Текст книги "Тени Персея или Не будите спящую ведьму. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 44 страниц)

Дети, слишком рано повзрослевшие, смотрели на меня неопределённо оценивающе. Взрослые – так, словно у всех на языке вертелся последний вопрос Брента.

– Винсон, – раздался голос Севера, – поворачивай к тому же выступу. Я пойду с Имбри. Поторопись.

– Брент… – сказал лейтенант.

– Не пущу! – заявил майор, а потом они, видимо, переключились на связь "один-один", так что невнятные отголоски бурного спора доносились из пространства, доступного микрофону Гурия.

Хм… Три психа. Неплохо. Если Брент, конечно, отпустит лейтенанта. В лобовом столкновении с "акулой" дать дёру в разные стороны, а потом вдвоём исподтишка угробить страшилу, занятую третьим, – самое то. Вот только удирать я не собирался. Оттого и весёлый был.

Батис сидел среди детей. Лицо абсолютно невыразительное, но проступившая вокруг сияющих призрачной зеленью глаз боевая полумаска выдавала мальчишку-драко. К бою готов.

– Батис, дашь оллфага для Севера? – попросил я, оглядываясь на дверь.

"Птица не будет слушаться ведуна. В нём тень".

– Но мой оллфаг сидел с ним!

"Твой – потому что ты приказал!"

Я присмотрелся к повелителю оллфагов. И нечаянно заглянул чуть дальше, чем следует. Батис дёрнулся, закрываясь. Но считать с него я успел. Вот оно что. У драко осталось три крылана. И он чувствует себя беспомощным, как тогда, когда его стая сопровождала меня на спутник Гарпии-2.

– Ладно, если не хочешь… – начал я – и оборвал себя на полуслове: собираешься шантажировать мальчишку, которому и так плохо? Ничего страшного – снова отдам своего оллфага Северу. Просто не сообщая об этом драко. За ведуна в какой-то степени тоже обидно: как-то быстро Батис забыл, что сам все три года общения с крыланами на Персее носил в себе тень.

Грузовик встал, и что-то заскрежетало одновременно с всплеском.

– Имбри, дверь открывается?

– Всё нормально, Дирк. Бордюр ниже.

"Ник!"

Обернувшись, я чуть вздрогнул: оллфаг спланировал на плечо и почти сразу уставился мне в глаза. Я бережно снял его с плеча и сунул под куртку, откуда навстречу сородичу что-то скрипнул мой личный крылан.

«Позаботься, чтобы они не попали под ливень!»

– Обязательно, – улыбнулся я Батису и выпрыгнул из фургона на дорогу – на первую галерею автоцентра.

Сразу за мной из присоседившегося к краю галереи грузовика выскочил Север. Чуть позже из третьего фургона вылетел Тайгер. Как будто за ним гнались… Ага… Отпустил его майор. Представляю, как орал.

Кивнув лейтенанту, я сразу отправился вверх по галерее догонять ведуна. Честно говоря, я рад, что из всех профессионалов Брента с нами пошёл именно Тайгер. От остальных я бы точно отказался наотрез. Предстоит долгая беготня. Военные, конечно, хорошо. Но увы – только в беге на короткие дистанции. Лейтенант легче, мяса, как говорится, не набрал, суховатый и худощавый. Он-то должен выдержать долгую пробежку… Насчёт Севера – не уверен. Тёмная лошадка. Но вызвался сам. Посмотрим.

Краем глаза я отметил, как машины отвалились от бордюра и, грузно преодолевая мощное течение улицы, поспешили от автоцентра.

Как-то они слишком медленно уходят. Или мне так кажется? Но водный поток вроде не слишком сильный для таких машин.

Оставив проблемы с машинами и запрокинув голову, я примерно вычислил, что "акула" скашивает круги именно в нашу сторону, а не к машинам. Всё. Можно себя поздравить. Идея оказалась стоящей. Страшенная добыча наживку заглотала.

Я передёрнул плечами от рывка воздушной волны сверху. Совсем близко.

– Север!

Ведун обернулся, перешёл с бега на шаг, позволяя догнать себя. Недавно мягкие, седые волосы облепили его голову мокрыми прядями.

