Текст книги "Остров Невезения"

Автор книги: Сергей Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 57 страниц)

– Он совсем по-русски не понимает? – поинтересовалась Неля.

– По-русски не понимает. Но хорошо понимает грузинский, – ответил я.

– Та ну тебя, Сергей! Я серьёзно спрашиваю. Что за мужик?

– Роберт. Родом из Шотландии. Холост. Пролетарий. Собственности не имеет, работает на агентство, живёт в комнате социального дома, – выдал я всё, что знал о нём.

– Он, похоже, любитель выпить, – заметила Неля.

– А ты замуж за него собираешься?

– А ну тебя, Сергей!

– Роберт, как тебе нравятся эти женщины? – вернулся я к гостю.

– Ничего, симпатичные, – улыбнулся он им.

– Видите, Роберт не против, поговорить о браке, он парень молодой и совершенно свободный.

Женщины подали ему кофе, посмеиваясь над моими шутками-предложениями.

Роберт вопросительно посмотрел на меня.

– Женщины интересуются тобой, Роберт. Спрашивают, не хочешь ли ты жениться?

Роберт, смущённо улыбаясь, пожал плечами.

– Мы совсем не знаем, друг друга, – скромно ответил он.

– Ты прав, Роберт. Ты что-то говорил мне про хорошую работу. Расскажи-ка об этом, – сменил я тему.

– Да, есть неплохая работа в пекарне. Я там работал в прошлом году, в это время они всегда набирают дополнительных работников. Меня там знают, и у меня есть телефон леди из отдела кадров, – охотно отозвался он.

Я коротко пересказал заскучавшим женщинам о предложении Роберта помочь им трудоустроиться. Они живо заинтересовались.

– Роберт, девушки хотели бы поработать там с тобой. Как это устроить?

Роберт почувствовал себя важным человеком, раздул щёки и задумался.

– Я найду дома телефон и прозвоню в отдел кадров, – серьёзно обещал Роберт женщинам.

Женщины уважительно закивали ему.

– А где эта пекарня, может, мы сами туда обратимся? – ухватились они за появившуюся возможность.

– Роберт, где эта пекарня, пусть они сами туда пойдут, и всё узнают, – предложил я ему.

– Это не в Саутхэмптоне, туда надо ехать автобусом в пригород Eastleigh. Если их интересует, мы вместе поедим туда. Но лучше, прежде позвонить и договориться о встрече.

Женщины серьёзно заинтересовались услышанном, и стали проявлять внимание и уважение к гостю.

Я знал, что сейчас они искренне уважают его и будут действительно благодарны ему за участие и помощь в трудоустройстве. Но ненадолго. Как только у них благополучно сложится с этой работой, их отношение к нему изменится. Неля, наверняка, уже определила цену этому простому, внешне неряшливому парнише. Для неё он сейчас – лишь возможность заполучить работёнку. Как только Неля трудоустроится, она его, как человека, в упор не разглядит. Я уже наблюдал таковое.

Расставаясь, мы договорились о том, что Роберт предварительно узнает о потребностях пекарни в новых рабочих и договорится о встрече. А затем, они все вместе поедут туда в целях трудоустройства.

18

… в паспорте будет лишь твоё фото, а остальные данные… Ну, ты сам понимаешь.

Вскоре, у меня состоялся разговор с соседом Толей по интересующему меня вопросу.

– Сергей, я приготовил для тебя телефон человека в Лондоне, к которому ты можешь обратиться по вопросу изготовления голландского паспорта, – обратился ко мне Анатолий.

– Хорошо! Ты сам этого товарища знаешь?

– Не очень. Знаю только, что его звать Володя, он из Тернополя. Он в контакте с тем, который в Париже всё это делает. Ты можешь дать Володе свои данные и фото, а когда паспорт будет готов, у него же и получишь, заплатив ему 1300 фунтов.

– Прямо к изготовителям обратиться никак нельзя?

– Пока нет. Я пытался. Спрашивал его телефон у прибывших от него и у самого Володи, но никто не даёт. Володя говорит, что тот не станет разговаривать об этом с незнакомыми людьми.

