Текст книги "Всадники Одина Цена человечности (СИ)"

Автор книги: Сергей Морошко

Соавторы: Соня Соколова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Примечания

Вилник[1] – охотник, рыболов, кожевник или любой другой ремесленник.

Парящий Дракон[2] – или Кровавый Орел. Одна из самых жестоких и знаменитых казней викингов.

Муспельхейм[3] – огненный мир, породивший солнце и луну.

Тунук[4] – кафтан без рукавов. Под него обычно надевается белая реда.

Наэйн[5] – свадебный ритуал лафиртов.

Скованные одной цепью[6] – немного видоизмененный отрывок знаменитой одноименной песни Наутилуса Помпилиуса.

Глава 10. Отражение звезд

Не стоит путать небо со звездами, отраженными ночью в поверхности пруда.

Анджей Сапковский, «Ведьмак»

В светелку, которую посадник милостиво пожаловал молодым, Тана попала только совсем под утро. Да и то лишь благодаря Злоте. Та взялась стать хозяйкой празднества, заместо Таны. За что она ей была ужасно благодарна. Ведь она не выдержала бы еще хоть час… веселья. Зато Вил радовался от души. Многие гости на праздник притащили своих цмоков. Потому, когда Тана наконец вырвалась и отправилась к себе, Вил бодренько проигнорировал ее зов. Сделав вид, что не «услышал». Ну и пусть его. Тана усердствовать в своих призывах не стала. Должно же быть хоть кому-то хорошо на этой свадьбе.

В комнате было тихо и темно. Лишь на прикроватной тумбе слабо горела лампадка. Это успокаивало. Тана подошла и осторожно подлила в нее масла из стоявшего там же кувшина. Небо за окном обманчиво темное, лишь яркие звезды дают слабый мерцающий свет. Луны на небе не видно, скорее всего, она уже зашла. И только легкое призрачное зарево на востоке, над морем, говорило о приближении рассвета. Тонкая светлая кромка разделяла воду и небеса. Тана вздохнула. По-хорошему, надо бы лечь спать, но ведь потом придется просыпаться. И... нет, лучше она дождется в бодрствовании...

Послышался тихий стук в дверь. Тана на мгновение сжалась, но потом взяла себя в руки. В покои вошла служница, которая принесла с собой воду и длинную белую сорочку. Она пришла, чтобы помочь своей временной госпоже подготовиться, переодеться, привести себя в порядок. Девушка поставила лохань и кувшин с водой на пол у кровати и принялась разжигать лампады, развешанные по стенам. В комнате посветлело.

Пробыла служница недолго. Молчаливая, очень молчаливая. Будто язык ей отрезали. А, может, именно это с ней и случилось?.. После сегодняшней казни от Ветродуя можно ждать чего угодно.

Тана тряхнула головой, стараясь отогнать дурные мысли, и принялась разглядывать принесенную служницей одежу. Сорочка оказалась непростой. Белой, из паучьего шелка, расшитой тончайшими разноцветными нитями, переплетавшимися в замысловатый растительный орнамент. Ткань приятно прилегала к телу и холодила кожу.

Тана залезла с ногами на перину, облокотилась на подушки, забралась под пуховое одеяло и принялась ждать. Свечей она не тушила. Ей было страшно. Нет, не оставаться одной или быть в темноте. Она боялась предстоящего. Ей с самого начала не хотелось ни самой свадьбы, ни того, что после нее должно случиться. Особенно последнего. Мужчины, в отличие от большинства ровесниц, у нее никогда не было. И еще... Еще ее гложили воспоминания... Холодные жесткие руки. Двое вонючих уродов держат ее. Она рвется, кусается. «Курва!» Губы обжигает острая боль, на языке соленый металлический привкус крови. И этот толстый боров в красной одежде судейника. «Хранитель порядка». Он нагибается, хватая своими пухлыми мерзкими пальцами шнуровку на ее штанах. Она изо всех сил изворачивается, кусает одного из его прихвостней за большой палец, а толстяка пинает по яйцам. «Курва!» – шипит судейник, он неуклюже пошатывается и падает набок. Тана вскакивает и бежит, будто за ней гонятся сами Морозные Всадники. Сердце колотится, капун[1], холодный и мокрый, противно липнет к телу. Она все бежит и бежит. Дома никого. Тятька на охоте. Она спускается в подвал и забивается в угол. Так она просидела, пока не приехал отец. Но объяснять ему ничего не стала, чтоб не ходил разбираться. Ведь что он, простой траппер, смог бы супротив самого окружного судейника сделать? Только жизнь себе поломал бы...

