Текст книги "Всадники Одина Цена человечности (СИ)"

Автор книги: Сергей Морошко

Соавторы: Соня Соколова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Но все круто изменилось, когда Торин выкупил у одного любителя древностей кристалл с людскими архивами времен Всеобщей Смуты[1]. Сделка не сулила особой прибыли. Торин планировал слить находку Имперской СБ, взамен они должны были закрыть глаза на несколько партий драконьих яиц, транзитом проходивших через Тингу и Руком. Но его отговорил Варрик. Тщательно изучив содержимое архива, он предложил весьма занимательную идею.

В кристалле хранилась информация о колониях. На тот момент многие из них официально прекратили существование. Эдакие призраки, которые существуют, но уже не значатся ни на одной звездной карте. Больше всего нас заинтересовал один кислородный мир, изначально принадлежавший асам, но, в соответствии с Арретским Соглашением, отданный людям. Переоборудовавшим его под сельскохозяйственную колонию, а позже забросившим. Ввиду недостатка финансирования. Ничего необычного. Во времена Всеобщей Смуты встречалось и не такое. Ты спросишь, что же нас в ней привлекло? Название. Один-211. Право смешно. Столько пафоса. Людям так нравится называть планеты именами своих богов.

Варрику это показалось забавным. Кстати, ты знал, что древних скандинавов обучали именно асы?

– Нет. – Ян качнул головой. Честно говоря, он весьма слабо представлял, кто такие «древние скандинавы» и о чем сейчас говорит Лохаль. Будь на его месте Йорг, наверняка бы все понял и, скорее всего, даже вступил бы в полемику. Он всегда любил порассуждать на тему религии. – Мне кажется, ты отошел от темы. Что за идею предложил Варрик? Если это, конечно, имеет отношение к тому, ради чего затевался весь разговор.

– Имеет. Идея заключалась в том, чтобы использовать планету в качестве постоянной резиденции. Условия здесь приемлемые. Кроме того, колония оборудована климатизаторами. Изначально все казалось довольно неплохо. Мы отправили по координатам разведывательный корабль с небольшим экипажем. К нашему великому сожалению, в северном полушарии стоял ледниковый период. Это тормознуло наши планы. Пришлось отправить несколько бригад для ремонта и запуска климатизирующего оборудования, а также анализа останков эндемичной флоры и фауны для последующего восстановления. Когда все оказалось готово, мы начали строительство базы. Привезенные сюда данбажи быстро сделали свое дело.

Один-211 оказался вполне населенным миром. Потомки колонистов сумели выжить, когда отключились климатизаторы. В чем я завидую вам, людям, так это в умении приспосабливаться. Ни одна другая раса Галактики, за исключением швампов, не превосходит вас в умении подстроиться под самые нестандартные условия. Я смотрел, как местные борются с дикой природой, голодом и холодом… Это невероятно. Тогда мне в голову пришла интересная мысль. Я подумал, что не стоит останавливаться на предложении Варрика. Решил пойти дальше. Я вспомнил, как давным-давно наши предки пришли на Землю, став вашими богами. Обучали, помогали развиваться, взамен получая дань.

– Человеческую, – кивнул Ян. – Но зачем было придумывать всю эту историю с богами? Неужели не проще было просто забирать нужное количество людей для экспериментов? Вы ведь ставили генные эксперименты, я правильно понял?

– Было, – согласился Лохаль, залпом приканчивая остатки коньяка и поднимаясь на ноги. Он прошел по комнате вперед, к золотому колокольчику, лежащему на столе и позвонил. Миг, и перед Яном вновь стоял отвратительный рыжий карлик. В дверь постучали, и вошел слуга.

– Чего желает Великий Визирь? – поклонился он в пол.

– Фруктов и… Ян, ты голоден?

Ян прислушался к себе и с удивлением понял, что действительно хочет есть.

– Пожалуй. Я бы не отказался от жареного мяса с каким-нибудь гарниром?

Паренек выжидающе посмотрел на Визиря, не смея двинуться с места, пока господин его не отпустит. Лохаль кивнул, и милостиво махнул рукой. Слуга тут же исчез, приотворив за собой двери.

