Текст книги "Остров Невезения"

Автор книги: Сергей Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 57 страниц)

Мне вручили мой мешок с вещами и провели в приёмное отделение. Проходя процедуры оформления и получения белья и одёжки, я невольно сравнивал всё с предыдущим местом. Здесь всё было старым, хотя и поддерживалось в чистоте. Я усомнился, что в этой тюрьме викторианского периода будет такая же богатая библиотека и современная школа. Я быстро отметил, что здесь более мягкое, ленивое отношение надзирателей. Эти реагировали на вопросы и шутки доставленных более человечно, почти по-приятельски.

Пройдя формальные процедуры беглого осмотра и выдачи белья, нас уводили на поселение. На новом месте меня снова доставили в сектор некого карантина. Это оказалось ограниченное пространство, лишь с несколькими камерами. Располагался этот инкубатор для вновь поступивших, на цокольном этаже. Уже там, дежурный охранник флегматично пояснил нам, что здесь мы пробудем лишь несколько дней, пока нас ознакомят с правилами и всеми действующими службами. По окончанию инструктажа о порядке пребывания в карантинном отделении, охранник подал нам бумагу для подписи. Взглянув на неё, я понял, что там фиксируется факт моего поселения и пройденного инструктажа об общих правилах содержания. От меня требовалось написать свою фамилию и расписаться. Я сделал это. Рядом сидящий со мной молодой, худощавый, долговязый парень с оттопыренными ушами, получив такую же бумагу, даже не взглянул на неё. Когда охранник вопросительно посмотрел на него, парень, в ответ, протянул ему лист бумаги обратно.

– Я не умею ни читать, ни писать, – невнятно пробубнил он. – Сделайте это за меня.

– ОК – вовсе не удивился охранник, и выполнил формальность.

Мы вышли из его офиса на небольшое овальное пространство, посреди которого стоял стол для игры в настольный теннис. По периметру располагались несколько камерных дверей. Другой охранник неторопливо ходил от двери к двери и отпирал их.

Время общения. Из камер вышли всего человек пять-шесть. Всё это выглядело по-домашнему тихо, и больше напоминало некое стационарное лечебное учреждение. Двое стали играть в пинг-понг, двое других – присели рядом в очереди и закурили. Молодой индус, не проявивший интерес к игре, неприкаянно стоял неподалёку и наблюдал за нашим расселением по камерам. Охранник-инструктор, уточнив, кто из нас курящий, а кто нет, стал подбирать нам места в камерах. Индус приблизился к охраннику и стал что-то объяснять ему. Выслушав индуса, тот безразлично пожал плечами, и что-то ответил ему. Я услышал «Russian» и взглянул в их сторону. Охранник оставил индуса и повёл долговязого, показывать его место. Индус неуверенно направлялся ко мне.

– Раша? – обратился он ко мне с вопросом.

– Да, – ответил я, ожидая продолжения.

– Давай со мной, – показал он на открытую камеру.

Я понял, что он приглашает меня быть его соседом. Я же, очень надеялся, что мне снова, как некурящему, предоставят одиночный номер. Сейчас мне хотелось побыть одному. Предложение индуса не заинтересовало меня. Хотя выглядел он вполне тихим парнишей, и держался с искренним уважением ко мне и надеждой на взаимность. Он честно смотрел на меня своими красноватыми глазами, как побитая собака. Ждал от меня ответа.

– Ты куришь? – стал я искать причину для отказа.

– Да, – кивнул он головой, полагая, что я нуждаюсь в куреве.

– А я не курю. Извини.

– Я тоже не курить! Я курить, или не курить… Это не важно, давай со мной! – призывал он.

Мне стало жалко его. Было очевидно, что это его первые дни в заключении, и он хотел, чтобы я был его соседом. Ибо, в любое время к нему могут подселить неизвестно кого. Я был близок к тому, чтобы пойти ему на встречу. Хотя и точно знал, что одному мне сейчас было бы лучше. Тем более что собеседник он, скорее всего, утомительный.

Вернулся охранник, и указал мне на ближайшую камеру. Открыл дверь, дав понять, куда мне следует бросить свои вещи и кости. Я послушно вошёл в номер, эгоистично оставив индуса без ответа, и стал разбирать пожитки.