Потому знает она, как это все противно. Потому никогда не подпустит к себе ни одного потного мужика. Уроды они все. И если Ян с ней это сделает, она будет ненавидеть его всю жизнь.

Не успела она додумать, как дверь почти бесшумно отворилась и в светлицу вошел Ян. Босой, нагой, замотанный лишь в тонкую льняную простыню. Ну вот, он уже наготове. Можно начинать ненавидеть?..

***

Ян вошел в комнату осторожно, боясь потревожить… жену? Непривычное и совсем нежеланное слово даже в мыслях.

Время было уже даже не позднее. Раннее. Вот-вот должно рассвести. Девчонка вполне могла улечься спать, не дожидаясь новоиспеченного муженька. Оно б и к лучшему.

Но нет. Тана не спала. Он заметил ее не сразу, а только после того, как притворил за собой дверь. Его слух едва-едва уловил дыхание. Зато сердцебиение наоборот слышал очень отчетливое, быстрое, словно у загнанного зверя. От волнения или от… страха. Тана сидела на кровати, вжавшись в самый дальний угол. На руке посверкивал золотой обручальный браслет. Такой же, как и у самого Яна. В голове всплыли слова старухи-пророчицы: «Скованные одной цепью». Он мысленно провел от своего браслета к таниному золотую цепь. Она, казалось, звенела и бренчала при каждом неосторожном движении.

Он замер у двери, не зная куда себя деть. Под светом множества лампад ему стало несколько неуютно. Почти так же, как в лесу. Действие наркотиков прошло неокончательно, потому свет, хоть и не столь яркий, как электрический, неприятно оседал на сетчатке. Эх, лечь бы сейчас! Лечь и просто поспать. Восстановиться. Но он не знал, как тут отнесутся к неисполнению супружеских обязанностей. Потому мысли о сне пока отложил в сторону. После леса Ян был почти так же обнажен. Спасибо жричке, хоть простынку одолжила. А то идти нагим через все поселение как-то уж совсем перебор. А где его одежда, интересно?..

– Почему ты не спишь? – спросил он, все-таки собравшись с духом и усевшись на край постели.

Тана дернулась и попыталась отползти еще дальше. Только ей помешала спинка кровати. Сердце ее забилось сильнее, и воздух наполнился запахом адреналина. Н-да. Ситуация складывалась не ахти. А он ведь даже ничего и сделать не успел. Даже не прикоснулся. Что же будет, если он, допустим, возьмет ее за руку? На потолок полезет?.. Может, с ней тоже что-то сделали? Вдруг ее в такую же рощу таскали?.. Он повел плечами, прогоняя сумрачные воспоминания.

– Тебя обидел кто? Что случилось? – тихо, как можно мягче, обратился он к Тане, чуть подавшись вперед. Попробовал все-таки взять за руку, но она опять отпрянула. Еще чуть-чуть и свалится ведь прямо на пол.

– Не прикасайся ко мне! – яростно прошипела она, сверкая испуганными глазищами. Ну точь-в-точь кошка, загнанная в угол сворой собак. Только он не был собакой. И уж тем более – насильником.

– Ладно-ладно, как скажешь. – Он примирительно поднял руки вверх. После встал и обошел по широкой дуге кровать, провожаемый внимательным и недоверчивым взглядом. Налил себе в кубок вина из позолоченного графина. Подошел к окну и, придерживая свою импровизированную тогу, выглянул наружу.

Небо уже совсем посветлело и окрасилось в сине-розовые, фиолетовые и красные цвета, напоминая собой переливы невиданных флуоресцентных растений из рощи Фрейи. Он постоял так немного, размышляя, что ему теперь, собственно, делать. Нужно найти Йорга и уходить. Они и так вынужденно задержались из-за переполоха с кнутом и женой посадника. Хватит с него этих дикостей. Ян послал мысленный сигнал брату. Тот… спал. Напился, зараза, и дрыхнет. Хрен добудишься.

Ян устало вздохнул. К вину он так и не притронулся. Хотя и очень хотелось.

Он вернулся к кровати. Тана все еще глядела на него испуганным зверьком. М-да. Попробуй он залезть на кровать, она ему точно по морде надает. Или крик поднимет. К швампу!

