Текст книги "Остров Невезения"
Автор книги: Сергей Иванов
Жанры:
Современная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 53 (всего у книги 57 страниц)
39
Переночевав на новом месте, я отправился с Игорем на завтрак. Кушать не хотелось, и сама столовая – не лучшее место. Я шёл туда, чтобы как-то убить время.
В общем коридоре, у двери, обозначенной, как медицинский пункт, стояли несколько человек в ожидании приёма.
В столовой мы нашли Сашу, уже поглощающего завтрак в компании какого-то пожилого мужика. Мы с Игорем сонно поприветствовали их и присоединились. Мужик аппетитно кушал и что-то рассказывал Саше. Судя по его доверительному тону, они были уже неплохо знакомы.
Закончив трапезу, мужик, отправляясь выполнять какую-то работу, пригласил нас зайти к нему в гости, спустя часок. Поговорить.
Везде арестанты орудовали швабрами, поддерживая армейский порядок. Мы были незаняты. Саша предложил мне пройтись и посмотреть библиотеку и классы.
Библиотека оказалась небольшой, но содержательной. Немало книг было и на русском языке. Женщина библиотекарь приветливо пригласила нас обращаться к ней за помощью, если возникнут пожелания или вопросы. Покидая её, я обещал вскоре посетить библиотеку.
Классы только открылись, занятия ещё не начались. Я заглянул в комнату, обозначенную как класс английского языка. Пожилая женщина, предположительно – учитель, вежливо кивнула мне. Я не стал спрашивать о занятиях, надеясь на скорый отъезд. Ушёл, сонно соображая, как же здесь можно убивать время?
Уборка помещений заканчивалась. Кто-то отправлялся на занятия, кто-то на работу на кухне. Я же, полагая, что пробуду здесь недолго, не интересовался никакими видами общественной активности.
От Саши я узнал, что за работы здесь начисляют на личный счёт от 10 до 20 фунтов в неделю. Он тоже хотел бы работать, так как работающим арестантам предоставляют ещё и отдельные одноместные купе, вне общего барака. Но желающих работать было больше, чем вакансий. Саша ожидал своей очереди.
Спустя час, мы отправились в гости. Один из бараков был организован иначе. Там пространство поделили на отдельные одноместные комнатушки с закрывающимися дверями. Это обеспечивало арестанту какую-то автономию и покой.
Мужик, пригласивший нас, только закончил работу и вернулся в своё одноместное купе.
– Заходите. Саша, включай чайник, – обрадовался он нам.
– Познакомьтесь, – предложил Саша.
– Сергей, – представился я.
– Экспедик, – назвался мужик.
Я постарался запомнить это.
Экспедик внешне выглядел, как пенсионер или близко к этому. И я полагал, что у него большой стаж и опыт пребывания в Англии. Однако, присев с кружкой кофе, он достал последнее письмо от своего адвоката, и прочитал его нам, желая посоветоваться.
Адвокатом выступала русскоязычная женщина. Из короткого её сообщения я узнал, что он гражданин Белоруссии, и от его имени недавно было подано прошение о предоставлении ему политического убежища. Адвокат просила приготовить доказательства, свидетельствующие о фактах его преследования на родине, чтобы подготовиться к рассмотрению дела в миграционном суде…
Когда я услышал его рассуждения, я понял, что в Англии Экспедик совсем недавно, а представления его обо всём происходящем с ним – наивны.
Хотя, я не исключал, что ему, как гражданину Белоруссии, могут пойти на встречу.
Так я, обнадёживающе, и сказал ему, в ответ на всё услышанное. Он нуждался в этом.
– А как вы сюда попали? После обращения за убежищем, они отправили вас в эту резервацию? – поинтересовался я.
– Нет. Сначала я приехал в Лондон. Никого и ничего там не знал. Языка тоже. Деньги быстро иссякли, и я стал ночевать в парке на скамейке. Там полицейские паренька приметили. Что-то спрашивали, я не понимал их. Проверили документы, и пригласили меня в полицейский участок. Погостил пару суток в полицейской камере. Затем, меня передали миграционным работникам. Те с переводчиком познакомились со мной. Пригласили адвоката. И вот, теперь я жду здесь, пока решается моё дело.
