Текст книги "Остров Невезения"

Автор книги: Сергей Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 57 страниц)

– Не знали друг друга в Индии, а здесь – как одна семья, – комментировал я.

– Мы все из Шри-Ланки, – поправил он меня. И все присутствующие подтвердили, закивав головами.

От меня ожидали вопросов об их стране. Я оглядел стены купе, обклеенные красочными культовыми картинками.

– Какая религия в Шри-Ланке? – искал я тему для разговора.

– Много! Буддизм, индуизм, ислам, Кришна. Даже – католики есть, – отозвались сразу несколько из них.

– Как твоё имя? – осмелел старший.

– Сергей, – ответил я.

Кто-то повторил, словно пробуя моё имя на слух и вкус, сравнивая с чаем.

– Ты откуда, Сергей? – снова спросил старший.

– Украина.

– Крым? – удивил он меня.

– Не совсем. Но недалеко от Крыма. Откуда знаешь о Крыме?

– Я плавал несколько лет в торговом флоте. Бывал и в Крыму. Мне понравилось там! – расцвёл он в улыбке.

Последовали объяснения на своём языке. Я наблюдал за ними.

– На каком языке вы говорите?

– Сингали, – ответил старший.

– У вас в Шри-Ланке один язык?

– Сингальский, тамильский, английский, – просветили меня.

– Долго пробыли в Англии? – вяло поддерживал я беседу.

– По-разному, – пожал плечами старший.

– Вы проделали длинный путь, – заметил я.

– Мы все потратили большие деньги, что бы попасть сюда, – отвечал за всех старший.

– Каким путём вы попали в Англию?

– Сначала – в Москву, как студенты. Затем, из Москвы – в Украину. Затем – Польша, Франция, Англия, – выдал он маршрут.

– Легально вы только в Россию попали. Дальше продвигались нелегально? – уточнил я.

– Да. Нам помогали.

– И вы платили за это?

– Много платили!

– Как вы перебрались из Украины в Польшу?

– Поездом из Харькова до Львова нас провёл один человек. Во Львове он передал нас другому. Он привёз нас в деревню у польской границы. Там мы долго и тихо сидели. Затем, другие люди провели нас в Польшу. Там передали другим людям. Они перевезли нас из Польши во Францию… – переспрашивая у своих земляков, подробно рассказывал он.

– Чего это стоило вам, чтобы попасть, наконец, в Англию?

– Около десяти тысяч фунтов, – спокойно ответил он. Остальные подтвердили, кивая головами.

– Десять тысяч английских фунтов?! – переспросил я, удивившись услышанному.

– Да. От восьми и более тысяч.

– Вы заплатили по десять тысяч фунтов, чтобы перебраться с райского острова на чужой, холодный остров злых духов и тюрем… – комментировал я услышанное, не заботясь, понимают ли они меня.

Они ожидали вопросов.

– И теперь вы ожидаете депортации на родину?

– Мы отказываемся от депортации. Надеемся на предоставление нам политического убежища, – ответил он.

– Желаю вам удачи! Если ты бывал в Крыму, то знаешь, что значит десять тысяч фунтов в условиях Украины, – заговорил я о деньгах. – Для Шри-Ланки – это тоже немалые деньги. Не лучше ли было предпринять что-то с этими деньгами дома? – интересовался я.

Один из молодых слушателей, со словарём в руках, отреагировал на моё замечание, подменив старшего.

– Этой суммы недостаточно, чтобы предпринять что-то перспективное, – ответил он.

– Всяко может быть. Имея эту сумму, уже можно что-то делать, – заметил я.

– Я дома хотел жениться на девушке, которую давно знал. Мы оба хотели пожениться. Но её родители не позволили.

– Почему?

– Решили, что я бедный жених для их дочери.

– Поэтому, ты уехал сюда?

– Сначала я собирал деньги, чтобы стать достойным женихом. Пришлось продать земельный участок. Когда понял, что меня не принимают, решил уехать. Надеялся в Англии заработать, стать богатым… Возможно, затем жениться, – грустно поведал он мне свою историю.

– Если тебе предстоит рассматривать своё дело в миграционном суде, обязательно расскажи им свою историю, – советовал я.

– Мне кажется, они ничего не слышат и никого не видят. Англичане лишь вежливо отказывают нам во всём. У них на всё один ответ; «к сожалению, это невозможно».

– Когда будешь общаться с работниками миграционной службы, скажи им, что один русский, услышав твою грустную историю о несостоявшейся молодой семье, прозвал тебя King of Pain.[129]129
  Король Боли.


