Текст книги "Остров Невезения"

Автор книги: Сергей Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 57 страниц)

– Отсюда и в Молдову захочешь вернуться! Но пока нет паспорта, приходится ждать.

– Кстати, всех твоих земляков недавно отправили, а тебя, почему оставили? – поинтересовался Игорь.

– Потому что, они настоящие молдаване. А я – русский из Приднестровья, – объяснил Саша.

– Просто надо регулярно названивать в консульство и напоминать о себе, – советовал Игорь.

– Это вы можете в своё консульство в Лондоне звонить каждый день. А молдавского консульства в Великобритании нет. Ближайшее представительство – в Бельгии. Не очень-то назвонишься. Да ещё и ответит какой-нибудь молдавский урод, и корчит полное непонимание русского языка. Отвечает на французском или молдавском. Вот и разговаривай с ними. Ущербная страна, и чиновники такие же! Я просто выбросил свой молдавский паспорт, – разошёлся русский Саша без паспорта.

– Саша, надо было упаковать молдавский паспорт в пластиковый контейнер и прихоронить где-нибудь на острове. Под старой могильной плитой, на одном из лондонских кладбищ. И записать себе; координаты могилы, имя усопшего, дату рождения и смерти.

Сейчас бы, вместо дорогих и бесполезных звонков молдаванам в Бельгию, ты бы лишь сделал заявление местным миграционным бобикам, и дал бы им кладбищенский адрес. Спустя два-три дня, тебя бы самолётом, бесплатно отправили в Кишинёв, – поддерживал я разговор.

– Так тебе, Саня, хуже, чем нам – украинцам! Нам хотя бы вежливо отвечают в консульстве. И что-то обещают, – заметил Игорь.

– Ему даже похуже, чем русскому в Украине, – добавил я. Просто – Tombstone! (могильная плита) – Сегодня я звонил в украинское консульство и был положительно удивлён. Парень вежливо разговаривал со мной английским и русским языком, – гордился я Украиной, пережёвывая казённые британские харчи.

– Если бы я знал… То ещё в советские времена остался бы в соседней Одессе, – ворчал Саша.

– В советское время, в Одессе тебя бы пропиской затрахали, – предположил я.

– Для начала, временной студенческой пропиской обошёлся бы…

– Саша, о чём мы сейчас говорим, сидя в этой тюремной столовой под присмотром британских церберов?! В какое время и где ты учился в Одессе? – поинтересовался я, на всякий случай.

– Первая половина 80-хгодов. В инженерно-строительном институте.

– Знаю. Во всех ваших общежитиях побывал. В это время мы могли там встретиться. Ты в каком общежитии жил? На ул. Дидрихсона, наверное?

– Ничего себе! Серёга, ты откуда сюда прибыл? – выразил своё удивление Саша, оторвавшись от тарелки.

– Саша, боюсь, времени у нас здесь будет предостаточно, чтобы всё рассказать друг другу, – вздохнул я.

– Надеюсь!

– Надеешься на бессрочное заключение здесь? – хмуро вставил своё замечание жующий Игорь.

– Та не, надеюсь поговорить. Перенестись мысленно с берега Ла-Манша на пляж Чёрного моря, – пояснил Саша Игорю, едва понимающему, о чём мы говорим.

– На пляж «Дельфин», с рюкзаком сухого вина «Ркацители» и плавленым сырком за 14 коп. – предположил я тему будущих разговоров.

– И колбасой «Докторской» за 2 руб. 20 коп. – добавил Саша.

– Саша, тебе, с твоим молдавским паспортом надо теперь в ином направлении копать, – вернулся я в настоящее время. – Я слышал, что румыны выдают свои паспорта гражданам Молдовы, кто желает. И жителям приграничных с Румынией районов Черновицкой области – тоже. Румыны всё ещё претендуют на возвращение им довоенных территорий Бессарабии и Северной Буковины. С их паспортом тебе будет комфортней путешествовать.

– Предлагаю перейти в казарму, и за чаепитием обо всём поговорить, – жизнерадостно призвал нас Саша.

– Точно! Мы засиделись здесь. Сделана отметка на стакане, засыхает плавленый сырок! – встал я из-за стола.

Разносы с грязной посудой отнесли и подали в окно посудомойки.

– Точно, как в одесской студенческой столовке, в брежнёвские времена, – оценил я обед.

– Серёга! Нам песня строить и жить помогает! – повеселел Саша. – Прошу всех на чай!

– Времени у нас валом. Продолжим заседание в чайной? – согласился я.