– С местом ожидания тебе не повезло! – заметил я.
– Почему?! – удивился он. – Комнатка с телевизором, работа пару часов в день, питание и зарплата – 20 фунтов в неделю.
Меня тронуло его оптимистическое восприятие положения, в котором он оказался. Я понял, что он намучался, до того, как попасть в этот «рай». Я не стал рассказывать ему, что многие просители убежища ожидают ответа на свободе, проживая в социальных комнатах, получая пособие, а, при возможности и желании, подрабатывают. Просто согласился с ним.
– Тебе не нравится в Белоруссии? – сменил я тему.
– А кому там нравится? – сразу завёлся он.
– Я слышал, что пенсионеры – довольны, – неуверенно предположил я.
– Пенсионеры и менты… – махнул он рукой.
– Работа в стране есть? Здравоохранение и образование доступны всем? Система социального обеспечения функционирует? – интересовался я.
– В общем-то, всё это работает. Но поддерживается полицейскими методами.
– Ты имеешь в виду авторитарный режим, который установил в стране Лукашенко?
– Ну да!
– Многих ли граждан такой режим беспокоит? – уточнил я.
– Там же, нормальному человеку невозможно ни частным бизнесом заняться, ни своё мнение открыто выразить, – нервно отвечал беженец.
– Я думаю, что Лукашенко просто вынужден управлять страной в строгом, ручном режиме. Для молодого государства, просвещённый авторитаризм – это нормально, и даже необходимо. Если ваш диктатор ослабит контроль, то управлять государством начнёт мировое правительство.
– Та этого Пиночета волнует только одно – оставаться при власти и контролировать всех и всё в стране!
– Я бы так не сказал. Ваш диктатор и созиданием озабочен, не только контролем. Если его авторитарный контроль сменить на либерализм, то жидо-масоны быстро впарят вам свою плутовскую «демократию». Помогут провести «открытую и честную» приватизацию всего государственного имущества. Сначала всё производство и землю прихватят, затем – и здравоохранение, образование станет частной собственностью… Далее, если тебе интересно, спроси здесь у любого гражданина Украины, какой последует бардак. А затем – просто геноцид населения.
– Возможно, есть у кого-то интересы интегрировать Белоруссию в мировое сообщество, поиметь всё ценное там, и сделать страну послушным, тупым потребителем, – согласился Экспедик. – Но сейчас, я, со своим бизнесом, оказался под прессом бесчеловечной полицейской бюрократии. Я всё потерял, и мне пришлось выбирать; бежать из страны или быть осуждённым.
– Экспедик, я не знаю ни сути, ни деталей твоего конфликта с белорусскими властями. Но хочу сказать, что вам следует учитывать и понимать, под каким внешним давлением Лукашенко сохраняет и развивает то, что было создано в стране. Его авторитарный режим, при котором невозможно сказать и слова против, – это не самое худшее. Увидишь, вместо него, будет вам демократия! При которой, ты только и сможешь, что критиковать. Только тебя никто не услышит. Все будут много говорить! Но кто-то будет вещать со своего частного телевидения и радио, а кто-то на своей кухне (в лучшем случае!).
– Да уж! Лукашенко развивает экономику! Полицейский и бюрократический аппарат он культивирует, – проворчал Экспедик.
– Просто запомни наш разговор. Посмотришь, что будет в стране, когда в Белоруссии победят импортированные «демократические силы».
Приватизация, развал экономики и всей социальной системы. Затем, приватизируются и все ветви власти, в том числе и судебную. Чтоб, всё было «законно»!
Населению – безработица, обнищание, деградация, и массовый падёж.
– Ну, ты Сергей, прямо таки марксист-ленинист! – снисходительно воспринял он мои прогнозы.
– Я скорее – анархист. Принимай меня, как хочешь, а я уважаю вашего президента. Вы ещё не знаете, какое дерьмо скрывается за вывеской «свобода и демократия». Вместо Лукашенко придут тоже люди, и также, со своими корыстными мотивами и властолюбием. Только за новыми упырями стоят кукловоды, с глобальными хищными интересами, творящие свой мировой порядок.