[Закрыть]

Он не знал слова «боль». Просил меня разъяснить. Я лишь написал ему это слово. Он обратился к своему словарю. Найдя перевод, ничего не сказал. Лишь грустно кивнул мне, подтвердив, что понял.

Новые соседи умиротворили меня своей мяукающей музыкой, чаем и вялотекущей беседой. Наконец, они разошлись по соседним купе. Оставшиеся двое Цейлонских соседей и я, тоже тихо отошли ко сну.

Утром они забавно, на мой взгляд, помолились своим многоруким божкам. Сложив ладошки, зажмурившись и склонив голову на грудь, они стояли перед цветной репродукцией и шептали молитву. Затем, прихлопнув ладошками, сделали разворот на 360 градусов, снова прихлоп, разворот…

Умывшись, я вышел из барака. Женщина открывала кабинет, обозначенный как медпункт. Посетителей не было.

– Доброе утро. – Обратился я к ней.

– Доброе, – ответила она.

– Принимаете?

– Пожалуйста. Проходи, – указала она на открытую дверь.

– Присаживайся, – пригласила она, и надела белый халат.

Дождавшись, когда она расположилась за своим письменным столом и вопросительно взглянула на раннего посетителя. Я пожаловался.

– Беспокоят головные боли. Предполагаю – повышенное давление. Может, что-то посоветуете?

– Давайте проверим ваше давление, – предложила она, и стала готовить аппарат.

Давление оказалось выше нормы. Я знал об этом.

– Давление пограничное, – оценила она. – Прежде чем, что-то советовать, давайте сделаем анализ, – предложила она.

– Давайте, – пожал я плечами.

Доктор записала мои данные, взяла кровь с пальца, и вручила мне запечатанный пластиковый контейнер.

– Если ещё не завтракал, – приноси это сегодня.

Я отлучился. Спустя несколько минут, вернул ей ёмкость с уриной.

– Good boy! – похвалила доктор за расторопность, и оформила всё полученное из меня. – Загляни завтра в течение дня.

– Увидимся завтра, – покинул я кабинет.

Завтракал я в компании Саши и Экспедика. Он ел торопливо, приговаривая;

– Спешу на работу! Всё же, Серёжа, что бы ты не говорил, а условия эксплуатации трудящихся в условиях капитализма – получше, чем в белорусском социализме, – рассказывал он мне о капитализме, пережёвывая бутерброд.

– Они столетия шли в своём развитии до этой стадии отношений. На своём пути они грабили другие страны и народы, не брезговали и работорговлей. Сейчас они вежливы и соблюдают определённые правила. Но свой интерес они не упустят. Не идеализируй их лишь за то, что тебе дали заработать 20 фунтов в неделю, – обрадовался я возможности поговорить, и хоть как-то скрасить мрачную процедуру раннего, казённого завтрака.

– Серёжа, тебя бы на перевоспитание – в белорусский социализм! – посмеивался он.

– Ты ещё вспомнишь социализм Лукашенко, когда в Белоруссии объявят старт капиталистической свободе и равенству, – обещал я ему. – Особенно, когда населению массово промоют мозги Кока-колой, пивом и водкой, экономику присадят на пустой доллар, все предприятия превратят в частные источники металлолома, а образование и здравоохранение станут дорогостоящим, примитивным и опасным шарлатанством…

– Ладно. Пока парни! Заходите в гости на кофе. Посуду я приготовил. Ингредиенты попрошу приносить свои, – покинул нас изгнанник режима Лукашенко, игнорируя мои прогнозы.

После завтрака, перешли в Сашин барак и комфортно расположились в его купе.

– Я нарыл себе в библиотеке классное чтиво! – указал мне Саша на раскрытую книгу, оставленную на кровати.

Я взял книгу. Ирвинг Шоу, «Вечер в Византии» на русском языке. Советское издание.

– Представляешь, там целая полка. Вся его проза! Читается в этих условиях!.. – радовался Саша находке.

– Загляну сегодня туда.

– Загляни. Не пожалеешь. И женщины там работают приятные, – рекомендовал мне Саша, закручивая сигаретку.

Он закурил, и вернулся к чтению книги. Я пил горячий чай и писал записку своей 87-летней подруге в Саутхэмптоне.

Лишь поблагодарил её за дружбу, сообщил о своём месте нахождения и телефоне, по которому можно связаться со мной, если попросить подозвать меня к телефону…

Закончив с письмом, я вложил его в казённый почтовый конверт, подписал адреса, и, не запечатывая, отнёс на пункт сдачи-приёмки. Сегодня уйдёт, завтра доставят, – подумал я.