В номере стояла армейская двух ярусная койка. Окно расположено на высоте верхнего спального места. Я выбрал верхнюю полку, головой к окну. Окно находилось едва над грунтом. Солнечный свет едва проникал в подземную камеру. Кирпичные стены были толщиной не менее метра. Ни телевизора, ни электрочайника. Приоткрыв окно, я прислушался. Уличный шум сюда не доносился. Тихое и вполне благоприятное место для временного отдыха и размышлений. Вдруг, я уловил звуки, присущие местности, расположенной вблизи моря или реки. Это покрикивали невидимые мне чайки, или иные какие-то, наверняка, морские птицы. По издаваемым ими звукам было очевидно, что они кружат в воздухе где-то неподалёку. Вероятно, здесь есть какой-то постоянный источник подпитки. Я вспомнил голубей, пасущихся под окнами тюремных камер. Доносящийся писк морских птиц пришёлся мне по душе, эти звуки природы умиротворяли меня. Я приблизился к оконной решётке и глубже вдохнул воздух. Я определённо находился невдалеке от морского побережья. Выезды на пляжи и морские прогулки на яхте мне здесь едва ли обеспечат, но надо принять это как отдых на морском курорте. Скоро должны покормить.

29

Надеюсь, Бог знает, о чём я мечтаю.

В первый день, вечер и ночь на новом месте, в качестве осуждённого, я провёл в своём одно местном номере. Просто лежал в тишине, на втором ярусе у открытого окна, вдыхая свежий воздух и прислушиваясь к звукам за пределами камеры. Отсыпался, осторожно строил планы на ближайшее будущее, боясь рассмешить Бога, и слушал радио.

Утром перед завтраком, дверь открыли (без предварительного вежливого стука!), и в камеру впустили парня лет тридцати пяти, с постельным бельём в руках. Дверь захлопнулась. Он остался стоять при входе, осматриваясь. Я присел на своей спальной полке, обозначив моё присутствие здесь.

– Hello mate![87]87
  Привет помощник!


[Закрыть] – увидел он меня и бодренько поприветствовал.

– Hello buddy![88]88
  Привет, приятель!


[Закрыть] – ответил я, и спрыгнул с полки.

Новосёл привычно бросил бельё на нижнюю полку и достал из кармана сигареты.

– Ты – русский, верно? – спросил он, присматриваясь ко мне, улыбаясь. Он не проявлял никаких признаков смятения, огорчения, которые обычно присущи людям, оказавшимся в камере. Этот был совершенно спокоен, и даже чем-то доволен.

– Верно, – ответил я, легко определив по его речи, что он – абсолютно местный, из этих краёв.

– Я знаю, ты не куришь, – продолжил он. – Я покурю у окна? – показал он приготовленную сигарету. – Очень хочется курить! – снова улыбнулся он и прошёл к открытому окну. Прикурил сигарету и жадно затянулся. Я неловко присел на стол, и ожидал, что он ещё скажет.

– Осуждён? – спросил он.

– Да. Вчера был суд.

– Надолго?

– Фактически осталось три месяца, – ответил я.

– Сущая ерунда! Всего лишь отдохнёшь и выйдешь. Это неплохое место, – успокаивал он меня, как человек, хорошо знающий, куда мы попали.

Я хотел о чём-то спросить его, но не успел.

– За что? – продолжал он познавать меня.

– Поддельный паспорт.

– Пользовался чьим-то британским паспортом?! – заинтересовался он.

– Нет. Голландским. Для британского паспорта, мой английский не годится.

Он лишь пожал плечами, в ответ на моё замечание, обернулся и взглянул на меня.

– Что же привело тебя в эту страну? – с явным интересом спросил он, докурив сигарету и выбросив окурок в окно.

– Желание побывать на родине Джеймса Бонда, – коротко отмахнулся я от неудобного для меня вопроса.

– Понятно! – усмехнулся он. – Но шпионские трюки Бонда тебе не удались.

– Ваш Бонд – совершенно вымышленный, до комичного мужественный и ловкий киношный герой, а я just real chap![89]89
  просто реальный парень


[Закрыть]

– Russian spy![90]90
  Русский шпион.


[Закрыть] – поправил он, улыбаясь, – Не скромничай!

Я лишь пожал плечами, не ответив на его шутливое замечание.