– Расстегни куртку!

Ледяные глаза радостно вспыхнули прозрачной синевой. Он быстро спрятал оллфага, нисколько не возражающего против перемещений, за пазуху и побежал следом за лейтенантом.

Если не подходить к краю галереи, вымокнуть можно только от дождя, занесённого во внутреннее пространство беспорядочными порывами ветра. Как бы ни хотелось полностью спрятаться от дождя, двигаясь вплотную к основному корпусу автоцентра, приходилось бежать так, чтобы постоянно оставаться в поле зрения чумовика.

По сути, мы не просто поднимались, а шли на сближение с "акулой".

Но пока время есть. Я бежал по галерее, всматриваясь в стену автоцентра. Сплошные окна-киоски, перемежаемые стеклопластиковыми дверями небольших магазинов и кафе. Дорога – шесть полос. Надеюсь, случись что с кем-то из нашей троицы, остальные успеют добежать до укрытия.

Всё! «Акула» перестала кружить и целенаправленно ринулась к нам в галерею.

Теперь можно отступить в глубину галереи, к стене. Она всё равно нас видит и на что-то другое не отвлечётся. А у стены разбежаться легче.

Так мы и пятились…

– Ник.

– Что, Тайгер?

– Справа.

Скосившись, я втянул холодный воздух сквозь зубы.

Пятеро оборотней выходили из-за стены сверху дороги. Они сначала глазели на «акулу» и жались к стене, как мы. Видимо, тоже побаивались зверюги. Тощие, костлявые.

– Что делаем, Имбри…

– Сможете взять на себя оборотней?

– Ты – один против "акулы"?..

– Сможете?

– Север – как?

– Возьмём.

Ах, как взвыли оборотни, завидя нас! Плевать им с высокой башни на всех "акул" на свете, когда жрать охота, а жратва – вот она, только лапу протяни! Да они сиганули к нам, как к давно потерянным и вдруг обретённым родичам!.. Я быстро пошёл к краю галереи, рассчитывая, что оборотни всё же побоятся вступить в конкуренцию с "акулой", появись та в излишней близости к ним, что рациональный расчёт убедительно докажет им: дичь в лице Тайгера и Севера предпочтительней добровольно сбежавшей в пасть, мягко говоря, покрупнее.

Чтобы не упасть от бьющих в меня воздушно-дождевых струй от крыльев "акулы", я схватился за небольшой столб у края галереи. "Акула" летела на меня – и я выкинул все мысли о том, что происходит за моей спиной. Она должна влететь на галерею чуть сбоку, потому как напрямую ко мне мчаться мешали те же тонкие столбы, который образовывали здесь небольшое укрепление поворота для безопасности машин на ходу. Она должна влететь – и сразу кинуться на меня, сделав буквально два-три шага своими чудовищными лапищами.

Арбалет показался мне смешной игрушкой, но единственная моя надежда пряталась в судорожно сжатых кулаках – те самые мины, которые я собирался забросить в пасть вопящего монстра, некогда бывшего человеком.

А чудовище и правда вопило – мне причудилось, от восторга: "Жратва-а!"

«Акула» тяжело шлёпнулась на дорожное покрытие галереи и, едва свернув крылья, затопало ко мне. Дорога под ногами задрожала. Помнится, я ещё успел подумать, что чумовик здорово напоминает голодную бездомную собаку, которой кто-то наконец бросил кость.

Только странно… «Акула» при беге будто шаталась из стороны в сторону. Я не отрывал от неё глаз – и вдруг меня повело. Я зашатался – и зашагал к ней, точно так же торопливо и раскачиваясь. Все мысли – прочь. Только немигающие глаза в бешеные глаза монстра. Мне что-то мешало. Я положил в карманы куртки мины. Руки теперь свободны. Ничто не мешает, кроме ледяного дождя и ветра. Но и в них есть определённый ритм… Меня закрутило… Чудовище остановилось. Остановился я.

Жёсткая башка с костяным гребнем, врастающим в хребет, чуть склонилась, разглядывая меня. Я слышал, как «акула» дышит, – и дышал вровень с нею. Я чувствовал, какое удивление она испытывает, – и был удивлён не менее. Я видел её энергополе – и подстраивал своё к эмоциональному фону монстра.

