Текст книги "Всадники Одина Цена человечности (СИ)"

Автор книги: Сергей Морошко

Соавторы: Соня Соколова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Всадники Одина: Цена человечности
Сергей Морошко, Соня Соколова

ЧАСТЬ I. БЕНГТ.
Глава 1. Морозные Всадники

Доказательства можно сфабриковать, действия и их мотивы можно интерпретировать. Но существующих фактов не изменит ничто.

Анджей Сапковский, «Ведьмак»

– Внимание, всем экипажам кораблей в пространстве Джимц! На связи представитель Единения Асов. Я – капитан, Миннас кер Норд Сван. Оставайтесь на местах, выключите двигатели и приготовьте документы для проверки! – грозно донеслось из динамиков.

– Дьявол! Остроухие нас догнали! – Ян с силой шваркнул кулаком по обивке ложемента. И тут же вздрогнул от неожиданного протяжного стона, раздавшегося совсем рядом.

– Ну давай же, детка! О-о-о! – заскулил Йорг, выгнувшись на своем месте. Телодвижения его выглядели весьма и весьма специфично, будто он не с кораблем сейчас контактировал, а развлекался в борделе под хорошей дозой афродизиака.

Ян тяжело вздохнул. «Повезло» же ему с братцем! Ничего не скажешь. Иметь в родственниках компьютерного гения, повернутого на всякого рода экспериментах – то еще удовольствие.

– Хватит кривляться! Ты сделал расчет? Сможем уйти?

– Я стараюсь ускорить процесс. Ты мешаешь! – Йорг даже слегка приподнялся на ложементе и пустыми глазами уставился на брата.

– Швамп с тобой! Молчу.

Динамики снова ожили:

– Корабль-драконид шестого класса, бортовой номер 16-844, сохраняйте спокойствие. Это всего лишь небольшая проверка. До пристыковки осталось три минуты. Единение компенсирует вам затраты на потерю времени.

– А потерю жизни компенсирует?! – зло прошипел Ян. – Ты скоро?!

– Она не успеет. Асы быстрее к нам пристыкуются.

– Ты проверил, есть точки выхода по умолчанию?

– Да, – с печалью в голосе пробурчал Йорг, – Александрия и Земля. Что тебя больше устраивает?

– Данбажи – психи. Почему они вбили именно эти точки?

– Ты правда хочешь выслушать лекцию об уровне интеллекта мохнатых гастарбайтеров? Прямо сейчас?

– Тогда выбирай сам.

– Уже. Земля.

– Амий сын! – только и успел выдохнуть Ян. Корабль легонько тряхнуло, на мгновение погасли все приборы. Повисла невыносимая глухая тишина. Тридцать субъективных секунд, и они вынырнут. Вот же дерьмо! Что они будут делать в Солнечной системе? Земля – безжизненный каменный шар. Хватит ли у дракона ресурсов на еще один прыжок?..

День не задался с самого начала. Впрочем, если говорить начистоту, все последние дни можно назвать таковыми. Неудавшимися. Когда все пошло наперекосяк? О, это Ян мог сказать точно: когда они умудрились профукать партию ценных рабов. И нет, в братьях Циссардж не взыграло так яро пропагандируемое Церковью сострадание к сирым и убогим. Все было много, много прозаичнее. Они не смогли пройти пограничный досмотр. Человек, обязанный закрыть глаза на живой груз, их подставил. Но выяснили братья это, к сожалению, только когда Йорг случайно перехватил волну пограничников. Это их и спасло. Они бросили корабль с товаром и угнали полицейский катер, так удачно пришвартованный к их с братом грузовой махине. Служители порядка не пострадали. Практически. Просто отправились в незапланированное (для них) путешествие в открытый космос.

После такого феерического провала попадаться на глаза Мьегаррэ не стоило. Даже прежние заслуги не спасли бы незадачливых работорговцев от скоропостижной кончины или от не менее скоропостижной выдачи Имперской Безопасности, если Мать Семьи вдруг внезапно передумает их убивать.

Так Циссардж оказались вне закона в двойном смысле: их теперь искала и официальная власть, и кошачья мафия. Они мотались по Галактике, меняя поддельные идентификаторы чаще, чем нижнее белье, и все равно кто-то да наступал им на пятки. Теперь они умудрились посадить себе на хвост еще и асов. Как так могло произойти, Ян объяснить не мог. Ни в одном секторе цивилизованного космоса из-за угона грузового корабля за вором не гонялись спецслужбы.

