Текст книги "Я вернусь (СИ)"

Автор книги: Сергей Тягунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Глава девятнадцатая. Гектор

В груди разливалось приятное тепло. Прикрыв глаза от наслаждения, я положил ладонь на него. Ощутил слабую пульсацию, исходящую от склизкого тельца. Он боится меня ничуть не меньше, чем я. Это придает уверенности, что в любой момент смогу избавиться от гостя.

Боли нет, хотя даже быстрого взгляда достаточно, что его лапки вспороли мою кожу, просочились сквозь ребра и прилепились к легким и сердцу. Я боюсь, что одно неловкое движение убьет Ключ, и тогда все доставшиеся с таким трудом знания исчезнут, как линумная бумага на огне. Много анимамов назад Шифра хотела обмануть меня и попыталась зарезать его. Глупая, глупая баба. Она ничего не понимает.

… Антиклея сидит напротив меня, обхватив руками колени. Света не хватает, чтобы разглядеть черты её лица. Тогда я запускаю руку в мешок, нащупываю кругляшок жар-камня, кладу перед собой. Жду пламени, но его всё нет.

– Ты забыл слова? – весело спрашивает Антиклея.

«Какие слова?» – думаю я.

– Волшебные слова. Тебе же нужен огонь?

«Да, видимо, я забыл. Прости».

– Ничего страшного. Я сделаю всё сама.

Через мгновение жар-камень вспыхивает. Теперь могу во всех деталях разглядеть Антиклею. Она очень похудела с нашей последней встречи, под глазами чернеют круги, лоб иссекают морщины.

«Ты выглядишь уставшей».

Антиклея растягивает губы в улыбке. Кожа на щеках натягивается так сильно и начинает казаться, что она сейчас вот-вот порвется. Выступит кровь…

Я замотал головой, сильнее прижал Ключ к груди. Очередной морок. Я сидел у стены один. Передо мной плясало слабое пламя жар-камня. Его света было достаточно, чтобы рассмотреть мои руки-палки, тонкие ноги и грязную одежду, пахнущую потом и мочой.

Как я жалок.

До чего докатился? Разве об этом я мечтал?

Но ведь могло бы быть и хуже. В отличие от большей части группы я более-менее соображаю. А после того, как Ключ сделает свое дело, мне станет только лучше. Его голос не мог врать.

СКОРО ТЫ ИЗМЕНИШЬСЯ.

В голове словно вспыхнула звезда. Слова впечатались в сознание раскаленным железом. Скривившись, я кивнул. Затем, вытерев бороду от слюней, прижался к стене, тяжело дыша. Хотелось пить. Вот только фляга была пуста.

Шифра, мне нужна Шифра. Я позову её. А затем перед мысленным взором всплыл образ, как девушка пыталась уничтожить Ключ. Нет, её помощь не нужна.

… Существо возникает из тьмы и на коленях ползет ко мне. Внешне оно похоже на неестественно худого ребенка: живот запал к позвоночнику, на широкой груди выступают кости, а ребра едва не прорывают туго натянутую бледную кожу. Глаз и носа нет, на их месте паутина сосудов. Вместо рта – круглое отверстие, из которого вырывается низкий гул.

Существо останавливается в нескольких локтях от меня и падает на камни. При виде выступающих на спине позвонков, я морщусь.

«Убирайся!» – хочу крикнуть я, но изо рта вырываются нечленораздельные звуки…

ТЕБЕ НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ СТРАШНО.

Я скользнул взглядом по пещере. По левую сторону от меня в грязи, словно черви, копошились люди. Их разум давно потух, и теперь они мало отличались от дагенов или алахамов. Мне было их жаль, ведь когда-то я делил с ними пищу. Но время не щадит слабых.

Заметил у самой дальней стены лежащую в позе эмбриона Шифру. Дрожа, она закрывала уши руками и часто мотала головой. Словно тоже слышала голос Ключа. Хотя я сомневался в этом. Он доверился только мне, потому что я устроен иначе, чем остальные.

Я – особенный.

… Антиклея, чуть не плача, гладит по спине существо.

– Тебе его не жаль? Посмотри, как оно мучается.

Уродец обнимает свою голову и дрожит. Словно глубоко из земли доносится низкий гул. У-у-у-у. У-у-у-у. Противно.

– Ты должен спасти его.

«Почему?»