– Идём в мою келью. Я теперь там один, – пригласил Саша. – Не считая храпящего негра за фанерной перегородкой, – добавил он.

У выхода из столовой стоял хмурый надзиратель в форме, присматривая за порядком.

– Thank you for the dinner, sir! – поблагодарил я, проходя мимо служивого.

– You're welcome, – ответил тот, даже не взглянув на меня.

Выйдя лабиринтами в центральный коридор, Саша указал направление. Игорь встретил кого-то и оставил нас.

Барак, в котором прописали Сашу, ничем не отличался от нашего.

– А здесь не так густо заселено, – отметил я тишину пустого барака.

– Демографическая обстановка постоянно меняется. Сегодня – пусто, завтра – густо. Скоро все вернутся после обеда, – пояснил Саша.

Его купе находилось в конце вагона. Из трёх мест, занято было лишь одно.

– Присаживайся, – пригласил Саша, включив электрический чайник.

Пока закипала вода, Саша скрутил себе сигаретку и закурил. Я залил чай в пакетах, в пластиковых стаканах.

– Здесь всё, как в тюрьмах, кроме камер и режима, – заметил я.

– Там держат народ в закрытых камерах? – поинтересовался Саша.

– Определённое время – в камерах. Но это обеспечивает тебе личное время и покой. Здесь же, все 24 часа – коммуналка.

Мимо нашего купе медленно прошёл огромный негр.

Мы тихо сидели, попивая горячий чай. Саша аппетитно курил. Время текло.

Несколько минут спустя, послышались шаркающие тяжёлые шаги негра. Он возвращался из санузла. В соседнем купе за фанерной перегородкой жалобно заскрипела кровать.

– Скоро захрапит, – прокомментировал Саша, кивнув в сторону соседнего купе.

– Мы допили чай и заварили кофе. Саша докурил свою самокрутку. За перегородкой захрапел Кинг Конг.

– Можно позавидовать. Чётко функционирует! Принял порцию пищи. Туалет. Крепкий сон. Так он и королеву здесь переживёт, – шутил я.

– Если они оставят его здесь на всю его оставшуюся жизнь, то он и остров переживёт, – добавил Саша. – Он не проснётся даже когда эта часть острова уйдёт под воду.

Вскоре с обеда вернулась группа китайцев, которые расположились, где-то в середине барака. По стуку костяшек, я понял, что они будут состязаться в домино. Далее последовали непрерывные гавкающие голоса и громкий стук.

– Так китайцы забивают козла, – пояснил Саша шумы.

Сосед за перегородкой не слышал ни нас, ни китайцев. Он смотрел свои сны и храпел громче, чем мы разговаривали.

– Сейчас время прогулки. Можно выйти погулять на свежем воздухе, – сообщил Саша.

Мы вышли из купе. Кинг Конг продолжал переваривать пищу, не меняя ритма и тональности храпа. Китайцы стучали, орали и курили. Я бросил взгляд на их собрание и с ужасом представил, что скоро все товары в мире будут производиться этими людьми в Китае, и они станут народом? 1.

На прогулки выпускали на большое травяное поле, или во внутренний дворик с асфальтной площадкой. В зависимости от количества арестантов, желающих погулять.

Просторное поле ограничивалось высоким забором, сразу за которым – берег канала Ла-Манш. Это было очевидно.

Порывы ветра заносили запахи и звуки моря. Морские птицы кружили и пронзительно покрикивали. Своими звуками они напоминали мне китайцев, играющих в домино. Возможно, где-то неподалёку, есть песчаные пляжи. Летом здесь должно быть хорошо, а сейчас, сырой холодный ветер не позволял расслабиться. За забором медленно проползла верхушка судна. По видимой части я определил, что это некий грузовой пассажирский паром, какие я видел в Саутхэмптоне.

Вечером, после ужина я обещал заглянуть к Саше на чай. Но застрял в своём купе, разговорившись с Игорем. Я понял, что ему неинтересно, когда мы с Сашей говорим о чём-то своём – советском и южном.

Он воспринимал наши разговоры почти также, как мои короткие дилогии на кухне с бывшим сокамерником африканцем, в момент получения пищи.

– Ты каждый раз называешь его по-разному, – заметил Игорь после ужина. – Я не могу запомнить все клички, на которые он отзывается.

– В обед я назвал его Патрисом Лумумба. А на ужине – Мобуту. Сесе Секо Жозеф-Дезире Мобуту, – напомнил я.

– Какие-то людоедские клички!

– Ты почти верно заметил. В Украине у нас свои людоеды. Ты, кстати, откуда?

