

– А какой бог?

Тит пожал плечами:

– Не знаю. Кто-то древний, могущественный. Один из тех, кто создал людей. Бог-судьба…

– Я не понимаю!

Мальчик положил ладошку ей на колено. Кровь обильно стекала с его губ, но ему, казалось, было абсолютно наплевать. Голос его не менялся.

– Просто доверься. Сейчас мы в Абстракции, и никто нас не услышит. Мой хозяин общается с тобой через меня. Подумай, кто ведет себя странно в замке! Понимаю, что ты всего один анимам, но божественную сущность нелегко скрыть. Приглядись!

«Исхак? Нет, вряд ли. Старейшина Анк? Квинт? Он странный… Хотя… Стоп-стоп-стоп. Исхак вчера говорил, что у Квинта есть способность видеть лжепророков. Является ли это доказательством? Надо все хорошенько проверить».

Мора не могла оторваться от стекающей на снег струйки крови Тита. Хотелось помочь несмышленышу, однако тело не слушалось.

– Береги себя. Не подставляйся! И если прижмешь бога, не дай себя одурачить! Он будет многое обещать.

«Прижмешь бога… Разве подобное возможно?»

– Я постараюсь, – пообещала Мора.

– Плохие новости не заканчиваются, – сказал Тит. – Открой рот.

Она хотела задать вопрос, но внезапно по телу пробежал холодок, а мозг пронзило тысячами иголочек. Неведомая сила влилась в неё. Челюсти сами собой разжались. Да так сильно, что из глаз брызнули слезы.

– Не сопротивляйся, – пообещал мальчик. – Всё будет хорошо.

От живота до груди обожгло болью, словно когтем прочертили линию. Затем невыносимая резь перебралась к горлу, заскреблась там. Мора попыталась завопить, однако что-то мешало ей это сделать. Она закашлялась и, наконец, исторгла из себя черный склизкий комок.

– Маленький шпион, – сказал Тит.

Сгусток ожил, выпустил сотни маленьких усиков, которые тут же принялись вибрировать. Показались крючья-лапки. Существо зашевелилось, попыталось закопаться в снег, но мальчик поймал его и спрятал в ладошках.

– Самый прекрасный секрет, – сказал Тит, баюкая комок. – У каждого жителя Мезармоута есть такой.

Мора откашлялась, прижимая ладонь к груди. Её по-прежнему ломало. Рот словно разорвало после существа. Она коснулась губ, затем взглянула на пальцы. Даже крови не было. «Всего лишь сон. Треклятый сон! Тогда почему так больно?»

– Нужно найти способ избавиться от маленького секрета, – заметил Тит.

– Что это за тварь?

– Мора, именно из-за неё ты стала человеком. Она также необходима тебе, как воздух. Ты не поверишь, но каждый лекарь знает о её существовании.

– И почему тогда я должна избавиться от… от существа?

– Тот, кто создал его, в любой момент может сменить милость на гнев. И в одно мгновение уничтожить людей.

– Еще один бог? – спросила Мора.

Тит кивнул и бросил паразита на снег. Существо принялось извиваться, словно угодило в огонь. Облачка пара исходили от склизкого тельца.

– Правильно мыслишь, – сказал мальчик. – Еще один бог. Возможно, тот же. Я не знаю.

– Как мне вытащить тварь из себя?

– Я расскажу чуть позже. Хозяин ищет способ. Пока лишь знай об опасности.

Поднявшись, Тит помог ей встать и повел среди пепельных людей. Приходилось тщательно ставить ноги, дабы не наступить случайно на чью-нибудь ногу.

– Я скучаю по тебе, – сказала Мора. Язык еще плохо слушался. – Ты невиноват в случившемся.

– В Абстракциях хорошо, поверь. Не ругай себя. Судьба приняла такой оборот, и ничего с этим поделать нельзя.

Он резко свернул направо.

– Что за Абстракции? Сны? – спросила Мора. Плащ постоянно цеплялся за людей, и она его скинула. Странно, но холоднее не стало.