Именно разведка ушастых и загнала их в Пространство Данбажи. Но все равно не нужно было красть живой корабль с космодрома белок. Знали ведь, что у этих чокнутых грызунов все не как у людей. Конечно, можно было сослаться на то, что у них попросту не было выбора. Можно… Но отчего-то Яну казалось, что они на самом деле что-то упустили, не сообразили вовремя, как действовать, и попали впросак. Пришлось бросать вполне исправный, но уже «засвеченный», корабль и менять его на новый. Снова.

Как там говорится? Приплыли?!

– Внимание! Органические поражения ЦНС достигли критической точки! Выхожу в реальный космос по нерасчетным координатам. Снижаю мощности гипердвигателя до минимума, возможны незначительные колебания давления атмосферы корабля. Внимание, органические пораже… – механически продолжала повторять сервисная программа.

Мозговой блок тревожно мерцал красными огоньками, но все остальное функционировало нормально. Это внушало надежду на благополучный исход. Если они вывалятся в реальный космос близ какой-нибудь цивилизованной системы, то смогут добраться на плазме до ближайшей станции или планеты, и там снова сменить корабль.

– Прекрасно! Просто замечательно! Осталось только выйти из гипера на полной тяге. Никакой тебе машины времени, всё своими руками! – тихо выругался Йорг себе под нос, едва выйдя из резонансного транса[1]. – Ты предательница, малышка. Я к тебе как к родной, а ты в такую клоаку нас занесла! – с наигранной печалью посетовал он, обращаясь явно не к брату.

– Прекращай концерт. Я предлагал угнать обычный катер. А ты меня не послушал. Как и всегда.

– Угони мы его, нас бы уже давно поймали. Рассчитали точку выхода и отправили с ближайшей станции или планеты перехватчик. А драконы, как ты знаешь…

– Во имя Великого Пространства! – Ян картинно поднял глаза к потолку. – Пожалуйста, давай без нотаций.

Йорг вздохнул.

– Ты не вздыхай, лучше скажи, где окажемся? Мозг умер. Земля отменяется?

– Отменяется. Куда выпадем, без понятия, – пожал плечами близнец, – ты сам слышал про «нерасчетные координаты». У нас есть еще с четверть часа до выхода в реальный космос, пока эта полудохлая колымага тормозит на электронике. Можем, например, перекусить.

– Дьявол, ты только жрать горазд! Ответственности в тебе – нуль. О том, что с нами будет, ты даже не думаешь.

– Конечно, думаю, дорогой братец. И пред моим внутренним взором стоят страшные картины: как мы вывалимся прямо в центре какой-нибудь звезды и распадемся на атомы. И еда наша в холодильной камере тоже на них распадется. Знаешь, я предпочту, чтобы мы распадались с ней вместе.

Ян проигнорировал это громкое заявление, полностью сосредоточившись на дисплее компьютера, обреченно моргавшем одной несчастной надписью: «Управление недоступно до выхода в реальный космос». Йорг, пожав плечами, отправился прочь из рубки. На поиски еды, разумеется.

– Не говори ничего, – предостерег Яна брат, в который раз безуспешно пытаясь загрузить центральный компьютер.

Пока еще работал аварийный генератор. Но его мощности не хватало, чтобы обеспечить питание пульта. Единственное, что удалось добиться Йоргу, – это восстановить освещение в рубке.

Сели они, мягко говоря, плохо. А ведь поначалу все шло нормально. Относительно. Если не учитывать гибель органического мозга корабля. До планеты они добрались за пять часов на плазме, хорошо сошли на стационарную орбиту. Йорг отправился в шлюзовой отсек для ручной расконсервации посадочных капсул. Вернулся он подозрительно быстро и с неудовольствием поведал, что их нет. Тогда они решили сажать корабль на планету. Сделав пару витков по орбите, начали плавное снижение.

