Текст книги "Остров Невезения"

Автор книги: Сергей Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 57 страниц)

Вскоре, Бивана известили о дате рассмотрения его дела в суде. Он дал мне знать, что будет ходатайствовать о содержании его в одной из тюрем, что поближе к дому. В общем, мы обо всём договорились и оба были готовы к тому, что нас вскоре разведут, каждого своей дорожкой.

Однажды утром, после завтрака, нашу камеру посетил надзиратель, и объявил, что мне следует сейчас же собрать свои пожитки и следовать за ним. Я знал, что это перемещение лишь в пределах крыла. Пожелав Бивану удачи, я последовал за охранником. Мы перешли на другой этаж, где передо мной открыли дверь такой же двухместной камеры.

Воздух в камере был плотно насыщен запахом табачного дыма и восточных благовоний. На нижней полке залегал негр и хмуро наблюдал за нашим вторжением. Бегло взглянув на него и переполненную пепельницу на полу под койкой, я понял, что новый сосед много курит и вовсе не рад мне.

– Мне обещали камеру, где не курят, – нелепо заявил я охраннику, спешно покидающему вонючую камеру.

– Не беспокойся. Мы всё помним, – буркнул тот и захлопнул дверь.

Уставившись в запертую дверь, я с тоской подумал о Биване с его проектами и наивными вопросами о транссибирской магистрали. Я вдруг почувствовал, что успел подружиться с ним, и осознал, что, возможно, мы больше никогда не увидимся. Устраиваться на новом месте не хотелось. Мне здесь не понравилось с первой минуты.

– Привет, – обратился я к чёрному, который начал скручивать сигаретку.

– Меня сегодня или завтра переводят отсюда, – пробубнил тот в ответ, не глядя на меня.

Я ничего не сказал. Стал стелить постель на втором ярусе. Запрыгнув на новое место, я уткнулся в книгу, но не смог сосредоточиться на чтении. Чёрный, докурив свою сигаретку, зажёг ароматическую палочку, дымок которой, стал наполнять камеру сладковатым запахом. Я бегло взглянул на соседа.

Это был худой, сутулый тип, возрастом за тридцать, судя по произношению, возможно, родом с Ямайки. На его африканском лице легко рассматривались следы злоупотреблений алкоголем и дешёвыми наркотиками, а также мелкие повреждения. Он был мрачен, как человек, которого лишили привычной дозы.

Над моим спальным местом с потолка свисала петелька. Кто-то сплёл верёвочку из трёх узеньких отрезков простынной ткани, смастерил петлю и подвесил это за проволочный крючок на потолке.

Петелька получилась игрушечная, забавная, и, как символ, вполне гармонирующая с этой камерой. Мне она не мешала, так как, висела над моими ногами.

Мой сосед вдруг заговорил.

– Я просил их переселить меня в другую камеру к моему приятелю, – сообщил он с нижней полки.

Я ничего не ответил.

– Он японец. Его скоро освобождают. У него хорошие связи в Лондоне с японской мафией. Он обещал помочь мне. Я отличный водитель. Вот только, эти уроды лишили меня водительских прав, – неразборчиво излагал сосед свою биографию и планы на будущее.

– ОК, – отозвался я сверху.

И про себя подумал; нахрен ты всё это рассказываешь мне?

Его речь и все повадки выдавали в нём ту категорию уличных нигеров, которым прирезать кого-либо за пять фунтов, всё равно, что два пальца обмочить.

Я ждал, когда нас выпустят из камер, чтобы отыскать литовских парней, о которых говорил отче. Думал о том, что надо срочно устраиваться на учёбу, чтобы больше времени проводить вне этой камеры.

В этот день я взял у дежурившего на нашем этаже охранника анкету, и отметил в ней пожелание посещать уроки информационных технологий и английского языка. Среди списка предлагаемых уроков в этом заведении, я с удивлением обнаружил курс для начинающих писателей. Оставив заявку надзирателю, я отправился на поиски литовских преступников. О них я лишь знал, что они не говорят по-английски, зато могут по-русски. Пока я обошёл свой этаж и просмотрел карточки с именами в дверях, у меня оставалось совсем мало времени до возвращения в камеру. Спустившись этажом ниже, я обнаружил на одной двери карточку с именами:

Romas Burachas (FW 6839)

Rolandas Viskockis

Их камера была заперта. Если заключённые отказываются выйти погулять, пообщаться с соседями по крылу и желают оставаться в камере, то дверь запирается.