– Волочиск. Хмельницкая область. Дома меня ожидает масса сложных вопросов, вздохнул Игорь.

– Жена? Кивнул я на приколотый лист с портретом, какие обычно наспех рисуют уличные художники.

– Да, – коротко и как-то невесело ответил Игорь.

– Она знает, где ты сейчас?

– Уже знает.

– Ей не понравилось в Лондоне?

– Как сказать? Пока оба работали, всё было неплохо. Последнее время не было постоянной работы, стали возникать мелкие бытовые тёрки. Она решила ехать домой, так как дочку надо было подготовить и отправить в школу. А теперь из дома новости повалили – одна, хуже другой.

– Как обычно. Если уж не везёт, – открывай ворота, – комментировал я.

– Представляешь, почти все годы моего пребывания в Лондоне, большую часть заработанного я регулярно передавал своим родителям. Хотел купить квартиру. Мамка, по моему поручению, начала что-то подыскивать…

И вот, жена, вернувшись домой, сообщает мне, что у моей мамки возникли какие-то проблемы, в связи с покупкой квартиры. Я начинаю звонить родителям и задавать им вопросы. Чувствую, что мамка уклоняется от этой темы, а батя что-то не договаривает. Затем, звонят мне из дома, и сообщают, что мамка умерла.

Сначала думал лететь домой. Но меня отговорили. После похорон стал чаще звонить бате. И от него дознаюсь, что мамка внесла деньги на покупку квартиры в строящемся доме. Но женщина, заключившая с ней договор, оказалась аферисткой.

Агентство недвижимости заявляет, что такая сотрудница у них никогда не работала. А договор с печатями, где упоминается их агентство – поддельный и не имеет никакого отношения к ним. Саму женщину найти пока не могут.

Отец говорит, мамка, как поняла, что потеряла все мои сбережения, так и угасла.

– Возможно, надо было жене поручить покупку квартиры, – вставил я.

– С женой – свои сложности. Точнее, с тёщей.

– Понятно. Может, сходим в гости к Саше на чай? – предложил я.

– Боюсь, что уже поздно. В это время все должны находиться в своих бараках. Такие правила. С утра снова можно будет перемещаться по всей территории, – пояснил мне Игорь, и включил чайник.

– Возможно, для тебя сейчас самое время вернуться домой. Отца поддержать и в остальном разобраться, – предположил я.

– Как сказать!

– Не хочешь домой?

– Я здесь обо всём подумал. Для меня – лучше оставаться в Лондоне. Деньги свои я едва ли верну. Мать тоже моим приездом не воскресить. С семьёй – напряг.

– Но придётся вернуться домой. Поэтому, ищи положительные моменты, которые можно извлечь из своего возвращения. Ты пять лет не видел ребёнка!

– Это ребёнок жены от первого брака. Но думаю, что корень моих семейных проблем не в наших недоразумениях с женой или в ребёнке, для которого я теперь – едва знакомый дядя.

– А в чём?

– Тёща.

– Известное явление.

– Но у меня – особый случай!

– Хочешь рассказать мне о своей тёще?

– Представь себе, Сергей. Возможно, пребывание в течение пяти лет на острове, было моим убежищем и спасением. Ты можешь не верить мне, а я в это верю, – интригующе начал Игорь.

– Ты о том, что уж лучше нелегально жить и работать в Лондоне, но быть подальше от тёщи?

– Типа того. Слышал о том, что можно наслать на человека порчу, и кончить его?

– Слышал. Тот чёрный на раздаче в столовой – кое-что знает об этом.

– Моя тёща тоже что-то знает об этом. Точнее, её подруга практикует это.

– И что же? Ты оказался объектом их практик?

– Думаю, что так.

– Можешь рассказать подробней? – заинтересовался я.

– С самого начала тёща была не особо довольна тем, что её дочь связалась со мной. Постоянно искала к чему бы придраться и выразить своё недовольство мной.

– Вы жили все вместе?

– Слава Богу – нет! Но она часто навещала нас. Типа, я к дочке и к внучке прихожу.

Так вот, я стал замечать за собой некоторые странности, которых раньше не бывало. Ну, выпить с приятелями я любил. Но я всегда знал свою норму и без труда контролировал себя. А тут, вдруг, началась какая-то чертовщина! Провалы в памяти, отключение контроля поведения…

– В сочетании с приёмом алкоголя? Или в трезвом состоянии? – перебил я его.