Для посадки они выбрали место на холмистой равнине большого южного полуострова на северном материке. В зоне заката. До поверхности оставалось всего около километра, когда погас пульт, а за ним сразу – освещение рубки. Пол накренился – дракон падал. Если бы мозг корабля был жив, то он перехватил бы управление двигателями и нормально сел. Но… Братья только и успели зафиксироваться в ложементах. Им еще повезло, что успел сработать аварийный гравикомпенсатор, смягчивший удар о землю.

– Это еще почему? Когда я совершаю промахи, ты, значит, можешь проходиться по поводу моего умственного развития, а я – нет? Это дискриминация, знаешь ли.

– И по какому признаку я тебя сейчас дискриминирую? – невнятно донеслось из глубин панели управления. – Да и вообще, я по документам старше тебя на целых тридцать две секунды.

– На твоем родильном блоке часы спешили. Ладно. Как успехи?

– Если ты не будешь меня отвлекать – я смогу возобновить питание центрального компьютера. Знаешь, я одного не могу понять, какого швампа вырубился задний мост? Топливный отсек не поврежден, двигатели тоже в порядке, а энергия не проходит. Я чувствую непонятное излучение, похоже на какую-то природную аномалию.

– Может, мы сели в залежах мартизовой руды?

– Если ты прав – мы в заднице… Корабль мы сами не вытянем.

– А толку его вытаскивать? В гипер уйти не сможем, а на плазме до первой более-менее цивилизованной станции лететь швампову тучу времени, мы четырежды успеем состариться, прежде чем до нее доберемся… Надеюсь, тут имеется съедобная органика, а то запасы еды почти кончились. Благодаря некоторым…

– Тебе бы только повод дать для нытья.

– Не горю желанием провести здесь остаток жизни.

– Я, представь себе, тоже. Но если я сейчас смогу починить эту гору металлолома, у нас появится возможность отправить сигнал SOS…

– Который благополучно приведет сюда полицию или разведывательный патруль. А если «повезет», то и личную охрану Папы, которая разыскивает нас несколько лет без передыху.

Управляющий блок затих. Через какое-то время Йорг из него вылез и, усевшись на ложемент, принялся демонстративно дезинфицировать руки с помощью одноразовых салфеток. Все это время он молчал и на брата старался не смотреть.

– Твое молчание можно перевести как: «Я был не прав, прости меня, пожалуйста?», – с ехидцей поинтересовался Ян.

– И не надейся... Ты как хочешь, а я ждать дальше не намерен, – устало вздохнул Йорг. – Двигательный и топливный отсеки в порядке, командный блок тоже цел. Надо еще обшивку проверить. Как выбираться будем? Люк наверняка блокирован…

– Проколупаем дырку с помощью лазера? – кисло предложил Ян.

– Я сделаю вид, что этого не слышал. – Йорг сложил использованные салфетки в утилизатор. Машина жалобно пискнула, сообщая о недостаточном напряжении в сети. Йорг что-то тихо бормотнул себе под нос, затем встал и направился к выходу из рубки.

– Ты куда?

– К лифтовым шахтам, – не оборачиваясь, пояснил Йорг.

– Черт, я о них не подумал...

Йорг не счел нужным комментировать.

– Зонд, оказывается, соврал, – зябко повел плечами Ян, выпуская изо рта очередное облачко пара. Вокруг стояла тишина. Ни шороха, ни ветра… Они крутились возле корабля с добрых полчаса, однако внешних повреждений так и не обнаружили. По крайней мере там, где корабль не закопался в землю. – Сколько он передавал? Двадцать семь тепла по Цельсию?

– Не нуди. Включи лучше терморегулятор на «Секпелте»[2] и прекращай есть мои несчастные мозги, ими и так успел позавтракать наш корабль.

Ян, вопреки желанию поступить вразрез с высказыванием брата, настроил броню на обогрев. Не самый лучший вариант траты энергии, учитывая, сколько съело мускульное усиление, когда пришлось вручную сдвигать аварийный люк. Оставалось надеяться, что корабль заработает – иначе без заряженной брони они замерзнут тут к кошачьей матери.

– Учись довольствоваться малым, жизнь ведь штука такая, никогда не бывает всего вдоволь, – наставительно произнес Ян.

– Тихо! Я, кажется, что-то нашел.

– Мозги?

– Все. Хватит ерничать. С той стороны идут те самые колебания, – Йорг махнул рукой в сторону небольшого заросшего густым кустарником скалистого холма, расположенного в паре десятков метров к западу.