Предсказывая демократическое будущее Белоруссии после Лукашенко, я случайно обратил внимание на телевизор, работавший всё это время без звука. БиБиСи вещало новости. Но, вдруг, появилось фото подуставшего Джорджа Харрисона. Затем, стали показывать фрагменты из хроники Битлз.
Ребята продолжали что-то говорить о Белоруссии.
Строка экстренных новостей внизу телеэкрана вещала для глухих:
«… четверг 29 ноября 2001 года умер Джордж Харрисон от рака в больнице Лос-Анджелеса (США), где с ним успели попрощаться Пол и Ринго…»
– Саша, посмотри новости, – кивнул я на телевизор без звука.
Саша взглянул. Попросил включить звук. Экспедик удивился, чего это мы вдруг переключились на его телевизор с новостями?
«… Джордж Харрисон родился 25 февраля 1943, Ливерпуль. Умер 29 ноября 2001, Лос-Анджелес – английский рок-музыкант, певец, композитор, писатель, продюсер и гитарист, получивший наибольшую известность как гитарист «The Beatles». Харрисон занимает 21 место в списке «100 величайших гитаристов всех времён» по версии журнала «Rolling Stone», – комментировали за кадром.
«… Харрисон умер в доме одного из своих друзей, Гэвина де Бекера. Незадолго до этого его доставили туда из больницы Калифорнийского университета, где он проходил срочный курс химиотерапии. Музыкант болел раком, и приходили сообщения, что болезнь «зашла слишком далеко»…» – продолжали вещать.
Я взял дистанционное управление и просмотрел другие телеканалы. Везде говорили об одном.
«… Ему было 58 лет. Причина смерти – злокачественная опухоль мозга.
Сам Харрисон в одном из своих последних интервью, еще до обострения болезни, говорил, что не собирается умирать: «У меня была небольшая опухоль на горле. Мне вырезали кусочек легкого. А потом меня почти убили. Но я сам чувствую себя сильнее. Я больше не курю. Правда, теперь после операции на легком немного не хватает дыхания, и я уже не представляю себе таких длинных выступлений, как раньше…»
Я вернулся на канал БиБиСи.
«… Маккартни приобрел этот особняк в Беверли Хиллс полгода назад у Кортни Лав. В разговоре с Джорджем Харрисоном за несколько недель до его смерти, Пол предложил своему другу пользоваться его поместьем в любое время. Пол постарался, чтобы об этом изолированном доме не прознал никто из чужих. Поэтому последние дни его бывшего коллеги Джорджа Харрисона прошли без навязчивого внимания газетчиков, в кругу семьи и друзей…»
– Я не понял. От рака лёгких, или от рака мозга? И в чьём доме, Маккартни? – спросил я вслух.
– А какая разница, – ответил Саша, не отрываясь от телевизора, по которому показывали редкие кадры 60-х годов.
– Согласен. Sweet Lord just took him.
Экспедик так и не понял, о чём это мы.
Решили с Сашей оставить товарища, дать ему отдохнуть после работы. Перешли в его барак. И, расположившись в пустом купе, включили электрический чайник.
Китайцы по-прежнему шумно играли в домино. Негр за фанерной перегородкой сладко храпел. Саша молчаливо скрутил самокрутку и закурил. Я заварил чай в пластмассовых кружках. Время текло.
Мы мало говорили. Неожиданная новость напомнила нам, что время, таки, идёт, даже если тебя изолировали от внешнего мира.
«Life is what happens to you while you are busy making other plans»[127]127
Жизнь – это то, что случается с тобой, пока сам ты занят планированием чего-то другого.
[Закрыть]
Поговорив о новостях от Би Би Си, я убедился, что Саша также, с детства «заражен» вирусом той же музыки. А после службы в армии, мы учились в одном месте и в то же время. Мы легко находили общий язык и темы. Общаясь, мы совершенно забывали о нашей временной неволе.
Перед обедом, в Сашин барак прибыли новые арестанты. Среди них оказался один бритоголовый чувак со всеми внешними признаками совка. В поисках своего места, он расслышал наш тихий разговор и уверенно потянулся в наше купе.
