Текст книги "Я вернусь (СИ)"

Автор книги: Сергей Тягунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

– Погодь-ка, – вдруг сказал витам с писклявым голоском.

– Че такое-то?

– Чуешь запашок? Тухлятиной пованивает.

– Ничо не чувствую, Лукан.

– Стой тебе говорят.

Я мысленно ругал себя. Проклятье-проклятье-проклятье! Забыл, что в последний раз мылся, наверное, мэнсе назад. До незнакомцев около двадцати шагов, пока добегу до них, меня два раза проткнут короткими копьями. Ситуация патовая.

И что делать?

Спрятав нож за спиной, мне-первому ничего не оставалось, как выйти из укрытия. Но решил остальные элементы направить как можно ближе к себе. Подняв руки, я выкрикнул:

– Мне нужна помощь! Я без оружия.

Незнакомцы неожиданно быстро вскинули копья. Света огонька оказалось достаточно, чтобы разглядеть врагов. Один из них был высоким, едва головой не касался потолка, и худым, второй наоборот – низенький и широкоплечий. За их мрачными, темными лицами и горящими глазами под хмурящимися бровями угадывались острые умы охотников.

– Мне нужна помощь! – повторил я.

– Ты откуда выполз? – спросил коротышка высоким голосом.

– У вас есть вода? Пожалуйста, дайте воды! Я около трех анимамов ничего не пил.

И сделал шаг вперед.

– А ну стой на месте! – приказал высокий. – Иначе проткнем здесь – пикнуть не успеешь.

Я вскинул руки, показывая свои мирные намерения. Остальные мои тела были слишком далеко, чтобы прийти на помощь. Я мог бы сейчас накинуться на витамов даже ценой жизни элемента, однако на крик сбегутся другие смертные.

– Кто ты такой? – спросил коротышка.

– Я – Гектор. Четыре мэнсе уже брожу по пещерам. И хвала богам, что встретился с вами!

Высокий незнакомец вытянул блюдце с огоньком в мою сторону. Я сощурился и прикрыл ладонью глаза.

– А че жрал-то все это время? – спросил коротышка.

– Ты же Лукан, да? – вопросом на вопрос ответил я.

– Ага. Как выжил-то?

Я тяжело вздохнул, лихорадочно придумывая ответ:

– Мне повезло наткнуться на дохлого дагена. Мясо пришлось есть сырым, но…

Высокий раскатисто захохотал.

– Че заливаешь-то? Ты в темноте, шо ли, на дагена наткнулся?

– У меня есть жар-камень.

Витамы озабоченно переглянулись, улыбка с лица высокого исчезла. Я попытался понять, что сказал не так, но мысли путались, не получалось сосредоточиться.

– Ты кто такой? – повторил ледяным тоном коротышка. – И не вздумай врать. А то эти соллиферумы окажутся в твоей заднице.

– Я и не лгу.

С этими словами как можно медленнее опустил руку в карман плаща, а затем протянул к витамам негорящий шарик жар-камня. Духота в проходе стояла чудовищная, каждый вздох обжигал горло и легкие. Градом катился пот.

– И че ты вытащил? – спросил коротышка. – Говно алахама? Этого добра у нас с Дием и так хватает.

– Это жар-камень, – пояснил я. – Могу его зажечь, если хотите.

Лукан шагнул навстречу мне и бросил:

– Давай, удиви нас.

Я на мгновение подумал о том, чтобы подбежать к малорослику и выдавить ему глаза. Но время для атаки еще не пришло. Поэтому перевел взгляд на круглый шарик, представил несколько геометрических образов, которые мне показал Пепельный Человек. С тихим хлопком вспыхнул огонь, ярко освещая проход.

– Дагулья жопа! – воскликнул высокий. – Ты как это сделал?

Глаза витамов стали круглыми от удивления.

– Хм, а вы разве не умеете так? – улыбаясь, спросил я и сделал шаг вперед.

– Он демортиуус! – воскликнул коротышка. – Мы наткнулись на черного плаща!

Мои брови поползли вверх. Незнакомое слово поставило в тупик.

– Да не дури, – спокойно возразил длинный. – У демортиуусов рожи что мой зад – каменные, без единой эмоции. У этого вон ножки дрожат, щас обоссытся от страха.

Я разглядывал витамов. Лица у обоих были изуродованными шрамами и глубокими морщинами. Слипшиеся от пота русые волосы висели сосульками до плеч. Лукан и Дий напоминали братьев, даже глаза у них одинаково ярко блестели. На миг закралась мыслишка, что, возможно, витамы тоже обладали единым разумом, но я отмел её как невероятную.

