Текст книги "Всадники Одина Цена человечности (СИ)"

Автор книги: Сергей Морошко

Соавторы: Соня Соколова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Нагнать беглянку удалось далеко не сразу – девчонка хорошо знала лес и путала Яна, петляя не хуже зайца. Кто такие зайцы, он представлял довольно смутно, зато поговорку со слов Йорга знал. Ян даже потерял девчонку из виду. Поначалу он попытался найти туземку с помощью инфракрасного режима зрения – не получилось. Лес как назло просто кишел всяким теплокровным зверьем. Ян остановился. Похоже, он упустил свою «добычу». Ян уже во всех красках представил тонны ядовитого сарказма, вылитого братом на его несчастную голову. Положение спас случай... Девчонка сама себя выдала шорохом – слишком рано дернулась из укрытия. А слух Яна никогда не подводил. Догнал он беглянку в два прыжка и прижал лицом к земле. В ноздри ударило резкой смесью запахов пота и крови. Тана кусалась и ругалась такими словами, от которых у Яна уши сворачивались в трубочку. Наконец, она выдохлась и перестала дергаться. Он удовлетворенно хмыкнул и начал подниматься с земли, тем не менее, не забывая прижимать «жертву» одной рукой к груди. Затем он развернул лицом к себе и отпустил, отступив на шаг. Девчонка выглядела вконец потрепанной. Грязная, заляпанная кровью одежда, взлохмаченные короткие волосы, раскрасневшиеся щеки... А в глазах ее горела ярость, за которой на самом дне зрачков плескался страх.

– Не бойся. Послушай, – мягко начал он, боясь в очередной раз ее спугнуть. – Не слушай моего брата, он хороший. Дерзкий, пожалуй... напористый... но хороший. Мы не причиним тебе вреда. Мы из... издалека. Из той страны, о которой ты даже не слышала. Мы случайно здесь оказались... Это... Это сложно объяснить. Но... мы хотим выяснить, что произошло. Хотим попасть домой, понимаешь?

Она кивнула.

– Скажи, ты можешь нам помочь? Пожалуйста...

Девушка вновь сложила руки на груди, но ничего не ответила.

– Если ты хочешь уйти, то я больше не буду тебя держать, – со вздохом произнес Ян. – Прости. Ладно, сами разберемся. Удачи тебе.

Он развернулся, намереваясь уйти. Ян не был уверен, что этот финт сработает. В его мире подобный прием уже заезжен дальше некуда, но… попробовать стоило.

И он не прогадал.

– Эй, косатый! Куда собрался? Так легко отступаешь?

Ян обернулся.

– Я не хочу тебя принуждать, – он пожал плечами, втайне надеясь, что жест выглядел натурально.

– Ты столько гнал за мной по лесу, чтобы сказать, что не хочешь меня принуждать? – она склонила голову набок, прищурилась, помолчала. – Ладно, Хель с тобой. Зови своего братца. Я вам помогу. А взамен я хочу историй, много. Я люблю истории. И ту дребезжащую штуку, которой ты арысь укокошил. Вроде и нож, а шею вон как распахал. Я таких клинков раньше не видывала. По рукам?

– Хорошо, – Ян с тоской похлопал себя по скрытым в броне ножнам.

– Ладно, говори, чего хотел-то?

– Нам... Нам нужен транспорт.

– Обоз, что ли? Зачем вам обоз?

«Какой такой «обоз»?!» – Ян про себя чертыхнулся, но постарался ответить как можно вежливей.

– Нет. Нам нужен… скакун. Два. Чтобы доехать до ближайшего города.

– Лошадины? Ну... в деревне можно попробовать купить. Да кто ж продаст-то, все на полях заняты... У вас деньги-то есть?

– Нет, – Ян вспомнил про шестьсот кредов наличными, которые Йорг всегда носил с собой, и про десяток поддельных кредиток, но тут же отмел от себя эти мысли, ввиду их несостоятельности.

– Понятно. А на что вы лошадей брать собрались?

– Ну... Мы сильные... Можем работу какую-нибудь выполнить, в обмен на скакунов.

– Долго ж вам пахать придется, чтоб заработать на самую дохлую клячу. Али вы цен не знаете? Дорого нынче лошадь стоит.

– Мы что-нибудь придумаем, – кисло улыбнулся Ян. – Проводи нас хотя бы до деревни.

– Сначала нож.

– Э-э-э нет, очаровашка. Сначала ты нас проводишь до деревни и объяснишь, как добраться до столицы, потом все остальное! – рядом с ними незаметно самоорганизовался Йорг. Вот ведь!..