– Как тебя вычислили? – ненавязчиво доставал он меня.

Спешить нам некуда. Мы просто заполняли предоставленное нам неограниченное время и тесноватое пространство праздными разговорами. Я подавил возникшее раздражение, вызванное этим вопросом, и ответил.

– Хотел улететь в северную Америку, но в аэропорту Гэтвик меня задержали.

– Ты хотел перебраться в Америку?! – удивился мой новый сосед.

– Что тебя удивляет?

– Нет… Просто для меня, Англия – наиболее комфортная страна. Я не в какой другой стране не чувствую себя, как дома. Только здесь. Всегда удивлялся, когда кто-то менял Англию на другие страны, – вполне искренне комментировал сосед.

– Я знаю, что немало англичан уезжают жить в Австралию и северную Америку, – заметил я.

– Wankers and loosers! – пренебрежительно отмахнулся он.

– Где ты жил в Англии? – поинтересовался я.

– Я местный. С рождения живу здесь, неподалёку от Брайтона. Мне здесь всё нравится. Природа, климат…

– А сюда, за что попал?

– Торговля наркотиками, – грустно, но вовсе не обречённо, улыбнулся он.

– Осудили? Уже знаешь на сколько?

– Нет. Пока, под следствием. Приблизительно знаю, чего ожидать, – бодренько отвечал он, как человек, имеющий надёжные тылы и контролирующий текущую ситуацию. – Меня сегодня перевели сюда по моему ходатайству. Здесь мой отец и брат. Надеюсь, сегодня встретимся! Постараемся и после суда попасть сюда же и вместе, – делился со мной сосед, довольный скорым воссоединением с родственниками.

– У вас было семейное дело!

– Ну почему же «было»? – жизнь продолжается, оптимистично поправил меня сосед. – Поверь мне, приятель! Это отличное место; здесь вполне порядочный персонал, сносные условия содержания и лояльное отношение к заключённым, если ты сам не конфликтуешь, – инструктировал он, как человек, знающий эту тюрьму.

Он производил впечатление человека, уверенного в том, что на свободе у него осталась хорошая материальная база, надёжные связи и ясные перспективы.

Возникла пауза. Было очевидно, что я перевариваю всё услышанное о нём. Сосед, решил сменить тему.

– Парень, я сейчас представляю тебя в Англии, как голландского гостя, и ты вполне соответствуешь, – вернулся он к моей истории. – Но я не пойму, ты дурак, или романтический шпион одиночка? На мой взгляд, ты выбрал совершенно неверный и длинный путь. И зачем тебя, вообще, понесло в Америку? Находясь в Англии, решить лететь через океан в совершенно идиотскую страну хот-дог-кока-кола, когда рядом столько интересных европейских стран! Тебе следовало извлекать максимальную пользу из своего выгодного местонахождения и действующего паспорта, а ты попёрся в аэропорт… Как в капкан. С этим паспортом надо было идти в банки, а не в аэропорт. Открывать счета во всех британских банках, и получить от них как можно больше кредитов. А затем, вовремя покинуть страну. Богатым и свободным! Скромным туристическим автобусом, которым возят пенсионеров-туристов во Францию, – читал он мне лекцию.

– Знаю, знаю, – согласился я. Думал я об этом, а сделал иначе. У меня плохо, получается злоупотреблять чьим-то доверием.

– Ну и глупо! Хочешь сказать, ты – жентльмен? И где ты теперь? Надо было рассказать судье, какой ты положительный, – доставал меня случайный собеседник. – Встретились бы мы на свободе, я бы подсказал тебе, что и как можно и надо делать, имея в распоряжении чей-то голландский паспорт, – задорно журил меня сосед. – Ну, а теперь, по крайней мере, твоя мама может гордиться тобой. Хоть какое-то для тебя утешение, – издевался надо мной новый сосед.

– Насколько я знаю, мною уже давно никто не гордится. И сам я в этом не нуждаюсь, – огрызнулся я. – Анализировать свершённое и говорить правду – это легко. А вот попробуй жить под чужими именами, в чужой стране… – начал заводиться я.