Судя по именам, это были те двое, о которых упоминал отче. Я заглянул в глазок, подобно надзирателю. Двое парней среднего возраста были на месте. Я постучал в дверь. Они оглянулись. Даже через глазок можно было разглядеть напряжение, с которым они посмотрели в сторону двери. Эти парни были переполнены стрессами и непонятками. Они едва ли могли видеть меня, наблюдающего за ними, как подопытными. Мне очень захотелось хоть как-то порадовать их. Очевидно, они чувствовали себя комфортней, оставаясь вдвоём в закрытой камере, чем в окружении уголовников с непонятным языком и традициями. Хотя, здесь никто никого не доставал. Общая обстановка очень напоминала армейскую казарму или некий интернат.

Пауза затянулась. Я рассматривал их, а они, застыв в напряжённом ожидании, смотрели на дверь.

– Привет, парни! – крикнул я.

Они удивлённо взглянули друг на друга.

– По-русски, говорите? – снова обратился я, усомнившись, что меня понимают.

– Да, – закивали они головами и приблизились к двери, поняв, что это не надзиратель.

– Мне о вас рассказал отец Джон. Меня звать Сергей. Сейчас мне пора возвращаться в камеру этажом выше. Увидимся на прогулке, если хотите.

– Хорошо! – закивали они головой.

– Не падайте духом! До встречи, – закончил я встречу и поспешил на свой этаж.

На следующее утро нашу камеру посетили три надзирателя.

– Собирайся! – резковато скомандовал один из них моему соседу.

– Куда? – недовольно отозвался сосед, продолжая лежать.

– Делай, что тебе сказано, – раздражённо ответил ему другой надзиратель.

Они стали осматривать камеру. Было очевидно, что им противен сладковатый запах восточных благовоний, пропитавший всю камеру, и что мой сосед им тоже не по душе.

– Давай пошевеливайся! – грубовато поторапливали они его.

– Я просил поселить меня с японским приятелем, – капризно огрызнулся сосед.

– Так собирай свои вещи и поскорей выходи. Пожалуйста! – обратился к нему надзиратель, не скрывая своей неприязни.

Проверив все его вещи, они стали осматривать всё в камере. Наконец, кто-то обратил внимание на весящую с потолка петлю.

– А это что?! – спросил один из них, указав на петлю.

Сосед проигнорировав вопрос, возился со своими вещами. Они все уставились на меня. Мол, это же над твоим спальным местом.

Я пожал плечами и хотел сказать, что эта штука здесь уже была, когда меня поселили сюда. Но их серьёзное служебное отношение к игрушечной удавке, удивило меня, и я решил пошутить.

– Я полагаю, это на случай невкусного обеда… – ляпнул я, улыбаясь.

Охранники переглянулись.

– Объясни, пожалуйста, – попросил один из них.

– Если обед, как одна из немногих радостей здесь, окажется безнадёжно безвкусным, то всегда можно повеситься.

Охранники многозначительно переглянулись. Мол, иностранец, тяжёлый случай! Затем рассмотрели меня повнимательней. И, молча, покинули камеру, уводя моего хмурого, чёрного соседа.

Спустя час, меня посетил один из надзирателей. Это был самый старший из них, я бы сказал, пенсионного возраста.

– Ты русский? – не то спросил, не то подтвердил он, присматриваясь ко мне.

– Да. А что? – ответил я.

– Нет, ничего, – рассеянно сказал он, поглядывая то на меня, то на петлю. – Сейчас пройдём…

– Меня снова переселяют? – перебил я его.

– Нет. Это лишь на несколько минут. Ты не мог бы снять это для меня? – указал он на петлю.

– Пожалуйста, – я запрыгнул на верхний ярус, снял удавку и передал ему.

– Спасибо. Ну что, идём? – указал он на приоткрытую дверь.