Он уселся прямо на пол, по шею закутавшись в простыню, откинул голову назад, прикрыл глаза. Придется спать так. Не ахти как удобно, но что делать?..

– Ян, ты что, спать так собрался?.. – послышался неуверенный вопрос.

– Скорее всего, да, – откликнулся он. – А что?

– Ничего.

Тана замолчала. Ян тоже не спешил начинать беседу. Он все еще лелеял надежду немного поспать, чтобы хотя бы к полудню пнуть брата и наконец уехать отсюда.

– Почему ты ничего не сделал? – снова подала голос Тана. Ян приоткрыл один глаз. Девчонка сидела уже ближе, закутавшись чуть ли не по самые уши в одеяло. Он хмыкнул.

– А что я, по-твоему, должен был сделать?

Тана недовольно засопела.

– То самое!

– Зачем, если ты не хочешь? Я что, похож на насильника? – он внимательно посмотрел на нее. Она покраснела.

– Нет, но… кто вас, мужиков, знает?!

– То есть, по-твоему, все мужчины – насильники? И жрец тот твой, и отец?.. И Волдо?.. – вопросом на вопрос ответил ей Ян. – Он хоть и садист, но на сексуального маньяка не похож.

– Сукуаль… Сакуль… Что?! Ты че меня странными словами путаешь?! Хочешь запутать, а потом… того?!

– Нет, не того. В общем, я не хочу спорить… Дай поспать спокойно, – устало сказал Ян, опять прикрывая глаза. Некоторое время они провели в тишине. Ян почти сумел уснуть… Но не тут-то было. Он почувствовал пальцы в своих волосах. Недоверчивые и нежные прикосновения.

Ян снова приоткрыл глаза и осторожно из-под ресниц стал наблюдать. Тана, похоже, увлеклась, совершенно не замечая, что он не спит... Или не хотела замечать. Она, едва касаясь кожи, бережно водила пальцами по вискам, потом снова зарывалась пальцами в волосы. Наконец, она нашла полимерный шнурок, державший форму косы и не позволявший той истрепаться. Она никак не могла развязать хитрый узел, которым Ян специально завязывал шнурок, чтобы косу можно было долго не переплетать.

– Что ты делаешь? – решил наконец спросить ее Ян. Тана испуганно дернулась, похоже, ожидая, что он что-то сделает. И, судя по ее усиленному сердцебиению, это что-то должно было оказаться поистине ужасным. Ян даже не шелохнулся. Ему было, откровенно говоря… лень.

– Хотела переплести ее, – шепнула Тана. Поняв, что ее никто не собирается ругать, а тем более делать с ней что-то страшное, она вернулась к прерванному занятию. – Ты… можно?

– Да, пожалуйста. – Ян снова прикрыл глаза. Чем бы дитя не тешилось… А спать так хочется!..

– Ян...– еще более тихим шепотом произнесла она. Он еле заметно дернул головой, тем самым показывая, что ее слушает. – Почему у тебя на висках и затылке волосы не растут? Ты их так часто бреешь, что они не успевают отрастать?

– Нет. Их удалили специальным составом. Теперь они уже никогда там расти не будут.

– Составом?.. Это... это как… магия?

– Нет. Это как алхимия.

– А-а-а...

Тана наконец справилась с узлом и принялась за косу. Но это было не так-то легко. Сложное плетение разбивать надо умеючи. А судя по длине волос самой Таны, опыта у нее в этом деле было немного.

– А почему ты постоянно заплетенный ходишь?

– Распущенные волосы мешают, падают на глаза, путаются. – Он смачно зевнул.

– Тогда почему ты не носишь коротких волос?

– Мне в свое время надоело постоянно стричься.

– А почему тогда ты только на висках их убрал? Почему не на всей голове?

«Гениально!» – подумал Ян. Он никогда не думал о том, чтобы жениться. Но имел некоторое представление о том, что должно происходить в первую брачную ночь. И в список этих вещей отнюдь не входило обсуждение парикмахерского искусства. Его брак оказался поистине странным во всех смыслах.

– Потому что, – со вздохом начал он, – мне не хочется ходить лысым.

– А с косой разве удобно?

Он кивнул. Если можно назвать кивком еле заметное дергание головой. Но двигаться так не хотелось. Он понадеялся, что его новоявленная женушка это движение увидела и поняла. Потому что говорить ему тоже не особенно хотелось. Но все равно пришлось...