А потом я превратился в «акулу» – в эту. В голодную и не понимающую, откуда взялось ещё одно чудовище на месте хлипкого человечка, который должен был утолить её голод. Полураскрытая пасть чудовища смердела жутко – и «акула» внюхивалась в точно такой же вонючий смрад от монстра, который стоял напротив, словно прикидывал, сможет ли сожрать её сразу или придётся сначала устроить смертельную битву.

33.

Только спустя некоторое время я узнал, почему машины излишне неуверенно шли в водных потоках улицы. Майор Брент не был бы военным, если б не попытался подкорректировать мою идею «взять противника на живца». И не был бы трезвым рационалистом, оставляя часть команды на произвол судьбы. Даже Тайгер не знал, что те самые профессионалы, о которых я так пренебрежительно думал, через пять минут после нашей высадки попрыгали на ту же галерею – только ниже нас, и не бегом, но крадучись стали подниматься за нами вслед. Вёл их Брент. Куда нам без майора и его бдительного начальственного ока!

Пока наша троица мчалась навстречу "акуле", отвлекая чумовика от машин, Брент крыл трёхэтажным и нас, и всё на свете заодно: оказывается, внутри автоцентра можно было спокойно переждать нашествие любой твари, так внутри него существует ещё одна дорога – вкруговую. Правда существовал и один нюанс: спрятать людей в автоцентре можно, только раскидав их маленькими группками по мелким магазинчикам. Что подпадало под заключение "и то хлеб".

Слегка поколебало это решение зрелище, представшее глазам десанта, едва он тяжёлой рысцой добежал до того места, где остановились три психа.

Лейтенант и ведун дружно пятились от несущихся на них оборотней. В первые секунды майору показалось, что тварей не менее десяти экземпляров. Пока он смог высчитать чумовиков, Тайгер принялся отстреливать оборотней из базуки, а Север неожиданно мастерски устроил стрельбу из ПП, не подпуская тварей к стрелку и его основному оружию.

Удостоверившись, что временнАя фора для вступления в бой существует, десант обратил внимание на меня. Брент потом сознался, что первое впечатление от происходящего у него лично было ошеломляющее. Сценка для него нарисовалась так: "акула" предложила мне совместное курение травки, после чего обдолбанный человек и обдолбанный монстр начали блаженно покачиваться друг против друга, ведя в полной прострации задушевный разговор.

Тем временем Тайгеру и Северу удалось справиться с двумя оборотнями. Оставшиеся трое, визжа от ярости, быстро сокращали расстояние между собой и сопротивляющейся жратвой. Поскольку они метались, словно пущенные по неровной поверхности резиновые мячи, то лейтенант сумел только подранить одного. Раненый оборотень лишь чуть сбавил скорость: регенерация шла на ходу. Если бы рядом находился бесстрастный наблюдатель, он наверняка отметил бы снижение общей массы раненой твари.

Винсона майор оставил следить за мной, чтобы, буде такая возможность, пристрелить "акулу" или хотя бы утащить меня в убежище под прикрытием общего огня.

Основная группа десанта вылетела из-за угла (хотя какой угол, если стена округлая). Тайгер (оборотни, не замедляя бега, зарычали при виде новой добычи) оглянулся. Север – нет. Поэтому именно на его долю пришлась стрельба по бешено скачущим мишеням. В любом случае этим двоим повезло: они начали отступать на сближение с группой защиты.

… Сначала "акула" видела собственное отражение – "акулу" того же размера, что её немало озадачило. Загипнотизированная глазами странного существа – глазами, которые её держали, как на привязи, она забыла о терзающем её голоде. Впрочем, голод терзал её не слишком: получасом ранее она поймала двух оборотней – одного в человеческой форме, второй успел обратиться.

Я же качался перед чудовищем совершенно безэмоционально. "Акула" оказалась из небольших – метров девять-десять в высоту. Я не очень умею определять размеры. Просто она была с двухэтажный дом. Может, голодала, когда обратилась. Может, пришлось драться с другими "акулами" (в Андромеде такое видели часто), а потом тратить на заживление ран массу собственного тела.