– Дайте воды, пожалуйста, – попросил я.

– Стой на месте, – приказал длинный. – Не доверяю я тебе. Че это пламя не обжигает кожу? Ты тварь Универса?

– Я могу отдать жар-камень, если хочешь. Огонь не причиняет вред плоти, думал, ты знаешь. Давай обмен? Ты мне воду, а я…

– Закрой пасть! – заорал длинный.

Я замолчал, уставившись себе под ноги. Пусть подумают, что боюсь.

– Надо проверить, человек ли он.

– И как это сделать, Дий? – проворчал коротышка.

– Я не знаю! Напряги мозги!

Пока они спорили, подоспели другие элементы. Пусть пока тела прячутся в темноте. Как только выдастся удобный момент – нападу. Я облегченно вздохнул.

– Я слышал, – сказал длинный, с трудом подбирая слова, – что в последнее время участились кражи младенцев. Поговаривают, это людоед Каро. Может, мы поймали его, Лукан?

– Да тот же в городе живет, – парировал коротышка. – Вряд ли. Надо задать ему контрольный вопрос, чтобы, ну, вывести его на чистую воду.

– И какой?

– Ну, например, какое посмертное имя было у последней оболочки Безымянного Короля?

Я еще сделал шаг, пока витамы разбирались. Еще немножечко…

– Ты че молчишь, вонючка? – рассмеялся коротышка. – Отвечай.

– Откуда ему знать, если я сам не помню! – проворчал длинный. – Задай другой вопрос…

Я откашлялся, давая о себе знать. Сказал:

– Просто возьмите жар-камень и дайте воды. Никуда я не денусь. Пожалуйста.

– А если ты в темноте хорошо видишь? – спросил малорослик.

Он отстегнул костяную флягу с пояса и потряс её. Я же бросил ему под ноги горящий жар-камень так, чтобы случайно не коснуться его сапог.

– Я никуда не убегу.

– Не сомневаюсь, – сказал Лукан, ухмыляясь, и направился ко мне.

– Стой, дурак! Ты не боишься, что он нападет на тебя?

Коротышка лишь отмахнулся, протянул мне флягу. В какой-то момент я хотел выхватить бронзовый нож и всадить в глотку витаму, но передумал. Нечто странное произошло с лицом врага: оно словно открылось мне. Я с головой ушел в его форму, пытаясь понять, как нос получился столь длинным и с горбинкой, что щеки ввалились, а радужка глаз приобрела именно синий цвет? Просто не верилось, что коротышка приобрел именно такую форму случайно. А затем открылось и его сознание – хаотичное, наполненное страхами и болью. Пепельному Человеку пришлось коснуться моего лба, дабы залезть в голову, мне же стоило лишь взглянуть в глаза и распахнуть внутренний мир этого жалкого человечка.

Я мог полностью уничтожить разум коротышки, приобрести новый, временный элемент, выпив до последней капли его память, а мог незаметно поселиться в чужой голове, собирая необходимые сведения. Я выбрал первое. Мгновение – и личность витама исчезла, как снежинка в пламени костра.

Я– тринадцатый протягивал себе флягу с водой. Теперь знал, что недалеко от меня есть небольшой лагерь, где можно будет отпроситься в город. У коротышки была жена, трое детей, которые больше никогда не увидят отца. Скучная серая жизнь – ничего интересного.

– Лукан, ты чего? – со страхом спросил длинный, вскинув короткое копье.

Я-тринадцатый обернулся, улыбаясь кривыми сгнившими зубами.

Первый элемент взял флягу, откупорил крышку и принялся жадно пить. Холодная вода приятно остудила тело. После духоты прохода она казалась божественно очищающей.

– Лукан?

Витам не успел ничего сделать – его я тоже вобрал в себя.

* * *

Город оглушал невообразимым количеством людей; миллионы запахов и запашков смешивались друг с другом и вдыхались легкими, обжигая горло; красные, синие, зеленые, пурпурные, золотые, коричневые цвета мельтешили перед глазами в головокружительном хороводе. Я-тринадцатый не представлял что бы со мной случилось, если бы явился в Юменту всеми элементами. Наверное, сошел с ума. С трудом удавалось контролировать одно тело. Пришлось даже на время пригасить остальных.