– На чем я остановился? Ах, да. – Лохаль прошел к своему креслу и уселся, забросив ноги на письменный стол. Поскольку он оставался в облике карлика, выглядело это забавно. – Я обсудил свои мысли с Варриком. Моя идея привела его в полный восторг. Затем мы рассказали обо всем Торину и Одейну. Эти двое сразу ею загорелись. У Торина созрел далеко идущий план. Колизей, вот на чем мы могли бы заработать! Самый большой подпольный ринг во всей Галактике, большая игра, ставки и влиятельные лица на крючке… Что может быть лучше? Особенно, для Торина с его амбициями. В общем, мы решили воспользоваться возможностью и стать для аборигенов богами. Что существенно упростило бы контакт. Первое, к чему мы пришли, это создание некого связующего звена между нами и людьми. Мы решили сотворить своих собственных модификатов – йольфов. С помощью которых можно было бы управлять умами местной популяции человечества.

Ян дернулся. Все-таки он оказался прав.

– А диадемцы? Черные великаны с серебристыми глазами, основным маркером модификатов, тоже ваших рук дело?

– Нет. Это биороботы первых людей-колонистов.

– Биороботы?

– Неужели ты не знаешь историю своего народа? Это модификаты. Только, в отличие от тебя, серийники. Рабочая сила, не имевшая никаких человеческих прав. Как… Хм, андроиды в нынешнем обществе.

– Но почему у них есть дети?

– Потому что, друг мой, вас стали стерилизовать совсем недавно. Как раз, когда ввели официальный запрет на генетические модификации, превышающие порог в три процента. Раньше считалось глупым ограничивать самовоспроизводство. Да и дешевле это, чем собирать вручную каждый эмбрион. На чем я остановился?..

– На йольфах.

– Точно. Нам нужен был развитый и послушный народ, который бы сам отдавал все, что потребуется. И, все-таки, мы не звери. Мы многое дали им взамен. Одни климатизаторы чего стоят.

– Благодетели, – хмыкнул Ян.

– Конечно! – на полном серьезе кивнул Лохаль. – Мы дали им письменность, науку и религию.

– Взамен забирая их детей. Это так благородно.

– За все приходится платить. Впрочем, не будем уходить далеко в дебри. Мы отремонтировали климатизаторы, отстроили базу, храмы, колизей и выпустили в народ первых сагартов. Дела пошли в гору. И тогда Торин загорелся новой идеей: игровой полигон. Игра со смертью для мешков с деньгами. Адреналин! Но для этого требовалась некая поддержка в официальных кругах. Вот тут и грянул гром. Торин и Варрик отправились на встречу с партнерами, которые бы смогли наладить контакты с правящими верхушками. Но это была подстава от флота Единения. Командование не забыло, как Торин кинул их в разгар войны с цвергами, променяв погоны на клеймо синдиката. Корабль моих братьев взяли в кольцо, поставив барьер против прыжка… Если бы их повязали, то приговорили бы к смерти, а из мозгов выкачали всю информацию. И нам, и Синдикату пришел бы конец. И братья решили рискнуть. Ушли в прыжок, в надежде оторваться от погони и…

– Не вышли, – закончил за Лохаля Ян, невольно отводя глаза от искаженного мукой лица аса.

– Да. Одейн как с цепи сорвался, когда узнал о произошедшем. Носился по космосу, оставив колонию на меня. Ничто, ничто не могло унять боль потери. И он попросту исчез... А я... я начал употреблять диосцин, иначе бы сошел с ума. Мне необходима была эта анестезия. Если бы не наркота, я бы ушел вслед за братом. Но я не мог бросить Синдикат. Разумеется, у меня мало что получалось. Многие ушли. Мы находились на грани развала. И это при том, что официально бразды правления перешли к Одейну. Я уже потерял всякую надежду, когда он внезапно вернулся. Почти такой же живой и веселый, как был. До того, как погибли братья. Он привел Карнэля. И знаешь, какое имя дал ему Одейн? – В голосе Лохаля послышалось раздражение. – Фригг.

– Жена Одина? – Яну вспомнились рассказы Таны о богах. Его на секунду обожгло стыдом. Он ведь даже не зашел поздороваться… Не сказал, что приехал. Она ведь, наверное, соскучилась… Да и он тоже, если на мгновение отодвинуть на задний план проблемы с Йоргом.