Вспомнил, что у меня назначена деловая встреча в библиотеке. Зашёл туда лишь надеясь поболтать с библиотекарем, с которой уже был знаком.

Войдя в библиотеку, я застал свою знакомую в компании молодой женщины, судя по обозначениям – коллега.

– Добрый день, – обозначился я, прервав их разговор и чаепитие.

– Заходи! – приветливо отозвалась библиотекарь, – тебе повезло, вот, получи свою книгу, – пригласила она меня к столу.

Мне вручили новенькую книгу Мартины Коул, изданную в 2000 году, назывался «Broken», очередная crime story. Объёмом эта книга была побольше той, что я уже читал. Я не собирался задерживаться здесь долго, но если не успею дочитать – не велика беда.

Пока я рассматривал книжку, женщины, прервав свою беседу, поглядывали на меня, ожидая.

– Я и не слышала об этой писательнице, а издано уже несколько её детективов, – сказала библиотекарь, напомнив мне о себе.

– Запишите это на меня, – подал я ей свою карточку с номером.

Она быстро внесла что-то в свой компьютер и вернула мне карточку.

– Приятного времяпровождения, мистер Иванов! – шутливым тоном, дала она понять, что им хотелось бы продолжить прерванный разговор.

– Спасибо, – ответил я, и исчез вместе с книгой.

Вернувшись к Саше, я сделал чай и уткнулся в местные газеты.

На всю газетную страницу разместили рекламу правозащитной организации «Amnesty International».

Чёрно-белая страница, содержала мрачную эмблему организации; горящая свеча с орнаментом из колючей проволоки. Движение активистов-добровольцев, защищающих фундаментальные права человека.

Вспомнил, что они когда-то уже присылали мне на электронный адрес свои предложения, подписываться под всякими декларациями и воззваниями.

В этой газете они призывали писать им и звонить. Указывался номер телефона в Англии для бесплатных звонков. Я взял эту страницу и отправился в прихожую барака к телефону.

Указанный в рекламе номер функционировал. Ответила живая барышня.

– Могу ли я вам помочь? – спросила она.

– Я хотел бы узнать, известно ли вам о тысячах иностранцах, заключённых в тюрьмах Великобритании, без судебных приговоров? Это всего лишь нелегальные мигранты, не совершавшие уголовных преступлений, которых держат в тюрьмах без приговора и определённого срока… – вошёл я в роль активиста правозащитника.

– Да, нам известно об этом. Наша организация осуждает это, – вежливо и безразлично ответила девушка.

Вероятно, отвечая мне, она красила ногти на руках или ресницы. Я помешал ей. Она не сказала об этом, но я слышал её вопрос; «ну, а я здесь причём?!»

Мне расхотелось говорить с ней. Возникла пауза.

– Ещё какие-нибудь вопросы? – спросила она.

– Нет. Спасибо, – повесил я трубку.

Я вспомнил, что среди доноров этой неправительственной организации числятся британские музыканты Стинг и Питер Габриэл. У меня было достаточно времени, чтобы написать им об этом отстойнике для мигрантов. Но для этого надо было отыскать адреса для связи с ними. Без Интернета сделать это сложно.

Я не стал беспокоить своими издевательскими писульками слепого инвалида Министра внутренних дел Дэвида Бланкетта и его собачку-поводыря.

Спустя полтора года письмо об этом было написано некой общественной организацией, которая обратилась к администрации центра по перемещению мигрантов Хаслар и к министру внутренних дел Великобритании:

^{Hunger Strike at Haslar Immigration Removal Centre}

^{Governor Mel Jones}

^{Haslar Immigration Removal Centre}

^{2 Dolphin Way}

^Gosport

^{Hants PO12 2AW}

^{Fax 02 392 604 001}

^{15 May 2003}

Dear Governor Jones

Re: Hunger Strike at Haslar Immigration Removal Centre

We are writing to urge you to address the concerns and demands of detainees who have been on hunger strike from Monday 12 May until Friday 16 May 2003.

Although Haslar is defined as a Removal Centre, it houses in prison conditions many asylum seekers and immigration detainees whose case are still pending and who will not be removed. People detained in this Centre come from all parts of the world escaping economic and political violence, many are Black, some are ill or have disabilities caused by the torture they suffered.