Пройдя гигантские каменные ворота, я-тринадцатый кивнул двум охранникам как старым знакомым. Впрочем, так и было в каком-то смысле: воссоздать разум коротышки в нужный момент не составляло труда. Палангаи не заметили подвоха, улыбнулись мне и пожелали хорошего траха с женой. Я буркнул в ответ нечто скабрезное, сам до конца не осознавая смысл фразы, и поплелся к зданию копателей. Память недорослика услужливо подсказывала, что перед тем, как можно будет гулять, необходимо решить несколько формальностей: отчитаться перед хозяином, составить краткий отчет о работе и помыться.

За домом копателей высился золотой купол, ярко поблескивающий в свете тысяч жар-камней. Я остановился, наслаждаясь его видом. Поднял руку, словно мог коснуться этой невообразимой красоты. От вида древнего строения захватывало дух. Оставалось только гадать, как же архитекторы смогли придумать столь величественные колонны, которые буквально вдавливались в землю из-за собственной тяжести. Хотел бы я глянуть хоть одним глазком чертежи.

Справившись с эмоциями, я вошел в здание копателей, казавшееся таким холодным, таким заброшенным по сравнению с театром. Наверное, дело было в серых, щербатых строительных камнях. Внутри дом копателей тоже не представлял ничего особенного: пустые квадратные комнаты, колонны с трещинами, плохая черная плитка под ногами. Отчитавшись перед хозяином – толстым смердящим кретином, – я смыл себя грязь в душевой под горячими струями душа. Мне казалось невероятным, что в городе существовали водопровод и канализация. Казалось, вот-вот сказка закончится, и я очнусь в пещере.

Вымывшись, я-тринадцатый буквально выбежал из здания витамов и быстрым шагом направился по широкой кирпичной дороге. Взгляд цеплялся за высокие белые стены, за которыми виднелись величественные особняки, за колоссальную черную колонну, соединявшую Юменту и Венерандум, за длинные пики пожарных вышек. Пахло потом, бальзамами и кожей. Казалось, я мог расщепить и запомнить каждый аромат. Мозг работал на полную мощность.

Память карлика услужливо подсказывала, что впереди был жилой район, в котором обитали бедные семьи витамов, за ним – рынок. По пути я все чаще натыкался на людей. В основном – ровесники недорослика. В их глазах я читал суровую мудрость жизни. Захотелось даже вобрать нескольких в себя, но побоялся, что Пепельный Человек учует это.

Не сейчас, позже.

Я шел не спеша. По обе стороны тянулись однотипные глиняные дома в несколько этажей. Такие же серые и испещренные трещинами как здание копателей. На окнах, легонько болтая ножками, сидели женщины и дожидались мужей. Некоторые из них выглядели настоящими красавицами, но большая часть – сморщенные уродины. Оно и неудивительно: их жизнь была крайне суровой.

– Эй, красавчик, хочешь меня? – кричали некоторые из них, когда я проходил под их окнами.

Я лишь улыбался гнилыми зубами и не мог понять, чем же привлекал женщин. Память карлика подсказывала, что многие девушки «подрабатывали» проституцией, так как на гроши копателей было нереально прожить.

– Посмотри, какая у меня упругая попа!

– Ты у меня будешь всего лишь вторым!

– Я могу отсосать у тебя всего лишь за половинку бронзового таланта!

Воссозданный метаразум недорослика исходил похотью, умолял зайти в один из домов, чтобы усладить чресла, но я подавил все желания. Меня ждал рынок. Я впитывал каждое движение, каждый запах. Даже грязь под сандалиями казалась мне прекрасной. От понимания, что могу остановить любого прохожего и сделать своим элементом, кружилась голова.

Вскоре дорога расширилась, а улица вывела к большим костяным воротам-аркам. У входа возвышался рослый охранник, облаченный в простой бронзовый доспех. Увидев на его поясе меч, я сразу же сжался, боясь разоблачения. Вперил взгляд под ноги и направился вперед.

– Ты куда это направился? – нагло спросил палангай. – Совсем уже последние мозги пропил?

Я остановился, приметил бронзовое зеркало напротив входа. Мое отражение было нечетким, расплывалось при малейшем движении.

– Спрашиваю: куда ты идешь? – повторил охранник, подошел ко мне, сверля взглядом. – И за вход плати.

За костяной аркой тянулись ряды лавок. Торговцы громко расхваливали свой товар; покупатели же практически не реагировали на зазывания, широко улыбались и продолжали прогулку по рынку. Кипела жизнь.

Мне надо было попасть туда.