Хлопнула дверь. На пороге мялся давешний мальчишка с подносом в руках. Расставив по столам еду, пацан быстро исчез из покоев Лохаля, явно стараясь сделать это как можно незаметнее. Ян с удовольствием принялся уплетать хорошо прожаренный крабовый стейк. Лохаль же, скинув личину, занялся фруктами. Он подхватывал острыми когтями большие черные виноградины и отправлял их в рот.

– Одейн представил Карнэля своим нодом, возлюбленным. И постепенно Карнэль прочно занял место в нашей семье. Я взревновал. Одейн совсем перестал обращать на меня внимание, практически полностью сосредоточившись на своем ноде. Знаешь, я иногда думаю, что упустил свой шанс... тогда... Дал ему уйти. Я слишком упивался своим горем, думал лишь о себе...

Ян кивнул в очередной раз. Он чувствовал себя тупым болванчиком, от которого только и требуется разве что кивать.

– Вот и хорошо. – Лохаль как-то недобро ухмыльнулся. – Карнэль оказался не так прост, как казалось вначале. Внешне он очень напоминал Торина, такой же благородный и голубоглазый. Только фл’еры черные. Впрочем, я понимаю, что для тебя удобнее понятие «волосы».

– Мне все равно.

– Итак, возвращаясь к Карнэлю... Он действительно был очень похож на Торина. Та же походка, те же жесты, те же амбиции. Но, в отличие от нашего старшего брата, в нем не было тепла. Только надменность и стремление к власти. Ему пошло бы родиться чистокровным нордом, с такими-то замашками. Рядом с мудрым, умеющим ценить окружение Одейном он смотрелся чуждо. Я не понимал, как они вообще смогли слиться в сплетении. Последней каплей оказалось его недвусмысленное внимание ко мне. Я был в бешенстве, и рассказал все брату. Тот мне, конечно же, не поверил.

Ян хмыкнул. Это было логично. Каждый паршивый данбажи с младых ногтей знает, что асы в сплетении попросту не могут изменять. Это противоречит их биологии, физиологии, психологии.

– Вижу, ты понимаешь... – Ас вздохнул. – Этот разговор еще больше отдалил нас друг от друга. Прошло чуть больше ста лет со дня их сплетения. И я заметил, как Одейн начал чахнуть, увядать на глазах. Я пытался уговорить его показаться врачу, благо у нас их было в достатке. Но он отмахивался, посвящая все время научным изысканиям и своему несравненному ноду. А однажды, Одейн просто исчез. Снова. Как тогда, когда мы потеряли братьев. Только повода к этому не было. Через некоторое время обнаружилась предсмертная записка и завещание, в соответствии с которым весь бизнес переходил к Карнэлю. Ничего не осталось от моего брата. Я был безутешен. Вся... вся моя семья погибла!..

– Но ведь… – Ян отставил в сторону пустую тарелку. – Какой смысл передавать дело ноду? Он же должен был вскоре сам погибнуть, вслед за своим возлюбленным? Нет? Или я что-то путаю, и у метисов это происходит как-то иначе?

– Нет, ты прав. Он должен был умереть через пару лет. Но не умер. Этот… подлец принимал диосцин. Всегда принимал, с самого начала. Я не понимаю, как Одейн не почувствовал.

Это считалось страшным предательством, насколько помнил Ян. Диосцин разработали швампы по заказу асов. Изначальной целью создания было продлить жизнь аса, потерявшего нода, чтобы он мог закончить все свои дела. Например, отомстить убийце возлюбленного. Позже диосцин стали использовать в психиатрических клиниках для разрушения незаконной связи. Конверсионная терапия, направленная на предотвращение возникновения связи у метисов или у представителей разных подвидов. Оттуда вещество «утекло в народ», его стали употреблять как наркотик. Пившие диосцин могли вступать в любовную связь с кем угодно. Он разрушал природные механизмы импритинга. Поэтому незаконное употребление, распространение и хранение диосцина каралось в Единении смертной казнью. Одно из немногих преступлений, за которое назначается высшая мера. Крайняя мера. Асы слишком ценили жизнь. Но сплетение всегда стояло выше. Ведь они – лебеди цивилизованного космоса.