Мы спустились на первый этаж, и коридорами вышли из крыла. Пройдя двором, вошли в отдельное одноэтажное помещение, обозначенное, как госпиталь. Подойдя к одному из кабинетов, он заглянул за дверь и кого-то позвал. Оттуда вышел чёрный медбрат в белом халате. Надзиратель кивнул на меня и передал ему удавку.

– Это его, – буркнул он, приписав мне это изделие.

Я не стал вмешиваться, лишь наблюдал за происходящим. Пожилой надзиратель, был вполне вежлив со мной, а негр в белом халате – внимателен.

Он сначала серьёзно рассмотрел удавку, а затем уставился на меня. Я не мог воспринимать его как врача, и едва сдерживал улыбку. Мне хотелось сказать им; посмотрите же на эту верёвочку, ну разве на этом можно повеситься. Вы идиоты, или вам просто нечем заниматься, и вы ищите повод, чтобы показать свою важность и занятость?!

Негр в белом халате (как негатив) внимательно пялился на меня, пожилой надзиратель уважительно смотрел на негра, а я наблюдал за ними и помалкивал. Я уже догадывался, что они смотрят на меня, как на психа. Вспомнил итальянца Тони с его улыбочкой, и не удержался. Я улыбнулся. Они, молча, обменялись взглядами. Мол, наш клиент!

– Зайди, – важно пригласил меня негатив в кабинет.

Я прошёл за дверь, охранник остался в коридоре.

Меня провели в обычный врачебный кабинет. Там за столом сидел ещё один смуглый баклажан в белом халате и с очками на носу. Он привстал и вежливо указал мне на стул, стоящий напротив его служебного стола. Усаживаясь, я заметил у него на столе раскрытую папку с моим тюремным досье. Эту папочку завели ещё в первом исправительном заведении. Среди прочих бумаг я заметил сверху некий рапорт, вероятно, от наблюдательных надзирателей, обнаруживших удавку и поставивших мне предварительный диагноз.

Чёрный медбрат приблизился к доктору, подал ему удавку и тихонько что-то сказал. Но в ответ ему лишь кивнули и просили оставить нас. Доктор заметил моё внимание к бумагам и пригласил меня к беседе.

– Итак, мистер Иванов, как вы себя чувствуете? – начал он, продолжая сканировать меня сквозь свои очки.

– Индус! – определил я по его увесистому акценту, но промолчал, лишь улыбнулся.

Тот стал торопливо что-то писать. Мне это не понравилось! Моё воображение нарисовало мне картину пребывания в одной палате с итальянцем Тони; обильное потребление сомнительных, просроченных медикаментов и состязания в бумажные шахматы…

Я поспешил продолжить разговор.

– Физически или психически? – серьёзно уточнил я.

– Вообще. Расскажите мне, как вы себя чувствуете, – оторвался он от писанины.

– В общем-то, неплохо, но могло быть и лучше.

– Что же вас беспокоит, мистер Иванов?

Я не мог воспринимать его, как доктора-психиатра. Он упрямо напоминал мне героев из идиотских индийских фильмов. Мне хотелось поговорить с ним об индусском кино.

– Ну, – вздохнул я, – меня беспокоит моя неопределённость, курящие соседи…

– Вы раньше курили? – перебил он меня.

– Никогда не курил.

Индус спешно сделал пометку в своём конспекте.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Досаждают множество ограничений. Я считаю, что если предоставить заключённым возможность пользоваться мобильными телефонами, это положительно улучшило бы их эмоциональное состояние. Связь с близкими и друзьями…

– Продолжайте, – торопливо сделал он запись в мою историю болезни.

– Так же, я считаю, доступ к интернету тоже необходим, особенно, для иностранцев. Это обеспечило бы их связь с родиной. Ведь эту переписку и посещение сайтов легко контролировать, и всегда можно прекратить, если заключённый злоупотребляет, – рассуждал я.

– Но ведь вам предоставляют бесплатную почтовую связь, – вставил индус.

– А вы своим родственникам и друзьям в Индии письма королевской почтой отправляете, или электронной? – съязвил я.

– Но я же не заключённый! – удивился тот дерзкому вопросу.