– Здесь место найдётся для меня? – возник в проходе парень, возрастом лет сорока.
– Проходи, – пригласил Саша.
– Закурить найдётся? – обратил он всё своё внимание на Сашину самокрутку.
Саша выделил ему порцию табака и прочие причиндалы для изготовления сигареты.
– Очень благодарствую! Меня звать Владимир, – представился гость, и закурил.
Мы тоже назвались.
– Объясните мне, куда я попал и что мне здесь светит? – предложил он нам новую тему.
– Ты попал на полное обеспечение с неопределённым сроком. Светит тебе здесь – бесплатная авиа доставка на родину, – коротко объяснил я.
– Не понял! Депортация? Мне на родину нельзя! Там мне некуда. Я слишком долго прожил в Лондоне, – тревожно реагировал Владимир.
– Где твоя родина? – спросил я.
– Город Тернополь, Украина, – рассеянно ответил он.
Возникла пауза.
– Расслабься. У тебя здесь ещё будет время всё обдумать, – успокоил его Саша.
На обед пошли вместе.
Судя по завидному аппетиту, с которым Владимир употребил харчи, обед ему пришёлся по душе и по желудку.
Он беспощадно расспрашивал Сашу об условиях пребывания здесь. Особенно, его интересовало, когда откроется шопинг-центр, и как там можно купить табак? Прослышав о работах, он тут же попросил нас отвести его к дежурному и записать в очередь на оплачиваемые работы.
Сделав это, мы поняли, что он совсем не говорит на местном языке.
– Вова, как долго ты пробыл в Лондоне? – поинтересовался я.
– Пять лет.
– Чем занимался?
– По-всякому. На стройках. На палке. В закрытой клинике от алкоголизма лечился, – выдал он свою лондонскую биографию.
– Что означает «на палке»?
– Ты шо, не знаешь? – искренне удивился он.
– Я тоже не знаю, – заявил Саша.
– Впервые встречаю наших, которые не знают об этой работе. Я думал, что всякий, кто жил в Лондоне, работал там, – начал своё пояснение Вова. – Или вы в Лондоне не бывали?
– Бывали. Но о палке ничего не знаем, – ответил Саша.
– Ну, если бывали в Лондоне, тогда Оксфод стрит знаете. Если прогуливались хоть раз по этой улице в дневное время, то должны были заметить палку, – разъяснил Вова.
– Я много раз бывал там в рабочее время. Какая палка? – недоумевал я.
– На тротуаре, неподалёку от выхода из станции метро, ты никогда не видел человека с деревянной палкой, на которой фанерный щит-указатель к магазину?! – нетерпеливо объяснял Вова.
– А! Точно! Там постоянно кто-нибудь стоит, подпирая деревянный брус, высотой метра два, – припомнил я. – На верху бруса прибит фанерный плакат с надписью от руки, краской «КОЖА. НЕДОРОГО» и стрелка, направляющая туристов в переулок… – вспоминал я вслух.
– Во! Теперь я вижу, что Сергей бывал на Оксфорд стрит, – одобрил Вова. – Вот это и есть работа «на палке». Я там какое-то время проработал.
– Странноватая работа, – заметил я.
– Это непростая работа! Она требует определённого внутреннего настроя и одежды, соответствующей погодным условиям. А погода в Лондоне – непредсказуема! – просвещал нас Вова.
– Сколько платят за такую работу – интересовался я.
– Четыре-шесть фунтов за час. Так было, когда я работал.
– Мне шесть фунтов в час платили за подсобные работы на стройках! – удивился Саша.
– Всем так кажется, что это легко! А ты представь себе; простоять истуканом на центральной улице несколько часов, да ещё и в компании палки. Не забывай о дождях и ветрах! Когда ветрено, палку надо держать, а не подпирать!
– Документы не требуются для этой работы? – уточнил я.
– Нет. Это уже на твой страх и риск. Требуется лишь соблюдение простых правил.
– И ты сменил эту тяжкую работу на строительство? – поддержал я разговор о жизни Вовы в Лондоне.
– Не сразу. После палки у меня был продолжительный запойный период. Затем, кто-то пристроил меня в закрытую клинику-психушку для бездомных алкоголиков и наркоманов.