– Если бы мы находились на территории Единения, я бы мог донести на Карнэля, и того бы казнили без суда и следствия, – озвучил мысли Яна ас. – Но мы находились здесь, и он оставался безнаказанным. Однажды, разбирая вещи Одейна, я наткнулся в его зашифрованных файлах на черновик завещания. И там в наследниках значился только я. О Карнэле не было и слова!.. Тогда я и понял, что брат мой исчез неспроста. Карнэль все хорошо спланировал, он жаждал власти. И получил ее. А еще он желал меня… Но, похоже, я чем-то себя выдал. Он попытался избавиться и от меня тоже. Не буду вдаваться в подробности.

Я хотел отомстить. Страстно, всей душой. Но я знал, что ничего не смогу в одиночку. Карнэль перетянул на свою сторону большую часть пантеона. А на моей... Я нуждался в сторонниках и, наказав друзьям начать осторожную вербовку, бежал сюда, в Диадему. Поскольку это было единственным местом, куда бы не сунулся ни один разумный ас. Я не собирался сидеть без дела. Накинув личину карлика, я стал шутом при дворе тогда еще молодой Имана Торрента и стал втираться к ней в доверие. В конце концов, как ты видишь, я – Визирь, а она, благодаря моим советам – Великий Иман. Еще в бытность ее шутом, я наткнулся на один… манускрипт, описывающий пытки и последующие вскрытие странного, чрезмерно высокого йольфа. Оказавшегося…

– Одейном?.. – Ян вздрогнул. На секунду. Всего на секунду он представил себя на месте Лохаля. И этого хватило.

– Именно сюда попал мой несчастный, отравленный брат. Он даже не смог защититься, когда местные поймали его и убили… После изучения манускрипта я и решил реформировать это общество. А если не получится – уничтожить. Все шло спокойно, по плану. Но появились вы. Я решил форсировать события. И вы с братом мне поможете.

– То есть? Я же выполнил свою часть сделки, разве нет? Ты обещал нам корабль и возможность покинуть планету!

– И я свое обещание выполню. Но, как ты помнишь, я говорил, что у меня есть работа для вас двоих… А Йорг провел этот год в праздности и лени.

– Что от нас требуется? – обреченно проговорил Ян. Он знал, что выбора у них с братом нет.

– Вы проникните на базу и убьете Карнэля.

После разговора с Лохалем Ян еще долго оставался в прострации. Первое, что он сделал, оказавшись в покоях, это кликнул слуг, чтобы подогрели воду. Ян толком не мылся и не брился почти год. Борода уже отросла практически до груди. И сейчас ему хотелось поскорей соскрести с себя всю грязь, как физическую, так и душевную. И той, и другой – было в достатке. Как же хорошо, что мальчишки подготовили бадью, еще когда он принес сюда Йорга. И как только он вернулся в комнаты, быстро натаскали воды.

Та оказалась теплой. В самый раз, чтобы расслабиться. Он скинул с себя одежду и погрузился в бадью. Хорошо!

Полежав примерно с полчаса, он решил таки распустить косу, тщательно промыть ее и переплести. Раньше это всегда делал брат, исключая случай с Таной. Вероятно, сегодня ему придется справляться самостоятельно. Впервые за столько лет. Жаль, что нельзя попросить об этом Йорга. Теперь уже нельзя… Сейчас, перебирая все произошедшее в памяти, он понимал – брату было на что злиться. Ян и в самом деле на него забил. Когда они в последний раз нормально разговаривали? В Гуннаре, еще до той злополучной свадьбы. До рощи. А ведь с тех пор прошло больше года. Больше года он не общался с самым близким и родным человеком, все время одергивал, окрикивал, останавливал, но не разговаривал.

Наконец он распустил все узлы на шнурке. Коса рассыпалась не несколько более мелких кос. Ян начал их разбирать, одну за другой. Он не старался быть аккуратным. Ему нужна боль. Осел! Какой же он осел! В последний раз сильно дернув прядь, он нырнул с головой. Посидел немного под водой и принялся мыться. Он изо всех сил скреб себя, чуть ли не до крови. Потом принялся за голову, вымывая из нее песок, пыль, мысли.

Покончив с туалетом, он решил не звать слуг. Бадья не мешала, а он никого сейчас не хотел видеть. Натянув мягкие домашние штаны, он вышел из-за ширмы.