Посмотрел на меня и спросил, – и почему вы решили, что я в Индию пишу письма?

– Потому что вы Индус, и Англия никогда не будет вашей родиной. Я уверен, что вы поддерживаете связь с родственниками в Индии.

– Очень интересно!

– Кстати, вы случайно, не в Советском Союзе учились?

– Нет. Я учился дома в Дэйли. Что-нибудь ещё вас беспокоит? – вернул он меня к теме нашей встречи.

– Мне бы некурящего, нормального соседа, да поскорей начать посещать занятия. Надеюсь, такие пожелания заключённого приемлемы для этой тюрьмы?

– Что вы понимаете под «нормальным соседом»?

– Просто здравый человек, подобно вам, а не наркозависимый идиот, обозлённый на весь мир…

– И вы не думаете о самоубийстве? – не услышал он мой ответ-комплимент.

– Пока не думаю. Во всяком случае, не сейчас и не в этом паршивом месте!

– Значит, вы не исключаете такой шаг?! – оживился доктор и стал снова что-то записывать.

– Пока, я далёк от этого. А что, я похож на самоубийцу?

– Вы могли бы совершить это где-то в более подходящем месте? – проигнорировал он мой вопрос.

– Послушайте! У меня есть некоторые планы на будущее…

– Можете рассказать мне о ваших планах?

– Выйдя отсюда, я должен написать книгу об Англии. Это особенная страна и странные люди…

– Собираетесь ли вы описывать события в этой тюрьме?

– Обязательно! И вас упомяну.

Индус, улыбаясь, быстро строчил что-то в своём конспекте.

– Кстати, знаете ли вы, что индийские фильмы были очень популярны в Советском Союзе? – заполнил я возникшую паузу.

– Вам нравятся индийские фильмы? – спросил он, не отрываясь от писанины.

– Мне, не нравятся.

– Почему!? – удивился доктор, перестал писать и взглянул на меня поверх очков.

– Все индийские фильмы – это некая идиотская смесь; клоунада, песни и танцы. Как такое может нравиться взрослому, образованному человеку?!

Доктор закончил писать мою историю. Удобно откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на меня, словно он сомневался в моей образованности.

– Итак, мистер Иванов. Правильно ли я вас понял, что вы не намерены совершать самоубийство? – вернулся он к главному вопросу.

– Запишите себе, что я не намерен.

– Даже где-то в ином, более подходящем месте? – доставал индус.

– Я вам уже сказал; мне ещё надо написать книгу об этой стране и вас лично. А это потребует немало времени.

Доктор улыбнулся.

– Хорошо, мистер Иванов. Тогда зачем вам – образованному человеку, с большими творческими планами на будущее, вот это, – указал он на удавку.

– Вам никто не докладывал, что я не изготовлял этого и не подвешивал к потолку? Это моё в такой же степени, как и ваше. Когда меня перевели в ту камеру, эта штука уже была там.

– Нет. Мне лишь сообщили, что вы сказали по поводу обнаруженной верёвки в вашей камере.

– Что могут сказать тюремные надзиратели… – вздохнул я.

– Хорошо, мистер Иванов. Я надеюсь, что вы, действительно, просто пошутили.

– Именно! Я снова, неудачно пошутил, не в той компании. Меня неправильно поняли, и отвели к психиатру.

В кабинет заглянул чёрный медбрат. Он ожидающе смотрел на доктора, демонстрируя свою собачью преданность и готовность поднести смирительную рубашку, или ширнуть заключённому дозу успокоительного.

– Мы закончили, – важно сказал индус доктор африканцу медбрату.

– Ещё какие-нибудь вопросы или пожелания, – мистер Иванов? – по-казённому спросил меня доктор.

– Да, – ответил я.

– Слушаю, – устало вздохнул индус, и снова откинулся на спинку стула.