– И тебя там вылечили от зависимости? – удивился я.
– Та никакого лечения! Просто заперли, как в тюрьме, промывали и присматривали. Если тебе остро хочется выпить, – дают пилюлю, и ты мирно спишь. Вот и всё лечение. Вообще-то, я был в таком состоянии, что едва помню первую неделю пребывания там, – отмахнулся Вова от этой темы.
– Но всё же, тебя избавили от Зелёного Змея. Где бы ты сейчас был, если бы не оказался в их психушке, – заметил я.
– После этого, я смог обращаться в агентства и подыскивать себе работу. Последнее время, у меня сложились неплохие отношения с агентством. Меня хорошо нагружали работой на стройках. Кстати, Серёга, у меня есть несколько рабочих дней, за которые агентство должно заплатить мне фунтов 200–250. Я думаю, они уже поняли, что меня задержали. Надо бы связаться с ними…
– Тебя задержали на работе?
– Да. Послали поработать на объект, где участвовало полно нелегалов. Пару дней поработал там, а на третий, туда прибыл десант миграционных работников. Построили нас, документы потребовали. Затем, в полицейский автобус упаковали…
Так вы мне объясните, куда я попал? – вернулся Вова к основному вопросу.
– Это нечто подобное ЛТП (лечебно трудовой профилакторий), – ответил я.
– Как долго здесь содержат?
– До депортации, – пожал я плечами.
Саша предложил нам выйти на прогулку. Мы вышли на внутренний двор, огороженный стенами бараков и забором с колючей проволокой.
– Серёга, надо им объяснить, что меня некуда депортировать, – продолжил Вова.
– Как это некуда? Ты им сообщил о своём украинском гражданстве?
– Ну да. Меня допрашивали миграционные бобики.
– Свой паспорт ты им предъявил?
– Какой паспорт! Я уже не помню, когда и где я его потерял. Я вообще, не всё помню, что было со мной, когда я пил, – честно отвечал Вова.
– Если паспорта нет, – задумался я, как бы просто и коротко объяснить ему?
По двору торопливо прошла женщина маленького росточка в чёрной одёжке служительницы англиканской церкви. Она скрылась за дверью служебного помещения. Я вспомнил отца Джона и Сергия. Надо бы написать письмо Джону и позвонить Сергию. Но я пребывал не в том настроении.
– Так что будет со мной, если нет паспорта? – вернул он меня в тему.
Вова начинал притомлять. С момента его появления, мы так и не смогли продолжить с Сашей наш разговор о музыке 60–70-х годов.
– Вова, ты видел ту представительницу церкви?
– Ну?
– Здесь в определённые дни заседает выездная инквизиция. Они рассматриваю личные дела арестантов. Те, кто отказывается добровольно покинуть Англию, их сжигают в местном крематории. У тебя, Вова, есть два пути; бесплатно и бесславно вернуться на родину. Или стать в упрямую позу отказника-мученика, и быть сожженным, как учёный еретик и скиталец – Джордано Бруно. В случае кремации, ты сразу решишь все свои украинские проблемы. А в родном Тернополе, возможно, даже назовут твоим именем улицу.
– Серёга, я серьёзно! – озадачился от излишних вопросов Вова.
– Ты верно заметил о выездных заседаниях инквизиции, – подсказал Саша. – Здесь каждую неделю принимают работники миграционной службы. Надо только предварительно записаться на приём. Я думаю, ему надо к ним обратиться и всё выяснить о своём положении, – советовал Саша.
– Серёга, сходишь со мной на приём? Объяснишь им, что у меня в Украине – лишь формальное гражданство. Больше ничего! Мне там негде жить. Последние пять лет я жил, пил, лечился и работал в Англии. Теперь, Лондон – моё новое постоянное место жительства. Поэтому, меня нельзя депортировать! – отчаянно честно выдал Володя черновую заготовку своей речи для инквизиции.
– Звучит убедительно! – искренне признал я. – Запишемся на приём вместе. Мне тоже надо поговорить с ними, – согласился я.