– И ты еще спрашиваешь? Хотя бы потому, что не спас… – Антиклея закрыла глаза. – Потому что не спас меня.

Я лишь киваю. Достаю из мешочка засушенные листья подземного ореха, катаю в ладони…

В ладони был песок. С отвращением высыпал на землю. Как же все это надоело! Внезапная злоба охватила меня. В бешенстве я заорал так сильно, что разболелась грудь, а Ключ раскрыл черные бусинки глаз.

НЕНАВИСТЬ – ВОТ ТВОЯ СИЛА.

Я вскочил и заметался вокруг жар-камня, словно попавший в клетку даген. В слепой ярости принялся бить по стене кулаками. Гранит маслянисто поблескивал. Почему-то от этого злость лишь разгоралась сильнее. После очередного удара правая кисть хрустнула. Я упал на колени, разглядывая разбитые до крови костяшки пальцев. Всхлипывая, пошевелил руками. Вроде ничего не сломал.

Вдруг наступила неестественная тишина. Я оглянулся. Казалось, вся группа пялилась на меня. Люди хотели, чтобы я присоединился к оргии. Их черные провалы глаз звали меня.

СКОРО ВСЕ ЗАКОНЧИТСЯ.

… Я и Теш сидим возле яркого пламени жар-камня в одной из дальних пещер. От костра вкусно пахнет теплом и защищенностью.

– Когда это закончится? – спрашивает Теш.

– Ты о чем?

– Да обо всем. Когда мы увидим Нижний Город? Твой бог говорил о сроках нашего изгнания? Долго нам мучиться?

Я пожимаю плечами:

– Не знаю. Думаешь, мне не хочется увидеть других людей?

Бросаю в рот засушенные листья рогерса. Слюна тут же горчит, но и бодрости прибавляется.

– Я их ненавижу, – бросает Теш, нахмурившись. – Людей. Этих ублюдков, что живут в уютных домах. У них есть все – горячая еда, чистая вода. Ненавижу!

– Эй, успокойся. У нас тоже это будет. Надо просто подождать. Мы сами всего добьемся.

– Было бы здорово, если Мезармоут разрушит твой бог, Гектор. Представь, как по одному его щелчку здания разрушатся, а горожане превратятся в кровавую пыль. Я бы посмотрел на подобное зрелище.

– Не говори ерунды.

Я кладу руку на плечо старого друга. На его глазах выступают слезы.

– Я так устал, – говорит Теш. – Эти тяготы… они сжигают наши души, понимаешь?

– Может быть…

– Наверное, ты прав: я говорю ерунду. Прости. Давай забудем этот разговор.

– Хорошо, друг.

Я улыбаюсь, но уверен, что улыбка получается натянутой…

В груди закололо, и я опустил голову. Ключ нервно зашевелил лапками, бусинки глаз закрылись. По его прозрачному хвосту полилась светящаяся зеленая жидкость. Мерзкое зрелище. От отвращения я зажмурился и прислонился спиной к стене. Камень приятно захолодил кожу.

На мгновение появилась шальная мысль вытащить Ключ. Вцепиться в эластичное тельце, вырвать с хрустом присоски и хвост, выдавить мерзкие глазки и… Дальше что? Он мне помогает. Вправляет мозги, связывает воспоминания в единую нерушимую цепочку. С ним я ощущаю себя живым. Ощущаю себя целым. Но что-то все равно не так.

Не могу объяснить.

Или же могу? После того обрушения льда в расщелине я сломался. Не физически, конечно, но морально. Я проиграл: бог поймал меня, как нашкодившего ребенка, и отхлестал по заднице. Мол, знай свое место, дурачок. И моя память в одно мгновение распалась на тысячу осколков. Она и сейчас-то частенько подводит, но Ключ все исправит.

Я ПОМОГУ.

Не сомневаюсь. Однако как мне удалось выйти из Дома и обнаружить нужную пещеру? Попытался вспомнить, но ничего не получилось. Всё как в треклятом тумане. Я ведь знал, что наткнусь на мертвых червивых, знал, куда идти, знал, как вытащить из гнойного горба Ключ. Откуда? Что или кто направлял меня? Неужели Пепельный Бог пощадил группу и решил помочь? И опять не сходится: червивые всегда были врагами нам, бессмертным. Или же твари прислуживают Богу?

Ответь!

… Антиклея гладит мои волосы. Она так близко, что я ощущаю тепло её дыхания на щеках.

