Текст книги "Остров Невезения"
Автор книги: Сергей Иванов
Жанры:
Современная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 55 (всего у книги 57 страниц)
– Я поняла, – спокойно ответила она, – пусть напишут размеры обуви и одежды. Я постараюсь подыскать что-то подходящее для них, – она дала им бумагу и ручку. – И пусть укажут свои имена и номера, чтобы я смогла отыскать их.
Я их оставил и ушёл в поисках, чем занять себя. Известие об их отъезде взбудоражило меня.
Вернулся в купе-чайную. Компания курящих и читающих Саши и Вовы была моим убежищем. Вскоре меня там отыскал Игорь со своим попутчиком. Их чемоданное настроение было очевидно. Вова стал угощать их чаем и допрашивать.
– Так ты из Тернополя? – насел он на молодого парня.
– Да, – не очень-то обрадовался тот встрече с бритоголовым землячком.
– Давно в Англии? – пристал к нему Вова.
– Я Англию не успел даже увидеть, – неохотно отвечал тот.
– Это как? – выяснял Вова.
– Нас привезли сюда в грузовой фуре. Десантировали рано утром в каком-то городке. Мы лишь минут десять прошагали по безлюдным улицам, не успели понять, где мы. И к нам подрулила патрульная полицейская машина. Нас о чём-то спросили. Мы ничего не поняли. Полицейские взглянули на нас, и даже не спрашивая о документах, гостеприимно усадили в пассажирский отсек.
– Откуда и кто привёз вас в Англию? – дознавался Вова.
– Из Франции. Польский водитель фуры.
– Сколько заплатили ему?
– Водителю по тысяче долларов, и посреднику, который нас свёл с ним, по сто долларов, – неохотно, но честно рассказывал паренёк.
– За эти деньги вас доставили в Англию, полиция встретила и устроила вас в пансионат на берегу моря, с полным обеспечением, – пошутил я. – Теперь, вас отдохнувших, с почестями проводят в аэропорт, посадят на самолёт и бесплатно доставят на родину.
– А ещё попадья обещала приодеть нас в зимнюю одёжку и обувь. А значит – и благословить, – добавил Игорь.
– Сказочное место! – заметил Вова.
– Так он здесь ещё и поработал на кухне почти два месяца. Вернётся домой баснословно богатым, – сообщил Игорь о доходах своего попутчика.
– Да уж, богатым, – фыркнул парень. – По 20 фунтов в неделю платили.
– Так ты, парень, увольняешься с хлебного места?! – заинтересовался Вова. – С этого места, пожалуйста, подробней. Я хотел бы занять твоё место на кухне.
– Это не я решаю. Работу предоставляют желающим, в порядке очереди, – объяснил он Вове, и встал, собираясь покинуть любопытного земляка.
Игорь присоединился к нему.
– Серёга, зайдёшь ко мне? Переговорим. Обменяемся координатами, – пригласил меня Игорь.
Я ушёл с ним.
– Тебе этой ночью тёща не приснилась ли? – пошутил я.
– Слава Богу, нет, – усмехнулся Игорь.
– Вообще, никаких снов или предчувствий? Как твоё настроение?
– Как тебе сказать? Доволен, что выберусь отсюда. Но лучше бы в Лондон, чем домой. Как-то неспокойно у меня на душе. Давно я там не был, и меня уже не тянет туда, – выразил он своё настроение.
– Вероятно, ты там не задержишься. Снова съедешь куда-нибудь, – предположил я. – Повидаешь любимую тёщу и сбежишь. Кстати, будь осторожен! Не приближайся к ней. Не дай ей возможность подпаивать тебя зельем или заполучить что-нибудь из твоих вещей, – советовал я.
Вернувшись в его купе, мы обменялись адресами и телефонами.
Кто-то у входа в барак выкрикнул;
– Сергей Иванов! К телефону!
Я удивился. Но поспешил.