– Ясно. Конспирация. Тогда будем говорить с Вовой из Тернополя. Давай телефон.

Я не стал откладывать этот вопрос, и позвонил ему в тот же вечер.

– Алло, – бодро ответил мне мужской голос.

– Это Владимир?

– Так точно! Владимир на связи.

– Это Сергей. Тебя рекомендовали ребята, твои земляки. Меня интересует приобретение человеческого паспорта. Каковы условия?

– Эх, Серёга, где ты был пару дней назад? Я вчера только передал туда данные клиента. И затем, там намечается перерыв на какое-то время, боюсь, что теперь быстро не получится, – объяснил он мне производственную ситуацию.

– Ничего. Мне не срочно. Главное, чтобы качественно.

– Тогда, требуется пару твоих фотографий, запиши размеры и прочие требования…

– Я здесь могу посмотреть такой паспорт и записать требования к фото и какие требуются данные.

– Хорошо. Значит, потребуются две фото, твой возраст, рост и цвет глаз. Разумеется, в паспорте будет лишь твоё фото, а остальные данные… Ну, ты сам понимаешь.

– Понимаю. Будет чьё-то имя и приблизительно подходящие мне; возраст, рост и цвет глаз.

– Именно так. Если это устраивает, то стоит такой паспорт 1300 фунтов. Получение и расчёт в Лондоне.

– Хорошо, всё необходимое я скоро передам тебе, – согласился я.

Во время одного из своих сеансов связи с внешним миром в Интернет классе, я оказался у компьютера за одним столом с молодым парнем. Мы нечаянно и быстро определили русский язык, как общий для нас, и обменялись ничего не значащими фразами. Этого было достаточно, чтобы узнать, что мы оба искатели убежища и клиенты местной социальной службы.

Я сосредоточился на подборе кодировки, чтобы прочитать полученное сообщение на русском языке, которое проявилось в виде хаотического набора всяких знаков. Ругаясь от бессилия, я снова привлёк внимание соседа по компьютеру.

– На фиг тебе почта на hotmail.com? Сплошные заморочки! Зарегистрируй себе почтовый ящик на любом российском сайте, и будешь спокойно читать сообщения и на русском, и на английском, – подсказал он мне.

– Да уже привык к этому ящику, и многие пишут мне на этот адрес, – объяснял я своё упрямство, хотя подумал, что он правильно советует.

– Ну, если тебе нравится всякий раз расшифровывать русскоязычные сообщения, то радуйся этому процессу, – пожал он плечами.

– Ты прав. Сейчас я сделаю себе адрес на русском сайте, во всяком случае, попробую это, – согласился я, и занялся регистрацией.

– Ты не работаешь? – спросил он меня, не отрываясь от монитора.

– Нет. Не имею такого почётного права, – коротко ответил я.

– Я так же, – утешил меня случайный знакомый.

– Откуда ты? – спросил я лишь для вежливого поддержания разговора.

– Из Сибири. Хакасская автономная область. Слышал о такой местности? Столица – Абакан.

– Только о самой Сибири слышал. Такой области не знаю, – признался я. – Как тебя занесло сюда!? – уже искренне заинтересовался я.

– Меня звать Егор, – назвался парень.

– Меня – Сергей. Тебе не понравилось жить в Сибири? – вернулся я к вопросу о его супер перемещении в пространстве.

– В общем-то, нравилось… Но на то были причины, – дружелюбно воспринял он моё любопытство.

– И каково тебе здесь, после Сибири?

– Это иной мир. По мне, так заработать какие-то деньги, и бежать отсюда. Гниловатая страна!

– Я слышал от многих, что пожив здесь несколько лет, можно привыкнуть и даже полюбить.

– Не знаю. Привыкнуть может быть и можно… Но что здесь можно любить? Да и зачем насиловать себя привыканием?

– Но ты всё же заехал сюда из Хакассии.

– Сначала моих эстонских деда и бабку сослали из Эстонии в Сибирь. Затем, моя мамка вздумала вернуться на свою историческую родину – Эстонию. Прошла там со своим свидетельством о рождении все бюрократические инстанции и получила гражданство. Только без языка, собственности и капитала, как оказалось, ей нечего делать на своей родине. А мне, как её сыну, с большим напрягом выдали эстонский волчий билет, позволяющий проживать в Эстонии.