– Мой бедный, мой милый…

«Я запутался».

– Не сомневаюсь. Но скоро все пройдет. Ты изменишься. Он поможет тебе добраться до Мезармоута.

«Кто? Кто поможет?»

– Мне пора.

«Стой. Подожди! Ты не можешь так просто уйти!»

Её голова взрывается алым фонтаном и я…

И я закричал. В висках бешено стучала кровь, путала мысли. От боли я упал на камни, сжимая голову руками.

НАЧАЛОСЬ.

… Мужчина в черных доспехах смеется. Его ровные белые зубы кажутся зубами хищного зверя.

– Ты устал, солдат? Поднимайся!

Не могу. Меня скручивает судорогой, из горла вырывается хриплый нечеловеческий хрип.

– Палангай! Я приказываю тебе встать в строй!

Я выкашливаю сгустки крови. Дрожащими руками вытираю рот.

– Ты не жилец, солдат. Так подохни же как животное!

Кажется, я теряю сознание…

ТЕБЕ БОЛЬНО?

Я словно выныривал из глубины озера и все никак не мог вынырнуть. Хотел закричать, однако тело больше не слушалось меня. В ноздри ударил запах давно немытого тела, тяжелый и тошнотворный.

Я ОСВОБОЖУ ОТ ВСЕГО. ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ ДОМОЙ.

… Обезглавленное тело Антиклеи трясется перед жар-камнем. Я протягиваю руку, чтобы коснуться её плеча…

НЕ СОПРОТИВЛЯЙСЯ.

Перед глазами плясали темные точки. Не удавалось ни на чем сосредоточиться. Грудь обжигало от невыносимой боли, а в голове билась лишь одна мысль: зачем я покинул Дом?

… Фигура в плаще сидит надо мной и перебирает длинными худыми пальцами по струнам непонятного музыкального инструмента. Этот инструмент напоминает костяной цилиндр, из нижней части которого торчат восемь труб.

«Помоги мне!» – мысленно кричу я.

Фигура не реагирует. Замечаю, что у нее семь пальцев.

«Пожалуйста!»

Она прижимает к себе инструмент. Её лицо скрывается во тьме капюшона…

Воздух был холоднее льда. Приходилось задерживать дыхание, чтобы как можно дольше не причинять себе боль.

Мысли колыхались в голове, как драные тряпицы на ветру.

ТЫ ОЧИСТИШЬСЯ. НИКТО ТЕБЯ НЕ ОСТАНОВИТ.

Зачем я позволил Ключу добраться до сердца?

НАЧАЛОСЬ!

… Шифра греет руки у жар-камня. Я не могу оторвать глаз от её сочных губ, чуть припухших.

– Ты очень красивая.

– Спасибо, – смущенно отвечает она.

Меня всегда поражает её характер. Иногда Шифра ведет себя грубо, дерзит, но порой вмиг преображается. Становится такой нежной. Такой необычной, словно явилась из другого, лучшего мира.

– Ты меня обучишь новому приему? – спрашивает она.

– Я больше и не знаю приемов. Тебе уже не составляет труда надавать мне по заднице. Как бы так не получилось, что ты не взяла власть в группе.

Она растерянно смеется…

Я дернулся, взглядом отыскал Шифру. Она лежала уже без сознания. Из глаз и рта обильно текла кровь. Умерла?

Не могу пошевелить ни одним мускулом, тело стало как чужое. С трудом удавалось сосредоточиться.

Больше не будет преград.

… Фигура в плаще перебирает струны. Мелодия получается невыносимо грустной. Она будто проникает под кожу, в самую глубь души. Я растворяюсь в музыке, даже боль притупляется.

– Как красиво, – говорит Шифра.

Вздрагиваю. Возле согбенной фигуры стоит вся группа: одноглазый Кор, гигант Коммититур, красивая Пилос, воинствующая Шифра, сутулая Хуфра, отчаянный Сиф, гениальный Териф, старая Эрода, беззубый Воруб, бородатый Энтри и хмурый Теш.

Мои друзья.

Мои одиннадцать менсе.

– Больше не будет преград.

С удивлением понимаю, что это сказал я. Люди смотрят на меня с восхищением, хотя в глазах сквозит грусть.

– Больше не будет преград, – повторяю я.