– Я думаю, Вова, самый убедительный твой аргумент, который ты можешь представить им, это тот факт, что ты пять лет работал в этой стране, и всё заработанное честно, до последнего пенни, спускал на аренду жилища, продукты питания, алкоголь и табак. Идеальный гражданин!
– До моего ареста я и считал себя гражданином. Ведь я прожил в этой стране, более пяти лет! – поддержал Вова моё предположение об идеальном гражданине.
– Проблема лишь в том, что местные бюрократы не знают о твоём британском «гражданстве». И, похоже, даже не желают знать об этом.
– Вот, сходим на приём, и ты всё объяснишь им, – подвёл итог, успокоившийся Вова.
Поселился он в одном купе с Сашей. Желание трудоустроиться и прочие общие интересы сблизили их.
А в наше купе прибыл чёрный тип в пижонском костюме, с толстой цепью на шее. Он постоянно фыркал, выражая своё возмущение по поводу его задержания и принудительного поселения в этом отвратительном месте!
– Я здесь долго не задержусь, – заявил он нам, брезгливо присаживаясь на свободную кровать. – Завтра меня выпустят!
Он оставался в своём светло-сером нарядном костюме, что выглядело нелепо.
– Это недоразумение. Невозможно вот так, без суда задержать человека и упрятать в такой дыре, – не мог он умолкнуть, пребывая в состоянии стресса.
Говоря, он поглядывал на нас, желая услышать что-то в поддержку.
– Можешь переодеваться, – кивнул я в сторону казённой одёжки, которую он брезгливо отложил в сторонку. – Думаю, рождество ты будешь праздновать здесь, – ответил я на волнующий его вопрос.
Парень вскипел!
– Нет, нет и нет! Максимум – два дня. Не более! – убеждал он сам себя.
– Спроси его, чем он занимался в Англии? Не похож он на нелегального рабочего, – заинтересовался Игорь новым соседом.
– Тебя где и как задержали? – спросил я новенького.
Чёрный обрадовался проявленному вниманию к его судьбе.
– В ресторане. Я хотел рассчитаться кредитной карточкой. А они вызвали полицию… – неохотно и сбивчиво ответил он.
– Карточка оказалась поддельной. А при обыске, у тебя нашли ещё нескольких таких же поддельных кредиток? – предположил я.
Парень вытаращил на меня свои глазища, и согласно кивнул головой, не говоря ни слова, словно это был его личный секрет.
– В полиции, установив твою личность и выяснив, что ты пребываешь в стране нелегально, они пригласили миграционную службу и передали тебя им?
– Верно! – кивал он головой, рассматривая меня, как злого шайтана.
– Тебе повезло, что полиция не захотела возиться с уголовным делом. Решили, что проще избавиться от тебя, как от нелегала, – рассуждал я вслух.
– Что значит «избавиться от меня»? – напрягся он.
– Удалить из страны. Депортировать. Лишить права въезда – объяснил я.
– Нет. Этого не может быть, – тихо и задумчиво сказал он сам себе.
– Не волнуйся, они не скоро депортируют тебя. Позволят отпраздновать здесь рождество, – кивнул я на его голый казённый матрац.
– Пожалуйста, не говори так, – тихо, но злобно огрызнулся он на мою правдивую шутку.
Игорь, поняв суть услышанного, открыто рассмеялся, наблюдая за реакцией чёрного соседа.
– Скажи ему, что он здесь будет рождественской снегурочкой, – хохмил Игорь в адрес непонимающего, растерянного негра в костюме.
Я заметил, что новый сосед уже затаил на нас обиду. Мы не успокоили его. Скорее наоборот.
Первую ночь он лёг спать, не снимая своего костюма, видимо, надеясь, что утром сойдёт с этого поезда.
Утром, когда народ сонно потянулся в столовую, он отправился искать правду.
На пути в столовую мы видели, как наш новый сосед эмоционально приставал к надзирателям. Те же, флегматично указывали ему направление в столовую.
Однако, ему удалось прогнать волну. Вероятно, он достал кого-то из служащих, упомянув при этом меня и мои шутки.
После завтрака, в наше купе заглянул недовольный надзиратель.
– Иванов? – хмуро обратился он ко мне.