– И ты решил проехать дальше на Запад?

– Мы с мамкой решили.

– Так ты здесь с мамкой?

– Да, вдвоём с самой Сибири. Сама она бы не решилась на такие переезды.

– И попросили убежище?

– Да. В Таллинне мы по объявлению обратились в агентство, где за определённую сумму денег, нам предложили организовать британские визы и встречу-содействие в Саутхэмптоне; помощь в получении бесплатного беженского жилья, пособия и, возможно, работу. В общем-то, всё так и получилось, только с работой не особо складывается без разрешения. А теперь ещё и назначили дату рассмотрения моего прошения о предоставлении убежища. Всё идёт к скорому окончанию моего пребывания здесь в качестве искателя убежища с социальной помощью.

– Распространённая история, – подвёл я итог услышанному. И закончил регистрацию адреса на сайте km.ru

– У тебя такая же фигня?

– Да. В убежище уже отказали, работать не разрешают. Но пока позволяют паразитировать здесь. Этим я и занимаюсь.

– И что, будешь ождать принудительной депортации?

– Кажется появились живые примеры советских пришельцев с европейскими паспортами. У них неплохо складываются отношения с местной бюрократией. Работают легально и границы благополучно пересекают. Думаю, попробовать такой способ адаптации.

– Каким образом они получили европейские паспорта, каких стран и как дорого это стоит? – посыпал он вопросами.

– Не дешево. 1300 местных денег. Гражданство королевства Нидерланды путём замены фотографии в действующем паспорте.

– Возможно, оно и стоит того, – заинтересовался Егор.

– Но в этой затее немало скользких моментов. Начиная с вопроса о качестве документа и заканчивая новым «родным» языком, – поделился я своими сомнениями со случайным заинтересованным собеседником.

– Но люди всё же применяют это.

– Да, я сам помогал такому «европейцу» устраиваться на работу, открывать банковский счёт и получать национальный социальный номер. Человек даже английского не знал, но всё прошло гладко и успешно.

– Ты видел такой паспорт?

– Держал в своих руках и тщательно рассматривал. Выглядит вполне.

– Супер! Так это то, что мне сейчас надо.

– Ты что, в Сибирь возвращаться не собираешься?

– Собираюсь. Но сначала, надо заработать на возвращение. Знаешь ли, капитализм добрался уже и до Сибири, там без денег теперь тоже сложно.

– Так тебе же и в Англии не нравится.

– Просто здесь всё чужое. Гнилая погода, мелочные, меркантильные отношения, безвкусная, ненатуральная пища… Я невольно сравниваю всё с Сибирью, и мне сложно привыкнуть к этому.

– Вдобавок, этот мир не желает принимать нас, продолжил я. – Новый Мировой Порядок предполагает максимальное сокращение славянского православного населения. Дома нам насаждают плутократическую демократию и анти социальные рыночные отношения. Если мы покупаем их гнилые куриные «ножки Буша», тогда наши страны признают демократическими, с рыночной экономикой… – добавил я.

– Ты противник рыночных отношений?

– Я противник диких, бесчеловечных рыночных отношений, какие, к примеру, культивируются в Украине или Грузии. Такая рыночная экономика ориентирована на сокращение непотребного населения и освобождение жизненных пространств и ресурсов для крупного капитала.

Кстати, английский вариант капитализма гораздо человечней, и в нём таки можно вполне комфортно жить.

– Так как на счёт, замаскироваться и прижиться в условиях местного капитализма? – нетерпеливо вернулся к главному вопросу Егор.

– Если ты про паспорт, то посредник просит фото, возраст, рост, цвет глаз и обозначить пол. Деньги – при получении пропуска в этот мир.

– А ты чё?

– А вот думаю. Такой паспорт – это действительно запасной вариант выживания. Но, в Саутхэмптоне я уже не смогу функционировать с ним. Здесь меня везде знают, как Сергея. Придётся оставить комнату с пособием, и съезжать куда-то. С новым именем и гражданством придётся начинать в другом городе. Лондон для этого наиболее подходящее место. Можно попробовать и где-нибудь на севере, в Шотландии. Я слышал, там всё проще… – рассуждал я.