– Я думаю, что кроме школьных уроков, спортивного зала и библиотеки, хорошо бы в каждой тюрьме организовать фонотеку. Этакое собрание музыки на различный вкус; от дебильного рэпа до джаза и классики. А также, и аудио книги. Это не потребует отдельного помещения. Достаточно компьютера с хорошим объёмом памяти, где всё это можно хранить в формате мр3, и постоянно пополнять новинками. Я уверен, что многие заключённые, слушая музыку, положительно отвлекались бы от мрачных мыслей. Я вижу, как они здесь обмениваются компакт дисками и кассетами. Уверен, что такая услуга окажется в большом спросе среди заключённых. Возможность слушать любую музыку, послужит здесь для заключённых, как облегчающая душу психотерапия и эстетическое воспитание, – сумбурно изложил я своё пожелание доктору, который едва слушал меня.

– Всё? – перебил меня доктор коротким вопросом.

– В тюремных фонотеках может быть не только рэп, рок, джаз и классика, но также, и песни из индийских фильмов, – добавил я.

Доктор лишь грустно улыбнулся.

– Почему вы не записываете моё ценное предложение в историю наблюдения за пациентом? – кивнул я на прикрытую папку на его столе.

– Я всё запишу. Об этом не беспокойтесь, мистер Иванов, – пообещал он мне, как пациенту, от которого хотел поскорей избавиться.

Появилось желание растолковать этому индийскому доктору английскую пословицу: Never say never..[99]99
  Никогда не говори «никогда»


[Закрыть] В русской редакции это говорится более конкретно; от тюрьмы и от сумы не зарекайся! Я представил этого самодовольного тюремного доктора с тяжёлым акцентом в качестве заключённого.

Мне указали на дверь.

В коридоре ожидал меня тот же охранник. С ним мы и пошли обратно в крыло.

По дороге, он заговорил со мной отеческим тоном.

– Ты пойми нас, парень, правильно. Мы здесь на службе… Ты же видишь, какие люди здесь сидят; полно психов и подонков. У нас плохая статистика относительно самоубийств. Вот мы и решили показать тебя доктору.

– Мне было очень интересно поговорить с ним, – успокоил я пожилого надзирателя.

– Вот и хорошо. Я понимаю, что ты попал сюда случайно, фактически – по миграционному делу, – кряхтел пенсионер, поднимаясь за мной по ступенькам.

– Случайно и ненадолго, – скупо поддержал я разговор, думая о своём.

31

Не богохульствуй, сын мой! Господь не покинет тебя и оценит твоё чувство юмора и реализма. Каждому воздастся!

Видимо, решив, что меня не следует оставлять одного в камере, они вскоре привели мне нового соседа. Это был типичный местный парень среднего возраста, вовсе не похожий на уголовника. К тому же он оказался приветливым и общительным товарищем, что не свойственно для аборигенов.

– Привет! Я Майк, – подал он мне руку, бросив на кровать огромный мешок с личными вещами.

– Сергей, – ответил я, рассматривая его и гадая, за что он мог сюда попасть.

Кроме махинаций с кредитными карточками, ничего другое ему не подходило.

– Я знаю, ты русский. Это отец Джон организовал моё переселение к тебе. Я его активный прихожанин, и тоже не курю, – объяснил Майк.

– Понятно.

Мысленно я поблагодарил отца Джона. Он делал всё правильно.

– Здесь стоит неприятный запах, – принюхался Майк.

– Пахнет Хари Кришной, – пояснил я.

– Ты кришнаит? – спросил Майк.

– Нет, это предыдущий сосед здесь курил и дымил.

– Если курил, значит и он не кришнаит. – Ты не против, если мы сделаем уборку? – предложил Майк.

– Нет, не против, – ответил я, наблюдая за новым соседом, пытаясь таки определить, каким образом он конфликтует с британским уголовным правом?

Когда мы подметали, мыли, протирали предоставленную нам жилплощадь, нас посетил отец Джон.

– Привет, парни! Я вижу, вы нашли общий язык. Во всяком случае, теперь вы оба некурящих, и ваше пожелание исполнено, – оценил отче увиденное.

– Спасибо отец Джон за содействие! – поблагодарили мы его.

Оставшись вдвоём в прибранной и проветренной камере, я, наконец, задал свой вопрос Майку.

– Майк, ты не похож на уголовника. Если не секрет, как ты здесь оказался?

