Текст книги "Всадники Одина Цена человечности (СИ)"

Автор книги: Сергей Морошко

Соавторы: Соня Соколова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Тучи, что еще с утра заволокли серым плотным покрывалом небо, рассеялись. И природа будто радовалась происходящему: яркие солнечные лучи играли на каменьях ее платья, вовсю голосили птицы, а по берегам завели свои концерты морские ныручи. Мелкие серебристые летучие рыбки вспарывали волны, выпрыгивая из воды, алмазной россыпью разлетаясь на солнце.

Пока они плыли, Яна вели по берегу к причалу двое родичей: Йорг, как его брат, и Злота, как Танина сестрица. На голову его водрузили венок из купальниц и кубышек. А в своем белом одеянии, расшитом узорами из мелких красных агатов, он казался полубогом. Ян шел почти вровень с плотом, неся на вытянутых руках меч. И по лицу его опять было не понять, что он там себе удумал. Хорошо, не злится, и то хлеб.

Йорг же выглядел преувеличенно веселым, короткие пестрые кудрявые волосы в беспорядке колыхались на голове, отчего он напоминал огромный созревший одуванчик. На миг ей даже стало смешно, и она еле сдержалась, чтобы не хохотнуть и не испортить всю торжественность момента.

Когда плот повернул к причалу, Ян не стал дожидаться, пока его прибьет к помосткам. Он передал меч своему брату и вбежал прямо в воду. Оказавшись в ней по пояс, подхватил Тану с плота на руки, слегка замочив ей подол. И снова эти глаза, в глубине которых что-то билось невысказанное. Ей казалось, точно она падает, стремительно падает в это серебро. Тана попыталась улыбнуться. Получилось не очень, но он улыбнулся ей в ответ. Одними лишь губами. Рядом столпились люди, которые, увидев это, радостно заулюлюкали и стали хлопать в ладоши.

Они вышли из воды, Ян поставил ее на землю. Рядом возник радостный и гордый Волдо, который наблюдал за ними с таким видом, будто только что захватил Диадему, а не собирается поженить двоих бывших висельников. Тане было не по себе от того, что совсем недавно, еще сегодня утром, он умывался кровью кнута и клеймил свою жену. А теперь женит их. Конечно, считалось счастливым знаком, если в день свадьбы Богам приносили в жертву людскую кровь. Ведь нечасто такое выпадает. Тане так не казалось. Ей вполне было достаточно, если бы на свадьбу просто забили козла для Тора и кабана для Фрейи. Но с посадниками не спорят. Потому она приняла свою судьбу. Как странно все совпало: казнь и свадьба. А через два дня погребальный эль по отцу... Настоящему отцу. Эх, тятенька... Со всеми этими приключениями и заботами она чуть не позабыла о девятом дне.

Кто-то осторожно положил ей руку на плечо и сочувственно сжал. Она подняла глаза. Это был... сам Почтенный Велига. Боги! Как же она рада его видеть! Ни мгновения не раздумывая, Тана прижалась к нему со всей силы, чуть не расплакавшись. Да вовремя сдержалась, негоже это, плакать на собственной свадьбе.

– Ну что же ты, дитя мое? Ну? – таким привычным и неожиданно родным голосом молвил Велига. Он погладил ее по голове, осторожно и нежно перебирая короткие волосы.

– Ничего, Почтенный, ничего. – Силясь подавить слезы, улыбнулась она. – Рада вас просто видеть. Столько всего произошло с последней нашей встречи!

– Не сомневаюсь, дитя. Ну давай оставим разговоры до завтра. У нас дел полно, да и жених тебя ждет.

Тана отрывисто кивнула. И только сейчас обратила внимание на его одеяние. Серебристая сутана, стекающая по худощавой фигуре Велиги, точно вода, отороченная голубой норкой. Посох в руках его с жемчужиной на конце. «Неужто Когеном его избрали заместо Ксанто?» – обрадовалась она. Хоть кому-то добрую службу сослужило все произошедшее в Гуннаре. Хоть кому-то. И хорошо, что ему!

Она поежилась, снова поприпомнив утро. Ей еще не доводилось видеть таких страшных и кровавых казней. А как кричала госпожа Миата!..

– Встаньте тут, суженые! – возгласила среброволосая йольфинка, служительница Фрейи. И они встали, Тана и… Йорг.