– В основном, эти странности меня стали посещать в нетрезвом состоянии. Я сам стал замечать свою уязвимость в этом состоянии, и все друзья это заметили. Когда я трезвый – всё понимаю. Однако, не могу отказаться от употребления, и остановиться во время не удаётся. А заканчивается всё провалами в памяти и нелепым поведением, чего раньше никогда не бывало.

К примеру, друзья рассказывали мне, что я пил, пока не вырубался, да ещё и порывался прыгать с балкона. Если бы не друзья… А я ничего не помню! И посторонние говорили, что раньше за мной никогда ничего подобного не замечали.

– Игорь, все эти странные перемены в твоём поведении могли быть следствием регулярного употребления алкоголя, – предположил я.

– Возможно. Но это другое. Мне не давали покоя появившаяся иная тяга к алкоголю, неспособность останавливаться, провалы в сознании и неконтролируемые шаги к самоуничтожению. Всё это свалилось на меня, как-то вдруг. Меня понесли какие-то неведомые силы в одном направлении; алкоголь, потеря памяти, попытки самоуничтожения.

– И ты связываешь это с тёщей и её подругой шаманкой?

– Я ездил к другим шаманам, которые не знали ни меня, ни мою тёщу. И просто говорил им, что мне хреново последнее время. Что они ни делали надо мной, постоянно выдавали один диагноз; сильная порча на смерть. Шаманят две тётки, одна насылает, другая ассистирует ей.

– И, конечно же, шаман предложил тебе пройти курс лечения у него, – вставил я.

– Серёга, я обращался не к одному специалисту. Все нарисовали мне ту же картину. Все они, понаблюдав меня, советовали уехать подальше от этих людей.

– Так ты оказался на острове. И как ты себя здесь почувствовал? Некоторые африканские специалисты считают, что здесь тоже полно духов, способных свести человека с ума.

– Я знаю. Об этом потом поговорим. А здесь, я просто запрягся в работу, и всё в моей голове восстановилось на свои места. И употребление алкоголя тоже стало контролируемым.

Только за время пребывания здесь жены, нервы снова дали о себе знать. Но я быстро успокоился после её отъезда. А затем, посыпались новости из дома. Арест. Теперь здесь завис.

– Скоро вернёшься домой. И останавливайся у отца, это будет вполне естественно. Держись подальше от своей тёщи, если уж ты так уверовал в её пагубное воздействие. Насколько я понял, без своей жены ты тоже сможешь обойтись. Зачем тебе лезть туда, где тебя не хотят, – советовал я.

– Всё это я умом понимаю. Сто раз всё передумал за пять лет в изгнании. А вот, где-то внутри, тлеет какая-то бесовская тяга к жене. И знаю же, что там, где она, там и тёща обязательно будет. И что ничего хорошего из этого не получится.

– Умом понимаешь – уже полдела. Осталось собрать свою волю и сделать правильные шаги. Если почувствуешь дома, что тебя снова бесы посещают, делай паспорт и беги оттуда, – советовал я, а сам отмечал безволие Игоря.

Хотел спросить, зачем он прицепил портрет женщины, которая, возможно, подпаивала его каким-нибудь зельем? Но промолчал.

– И отсюда хочется выбраться, и домой возвращаться боязно. Там – сплошные проблемы, а я отвык от этого гадюжника, – подвёл итог Игорь.

– У тебя, случайно, тёщиной фотографии здесь нет?

– Нет! Я же не мазохист. А что ты задумал?

– Можно было бы обратиться к моему заирскому приятелю. Может быть, он со своими земляками поколдовали бы против твоей тёщи, размышлял я вслух. – Ты уверен, что твоя жена в этом не участвует против тебя? – кивнул я на портрет, который, после всей этой истории, начал раздражать меня. – Возможно, она из Лондона подвезла своей мамочке свежий материал для работы с тобой.

– Что ты имеешь в виду? – напрягся Игорь.

– Привезла ей что-нибудь из твоих личных вещей, свежие фото. Ну, знаешь, как собакам, надо дать что-то понюхать, так и шаману – материал для установления контакта с жертвой.

– А хрен её знает! Во всяком случае, всё у меня здесь было хорошо до её приезда. А как приехала, и то не так, и это не так. И после её отъезда, – сам видишь, где я сейчас.

Я лишь снова взглянул на дурацкий портрет, который он сам же повесил над своим спальным местом, как икону. Мне захотелось сменить тему.

– Так что ты хотел сказать о местных английских духах? Похоже, тебя они приняли хорошо, и защитили от украинской порчи, – хохмил я.