– Абстракции – это то, где окажется каждый человек. Всему свой черед. Кстати, именно тот вылезший из тебя секретик не дает спать. Помнишь луч света, из которого вырывается здоровяк? Он еще страшно орет. – Мальчик передразнил с отвращением: – Я твой бог! Я твой бог!

– Да, помню. Куда мы идем?

– Мы уже пришли.

С этими словами Тит махнул ручкой в сторону сидящего к ним спиной парня. По широкой мускулистой спине бугрились мышцы. Плечи были массивные, налитые уверенной силой. Давно нестриженные, припорошенные пеплом, волосы развевались на ветру. Мора сжалась, тяжело задышала. Она узнала фигуру парня.

Прокол. Он тоже в её сне.

«Ничего страшного со мной не произойдет. Я могу постоять за себя!» Пальцы сами собой сжались в кулаки. Жаль, у нее не было оружия. Нож придал бы уверенности.

– Не бойся, глупая, – сказал Тит и встал перед парнем, глядя на неё. – Отец уже понес наказание. Подойди сюда.

Но Мора не могла сдвинуться с места. В памяти всплыл отчетливый образ: она извивается на полу, а брат сдирает с неё одежду и смеется. Этот смех такой самодовольный, такой жестокий…

«Подойди. Хватит».

Сжав губы, Мора заставила себя сделать шаг. Затем – еще. За несколько бесконечно долгих ударов сердца она встала рядом с Титом и уставилась на мучителя. С последней её встречи брат не изменился: у него по-прежнему вместо лица была ровная гладкая поверхность.

– Зачем ты привел меня сюда, Тит? – спросила Мора.

– А ты не видишь?

Сначала Мора подумала, что Прокол прижимает к груди кусок плаща, но, всмотревшись, с холодной ясностью осознала происходящее. Брат баюкал человеческую кожу. Вот очертания рук, вот – ног. Лица она, к радости, не разглядела.

К горлу подступил тяжелый ком, в желудке заурчало.

– Мерзость. Откуда Прокол её взял?

Тит размазал тыльной стороной ладони кровь по щекам.

– Мы передаем её, – сказал он. – Каждый, кто оказался в ледяной пустыне, должен потрогать кожу Безымянного Короля.

– Что?

Она остолбенела. По спине скользнуло нездешним холодком.

– Коснись. Это приятно.

И снова Мора ощутила, как в неё влилась темная сила. Рука сама потянулась к страшной находке. «Я не хочу, не хочу!»

Кожа оказалась холодной и на удивление мягкой. Словно трогаешь бурдюк с водой.

– Чувствуешь? – спросил Тит, улыбаясь.

– Это… это мерзко.

– И вовсе нет.

Прокол нежно положил кожу на снег, как будто укладывал любимую на постель.

– Откуда она у вас? – спросила Мора, вытирая руки о кофту.

– Хозяин принес. Он теперь всегда грустный после гибели Безымянного Короля.

Мора промолчала.

На том месте, где должны были быть глаза на человеческой коже клубилась тьма, нарушаемая блеском звезд и светом облаков туманностей. Словно всматриваешься в космос.

– Это же настоящий Безымянный Король?

– Да, Мора.

– Невозможно.

Тит лишь пожал плечами и сказал:

– Папа, отдай подарок следующему.

У Прокола не было ушей, однако он кивнул, аккуратно сложил кожу и, медленно ступая, направился в гущу сидящих людей.

– Мора, сходи к деду Мартину. – Голос Тита вновь стал детским. – Он с бабушкой сильно переживает нашу утрату. Кроме тебя у них никого не осталось.

– После всего произошедшего – нет, – твердо сказала она, наблюдая как брат все дальше уходил от нее.

– Он был под влиянием прадеда.

– Но Мартин мог бы меня спасти! Там, в казематах!

Из глаз Тита потекли кровавые слезы.

– Все ошибаются, Мора. Дед изменился. Прости его.

– Ты говоришь, как взрослый. Ты ненастоящий.

– В Абстракциях все меняются, – сказал Тит. – Просто помни: дед может управлять солдатами.