– Да ладно тебе! Ты, я вижу, не такой простой, как выглядишь на первый взгляд, – весело заметил сосед. – Вижу, ты руки не опустил! Три месяца это не срок. Сделай правильные выводы! Хотя, я не исключаю, что ты всё так и делал с нашими банками. Не будешь же ты рассказывать всем о своих, где-то припрятанных, трофеях, – предположил сосед.

– Нет, трофеев я не собрал. Этот мир и без того на глазах превращается в сплошное дерьмо. На каждом шагу – обман или насилие. Мне действительно не хочется ухудшать это, – неуверенно объяснил я свою пассивность моральными принципами.

– Ну, приятель! Мне смешно и грустно слушать тебя. Сам подумай, если бы ты разочаровал четыре-пять британских банка на общую сумму в несколько десятков тысяч фунтов. Первые кредиты – это не более десяти тысяч, больше – получить сложно. Так вот, эта сумма для банковских кровопийц была бы совершенно неощутимой, и ты бы совершено не ухудшил этот долбанный мир, о котором, ты так переживаешь! Зато, вместо тюрьмы, ты мог быть сейчас свободным и немножко богатым. И сделал бы что-то хорошее для этого мира. Ты точно глупый шпион-романтик! Надеюсь, три месяца тюрьмы пойдут тебе на пользу, и ты поймёшь, что если ты не имеешь этот мир, то он тебя точно оттрахает! Я уж переживаю, что ты осуждаешь и меня, как нарко дельца, – вычитал он меня. – Представь себе, ни на одной другой работе я не чувствовал себя кому-то нужным и полезным. Меня просто имели! И никакая моя прежняя работа не оплачивалась так, как оптовая торговля зельем. Неужели ты веришь, что государство действительно борется с этим, и хочет искоренить потребление наркотиков? Чушь! Они лишь имитируют такую борьбу, для наивных обывателей. Система сама охотно подкармливается от денежных оборотов в этой отрасли, и если требуется, то поддерживает это явление. И так – во всём мире!

– Я лишь скромно предполагаю, что если оградить и защитить человечество от всяких искусственных болезненных зависимостей – алкогольной, наркотической, религиозной, идеологической, то жизнь изменилась бы к лучшему. Согласись, что масса нормальных и положительных по своей природе, людей, оказавшись в наркотической зависимости, часто бывают, готовы убить ближнего, чтобы добыть десять фунтов на дозу, – поддержал я разговор, и отметил про себя, что звучу – как зануда.

– Да, я знаю эту старую песню Джона: «представьте себе, нет религий…» – весело реагировал торговец наркотиками на мои нотации. – Я слышу упрёк в мой адрес! Но и ты, согласись со мной, что это – утопия. Государства со своими органами власти должны бы защищать своих подданных от упомянутых зависимостей, но они больше способствуют всем видам зависимости. Нормальные люди самостоятельно избегают всяких зависимостей, и не убивают ближнего за десять фунтов. Вот ты, к примеру, – нормальный парень, – язвил сосед, но ты – мечтатель. Поэтому, и упустил свой реальный шанс быть богатым и свободным. За твою глупую мечтательность, тебя прикрыли здесь, а затем и – депортируют, – веселился он.

Нашу дружескую просветительскую беседу прервали гости, беспардонно отворившие дверь камеры. На пороге возник мужчина лет пятидесяти, в одежде священника англиканской церкви. Он вошёл в номер, а охранник остался снаружи.

– Добрый день! – обратился он к нам, бросив внимательный взгляд на каждого из нас.

– Добрый, – ответил я, и подумал, что сейчас начнут инструктировать.

– Добрый день, отче! – по-военному ответил ему сосед.

– Стив! Ты снова с нами? – отозвался священник на его приветствие. – Ну, ты здесь всё знаешь, и не нуждаешься в моих инструкциях, – определился капеллан в отношении моего соседа. (prison chaplain – тюремный священник).

– У меня к вам просьба, отче, – заявил Стив.

– Я слушаю тебя, – сухо ответил священник.

– Напомните администрации, что они обещали перевести меня сегодня в одно крыло с моим отцом и братом.

– Хорошо. Это всё?

– Да, отче. Спасибо! – закончил Стив свою короткую исповедь.

– Итак, – обратился ко мне священник, рассматривая меня. – Сергей? Русский? – уточнил он мою личность.

– Верно, – ответил я.