– Что за колебания? Это же пустынная планета, никакой цивилизации. Я тебе уже говорил про мартизову руду?

– Говорил. Но я бы не стал так опрометчиво отбрасывать «цивильный» вариант. Ты же в курсе, что мартиз входит в состав многих сплавов, из которых делают детали для климатизаторов, георегуляторов и иного оборудования планетарного масштаба? Или прогулы в попытках соблазнить деву Матею во время занятия ОТСЗО не прошли для тебя даром?

– Спасибо, кэп. Я тоже учился в школе, и, как ни странно, даже в той же, что и ты, – раздраженно откликнулся Ян. Он не любил, когда кто-то об этом вспоминал. Даже, если это был Йорг, которому, в отличие от остального населения Галактики, позволялось более чем все. – Но я все же настаиваю на природном источнике помех. И еще, настоятельно рекомендую заткнуться, а то прилетит в лицо – сам не обрадуешься.

Ему тогда было… Сколько? Шестнадцать? Или семнадцать? Кажется, все-таки семнадцать. Он без памяти влюбился в молоденькую воспитательницу. Что ему, обычно холодному и собранному, было не свойственно. Он ходил за ней хвостом, дарил цветы и, прости Всевышний, посвящал стихи. Которые, правда, до адресата так и не дошли, подвергшись жесткой критике со стороны Йорга. Апогеем истории стал проваленный экзамен по Общей Теории Структуры Зонального Оборудования – эти занятия в своих любовных порывах он прогуливал чаще всего. И в конце концов получил причитающееся – неделю в карцере под стимуляторами. Монашке, когда узнали, что именно ее смазливое личико затуманило разум будущему гвардейцу Его Святейшества, тоже пришлось несладко. Девушку с позором отлучили от Церкви, а в ее личном деле появилась одна-единственная запись, позволявшая теперь работать только в публичных домах или службе эскорта, что, по сути, одно и то же. Ян до сих пор считал себя виноватым. Сильно. После того памятного случая он зарекся влюбляться и придерживался этого правила по сей день.

– Ладно, я переборщил. Давай замнем. Так вот, о чем я… А! Со стороны холма идут непонятные колебания. Я не могу разобрать. Слишком слабые. Попробуй сам просканировать местность.

Ян глубоко вдохнул и задержал дыхание, как учила Мать-настоятельница. Головой он прекрасно понимал, что для перестройки зрения это совсем не обязательно, монахиня всего лишь дала зацепку, чтобы он учился сосредоточиваться. Но привычка столь сильно въелась в подкорку, что он из раза в раз продолжал повторять этот трюк. Ландшафт почти не изменился, только цвета стали более насыщенными, а контуры предметов – светящимися и чуть расплывчатыми.

– Ты прав, я тоже что-то вижу. Волны то нарастают, то утихают. Не слишком похоже на природный источник. Надо проверить.

– Ну слава партизанам, ты тоже теперь это понял. Но сначала – на корабль.

– Зачем? – удивился Ян.

– За оружием же!

– За кого ты меня принимаешь? У меня все с собой, – Ян демонстративно похлопал себя по скрытым отделениям в броне.

– За себя, вероятно, – недовольно пробурчал Йорг. – Погоди, я за «Жалом» сбегаю. И никуда без меня не суйся, – пригрозил он и скрылся в аварийном люке.

Ян покачал головой, но предпочел не комментировать. Пора уже закругляться с пустыми спорами.

Вокруг неожиданно стемнело. Поднялся сильный ветер, и небо заволокло низкими почти черными тучами. Ян чуть прибавил силу обогрева, когда почувствовал, как защипало щеки. Он настороженно огляделся. Трава, кусты, листья на поваленном дереве, обшивка корабля – все покрылось тонкой серебристой коркой инея. Температура продолжала неуклонно падать.

Очень странное явление… И очень не к месту. Может, здесь всегда температура ночами уходит в минус? Ян слышал, что на неклиматизированных планетах такое бывает.

Вернулся брат. Он был растерян и напуган, пусть и старался этого не показывать. Но Связь… искусственно навязанная им ниточка, по воле генных инженеров соединившая души обоих. Йорг мог сколько угодно делать вид, что все в порядке, а Ян – что этому верит, но они оба знали – они будут чувствовать друг друга всегда. Чувствовать и ненавидеть. Не друг друга. Связь.