Так, с горем пополам, братья вместе с новой знакомой, добрались до деревни. Называлась та довольно глупо – Ленивые Пенёчки. Ян побоялся задать возникший у него логичный вопрос – не хотел обидеть Тану. Вдруг «Ленивые Пенёчки» какие-нибудь местные божества? Так что он промолчал. А вот Йорг… Йорг в своем репертуаре заржал, совершенно не заботясь о душевном здравии и благоденствии спутников. Правда, на вопрос Таны, над чем он смеется, отмазался вспомнившейся забавной историей из жизни. Но Ян-то хорошо знал своего брата…

Раньше от обостренного обоняния Яна ощущались одни лишь плюсы. Но сейчас, в данный конкретный момент, он мечтал только об одном – заработать внезапный насморк. Потому как вонь на подходе к Ленивым Пенёчкам стояла та еще. Дерьмо, пот, гниль, подгоревшей еды и чего-то еще, кислого и мерзкого. Яну даже пришлось остановиться, чтобы попытаться абстрагироваться от этого амбре.

– Ян, ты чего? – с беспокойством спросила его Тана. – Тебе худо?

– Нет, – ответил за него брат. – Ему дышать тяжело. Воняет тут у вас, очаровашка, жуть как воняет.

– И ничего не воняет! – тут же насупилась она. К слову, пока они шли, Тана уже дважды успела поцапаться с Йоргом. Похоже, они друг другу не понравились.

– Нормально все, – с трудом выдавил из себя Ян и закашлялся. Глаза у него слезились. – Я сейчас… приду в себя. Ух!..

– Моя броня! Вот ведь..! Кажется, я наступил в чьи-то испражнения... – с отвращением произнес Йорг. – Брат, я хочу в цивилизацию!!!

– Цивезация у нас на заднем дворе. А тут не надо, тут только для живности... Мы ведь были в лесу. Почему ты не сходил поцивезацкаться в кусты? – не на шутку удивилась Тана. – Там еще листья были, удобнее же, а здеся и подтираться-то нечем.

Теперь Ян не мог дышать не только из-за запаха. Он согнулся пополам и никак не мог отсмеяться.

– Сволочи.

– Не изображай обиженную целку, брат. Не только же тебе стебать других, пора почувствовать на собственной шкуре, каково это.

– Ну-ну, смейся, – тон Йорга обещал ему страшные муки.

– Да чё ж я не так сказала-то?! – разозлилась Тана. – Чего молчите?!

– Ничего-ничего, очаровашка.

– А ну и Хель с вами. Пошли уже. До дому рукой подать.

И действительно, идти пришло недалеко. Небольшой, аккуратный деревянный домик в один этаж стоял практически у самой окраины деревни. «Чтоб до леса близко», – пояснила она. Возле резного крыльца стояло непонятное деревянное сооружение на колесах, отдаленно напоминающее обыкновенную тачку, а чуть поодаль меланхолично щипала траву… самая настоящая лошадь. Темное, коренастое, волосатое нечто. М-да. До этого он видел лошадей только дважды в жизни, но те были тонконогими, высокими и поджарыми, больше похожими на гончих. А это… Пещерное животное какое-то.

Но вот что еще странно: им не попался на пути ни один житель поселения. Быть может, люди собрались на какую-нибудь молитву? Но тогда где же дети? Или они вместе со своими родителями? Впрочем, Ян бы не удивился этому. Ведь местные, похоже, довольно религиозны, при шастающих по земле «богах-то».

– Где все? – принялась осматриваться Тана. Она забежала в дом, чем-то погремела и вернулась обратно. – Странно. Отец уже вернулся, но ни его, ни Вила в избе нету. И людёв что-то на улице не видать…

– Может, у вас молитва какая-нибудь или собрание? – предположил Йорг.

Тана нахмурилась и отрицательно покачала головой.

– Нет. Еще рано, Одина задабривать мы вечером будем, чтоб больше нас не наказывал. И слишком тихо. Не по себе мне… – она поежилась и обхватила себя руками за плечи.

– Не бойся, – попытался приободрить девушку Ян. – У вас тут есть какая-нибудь… площадь? Место, где собирается народ на праздники или советы.

– Есть, – кивнула Тана. – Пойдемте… Ой. Только переоденусь-ка я и царапины промою. А то вспухнут и заболят. – После чего снова умчалась в дом.

Братья ненадолго остались наедине. Йорг с опаской подошел к лошади и потыкал ее пальцем в бок. Животина флегматично глянула на него, фыркнула и отвернулась.

– Вот видишь, это все, что она о тебе думает, – усмехнулся Ян.