– Меня звать отец Джон, – Я представляю здесь англиканскую церковь. Каждую субботу у нас проводится служба, если пожелаешь помолиться с нами, записывайся у дежурного офицера, – инструктировал он меня.

– Ты, вероятно, православный. Нашу тюрьму посещает и православный священник, его тоже звать Сергей и он говорит по-русски! – сообщил он мне, заметив, что я не проявил интереса к предлагаемым службам по субботам.

– Очень интересно, – из вежливости поддержал я разговор.

– Я сообщу ему о тебе. Он сможет посетить тебя по окончанию карантина, – неторопливо говорил священник, внимательно посматривая на меня и думая о чём-то своём.

Я промолчал.

– У нас сейчас есть два литовца. Они не знают английского языка, но говорят по-русски. Отец Сергей помогает им, – продолжал он искать контакт со мной.

Стив стоял у окна с не прикуренной сигаретой, ожидая, когда же мы закончим душеспасительную беседу.

– Возможно ли, попасть в одно крыло с этими литовцами? – проявил я интерес.

– Думаю, возможно. Я подскажу администрации. Будешь помогать им. Этим парням без языка сложно здесь, – поддержал моё пожелание отче.

Больше у меня вопросов к нему не было. Мне хотелось продолжить наш разговор со Стивом.

– Не падай духом, Сергей! У тебя короткий срок и твой проступок едва ли считается преступлением. Ты находишься в безопасном месте. Всё что требуется от тебя, – вести себя пристойно. Я вижу, ты приличный парень… – продолжал отче читать мне проповедь.

– Да уж. Но, похоже, Бог считает, что я задолжал ему, и он решил, – пришло время платить по долгам. Господь испытывает меня, – вежливо поддержал я беседу.

Стив одобрительно хмыкнул.

– Сын мой, это всего лишь временные ограничения в пространстве, и остановка для осмысления твоих действий, – перебил меня святой отец, – ты в безопасном месте – в Тюрьме Её Величества! И вообще, Господь не подвергает нас испытаниям, которые нам не под силу. My son, all your sins are forgiven. Take courage,[91]91
  Прощаются тебе все грехи твои. Дерзай, чадо мое.


[Закрыть] – закончил нашу первую встречу отче.

Мне показалось, что ему неловко говорить со мной в присутствии иронично улыбающегося Стива.

– Спасибо отец, вы успокоили меня. Надеюсь, Бог знает, о чём я мечтаю, – вежливо ответил я.

Стив снова тихонько хохотнул. Отче внимательно посмотрел на меня; не издеваюсь ли я над ним? Я честно, как пионер, смотрел прямо ему в глаза.

– Если у вас больше нет ко мне вопросов и просьб, то я оставляю вас, – суховато заявил отче.

Мне стало неловко. Я решил попросить его хоть о чём-то.

– Отец Джон, – обратился я, соображая, о чём можно просить его?

– Да, Сергей?

– Я хотел бы связаться с человеком в России, сообщить, где я сейчас нахожусь.

– Пожалуйста, скажи, как я могу помочь тебе в этом?

– Вы пользуетесь электронной почтой, отче?

– Да. В офисе у меня есть интернет.

– Могли бы вы отправить моё сообщение?

– Вообще-то, правила не позволяют такового, – начал он. – Но если только твоё сообщение будет написано по-английски, и в нём – ничего недозволенного, то я, пожалуй, отправлю это, – осторожно согласился отче. – Напиши своё сообщение с адресом, а я зайду к вам попозже и подберу, – согласился он, и покинул нас.

Стив спешно прикурил свою сигарету, аппетитно затянулся и, выпуская дым в сторону окна, расцвёл в улыбке.

– Мне понравился твой разговор с отцом Джоном! – наконец, снова заговорил сосед. – «Надеюсь, Бог знает, о чём я мечтаю!» «Пользуетесь ли вы интернетом, отче?» – повторил он мои фразы, продолжая улыбаться. – Браво, Сергей! Поп Джон передаст твоё сообщение Всевышнему. И у тебя появилась возможность сообщить Богу о своих мечтах! Мне искренне жаль, что тебя задержали. Хотя, тебя скоро выпустят, – хохмил Стив.

– Я полагаю, депортируют, – поправил я.