– Ну и хрен с той комнатой и пособием. Нормальная работа компенсирует потери. Так что ты решил?

– Я обещал дать ответ, а сам всё думаю. Не решаюсь отрезать пуповину, соединяющую меня с Саутхэмптоном. Если честно, то я уже и в работе не особо нуждаюсь. Новый документ меня больше интересует в целях спокойного пребывания на острове и свободного перемещения по миру.

– Блин! Та чё тут думать? Если возможно, то я бы подписался на покупку такого документа, – удивил меня молодой Егор своей решительностью.

– Я думаю это возможно. Телефон посредника у меня есть, он ждёт моего заказа. Если тебе это надо, готовь фото на паспорт, закажем и для тебя.

Мы обменялись телефонами, е-адресами и вместе покинули Интернет класс. Мы оба направились по домам, оказалось, нам по пути. Неподалёку от ASDA мы расстались.

– Я позвоню, когда приготовлю фото, – обещал Егор.

– Хорошо. Вероятно, придётся ехать в Лондон, чтобы передать это, проворчал я.

– Ерунда, съездим.

– А ты что, живёшь где-то в этом районе? – поинтересовался я.

– Немного далее, – он назвал мне адрес.

– Не знаю, где это, – ответил я.

– Та как не знаешь! Это дом, типа общаги, там беженцы проживают. Это место все в городе знают, – удивился Егор.

– Что-то слышал, но никогда не бывал там. Что, действительно, как в общежитии, общие туалеты и душевые на этажах? – удивился я.

– Да. И кухня тоже общая. Заходи в гости, сам всё и увидишь, – пригласил он меня.

– Хорошо. Ещё увидимся.

Я шёл домой и думал. Этот парень подтолкнул меня к решению подписаться на паспорт. Я действительно прикипел к социальной кормушке и этому городу, это уже некая зависимость. Пора было что-то менять и расширять перспективы. Я с досадой вспомнил о недочитанной книге, которую могут в любой день, без согласования со мной, забрать с полки книжного магазина. И о моряках, заходящих в местный порт с надеждой на телефон некого Сергея, безотказно скупающего их мелкие контрабандные поставки сигарет. Я должен был подготовить себя к тому, чтобы всё это оставить и исчезнуть в новой жизни, с новым именем в другом городе.

Как я узнал от своих соседок, Роберт таки проявился и, как обещал, пригласил их поехать с ним на собеседование в отдел кадров пекарни. Женщины, не вдаваясь в подробности, рассказали мне, что он представил их там, кому следует, и помог заполнить анкеты. А на следующий день им позвонили, и пригласили выйти на работу, чему они были очень рады.

Роберта я встретил случайно на улице, несколько дней спустя, когда мои соседки уже работали, то в дневную, то в ночную смену. Их действительно там хорошо загрузили работой, и они имели немало сверхурочных часов, за что принято платить повышенно. Подробностями я не интересовался.

Во время нашей встречи, Роберт был поддатым и раздражённым. Он без предисловий завёл со мной разговор о моих соседях.

– Ты знаешь, я недавно ездил с твоими женщинами в пекарню по поводу работы там, – как-то недовольно начал он.

– Они говорили мне об этом. По-моему, они уже работают там часов по 12, и без выходных…

– Представляешь, я вместе с ними оставил свою анкету для трудоустройства, и шеф, которая знает меня с прошлого года, обещала ответить нам в ближайшие дни, но молчит, – возмущался Роберт.

– Ты оставлял ей свой телефон?

– Оставили телефон твоих соседей. Договорились, что нас известят звонком.

– Их пригласили на работу. Возможно, и тебя ждут?

– Та хрена! Я звонил туда. Шеф отвечает, что даст мне знать, если я буду нужен. Короче, она не взяла меня в этом году. Ей больше понравились твои соседи. Представляешь, иностранцев приняли, а мне отказали! – язвительно высказал мне Роберт.