We are outraged that vulnerable people who have suffered persecution and torture are being held in such conditions. Detainees have already been on hunger strike between 22 to 24 April. Despite the many letters sent to the Home Office listing a number of grievances outstanding for a very long time, none have been resolved:

We support the detainees» demands for an end to:

• Bad and often not properly cooked food, poor choice of food and canteen facilities

• Inadequate medical services; poor quality and often broken hygienic equipment

• Only 50p a day pocket money

• Psychological conditions of Haslar: a prison environment which is very undermining when people have committed no crime; rude staff who rarely assist detainees to access particularly Home Office immigration officials on site; detainees are not kept informed of their situation and their claim.

The detainees» grievances have been confirmed by independent observers. In a damning report published on 8 April 2003, the Chief Inspector of Prisons has confirmed all the Haslar Visitor Group's criticisms of Haslar Removal Centre:

• Conditions in detention are abysmal – dirty, decayed and overcrowded buildings, broken furniture, «disengaged» staff.

• There is very poor access to lawyers and courts – men are sometimes not taken to their court hearings at all and often taken very late.

• Men are often removed to other countries in the clothes they stand up in with no opportunity to collect their property or sort out their affairs.

• «We could not conclude that detainees were treated with respect.

Staff appeared to lack understanding or concern for detainees and showed insufficient interest in their welfare»

• «We could not conclude that Haslar succeeded in making proper provision for detainees to keep in touch with the outside world through phone calls and visits, nor that they were able to make sufficient preparation for their release, transfer or removal.»

We know that these conditions have led to many detainees attempting self-harm and suicide. Ukrainian asylum seeker, 42-year-old Mikhail Bognarchuk, was found hanged by his shoelaces in a toilet at Haslar Removal Centre on 31 January 2003.

We also call on you not to use force to stop this legitimate protest against inhuman conditions. Many remember that on 10 September 2001, the prison authority sent in riot squads against detainees peacefully protesting against their conditions of detention.

The detention of people who have not committed a crime is against all natural justice. and we will continue to press for the end of all detention for asylum seekers and immigrant people. We urge you to take immediately all the necessary measures to respond positively to the detainees» demands.

Yours sincerely,

Sara Callaway Ben Martin

BWWFH Payday

Cc Home Secretary, David Blunkett MP Fax: 020 7273 3965

No Borders Brighton nooneisillegal2002@yahoo. co. uk

NCADC [email protected]. uk

(National Coalition of Anti-Deportation Campaigns)[130]130
  Голодовка в Миграционном Центре Haslar
  Управляющему Центра Хаслар
  Мэлу Джонсу
  Мы пишем, чтобы убедить Вас обратиться к проблемам и требованиям задержанных, которые участвовали в голодовке с понедельника 12 мая до пятницы 16 мая 2003.
  Хотя Haslar и считается Центром Перемещения Мигрантов, в действительности, он предоставляет собой тюремные условия для содержаниям большого количества лиц, ищущих убежища в Англии.
  Их дела все ещё находятся на рассмотрении.
  Заключённые, в этом Центре люди, прибыли из всех частей света, избегая экономического и политического насилия на родине. Многие являются африканцами. Некоторые имеют плохое здоровье, вызванное ограничениями и пытками, которые они перенесли.
  Мы оскорблены, что уязвимые люди, которые претерпели преследования и пытки, удерживаются в таких условиях.
  Заключённые уже участвовали в голодовке 22–24 апреля.
  Несмотря на многие письма, посланные в Министерство внутренних дел, перечисляющие множество нарушений, совершавшихся в течение длительного времени, ни один вопрос не был решен:
  Мы поддерживаем следующие требования задержанных:
  • Плохо, и, часто не должным образом, приготовленная пища, плохой выбор продуктов питания и услуг в столовой.
  • Неадекватные медицинские услуги; низкое качество и часто непригодное гигиеническое оборудование.
  • Карманные деньги – лишь 50 пенсов в день.
  • Психологические условия в центре Хаслар: тюремная окружающая среда, которая очень угнетает людей, не совершавших преступлений;
  Грубые сотрудники, которые не помогают задержанным, и сложный доступ к представителям иммиграционных властей Министерства внутренних дел. Задержанных не информируют об их ситуации.
  Нарушения в отношение задержанных были подтверждены независимыми наблюдателями в отчете, опубликованном 8 апреля 2003.
  Старший инспектор Тюрем подтвердил критические замечания Группы Посетителей Центра Перемещения Хаслар:
  • Условия содержание в Центре плачевны;
  Грязные и переполненные здания, старая, сломанная мебель…
  • Плохой доступ к адвокатам и судам. Дела людей иногда не берутся для слушания в судах, или берутся, но с опозданием, а часто и вообще не принимаются.
  • Люди часто перемещаются в другие страны в одежде, в которой они есть, без возможности собрать их личные вещи или разобраться в своих делах.
  • «Мы не можем сказать, что вопросы задержанных рассматриваются с должным вниманием и уважением.
  Сотрудники центра не проявляют достаточного внимания и беспокойства о задержанных и об их благосостоянии»
  • «Мы не пришли к выводу, что Хаслар преуспел в том, чтобы создать надлежащие условия для задержанных, и обеспечить им контакт с внешним миром через телефонные звонки и посещения.
  Нельзя сказать, что они вообще в состоянии надлежаще подготовить людей к их освобождению, переводу или депортации.»
  Мы знаем, что такие условия привели многих задержанных к попыткам причинить себе вред или совершить самоубийство.
  Украинский гражданин, ищущий убежища, 42-летний Михаил Богнарчук, был найден повешенным своими шнурками в туалете в Центре Перемещения Хаслар 31 января 2003.
  Мы также обращаемся к Вам с просьбой не применять силу в целях остановить этот законный протест против жестоких условий.
  Многие помнят, что 10 сентября 2001, тюремная власть вызвала полицейские отряды для охраны общественного порядка.
  Полиция – против, задержанных мигрантов, которые мирно заявили о невыносимых условиях их заключения.
  Заключение людей, которые не совершали преступлений, противоречит всякому нормальному правосудию. Мы будем продолжать требовать прекращения всяких арестов и заключений в отношении лиц, ищущих убежища и просто иммигрантов.
  Мы убедительно просим Вас немедленно принять все необходимые меры, чтобы удовлетворить требования задержанных.
  Искренне Ваши,
  Сара Каллоей и Бен Мартин
  Министру внутренних дел,
  Факс члена парламента Дэвида Бланкетта: 020 7273 3965
  «Никаких Границ».
  Брайтон nooneisillegal2002@yahoo. co. uk
  NCADC [email protected]. uk
  (Национальная Коалиция Кампаний Антидепортаций)