Телефонная трубка лежала, ожидая меня.
– Да? – ответил я.
– Сергей? – спросил молодой, женский голос, слегка картавя.
– Да, я, – не мог я припомнить, кто это может быть.
– Меня звать Кэрол. Вы же знакомы с Берил? Она много рассказывала о вас. Недавно она получила ваше письмо и дала мне ваш телефон, – объяснила девушка.
– Да. Теперь я понял. Берил говорила мне о вас. Вы из Южной Африки, – вспомнил я о Кэролл, которую никогда не видел, но слышал о ней от бабушки Берил.
– Как ты, Сергей? Мы очень сожалеем, что с тобой такое случилось, – начала она жалеть меня.
– Ничего страшного! Двое капелланов – англиканский и православный, простили мне все мои грехи и благословили…
Собеседница лишь весело рассмеялась в ответ, перебив меня.
– Проблема лишь в том, что Его Честь ошибочно увидел во мне социально неприемлемую личность. Приговорил к изоляции, не изучив моё дело должным образом. Судебная ошибка!
– Честно говоря, я не ожидала услышать от тебя столь жизнерадостную оценку своего положения, – ответила Кэрол, посмеиваясь.
– Своё временное положение я рассматриваю, как возможность обрести дополнительный опыт и любопытные наблюдения. Я должен письменно изложить всё увиденное здесь.
– Берил очень обрадуется, узнав, что ты не утратил бодрость духа, продолжаешь шутить, и полон планов на будущее, – посмеивалась она. – Ты уже начал писать?
– Пока нет. Дома займусь этим.
– Значит, ты собираешься писать об этом по-русски?
– По-русски. Мой ограниченный английский не позволит мне сделать это, как я задумал.
– Хорошо, Сергей. Опасаясь попасть в твою историю, буду заканчивать разговор. Какие-нибудь пожелания? Можем ли мы что-то сделать для тебя?
– Спасибо. Ничего не надо. Я надеюсь, вскоре, покинуть это место. Привет Берил. Я напишу ей из дома.
– Удачи тебе! Твои близкие будут рады твоему возвращению, – уверенно заявила Кэрол.
– И тебе всего доброго! – повесил я трубку.
Возвращаясь в барак, я вдруг вспомнил свой неудачный телефонный разговор с «Amnesty International» и о намерении написать письмо кому-нибудь из почётных доноров этой организации.
Ближе всех, от этого принудительного курорта, проживал Стинг. Но я лишь знал, что это некое место с названием Lake House, где-то в соседнем графстве Wiltshire.
Я прошёл в окуренное, восточными благовониям, купе. Присел на свою кровать, и стал писать письмо мистеру Гордону Мэтью Самнер (Gordon Metthew Sumner), более известен под кличкой Стинг.
Уважаемый мистер Самнер,
Зная, что вы являетесь одним из доноров, сотрудничающих с «Amnesty International», я решил написать вам.
За последние пять месяцев я побывал на экскурсии в трёх тюрьмах на юге Англии. И встретил там немало иммигрантов, заключённых в тюрьмы, без судебного приговора на неопределённый срок.
Сейчас я нахожусь в неком Центре по перемещению нелегальных мигрантов Хаслар, в Хэмпшире. Этот центр не считается тюрьмой, но условия содержания здесь – хуже, чем в тюрьмах.
Я пытался связаться по телефону с «AI» и сообщить им об этом позорном явлении, но мне показалось, что эта правозащитная организация едва ли интересуется таковым. Мне кажется, что средства, которые вы жертвуете AI, используются не должным образом.
Из своих наблюдений, могу сказать, что тюремные капелланы и визитёры местных общественных организаций оказывают гораздо больше внимания этим несчастным, чем широко разрекламированная «Международная Амнистия».
Мне больше нечего было сообщить.