– Но ведь ее переплетать надо, наверное, постоянно... – задумчиво протянула Тана.

– Нет. Эту не надо. Она потихоньку растет и переплетаю я ее раз в полгода, а то и реже. Это удобно.

Помолчали. Пальцы ее снова бегло пробежались по голове, видимо, выбирая одну из более мелких кос, чтобы ее расплести. Приятно. И даже как-то интимно, что ли...

– А... – она запнулась. – В детстве у тебя тоже были длинные волосы?

– Нет.

– А у твоего брата?

– Нет. Нас коротко стригли.

– Как он сейчас ходит?

– Короче. Почти наголо.

– А почему вы лицами похожи, а волосы у вас разного цвета? Почему ты – коричневый, а он – пестрый?

– Он мелированный.

– Это как? Мелом посыпанный?!

– Нет. Он обесцветил некоторые пряди. М-м-м… Покрасил.

– Опять эта ваша алхимия?

– Ага.

Не выдержав, он опять зевнул. Все-таки он сильно устал за сегодня. Вымотался морально.

– Понятно... Ты знаешь... А ты хороший...

Неожиданный вывод, однако. Ну ладно.

– Твой отец, наверное, тобой гордится.

– У меня нет отца.

– Прости, я не хотела… У меня тоже теперь нет отца. Я скучаю... А ты? Скучаешь по нему?

Ян тяжело вздохнул. Перед внутренним взором мелькнули картинки из того, что чисто теоретически считалось детством в приюте. Жесткие казарменные койки. Одиночные маленькие комнатушки. Им с братом повезло, у них комната была одна на двоих. И сестры, строгие, молчаливые. Только до пяти лет нянечки могли проявлять к юным модификатам ласку. Дальше – ни-ни. Иногда приезжает Епископ Лукиан. И тогда в приюте начинается ад. Самый настоящий Ад. Нет, его отцом считать нельзя. И Ян не скучает. Он бы вообще предпочел стереть из памяти все те годы.

– Ты меня не поняла. У меня его никогда не было. Совсем.

– Совсем? – будто эхом повторила она.

– Да.

– Тяжело, наверное, пришлось вашей матери тянуть сразу двоих пацанов.

– У нас никогда не было родителей. Вообще.

– Тогда как же вы появились на свет? – Руки на мгновение замерли, прежде чем продолжить свое занятие дальше.

– Нас создали.

– Боги?

– Люди, к сожалению.

– А-а... как это?

– Сложный вопрос. Сложный ответ. Долго рассказывать. Да и ты все равно не поймешь.

– Поняла бы, если б ты объяснил, – недовольно буркнула она, но быстро оттаяла. – А кто вас растил? У вас есть какие-нибудь родичи?

– Нет. – Разговор ему уже начал порядком напрягать. Лампадки погасли, а потолок окрасили первые лучи восходящего солнца.

– Так вы совсем-совсем одни? У вас больше нет никого, кроме друг друга?

– Да.

– И поэтому вы так друг за друга держитесь? Ты... ты... любишь своего брата?

– Да.

– А он?

– Да, наверное. Мы не можем не любить.

– Почему? Я много братьев знавала. И далеко не все друг друга любили.

– Так захотели наши создатели. – Он пожал плечами.

– Бедный, – взволнованно проговорила Тана и погладила его по лицу. Тонкие прохладные пальцы скользнули по подбородку, губам, щекам и на доли секунды замерли на лбу. Он тоже замер, стараясь даже не дышать. Опасаясь спугнуть ненароком. – Тебе, наверное, неудобно на полу-то? – во внезапном порыве нежности спросила она.

– Да нормально.

Ян постарался не выдать своего удивления. С чего такие перемены?

– Ну... Ты голый совсем. А на полу холодно, наверное. Утро ведь. Если не думаешь меня трогать, то можешь лечь на кровать. Я подвинусь, – на полном серьезе заявила она.

Ян не стал развивать тему, но на кровать залез с удовольствием. Все-таки мягкая перина и холодный деревянный пол – вещи несравнимые.

– Хм... Задумчиво протянула Тана. – Теперь мне неудобно тебя переплетать...

– Мне опять спуститься на пол? – обреченно поинтересовался Ян. Ему этот цирк уже изрядно поднадоел.