В хлещущем ливне, лишающем мир всех красок, кроме серого, кофейно-коричневый цвет "акулы" поблёк до бледно-песочного.

Когда чудовище полностью сосредоточило на мне своё внимание, оно перестало раскачиваться. В то время, как я продолжал. Его глаза застыли на моих – я видел, как зрачки тусклых глаз почти незаметно двигаются из стороны в сторону, отслеживая моё качание.

Где-то стороной я знал, что именно видит "акула". Её немигающие глаза (пока отстранённо) наблюдали, как изменяется её двойник напротив.

Я не знал, как я это делаю. И не знал, что умею это делать.

Сначала у чудовища, которого видела «акула», распахнулись крылья. А затем, будто они из плавленого сахара, крылья стали таять. Одновременно двойник принялся увеличиваться в размерах. Маленький мозг загипнотизированной «акулы» это отметил.

Крылья двойника влились в его тело.

Затем растаяли громадные лапы, став частью туши, распластавшейся на дороге галереи. Почти сразу что-то произошло с глазами двойника-оборотня. Из тускловато-молочных они вдруг потемнели и обрели абсолютно чёрный, не отражающий цвет.

«Акула» следила, как сверху и по бокам вокруг непроницаемо чёрных глаз растут костяные щитки. Затем её мозг получил новый визуальный сигнал: начало видоизменяться тело её недавнего двойника. Сглаживались все неровности и выпуклости на месте бронированной чешуи и бывших конечностей. Внутренний жёсткий скелет неожиданно пластично смягчился, будто подтаял. Существо мягко скользнуло по-змеиному гибким телом, подняв голову с острыми глазами на противника.

И – последнее действо. По змеиному телу плеснула волна чёрного цвета.

Всё. «Акула» созерцала огромного змея, не уступающего ей по величине, но явно гораздо опаснее, поскольку змей был более гибок и стремителен. И что-то зашевелилось на дне атрофированной памяти и поглощённого чумовиком человека, и аборигена-персейца, трансформированного в результате мутации. Смутное мелькание стремительной смерти всего живого на планетах, да и до крайности истощённый почвенный слой самих планет, которые превращались на века в пыльные бесплодные шарики, бесцельно и мёртво плывущие вокруг своих солнц…

Пока «акула» смутно вспоминала, словно стреноженная немигающими чёрными глазами, в которые мгновенно проваливался взгляд любой сосредоточенности, она не замечала, что чёрный змей быстро растёт… В какое-то мгновение то ли гигантский змей чуть ослабил гипнотизирующую удавку, то ли «акула» очнулась от ворожбы его взгляда. Только «акула» увидела – увидела по-настоящему, кто или что перед нею. Инстинктивное движение запугать своего противника вылилось в привычное действие: она распахнула пасть взреветь. Но глотка не успела даже напрячься, чтобы издать хоть один звук.

Последние эмоции – изумление и ужас. Ибо гигантская чёрная стрела, стремительно обрастая выскакивающими на лету иглами, метнулась в развёрстую пасть, распарывая горло своей величиной и полосуя плоть шипами. Невиданное чудовище впихивалось через глотку «акулы» в её нутро – и чумовик не мог даже биться от боли, надетый, словно перчатка, на змеиное тело.

… Вовремя подоспевшие Гилл и Маккью сняли двух оборотней сразу. Третий, подранок, остановился было, но даже до его мозгов, зацикленных на «Жрать!»,дошло, что пора дать дёру. В общем, лейтенант с удовольствием влепил заряд в удирающую, и стрелки, оглядевшись, выпустили наконец оллфагов на личную охоту.

Ливень хлестал как проклятый. Но здесь, на крытой галерее, крыланы легко облетели поле битвы с оборотнями. Внимательно наблюдавшие за ними люди уловили момент, когда дёрнулся (клюнул на лету) один оллфаг, другой. Вскоре все пять теней стали добычей птиц.

Держа расстёгнутые куртки нараспашку люди под пронизывающим ветром терпеливо ждали, когда крыланы юркнут под защиту.