На следующее утро, перед завтраком, Игоря и его молодого товарища предупредили, чтобы они собрались и были готовы к отбытию. Они полностью переключились на свою волну и занялись сборами. Цейлонские соседи вернулись в купе и сразу включили чайник. Пригласили и меня к чаепитию. Я рассеянно отказался. Сложил свою черновую записку-жадобу и спрятал её в карман, подальше от чужих глаз.
Обратился к местному криминальному чтиву, надеясь отвлечь себя. Новая криминальная история от Мартины Коул оказалась продолжением взаимоотношений тех же героев, о которых я уже читал в её предыдущей книге. Молодая женщина – детектив-инспектор и её близкий приятель – представитель криминального Лондона с его подельщиками. В этой истории участвовали и русские, которые, конечно же, были представлены, как плохие парни, конкурирующие с местным криминальным миром Лондона в сфере организованной проституции. Но в этой книге, писательница не выставила русских бандитов традиционно – полными придурками, с автоматами «Калашникова». Одного из русских криминальных предводителей – Бориса она описывает, как внешне привлекательного и вполне образованного типа.
«He is a lunatic of the first water! I mean hard case… They do everything, passports, guns… They call part of Notting Hill «Moscow»!»[131]131
Он чистой воды – ненормальный! Я имею ввиду – тяжёлый случай… Они делают всё, что угодно; паспорта, оружие… Часть Ноттинг Хилла они называют Москвой!
[Закрыть] – говорил о русских местный, лондонский бандюк.
В этой истории немало внимания уделили коррумпированным и развратным полицейским Лондона, использующих глупеньких, необразованных молодых мамаш и их детишек в своих грязных и корыстных делах и развлечениях.
Наивный работник социальной службы, которому искренне жаль несчастных молодых мам с их детьми от разных неизвестных отцов. Этот чиновник-чудак знает о многих гнусных злоупотреблениях и преступлениях в отношении своих подопечных – многодетных мамаш-одиночек. Но он едва ли может как-то воспрепятствовать этому, так как знает обо всём этом лишь из нетрезвых жалоб-сплетен своих клиенток, многие из которых пребывают в наркотической и алкогольной зависимости.
I see myself as a small cog in a dirty great big wheel.[132]132
«Я вижу себя маленьким зубцом в грязной, огромной шестерёнке»
[Закрыть] – с досадой говорит о себе работник социальной службы.
Читая эту современную криминальную историю, я познал о некоторых английских семейных традициях. К примеру, сексуальные злоупотребления в отношении детей. Таковые английские извращённые нежности во многих семейках передаются из поколения к поколению, и многими уже едва ли воспринимаются как нечто противоестественное.
В современных британских условиях эти странные традиции, воспитанные в семьях, обрели коммерческий спрос и распространение среди извращенцев. В Лондоне индустрия детского порно успешно работает на свой внутренний рынок и на экспорт. Источниками поставок малолетних детей служат неблагополучные мамы, живущие на социальном обеспечении. Подработать случайной проституцией или одолжить своего ребёнка на часок едва знакомым педофилам за 20 фунтов – это их обычный дополнительный заработок. Вполне естественные заботы о хлебе насущном. (О регулярной дозе.)
Читая эту реалистичную современную криминальную историю, я отмечал излишнюю жестокость участников по отношению к женщинам и детям. В самой организации этих доходных дел не было ничего особо замысловатого. Но люди, занимающиеся этим – и англичане, и русские, управляли делами исключительно методами насилия и угрозой применить таковое. По другому эти люди не могли. Даже обретая вполне приличное материальное положение, они оставались по своей сути – жестокими ублюдками.
Я невольно представлял в качестве участников истории некоторых реальных типов, которых мне пришлось повидать в английских тюрьмах. Полагаю, что у этой категории людей, в силу их образования и мировоззрения, едва ли может возникнуть мысль, что ту же проституцию и стриптиз можно организовать без насилия и принуждения. Пусть не столь рентабельно, но в согласии и гармонии со всеми участниками.