Фигура в плаще скидывает капюшон. На круглой голове нет глаз и носа, на их месте паутина сосудов. А вместо рта чернеет круглое отверстие, из которого вытекает слюна.

За спиной существа вижу обезглавленное тело Антиклеи.

– Мы выживем, – говорю я группе.

И улыбаюсь…

Ненависть – вот твоя сила.

Глава двадцатая. Шифра

Она ползла. Тяжело дыша. Истекая кровью. Неумолимо приближаясь к цели.

Перед глазами всё плыло и растекалось алыми пятнами. В горле першило, сухая пыль от камней забивала легкие.

Так далеко… Гектор был так далеко. Пещера словно вытянулась, насмехаясь над её страданиями. Захрипев, Шифра вцепилась в разгоряченный песок, подтянулась, помогая коленями.

Стоит замереть, как всё перед глазами снова принимало истинные формы и переставало вращаться.

Вдох-выдох.

Боль в висках пульсировала, то накатывая, то чуть отступая. Нестерпимая, всепоглощающая, перемалывающая боль.

«Я дойду».

Наверное, надо было радоваться, что не корчилась и не орала как все остальные. Что ж, ей действительно повезло в какой-то мере.

Наверное. Но радости не было.

Переведя дух, Шифра поползла, изрыгая проклятия. До твари было еще очень далеко, так далеко, что можно вселенную обойти несколько раз. Проклятье! Тело словно перемололи. Руки дрожали, зубы выбивали дробь.

Вдох-выдох. Вдох-выдох…

Паразит хлопал красными бусинками глаз, его длинный хвост качался маятником между ног Гектора. Как огромный член. Склизкий, покрытый гнойниками член.

«Я должна… остановить тварь».

Должна.

Остановить.

Мысль крутилась в голове снова и снова.

Закрыв глаза, Гектор опирался рукой о стену пещеры и выблевывал желудок. Выглядел он прескверно. Жалел ли о том, что подсадил к себе паразита?

Может быть.

Шифра не могла долго сосредоточиться на чем-то конкретном. Боль в голове расцветала. Взрывала череп при каждом ударе пульса.

В очередной раз подтянувшись, Шифра вздрогнула от вопля из темноты. Кто-то из группы страдал не меньше неё. Каждый бессмертный в этой треклятой пещере чувствовал волны боли, исходящие от твари. И сходил с ума.

Снова.

И снова.

Пока не выблевывал кишки. Пока глаза не взрывались от давления. Пока изо рта не хлестала кровь.

А потом пытка повторялась.

«Думай о цели, дура! Думай!»

Зачем она пошла тогда за Гектором? Что за сила позволила ему выйти из пучины безумия и отправиться на поиски паразита? Было ли это предопределено?

«Да начхать!»

Нет, не начхать. Шифра не могла понять, как позволила бывшему вожаку сохранить чудовище.

К горлу подкатил плотный ком. И тут же изо рта на песок полилась кровавая каша. Тошнотворная на вид, едко пахнущая. Вся в комочках.

«Сдохну, но доползу. Так будет даже лучше».

Крики боли гремели отовсюду, хотя это было невозможно. Видимо, каменные стены рассеивали и спутывали звуки, превращая в невыносимую какофонию.

Вдох-выдох.

Должна.

Остановить.

Должна.

На миг Шифра потеряла сознание, но тут же пришла в себя. Прикусив нижнюю губу, двинулась вперед. Хотелось подняться и остаток расстояния до твари пройти… Усталость придавливала тело к камням.

Словно кто-то невидимый не давал встать на ноги.

Обрушились обрывки образов: исковерканные страданиями знакомые лица, чудовища… Чужие воспоминания острым ножом проникали в разум. Раздражение, злость, обида, радость, страх – и все это инородное, чужое.

«Хватит!»

К мыслям примешивалось что-то странное. Призрачное и далекое.

Не её.

«Как же больно, боги! Как же, мать их, больно!»

Накатила дикая паника. Нестерпимо захотелось поползти в другую от паразита сторону. Лишь бы подальше. Лишь бы снизить давление на череп.

Плача, Шифра продолжила движение.

«Не дождешься, тварь», – сверкнуло в мозгу.

Булыжники на её пути были измазаны кровью. Валяющаяся глиняная посуда покрылась непонятной зеленой дрянью. Не горящие жар-камни ярко поблескивали, словно вот-вот готовились вспыхнуть. Словно внутри них метался огонек и не находил выхода.