– Да.
– Твоё место – номер такой-то. Пожалуйста, займи своё место, – строго сказал тот, и торопливо покинул казарму.
Я прошёл в середину вагона, отсчитывая номера посадочных мест.
Моё спальное место оказалось в эпицентре индусского чаепития. На кровати, отмеченной предписанным мне номером, восседали трое индусов, с кружками в руках. Над койкой, на стене красовались очень цветные картинки многоруких Богов неопределённого пола. Человек десять, сидящих и стоящих индусов с любопытством уставились на пришельца.
– Харе Кришна! – приветствовал я их.
– Кришна Харе! – дружно ответили мне.
– Это место свободно? – спросил я, указав на кровать.
По их реакции было ясно, что не все поняли, о чём я спросил. Но гости, сидящие на спорной койке, встали, освободили место и вежливыми жестами пригласили меня присаживаться.
Мне вовсе не хотелось нарушать их идиллию. Но надо было как-то вписаться в это специфическое купе восточного экспресса.
Они заговорили между собой, обсуждая моё появление. Наконец, один из них, заметно, старше по возрасту, обратился ко мне.
– Мистер, хотите чаю? – вежливо спросил он по-английски.
– Спасибо. Не сейчас. Объясни своим друзьям, что я должен поселиться здесь, – указал я на кровать, застеленную чьим-то бельём. Настенные полки тоже были заставлены.
– ОК, – согласно кивал он головой в ответ.
– Тогда, я приду позже, с вещами, – сказал я, кивнув на своё место и полки.
– ОК, mister! Welcome! – кивал он головой.
Я ушёл.
Игорь лежал в своём купе, покуривая.
– Ну шо? Где твоё место оказалось? – поинтересовался он.
– Среди индусов.
– Возможно, это лучше, чем с неграми, или арабами, или албанцами, или китайцами, – утешил меня Игорь.
– Да. Пожалуй, лучше уж в окружении индусов. Ты прав, – признал я, ужаснувшись от перспективы пожить в иной этнической коммуне.
– Мне сразу не понравилось явление этой самовлюблённой обезьяны в костюме. Урод, с утра побежал, всех взбудоражил… – ворчал Игорь.
Я собрал свои вещи и не знал, чем занять себя. На меня нахлынуло чувство неприязни к этому отвратительному месту и к стране в целом.
– Пойду, позвоню в наше консульство, – ответил я Игорю и вышел.
В этот раз трубку подняла какая-то девушка. Выслушав, по какому вопросу я звоню, она просила подождать. Снова возник тот же парень.
– Да, Сергей Александрович, мы всё помним. Ответ на запрос пока не получили, но по нашим расчетам, вскоре получим. И сразу сделаем вам проездной документ, – заученно отвечал он.
– Как скоро? Вы можете сказать конкретней? – перебил я его.
– Думаю, в пределах дней десяти. Максимум, – добавил он.
– Спасибо. Я буду позванивать вам. До свидания.
– Всего доброго!
Я вернулся к Игорю.
– Ну шо там? – интересовался он.
– Прежняя песня; как только, так сразу. Этот парень звучит стабильно вежливо, как автоответчик, – раздражённо ответил я.
– А я тебе, что говорил! Запишись на приём к миграционным работникам, – советовал Игорь. – У них свои служебные связи и отношения с консульствами. Пусть и они напоминают о нас.
– Точно, сейчас же пойду и запишусь, – согласился я, и снова вышел из купе.
Я не мог спокойно сидеть. Надзиратель, потребовавший от меня занять «своё место» вывел меня из равновесия. Какая была необходимость перемещать меня?
Кабинет, на который указал мне первый попавшийся на пути служивый, оказался открытым. Я постучал в открытую дверь и вошёл.
– Слушаю? – оторвался от бумаг пожилой офицер.
– Я хотел бы встретиться с миграционными работниками, – коротко доложил я.
– Ваше имя? – придвинул он журнал записи.
– Иванов.
Он сделал запись.
– Готово! – взглянул он на меня. – Вас пригласят и проводят на приём, – добавил он.
– Спасибо, – ответил я, и вышел.