Тана заколебалась. Помолчала, потом сказала:

– Ну... Нет. Наверное. Я могу тебе отдать одеяло, а сама завернусь в покрывало. Ты мне голову на колени положи. Все равно ведь волос на затылке нет, значит, головой их не придавишь...

***

Утро, точнее полдень, застал Тану в хлопотах сборов. Хотя вещей у нее было совсем маленько, сложиться споро ну никак не выходило. Да еще эти Дрина и Вил!.. Одного пришлось искать по всему терему, потому как отзывался он очень слабо и прилетать к своей хозяйке не желал. Видать, нажрался вчера до отвала, потому даже Танина замануха в виде свежего сырого мясца с посадской кухни на него не подействовала. Вторая: «Я ницего не цапала! Тебе прицнилоц!» – уперлась маленькая воровка. Но Тана-то знала, что Дрина врет. Ян видел, как та прокралась в светелку, когда Тана смотрела уже десятый сон, и рассказал об этом, когда она проснулась. Лишь с помощью Ларсена удалось вернуть украшение. А белка обиделась: «Ну и зацем он тебе? Ты ж вце равно замуж не хотела!» Тана и сама не знала, зачем он ей… но браслет все-таки отобрала.

Ян яснее ясного дал понять, что дольше нужного ничуточки задерживаться в Гуннаре не намерен. А то ведь они в новый заговор или еще в какое-нибудь дерьмо вляпаются. И Тана была полностью с ним согласна.

Осталось решить, что ей делать дальше. Как оказалось, замужем за Яном не так уж и плохо. Он ее не неволил и предложил, коли она захочет, в любое время уйти хоть на край света. Сам же Ян собрался вместе с братом отыскать своего дракона и вернуться домой. Только как они собрались улетать на мертвом драконе, Тана не представляла. Зато то, что они шли искать Морозных Всадников ей было очень даже на руку. С таким воином как Ян в пути никто не страшен! И наверняка он поможет ей спасти Ярушку, если она хорошо попросит! Так что Тана, не задумываясь, решила, что отправится с братьями. Ян только плечами пожал да наказал поторапливаться. Мол, на базар сходить еще надобно, коняг прикупить. Не пешими же за летучими Всадниками отправляться. А солнце-то высоко, скоро уж и рынок закроется. Надо спешить.

– А еще раньше вы встать не думали, нет? – бубнил себе под нос Йорг, когда они спускались во двор уже собранные и одетые. – Почему нельзя было выехать завтра?! Вы же молодожены, вот и отдыхали бы...

Ни Тана, ни тем более Ян на его брюзжание внимания не обращали. Как и на сальные шуточки по поводу их женитьбы.

Было далеко за полдень, и посадский дом давно уж проснулся. Носились туда-сюда служники, подметали крыльцо терема и узорные дорожки сада половые[2]. Стражники их троицу, груженую поклажей, провожали хмурым внимательным взглядом. Оно и понятно. Сначала пришлось «честно заработанное» и честно же поделенное добро висельникам возвращать, да еще и из своего кармана доплачивать за то, что уже разбазарить успели. Так мало того, потом им еще за драконом охотиться пришлось, а вчера они и вовсе командира любимого лишились.

– Уезжаете уже? Я думал, друзья мои, вы хоть на погребальный эль останетесь.

Ян еле слышно выругался. Они ведь хотели уйти, не то чтобы совсем незамеченными, но с посадником встречаться не планировали точно… На скамейке у терема сидел сам Волдо Ветродуй в компании Ларсена и Дрины. Травник, к слову, был одет по-дорожному. Он тоже решил покинуть гостеприимный посадский терем?..

– Да, – кивнула Тана. – Спасибо, Ваше Сиятельство, за хлеб-соль и доброту вашу. Если б не вы, болтаться бы нам всем в петле на рыночной площади!

– Да было бы за что, Тана. Вы ведь тоже хорошую службу мне сослужили. – Тепло улыбнулся Волдо. – Но что же вы не предупредили меня, что уходите?

– Не хотели вас беспокоить. В конце концов, и так уже долго нахлебничали. Нам бы желательно поторопиться: лошадей докупить и в дорогу отправляться, – подал голос Ян.