Со сталактитов срывались молочные капли. Сталактиты плакали.

Или же это было мороком? Иллюзией, что создал паразит?

От движения голова лишь сильнее разболелась.

«Не сейчас, пожалуйста. Не сейчас».

Хватит.

Хва…

Больно.

Словно Огненный Шар взорвался перед глазами.

Вспышка пронзила, поглощая тело.

«Я не добралась».

Не добралась!

Не добралась!

И даже тогда Шифра поползла. Наощупь. Наугад.

В бесконечном океане боли все казалось бесполезным и тщетным. Легкие еще горели, а сердце бешено стучало – но это ненадолго. Жар все сильнее разливался по телу.

На миг перед глазами прояснилось и снова потонуло в алой тьме.

Долго ли тварь будет играться с группой? Пускай, все равно у нее ничего не получится.

…не получится.

…не получится.

Не в силах сдержаться Шифра исторгла из себя спертый, уже ненужный воздух, что был в легких, с криком. На максимуме возможностей.

«Я больше не могу…»

Устала…

Невыносимо…

Больно…

Хватит…

Шифра рухнула на камни.

Навсегда. Навсегда. Навсегда.

Глава двадцать первая. Существо

Мысль…

* * *

Чтоэтопустотаобразовгрудьобжигатьнетгрудичтопроисходитькрасноепламявездекррасноепламясжигатьсознаниезвездывночномнебесиятьяркопустотабезднактоичтозапутатьсясмертькогдавсепрекратитьсяничегонепонятьничегонепочувствоватьвбезднеобразовчернильнаяпогибель…

* * *

Изменение происходит практически мгновенно. Мысли структурироваться сами. Или структурироваться самостоятельно. Как правильно. Реальность зыбкая можно потрогать… Забыть слово. Много забыть знакомых слов. Но хотя бы подобие мыслить четко. Хорошо. Преобразование идти без помощи. Главное нетонуть в воспоминаниях воспоминания путать и мешать. Надо искать знакомые образы. Хвататься за них. Но всего так много неполучаться справиться. В чем причина. Непонять. Неосознать. Что есть мысль. Что происходить. И с кем. Вопросы. Много вопросов. БОЛЬНОКАКБОЛЬНО. Словно находиться в воде. Что есть вода. Чужое воспоминание. Что вообще происходить. Знания вливаться откуда-то извне. Или они всегда быть тут. Где тут. Не знать. Много незнать. Главное плыть по течению и непереживать все прийти само. Образы можно выразить мыслями. Ярко представить. До мельчайших важных деталей. БОЛЬНО. Помощь не ждать. Не будет. Вот жучок ползти по камушкам его ножки нет лапки быстро быстро перебирать и убегать. Подальше убегать. У жучка есть общее название. Название которое позволять квали… квали… Нет слов. Нет мыслей. Точнее нет нужных мыслей. Не объяснить. БОЛЬНОБОЛЬНОБОЛЬНО. Вода не иметь формы огонь не иметь формы мысли не иметь формы. Всё сложно. Как выразить образы. Структуры сформироваться. Но их сложно объяснить. Пока не выразить. Вот. Вот нужно. Ложь правда. Жизнь смерть. Стремление и нежелание. Понять и выразить. Хорошо… И идти дальше. По своим и чужим структурам. Мысль усложняться. Если есть дом то должна быть материя кирпичи и камни. А существовать ли цель. Не знать. Что-то близко. БОЛЬНО. Реальность разбиваться и размножаться. Видеть одновременно разные вещи отчего боль становиться сильнее. Не уметь мыслить параллельно. Вот пламя плясать у огненного камня нет на огненном камне. Красиво. Завораживающе. Вот стена блестеть звездами. Тоже красиво, нравиться. Вот…

* * *

… Оно выползает из бури смыслов (сформировывается мучительно и долго). Еще нет связи с восприятием, но для построения реальности и нет нужды в физиологической обработке окружающего мира. Зачем? Ведь рядом есть бурлящие образы, только впитай их, как губка – воду. Оно застряло в мыслях (боль еще не прошла, мешает сосредоточиться). Ассоциации приводят в восторг (в ужас), заставляют разобрать (забыть) на мельчайшие детали.