Они оба напуганы. Оба растеряны. И оба сейчас благодарили Единого, что им не нужно ничего друг другу объяснять.

К холму вела еле заметная и совершенно заросшая тропинка, наверное, протоптанная какими-то местными представителями фауны. Ян, определив направление сигнала, уверенно вел к источнику. Который как назло располагался в районе зарослей колючего кустарника, густо покрытого мелкими красными ягодами. Съедобными или нет – проверять не хотелось. Ломиться сквозь колючие кусты – тоже. Йорг предложил подняться наверх, и, не дожидаясь одобрения Яна, полез в те самые кусты, стараясь продраться к крутому склону.

Чем и поплатился...

– Не вздумай зубоскалить по этому поводу! – сдавленно пригрозил Йорг далеким гулким голосом, вторенным многократным эхом.

– И не собирался, – едва сдерживая смех, уверил Ян, присев у самого края скрытого в зарослях входа в пещеру, куда, собственно, и скатился брат. Самолюбие Йорга всегда шло отдельной строкой в их взаимоотношениях. – Руку давай, великий скалолаз.

– Легко сказать, – донеслось из провала в земле. – Знаешь, как тут глубоко?

– Не знаю, но сейчас выясню, – Ян снова перестроил зрение, на этот раз на ночной режим. – Теперь вижу, тебя – тоже. Если перестанешь причитать и пройдешь чуть левее, то наткнешься на уступ. Что-то вроде ступеньки.

– Очень смешно. Между прочим, я не обладаю читерским зрением, в отличие от некоторых. Может, спустишься и поможешь?

– Ладно, швамп с тобой! Жди.

– Не надо нам грибочков. Здесь и без них проблем хватает. Ну ты где?!

– Да, сейчас гов… А-а-а-а!..

Теперь смеялся Йорг. И в отличие от Яна, он гоготал во весь голос.

– Заткнись. Своим ржанием ты мог привлечь внимание какой-нибудь местной пакости, – сухо заметил Ян, поднимаясь на ноги.

Йорг подавился смешком и с укоризной посмотрел на брата. Вернее, в том направлении, где он, по его мнению, находился. Все-таки в пещере было очень темно для человека с нормальным зрением.

Ян огляделся. Тронул брата за плечо.

– А! – подскочил Йорг, в панике вертя головой, отчего напомнил Яну испуганную курицу. Их держали на заднем дворе приюта. Считалось, что уход за сельскохозяйственными животными помогает стать молодым гвардейцам человечнее. Правда непонятно, что человечного в том, чтобы сначала эту курицу кормить, а потом отрубить ей башку. Но с системой не поспоришь.

– Тихо. Ты фонарик взял?

– Нет, конечно!

– Тогда просто поверь на слово – тут очень красиво. Хотя нет, не верь. Я тебе сам все покажу, – Ян выудил из специального кармана небольшой, но мощный светодиодный фонарик.

Да. Все-таки черно-белое ночное зрение не способно передать всю красоту окружающего мира. Яркий луч выхватил на стене завораживающие причудливые узоры блестящего желтого металла.

Похоже, они теперь богачи! Осталось только выбраться отсюда и наладить незаконную разработку. И тогда… тогда они смогут выкупить какую-нибудь небольшую планету в секторе лафиртов и больше не беспокоиться ни об ИБ, ни о Семье, ни о спецслужбах Единения.

– Эй, Ян! Долго еще будешь витать неизвестно в каких далях?! – раздраженно пихнул его в бок Йорг, отрывая от голубых и розовых мечтаний.

– Ты только оглянись вокруг. Мы богаты!

– Если выберемся…

Пока братья добирались до выхода из пещеры с них сошло семь потов. Длинный узкий провал не слишком сильно выделялся на фоне почерневшего неба. Снаружи доносился грохот и протяжные завывания ветра.

– Что за чертовщина?! – хмуро пробурчал Йорг, высовываясь из пещеры. И тут же влез обратно. – Пресвятые пассатижи, что там творится!

– Что?

– Что-что! Зима на улице, вот что!