Оллфаги преподнесли сюрприз. Маленькая стая ринулась ко мне, окаменело стоящему напротив окаменевшей же «акулы» под больно бьющими ливневыми струями. Сбоку было видно, что моя куртка тоже расстёгнута, что крыланы вцепились в мой джемпер, стараясь всё-таки оказаться под полами куртки. Я будто растолстел. Но так и не шелохнулся.

Майор сгоряча хотел было сразу уничтожить и «акулу», но сообразил обратиться к двум энергогностикам – эмпату Тайгеру и ведуну-старшекурснику. Те, едва освободились от необходимости противостоять оборотням, впились глазами в памятник мне и «акуле» так, словно перед ними разворачивалось невероятное зрелище.

– Вы! Оба! Что происходит?!

– Что он делает… – медленно, будто засыпая, выговорил лейтенант и заткнулся намертво, даже не замечая, что дрожит, промокнув.

– Он сказал, что обучен основам энергогностики, – светлые глаза Севера пристально следили за чем-то невидимым, – но он работает с такими силами…

Брент посмотрел на этих двоих и понял, что допытываться у них о сути происходящего между мной и "акулой" бесполезно. И тогда он задал практичный вопрос:

– "Акулу" убить можно?

– Лучше не рисковать, – так же просто ответил Тайгер.

А Север, уже щурившийся, как будто старался разглядеть всё в деталях, буркнул:

– На Имбри сейчас такие силы завязаны… Лучше не надо.

Памятник из двух фигур ожил внезапно.

«Акула» резко прянула к внешнему краю дороги. Пасть раскрылась – десант немедленно сморщился и схватился закрыть уши – и начала… выворачиваться. Будто кто-то схватил за обе челюсти морды, решив их сломать.

Ошеломлённые люди попятились: «акула» вдруг стала задыхаться, словно пасть ей не распялили, а напрочь замуровали. Длинная, мощная, но гибкая, шея резко отвердела неестественно выпрямившимся столбом. И – вдруг почернела от крови, внезапно проступившей из множества невидимых порезов, а затем – раздулась. Её, шею, распирало так, точно «акула» проглотила что-то трудно проходимое по горлу. Но глотательных движений она не делала.

Лапы заплелись одна за другую. Несколько беспомощных, путаных шагов – тварь рухнула набок. Слабые конвульсии ещё некоторое время сотрясали громадное тело… Но уже стало ясно, что «акула» больше не поднимется. Майор быстро дошагал до меня – я чувствовал его приближение спиной.

– И что это было, Имбри? Имбри!

– Если в деталях, то лучше рассказать Ате – она объяснит. Наверное, – добавил я, зябко ёжась и неуклюжим медведем отступая от края галереи. Не знал, куда девать руки, которые приходилось держать на весу: оллфаги, облепившие меня, не собирались покидать пригретое местечко.

Я попробовал чуть помахать полами куртки, намекая: мол, пора, птички, и честь знать – засиделись… Но эти умные черти переместились дальше – под мышки и на спину. Чёрт, чего они не улетают? Дождь сюда не доходит!

– Ребята, заберите своих, а?

– Как будто можно определить вот так, где чей, – проворчал Маккью, приглядываясь к выставке прятавшихся на мне крыланов.

– Я неправильно выразился. Разберите оллфагов. Главное, чтобы счёт сходился, – усмехнулся я неохотно. И раздражённо. Надеюсь, последнее не слишком заметно. Мне хотелось, чтобы крыланов побыстрее переправили к их хозяевам. Чтобы они, эти хозяева, не увидели, как мне хреново. Увидят – начнут расспрашивать. А со мной – фиг знает что. Слабость волной накатывает. Накатит – аж до невозможности дышать, а потом уходит – и я готов упасть и лежать, не двигаясь.

Народ быстро снял с меня птиц, и некоторое время мы стояли на месте, дожидаясь, пока все оллфаги окажутся в укрытии от дождя.

Дождались. Крыланы, едва их выпустили из рук, взвились над нашими головами, а затем, перелетев, расселись на людях в несколько ином порядке.

– По-моему, они поменялись, – озадачился Винсон.