Йорг продемонстрировал весьма красноречивый жест, выставив вперед руку с оттопыренным вверх средним пальцем.

– И я тебя люблю, брат...

Тана вернулась очень быстро. Посвежевшая, уже без куртки, но в чистой рубахе, подвязанной поясом с каким-то незнакомым орнаментом. Одежда незамысловатая, но неплохо сшита. «Для местного уровня развития...» – уточнил про себя Ян. Рубаха очень недурно сидела на стройной фигурке, подчеркивая неожиданно большие си... все что нужно подчеркнуть. Да… Теперь, когда «очаровашка» избавился от грубой мешковатой куртки, стало ясно видно, что он – девушка. И довольно миловидная, даже по меркам взыскательных на вкус жителей Империи Людей.

– Ты пялишься, – шепнул ему на ухо Йорг. Ян покосился на него и лишь тяжело вздохнул. Такая ухмылочка брата слишком ему знакома. Ян стоически ее проигнорировал и как можно бесстрастнее обратился к Тане:

– Ну так что, мы идем?

– Идем, – кивнула она, жестом показав следовать за ней. Что они и сделали.

Деревенька не впечатляла. Стоило им миновать всего семь деревянных домов, отличавшихся друг от друга лишь размерами и степенью облупленности стен, как они вышли на расчищенную площадку, где собралась небольшая толпа. Тут не то что яблоку, семечку негде было упасть. И дело совсем не в количестве людей, а в их… скученности. Все... все в этой толпе старались стоять как можно ближе к помосту, что находился в центре площадки.

И теперь Ян понял, почему в деревне стояла такая тишина. Люди молчали. Молчали, с каким-то странным благоговением взирая на помост, вернее, на тех, кто на нем стоял. Персонажей (а иначе этих людей назвать сложно) было пятеро. Четверо из них одеты в странные рубахи с капюшонами, вытканные из мелких сплетенных меж собой металлических колец. Рубахи подвязаны кожаными поясами, на которых висели длинные клинки в темных изукрашенных ножнах. Более всего эти клинки напоминали Яну керамические складные мечи с автоматической лазерной заточкой, но он сильно сомневался, что таким оружием могли обладать неотесанные жители захудалой планеты. Для удобства он все же решил называть эти клинки мечами. Кроме тех четверых, на помосте еще находился низенький толстенький человек в отдаленно напоминавшем рясу мешковатом красном балахоне. Вероятно, он и верховодил представлением.

Они были вынуждены встать в самом заднем ряду, но, благодаря высокому росту, Ян все прекрасно видел. Как и брат. А Тана… Что ж, потерпит.

– Что тут происходит? – шепотом поинтересовался он у девушки.

– Не знаю, – ответила она так же тихо, внимательно всматриваясь в толпу. – Но мне все это не нравится. Совсем.

– Именем княжества Бенгт и нашего Светлейшего правителя Великого Княза[6] Драгоша Железного Кулака, призываю люд быть свидетелями... – начал меж тем толстяк громким решительным голосом.

– Милейший судейник, я вовсе не настаиваю на наказании! Я поговорю с ней, она исповедуется, и я отпущу ей грех! – Ян увидел, как к помосту подошел высокий худой гуманоид с острыми ушами, до чертиков напоминавший гибрид аса с человеком. Если бы Ян не знал наверняка, что это невозможно ни при каких обстоятельствах, то решил бы, что узрел чудо! Одет тот был в длинный балахон из серебристой натуральной ткани вроде шелка. Спокойное моложавое, как у всех асов, лицо. Большие льдисто-голубые глаза и светлые же, практически белые, как у ундов[7], волосы, стянутые тонким черным ремешком из кожи на лбу.

– Нет, – покачал головой судейник. – я видел собственными глазами, как девчонка Вас ударила. Она посмела оскорбить Вас, Почтенный! Посмела напасть на потомка Богов! Служителя самого Ньёрда! Зло есть зло, и оно должно быть наказано! Тем более, она уже не в первый раз нарушает законы Бенгта.

– Но позвольте, – вскинулся священнослужитель, – я снял обвинения! Как можно обвинять человека в преступлении, если пострадавший себя таковым не считает?

Толстяк задумчиво потер подбородок, затем вновь качнул головой.

– Нет, Почтенный, вынужден с вами не согласиться. Она совершила преступление. Напала на cагарта, йольфа, посланника, несущего знания миру. Где гарантия того, что завтра она не взбесится и вовсе Вас не прирежет? Кто сможет за нее поручиться?