Ян тоже высунулся наружу. А там… там действительно стояла самая настоящая зима, как в отстойнике климатизатора. Завывал ветер, небо тут и там расчерчивали ветвистые молнии, перманентно высвечивая участки на стене из падавшего снега. Хотя… В компенсаторных зонах не бывает буранов. Только постоянные плавные снегопады, без резких скачков температуры, давления и ветра. Дьявол, куда же они попали?!

Сквозь рокотание грома и вой ветра он услышал неожиданно знакомый раскатистый рык. Затем еще один. И еще. Ян тряхнул головой. Звуки повторились. Тогда он снова вернул зрение в ночной режим и обомлел. Буквально в паре метров от входа стояли варны[3]. Странные экземпляры. Обычно скаковые драконы не имеют столь вычурных рогов на голове и подозрительных наростов на крупе. Максимум, что Ян встречал – ажурный воротник вокруг головы ящерицы, и такие особи стоили, как тропический остров где-нибудь на Тамме или в той же Ринге, если не дороже.

Хотел бы он увидеть, как эти твари выглядят при свете. Однако внимание больше привлекли отнюдь не драконы, а их всадники – закованные в тяжелую броню крупные гуманоиды. Пустынная планета, говорите?..

Внезапно Ян почувствовал резкое удушье. Он попробовал вдохнуть, выдохнуть. Не получалось. В панике он скатился вниз к брату. Тот уже лежал без сознания. Из последних сил он попытался подползти к Йоргу, но не успел, провалившись в беспамятство.

Очнулся Ян от чувствительного тычка под ребра. Он возмущенно вскинулся, намереваясь оторвать обидчику если не причинное место, то уши точно. Вскинулся и… встретился с насмешливыми глазами Йорга.

– Я уж думал, ты помереть тут собрался, – поделился с ним «старший» брат, поднимаясь с колен.

– Долго я был в отключке? – Ян нахмурился. – И что… что это было? Тогда?..

– Не знаю. – Пожал плечами Йорг. – Я очнулся часа два назад. Хотя… могу и ошибаться минут на двадцать плюсом. Здесь ведь двадцать четыре часа, а не двадцать...

– Ты отошел от темы.

– Хорошо-хорошо. Так вот насчет второго… Никогда не думал, что скажу это, но… Не имею ни малейшего понятия. И это, заметь, с моей-то энциклопедической памятью! – на этой фразе Ян не смог сдержать тяжелого вздоха. – И, кстати, зима кончилась.

– Как кончилась?

– Закончилась и все. Лето на дворе. Поздравляю.

– Ты выходил наружу?

– Да. Выползал справить нужду. И не смотри так. Не мог же я отливать рядом с твоей полудохлой тушкой.

Ян снова вздохнул.

– Давай уже выбираться отсюда.

– А как же источник излучения?..

– Потом вернемся. У меня заряд почти на нуле, да и хочется взять что-то посерьезней «Койота», учитывая появление у нас новых приятелей.

Йорг, чуть поколебавшись, кивнул.

Ян осторожно выглянул наружу из импровизированного укрытия. Зима, может, и закончилась, а вот бронированные люди (или кого там швампы принесли прошлой ночью?!) верхом на варнах все еще могли ошиваться поблизости.

Но его опасения не оправдались: около входа не наблюдалось ни единой живой души. Странное же климатическое явление действительно себя исчерпало. Вокруг стояло знойное, душное лето. Только зелень кое-где пожухла и на кустарнике, что так удачно замаскировал их пещеру, кое-где полопались ягоды, превратившись в неаппетитное красное месиво. Как напоминание, что произошедшее ночью не являлось их с Йоргом общей галлюцинацией.

– Никого, – шепнул он. – Идем.

До пункта назначения они добрались быстро и, слава Всевышнему, без происшествий. Но… корабля на месте высадки не оказалось. На ярко-зеленом ковре, словно безобразная рана, зиял свежий кратер – все что осталось от нескольких десятков тонн металла, керамики и плоти.

***

Она поднялась незадолго до полудня, что для нее еще даже рано. И если совсем уж честно, она поспала бы еще чуток. Или не чуток… Но ее разбудил Вил. Он требовательно тыкался острой мордочкой ей в щеку, раздувал пятнистый воротник и, вообще, показывал всем своим видом, что дальше терпеть голод не намерен. Вредная, вечно голодная ящерица. Пришлось вставать. Тана обулась в домашние тапы, умылась из бадьи, что стояла в углу, и, как была в ночной сорочке, отправилась в погреб. Вытащив оттуда пару яиц, крынку с молоком, горбушку хлеба для себя и миску с мясной обрезью для цмока[4], вернулась в дом.