Из Хранилища вырываются разные воспоминания. Среди них много противоречащих, но так даже интереснее (запутаннее). Например, Оно видит (не видит) дорожку, выложенную из больших камней, идет (не идет) по ней. По правую и левую стороны нет ничего, кроме кромешной тьмы. В Оно бьет ветер (не бьет, ничего нет, пустота), но так даже приятнее. Затем образ тускнеет и заменяется другим. Возникает ощущение тяжести (БОГИКАКБОЛЬНО), Оно словно придавливает (не придавливает) камнями. Красный цветок меняет цвет. На фиолетовый. Оно захлестывает фиолетовая боль. Как долго это будет продолжаться? Вечность (больше). Не найти себя, не вспомнить кем был до… До стирающей разум боли. Оно видит картинки (вживую?). Девушка с черными волосами. Красивая, чарующая, потрясающая.

Потрясающе!

Оно с жадностью голодающего хватает образы-пищу и поглощает. В дальнейшем всё сожранное пойдет на преобразование. Но сейчас надо съесть как можно больше. И главное – понять. Без понимания ничего не получится.

Пахнет (ничем не пахнет) дымом и кровью. Эта вонь подстегивает аппетит. И тогда Оно, насмехаясь над собой, извивается в чудных фантазиях из бури смыслов. Новые знания приятно щекочут зарождающееся сознание. К запахам добавляются глубокие и непонятные звуки, от которых хочется избавиться.

Оно стремительно обучается (разрушается). Когда не хватает образов или цепочки мыслей приводят в тупик, то тогда Оно придумывает свои понятия, которые позволяют структурировать получаемые сведения. Хотя по-прежнему нет объяснений для многих вещей. Что есть реальность (ничего не существует)? Что есть сон (хватит лезть туда, куда не надо)? И где граница между ними? Ругаясь и проливая несуществующие слезы, Оно из неограниченного превращается (уничтожается) в ограниченное. Но таковы правила. Чтобы нарастить плоть, надо приобрести недостатки. Пусть даже в фигуральном смысле.

Взамен Оно перехватывает источники бури мыслей и на интуитивном уровне осознает различие между сновидениями и реальностью. Становится легче. Тяжесть существования сменяется слабой, пульсирующей болью. А затем и вовсе пропадает (как все было на самом деле?).

Что-то сейчас начнется.

Повинуясь невидимой силе, Оно добирается до туманных образов Хранилища. Теперь Оно контролирует не один источник, а сразу двенадцать. Да-а-а-а! Как же здорово! Больше не надо довольствоваться объедками со стола хозяина. Теперь Оно само стало хозяином. Двенадцать разумов под единым контролем. Двенадцать драгоценных сундуков, набитых золотом (образами), алмазами (воспоминаниями) и серебром (желаниями).

Смятение, ярость, надежда, злость, уныние, страх – от противоречивых чувств хотелось визжать от восторга. Чужие разумы не сопротивлялись, не пытались скрыться или даже самоуничтожиться. Тем лучше для них. Ведь Оно несло спасение.

И объединение.

Как же просто (сложно) взять за основу восприятие одной особи, чтобы поглотить остальных!

Кроваво-красная пещера. Биение двенадцати сердец в унисон. Изображения плавятся, как и мозги. (Что происходит? Как вырваться из всего этого? Ответ: никак.) Борясь с ментальным сопротивлением, Оно берет свое зачаточное сознание (жалкий обрубок) и сопоставляет (стирает, уничтожает, разрывает в клочья) с сознаниями двенадцати особей, а затем сливает потоки в один мощный поток-сознание.

Триумф близок (далек).

Красная боль, фиолетовая обреченность и синее страдание. Вдруг ощущаю (кажется?), как становится немного легче дышать. Да, точно. Вижу перед собой светящуюся змею, стремительно ползет ко мне, прыгает на грудь. В рот вливается вода, в нос вливается вода. Нечем дышать (сплевываю).

Следующий.

УБИРАЙТЕСЬ ПРОЧЬ! Прочь! Ненавижу группу. Ненавижу всех этих треклятых слабаков. Пусть сдохнут! Пусть гниют дальше в своей пещере.

Улыбаясь несуществующим ртом, Оно выбирает три источника из Хранилища для создания костяка. Их имена ничего не значат. Пустой набор звуков и символов. А потому их надо выкинуть за ненадобностью.

И теперь можно полностью погрузиться (раствориться, слиться) в источниках.

Раздался какой-то звук? Или показалось?