Вспомнил о библиотеке и заглянул туда. Библиотекарь искренне желала скрасить моё пребывание здесь. Я лениво думал, рассеянно оглядывая небольшое помещение с книжными стеллажами. Наконец, вспомнил о детективе, чтение которого недавно положительно отвлекло меня. Женщина с вежливой улыбкой взирала на заторможенного утреннего посетителя тюремной библиотеки, ожидая услышать вразумительное пожелание.
– Martina Cole, – неуверенно выдал я имя английской писательницы.
– По-моему, такой у нас нет. Пожалуйста, продиктуйте это имя по буквам, – попросила она.
– Давайте я напишу, – предложил я.
– Пожалуйста, – она передвинула ко мне по столу лист бумаги и ручку, а сама обратилась к монитору компьютера.
Я написал имя писательницы и подал ей лист. Библиотекарь взглянула. Мимикой дала понять, что это имя ей ничего не говорит, и проверила по компьютеру.
– Вы уверены, что такая писательница существует? В нашей библиотеке это имя не упоминается, но я могу сделать запрос, – предложила она.
– Попробуйте, если нетрудно, – пожал я плечами и направился к выходу.
– Загляните после обеда! – предложила она вдогонку.
– Спасибо! Зайду, – ответил я, полагая, что она тут же забудет об этом.
Оттуда я направился в Сашин барак. Мне повезло, Саша и Вова мирно заседали в своём купе, покуривая и попивая чай. Их компания сразу же подействовала на меня положительно.
– Чай? – спросил Саша.
– Давай, – согласился я.
Володя хотел о чём-то спросить меня.
– Вова, я только что записался на приём к миграционной инквизиции, – напомнил я ему.
– А меня?
Я объяснил ему, где и как это можно сделать.
Володя спешно отлучился на несколько минут.
– Меня переместили в пределах барака, – сообщил я Саше. – Теперь буду жить с индусами. Но надеюсь, вскоре, документы будут готовы, – неспокойно сливал я.
– Без твоей компании, у меня одно спасение – работа и отдельная комната, – вздохнул Саша.
– Ты настроен на долгое пребывание здесь? – спросил я.
– Да. Я слышал, как мне отвечал чиновник молдавского консульства. Они торопиться не будут, – досадно махнул он рукой.
Вернулся довольный Володя.
– Серёга, на приём пойдём вместе. Я хочу, чтобы ты им всё объяснил. Это важно! – инструктировал меня Вова.
– Обязательно всё объясним, – потерянно обещал я.
– Наш белорусский товарищ приглашает нас на чаёпитие, – сообщил Саша.
– Всегда готов! – ответил я.
– Желательно взять собой ингредиенты. Мы уже исчерпали его запасы кофе и сахара, – предупредил Саша.
Следующую ночь я провёл в новом купе.
Наш чёрный сосед получил должную консультацию от знающих людей, типа Патриса Лумумба, и весь его гонор слетел с него. Вечером я застал его в купе, уже переодетым в казённый трикотажный костюмчик. О его значимости напоминала лишь вульгарно тяжеловесная цепь на короткой бычьей шее. Однако, он посматривал на меня недружелюбно, как на источник плохих, излишне реалистичных прогнозов. Я неумышленно обеспечил ему первые впечатления о новом месте. First cut is deepest.[128]128
Первый порез – самый глубокий.
[Закрыть]
Я, молча, забрал свою постель, личные вещи, и перебрался к индусам.
Моё место было готово к приёму. Гости из других купе вежливо вышли, позволив мне расположиться. Но вскоре, все стали возвращаться. Я понял, что им хотелось рассмотреть меня получше.
– Чай? – предложил мне дежурный по заварке.
– Да. Пожалуйста, – выдал я свою пластиковую казённую кружку.
Все места в купе были заняты. Индусы разных возрастов, деликатно поглядывая на меня, тихонько переговаривались на своём языке. Наконец, вода закипела, дежурный заварил чай, и стал разливать по кружкам всем собравшимся. Кто-то включил восточную музыку.
– Вы приехали сюда все вместе? – начал я с простого, глупого вопроса.
– Нет, встретились в Англии. Здесь, – ответил старший.