– Они больше не принадлежат ему!

– Посмотрим.

Они замолчали. Хотелось спросить у несмышленыша, когда же она проснется, однако чувствовала, что момент неподходящий. Сказать сейчас слово – значит разрушить между ними связь. Вопросы роились в голове, как рой хунфусе, не давали сосредоточиться на чем-то конкретном. Бог в Венерандуме, паразиты, кожа Безымянного Короля…

– Проснись, Мора, – сказал Тит. – Мы еще поговорим.

* * *

Слуга тихонько стояла возле двери, дожидаясь её пробуждения. Белая трость и аккуратно сложенная одежда лежали на кресле. Зевнув, Мора голой дошлепала до железного тазика, ополоснула теплой водой лицо и почистила зубы мягкой щеткой. После пробуждения мысли скакали, мешались друг другу. К тому же из-за жесткой кровати болели спина и затылок.

– Как вам спалось, госпожа? – спросила слуга. Это была рабыня в белой тоге, что вчера привела её и Исхака в покои.

«Посмотри на моё лицо, сладкая. И поймешь без слов». Но Мора сказала иное:

– Хорошо, спасибо. Как тебя зовут?

– Метелла, госпожа.

Хорошо сложенную фигуру не могла скрыть даже просторная тога. Кожа была гладкая и чистая. Красивое гордое лицо оставалось неподвижным, словно его высекли из мрамора. Однако эмоции и желания рабыни выдавали быстрые живые глаза цвета зеленого листа.

– Есть какие-то известия о здоровье Владыки? – спросила Мора, давая слуге себя одеть.

– Лекари за потестатемы сна так и не вышли из покоев, госпожа. Министры толпятся у входа, шумят, не слушают даже старейшину Анка. Лишь господину Квинту удалось их как-то успокоить сегодня. Всё волнуются.

Метелла едва доставала Море до груди, а она сама не могла похвастать высоким ростом.

– Как только я поем, спустимся вниз.

– Да, госпожа.

Ароматом свежесваренной мясной каши, казалось, пропитались все стены. Сглотнув слюну, Мора села за стол и принялась есть. В голове крутилась лишь одна мысль: «бог в Венерандуме». Можно ли верить сну? Или это все плод её уставшего мозга? «Я должна поверить. У меня нет выбора».

Если предположить, что она действительно разговаривала с Титом, то получалась совсем безрадостная картина. Солдат в Верхнем Городе недостаточно для защиты. К тому же они в любой момент могут вернуться к её отцу. Еды мало. Безымянный Король лежит без сознания с отрубленной рукой. И неизвестно очнется ли он. Довершает всё бог, расхаживающий по замку…

«Тит не говорил ничего про замок. Венерандум, так он сказал».

В голове просто не укладывалось, что некое сверхсущество разговаривает с людьми и тщательно следит за обстановкой в городе. Это невозможно! Одно дело читать про богов в книжках, а другое – столкнуться с ними вживую. И кто мог скрываться в человеческом обличье?

«Не спеши. А как же паразиты? Про них ты забыла?»

Мора отмахнулась от этой мысли. Позже надо поговорить с лекарем. Тем более сам Тит сказал ждать.

Доев кашу, она не без труда поднялась со стула, взяла трость. Позвоночник ломило от боли. Стоило шевельнуться, как что-то противно хрустело в спине. К тому же правое колено не желало сгибаться, опухла лодыжка.

«Мне словно сто хакима».

– Метелла, будь добра: отведи меня к покоям Безымянного Короля.

– Хорошо, госпожа. Нам в галерею. – Рабыня нахмурилась. – Позвольте сказать.

– Говори.

– Вы неважно выглядите. У вас опухло лицо. И я могла бы нанести на вашу спину лечебную мазь…

Мора отмахнулась:

– Позже.

Путь вниз, казалось, занял целую бесконечность, наполненную невыносимыми страданиями. Каждый шаг давался с огромным трудом, словно вдруг ноги заменили на неподъемные мраморные колонны. Дрожь в руках была такой сильной, что Метелла потребовала остановиться у одной из огромных костяных дверей, наплевав на замечания хозяйки. Мора не могла понять, почему вдруг её тело перестало слушаться. Неужели мешают боги?