Тук-тук-тук… Да, так стучат сердца особей. Что-то сейчас начнется (или закончится). Или произойдет нечто иное (и начнется, и закончится).

Оно заползает в первую жертву…

Её память напоминает вибрирующий серый шар. С какой стороны не подойди – не разберешь, где начало образа, а где конец. Запахи, цвета, чувства – все перемешалось до неразборчивой массы. Поэтому Оно действует по наитию и позволяет себе раствориться в хаосе. Звук кипящей воды в черном металлическом чане. Одуряющий запах приготовившегося мяса дагена. Нежное-нежное на вкус. Звон железа, истеричные крики толпы.

Первая жертва – женская особь.

Пышные длинные черные волосы; серые, как сталь, глаза; большие ресницы, отчего кажется, что они подведены; чуть вздернутый носик; длинная шея. Бессмертная. Наблюдать за ней со стороны крайне приятно. До дрожи в несуществующем теле. Особенно нравится кажущаяся хрупкость женской особи. Ручки тоненькие, словно вот-вот сломаются.

И жертва знает, что она красива и без зазрения совести пользуется этим. По крайней мере, поначалу. Если проследить за её первыми воспоминаниями, то можно составить небезынтересную картину. Оно удивляется тому, что у женской особи нет детской памяти, однако все равно сформирован характер. Как такое возможно?

Ладно, сейчас неважно.

Жертва всегда инстинктивно пытается услужить мужчине, потому что ощущает себя слабой и никчемной. И этот страх чувствуется также резко, как запах крови. Однако на самом деле она сильная личность, хоть и излишне ранимая. После того, как понимает, что бессмертна – становится собой, тешит себя иллюзией, что теперь не надо прятаться, не надо стелиться перед мужчиной. Ха-ха! Бессмертие не означает неуязвимость. И скоро жертва об этом узнает.

Дальше, дальше. Вглубь серого шара памяти.

Женская особь мечтает стать матерью. Никому не говорит об этом. Боится, что засмеют. И потому старается много времени проводить за тренировками. Учится сражаться как мужчина. Не хочет им уступать. Лелеет мечту, что как только доберется до Мезармоута, то уже там сможет родить. Однако чем старше становится, тем сильнее ненавидит свои иллюзии вернуться к смертным.

Оно поглощает большую часть памяти в одно мгновение и копошится в остатках. Характер, сновидения, потаенные страхи… Женская особь никогда не лжет соратникам, которые её ненавидят. Верит в хорошее будущее и ценит жизнь. И потому всегда борется до конца. Отличное качество. У жертвы хорошая память. И особая чувствительность к запахам. Превосходно ориентируется в пространстве.

Оно даже жалеет (ненавидит) женскую особь. Практически нечего выкидывать. Помимо природных качеств характера у нее прилично развиты интеллект и интуиция. Именно жертва додумалась причинять себе вред, дабы сохранить память. Боль – отличный способ вернуть ощущение жизни…

Слой за слоем Оно впитывает в себя чужие воспоминания и по ним создает метаскелет собственного характера, который в будущем поможет преодолевать все трудности. Озарения сменяются одним за другим, оставляя после себя пульсирующую боль бытия. Оно словно вдыхает разнообразные запахи нового анимама…

Когда от женского особи ничего не остается, Оно некоторое время находится в прострации. Ничего не хочется делать. Даже знания Хранилища не кажутся уже такими манящими. Пустота всаживает свои невидимые когти.

Хватит!

Нельзя поддаваться странным импульсам.

Вторая жертва – мужская особь.

У этой памяти нет четкой формы. Словно любуешься танцем огня. Но подобно пламени даже краткие воспоминания больно обжигают. Оно даже морщится прежде, чем бросается в опаляющее сияние… Горечь во рту после листьев подземного ореха. Пахнет потом и кровью. Звук бешено бьющегося сердца напоминает стук барабана. Бом-бом-бом-бом…

Мужская особь внешне выделяется от других соплеменников. Во-первых, высоким ростом и крепким телосложением. Во-вторых, особенным холодным взглядом, словно она прошла через сотни невыносимых испытаний. На лице алеют зажившие шрамы, короткий ежик волос припорошен сединой. В ярких голубых глазах как будто пропадаешь.