Ящер, завидев еду, радостно заверещал, нарезая круги под самым потолком.

– Ну что, Вил, спускайся. Будем завтракать.

Цмок навернул еще пару кругов по светелке и плюхнулся прямо на стол, едва не опрокинув молоко. Знает ведь, стервец, что пока отца нет дома, он может творить, что душа пожелает. Тана только вздохнула, поставила в печку вариться кружку с яйцами и принялась жевать хлеб с молоком.

Она, сколько себя помнила, никогда не могла спать по ночам. Точно боялась упустить что-то важное, пребывая во владениях богини Дремы. Ведь ночная жизнь куда насыщеннее утренней.

Ведь недаром дикие цмоки, арыси[5], светлуны[6], даже безобидные чернуши бодрствуют именно по ночам. А Тана траппер. По утрам кого ловить-то будет? Ныручей[7]? Так с этим и ребятня неплохо справляется. Эти серебристые ящерки, конечно, поют красиво, но на них особо не заработаешь… Отец все удивлялся, в кого она такая егоза уродилась. Мать-то, по его словам, вставала ни свет, ни заря. И она отцу верила, хотя маму свою не помнила нисколечко. Пропала та, когда Тане всего пять годочков стукнуло… Но что сейчас о былом? Четырнадцать лет уж прошло с тех пор.

Споро подоив козу, уже привычную к такому распорядку, и съев, наконец, сварившиеся яйца, Тана принялась за работу – ей предстояло за сегодня вычесать пяток шкур арысей, покуда отец с ярмарки не воротился и не принялся ей выговаривать за безделье. Сделать это она должна была еще два дня назад, да загуляла с Ярой. То они в лес бегали за ягодой, то на речке резвились… Так что теперь стоило поторопиться.

Ближе к обеду она отложила в сторону песочную шкурку и устало вздохнула. Да… Не стоило откладывать дела в долгий ящик, теперь вот мучайся, что называется. А так хотелось пойти, окунуться в прохладную речку, смыть жарный[8] зной и пыль.

Тана выглянула в окно, выходящее прямиком на вожделенную реку. Вода призывно блестела в лучах палящего солнца, обещая прохладу и успокоение. Как в назидание за вчерашнее отлынивание от работы на берегу резвилась ребятня, а с ней возились юноши и девушки постарше.

«Те, кто уже сделал дневную работу», – уныло подумала она, возвращаясь к делу. Нужно поскорее все закончить, ведь сегодняшним вечером ее ждали заботы поважнее. У Яры завтра именины, и Тана в нетерпении ждала полуночи, чтобы подарить ей яшмовое ожерелье, купленное на рынке в Гуннаре, и вызревшее яйцо дикого цмока, которое вот-вот должно проклюнуться.

Она хотела поздравить самой первой и все ей рассказать. Тана давно хотела, да все не решалась. Вдруг Яра, узнав тайну, от нее отвернется? И тогда останется лишь серость и пустота. Но в полночь она расскажет все. И будь что будет.

День уже клонился к закату, когда Тана решила, что с нее хватит. Осталась всего одна шкура, но сил на нее не было. Да и нужно подготовиться к празднику. Отдохнуть. Привести себя в порядок.

Хотя какой там порядок? Тана с малолетства волосы стригла коротко, как у мальчишек, а вместо ярких платьев носила удобные штаны. Она ведь единственная дочь у своего тятеньки-охотника, и дело семейное в будущем должно перейти к ней. Какие уж тут ленты в волосах и нарядные сарафаны, ежели приходится ночами сквозь бурелом продираться да зверье ловить?.. Так что она провела разок маминым гребнем по волосам да натянула чистые штаны и реду[9].