– Ой. Это не мое место, да? Прости, братец! Очаровашка! – он дурашливо поклонился. – Я случайно перепутал!

В толпе раздались смешки, даже Волдо фыркнул в бороду. А Йорг, ни капли не смутившись, отошел, освобождая место жениху. Жених, к слову, не преминул зарядить своему разлюбезному братцу несильный подзатыльник, когда тот проходил рядом. Тана только головой покачала, встретившись с несколько виноватым взглядом Яна. Дескать, что поделать. Знает же она, каков он, Йорг.

Злота подала Яну клинок, и тот взял его. Выставил вперед, ровно держа в вытянутой руке.

– Тана, ты должна взяться за этот меч в честь веры в свое будущее дитя, – строго молвила сагартина. Тана протянула руку, несмело пробегаясь пальцами по острию и берясь за рукоять. Глядела она при этом в глаза Яна. А он – в ее. Было страшно неловко и в тоже время уютно. И ей вдруг захотелось утонуть в этом серебре на самом деле.

– А теперь ты должна передать меч своего отца жениху. – Она взяла оружие, протянутое ей Волдо. Передала его Яну.

Сагартина Фрейи надела на мечи плетеные обручальные браслеты в форме змея, кусавшего себя за хвост. Они сняли обручи с клинков и надели друг другу на руки в знак будущего крепкого союза. Громко и тревожно вскрикнул над их головами Вил. К паре шагнул Волдо с костяной чашей в руках.

Тана в смятении сглотнула и огляделась по сторонам. Ей снова стало не по себе. Она поймала участливый взгляд Почтеннейшего и немного успокоилась.

– Во имя Фрейра и Фрейи, единых в своем обличьи. Во имя Тора Громовержца, хранителя мира в доме. Во имя Одина, нашего Всеотца. Дети, примите этот ценный дар, который выпадает не каждым молодым. Омойте лица жертвенной кровью и отпейте по глотку из чаши. Ян, прими чашу из рук своей суженой, и отпей глоток пламени.

Волдо протянул ей священный сосуд. Ян бросил совсем непонятный взгляд на Его Сиятельство и еле заметно качнул головой. Руки Таны дрогнули, и она еле удержала чашу. Силы будто бы покинули ее, и Тана, едва пересилив себя, протянула чашу своему суженому. Ян осторожно обмакнул пальцы правой руки и провел ей по лицу. Тана вздрогнула. В нос ударил терпкий медный запах крови. Холодные склизкие пальцы скользнули ото лба к верхней губе. После он принял чашу из ее рук и отпил один единственный глоток. Тана заметила, как он еле заметно поморщился, но более никак он не выразил своего отношения к происходящему.

– А теперь ты, дитя, – продолжил Ветродуй, – прими чашу из рук суженого своего. Омой лицо его и глотни крови жертвенной.

Тане стало немного дурно, хотя она была не робкого десятка. Словно в бреду, она протянула вперед правую руку и обмакнула пальцы в кровь. Провела пальцами по лицу Яна. Он даже не вздрогнул. Потом она приняла из его рук чашу и отхлебнула глоток. Кровь, вязкая, скользкая и холодная, скользнула по губам в рот и, обжигая горло, тяжеленным камнем осела в животе.

Волдо удовлетворенно кивнул, забирая у нее чашу.

Сразу за этим к Яну вплотную подошла сагартина Фрейи. Она взяла его лицо в ладони. Так, что их взгляды встретились. Тане на мгновение показалась, что Ян вздрогнул от этого прикосновения.

– Клянешься ли ты, Ян Циссардж, пред ликами Богов и сагартов их, что хочешь стать мужем этой женщины? – вопросила она.

Тана затаила дыхание. Служительницы Фрейи славились тем, что могли распознавать ложь.

– Клянусь, – после недолгого молчания сказал Ян, встретившись глазами с Таной. – И Боги мне свидетели.

Она снова вздрогнула. Не похоже было, что он лгал. Совсем нет…

К Тане приблизился Велига. Обхватил тонкими прохладными ладонями ее лицо.Так же, как до этого сделала сагартина.

– Клянешься ли ты, Тана, дочь Ольви, пред ликами Богов и сагартов их, что хочешь стать женой этого мужчины?

Тана замерла. Вот он, роковой миг. Слово. Назад пути уже не будет. Ей сейчас так захотелось оттолкнуть Велигу и броситься бежать! Бежать, бежать как можно дальше и быстрее.