– Роберт, я не имею понятия, почему так получилось, и что там решили в отношении тебя. Но я не думаю, что женщины могли как-то помешать твоему трудоустройству.

– Та они уже на обратном пути, после переговоров в пекарне, посмеивались надо мной. Думали, я ни хера не понимал. Это же очевидно, что они меня за мудака держали… Хихикали всю дорогу, – серьёзно завёлся он.

– Роберт, надеюсь, меня ты не винишь в том, что тебя не взяли на эту работу?

– Нет. Ты здесь не причём. Я лишь рассказываю тебе, как всё было. И хочу сказать, что мне не нравится, когда ко мне относятся, как какому-то конченному wanker,[55]55
  1) онанист 2) мерзкий тип.


[Закрыть] – раздражённо объяснял он.

– Я тебя уважаю, как хорошего парня, и ценю твою помощь в трудоустройстве женщин…

– Это точно. Помог один. Оценили! – проворчал он в ответ на мои искренние признания.

Далее разговор не складывался. Приглашать его на пиво, и слушать чьё-то недовольство, у меня не было желания. Я хотел поскорее оставить его и вернуться к своим мыслям и делам. Расставаясь, мне показалось, что наши приятельские отношения подпортились. Я с облегчением невольно мысленно оправдывался и гнал от себя чувство вины перед ним.

Дома, при встрече с Лали, я заговорил с ней о Роберте.

– Как ваша новая работа?

– Нормально. Приходится работать много часов. Но условия хорошие и платят сверхурочные. Так что, работаем, пока дают, – бодро ответила Лали.

– Я видел Роберта. Его не взяли на эту работу?

– Похоже, что его там не захотели. Когда он возил нас туда к начальнице, он был заметно выпивший. Как мне показалось, она его неплохо знала, и ей не понравилось, что он явился нетрезвый. Как я поняла, она упрекала его. Он оправдывался…

– А когда вас приглашали выйти на работу, о нём упоминали? – перебил я её.

– Когда та женщина позвонила нам на мобильный, она лишь коротко сказала, – завтра утром выходить на работу. И назвала наши имена. О Роберте – ничего. А мы и не успели, да и не могли ничего толком сказать ей в ответ. Она лишь переспросила, поняли ли мы её? Я ответила – «yes». И на следующее утро мы полетели туда. С того дня, так и стоим там, у конвейера, пакуем печенье и пряники. Домой приезжаем только поспать. Так что, о Роберте мы ничего не знаем.

Осень перешла в состояние устойчивой сырости и ветров. Я стал больше проводить время в своей комнате, Интернет зале и в книжном магазине. Питался в разных точках общепита. Дома запустили газовый отопительный котёл. Наши соседи, женщины из Боржоми не только стабильно поддерживали порядок в доме, но и следили за тем, чтобы котёл работал на полную мощность. Хотя, на мой взгляд, в доме было излишне жарко, и во всех комнатах открыты форточки. Освещение в коридоре и на кухне тоже часто оставалось включенным круглые сутки. Я уверен, что если бы мы арендовали этот дом самостоятельно, и платили за все коммунальные услуги, то отношение к потреблению газа и электроэнергии было бы совершенно иным. Мои робкие замечания и попытки выключать на ночь свет в коридоре и на кухне, не поддерживались соседями. Неля квалифицировала это, как занудство.

Про себя я вспоминал её жалобы на грузинскую жизнь, в которых не раз упоминался автомобильный аккумулятор для освещения комнат. Дома она заботилась о том, чтобы этот аккумулятор вовремя подзарядить и не остаться без освещения. Здесь же, они едва ли знали, где находятся счётчики на газ и электроэнергию. Все счета по содержанию дома оплачивал собственник дома – индус мистер Рай. А затем, получал компенсацию.

Однажды, наш отопительный котёл закапризничал и перестал работать. Как ни старались мы с ребятами реанимировать его, у нас ничего не получалось. Я позвонил мистеру Раю и сообщил о случившемся. Вскоре он подъехал к нам. Хозяин попробовал сделать то же, что мы уже проделали многократно, и признал потребность в мастере. Пока мы с ним говорили о газовом котле, женщины поручали мне передать хозяину и прочие их замечания на неполадки в душевой, на кухне… Он вежливо отвечал, обещал. Я тупо переводил.