[Закрыть]

40

Такие места, как миграционный центр Хаслар, производят и экспортируют по всему миру потенциальных врагов Великобритании.

В день приёма заключённых работниками миграционной службы кто-то из ребят с утра предупредил меня, о времени аудиенции. Убив пару часов в Сашином купе праздными разговорами и чаем, мы с Володей вышли из барака. У кабинета начальника стоял молодой парень, ожидающий чего-то. Мы с Вовой остановились там же.

– Вы к миграционным? – обратился к нам парень по-русски, видимо, зная нас.

– Да, – ответил Вова, оценивающе взглянув на того.

Из кабинета выглянул служивый, и кого-то позвал. Вышел его коллега.

– Следуйте за мной, – сказал он, и лениво направился вдоль коридора.

Выйдя из общего барачного здания, мы перешли к отдельной служебной постройке и вошли туда. Вдоль коридора под стенкой стояли стулья для посетителей.

– Присаживайтесь и ждите, – сказал нам надзиратель, и, постучав в одну из дверей, заглянул туда.

Переговорив с кем-то о посетителях, он обернулся к нам и назвал фамилию Вовы.

– Пожалуйста, заходи, – указал он Вове на дверь.

– Пойдём, – пригласил меня Вова.

– Нет. Вызвали тебя. По одному, – строго указал надзиратель на Вову.

– Объясни ему, – забеспокоился Вова.

– Он хочет, чтобы ему помогли объясниться, – внёс я ясность.

– Проходи, – снова указал надзиратель Владимиру на дверь, не слыша меня.

Вова досадно махнул рукой, и вошёл в офис.

– Пойдёшь, когда тебя позовут, – более дружелюбно ответил мне надзиратель, и присел неподалёку от нас.

– Ты же из тюрьмы Винчестер? – снова обратился он ко мне.

– Был там, – удивился я.

– Слышал новость? Сегодня утром оттуда сбежал заключённый!

– Здорово! – выразил я своё восхищение чей-то ловкостью.

– Что ж в этом хорошего? Он убийца! – упрекнул меня служивый.

– Удивительно, как ему удалось это? – там вокруг высокий забор, – поинтересовался я.

– Говорят, спилил чем-то оконные решётки в камере и спустился из окна по верёвке. Далее, пока не ясно, как он выбрался за пределы территории, – недоумевал служивый.

Дверь офиса открылась. Он прервал разговор. Вышла женщина лет пятидесяти с карточкой на груди, обозначавшей её, как работника миграционного ведомства. Служивый привстал.

– Всё нормально, – улыбнулась она ему. – Нам нужен мистер Иванов! – игриво объявила она.

– Вперёд, приятель! – скомандовал мне надзиратель.