– В Лондоне, одно время я жил в районе Acton, по соседству с одним странным парнем. Он, кстати, из твоих краёв, из Николаева. Некий Толя Подмазко, я звал его – Пирамида.

– Тоже – шаман?

– Нет. Повёрнутый на всяких аномалиях. Выписывал литературу, экспериментировал с пирамидой.

– И что с ним? Крыша съехала?

– Однажды, на какой-то работе, он познакомился с чёрной подругой. Стали они встречаться и обнаружили общие интересы.

– Чёрно-белый секс? – вставил я.

– Про секс – не знаю. А вот про шаманство она ему много всякого рассказала. Толя однажды сказал, что ему интересно и страшновато с ней.

– И что вышло из их афро-украинского романа?

– Однажды, она пригласила его на вечеринку к своим землякам. Так он говорит, это был некий шаманский шабаш. Сначала они по очереди выступали, обменивались опытом. Затем, хором пели какие-то молитвы или заклинания. Затем последовали ритуальные танцы. А он там – один белый козлёнок. Перепугался наш Толя, как бы его не применили в качестве жертвоприношения. Одинокий нелегал из Украины в огромном мегаполисе – находка для приехавших из Африки, тоскующих без работы шаманов-людоедов.

– И чем всё закончилось?

– Сбежал он оттуда. Показалось ему, что их танцы вокруг беленького гостя – это предварительный ритуал, подготовка жертвы. Больше не встречался с ней. Испугался, что она может приделать ему что-нибудь. Повесил крест на шею, молился и не отвечал на её звонки.

– Ты ему рассказывал свою историю с тёщей? Может быть, его африканская подруга закодировала бы тебя от тёщиной порчи?

– Нет, ему я этого не рассказывал. В то время у меня всё было в порядке. А затем, он съехал на другой адрес и мы потерялись. Остался лишь его старый адрес. Если написать ему, то хозяйка дома, возможно, передаст.

– Если он интересующийся парень, тебе следовало бы поделиться с ним своими наблюдениями.

– Я же говорю, когда мы общались, у меня не было подобных жалоб. Я уже начал и забывать о тёще. А сейчас сижу здесь, прокручиваю в памяти все события и начинаю чувствовать, что этот украинский вирус сидит где-то во мне.

– Рассказал бы обо всём его чёрной подруге, одолжил бы у жены фото любимой тёщи, и дали бы заработать африканским шаман. Возможно, сейчас не сидел бы здесь и вести из дома получал бы иные. Может, сходим на приём к моему заирскому приятелю? Я вижу у него здесь немало земляков, и на свободе много. Но ему понадобится что-нибудь от твоей тёщи, – рассуждал я вслух.

– Откуда.

– А может, познакомим заирских каннибалов с твоей жёнушкой? – взглянул я оценивающе на её портрет. – У тебя, наверно, и фото её имеется или ещё какие-нибудь мелочи.

– Не! Не надо. На тёще ещё можно было бы поэкспериментировать, – неуверенно отказался Игорь.

– Напрасно, я думаю, твоя жена сотрудничает с тёщей и повитухой против тебя, – предположил я.

Игорь ничего не ответил.

– Жаль. Это скрасило бы наше однообразное пребывание здесь. И африканским друзьям дали бы на табак заработать.

В бараке неподалёку послышалось хоровое пение. Я умолк, вопросительно взглянув на Игоря.

– А вот и наши африканские соседи. Молитва перед сном, – пояснил Игорь.

Хор звучал всё интенсивней. Страсти накалялись. Когда богослужение африканской коммуны достигло кульминации, из других ячеек послышались крики недовольства.

– Shut up![124]124
  Заткнитесь!


[Закрыть]

– Сейчас начнут швырять тапочки и прочие предметы в их купе-храм, – комментировал Игорь, заваривая чай.

Я прошёлся вдоль барака и сделал беглый осмотр происходящего. Африканские братья, теснясь в одном купе, завершали своё богослужение, не реагируя на грубые выкрики. Немного далее, в индусском купе было также многолюдно. У этих тихо мурлыкала музыка и продолжалось чаепитие. В других купе – кто-то спал, кто-то играл в карты, пили чай, читали, молились.

Я прошёл в душевую. Окна были приоткрыты, чтобы проветрить помещение. Обследовал решётки. Глухо, как в тюрьме. И всё же здесь был не такой строгий режим и контроль, как в тюрьмах.

Я стоял в тишине у открытого окна, вдыхал прохладный, влажный воздух и желал себе поскорей оказаться дома. В своей холостяцкой квартире.