– Я! – из толпы вышел длинноволосый пожилой крепкий мужчина в серой льняной рубахе, подвязанной кожаным ремнем. – Я могу поручиться за свою дочь. Взамен я прошу, чтобы вы дали мне возможность принять ее наказание на себя. Я уже немолод, мне нечего терять. А она... она еще совсем юная незамужняя дева.

– Но... Так нельзя! – взвыл священнослужитель. И толпа вторила ему одобрительным гулом. – Вы же не можете допустить, чтобы пострадал невинный человек! Послушайте старого Ольви. Он прав, Тана еще юная дева. Она импульсивна, согласен. Но я обещаю вам, Ваше Судейство, что проведу с ней воспитательную беседу. Она исправится, обещаю. Именем Ньёрда, покровителя нашего, я обещаю, что девочка исправится. Ежели уж она натворит что-нибудь еще, то клянусь, я понесу наказание за свое обещание вместе с ней.

Судейник снова упрямо покачал головой. Толпа загалдела. Кто-то выкрикнул, что Тана хорошая; кто-то принялся роптать на распоясавшуюся власть; кто-то просил судейника остановиться и не гневить богов. Ни один, ни один из присутствующих с ним не согласился. Большинство высказалось против, и лишь некоторые смолчали. Дождавшись, пока люди стихнут, толстяк, набрав полную грудь воздуха, опять принялся вещать:

– По священному закону, что установили предки Княза нашего, Драгоша, за кражу, разбой, повреждения телесные и убийства, преступник должон нести наказание независимо от желания пострадавшей стороны. Однако ж за преступления, не несущие за собою беременность и смерть, по тому же закону, родственник может взять вину преступника на себя. Потому твою речь, Почтеннейший, я отклоняю. А твою, Ольви... Ты уверен, что вынесешь сорок ударов кнутом? Ты стар, Ольви, подумай.

– Я выдержу, господин судейник, только не трогайте мою дочь. Прошу вас. Накажите вместо нее меня.

Все это время Тана стояла молча. Она с каждой секундой становилась все бледнее и бледнее. Ее трясло. Но при этих словах она сорвалась, кинулась в самую гущу толпы к помосту. Ян не успел схватить ее за руку, не успел остановить. Так она была проворна, и так он был потрясен. Слишком диким казалось ему происходящее. Йорг тоже дернулся за девчонкой, но усилием воли удержал себя на месте.

– Господин судейник, не надо, это я виновата! Пожалуйста, не троньте отца! Он стар, не надо! – громко проговорила она, упрямо вздернув вверх подбородок.

– Какая дружная семья, – гнусно ухмыльнулся чинуша, на мгновение напомнив Яну одного мерзкого Епископа, часто навещавшего приют, как он выражался, «с проверкой». На деле же этот садист попросту удовлетворял свою похоть, наблюдая, как истязают воспитанников. Часто ни за что. – Так кого из вас мне наказывать-то? Обоих?

Яну все меньше нравился этот тип.

– Нет! Не слушайте ее, меня накажите. А ты, дочка, молчи! – прикрикнул на Тану отец. Та дернулась, как от удара, но не отступила.

– Но это я виновата, я, я! Моего отца вообще не было здесь, когда все произошло! Это я виновата! Ясно вам всем?! Ясно?!

– Так, мне уже надоело! Гадко, тащи траппера и приведи приговор в исполнение. За сим и закончим эту паскудную историю. А ты, девка, впредь запомнишь, как поднимать руку на вышестоящих!

Тана вспыхнула, покраснев до корней волос. Руки ее сжались в кулаки, она вытянулась всем телом, напоминая гончую в стойке.

– Да ты! Ты!..

Но толстяк предупреждающе вскинул руку.

– Еще одно слово, девка, и я прикажу перед каждым ударом обмакивать кнут в соленую воду.

– Приношу свои извинения, – сквозь зубы выдохнула она. Видно, ей пришлось приложить массу усилий, чтобы остаться на месте.

Тем временем стражник спустился с помоста и грубо, тычками в спину сопроводил отца Таны наверх. Там его заставили снять рубаху и опуститься на колени. Ян закусил губу. Он не понаслышке был знаком с подобным наказанием и знал, что если бы Ольви оставили одежду, первые несколько ударов оказались не такими болезненными. Впрочем, все зависело от усердия экзекутора. А этот Гадко, детина с мерзотной рожей, вряд ли станет жалеть старика…

Кнут просвистел в воздухе первый раз. И звук этот пронесся в нависшей тишине раскатом грома. Тана вскрикнула. Ян не видел ее лица, потому как она стояла к нему спиной. Но понимал. Хорошо понимал. Знал, что она чувствует. Только ему тогда было в тысячу раз хуже. В тысячу раз больнее.