Я-тринадцатый запустил руку в карман штанов, нащупал две монетки с дырочками по центру и протянул палангаю. Тот, хмыкнув, забрал деньги, но не дал пройти.

– Мне нужно купить линумные лепешки для жены, – сказал я.

– Ты витам?

Сердце забилось чуть сильнее.

– Да.

– Тогда почему не на работе?

– Сегодня отпустили пораньше, так как мы с напарником наткнулись на логово дагенов. Я заслужил отдых.

Охранник скептически оглядел меня с ног до головы, спросил:

– А где напарник?

– Остался в лагере, надеясь на дополнительные бронзовые таланты.

Это было правдой отчасти: я действительно оставил четырнадцатый элемент в лагере, но для того, чтобы собрать как можно больше сведений о принципах работы витамов и помогавшим им демортиуусов.

– Ладно, проходи.

Ко входу на рынок подошли еще несколько горожан. Судя по белоснежным тогам и безупречному внешнему виду, в их кожаных заплечных сумках было куда больше денег, чем у меня. И, следовательно, палангаю я стал больше неинтересен.

Сразу же вклинился в толпу горожан и принялся делать вид, что изучаю товары, разложенные на ларьках. Глаза разбегались от столь огромного количества изделий и еды. Запеченные в ореховом масле лапки дагенов, замоченные в сладком молоке филя грибы реджемы, жареные жуки. Переливающаяся драгоценными камнями одежда, серебряные инструменты, костяные шкатулки такой красоты, что стоили целого состояния… Голова шла кругом.

Дорога расширилась, толпа поделилась на два потока. На специальной смотровой площадке, огороженной низкой металлической сеткой, веселили народ артисты. Жонглеры ловко подбрасывали в воздух сразу по четыре коротких меча, акробаты выделывали невероятные пируэты по границе смотровой площадки, а огнеглотатели выплевывали ревущее пламя. Оставалось лишь удивляться, как они не мешали друг другу на столь тесном пространстве.

– Подходите, покупайте!..

– Самый лучший товар!

Я подслушивал чужие разговоры, запоминая каждое слово. В основном горожане жаловались на плохой урожай, на неумелую политику консулов, порочащих славное имя Безымянного Короля. Поговаривали, что участились пропажи детей в аквилонской части Юменты. И винили в этом бессмертного людоеда Каро. Но правитель обещал спуститься в Нижний Город в ближайшее время и разобраться с преступлениями. Слава Владыке!

Я не удержался и купил у размалеванной старухи сочный плод рогерса. Пришлось потратить последние монеты, но ни о чем не пожалел. Фрукт оказался настолько сладким, что таял во рту. К тому же тринадцатый элемент давно не ел, поэтому нужно было пополнить силы.

По толпе прокатился едва слышный говорок. Люди принялись прижиматься к лавкам, давая кому-то пройти. Грубо плечами растолкав двух парней в белых тогах, я выглянул. По кирпичной дороге шла целая процессия священнослужителей в окружении демортиуусов. Во главе шествовал старейшина в прекрасном фиолетовом табарде. Его лицо казалось молодым, однако щеки обезображивали глубокие трещины морщин.

Нестерпимо захотелось вобрать в себя разум главы священнослужителя, узнать все тайны… Меня наверняка ждали потрясающие сведения об устройстве иерархии власти, интриги – в общем, всё то, что было недоступно для жалкого витама. Но я сдержал себя, боясь гнева Пепельного Человека. Нужно выждать! Наверняка он сейчас за мной пристально следит.

Внимание привлекли и охранники старейшин. Когда один из демортиуусов проходил возле меня, я на мгновение залез в его сознание и удивился, что не ощутил и тени эмоций. Словно передо мной было не живое существо, а – валун. Однако черный плащ, как называл его метаразум карлика, мыслил. Просто оперировал незнакомыми мне понятиями.

– Жители Юменты! – кричал идущий позади процессии гонец. – Не забудьте пятого коммититура принести жертву на агоналиях, посвященным дагулам! Безымянный Король бессмертен!

По толпе тут же прокатились шепотки: «Безымянный Король бессмертен, бессмертен». Кто-то даже упал на колени, превознося величие владыки Мезармоута. Ощутив брезгливость, я направился к выходу из рынка. По-прежнему при упоминании правителя в груди вскипела ярость. Я тешил себя мыслями, что в скором времени всё изменится и люди прозреют.