– Мда. И, наверное, посчитали нас глупыми, раз мы взяли себе не своих, – вздохнул Маккью и предложил: – Вернёмся – спросим Батиса, можно ли окольцевать своих крыланов. Чтобы посмотреть на лапу – а там кольцо с именем или инициалами.

Прислонившись к столбу на пешеходной полосе между магазинной стеной и дорогой, я старался удержать рот по стойке "Сы-ыр!". Всё, не могу. Вспомнив Батиса и чуть пошатываясь, я устремился к краю галереи. Что я там переводил-озвучивал для лейтенанта? С трудом удержавшись, чтобы не шваркнуться задом на мокрый холодный камень, я сполз на него, цепляясь за столбик парапета при галерее.

"Я – вот эта сильная вода, несущаяся по улицам города… Я этот сильный ливень, бьющий по воде… Я – ветер…"

Время заплясало передо мной, размахивая чёрными драными тряпками, не давая мне разглядеть, что происходит или происходило.

Почти очнувшись, я обнаружил, что повис на чьи-то крепких руках и что меня решительно тащат, не обращая внимания на мои неподвижные, волоком по дороге ноги.

– … Принимайте! – сказали над головой.

Из серого дня, сыпанувшего горстью воды мне, повисшему на дружеских руках, за шиворот, меня с небольшим усилием перенесли в сумрак. Здесь было суше, хотя запах влаги всё ещё ощущался отчётливо. Но главное – тепло. Посвёркивали огоньки какой-то аппаратуры, название которой я не помнил, но когда-то, совсем недавно, знал. Шевелились силуэты плохо видимых людей.

Меня усадили не на скамью вдоль стен, тянущуюся в этом сумрачном помещении, а в угол, туда, где уже нет скамьи, и я мог сидеть, прислонённый к стене. Я и сел. И увидел. Напротив, тоже в углу, сидела спокойная, как смерть, голкондская "саранча". Голкондский дракон. Человеческие ноги, двигаясь по странно вдруг дрогнувшей, а потом мелко затрясшейся комнате, изредка скрывали его. Но, когда расходились, я снова видел его на том же месте.

Он сидел и смотрел на меня. Голова-жёлудь снова прятала глаза под веками-щитками. Но взгляд я чувствовал. Он упирался в меня и точно поддерживал, не давая размякнуть и съехать в положение лёжа. Но поддерживал не потому, что взгляд был добрый. А именно потому, что грозил немедленной смертью, если я закрою глаза отдохнуть. Дракон дожидался именно этой секунды – секунды слабости.

Голоса людей рядом со мной доносились словно из другой комнаты, в которую закрыта дверь. Время от времени ноги переставали мельтешить передо мной, и в поле зрения появлялась знакомая голова, которая что-то говорила мне ободряюще и кивала. Я пытался растянуть губы в улыбке, но у меня не получалось. И мне всё время хотелось снова заглянуть за спину говорящего со мной…

Внезапно всё пропали. Пустая трясущаяся комната – и голкондский дракон напротив. Он был непривычно медлителен и спокоен и не делал ни малейшего движения ко мне. А меня его бездействие всё больше настораживало. И настал момент, когда я понял: ещё пара мгновений – и он кинется на меня.

34.

Я не знал, что, воспользовавшись суматохой, в нашем фургоне остался Север. Не из-за моих красивых глаз, естественно. Ведун сразу сообразил, в чьи заботливые руки я попаду, оказавшись среди своих. Ну и Бланш вряд ли будет на него огрызаться, если он станет одним из её добровольных помощников.

Так и вышло. Пока суд да дело, пока все решили, что я всё-таки простыл (Тайгер и Север отмалчивались на первых порах о том, что видели), и отпаивали витаминным концентратом, на первых порах боясь закармливать таблетками или браться за инъекции, никто и не заметил, что в фургоне на одного стало больше. Первой сообразила Бланш, когда Стефан и Север донесли меня до угла, где и оставили закутанным в одеяло.

– Так, а ты здесь какими судьбами? – грозно спросила брюнетка. – Насколько я помню, ты должен быть в машине Винсона! Винсон, кто у вас за группой следит?

– Не ругайся, красавица! – весело ответил Маккью. – Лучше иди к нам. И команда опять полная, и есть у нас кому за тобой поухаживать.