– Что ты такое говоришь, парень?! Нахлебничали! Вы дочь мою спасли, меня выручили!.. Нет, так не годится. Отставьте-ка пока свои вьюки в сторонку, а эту страшную клячу вообще лучше с собой не брать. Звезд я вам отсыпал, купите на рынке настоящих скаковых! Эта того и гляди, кони двинет, прости за тавтологию. Все-все, пойдемте со мной. Ты, Ларсен, бери Дрину, наверняка алхимик уже закончил с твоими лекарскими штуками, заберешь как раз.

И более не слушая никаких возражений, посадник повел их обратно в терем. В оружейную. Тана немного обиделась за лошаденку. Она, конечно, не скаковая, но и клячей назвать откормленную Ляльку было нельзя. Но с посадником не поспоришь.

– Берите, что вам приглянется и не стесняйтесь. А мы с Ларсеном вас покинем.

И посадник с лекарем и белкой ушли, оставив их наедине с кучей, огромной кучей оружия, развешанного по стенам и особливым стойкам. У Таны глаза разбегались от обилия различных мечей, топоров, кинжалов, луков… инг’тайских арбалетов, сабель, и маленьких метательных железных звездочек. Она не помнила, как они называются. А вот Ян, оказывается, помнил. Или хорошо знал.

– Сюрикены? – он вопросительно поднял брови вверх.

– Офигеть… – Йорг был удивлен не меньше брата. – Откуда они тут могли взяться? Я уж не говорю про катаны.

– Это оружие из Инг’тая, – тихо пояснила Тана.

Йорг что-то сказал ей в ответ, но она не услышала. Ее взгляд приковал легкий двурогий охотничий лук, висевший на дальней стене оружейной.

Тана знала, что она возьмет в награду. Даже не сомневалась.

Тепло простившись с посадником, они отправились на рынок. Временно к ним присоединились Ларсен с Дриной. Им тоже нужно было купить лошадей и запастись едой в дорогу. Братья против попутчиков высказываться не стали, потому они отправились все гужом.

Вид рыночной площади пробудил в мыслях Таны не самые хорошие воспоминания. Да и помост в центре площади, с выставленным напоказ телом Бранта совсем не повышал настроения. А людям вокруг все равно: сновали туда-сюда мужики, драли глотки торговки, в надежде продать как можно больше и дороже, всюду шныряли дети… Даже балаганщики не постеснялись устроить представление с жонглерами и акробатами. Вокруг них собралась немаленькая толпа, которая весело смеялась и хлопала в ладоши. Тана поежилась. Не любила она подобное. Не по-людски это...

– Давайте поскорее закончим с покупками! – взмолился вдруг Йорг. – Мне не по себе из-за этого трупака. Сейчас опять блевану!

– Брось, – отмахнулся Ян. – Как будто первый раз мертвеца видишь.

– Но…

– Йорг, хватит.

Пестрый надулся и демонстративно зашагал вперед, локтями прокладывая дорогу через толпу.

– Ян, – дернула его за рукав Тана. – Он прав. Давай, правда, не будем задерживаться здесь.

– Да я и не собирался. – Ян махнул рукой в сторону корчмы. – Догони этого обиженного, купите припасов в дорогу. А я – за лошадьми. Только, хм… Ларсен, скажи, ты разбираешься в этих тварях?

– Более или менее. А что, тебе требуется помощь? – удивленно вскинул бровь Ларсен.

– У нас лошадьми мало кто занимается, в основном держат ездовых драконов. Так что помощь мне действительно не помешает.

– Никогда не слышал о стране, где практически полностью отказались от использования лошадей, – задумчиво протянул Ларсен.

– Пойдем. Дрина, составь компанию Тане и Йоргу, ладно?

Данбажи, которая до этого молчала всю дорогу, обиженно пробурчала:

– Я тепфе меф-фаюу-у? – у нее изо рта выпал здоровенный изумруд. Дрина испуганно вскрикнула и попыталась подхватить его в полете. Не вышло. Скользкий камешек ускакал куда-то, скрывшись среди множества ног прохожих. – Ы-ы-ы! – Дрина кинулась вслед за ним.

Но не тут-то было. Ларсен поймал белку за шиворот. Вил, заметив оплошность данбажи, радостно кинулся под ноги прохожим. Камушек он отвоевал, но возвращать его «хозяйке» явно не собирался. Скорее всего, ему добыча понравилась – зеленая и блестящая, как он сам.

– Отвай! – завопила Дрина, тут же спохватившись и закрыв рот ладонями, не давая высыпаться остальным посадским сокровищам.