«Прости меня, Ярушка!» – На глазах все-таки выступили слезы и покатились по щекам.

– Клянусь, – сказал кто-то, не Тана, ее голосом. – И Боги мне свидетели.

Когда они с Яном целовались, запечатывая клятву, Тана делала все словно по-заученному. Точно бы и не она это, а кто-то другой. Тот же, кто давал за нее свадебное обещание, и тот, кто пил за нее жертвенную кровь. А она... она сейчас была где-то там, далеко, летним вечером на речке играла в салки и весело смеялась. Догоняла босоногую девчушку с огненными волосами в перепачканной травяным соком белой расшитой реде. Пели ныручи, рычал где-то дикий цмок… И все так было хорошо!..

***

Происходящее вокруг казалось Яну дикостью. Просто чем-то ненормальным. Обычаи этих варваров отличались от любой культуры Империи настолько, что по оригинальности восприятия мира они могли поспорить разве что со швампами. Даже у Ама Уни Укву было непринято совмещать брачные игры с пытками или казнями. Какая же мерзость! И если Яну удавалось не демонстрировать свое неприятие, даже когда он пил кровь, то с Йоргом возникли некоторые проблемы. Во время казни начальника городской стражи братца попросту вывернуло прямо там, на площади, перед всеми. Блевотину быстро убрали слуги. И Йорг почти сразу взял себя в руки. Но осадок все же остался. Сам свадебный обряд оказался чем-то похож на церемонию наэйна[5] у лафиртов. Впрочем, несмотря на все, Ян себя связанным не считал. В его представлении брак должен быть добровольным. А свадьба должна проводиться в церкви по обычаям Единого. Ян сейчас чувствовал себя еретиком. Конечно, он знал, что в Галактике существует множество различных конфессий, но только священнослужители культа Единого имели право соединять людей брачными узами. И только такие узы считались законными в Империи. Участвуя в этих варварских мероприятиях, Ян предавал собственную веру. Он предавал себя, так как знал, что подобная ересь ничем хорошим для него не обернется. Единый жесток, но справедлив, и воздает каждому по делам его. Он не терпит предательства.

Мало того, что их с Йоргом отлучили от Церкви, когда они сбежали. Теперь от них откажется и сам Единый... Впрочем, вряд ли это хоть как-то волновало брата. Он не верил ни во что и ни в кого, кроме себя.

Ян вздохнул. У этих дикарей и свадьбы не как у людей. Даже в самых дремучих человеческих религиях после церемонии случается свадебный пир с участием молодоженов. А ему и воды не дали хлебнуть. Повели на какую-то проверку. Что будут проверять и как, Яну не объяснили. Только йольфинка... Дьявол! Йольфинка, жричка местной богини Фрейи, подхватила его под руку и куда-то потащила за собой. Сначала они пробирались сквозь толпу веселящихся людей: кто-то танцевал, кто-то ел, а кто-то просто валялся на траве. И все, все поздравляли его. Радовались и желали счастья. Приходилось натянуто улыбаться и махать им рукой.

Потом они ехали в какой-то телеге, и к ним присоединились еще две такие же йольфинки. То, что у остроухих может быть пол, для Яна оказалось той еще новостью. Когда он впервые увидел йольфа, ему и в голову не пришло, что это мужчина, уж больно сильно было его сходство с асами. А тут... три явных женщины. Может и прав был Йорг, размышляя об их родстве с людьми? Хотя вспоминая арысь, которая являла собой обычного каракала, но с человечьими чертами эм-м-м... морды, или неожиданно оказавшихся здесь варнов и ракотов, они вполне могли оказаться людьми. Правда, пока оставалось непонятным, каким образом они стали такими, а, главное, почему...

Пока он размышлял о связях между йольфами, асами и людьми, они доехали до какого-то леса. От него несло сладким до приторности ароматом цветов и абрикосов. Спешившись, они приблизились к опушке. Старшая из жриц посмотрела на Яна:

– Войдя в Священную Рощу, ты должен быть обнажен как душой, так и телом. Чтобы Боги могли видеть, насколько чисты твои намеренья, – спокойно произнесла она.

И тут Ян не выдержал:

– Что? Прямо догола?

– Догола. – Кивнула она.

– А мы можем как-то обойтись без этого? – Он неопределенно повел плечами. Ему совсем не хотелось раздеваться перед… этими. Да и вообще, не привык он ходить обнаженным по улице.