– Это – ерунда. Если захочешь, ты легко сможешь вернуться. У тебя есть шпионский опыт, и главное, отец Джон благословил тебя на новые подвиги, – посмеивался Стив.

– Мне так не показалось. Думаю, он просто поддержал меня, чтобы я не падал духом.

– Он же сказал, что твой проступок едва ли считается преступлением. И благословил тебя! – шутил Стив.

– Это я и сам знаю, что не совершил ничего преступного, – отмахнулся я, и задумался, – кому и что сообщить?

Ольга из Петербурга была наиболее надёжным товарищем по переписке, кто наверняка выловит мою бутылку с запиской и обязательно забросит ответит в сетевой океан. Я решил написать ей.

Злоупотреблять вниманием святого отца я не стал. Лишь коротко сообщил, что до Канады я не долетел, во что и насколько вляпался, и где сейчас нахожусь. Припомнил и указал её электронный адрес.

Отче, как и обещал, заглянул к нам в номер. Я, молча, вручил ему свою записку. Отец Джон принял это, и тут же просмотрел написанное.

– Хорошо, Сергей. Я сегодня же, отправлю это. Если ты не против, я от себя добавлю короткое пояснение; кто и как отправил это. Возможно, получатель захочет что-то ответить на мой адрес.

– Спасибо, отче!

– Тогда, до встречи, парни. Стив, твою просьбу о переводе к родственникам я передал дежурному офицеру. Сегодня, в течение дня тебя переселят в крыло С, – сообщил отец Джон и покинул нас.

Я запрыгнул на свою верхнюю полку, поближе к Богу, у приоткрытого окна. Чайки подавали мне утешительные звуковые сигналы, я лежал, слушал их писк и переваривал происходящие со мной события.

Прогулку на свежем воздухе нам предоставили в дворике, на травяной лужайке между нашим корпусом и высокой кирпичной стеной, ограждающей нас от улицы. Я мог видеть окно своего номера снаружи. Относительно птиц я не ошибся. Над территорией тюрьмы кружились чайки. Вероятно, их привлекали хлебобулочные изделия, выброшенные из окон камер. Голуби здесь тоже паслись.

Заключённых, пребывающих на карантине, было не более десяти человек. Индус снова приблизился ко мне.

– Хэлло! – вежливо приветствовал он меня.

– Хай! Как ты? – приветливо ответил я, давая понять, что я не против его компании.

Индус присел рядом на травке.

– Тебя за что? – спросил я, лишь бы что-то сказать.

– Паспорт. Бритиш паспорт. Хотеть в Америку. В аэропорту арест, суд и тюрьма, – охотно, подробно и содержательно ответил он на мой вопрос.

– Хотел улететь в Америку с поддельным британским паспортом? – уточнил я, едва веря услышанному.

– Да, – подтвердил индус, ожидая продолжения разговора о его деле.

– Какой срок тебе приговорили?

– Четыре и половина месяц, – уточнил он сказанное, показав четыре пальца.

– Девять месяцев дали!

– Нет, нет! В тюрьме – только четыре и половина, – отчаянно замахал он руками против срока в девять месяцев.

– Понял. Приговорили к девяти, но сидеть – половину, – успокоился я.

Индус смотрел на меня, ожидая продолжения дружбы.

– Сколько заплатил за паспорт? – спросил я.

– Три тысячи, – коротко ответил индус.

Я не стал комментировать цену. Мне стало жалко этого парня. Было очевидно, что это совершенно безобидный парень, работяга, ищущий своё место под солнцем. Какой-то самодовольный хмырь в парике приговорил его к лишению свободы. И отправили, едва понимающего происходящее, индуса в чужую тюрьму, где содержат реальных уголовников.

– А ты? – призывал меня новый друг к взаимной честности и дружелюбию.

– Я здесь тоже за паспорт. И мне тоже четыре с половиной. Осталось три месяца.

– Какая тюрьма был до этой? – не давал он мне покоя.

– Хайдаун в Саррэй, – ответил я, уверенный, что это название ничего ему не говорит.

– Знаю. Я тоже там был! Плохое место! Много плохих людей! – удивил меня индус.

– Просто забудь, – советовал я, и про себя признал, что здесь действительно спокойней и комфортней. И море где-то поблизости.