«Я просто еще не оправилась. Вот и всё. К тому же здесь, в замке, дуют такие ветра… Простудила мышцы».

Сложнее всего дался переход через балкон. Приходилось следить, чтобы ноги не разъезжались на скользком, вычищенном от снега полу. Трость так и норовила выскользнуть из рук. Мора мысленно проклинала себя за немощь, как будто была виновата в болях в позвоночнике. Если бы Метелла вовремя не подхватила её, то она бы обязательно распласталась на балконе. Да еще бы и сломала себе что-нибудь!

Преодолев ступени на первый этаж, Мора наконец смогла немного перевести дух. Пот катился градом по лицу, ноздри жадно всасывали воздух. «Наверное, у меня еще тот видок».

Министры толпились в правом конце огромного зала. Метелла объяснила: раньше здесь была галерея, но по приказу Безымянного Короля переделали в мастерскую, дабы в короткие сроки собрать сани для экспедиции Тиберия.

Оглядев себя у лестницы, Мора тяжело вздохнула. Подмышками чернели вонючие пятна пота; край длинного плаща был испачкан то ли грязью, то ли краской. К тому же Мора чувствовала, как горят щеки. Видимо, сейчас она краснее цветка мортема.

«Да и наплевать!»

– Мора, рад вас видеть! – воскликнул толстяк в легкой линумной одежде, вышитой золотыми нитями и украшенной драгоценными камнями размерами с женские ноготки.

Он, широко улыбаясь, поковылял в её сторону. Мора попыталась лихорадочно вспомнить, где раньше его видела, но ничего не получилось. «Притвориться, что я его узнала? Или же сказать правду?»

Она направилась в сторону незнакомца. Шаги выбивали устойчивый ритм по начищенным до блеска мраморным плитам. Сначала шуршание сандалии, затем клацанье трости об пол, затем – подтаскивание больной ноги.

– Жаль, мы увиделись при таких печальных обстоятельствах! – воскликнул толстяк.

Министры даже не смотрели на Мору, занятые беседами. «Возможно, это к лучшему». Они, казалось, находились в другом конце ледяной пустыни. Невообразимое расстояние для девушки с незажившим позвоночником.

– Дайте я вас обниму, милая!

Толстяк попытался было обхватить её своими невообразимими лапищами, но, увидев, как она зажмурилась в ожидании волны боли в спине, так и застыл.

– Ой, прошу прощения, – смутился он. – Я совсем не подумал…

Изо рта незнакомца несло гнилью. «Ел на завтрак дохлого дагена?»

– Всё хорошо, – сказала Мора, глядя ему в глаза. – Простите, но я вас не помню…

– Вы тогда еще были крохой… Но я совсем забыл про предписания тхатха! Меня зовут Мектатором. В честь Мектатора Скавра! Больно уж отец был помешан на историях о войне с монстрами Универса…

Мора кивнула, заметила пятна пота на его серой линумной тунике с длинными рукавами. «Хоть чем-то мы с ним схожи».

– А где я вас могла раньше видеть? – спросила она. – В Юменте?

Толстяк кивнул.

– Десять хакима назад я посещал дом вашего отца… – Он запнулся, но, увидев, как Мора пренебрежительно махнула рукой, продолжил: – Посещал дом вашего отца, чтобы договориться о поставках зерен фоэнума в королевский замок. Видите ли, я вхожу в министерство двора и отвечаю за склады с едой…

– Странно, я вас не запомнила, – сказала Мора.

«Не грубо ли?» От этой мысли её отвлек резкий укол боли в пояснице. Если в скором времени не сесть, то мучения станут нестерпимыми.

– А мне казалось, я произвел впечатление, – добродушно ответил Мектатор. – Вы всегда были невероятной красавицей.

«Была…»

Мителла, заметив, как в очередной раз скривилось лицо хозяйки, достала из крохотного заплечного мешка стеклянный сосуд, наполненный вязкой коричневой жидкостью, и протянула Море.