– Нет, – произнесла другая.

Ян решил не спорить и начал разоблачаться. Ему все меньше нравилась эта история.

Одежду за ним подхватывали йольфинки. Когда на нем не осталось ничего, две из них вместе с одеждой скрылись в роще, а третья, старшая, повела его вглубь. В лесу запах только усилился, всюду с деревьев свисали гирлянды каких-то крупных белых цветов. Жужжали насекомые, пели птицы. По ровному зеленому ковру травы бегали какие-то мелкие ящероподобные зверьки, иногда встречались пестрые кролики. Жрица, идущая рядом с ним, тоже уже была нага. Он отчетливо видел ее молочные железы, колыхающиеся при ходьбе. И вокруг ни души. Тишину прерывали лишь представители местной фауны да ветер. Косые лучи заходящего солнца тут и там вырывали из вечернего полумрака все новые и новые островки цветов.

Через некоторое время они вышли на поляну, где... Ян поперхнулся. Где они застали оргию. Парочки, группки, одиночки... все сношались, сами с собой или друг с другом. Жрица, не обращая на них внимания, подошла к небольшому каменному столу, стоявшему под сенью абрикосового дерева, и подняла с него мешочек. В мешочке том оказалась трубка. Самая обычная курительная трубка. Красного цвета, с черным мундштуком, изукрашенная золотым резным узором. Вслед за трубкой йольфинка извлекла из мешочка небольшой деревянный коробок. Она вскрыла его и начала ловко набивать его содержимым трубку. После раскурила ее от свечи и протянула Яну.

– Это поможет тебе видеть тонкий мир.

«Рай для Йорга, – промелькнула шальная мысль в голове, – но не для меня...» Он со вздохом взял в руки трубку. Вдохнул горьковато-сладкий дурман. Поморщился, прочистил горло, чтобы поскорее избавиться от неприятного привкуса во рту. Явно не табак. Какой-то курительный наркотик. И хотя они на него практически не действовали, Ян все равно предпочитал не употреблять их ни в каком виде. Жричка заботливо постучала его по спине, видимо, решив, что он поперхнулся. Ян не удержавшись, отпрянул. Что немало удивило жричку.

– Тебе неприятны мои прикосновения?

– Да. – Ян не стал таиться. – Отвратительны.

– Поразительно, – покачала головой она. – А ведь и не скажешь, что ты из Диадемы. Ну да ладно. Кури.

Ян со вздохом повиновался. Вступать с ней в спор ему откровенно не хотелось. А хотелось одного, чтобы все поскорее закончилось.

После бесконечно долгого испытания легких наркотиком, йольфинка отобрала у Яна трубку. Подошла к огромному дереву с черной корой и пушистой бело-розовой кроной. Почти у самых корней она сорвала несколько бледных, полупрозрачных мелких грибов и обернулась к нему.

– Подойди, – поманила она худой, точно веточка березы, рукой. – Съешь.

Ян подошел и с подозрением принял протянутые грибы. Они дрогнули в его руке, словно резиновые. М-да. Никакой тепловой обработки... Да что там?! Она даже в воде их не сполоснула. О том, что эти грибы вообще могут оказаться ядовитыми, он старался не думать. Хотя нет-нет, да и проскальзывала в голове дурная мысль.

«Единый, дай мне сил!» – попросил он, засовывая в рот грибы. Уже через пару секунд после этого голова стала необычайно легкой, как, впрочем, и все тело.

– Что-что ты сказал? – переспросила его жричка.

– Ничего, – тут же отмахнулся он.

А про себя подумал: «Неужели я произнес это вслух? Похоже, наркотик все-таки действует. Вероятно, у меня нет иммунитета к местным галлюциногенам».

– Значит, ты все-таки из Диадемы. Скажи, а правда, что у вас там жарят йольфов живьем? Или сдирают кожу и вешают вдоль дороги людям на потеху?

Ян подавился грибом и закашлялся, вскинув взгляд на йольфинку. Немыслимо. Он не только различал в темноте черты ее лица, но и исходящее от нее тепловое излучение. Точно бы он не до конца перешел на инфракрасное зрение, и оно застыло в промежуточной стадии. Это «наложение» изображений здорово нервировало.

– Я никогда не видел йольфов, до того как оказался в Бенгте, – хрипло произнес он.