– Ты где жил, в Лондоне? – поинтересовался я его бытием на свободе.

– Лондон, потом – Лестер.

– Паспорт купил в Лондоне?

– Нет. В Лестере.

– Кто продал тебе паспорт?

– Индусы. Они обещали вернуть мне деньги, если паспорт плохой лететь в Америку, – наивно излагал он условия приобретения паспорта.

– Понятно.

Надзиратель подал нам сигнал об окончании прогулки. Стив стоял, задрав голову, и перекрикивался с кем-то невидимым у открытого окна на втором этаже. Я попытался понять, о чём они говорят. Это было невозможно. Они говорили каким-то особым английским, в котором, я с трудом улавливал лишь отдельные слова. Большая часть понятых мною слов были – избитые ругательства. Охранник призвал Стива заканчивать переговоры. Я вспомнил, что в предыдущей тюрьме охранники не допускали разговоров во время прогулок с заключёнными, находящимися, в камерах другого крыла.

В этот же день поп Джон посетил нашу камеру снова.

– Сергей, ты везунчик! – протянул он мне сложенный лист бумаги. – Ольга сразу же ответила нам! – сообщил он довольный, словно письмо пришло не только для меня, а и для него.

Стив наблюдал за этой сценой, как будто не узнавал капеллана. Я принял лист бумаги. Отец Джон поощрительно улыбался, ожидая моей реакции. Я был удивлён и благодарен.

– Спасибо, отец Джон! Не ожидал, что так быстро, – промямлил я, разворачивая лист.

– Хорошо, Сергей. Ты прочти, а я зайду позже, и возьму твой ответ, если ты захочешь написать, – заявил довольный отче и покинул нас.

– Ты меня постоянно удивляешь! – подал голос Стив.

– Что ты имеешь в виду? – отозвался я на его замечание, не отрываясь от письма.

– Честно сказать, мне показалась наивной твоя просьба к отче, обеспечить тебе связь с кем-то. А теперь я удивляюсь, как быстро он это сделал для тебя. Да ещё и с радостью! И призывает тебя дальше писать… You're really stupid lonely romantic spy![92]92
  Ты действительно глупый одинокий романтический шпион!


[Закрыть]

– Yes, I am, – ответил я, продолжая вникать в полученное.

В своём письме, распечатанном для меня отцом Джоном, Ольга выражала удивление по поводу случившегося со мной, призывала не падать духом, спрашивала, что может сделать для меня, советовала дружить с отче.

Я наспех написал ей ответ. Стив наблюдал за мной и делал какие-то замечания, которые я не слышал.

Отец Джон вернулся, как обещал.

– Ну что, Сергей? – бодренько обратился он ко мне с порога.

– Я тут написал пару слов. Отправите? – протянул я ему записку.

– Конечно! Сергей, если ты не против, я, и от себя добавляю Ольге несколько слов, чтобы ей было понятно, что и как здесь происходит, – вопросительно сказал отче, принимая мою записку.

– Пожалуйста, – пожал я плечами.

Отец Джон заметил, что Стив внимательно наблюдает за нашими переговорами.

– Да, Стив, готовься, сейчас тебя переведут в другое крыло. Скоро увидишься со своими, – рассеянно обратился он к моему соседу.

– Спасибо, отец Джон, – отозвался Стив.

Отец Джон покинул нашу келью. Я, не желая обсуждать происходящее с соседом, запрыгнул на свою верхнюю полку, вставил в уши наушники и задумался о своём. Стив засуетился в сборе вещей. Вскоре камеру приоткрыл надзиратель, и Стив тут же оказался у дверей.

– Удачи тебе, мистер Бонд! – бросил он мне, и скрылся за закрытой дверью.

В номере стало просторней, спокойней и комфортней.

Я был готов отбыть здесь один, оставшиеся три месяца. Даже без телевизора и чайника.

Но один в номере, я лишь переночевал. Утром, когда я ещё спал, камеру открыли без стука, и запустили туда нового жильца. Я выругался про себя, и провалился обратно в сон. Новый сосед тоже залёг внизу и стих. Правильное решение!

Спустя пару часов, пришлось таки вставать. Из-за двери доносились звуки раздачи завтраков. На нижней полке, из-под простыни выглядывала спящая, наголо остриженная, великоватая голова незнакомца. Пока я умывался, чистил зубы, голова пробудилась и сразу же заговорила.