Тишина. Только мерное посапывание брата доносилось сквозь предрассветные сумерки. Он подошел к кровати. Йорг действительно спал, раскинувшись, распластавшись по сбитым простыням. Каштановые волосы слиплись, скатались от пота. Концы больше не были светлыми. Вероятно, он состриг свое мелирование. Глаза его тревожно бегали под веками. Интересно, что ему снится? Ян осторожно опустил ладонь ему на лоб. Сосредоточился, прикрыл веки. Тишина. Глухая беспросветная тишина. Раньше Яну всегда удавалось подсмотреть его сны. А теперь...

Он не рискнул садиться рядом. Боялся разбудить.

Ян опустился на пол, осторожно положив голову на матрац рядом с ладонью брата. Ему хотелось поговорить. Сказать. Все сказать. Хватит недомолвок и тайн.

– Йорг... – тихо позвал он. Потеребил золотую змейку на руке. Та жгла и сжимала запястье. Хотелось содрать ее и выбросить к котовьей матери. Сколько же от этого куска металла проблем!..

Дыхание не изменилось.

– Я много думал, пока был на задании. Восемь месяцев… Мы с тобой так давно не говорили!.. Кажется, это было в прошлой жизни. Я скучал. Прости, что выстроил этот барьер. Прости, что бросил тебя. Я понимаю, что виноват... – Ян ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. В горле запершило. Он с силой втянул носом воздух, пытаясь успокоиться. – Йорг... брат... я не знаю... Не понимаю, что со мной происходит. Что-то... что-то сломало меня. Там, в роще... Мне казалось... казалось, что это пройдет... Я... я просто не хотел, чтобы ты знал. Единый, да я и сам не хотел этого знать! Но оно ест меня изнутри. Ты знаешь... Я искал утешения в ней. Думал, вылью на нее всю боль и стану прежним. Но... не вышло... Я запутался... я хочу, чтобы все стало как раньше... Утром, утром я немного приду в себя, и буду способен с тобой говорить. Я попытаюсь объяснить. Йорг. Мы можем не выжить. Я хотел тебя уберечь... просто уберечь от этого, чтобы остался хотя бы ты... Йорг, я снова убивал. Я тебя подвел... – Глаза защипало, нос заложило и стало тяжело дышать. Но он продолжал: – Если бы я еще хоть немного задержался... тебя бы не стало... и виноват был бы только я... Никто другой. Это из-за меня тебя забрали. Прости, что меня не было рядом. Я... больше никуда не уйду. Я буду до конца, что бы ни случилось. Йорг. А мы ведь в дерьме. По уши. Снова влипли в преступные разборки. Это смертельно опасно. Но мы не можем отказаться. Я правда не понимал, насколько все серьезно, я лишь хотел тебя оградить. Думал... думал, если сделаю все один, то тебя это не затронет, и мы вернемся в привычный мир. Все оказалось сложнее, Йорг. Но мы выживем. Обещаю. Мы выберемся отсюда. Я тебе обещаю. Поверь мне только, пожалуйста, снова... Я... скучал... – Он замолчал, более не имея возможности сдерживаться. Слезы душили его. Впервые за столько лет...

Он зажмурился, пытаясь выдавить из глаз всю влагу. «Нужно поспать. Мне просто нужно поспать...» Он подумал что-то еще, но не успел поймать мысль, почувствовав у себя на щеке руку. Он поднял веки и уставился на брата. Тот уже сидел рядом, на полу. И ничего не говорил. Стерев большим пальцем слезу со щеки, он просто обнял Яна. Молча. Как в детстве. Когда они, маленькие и беззащитные, хотели укрыться от мира. Ведь никому, кроме друг друга, они были не нужны...

***

Одна. Совершенно, абсолютно одна. В чужой стране, в рабстве у Великого Визиря. Хоть ее и не заставляли тяжко работать, а жила она в роскоши… Одиночество убивало. Лучше б она осталась в Гуннаре, при дворе Посадника. Наверняка и Вил остался бы живым. Хоть одна родная душа. И зачем она только навязалась Яну в попутчики?! Ян… Он ведь предупреждал, что это опасно. Что в конце концов их пути разойдутся. Тана не верила. Думала, они найдут Всадников и спасут Ярушку. Какая же она была наивная!.. А теперь вот кукует в одиночестве, в золотой клетке.