– Тогда почему же я тебе отвратительна?

– Ты похожа на аса. – Он не понимал, почему все это говорит. Язык точно бы жил своей собственной, не подвластной разуму жизнью.

– Ты знаешь наших Богов?! – большие синие глаза йольфики распахнулись в непритворном удивлении. Она немного подалась вперед.

– Я не уверен. – Покачал головой Ян. – Но ваше внешнее сходство налицо.

– Мы потомки Богов, поэтому мы на них похожи. Откуда ты? Как ты можешь знать Богов?

Ян с трудом подавил огромное желание рассказать все как есть. Он сжал руками виски, уронив недоеденные грибы на траву.

– Я не… я не хочу… об этом говорить… – прошептал он и до крови прикусил себя за щеку. Наваждение немного рассеялось. Он с облегчением выдохнул.

– Невероятно! – Всплеснула руками йольфинка. – Ты можешь противиться нашим снадобьям. Удивительно. Ладно. Я уважаю твою волю, хотя мне и очень хочется знать правду.

Ян благодарно улыбнулся. Он не был уверен, что смог бы держать себя в руках и дальше, заставь его жрица еще выкурить наркотическую трубочку или съесть «чудных» грибочков. Выложил бы все как на исповеди и попал бы… Да не известно, куда бы он попал! И что бы сделали с ними местные жители, узнай они правду...

– Пойдем. – Жрица снова взяла его за руку, а Ян постарался не выказывать видимого отвращения. Пора бы уже смириться, в конце-то концов!

Солнце к тому времени село, но темнее вокруг не стало. И дело было не во внезапно активировавшемся инфракрасном зрении. Отнюдь. Лес светился. Листья, стволы, трава, грибы, даже цветы – все светилось, горело ровным мягким светом разных оттенков: от нежно-розового до желто-зеленого, от бело-голубого до бледно-оранжевого. Свет был мягким, фосфоресцирующим. Не будь его так много, вряд ли под таким освещением можно было бы хоть что-то увидеть. А инфракрасное зрение выделяло фигуры сношающихся парочек в кустах. Разумеется, действо сопровождалось соответствующими звуками. Похоже, никто из обитателей леса не имел ни малейшего понятия о целомудрии или хотя бы банальной стестнительности.

Они со жричкой шли примерно с четверть часа, пока, наконец, не оказались на еще одной, похожей на прошлую, поляне. Здесь их уже ждали. Две девушки и двое юношей. Одна из дев держала в руках посеребренную чашу с чем-то парящим и, наверное, дурно пахнущим. Ян вздохнул. Похоже, ему опять придется употребить внутрь какую-то гадость.

Жричка отпустила его и взмахом руки подозвала девушку с чашей. Ян безропотно принял питье, стараясь отрешиться от происходящего. Запах у питья оказался не столь отвратительным, как представлялся со стороны. Пахло каким-то мягким травяным отваром и немного мелиссой. Даже дыхания задерживать не пришлось. На вкус пойло оказалось терпким, чуть горьковатым, но намного приятнее курева и грибов. Глоток. Другой. Третий. Наконец, чаша опустела. Ян прислушался к своему телу. Ничего не изменилось: прежняя дурманящая легкость в голове никуда не делась и зрение в норму не пришло. Однако хуже не стало. И это уже неплохо. Хотя, может, он рано радуется, и варево еще попросту не подействовало?

– Ну, – сказала жричка, – я оставлю вас. Позже отведете его к Хъёрдэ.

Она подбадривающе ему улыбнулась, будто бы не он оскорблял ее четверть часа назад, развернулась и скрылась в густой светящейся чаще леса.

Ян огляделся: нагие йольфы никуда не делись. Они стояли чуть в стороне и разглядывали его. Пытливо и очень откровенно, совершенно не стесняясь. Он прямо-таки чувствовал их изучающие взгляды на своем теле, будто легкие прикосновения. Сам он их тоже мог разглядеть во всех подробностях. Они не скрывались. Ладные, молодые, хорошо скроенные тела. Прекрасные, чуть вытянутые, худощавые, ничего не имеющие с физиологией асов. Отвращение странным образом куда-то делось. Может, он зря нагрубил той йольфинке?..

Тут один из юношей, смугловатый, с черными прямыми волосами до плеч и гибким жилистым телом, шагнул вперед и несмело коснулся его плеча. Яна будто током ударило. Необычное ощущение. Теплая тугая волна прокатилась по всему телу. Это... это было... приятно.