– Вовсе не секрет, – ответил Майк. Я злоупотребил чужой собственностью. Работал управляющим в частном магазине – продажа мобильных телефонов и услуг связи. Ну, и предоставлял некоторые услуги мобильной связи своим приятелям, мимо кассы. Когда это проявилось в отношениях между оператором мобильной связи и собственниками магазина, мне задали неудобные вопросы и предъявили счета. Я не согласился с предъявленной мне суммой.

Работодатель заявил в полицию. Там выяснилось, что у меня уже были судимости за подобные грехи. Короче, мне предстоит пробыть здесь четыре месяца, – закончил свою историю Майк.

– Не так уж долго.

– Срок небольшой, но общая ситуация довольно паршивая, – уточнил Майк. На приличную работу в Англии мне теперь не устроиться, сбережений – никаких, на кредиты от банков тоже едва ли следует рассчитывать с такой биографией, отношения с подругой, похоже, испортились. Выйдя отсюда, мне предстоит решить массу сложных вопросов, – коротко описал Майк своё положение в королевстве.

– Которая из перечисленных проблем, беспокоит тебя более всего? Отсутствие жилья, неплатежеспособность, работа, отношения с подругой? – уточнил я.

Майк положительно удивился проявленному интересу к его проблемам.

– Определённо, сейчас я только и думаю о том, как всё объяснить и поправить в отношениях со своей подругой. Мы были близки к созданию семьи. Теперь же, она считает, что я всё испортил. Особенно, она упрекает меня в том, что я скрывал от неё свои прошлые судимости. Но я же хотел, как лучше, – жаловался Майк.

– То есть, теперь, узнав о тебе больше, она решила, что ты ей – не пара?

– Да, именно так можно рассматривать её реакцию, – оживился Майк. – Но я пытаюсь объяснить ей, прошу не рвать отношения, дождаться меня. Это сложно сделать, когда тебя изолировали.

– Майк, у нас есть русские утешительные поговорки; что не случается, всё – к лучшему. Или, нет, худа без добра.

– Объясни.

– Оказавшись в тупике, ты увидел её реакцию на тебя, такого, каков ты есть, и её отношение к тебе, в затруднительном положении. Ещё одна поговорка; друг познаётся в беде. Ты понимаешь, о чём я?

– Я тебя понял. Ты всё, верно отметил, Сергей. Мне и самому неприятно признавать факт её резкого охлаждения ко мне. Я вижу, что она стала избегать меня, – грустно констатировал Майк.

– Связь с ней потеряна? – поинтересовался я, и хотел добавить; и хрен с ней! Но воздержался.

– Нет. Она пока отвечает на мои письма и звонки. Но, похоже, она хочет прекратить всякие отношения со мной.

– А ты хочешь сохранить это?

– Да, очень хочу. Мне было бы значительно легче, если бы у нас сохранились прежние, близкие отношения, и я знал, что она ожидает моего возвращения.

– Хочешь услышать моё мнение?

– Да, пожалуйста!

– На мой взгляд, случившееся с тобой – невеликая беда. И особо страшного ты ничего не совершил. Но твоя подруга раздула из этого некое преступление и обман века! Надругательство над её личной жизнью! Из того, что я услышал, я понял, что она решила, – ты не достоин её. Мне, конечно, легче советовать такое, но тебе не следует унижаться и просить её о чём-либо. Считай, что случившееся – это проверка ваших отношений на прочность. Кстати, не только она узнала о тебе больше, но и ты узнал её лучше. Если ты видишь, что она желает порвать с тобой, тогда, просто удали её из памяти, и не унижайся. Возможно, это благо для тебя, что она отвяла на этом этапе.

– Ты все, верно понял, Сергей. Мне здорово повезло с тобой. Однако мне трудно удалить её из своей памяти. Я постоянно думаю об этом, – признал Майк.

– Смотри на вещи реально; она не хочет тебя. Зачем тебе такая компания?

– Сергей, я хотел бы, чтобы ты ещё посмотрел её последнее письмо ко мне.