– Что это?

– Сок листа умулуса, госпожа. Пройдет боль.

– Ты предлагаешь мне хмельную настойку? – спросила Мора, закипая от злости. Да что рабыня о себе возомнила?

Склонив голову, Мителла ответила:

– Нет, госпожа. В соке умулуса нет туманящих разум веществ…

Её поддержал толстяк:

– Выпейте, Мора. Вам действительно полегчает. Если вы хотите сохранить достоинство с этими… – Он кивком показал на толпу министров. – С этими людьми, с вашего позволения, вы должны выглядеть… Эм, презентабельно.

Его низкий голос с хрипотцой завораживал Мору. Несмотря на полноту, было в Мектаторе что-то обаятельное.

– Хорошо.

«Я доверяю незнакомым людям. Почему?»

Не без труда повернувшись к рабыне, Мора взяла откупоренную склянку и выпила густую и холодную гадость. В животе тут же разлилось приятное тепло. Через несколько мгновений боль в спине отступила, сменилась легким покалываниям. Дышать стало легче, словно с груди сняли металлический обруч.

– Спасибо, – прошептала Мора.

Мектатор хитро переглянулся с Мителлой и подмигнул ей.

– Честно говоря, я сам частенько пью сок листьев умулуса, – сказал он. – Ноги уже не те. Опухают и болят к концу анимама. Порой даже не могу встать с кровати. Знаете ли, нет ничего хуже, чем вид немощного толстяка, растянувшегося на полу.

Бросив взор на толпу министров, Мора сжалась. Нестерпимо хотелось вернуться в покои. От такого количества людей в груди начинал копошиться страх – такой сильный, что холодели кишки. «Ради чего мне эти страдания?»

Уловив её замешательство при виде высоких чиновников, Мектатор подставил локоть.

– Хватайтесь, Мора. Я буду вас защищать от всех этих людей, если позволите.

– На самом деле мне надо попасть в покои Безымянного Короля.

Толстяк так добродушно захохотал, что затрясся второй подбородок.

– Нам всем надо к нему попасть, милая! Но нас не впускают!

Они направились в гущу толпы. Министры в основном даже не глядели на Мору, лишь некоторые бросали на неё презрительные взгляды, словно рядом прошла больная красной желчью. Ей было наплевать. После всего случившегося уж как-нибудь стерпит самодовольных дураков!

Мектатор здоровался, изредка останавливался, дабы перекинуться парой формальных фраз. Не торопясь, он старательно вел Мору под руку, позволяя её прочувствовать здешнюю атмосферу. В воздухе витали ароматы дорогих духов, пахло ореховым маслом.

– Вы не устали? – как бы невзначай спросил толстяк, когда они оказались у стены.

– Нет. Я хотела бы поговорить с Квинтом или со старейшиной Анком.

От пестрого одеяния толпы рябило в глазах. Каждый считал своим долгом перещеголять другого. Расшитые драгоценными камнями линумные плащи, белые тоги с пурпурными полосами, черные палии. Некоторые из чиновников явились в галерею в теплой одежде: сапоги из толстой кожи, уплотненные штаны, серебряные лорики, накидки с длинными рукавами.

«Как будто на празднике».

– Квинта я видел недавно, но он ушел наверх, – сказал Мектатор, кивнув очередному министру. – Старейшина Анк так и не вышел из покоев Владыки со вчерашнего анимама. Как и лекари.

Он довел Мору до стены. Мителла, низко опустив голову, стояла в двух шагах от них. Боязливо оглядывалась, вздрагивала от каждого громкого смеха. Было видно, как ей некомфортно.

– Есть какие-то новости?

– Да, Мора, – ответил толстяк. От ближайших чиновников их отделяло несколько эмиолиусов. – Сегодня должен состояться совет. На некоторое непродолжительное время все правление переходит в руки старейшины Анка. Многие этим недовольны, но выбора-то все равно нет. Уверен, будь сейчас глава Димир жив, никто бы и вякнуть не посмел против.