К ним присоединилась одна из девушек, остальные йольфы остались стоять в стороне, продолжая буравить его взглядами. Настолько плотными, что парочка с таким же успехом могла трогать его руками. Чем, собственно, и занимались сейчас двое их собратьев. Ощущения были неожиданными, колкими, яркими. Эффект усиливался за счет замершего в пограничном состоянии зрения, когда он не только чувствовал тепло их прикосновений, но и видел тепловые пятна, сливающиеся с точно такими же пятнами, излучаемыми его собственным телом. Это противоречило всему: задумке генетиков, его физиологии и его убеждениям. Это не должно быть так. Но именно так оно сейчас и происходило. Ян даже и не заметил, как к ним присоединились оставшиеся двое йольфов. Постепенно реальность отступила, осталось только бесконечно количество губ и рук, которые его ласкали, не требуя ничего взамен. И в какой-то момент ему стало все равно. Он просто чувствовал. И более ему ничего было не нужно.

Приходил в себя он тяжело. Сознание, казалось, стало каким-то плотным и, в то же время, пластичным холодным студнем. Тело же, напротив, оказалось полно энергии. Он снова видел нормально. На всякий случай он проверил все режимы. Да, он снова вернул власть над собой. Над всем телом, кроме головы.

Он никак не мог понять. Осознать свою личность. И где он, собственно, находится. Было тепло. Даже можно сказать «жарко». Воздух парил. Отовсюду пахло цветами, свежими абрикосами и мятой. Он открыл глаза. Над ним простиралось огромное, черное и бесконечно незнакомое небо. Ничего родного. Он попытался найти Солнце, но в россыпи звезд ему не удалось его обнаружить. Как, впрочем, и другие значимые точки звездной карты. О Единый, куда же их все-таки занесло?! Вдруг ему захотелось захныкать, совершенно беспомощно, по-детски, прижаться к матери, как это делало большинство детей Империи. Странное желание, ведь у него никогда этого не было. Ни матери, ни подобных желаний. Он послал мысленный сигнал брату. Отклик Ян получил незамедлительно. Никаких мыслей, только яростное, безудержное веселье. Ну да. Чего еще ожидать от Йорга?

От мрачных раздумий его отвлек не шум ветра в листве и журчание лесного ручья, а чей-то мелодичный смех.

Ян резко сел. Голова протестующе загудела, и в глазах немного помутилось. Да уж, вернул власть над собой. Ничего не скажешь...

– Что за?.. – Язык заплетался, как у Йорга после хорошей дозы алкоголя.

Он коснулся губ рукой. Припухли. Как если бы он ел что-то острое или долго, со смаком целовался.

«Целовался», – ударило в голове, точно колокол Александрийского Собора. Ян бы никогда не подумал, что испытает такое чувство. Чувство, сродни… неловкости.

– Пришел в себя? – раздался совсем близко бесполый голос. Ян обернулся. Рядом с ним сидел давешний черноволосый йольф с чашей в руках. – Выпей, станет легче. И не кривись. Это просто вода.

Ян неуверенно принял емкость. Отпил. Действительно. Обычная чистая и вкусная вода.

– Пойдем, Хъёрдэ уже заждалась. Что уж говорить о твоей невесте?! – И йольф снова засмеялся.

Он провел Яна в самую глубь рощи. Туда, где вершины деревьев сплелись в настолько непроницаемый полог, что он полностью скрывал собой небо. Свечение исчезло, но в ночной режим ему зрение отчего-то переводить не хотелось. Пришлось идти в густом ночном полумраке.

– Пойдем, пойдем! – поторапливал его йольф. И они шли. Шли. И шли. Пока не оказались на поляне, залитой светом луны, у громадного дерева. Такого же, как то, с которого недавно жричка срывала те странные грибы. Но во много, много раз больше. Его крона терялась где-то в вышине, а чтобы обхватить руками черный ствол, понадобилось бы, наверное, человек двадцать.

Они подошли ближе. И Ян заметил лестницу, сплетенную из какого-то вьюнка или лианы, уходящую вверх.

– Поднимайся, – йольф кивнул на нее. – Хъёрдэ ждет.

Ян полез. Йольф остался стоять внизу. «Наверное, это испытание для влюбленного», – решил он. Только вот для него это было никакое не испытание. Он не боялся высоты. Он вообще ничего не боялся... Кроме как потерять брата.