О педофилах и вовсе трудно говорить как о вменяемых субъектах, поддающихся перевоспитанию. Таким даже кастрация не поможет, это у них где-то в головах. Размах и устойчивость этого уродливого явления в королевстве – шокируют. Читая об этом, я искренне пожелал, что бы подобные странные человеческие отношения в своём распространении ограничились лишь территорией этого острова.
Однако, предполагаю, что интеграция несчастной Украины в мировое сообщество, неизбежно обеспечит украинцам нравственную, культурную и физическую деградацию, извращённые человеческие отношения и меркантильные ценности тупого потребителя.
Чтение положительно увлекло меня.
В процессе расследования, выяснилось, что и чиновник социальной службы – вежливый, застенчивый Роберт тоже активно пользовался сексуальными услугами молодых мамаш.
Воспитанный своей мамой проституткой в английских традициях, этот wanker так и не определился со своей половой принадлежностью. Роберт пребывал в состоянии хронического поиска.
Работая инспектором социальной службы, он заботливо навещал молодых мам-одиночек и те по-приятельски утешали-разгружали бедолагу незатейливыми оральными ласками. Но его и к детям влекло. Имея ключи от социальных квартир своих подопечных, этот ласковый зверёк-трансвестит, втихаря посещал малолетних детей, пока их мамы подрабатывали по ночам в салонах массажа.
Утехи с мамами-шлюшками и их детьми возвращали Роберта в далёкое детство, когда его мама была молода и жили они счастливо.
Взрослея, он стал с досадой замечать, что мамочка превращается в толстую, вульгарную уличную тётку, неспособную понять взрослеющего сына. А её случайные дядьки визитёры – сплошь невыносимые хамы. Роберт не мог спокойно смотреть, как его мамочка деградирует. Однажды, сынок решил, что такая мать ему не нужна, и зарезал её на кухне. Тело пришлось закопать в саду возле дома. Она частенько пропадала, зависая где-то у своих приятелей. Соседи знали её, как дешёвую проститутку и наркоманку, поэтому исчезновение таковой никого не удивило. Роберт оказал ей и обществу большую услугу.
Будучи прилежным социальным работником, Роберт старался находить время и для личной жизни. В своих поисках ему приходилось привозить в свой дом детей и приглашать молодых мужчин. Иногда возникали накладки и недоразумения, которые могли навредить его карьере. Случалось, что ему не удавалось незаметно вернуть ребёнка домой к маме. В таких случаях, во избежание конфликтов с мамашами, ему приходилось увозить детей из своего дома и бросать их где-нибудь в безлюдном месте. К сожалению, возникали и ситуации, вынуждающие его убивать ребёнка и закапывать в своём саду у дома. У него не было выбора.
Бывало, что его подопечные мамаши неблагодарно подозревали социального работника в исчезновении своего ребёнка. Тогда ему приходилось убивать и их. Роберту приходилось регулярно посещать с инспекцией социальные квартиры и проводить воспитательную работу с неблагополучными молодыми мамами-одиночками. Он всегда искренне сожалел, если ему приходилось прибегать к крайностям. Но так будет лучше для всех.
Случайные мужчины, с которыми он обычно знакомился в Сохо, иногда горько разочаровывали его. Оказавшись у него в гостях, не всякий был способен оценить его гостеприимство и доверие, понять ранимую ищущую душу. Непонятливые молодые грубияны оставались навсегда в его саду. Роберт очень сожалел. Но так – лучше для всех.
Когда к нему домой пришла детектив-инспектор, без предупреждения и в сопровождении двоих коллег, Роберт понял, что она разоблачила его.