Тана чувствовала, что сходит с ума. Медленно, но верно скатывается в безумие. Она почти не спала все это время. Занимала себя тренировками, стараниями научиться объясняться по-тутошнему. Не выходило. Не хватало ей ума все запоминать… А Ларсену недосуг заниматься какой-то девчонкой. Делов у него по горло, да с самим Визирем. Ларсен стал важной птицей!.. А Йорг ее ненавидел. Не замечал, проходя мимо…

Тане было больно. Обидно. И страшно. А ночь… Ночь все равно наставала. Как бы Тана не силилась противостоять Богине Дреме. Та всегда забирала принадлежащее ей. И тогда приходил он. Локи. Тана знала, что это не по-настоящему, не взаправду. Но все равно боялась. Неужто прогневила она Богов своим непослушанием? Что пошла супротив их воли, желая освободить подруженьку свою возлюбленную. Сначала ниспослали тяжкие испытания, но это ее не остановило. И тогда они наказали ее безумием.

Вернулся Ян. А она уже не надеялась его когда-нибудь увидеть. Думала, он сгинул в черных песках Диадемы. Но нет. Она ошибалась. Весь день Ян носился по дворцу, как ужаленный, потом исчезал куда-то и воротился уже с Йоргом. Тот кулем с картопли висел у него на плече. Опять вляпался ведь по самое… Но даже разобравшись с со всеми своими делами, он не нашел для нее и минутки. Даже на то, чтобы поздороваться. Сразу после разговора с Визирем ушел к себе в горницу. Тана слышала, как щелкнул замок. Вряд ли он выйдет до утра… Ну да и Хель с ним! Не больно-то он ей и нужен. Подумаешь, скучала… Ему-то все равно. Всем на нее плевать…

За своими раздумьями она и не заметила, как настала ночь. Небо стянули сначала сумерки, а после – искрящаяся тьма. Тана зажгла все свечи и лампады, которые были в комнате. Она не хотела засыпать.

Тана забилась в дальний угол кровати, поджав ноги под самым подбородком. Подушки она сбросила на пол, чтобы не было соблазна прилечь, и принялась разглядывать убранство светелки.

Давило глухое безмолвие, прерываемое лишь тихим треском огоньков. Она, не мигая, смотрела в пустоту. Не спать. Не спать. Не спать!

Вдруг порыв ночного ветра с треском распахнул окна, разом затушив свечи и окутав стены, кровать, комоды, картины, саму Тану серой пеленой. Туман заискрился, переливаясь всеми цветами радуги; влажными и прохладными объятьями укутал ее, забирая тревоги и печали. И громкий, многоголосый шепот растекся вокруг, отскакивая от стен, то усиливаясь, то стихая, то ласково гладя по отросшим почти до плеч волосам. Туман сгустился еще сильнее. Сгустился до такой степени, что в комнате не осталось ничего, кроме кровати и гулкого, ласкового шепота.

– Дитя... дитя... Ты слышишь меня, дитя?..

Она замерла, завороженно наблюдая, как яркие праздничные искры вырываются из тумана и разлетаются вокруг, разнося за собой сладковато-пряные запахи цветов, трав и заморских фруктов. Так пахло всегда, когда являлся Он. Тана снова спит, она наверняка не заметила, как заснула. Нужно проснуться. Проснуться! Проснуться!!! Но объятья Дремы столь крепки, сколь же ласковы и мягки. Она завязла в них – мушка в паутине. И злобный, коварный паук уже готов ее съесть. Прекрасный в своей непорочной красоте паук. Он снова споет ей песню, расскажет быль и уйдет на рассвете, оставив после себя мокрые простыни.

– Дитя... что же ты молчишь, дитя?.. Откликнись... Прими мою благодать... Ты слышишь меня, дитя?..

– Да, – одними губами шепнула она.

Туман немного рассеялся, и темь прорезал мягкий желтый свет. Из мглы выступил Он. Сегодня на нем не было привычных алых одежд. Он предстал пред нею нагим и открытым. Высокий, выше любого, кого она знала в жизни. Статный. Бледная, бархатистая, даже на вид, кожа, казалось, отдавала слабым свечением. Длинные рыжие волосы крупными волнами ниспадали до талии. Он шагнул к ней мягко, словно арысь. Два пальца на стопах, иссиня-черные до антрацита когти. Отчего-то она вспомнила легенду, как Скади выбирала себе мужа. Один рассудил, что она должна выбрать себе спутника только по ногам. И она выбрала самые красивые ноги, которые принадлежали богу Уллю. Они поженились и с тех пор больше не расставались, даруя людям свое благословение и зверя в лесах. Тане подумалось, что окажись она на месте Скади, то всенепременно выбрала бы ноги Локи. Он снова шагнул к ней. Еще шаг. И еще.