В размышлениях не заметил, как оказался в кроне. Среди бело-розовых листьев он едва сумел различить нечто похожее на дом – ветки дерева сплетались друг с другом, образуя своеобразный шалаш. Ян перекинул ногу через невысокий «порог» и оказался внутри. Босые ноги тут же утонули в чем-то мягком. Темно. Свет шел только от фосфоресцирующих грибов на «стенах», да какого-то странного подобия свечи на столе. Она излучала зеленоватый, чуть потусторонний свет, похожий на тот, что испускают привычные ему светлячки. Не разгоняя тьму, но горя.

А рядом, на сплетенном из лиан гамаке полусидела-полулежала она. Да, скорее всего, это и есть Хъёрдэ. Она была обнажена, как все другие йольфы в роще, но лицо ее скрывала маска. Плотная, сплошная, белая маска без каких-либо намеков на отверстия для глаз или рта. У нее были длинные, невозможно длинные волосы. Седые, они волнами расползались по всей «комнате». Теперь он понял, что именно почувствовал под ногами, когда только оказался в обители «пророчицы». Так он решил ее про себя называть.

– А, чужак. Я ждала тебя. Замучили тебя наши юные сагарты небось, а? – проскрипела-прокряхтела она неожиданно старческим голосом и зашлась хриплым каркающим смехом. Яна передернуло. А Хъёрдэ, казалось, этого и не заметила. – Ну что же ты? Проходи, садись. – Она похлопала рукой по гамаку. – Да поудобнее, говорить будем долго. Вот так, молодец… Хм… Ты боишься. И не понимаешь.

– Я не боюсь, – как можно спокойней возразил он.

– Боишься и не понимаешь, – повторила прорицательница, будто не слышала того, что он сказал.

– Тогда чего я не понимаю? – действительно не понял Ян.

– Многого. Ты тот, кто отмечен Богами, и скоро встретится с ними.

– Я не верю в ваших Богов.

– А они в тебя верят. И ты поверишь.

– Я не могу поверить в то, чего не видел.

– Лжешь… – прошелестела она. Яну стало неуютно. Он действительно лукавил. Ведь он веровал в Единого. – Ты веришь в то, чего никогда не видел. А я видела их! – сказала вдруг Хъёрдэ. – Смотри! – И сняла свою белую маску.

Ян едва не свалился с гамака. Лицо пророчицы было… старым. Пергаментно-серое, сморщенное, как сушеное яблоко. Морщины. Как это контрастировало с идеальным, прекрасным и молодым телом. А ее глаза… зашиты. Грубыми, черными нитками.

– Я видела, – повторила она. – Они прекрасны. Они никогда не станут такими, как я.

Ян поежился. Он никак не мог прийти в себя. Привычный мир в который раз за эти несколько дней начинал рушиться, и рушился он едва ли не до основания. Асы не стареют. Не седеют. Они так и уходят в следующую стадию прекрасными и молодыми. Старость для них немыслима!

Вдруг голос йольфинки задрожал, изменился, стал низким, звучным, почти мужским. Замерцали зеленые грибы на стенах, и свеча полыхнула, осветив всю «комнату» разом.

– Тебя ждет интересная судьба, мальчик. Я знаю, мне ведомо... Синее море, черные и белые пески. Хрустальный град и страшная тень над тобою… Вы – одна цель. Сердца ваши врозь, только с ним одно, и вы одна цель. Вы скованы одной цепью. И связаны одной целью...

Но как не играй, все играешь отбой,

И если есть те, кто приходит к тебе,

Найдутся и те, кто придет за тобой,

Также скованные одной цепью...

Связанные одной целью,

Скованные одной цепью,

Связанные одной...[6] – пропела она своим изменившимся голосом и замолчала, внимательно уставившись ему в глаза.

Это было странное ощущение, когда тебя ощупывают взглядом из-под зашитых век. Она молчала. Он уже потерял счет времени этому молчанию, но в какой-то момент устал ждать и хрипло спросил:

– Это все?

– Нет.

– А что еще?

– Тебя растянут на цепях. Слишком много цепей в твоей жизни. Если выкарабкаешься, будешь чувствовать и поймешь...

– Что пойму?

– Когда поймешь, узнаешь. А теперь уходи. Твоя судьба заждалась.