Однако за всей этой внешней суровостью прячется сложная и эмоциональная личность. Жертва постоянно ощущает тяжесть в груди и тоску. Она не скупится на одобрительные слова для других соплеменников, умеет подбодрить. Даже в гневе не показывает истинных чувств. Экономит слова и постоянно думает. Из-за этого группа делает мужскую особь лидером. Остальные не обладают должными навыками, не хотят нести ответственность за свое существование. Куда проще переложить страхи на другого. Зачем? Оно не понимает (тупица!).

Жертва тяготится, что все решения принимает она. Разве сложные вопросы не должны обсуждаться коллективно? Чтобы как-то справиться со своими обязанностями мужская особь предается пустым мечтам.

Со временем она отказывается от командования группой и постепенно становится изгоем. Ощущение тоски сменяется безразличием. А образы из прошлого мешают жить, отчего жертва теряет контроль над разумом.

Хохоча, Оно стирает (сжирает) все ненужное из памяти и продолжает копошиться в потоках. Скучно, скучно, скучно. Оно не понимает (глупо-глупо-глупо), почему мужской особью управляют чувства, а не разум. Правильно построенная логика поможет дольше и эффективнее существовать в реальности. Но не стоит спешить с выводами. Оно на всякий случай сохраняет (мое, все мое!) целые пласты эмоциональных процессов жертвы и растворяет в себе. Мало ли пригодится.

Постепенно рождается общая картина правильного существования в реальности. Любые отношения строятся на схеме хищник-жертва. Сильные побеждают слабых. Сильные используют слабых. Всегда. Главенствовать в выборе решений должна логика, но не стоит забывать и про эмоции (но не особо ценить их). Весь реальный мир состоит из сигналов, которыми можно и нужно управлять. Обоняние, слух, зрение – имеют одинаковую природу. Из-за бессмертия двенадцати источников можно не обращать внимания на голод и страх (но окончательно не забывать).

Но важно помнить о самом главном! Любой поступок влечет за собой потерю времени. А за временем необходимо следить. Оно – самое драгоценное.

Мир нужно структурировать. В хаосе не получится разобраться.

Оно вырывается из мужской жертвы. Думать крайне тяжело. Приходится все силы бросать на поддержание формы. На какой-то моментконтрольтеряетсяиничеговновь… непонятно. БОЛЬНО!

Для окончательного формирования костяка не хватает третьей намеченной жертвы. Оно даже на миг задумывается над тем, а стоит ли вновь копошиться в чужой буре памяти? Вдруг общее понимание реальности исчезнет? Что тогда делать? Разрушаться и заново строиться? Но ведь тогда и Оно будет другим. Не хочется терять постоянство.

Ну же.

Пора.

Остальные десять источников из Хранилища значительно слабее первых двух. А значит, не смогут расформировать созданные структуры.

Оно заползает в третью жертву.

Её память – жалкие несвязанные обрывки. По сути от характера ничего и не осталось… Хотя нет, всё на месте. Просто воспоминания тщательно спрятаны. Найти их не составляет труда… Нежные прикосновения по телу, отчего импульсы взрывают блаженством мозг. Пахнет выпечкой.

Третья жертва – мужская особь.

Её физическое тело кажется изрядно потрепанным. Глубокие морщины, словно горные трещины, рассекают худое изможденное лицо. Правого глаза нет, вместо него – черный отвратительный провал. Остается только догадываться, как остальные соплеменники могли терпеть калеку. Волосы у жертвы седые и тонкие, почти не скрывающие залысины. Зубы желтые, но крепкие. Хотя и не хватает несколько с левой стороны. Стоит отметить и худое, жилистое тело с выпирающими суставами.

По некоторым параметрам особь не отличалась от остальных членов группы. Спокойно переносила холода и голод. Однако Оно привлекает её спрятанная, глубинная сторона. Жертва мастерски научилась прятать ненависть ко всему живому. Её буквально распирала злость. И ни один из сородичей за долгое время ни разу не почувствовал это. Особь легко находила общий язык, хотя и старалась держаться главаря.

Оно ликует и визжит от радости. Столько гнили, столько нужного материала! Вся эта накопленная темная энергия прекрасно дополнит сформированную личность. О большем и мечтать нельзя! Оно без раздумий стирает значительную часть воспоминаний жертвы и оставляет лишь скелет характера. Удивительно, но источник не дает себя уничтожить, пытается соблазнить яркими образами. Показывает, что помимо отрицательных сторон есть и хорошие. Например, сверхъестественная любовь к старой седой самке.