Бритоголовый Вовочка послушно сидел на стульчике посреди кабинета. Женщина, продолжая чему-то улыбаться, заняла своё место за столом, заваленным папками с делами.

– Итак, мистер Иванов, объясните своему товарищу. Мы предлагаем Владимиру добровольную депортацию в Украину, но он, как я понимаю, отказывается сотрудничать с нами. Такая позиция приведёт лишь к длительному пребыванию в закрытых центрах…

– Серёга, объясни ей. Ну, я тебе уже всё говорил, – перебил её Вова.

Женщина недоумённо пожала плечами, ожидая, что мы сообщим ей.

– Владимир считает, что он прожил в стране более пяти лет и утратил всякую связь с Украиной. Теперь, Англия – страна его постоянного проживания. Он утверждает, что в Украине у него уже никого и ничего нет. Ему там негде жить и нечего делать… – коротко передал я ей историю Владимира.

Вова, слушая меня, кивал головой в подтверждение сказанного. Женщина перестала улыбаться.

Внимательно поглядывая на Владимира, она ответила;

– Но, несмотря на продолжительное время его проживания в стране, он не имеет легального статуса.

Он даже никогда не обращался к властям. Все пять лет он просто пребывал в стране. Нелегально. Поэтому, он по-прежнему остаётся гражданином Украины, и давно должен был покинуть Великобританию, – терпеливо объясняла она простые правила.

– Скажи ей, что мне некуда ехать. У меня даже нет денег, чтобы выбраться из аэропорта в Киеве, – подсказывал мне Вова.

– Я уже сказал, – ответил я ему.

– Что он говорит? – спросила женщина, рассматривая Володю.

– Говорит, что возвращение в Украину для него – погибель! Он даже не знает, как и куда он сможет направиться из аэропорта в Киеве. У него нет ни средств, ни жилья, – передал я, как просил Вова.

Женщина сочувственно взглянула на него.

– По-человечески, я понимаю его, – ответила она. – Но и он тоже должен понять, что существуют правила и законы, которые я не могу изменить. Формально, мы можем пригласить для него адвоката, и если Владимир пожелает, он может попросить убежище. Но, объясни ему, что это будет пустая трата времени.

Он должен понять, что лучше всего – согласиться на добровольную депортацию и предоставить украинскому консульству необходимые данные для изготовления проездного документа.

Что касается его сложного положения в Украине, я считаю, что ему следовало думать об этом раньше. За пять лет пребывания в Англии он мог бы ко всему подготовиться. Я знаю, что многие украинцы, пребывая здесь два-три года, успевают что-то заработать и помочь своим семьям. Как я понимаю, он не пытался легализоваться в стране и не старался что-то заработать и скопить. Хотя, у него было достаточно времени для этого.

Она закончила говорить. Володя вопросительно поглядывал на меня. Она сочувственно рассматривала его. Возникла пауза. В общем, ситуация была ясна. Мне оставалось довести это до его сознания. И заниматься этим мне не хотелось. Я желал лишь поскорее выбраться из этих казарм на свободу. Пусть в Украину. Домой!

Женщина взглянула на часы.

– Вы сказали «добровольная депортация». Какая разница, добровольно или принудительно? – уточнял я.

– Есть разница, – оживилась она. – Добровольная депортация позволяет иностранцу вновь посещать страну. Обращаться в консульства Великобритании за визой, если требуется таковая. Если же иностранец депортирован принудительно, ему запрещён въезд в страну в течение пяти лет, – разъясняла она. – Ещё вопросы?

– Владимир говорил, что некий работодатель в Лондоне должен ему 200 фунтов за выполненные им работы. Возможно ли, получить здесь денежный перевод? – вспомнил я о его активах.

– Если кто-либо пожелает передать ему какую-то сумму, пусть Владимир обратится к администрации, ему сообщат данные, куда можно на имя задержанного перевести деньги, – уже торопливо ответила женщина.

Володя уже и сам желал покинуть кабинет и поговорить со мной.

– Больше вопросов нет? – спросила она. – Пожалуйста, объясни ему всё, – встала она, дав понять, что пора.

Мы вышли в коридор. Парень вошёл в кабинет.

– И что? – невесело спросил меня Вова.

– Советует тебе соглашаться на депортацию, – ответил я.

– Блин! Никаких других вариантов?

– Можно всячески тянуть время. Попросить убежище. Но она считает, что ты ничего не добьёшься. Только дольше просидишь здесь.

– Мне спешить некуда. А прилететь в Киев к новому году, без денег… – задумался Вова. – Уж лучше я здесь перезимую. Попрошу работу, и буду откладывать по десять фунтов каждую неделю, – рассуждал Вова.