– Привет! – фамильярно приветствовал меня сосед.

– Привет, – ответил я.

Посреди камеры стоял низкорослый сутулый тип в трусах, с непропорционально длинными руками, чуть ли не до колен.

– Я Тони, – протянул он лапу. Пришелец ждал моего рукопожатия, рассматривая меня и улыбаясь.

Неаккуратно остриженная наголо тёмно русая голова, волосатые руки и торс, блуждающие глаза нагло рассматривали-обшаривали меня.

– Я Сергей, – пришлось пожать его руку.

В ответ, он расцвёл идиотской улыбкой. Мне стало не по себе. Минуту назад я видел себя в мутном, не стеклянном зеркале, и ничего особенного не заметил в своей внешности. Что же вызвало у него эту странную улыбку?

– Ты русский? – удивил меня обезьяноподобный Тони.

– Как ты это определил? – спросил я.

– Твоё имя, И акцент, – уверенно ответил он, продолжая улыбаться и сканировать меня своим липким, обшаривающим взглядом. Его английский тоже звучал не по-местному. Определённо, он говорил не как англичанин.

– А ты откуда? – поинтересовался я.

– Я итальянец, – довольно ответил Тони. Но я уже несколько лет живу в городе Hastings, East Sussex, – охотно рапортовал он.

У меня больше не было к нему вопросов. Я почувствовал, что его безумная улыбка и постоянно ищущий чего-то взгляд, начинают раздражать меня.

– Хорошо, что я сюда попал. Теперь у меня хороший сосед, – счастливо заявил Тони, продолжая улыбаться и смотреть мне в глаза.

– Ты сюда прямо из Хастингса? – спросил я, лишь бы что-то сказать. – Не хватало мне ещё соседа – итальянского педика-идиота, для разнообразия приключений, – подумал я.

– Нет, я здесь уже более месяца. Но я стал жаловаться на здоровье, и меня перевели в лечебное отделение. А там ужасные условия, никакого покоя!

Психиатры постоянно наблюдали меня, в любое время суток! Пичкали всякими таблетками. И еда там всегда остывшая, – начал жаловаться Тони.

Я понял, откуда у него эта улыбка счастливого идиота. Но не стал спрашивать: на что он жаловался?

– Ты, наверное, хочешь поспать? – предложил я ему отдохнуть, с надеждой, хотя бы на какое-то время избавиться от его улыбчивого внимания.

– Нет. Я хочу поговорить с тобой. А ещё, я хочу кушать, – ответил Тони.

– Понятно, – рассеянно ответил я, подумав про индуса, который предлагал мне быть его соседом. Надо узнать, свободно ли ещё место в его камере?

Новый сосед псих, действительно был голоден. Когда нам подали завтрак, он проглотил свою порцию, едва прожевав. И стал смотреть, как я вяло пощипываю свою булку, запивая молоком. Заметив его голодное внимание с безумной улыбкой на лице, я предложил ему начатую булку.

– Спасибо, брат! – охотно принял Тони булку, и отправил её в топку.

– Пожалуйста. Можешь рассчитывать и на половину моего обеда, – порадовал я его хорошей новостью.

– Мне определённо повезло, что я попал в одну камеру с русским! – искренне заявил Тони. – У тебя сестра есть? – вдруг, спросил он меня.

– Нет, сестры у меня нет. Но часть своих продуктовых порций я тебе обещаю, – ответил я, думая о том, как бы вежливо избавиться от его соседства.

– Ты куришь? – продолжал он знакомство со мной.

– Нет, не курю. А ты?

– Я курю. Очень хочется курить! – с ноткой раздражения, заявил он.

– Ничем не могу помочь.

– А в шахматы ты играешь? – спросил он, неспокойно шагая туда-сюда по камере.

– Не очень, лишь помню, как ходят фигуры, – ответил я, напрягшись от перспективы играть с ним в шахматы.

Я поспешил запрыгнуть на свою полку и отгородиться книгой. Потребность в куреве серьёзно досаждала моего соседа. Он нервно ходил от двери к окну, как зверь в клетке, и задавал мне неожиданные вопросы, стараясь как-то отвлечь себя.