– А Безымянный Король?

– Мора, мне немногое удалось выбить из Квинта, – сказал толстяк. – Говорит, Владыка чувствует себя лучше. Но как обстоят дела в действительности – не знаю. Я собираюсь в скором времени с Квинтом отправиться на склады. Мы должны всё проверить.

По галерее прокатился звонкий смех. Трое ребятишек выбежали из кухни и рванули в сторону лестницы на первый этаж. Не веря своим глазам, Мора узнала в одном из проказников Исхака. «Не может быть».

– Опять сын прокуратора ворует из кухни, – заметил Мектатор. – Уже не в первый раз. И, похоже, втянул кого-то еще.

– Вы так спокойно говорите, – сказала Мора, наблюдая затем, как троица скрылась в арке.

– Семья Тиберия находится в замке на особом положении. У Доминика, сына прокуратора, нет нужды воровать. Он волен попросить что угодно. Однако слишком непоседлив. Постоянно попадает в неприятности. Мне даже пришлось приказать поварам не трогать мальчишку, даже если сильно напакостит. Например, три анимама назад Доминик высыпал два пондуса соли в суп для прислуги.

Мора до сих пор не могла поверить, что увидела Исхака. Ей казалось, он сильно переживал из-за раны Безымянного Короля. «Но он же ребенок! Сколько ему? Восемь-девять?»

– Наверное, скоро приму меры, – сипло сказал Мектатор. – Наши склады с едой полны, но не безграничны. Не знаю, сколько придется жить без поставок с Юменты…

Он задумался, глядя на толпу. Затем, встрепенувшись, повернулся к Море.

– Ладно, не будем пока думать об этом. Вам уже полегче?

– Да, намного. Мне стоит сказать Мителле спасибо.

Она не сразу осознала, что не может оторваться от темно-коричневых глаз толстяка. «Почему он мне помогает? Ради чего?» Из памяти всплыла фраза Тита: «в Венерандуме бродит бог».

– Это глупо, – ненароком озвучила свои мысли Мора.

– Что, простите? – спросил Мектатор.

– Нет, ничего. Я разговариваю сама с собой.

Движения толстяка лишь казались неуклюжими. На самом деле в них сквозила неестественная грация хищника. «Вспомни лекаря Сертора, дура. Такой же пухлощекий, с дряблой бледной кожей, такой же вонючий… Притворялся добреньким, ухаживал, пока валялась в кровати. И в итоге? Предал, даже не моргнув глазом!»

Мора растянула губы в широкой улыбке. Пусть думает, что она ему доверяет. В конце концов, ни на одного мужчину нельзя положиться. Ими управляет лишь желание всадить ей по самые гланды. Как бы толстяк не распинался, как бы не лебезил, нельзя терять бдительность.

– …в скором времени нас впустят к Владыке, – распинался Мектатор.

Мора не слушала, погрузившись в свои мысли. Похоже, зря спустилась на первый этаж. И о чем только думала? Уж её-то точно не впустят к Безымянному Королю, даже если упадет перед дверью, порвет одежду и будет рыдать. Все эти министры обладали куда большими привилегиями, чем какая-то дочь бывшего прокуратора. Видят дагулы, о смерти Безымянного Короля она узнает самой последней.

Уже собираясь возвращаться в свои покои, Мора приметила, как в галерею вошел новый министр. Его лицо словно высекли из камня, глаза смотрели холодно и оценивающе. Даже теплый плащ не мог скрыть мускулистую фигуру. На широких плечах лежал снег. Длинная седая борода ниспадала на бронзовые пластины, наложенные поверх кольчуги.

Громыхая тяжелыми сапогами, министр подошел к толпе, бросил сердито:

– Опять эта сумасшедшая стоит у входа. Сколько подобное придется терпеть? Не обойти ведь, сразу кинулась на меня и повисла… Бормочет ерунду какую-то, плачет. Противная баба.

Мора непонимающе уставилась на Мектатора. Тот, пожевав нижнюю губу, огляделся, словно боялся, что его услышат.