Он достал конверт, адресованный ему уже в крыло – С. Это была небольшая записка от руки. Суть сказанного Майку сводилась к тому, что она горько ошиблась и разочаровалась в нём, что он коварно злоупотребил её доверчивостью, скрывая от неё – близкого человека, своё сомнительное прошлое. И она теперь не может избавиться от чувства подозрения и неприязни к нему – человеку, способному злоупотребить чьим-то доверием в своих корыстных целях…

Судя по почерку, словарному запасу и построению предложений, подруга была достаточно взрослой, образованной и амбициозной особой, едва ли склонной к пониманию и сочувствию. Типичная английская стерва, каких и в Украине, в условиях рыночных отношений, становится всё больше.

Майк ожидал моего заключения. Мне было жаль его. Он отчаянно запал на самовлюблённую сучку.

– Майк, всё оказывается гораздо хуже, чем я представлял себе до того, как прочёл её письмо. На хрен тебе вся эта Санта-Барбара?!

– Её звать… – хотел поправить меня Майк.

– Санта-Барбара – это такой бесконечный американский телесериал, в котором происходят постоянные глупые разборки между мужчинами и женщинами. С этой мадам тебя ничего хорошего не ожидает. Она обращается к тебе, как конченому типу! Здесь и намёка нет даже на приятельские отношения. Никаких положительных чувств она не испытывает к тебе. По-моему, она хочет просто избавиться от тебя. А ты обманываешь себя какими-то иллюзиями. Максимум, что может быть положительного в твоих отношениях с ней – это некий союз на почве секса. В остальном – это чужой тебе человек. Если за время твоего пребывания здесь, ей повстречается правильный парниша с постоянной работой и без вредных привычек, она сразу прекратит всякую связь с тобой. Займётся организацией своей личной жизни. Извини за прямоту, но я едва ли ошибаюсь, в данном случае. Ты же хотел услышать моё мнение.

Майк внимательно слушал меня и грустно кивал головой.

– Сергей, разумом я признаю всё, сказанное тобой. Но душой мне больно принять факт, что она отвернулась от меня. Выходит, у меня не осталось ни кого близкого.

– Майк, ещё не вечер. У тебя есть четыре месяца на спокойное осмысление своего положения. Постарайся успокоиться и восстановить связь с реальностью. Избавься от ложных иллюзий.

– Хорошо бы всё это время провести в твоей компании, Сергей. Ты определённо помогаешь мне!

– Спасибо, Майк. Я снова начинаю верить в свои способности.

– Кстати, а ты здесь за что? – отвлёкся Майк от больной личной темы и поинтересовался моей биографией.

– За террористический акт, – ответил я. – Подстерёг у посольства Украины в Лондоне, одного украинского государственного деятеля-упыря и пришиб его булыжником.

Майк изумился услышанному, и собрался задавать свои вопросы.

– Я пошутил. Пока я всего лишь попользовался поддельным паспортом, – пояснил я.

– Ты и не похож на убийцу, – уверенно заявил Майк. – Теперь тебя вернут в Россию?

– Вернут в Украину, – поправил я. – Так я совсем не похож на убийцу-санитара-чистильщика? – удивился я его уверенности.

– Сергей, не шути так, – отмахнулся Майк, – мы же – христиане! – Мне тоже, похоже, больше нечего делать в Англии. Думаю, пока я здесь, мне следует восстановить связь с приятелями, которые живут в Испании. Когда-то я помогал им при переезде туда. Они приобрели в Испании недвижимость и теперь большую часть года живут там. Это некая английская коммуна; целый район, построенный английскими инвесторами, и распродано через сеть английских агентств недвижимости. У некоторых и бизнес там уже какой-то организовался. Они предлагали мне оставаться там, но тогда у меня были интересы в Англии, – откровенно сливал сосед свои мысли вслух.

Я слушал его, а про себя думал; я снова погружаюсь и растворяюсь в чужих проблемах. Это какая-то мания! Индус мистер Рай предупреждал меня!

Ведь, совсем недавно, пребывая в одиночной камере, я почти восстановил комфортное душевное равновесие. Достиг состояния монаха, добровольно уединившегося в монастырской кельи, чтобы освободиться от суетных мыслей и эмоций. Самого Бога я ещё не слышал, но уже хорошенько ушёл в себя и, по крайней мере, был готов слушать качественный джаз.