Бланш скептически хмыкнула и задумчиво перевела взгляд на угол со мной.

Север мгновенно исчез из её поля зрения и на скамейке втиснулся между мальчиком и девочкой. Стефан было насторожился, но вскоре успокоился: ведун со своего места едва заметно улыбнулся ему и закрыл глаза.

Ещё немного поболтав с Винсоном и Маккью, Бланш села рядом со мной и принялась за привычное занятие, чтобы не уснуть, – полировать рукоять ножа.

Итак, Север остался. Народ отнёсся к её появлению спокойно. И только один очень обрадовался, что ведун тихой сапой проник в нашу команду. Теперь, когда я ни с того ни с сего оказался в полуобморочном состоянии (время от времени я открывал невидящие глаза), мальчишка-драко страшился, что в команде нет никого, с кем бы он мог поговорить в случае чего, не прибегая к письму.

А поговорить надо бы – и срочно. Батису не нравилось то состояние, в котором я находился. Ему не нравилось, что время от времени я открывал глаза, бессмысленные и пустые настолько, что казалось: я всё-таки смотрю на что-то определённое, но где-то в другой реальности.

Изредка Батис оглядывал фургон, молчаливых детей и негромко переговаривающихся взрослых, прислушивался к натужному, внутри приглушённому рёву, тяжёлых машин и уже привычному уху грохоту дождя по крыше и плеску воды вокруг машины. Затем его взгляд снова возвращался ко мне. До выхода на последнюю улицу Ириды, которая потом почти незаметно превращалась в дорогу между двумя мегаполисами, оставалось совсем немного времени.

В безотчётной тревоге в очередной раз обводя глазами замкнутое помещение, Батис замер, остановленный другим взглядом, острым и в упор. Север, сидящий напротив, чуть сбоку. Несколько секунд он безразлично смотрел на мальчишку-драко, затем поднял одну бровь – явно вопросительно: «В чём дело?»

Повелитель оллфагов, помнивший, что он старается держать лицо расслабленным и спокойным, спросил: «Почему ты спрашиваешь?»

Север незамедлительно провёл пальцем линию по своему лицу – от одного глаза через переносицу к другому.

Озадаченный Батис хотел было переспросить, но всё-таки сообразил, что хотел сказать ведун. Дотронувшись до собственной кожи вокруг глаз, мальчишка-драко с досадой почувствовал, что его беспокойство выдала проступившая (горячая под пальцами) полумаска.

«Я волнуюсь за Ника. Ты можешь пересесть ко мне и рассказать, что произошло в автоцентре?» И он чуть отодвинулся, освобождая место на скамье.

Перемещение Севера заметил только Стефан, который мгновенно реагировал на любое движение вообще. И, кажется, тёмному драко не очень понравилось, когда Север, отключив общую связь, начал что-то шёпотом рассказывать повелителю оллфагов. Правда, рассказывал ведун недолго.

– Что ты уже знаешь?

"Когда вы побежали по галерее, на вас вышли оборотни. Ник пошёл к "акуле", а вы – к оборотням. Потом с вами объединился майор Брент со своими людьми. Когда с оборотнями покончили, вы увидели что-то странное с Ником. И ты, и Эрик говорили о каких-то силах, задействованных Ником. Вот об этом я и хочу узнать".

– Он использовал стихийные силы воды, воздуха и земли. В Академии энергия стихий не была моей специализацией, но небольшой курс по ней читали для заинтересованных. Причём читали все четыре специалиста, включая энергогностика по стихии огня. То, что делал Имбри, – невозможно. Он свободно манипулировал всеми тремя стихиями. До этого я видел, как он пользуется довольно примитивной энергознаковой системой. Но против "акулы" он стоял неподвижно и ту же систему применял уже мысленно – так это я понял. И как быстро! Как будто практиковался каждый день!.. Сначала нам с лейтенантом было не до него, но потом мы увидели… Имбри нарастил вокруг себя потоки стихий и заставил "акулу" увидеть двойника – такую же тварь.

"Иллюзия?"