Он был дружески откровенен с работниками полиции, и честно отвечал на все их вопросы. Роберт рассчитывал на их понимание и был готов помочь следствию. Он не скрывал, что его сад удобряли уже пятнадцать тел…
You see, sometimes I think one way, really loving kids and wanting to help them, and then another time I think something completely different. So, I am ashamed to say I enjoyed it.[133]133
Видишь ли, иногда мне казалось, что я действительно люблю этих детей и хочу помочь им, а иногда, казалось совершенно иное. Стыдно сказать, но это доставляло мне удовольствие.
[Закрыть]
Детектив-инспектор Кэт слушала откровения сумасшедшего и терзала себя вопросом; почему этот отзывчивый, проницательный, деликатный чудак всегда был так симпатичен ей? Роберт действительно умел слушать и понимать людей. Она всегда считала его идеальным работником социальной службы и просто джентльменом.
Вова и Саша поинтересовались работой. Им обещали вскоре ответить, как только, проведут перемещение работников состоящих в очереди, в связи с отбытием.
Перед обедом мы попрощались с Игорем. Он был полностью собран, и ожидал у офиса, как им было приказано. При нём была большая сумка, и одет он был вполне по сезону.
– Попадья не подвела. Приодела нас. Спасибо ей! – показал Игорь куртку и туфли, в которые был одет.
– Хорошо. Мой домашний телефон и адрес у тебя есть. Будет желание, проявляйся в Украине, – сказал я и присоединился к Саше с Володей, идущим в столовую на обед.
После обеда, Игоря уже там не было. Спустя пару часов, Саша с Вовой узнали, что завтра с утра они могут приступать к работе по уборке своих участков.
Эта работа обычно занимала не более двух часов, за что платили пятнадцать фунтов в неделю. Саша надеялся получить и отдельную комнату, хотя бы двухместную.
Я невольно настроился на скорое отбытие. Это место стало для меня невыносимо отвратительным! Я пытался читать, но мне не удавалось сосредоточиться. Мои мысли беспокойно скакали с вопроса на вопрос. Чтение лишь помогало убить время, но едва ли доставляло удовольствие.
Когда Саша и Вова начали работать, я мог с утра переходить в их барак и проводить время в пустом купе. Я заваривал себе чай и читал Ирвинга Шоу под стабильный храп, доносящийся из соседнего купе.
Спящий негр стал благотворно действовать на меня. Его стабильная, горизонтальная жизненная позиция была положительным примером для меня. Мне следовало поучиться у него.
В купе товарищей скопилось немало неиспользованных казенных почтовых конвертов для бесплатной отправки писем вторым классом в пределах Великобритании. Обратив на них внимание, я вспомнил о забытой записке в кармане. Перечитал написанное товарищу Стингу. Мне это не очень понравилось. Помятый лист и содержание напоминали мне письмо Вани Жукова на деревню дедушке. Подумав, я дописал в конце:
Такие места, как миграционный центр Хаслар, производят и экспортируют по всему миру потенциальных врагов Великобритании.
Вложил записку в конверт. Сначала подписал, как положено, полное имя отправителя с присвоенным номером EV 5845, и адрес Центра Хаслар. Затем, подумав, указал получателя и его адрес;
Mr Gordon M. Sumners
Lake House
Wiltshire
England.
И, пока не передумал, отнёс это на пункт приёмки-отправки.
Письма к отправке, как и в тюрьмах, подавались незапечатанными.
На своём пути я случайно встретился с женщиной капелланом. Она была не столь общительна, как отец Джон в тюрьме Льюис. Но в этот раз, обменявшись приветствиями, она остановилась.
– Всё нормально с вашими товарищами? – поинтересовалась она.
– Да, спасибо. Они очень благодарны вам за одежду, – ответил я. – Надеюсь, они уже дома.
– И тебе спасибо за участие.
– Я тоже надеюсь на скорый отъезд. Не найдётся ли у вас подходящей куртки и для меня?
– Хорошо, – охотно приняла она мой заказ. – Думаю, что найдётся. Постараюсь завтра же принести что-нибудь, – обещала она.