До конца анимама я-тринадцатый бродил по городу. Обойдя район ремесленников, направился к баням и водонасосным башням, затем обошел астулу старейшин. Встретившие меня статуи трех дагулов были настолько величественными, что я заплакал. Когда сумерки опустились на Юменту, метаразум карлика принялся молить вернуться к семье. Жена, наверное, уже не на шутку разволновалась.

Перед мысленным взором появились картины из жизни витама: вот он качает на руках младенца, вот ухаживает за хворающей женой, вот покупает на рынке молочную воду для детей. Все эти воспоминания были дороги ему. Он не мог осознать, что его вообще больше не существовало, что он – созданная мною иллюзия.

Поэтому я без угрызений совести стер метаразум и медленно двинулся к воротам, ведущим в подземелья. Мне не хотелось уходить. Город, казалось, обладал непередаваемой атмосферой уюта. Я ощущал себя как дома. Все эти фермы, склады, площади, театры, храмы и дома принадлежали мне по праву. Я достаточно пережил, чтобы понимать их ценность.

И никакой Пепельный Человек не помешает это взять.

Никакой бог меня не остановит.

Но нужно действовать осторожно. Я должен сделать так, чтобы люди сами захотели жить под моей властью.

Как это сделать? Задача непростая. Но у меня много времени. Бесконечно много.

* * *

Я поселился там, где встретил старика Сенециона. До города далековато, конечно, но зато можно быть уверенным, что на меня случайно не наткнутся смертные. Пещера отлично отвечала моим требованиям: достаточно просторная, сухая и рядом полно мест с дичью. К тому же искривленные болью лица на стенах радовали глаза.

Мне нужен был план. Структурированный и идеальный. Люди должны сами захотеть свергнуть Безымянного Короля, должны сами осознать, что ими управляют такие же жалкие человечешки. Конечно, я мог бы вобрать в себя разумы самых высокопоставленных чиновников в Мезармоуте, однако боялся мести Пепельного Бога. Поэтому пришлось пораскинуть мозгами.

Так я придумал концепцию равной общины. Всё просто: я вбиваю в головы «избранным», что все их проблемы можно решить путем дискуссий. При этом мои двенадцать бессмертных элементов будут подсказывать правильные пути, но не ничего не будут навязывать. Я стану определять значимость рассматриваемых законов. Если мне что-то не понравится, смогу всегда вобрать в себя «неправильного» смертного и переубедить его и остальных. Главное: вовремя отслеживать несогласных.

Жизнь в новой общине должна казаться постоянным вызовом, брошенным Безымянным Королем и природой. Каждый перкут существования чреват гибелью. Пусть всё и вся ненавидят. Уж я это устрою.

После планирования я приступил к действиям. Вот тут-то и начались первые проблемы. Я бездумно создал себе еще одиннадцать элементов из копателей и потерял контроль. Оказалось, мои силы не безграничны. Попросту захваченные смертные тела умерли в один миг. И тем самым чуть не навлек на себя беду. К счастью, человечешки решили, что витамы подхватили какую-то заразу или надышались ядовитым газом и погибли.

Тогда-то я и понял, что могу вбирать себя не больше десяти элементов.

Выждав некоторое время, вернулся к осуществлению плана. В этот раз я поглотил трех витамов и одного демортиууса. Нужно было действовать крайне осторожно, чтобы не привлекать лишнего внимания. Поэтому я выждал около тридцати хакима, создавая мифы о чудесном месте под землей, которым управляют боги. Я превратил одного из копателей в поэта Флавия, внедряя свои идеи через увлекательные истории. Демортиуус же позволил мне научиться новому мышлению, помог открыть для себя универсальные законы логики.

И вскоре в мою пещеру прибыли первые ученики. В основном это были семьи копателей, которым надоело горбатиться за гроши. Я научил их письму и помог обустроиться. Показал иную жизнь. В дело пошла переписанная книга Сенециона. Кто важнее: бог или человек? Конечно же человек! Только он управляет своей судьбой. Особенно тогда, когда бог давным-давно мертв.

Я объявил Корнелия Публия пророком! Рассказал, что после смерти настоящего Безымянного Короля, несколько высоких чиновников (Валент Грациан и Мастарна Фертор) подделали священные тексты и дали новой ереси жизнь.

Люди верили мне, так как видели мое бессмертие. Их тела ссыхались, покрывались морщинами, а я оставался прежним.

Моя община довольно сильно разрослась. Я изредка убивал свои смертные элементы, так как боль позволяла острее ощущать ход времени. Боль – это очищение. Боль – это моя пища.

* * *

Так прошло сто сорок шесть хакима.