Взгляд ее поднялся от ступней на совершенные, идеальные чресла, лишенные, однако, мужской сути. Безумное подозрение закралось к ней в голову.

– Ты... Локи... Ты...

– Чшшш... дитя... Мы все таковы...

– Поэтому Боги и убивают в нас жизнь? ...Вы сами не можете и забираете ее у других... Вот почему все возвращаются пустыми?

Еще один бесшумный шаг. Кровать прогнулась и жалобно скрипнула под его весом.

– Чшшш... Молчи, дитя...

Он легонько коснулся ее трепетавшего от страха тела. Провел рукой по волосам. Она поняла. Она слышала, что иногда Боги приходят к смертным, не забирают к себе, просто приходят и приносят… сладость. А потом рождаются великие герои: Брунгильда, Сигурд, Скандерберг... Она подчинилась. Сама или поддавшись чужой воле – было уже не важно. Руки ее потянулись к шнуровке на штанах. Вскоре она оказалась без одежды. Такая же нагая, как и Он. Она и ее Бог...

– Ты любишь меня, дитя?.. – Снова легкое касание, на этот раз рука прошлась по груди, нежно обрисовав контуры, и замерла. Ее тело ответило на ласку, зазвенело, запело трепетной струной. Дыхание перехватило. Она не хотела, чтобы Локи убирал руки.

– Да.

– Ты веришь в меня, дитя? – Он нагнулся к ее лицу. Такой близкий, такой красивый. Такой, что дышать получалось через раз и приятно кружилась голова. Она видела каждую черточку Его совершенства. Длинные, вздымающиеся надо лбом, рыжие брови. Точеный тонкий нос, крылья которого трепетали, как легкие крылья бабочки. Мягкие, бархатные губы. И нежные, едва заметные щели по бокам горла. Из них вырывался теплый ароматный дух. И от того голова кружилась еще сильнее. Люди такими не бывают. Даже йольфы не бывают. Он – Бог.

Он гладил ее своими сильными шестипалыми руками. Руками Бога. И она разгоралась вслед его прикосновениям.

– Да, – с сильным запозданием ответила она.

Тонкие, нежные пальцы уверенно скользнули вниз, между ног. Она невольно подалась вперед. Рука осторожно и ритмично задвигалась. В горле пересохло. Это… Ей хотелось кричать.

– На что ты готова, дитя? На что ты готова ради меня?

У нее вырвался лишь невнятный стон. Перед глазами плыло. Она зажмурилась. Крепко-крепко. В воздухе сильнее запахло цветами. По телу прокатилась крупная дрожь и сосредоточилась тугим, тяжелым комом где-то пониже пупка.

– На... На все... – наконец, выдохнула она.

Тана сейчас не понимала, ни где она находится, ни что происходит, ни чего она хочет. Вдруг рука исчезла, и стало холодно и пусто. Она приоткрыла веки и встретилась с Ним взглядом. Горящие зеленые глаза пугали и притягивали. Он... Он улыбался... Странно, непривычно, загадочно.

– Ты будешь послушной, дитя? – Он легко раздвинул ей ноги, устроившись между ними.

В ее душе снова начал зарождаться страх. Коротко вскрикнула, почувствовав тонкую резкую боль, стилетом пронзившую ее насквозь. Ей вдруг захотелось вырваться. Бежать, куда глаза глядят. Она неуклюже дернулась. Но щели на шее Локи снова затрепетали, обдавая ее цветочным ароматом. В голове снова помутилось, вернулось сбитое дыхание и дрожь. Он начал двигаться. Сначала медленно, почти лениво. Потом все быстрее и быстрее, наращивая бешеную, сумасшедшую скорость. Боль ушла. Казалось, затаилась на время... Осталось лишь чистое, незамутненное удовольствие с горчинкой… утраты.

– Да!.. – выкрикнула она, погружаясь в дурманящую, пульсирующую пустоту.

– Ты убьешь, дитя... Убьешь, и я верну тебе Ее!..

Тана увидела образы. Она увидела образы у себя в голове... И теперь она знала, ЧТО должна сделать, чтобы заслужить прощение.