Прихватив несколько яблок, Тана вышла на крыльцо. С собой она взяла небольшой деревянный короб, нож и свечу. Погода стояла тихая, потому можно не опасаться, что ветер погасит пламя. Устроившись поудобнее на верхней ступеньке, Тана принялась вырезать на крышке короба причудливый узор: жар-птицу, сидевшую в зарослях плюща. И в этом ей немало «помогал» Вил. Да разве прогонишь цмока, когда он ластится и нежно урчит? Вот она и не прогоняла. Но мешал он ей недолго. Немного потопав вокруг и поняв, что хозяйка дюже занята, Вил взобрался ей на плечи и уснул.

Когда она закончит работу, то положит на мягкую подушку внутри ожерелье и яйцо. Тана надеялась, что Яре понравится подарок. Ей очень хотелось порадовать подругу. Ведь шестнадцать лет – совершеннолетие – бывает всего раз в жизни.

Внезапно сверху послышался странный тихий свист. Тана отложила короб и посмотрела вверх. Вместе с ней встрепенулся и задремавший было цмок. Он тревожно уркнул и неуклюже свалился на крыльцо, даже не потрудившись расправить крыл. Свист немного усилился и к нему присоединился невнятный рокот, будто где-то вдалеке разыгралась гроза. Закатное небо расчертила длинная ярко-алая, как само солнце, полоса. А за ней тянулся кучерявый хвост черного дыма. Полоса становилась все шире и длиннее, и быстро приближалась к земле. Тана резко вскочила на ноги, намереваясь то ли вбежать в дом, то ли кинуться к козе в хлев. Ящер громко зашипел и юркнул в щель между косяком и приоткрытой дверью. Вдруг огненная полоса погасла. Тишина. Только земля будто мелко задрожала под ногами… А потом совсем все стихло: ни рокота, ни свиста, ни полосы, ни даже дыма. Показалось? Или это Боги шлют предупреждение?

Тана уселась обратно. Цмок высунулся из-за двери и жалобно фыркнул.

– Иди сюда!

Ящер подозрительно глянул на хозяйку, но не сдвинулся с места. Момент – он опять исчез в доме.

Похоже, никто в деревне, кроме нее и цмока, не обратил на произошедшее внимания. Ну, или не посчитал алую полосу в небе достойной обсуждений. Тана оперлась спиной о столб, вдохнула поглубже, успокаиваясь. Если остальным до этого нет дела, то и ей не о чем волноваться.

Где-то через час кропотливой работы Тана с удивлением поняла, что замерзла. Зубы стучали, а пальцы на руках и ногах заледенели.

Странно. На дворе стояло жаро, с чего это вдруг так похолодало? Она сбегала в хату за теплой курткой, недоумевая, что происходит. Воротившись, Тана снова уселась на ступеньки и вернулась к резьбе. Осталось совсем немного, чуть-чуть довести до ума узор и можно идти дарить… Погруженная в приятные мечты, она далеко не сразу заметила еще одну подозрительную странность.

Ныручи молчали. И светлуны тоже. В это время года и те, и другие заливаются так, что порой уши закладывает. Кроме как…

Тана подняла голову и увидела, что небо заволокло темными тучами. Верхушки деревьев согнулись от резкого порыва северного ветра. Такой обычно дует в конце есеня с ледников. По небу пробежала резвая молния, а следом грянул и гром. Раз, другой, третий… И вдруг небеса разверзлись, изрыгая на землю стену града. Ветер усилился, он свистел и завывал, сметая мелкие преграды на пути. Сквозь грохот и рыдания бури послышалось отдаленное, гулкое рычание…

Нет! Она вскочила на ноги, и короб весело проскакал по ступенькам на землю. Нет. Нет. Нет. Это всего лишь холод. Обычный холод. Гроза пришла, скоро все кончится.

А в деревне тем временем начался настоящий кошмар. Мужики с хворостинами наперевес ловили скотину, чтобы запереть ее в хлеву. Кричали женщины, зовя по домам визжащую ребятню.

Тана, закрыв голову руками, кинулась побежала к сараю. Дверь оказалась распахнутой настежь. Козы нигде не было. Совсем потемнело, ветер усилился почти до урагана и сбивал с ног, а вместо града повалил снег. Вокруг все завьюжило, закружило, словно на леднике. Тана изо всех сил рванула к дому. Они и в самом деле чем-то прогневали Морозных Всадников[10] Теперь они опять заберут кого-то к себе. Нужно спрятаться и не высовываться, пока все не закончится.