– Она говорит, ты можешь попросить убежище. Но это – пустые хлопоты.

– Сейчас мне важно получить работу, комнату и продержаться здесь до весны.

– Пожалуй, сейчас это единственно верный путь, в твоей ситуации, – согласился я.

– Спросим у них, как можно зарплату от агентства оприходовать? – активизировался Вова. – Если позвонить в агентство и сообщить адрес, то они пришлют чек. И что я здесь смогу с ним поделать?

– Спросим. Возможно, они помогут тебе обналичить чек. Или скажут, куда агентство может перевести сумму, – рассеянно предположил я.

– Всё нормально? – поинтересовался заскучавший надзиратель.

– Да, – ответил я.

Посетитель вышел. Пригласили меня.

– Итак. Какие у вас вопросы?

– Я сделал всё необходимое для моего отъезда, но украинское консульство уже два месяца делает документы. Я хотел бы убедиться, что этот процесс действительно идёт.

– Насколько я могу видеть из вашего дела, консульству давно всё передано. Мы всё сделали. Ожидаем, когда они передадут нам ваш проездной документ. Если вы по-прежнему согласны покинуть страну, тогда, нам остаётся лишь дождаться документа, – ответила она.

– Не слишком ли долго? Мне кажется, что всем хочется держать нас здесь подольше, – предположил я.

– Зачем нам держать вас здесь?! – искренне удивилась она.

– Если учесть количество подобных центров в стране и то, что Евро Союз выделяет средства на их содержание, то наше присутствие здесь обеспечивает занятость для работников миграционного ведомства, обслуживающего персонала, поставщиков продуктов и прочего, – рассуждал я.

– Очень интересно! Но поверьте, мы заинтересованы отправить вас на родину как можно скорей. Мы ценим, вашу готовность и не намерены задерживать вас. Повторяю, как только ваше консульство…

– Неужели, для изготовления документа необходимо более двух месяцев?! – перебил я её.

– Ваши сроки соответствуют обычным нормам украинского консульства. Насколько я могу прогнозировать, вам осталось ожидать около недели, – утешила она меня.

– Значит, вы не можете никак повлиять на этот процесс?

– Если только сроки изготовления документа излишне затянутся, мы можем побеспокоить ваше консульство. Но вы и сами можете связаться с ними. У вас есть их телефон?

– Да, есть. Они обещают.

– Не сомневайтесь. Мы не намерены задерживать вас. И ценим согласие мигранта добровольно покинуть страну. Мы оформим вам это, как добровольную депортацию, – утешали меня.

На обратном пути в бараки я познакомился с третьим посетителем. Его звали Иваном. Тоже – гражданин Украины, Черкассы. Володя успел найти в его лице друга, готового угостить земляка табаком.

– Ну, что у тебя? – спросил Вова.

– Я сказал ей, что все они заинтересованы держать нас здесь как можно дольше. Наше присутствие в таких центрах обеспечивает им занятость.

– Сто процентов! – согласился со мной Иван. – Мы обеспечиваем им непыльные рабочие места на государственной службе и стабильно доходный бизнес для всяких частных компаний-поставщиков.

– Пусть обслуживают, поставляют и обеспечивают. Я готов пересидеть у них на полном обеспечении до тёплых времён, – высказал своё мнение Вова.

– Сергей, надеюсь, ты всё же не сказал ей такое? – вернулся Иван к теме.

– Так и сказал, – признался я.

– Напрасно ты это сделал! Ты хочешь остаться здесь, или ожидаешь депортации?

– Поскорей съехать домой!

– Ну, всё равно, ты лучше воздержись от подобных замечаний. Это их национальные шкурные интересы.

А мы сейчас пребываем в полной зависимости от них. Их внешняя вежливость неслабо сочетается с внутренней жёсткостью, – кивнул он на идущего рядом служивого. – Признают тебя каким-нибудь буйным психом, опасным для окружающих, и ты просто исчезнешь за другим, более высоким забором.

Затерявшийся нелегал из конченной Украины – подходящий материал для тестирования новых фармацевтических препаратов, – пугал меня Иван.

– Кстати, я вчера сдал в медпункте кровь и мочу на анализ, – вспомнил я.

– Ну всё, Серёга! Сейчас миграционная тётя позвонит в медпункт и даст им указание – признать тебя инфекционным больным, нуждающимся в срочной изоляции, – начал и Вова шутить.

– Давно ты ожидаешь документов на депортацию? – поинтересовался Иван.

– Более чем достаточно.