Но британское радио ФМ не жаловало джаз, а жизнь постоянно сводила меня с людьми, готовыми поделиться со мной, как с человеком, способным слушать и понимать.

– Мне, повезло, что я оказался именно с тобой, Сергей. Слава богу, и спасибо отцу Джону за помощь. Я в этом очень нуждался! – продолжал говорить Майк, призывая меня к дружеской беседе. – Сегодня я, наконец, смогу воспользоваться связью с внешним миром, Я вижу, что тебе можно доверять, Сергей…

– Сергей, ты где? – призвал моё внимание Майк, не услышав моего ответа на признание в доверии.

– Да, я слушаю тебя, – рассеянно отозвался я.

– Сейчас я покажу тебе, что у нас есть! – вытащил он из пластикового вещевого мешка переносной музыкальный центр средних размеров. Там было радио и СД проигрыватель. Вместо того чтобы включить его в сеть и достать компакт диски, Майк стал ногтем выкручивать винты на задней панели. Я лишь наблюдал, гадая, что он там спрятал. На наркомана он не похож, письма от своей подруги он хранил открыто…

Приподняв заднюю панель, он стал что-то выковыривать пластиковой вилкой из пространства в области динамиков. У него не получалось.

– Сергей, помоги мне, – указал он на вилку, а сам приподнял панель, насколько позволяли провода.

– Что я должен вытащить оттуда? – уточнил я задачу.

– Там втиснут мобильный телефон. Тебе следует добраться до него и расшевелить, а затем, мы вытряхнем его наружу.

Во, человек знал куда собирается, и что следует брать с собой, – подумал я, и принялся выуживать вилкой мобильник.

Вскоре, аппарат вывалился наружу.

– Well done, Sergei! – похвалил меня Майк и быстренько засунул телефон под матрас.

– Теперь, возле другого динамика нащупай и вытащи зарядное устройство, – снова приподнял он панель.

С этим я легко справился. Всё добытое, было упрятано с глаз долой, и Майк восстановил проигрыватель в прежнее состояние.

– Сегодня мы сможем воспользоваться телефоном. Но попозже, когда выключенный свет в камере будет вполне естественным, – объяснил Майк.

«Мы идем к цели, обучаясь действовать творчески и обучая других. Мы верим в человека», – лишь подумал я.

В ожидании благоприятной ситуации для пользования мобильной связью, мы проговорили с Майком всё время, предоставленное для общения с соседями по крылу. Я совсем забыл, что собирался встретиться с литовскими парнями.

Майк имел при себе две SIM карты. Одна – оператора Orange, которую, он заблаговременно пополнил, другая – запасная, оператора Vodafon, с почти пустым балансом. Договорились, что я буду пользоваться номером от Водафона.

После десяти вечера мы выключили свет в камере и заняли свои спальные места. Майк достал телефон и вскоре заговорил с кем-то. С первых сказанных им фраз, я определил по его извиняющейся интонации, что он позвонил своей подружке. Было очевидно, что она не очень обрадовалась его звонку. Постоянно слышалось его просящее «Please, listen to me!»[100]100
  Пожалуйста, послушай меня!


[Закрыть]

Я задумался, кому я хотел бы позвонить? Но удалось восстановить в памяти лишь два номера; соседа Толи и Натальи. Да и не знал, что сказать им. Предполагал, что мне придётся отвечать на многочисленные вопросы.

Наконец, Майк закончил переговоры с подругой. Как я понял, его не услышали, и связь с внешним миром не сделала его счастливей. Он, молча, удалил СИМ карту из телефона, вставил другую, и передал аппарат мне. Я проверил баланс на этом номере (078 841 588 120). Там оказалось около двух фунтов. Этого было достаточно. Набрал номер Анатолия.

– Алло, – осторожно отозвался Толя на неопознанный номер.

– Это я, – сосед Сергей, – ответил я.

– Серёга? – удивился он. – Ты где? – приступил он к расспросу.

– Всё там же. Только перевели в другое место, – коротко ответил я.

– Долго ещё? И что после этого?

– Срок мне определили. Осталось около двух месяцев. Но, скорее всего, по окончанию срока, или досрочно, меня депортируют, – неохотно отвечал я.