– Да, но какая!.. «Акула» поверила. А потом он, то есть иллюзия, на её глазах превратился в огромного змея, который сначала загипнотизировал «акулу», а потом заставил её поверить, что он убивает её. «Акула» поверила – и умерла, хотя Имбри к ней даже не прикоснулся.

Батис задумался. Ещё будучи дома, на Драко, он начал готовиться к поступлению в Академию энергогностиков. Отец знал, что мальчик уже выбрал специализацию по общению с животными и птицами, но всё же советовал посмотреть и другие предметы которые предлагает своим учащимся Академия. А вдруг ещё что-нибудь глянется? В Академии поощрялось изучение нескольких дисциплин, кроме выбранных основных, даже если они не связаны между собой. Был и курс гипноза. Батис несколько раз смотрел рекламные ролики Академии, в том числе и по курсу гипноза. Он помнил ту демонстрацию манипулирования гуманоидным сознанием. В памяти осталось многое. Например, с каким удовольствием подопытный нюхал сухой прутик, про который ему сказали, что в руках у него благоухающая роза. Был сюжет про подопытного, которому под гипнозом предложили выполнить кое-какое задание, после того как будет произнесена кодовая фраза. Через три дня подопытный встретился с незнакомцем, который ему и сказал эту фразу, после чего подопытный выполнил то, что ему под гипнозом было заложено в память.

"Но загипнотизировать можно только разумное существо, имеющее сознание!" – почти возмутился Батис.

Север меланхолично приподнял одно плечо:

– До недавнего времени я тоже так думал. Имбри доказал обратное. – И после короткого раздумья добавил: – По некоторым внешним признакам иллюзия Имбри была очень похожа на «саранчу» Голконды.

"Ник был на Голконде, – рассеянно сказал Батис, обдумывая слова Севера, – вместе с Барри. Оба вернулись с её поверхности живыми и невредимыми".

– Что-о?! – Ведун едва не сорвался на крик.

"Тихо!"

Разбуженные вскриком Севера, дети всё же взглядывали на него понимающе. Кажется, они решили, что он тоже спал, коротая дорогу, и ему приснился кошмар. Один Стефан глядел недовольно.

– Вот! – сердито сказала Бланш. – Оставили на свою голову – и пожалуйста…

– Барри! – окликнул Север толстячка. – Это правда, что вы с Имбри были на Голконде? Мне сказал Батис.

Стефан дёрнулся взглянуть на сириусца расширенными от изумления глазами.

– Угу… Были, – важно сказал Барри и не выдержал, расплылся в счастливой улыбке. – А чего не быть? Пара минут – и я вошёл в историю… Гы-ы… – И деловито закончил: – Мы там плясали. А потом Ник вытащил меня из этого ада. Если честно.

Ведун подождал, не будет ли продолжения, но народ уже успокоился, и сириусец вновь уткнулся в монитор камеры слежения.

Тогда Север вновь обратился к Батису почти шёпотом:

– А что тебя встревожило в Имбри?

"Посмотри сам. Ты же видишь. Может, я зря беспокоюсь".

Правильно поняв повелителя оллфагов, ведун в первую очередь пригляделся к моему информационному полю. И судорожно вдохнул, забыв выдохнуть.

Энергетическое трёхцветье стихий мягко теплилось вокруг меня, густея и постепенно вздымаясь.

– Похоже, у нас проблемы…

"Я надеялся…"

– Нет, ты был прав…

"Что будем делать?"

– Не знаю.

"Попроси Барри посмотреть, не будет ли среди нас смертей в течение ближайших минут", – после недолгих размышлений предложил Батис.

– Подожди. Имбри открыл глаза. Куда он смотрит?

Они проследили направление моего взгляда, на этот раз не отсутствующего, а сосредоточенного. Переглянулись. Батис кивнул. Север облизал пересохшие губы.

– Барри… Ты не мог бы посмотреть на нас всех? Кто-нибудь из нас умрёт в ближайшее время?

Все насторожились. Видимо, сириусец проникся серьёзными интонациями в голосе ведуна, поэтому обошёл фургон и внимательно всех осмотрел.

– Всё в порядке.

– Так, а теперь, мальчики, быстро рассказали вспыльчивой девушке, что происходит и что заставило вас обратиться к Барри с таким вопросом.