А завтра, утром, когда я стоял перед умывальником и сонно чистил зубы, меня отыскал Иван.
– Привет, Сергей! Наконец-то, нашёл тебя!
Я взглянул на него через зеркало над умывальником, и, молча, кивнул ему, не вынимая щётки изо рта.
– Мне сообщили, что документы для тебя и меня готовы, – объявил он. – Будь готов!
– Я давно готов! – ответил я с пеной во рту, и стал спешно умываться.
Я не стал уточнять, кто ему сообщил. Знал, что парень тщательно бдит этот вопрос.
– Сегодня или завтра нас отправят отсюда, – добавил он.
– Спасибо, что отыскал меня, – ответил я, вытираясь полотенцем.
– Увидимся! – сказал Иван и убежал.
Вернувшись в купе, я стал потихоньку складывать свои пожитки. Соседи закончили молиться. Начали сходиться соседи на утреннее чаепитие перед завтраком.
– Возможно, сегодня-завтра моё место освободится, – объявил я им.
– Тебя выпускают? – заинтересовался старший.
– Меня депортируют.
– Навсегда?! – удивился он.
И стал что-то объяснять своим землякам.
Я отказался от чая, и ушёл, избегая их расспросов. Проходя мимо купе Игоря, я заглянул туда из праздного любопытства. На его месте остался лишь голый матрас. Портрет жены на стене-перегородке тоже исчез. Взглянув в противоположный угол, я встретился с тяжёлым взглядом чёрного с золотой цепью на шее. На мой приветственный кивок, он ответил хмурым взглядом. Он всё ещё дулся на меня за рождественские прогнозы. Я поспешил уйти.
После завтрака Саша и Вова были заняты уборкой. А я отправился в их пустующее купе, убедиться, что чёрный сосед, вернувшись с завтрака, завалится на своё место и, спустя пять минут, захрапит в сладком сне.
Я заварил чай и пытался читать.
Африканский сосед лишь задержался где-то в туалете, но вернувшись, заскрипел койкой и вскоре захрапел.
Я был далёк от сна и не мог сосредоточиться на чтении. Наконец, я понял, что беспокоюсь, не разыскивают ли меня?
Покинув барак, я прошёл у офису. Дверь была открыта. Постучав, я заглянул туда.
– Слушаю, – взглянул на меня дежурный служивый.
– Хотел бы узнать, не пришли мои документы?
– Имя? – взял он со стола какой-то список.
– Иванов, – назвался я, и оценил точность информации от Ивана.
– Возможно сегодня, во второй половине дня. Это зависит от транспорта. Но ты лучше приготовься, – лениво промямлил тот.
Полагая, что Иван в курсе всех событий, я не стал извещать его об этом.
О моём отбытии из центра мне объявил надзиратель, когда я один шёл в столовую на обед.
– Сразу после обеда, с вещами – сюда к офису, – приказал он мне.
– ОК. Буду, – обещал я.
Кушать расхотелось. Я машинально прошёл в столовую. Отыскал среди прочих Сашу и Вову. Патрис Лумумба стоял на раздаче, но был занят. Я хотел попрощаться с ним, но для этого следовало пройти к нему в очереди за едой. Я просто отказался от этого.
Присел за стол к Саше.
– Возможно, сегодня я отъеду, – сообщил я ему.
– Представляешь! Сегодня уже будешь в Киеве, а завтра в это время – у себя дома, – прокомментировал Саша.
– Надеюсь, что всё так и будет, – рассеянно отвечал я.
Я не дождался, пока он закончит с обедом, мне не сиделось там. Мы с Сашей обо всё уже давно договорились. Обещали друг другу не пропадать.
Когда я пришёл с вещами к офису, там уже стояли пару азиатов, собранных в дорогу. Взглянув на них, я подумал об Иване, которого не оказалось среди них, и о том, что я одет нелепо по-летнему. Светлая рубашка с длинным рукавом, летние джинсы, цвета хаки и истоптанные кожаные лёгкие туфли.