Она с силой дернулась, рванула в сторону обидчика, но рука Ларсена держала крепко. Ящер что-то язвительно проклекотал и растворился в воздухе. Кажется, в их компании появились вечные враги.

– Нет, пожалуй, лучше не надо ее с вами, – обреченно вздохнул он. – Пойдем, Ян. Я знаю одного хорошего торговца лошадьми. Он гонит их аж из Рубиновой Цитадели.

Ян кивнул так, что Тана поняла – ни о какой Рубиновой Цитадели он и понятия не имеет. Но верит на слово.

– Встретимся на этом же месте через час, – сказал он Тане.

Она проводила взглядом уходящую троицу и покачала головой. Тана искренне сочувствовала Ларсену и своему новоявленному мужу. Потому как за неугомонной Дриной нужен глаз да глаз.

Но и самой Тане предстояло не менее тяжелое дело. Отыскать Пестрого в этой толкучке.

Йорг нашелся у лотка с выпечкой. Выглядел он отчаявшимся.

– У вас вообще здесь водится нормальная еда?! – воскликнул он, заметив подошедшую Тану.

– А чаво те мои булки не любы?! Стоит тут, зенками лупает, да еще и критекуеть! – заворчала торговка, дородная светловолосая женщина.

– Простите, хворый он на голову. Вот и ворчит постоянно. Дайте, пожалуйста, мешок сухарей и лепешек кукурузных. В дорогу нам надобно. – Тана постаралась улыбнуться как можно приветливее. – И где колбасники у вас? Найти не могу никак, всю площадь исходила. Рыба кругом сплошная да сырое мясо.

– Дык собрание у них! К вечеру воротятся. Топай-ка, девонька, в корчму. Тама точно колбаска найдется. А мясо вяленое у нашего трактирщика прям пальчики оближешь! Правду тебе говорю! Ступай-ступай.

– В корчме дороже… – буркнула Тана, отсчитывая деньги за покупку. – Спасибо вам! Пошли, Йорг.

– Я тебе что, собачка?! – недовольно бросил тот.

– Одуванчик, – хмыкнула она. На что Йорг обиделся еще пуще прежнего.

Когда они окончательно запаслись едой и вернулись к назначенному месту, Ян и Ларсен их уже ждали. Ну и Дрина с ними, конечно.

Коняг они прикупили. Да каких добротных! Тана залюбовалась статными телесами животин. Их было четыре: два воронца, игреневая кобылица и тонконогий соловой жеребчик.

– Знатные лошадины, – заметила она. – Можно я себе солового возьму?

– Какого? Это что за зверь такой? – удивился Йорг. Похоже, он даже и забыл, что обижался на всех и вся.

– Вот этот. – Ян указал на приглянувшегося Тане жеребчика. – Это название масти. Цвета шкуры, понимаешь? Я возьму себе игреневую кобылу.

– Ну, а мы с Дриной тогда на вороном поедем. Как и ты, Йорг, – с улыбкой закончил за него Ларсен.

– Чего?! Я что, на похоронах, что ли? Неужели не могли покрасивей выбрать? – тут же вскинулся Пестрый.

– «Покрасивей», это какая же? – со вздохом поинтересовался Ян.

– Вот эта! – Йорг ткнул пальцем в игреневую кобылу.

– Как пожелаешь, – пожал плечами Ян. – Только предупреждаю: она кусается.

Йорг, уже протянувший руку, чтобы погладить конягу, отдернул ее, будто бы ошпаренную.

– А черный?

– Черный – мерин, потому он спокойный.

– Что это значит?

– Кастрированный он.

– М-да? – Йорг с подозрением покосился на вороных. – Ну ладно. Если он только спокойный...

По взгляду его было несложно заметить, что ему не очень-то хочется ехать на кастрированном жеребце, и в душе у него сейчас борются меж собой щегольство и благоразумие. Благоразумие со скрипом, но победило.

– А какой из них? – с непередаваемой досадой в голосе спросил он.

– Оба. Выбирай любого и поехали...