Перед глазами, вопреки желанию, встала сцена из далекого прошлого. Та, которую Яну больше всего на свете хотелось забыть. Забыть и никогда не вспоминать. Или отмотать время назад и признаться.

Потому что было больно. Больно вдвойне. И стыдно. Ведь это он виноват. Он. А били брата. Он чувствовал, ощущал спиной каждый взмах кнута, каждое его столкновение с кожей Йорга. Которая с каждым ударом все больше и больше превращалась в кровавые лохмотья. Маленькие, едва заметные металлические крючья на плетеной обманчиво мягкой коже кнута, на первый взгляд, безобидные. Крючья, смазанные мелоровым маслом. Таким нежным, смягчающим, если наносить его на неповрежденную кожу и таким едким, если оно попадало в рану даже случайно. Сорок ударов. Сорок. Каждый из которых превращал спину наказуемого в кровавое месиво. Каждый удар выдергивал кусочки плоти, совсем немного, совершенно не смертельно. Но...

Яна заставляли считать вслух. Отсчитывать каждый удар. И за каждую ошибку, попытку сократить количество взмахов, назначали еще два сверху. Йорг поначалу кричал, молил прекратить, а Ян все считал, давясь слезами. Потом брат затих, потерял сознание. И Яна настигло облегчение, что Йорг больше ничего не чувствует, что ему легче. Но это продолжалось недолго. Епископ Лукиан быстро «исправил» ситуацию, приказав палачу дать Йоргу вдохнуть стимулятора. И пытка продолжилась вновь. Йорг кричал, а Ян продолжал считать...

Двадцать один. Двадцать два. Двадцать три…

Тогда он не мог помочь. Он рвался. Рвался изо всех сил, но его держали старшие ребята из приюта. Те, кого приблизил к себе Пресвятейший Епископ, те, кому доставляла удовольствие чужая боль. Когда все закончилось, Йорга не сразу забрали в лазарет. По приказу Лукиана, «чтобы парень усвоил урок на будущее...», – как он тогда выразился. Двое суток Йорг провел в горячке, между жизнью и смертью. Двое суток Ян выхаживал его, помогая, чем мог, обрабатывал раны, пока Йорга не забрали сестры в лазарет.

Ян до сих пор не мог простить себе произошедшего. Ведь... ведь если бы он тогда не струсил и во всем признался, то ничего бы этого не случилось. Брат бы не пострадал... А сейчас… Все повторялось вновь. Палач, кнут и беспомощный человек, который может уповать разве что на судьбу. Но... Кто ему эта девчонка? Какое ему дело до старика? Никакого. Они – никто. Незнакомцы. Но то, что творилось тут, на помосте, на его глазах, было ужасным. Отвратительным. Несправедливым.

Он не хотел снова смотреть на это. Не в этой жизни!

– Ян, стой, не надо! – прошипел Йорг, стискивая, словно клещами, его плечо. Он знал. Он понимал.

– Нет, – мотнул головой Ян. – Надо. Я больше... больше не буду считать...

И бросился вперед, к помосту, сквозь толпу.

Летшестнадцати-семнадцати[1] – если говорить о земном возрасте, то это лет четырнадцать с половиной. Времяисчисление в Галактике сильно отличается от земного. Если считать по часам, то галактический(стандартный) год короче земного. В земном году, примерно, 8760 часов, в стандартном – всего 8000.

Ракот[2] – галактическое название цмоков, которые, как и варны, ведут свое происхождение с Аттрэ, планеты-прародительницы лафиртов.

Вибронож[3] – вид холодного боевого оружия. Вибронож снабжен аккумулятором, который может быть заряжен как от электросети с помощью зарядного устройства, так и от солнечной энергии. Как понятно из названия, может вибрировать. Различные модели имеют разное количество режимов, вплоть до ультразвуковой резки. Может как оставлять аккуратные разрезы, так и разрывать ткани напрочь, проникая в самую глубь и приводя к ранениям, несовместимым с жизнью.

Вольницы[4] – Вольные Цитадели, крупные города-полисы, города-государства. Расположены по всей жилой части континента, в т.ч. и в Диадеме. Основное население составляют вольные торговцы, отсюда и название. Цитадели принимают к себе всех желающих, могущих принести пользу и процветание городу. Вне зависимости от принадлежности к какой-либо расе или народности. Все Цитадели суверенны. В каждой из них свои нравы и законодательство.

Недели полторы[5] – для местных неделя равна 9 дням. В месяце примерно 40 дней. В году 9 месяцев. В году 362 суток.

Княз[6] – искаженное «князь».

Унды[7] – один из подвидов асов. Существуют так же еще норды и альвы.