Иван так и не появился. Нас троих провели в приёмное отделение, там выдали кое-какие личные вещи, но не всё. Наличные деньги и мобильные телефоны придержали. Неопределённо обещали отдать позже. Наши документы и придержанные личные вещи в пакетах передали кому-то в микроавтобусе, что стоял у ворот. Покончив со всеми формальностями, нас проводили к автобусу. Там уже сидели трое пассажиров, разных цветов. Вероятно, с других мест содержания. Мы заняли места в автобусе.
Стояла прохладная сырая погода, типичная для приморской местности в декабре месяце. Сидя в охладевшем сыроватом салоне автобуса, я почувствовал зябкость и неприятное волнение. Было ясно, что Иван не едет с нами. Я оказался в компании албанцев и африканцев. Вдруг, через проходную, на территорию центра вошла мать Тереза, так я про себя называл женщину капеллана. Она заметила автобус и что-то спросила у стоящего рядом надзирателя. Затем, взглянула на автобус. Мы встретились взглядами. Она не подала никакого сигнала. Лишь что-то сказав служивому, торопливо ушла. А спустя несколько минут, вернулась с коричневой курткой в руках. Надзиратель принял от неё куртку и понёс к автобусу. Она осталась на месте, зябко ёжась от ветерка. Мы снова встретились взглядами, я выдавил из себя подобие улыбки. Она, едва заметно, приподняла руку, ответив мне светским приветственным жестом, и торопливо скрылась от ветра в приёмном отделении. Надзиратель заглянул в автобус и передал мне тёплую куртку.
Водитель в форме занял своё место и запустил двигатель. Сопровождающий запер дверцу изнутри и уселся рядом с водителем. Ворота раздвинулись, и мы выехали за пределы центра.
Нас тусуют и перемещают, как баранов, – подумал я, наблюдая улицы унылого декабрьского городишки. Во дворах частных домов появились рождественские украшения. Это не вызывало у меня никаких предпраздничных эмоций.
Я изменился. Фактор привыкания работал безотказно. Сейчас я реагировал гораздо спокойней, чем летом, в начале этого пути.
Вспомнил, как привыкают люди в Украине.
Сначала им задерживали зарплату. Затем, стали рассчитываться с ними продовольственными и промышленными залежалыми товарами. При этом, бессовестно завышая цены на всё это.
Далее, люди узнали, что государственные предприятия, на которых они работали десятилетиями, вдруг, оказались частной собственностью каких-то упырей.
Затем, новые хозяева стали поручать квалифицированным работникам демонтаж дорогостоящего оборудования и вывозить это, как металлолом.
Рабочих и служащих начали массово распускать в неоплачиваемые отпуска, а затем, и вовсе увольнять в связи с сокращением.
Предприятия, десятилетиями производившие высоко технологичную продукцию, которую успешно экспортировали во многие страны мира, просто закрывались.
Кинотеатры и книжные магазины превращались в салоны по продаже импортной мебели или торговые точки «Second Hand».
Затем, без всяких предупреждений, объяснений и компенсаций за причинённый людям ущерб, стали, по-хозяйски регулярно, отключать электроэнергию в жилых домах, во всех городах страны. Многие сёла вообще оставили без электричества.
А население, успешно привыкая к новым рыночным отношениям, тихо радовалось тому, что в их жилища пока ещё подаётся газ, какая-то вода, функционирует канализация, и, главное, чтобы не было войны!
А надо бы! Гражданскую. Ну, хотя бы, партизанскую, террористическую. Миллионы – против нескольких сотен упырей, которым фактически принадлежит страна. К тому же, большинство из них – не украинцы, и не русские. Другого племени. Они самовлюблённо назвали себя «элитой нации». А саму нацию легко превратили в быдло. Народ покорно позволил им таковое.
Мне предстояло вернуться туда.