***

Выехав из города, они направились вдоль западного побережья на северо-восток. На материк. Поначалу братья хотели отправиться в порт и попробовать сесть на корабль. Но, по словам Ларсена, по морю можно было попасть разве что в некий Сигт. Помимо Бенгта, только у этого государства на Севере имелись крупные торговые порты. И, в отличие от того же Бенгта, морские порты которого находились только в Ове, на полуострове, Сигт имел крупные пристани по всему хоть сколь-нибудь чистому материковому побережью. Дело в том, что ландшафт в этой части света не очень удобен для морского судоходства, весь берег материка по большей части испещрен скалами, а на редких небольших пятачках песка гнездились только рыбацкие деревушки. Подходящая же глубина для нормального судоходства была лишь в нескольких бухтах, находившихся как раз на территории того самого Сигта, государства, промышлявшего в основном торговлей рыбой и драконьим рогом. Из путаных ларсеновых объяснений Ян понял одно, что просвещением жители особо не занимаются, а из всех Морозных Всадников поклоняются только Ньёрду. И даже Один у них не в таком уж почете. Из чего Ян сделал вывод, что эти монструозные ребята Сигт посещают редко, значит, и им туда не надо. На юг, как оказалось, плыть тоже не стоит. Там их ожидала некая Диадема Има, но, опять же, по словам Ларсена, в той стране с презрением относились к местным богам. Из чего Ян сделал вывод, что и там искать пропажу бессмысленно. Потому они двинулись на материк, а там уже можно будет разделиться – каждый пойдет своей дорогой. Пока же Ян решил воспользоваться возможностью и выведать у ушастого что-нибудь о «богах». Но ничего толком не вышло, слишком уж расплывчато отвечал йольф. Ян дипломатическими талантами своего брата не обладал, потому и не смог вывести Ларса на нужные рельсы. Ладно, время еще есть.

День клонился к закату. Они ехали почти целый день. Как оказалось, Гуннар отстроен в весьма удачном месте. Хорошие глубокие бухты, длинная песчаная коса. Но удовольствие продлилось недолго. К самой кромке воды внезапно вышла унылая стена из однообразных серых скал, на которых росли лишь редкие кривые сосны. Ларсен повел их маленький караван в объезд, через не менее серое и унылое ущелье. Несколько раз их обгоняли другие всадники, а однажды навстречу даже попался обоз с вооруженной охраной.

Полдня они ехали по ущелью, затем выбрались на нормальную дорогу, уходившую в глубину полуострова. Однако Ларсен свернул и поехал вдоль побережья, мотивируя это тем, что на тракт можно выехать и завтра, а в лесопосадке, что тянулась вдоль моря, можно неплохо обустроиться на ночлег. На что им с полчаса пришлось выслушивать возмущенную тираду Йорга о жизненной несправедливости, вшах, клещах, волках, и о том, что можно было бы найти для сна какую-нибудь паршивую гостиницу. В конце концов, не получив никакого сочувствия от спутников, он сник, но проходил таким недолго.

Всего через час они остановились на привал, и Тана, пока остальные занимались разбиванием лагеря, решила искупаться. Она разделась догола и, нимало не смущаясь остальных, ринулась в спокойные морские воды. За ней поспешил и ее ящер. Он весело пикировал прямо в морскую гладь, ныряя, словно маленькая крылатая торпеда, выныривая с радостным клекотом, держа во рту неплохих размеров рыбину, килограмма полтора весом, и съедал ее прямо в воздухе. Тана тоже по-своему резвилась, то исчезая под водой с головой, то радостно выплывая в какой-нибудь особенно неожиданный момент в попытках поймать за хвост своего ракота. Йорг, при виде голой веселящейся в воде Таны, тут же воспрял духом. И не только.

Преисполнившись обаянием и раздувшись, как павлин во время брачного токования, он торопливо скинул одежду и полез вслед за Таной. Сначала он просто нарезал вокруг нее круги. Но она, будто бы его не замечала, продолжая гоняться за ящерицей. Дальше Йорг пустил в ход «тяжелую артиллерию», выйдя на отмель и демонстрируя свое идеальное, на его взгляд, от природы (читай смоделированное генетиками) тело. Но Тана его поползновений, похоже, не замечала. Зато удивилась, что у Йорга волос нет нигде, кроме головы. Видимо, ей и в голову не пришло, что можно депилировать не только виски и затылок, но и другие части тела. Брат раздулся еще больше и, приняв ее прямолинейные вопросы за знаки внимания, начал приставать к ней совсем уж откровенно. За что и схлопотал коленом по своим лысым яйцам. Униженный и посрамленный Йорг обиженно выполз на берег сохнуть. Ян не вмешивался. Брату не помешает получить парочку жизненных уроков. Вдруг научится здраво оценивать свои силы и не выеживаться, когда не следует.