– Возможно, нас вместе отправят. Обычно, они формируют группы на один рейс, – оптимистично прогнозировал Иван.

– Серёга, лучше оставайся с нами. Попросимся в одно купе, будем чай и кофе пить, о жизни говорить! – ожил Вова.

Вернувшись в Сашино купе, мы застали его мирно читающим книгу.

Чаепитие сочеталось с обсуждением Володиной ситуации.

– Володя, если ты действительно желаешь отсрочить своё возвращение в Украину, тебе следует посоветоваться с адвокатом, как лучше это сделать, – рассуждал я вслух. – Возьми у Экспедика телефон и адрес русскоязычного адвоката и свяжись с ней.

Самый простой способ задержаться здесь – это не предоставлять им своих данных. И позвонить в наше консульство, сказать им, что ты желаешь задержаться здесь. Пусть они не спешат с изготовлением твоего проездного документа.

Более хлопотный и непредсказуемый путь – это попросить убежище. Рассмотрение дела может затянуться, а может и наоборот – подтолкнёт их поскорей избавиться от тебя. Спроси об этом адвоката.

Кстати, у тебя с Экспедиком немало общего. Он тоже не желает возвращаться домой и согласен жить и работать в этом отстойнике.

– Я так и буду действовать. Эти казармы – моё временное спасение от холодной, бездомной украинской зимы. Упаду здесь на дно. Попрошу работу. И свяжусь с агентством, пусть мою зарплату передадут мне сюда, – выработал план действий Владимир.

– Я здесь тоже задержусь. Вместе будем работать, – поддержал его Саша. – Как только отправят кого-то из работающих, появятся вакантные рабочие места.

Пока ребята строили планы, я отлучился и заглянул в медпункт.

– Добрый день! Вы просили меня зайти к вам, – напомнил я доктору о себе.

– Да, присаживайся, – она достала мою историю болезни. – Анализы не показали особых отклонений от нормы. Лишь чуть гемоглобина маловато. Это значит, что, в общем, ты здоров. Что касается повышенного артериального давления… Причину установить очень сложно. Причин тому может быть много. Необходимо делать белее тщательное обследование, – неторопливо и безразлично объясняла тюремный доктор.

– Не могли бы вы дать мне снотворного, что бы я много и крепко спал, – предложил я. – Здесь есть один африканец, он просыпается только для приёма пищи и похода в туалет. У него наверняка нормальное давление. Я хотел бы как он.

– Но он спит, не принимая снотворного, – заметила доктор.

– Я так не могу. Во всяком случае, здесь.

– Попробуем принимать Atenelol. С утра. И будем контролировать ваше давление, – записывала она в мою историю план лечения. – Будешь приходить сюда утром для приёма таблетки.

– Каждое утро сюда, чтобы получить таблетку? – удивился я. – Дайте мне несколько, и я буду принимать по одной, или как пропишите, – предложил я.

– Так нельзя! – строго ответила доктор.

– Скажите мне, доктор, я похож на идиота, который может съесть все таблетки, чтобы усыпить себя?

– Ты вовсе не похож на такового. Но таких здесь достаточно. Попытки самоубийства – это наша большая головная боль. Поэтому и правила такие. Надеюсь, это нетрудно понять, – закрыла она мою историю и отложила на полку.

Из медпункта я зашёл к Игорю в его купе с портретом жены.

– Ходил на приём к миграционной службе? – встретил он меня вопросом.

– Да, – отмахнулся я.

– Иван узнал там, что они получили документы на меня и ещё на одного парня из Тернополя. Это значит, в ближайшие дни нас эвакуируют, сообщил Игорь.

– Значит, контора пишет! – обрадовался я.

– Серёга, давай сходим к попадье, попросишь её подогнать нам что-нибудь из тёплой одежды. А то мы загнёмся от холода, пока доберёмся из Киева до дома. У меня всё летнее, – обеспокоился Игорь.

– Давай сходим, – пожал я плечами. – Если ты знаешь, где её искать.

– Прихватим и моего попутчика.

– Кто таков?

– Та молодой паренёк. Он на кухне работает, – отмахнулся Игорь.

На пути к священнику, Игорь забежал в соседний барак и вернулся с парнем.

Женщину, обеспечивающую заключённым связь с Богом, мы нашли в её открытом для всех офисе. Её карточка на груди именовала её, как Nicky Startin.

Я замешкался, не зная, как обращаться к ней. Мать Никки?

– Мисис Стартин, – обратился я по-светски. – Эти парни нуждаются в вашей помощи. Возможно, вскоре их отправят в Украину, а там – зима. У них одежда и обувь летняя…