Покидая дом, он обещал организовать ремонт отопительного котла, но не мог ответить, как скоро это произойдёт. Продолжая участвовать в переговорах между индусским хозяином дома и грузинскими жильцами, я проследовал за ним до выхода из дома. Далее, оставшись вдвоём, я проводил его до автомобиля, и мы немного задержались на улице перед домом.

– Сергей, я благодарен тебе за участие в хлопотах относительно моего дома. Но, кажется мне, ты не совсем правильно себя ведёшь, – обратился он ко мне отеческим тоном.

– Что вы имеете в виду? – удивился я его замечанию.

– Ты излишне растворяешься… Я бы даже сказал, вмешиваешься в чужие дела, – неуверенно пояснил он.

– Мне не следовало беспокоить вас, вызывая сюда? – спросил я.

– Нет, ты не понял. Это правильно, что сообщил мне о технических неполадках с газовым котлом.

Я хочу сказать, что ты излишне участвуешь в чужих хлопотах. Каждый должен сам решать свои проблемы, для этого они и даются конкретному человеку, чтобы он самостоятельно занимался ими, и чему-то учился. У твоих соседей свои проблемы, к примеру, они не говорят по-английски… А у тебя – какие-то свои, другие проблемы. Тебе следует думать только о своём, а им – о своём. Ты совершаешь грубую ошибку, помогая кому-то. Поверь мне, ты вредишь и себе и им! Я уверен, у тебя, как у всякого нормального человека, достаточно своих личных вопросов, на которые ты должен найти правильные ответы. Вот и занимайся своими вопросами. У каждого свой путь и своё представление о счастье. Я же вижу, как твои соседи воспринимают твоё участие… Это ненормально! Если им что-то надо, пусть сами этого добиваются. Запомни, у каждого своя жизнь, со своей порцией времени, порцией удач и неудач, хорошего и плохого, счастья и бед. Сергей, не вторгайся в чужую жизнь! Даже в виде помощи. Ты меня понял?

– Понял. У христиан, особенно, у православных, это несколько иначе, – неуверенно ответил я.

– Я знаю. Просто прими мой совет.

– Хорошо. Спасибо. Я буду нести свой крест, – коротко согласился я.

Егор проявился вскоре, телефонным звонком.

– Это я. Фото готово. Когда передадим это? – напомнил он мне о преступном замысле.

– Я всё помню, – рассеянно ответил я. – У меня тоже всё готово. Я позвоню и договорюсь о встрече. Тебе сообщу, как только что-то узнаю, – обещал я.

– Ладно. Я жду. Не пропадай.

Я, как и обещал, стал названивать Владимиру. Но его телефон оказался отключенным. Я уж подумал, что связь с ним потеряна, но позднее, после работы, его телефон, наконец, отозвался гудками вызова, и он ответил.

– Привет, Вова. Это Сергей, мы говорили с тобой об изготовлении документа. Тут появился ещё один товарищ, так что, намечается заказ на два паспорта.

– Фото и данные давайте, чтобы я переслал их людям, – проявил готовность Вова.

– Почтой на какой-то адрес я могу это отправить?

– У меня есть только электронный адрес, но мне нужны ваши напечатанный фото, я должен убедиться, что они правильно сделаны.

– Так что, единственный способ – это приехать и вручить?

– Получается так. Когда вас ждать?

– Возможно завтра, – неуверенно предложил я.

– Если завтра, тогда только вечером, после работы. Ориентировочно часов в семь, на станции метро Jubilee, – предложил он.

– Хорошо, найдём тебя через телефонную связь. Только ты не отключай свой мобильный, – согласился я.

– По окончанию работы, в шесть вечера, я всегда включаю телефон. Звоните.

Сообщив Егору о приглашении нас в Лондон, тот призвал меня не откладывать, а сделать это завтра же. Я не возражал.

Утром следующего дня мы встретились с ним у железнодорожного вокзала.

Осень начала переходить в зиму. Холодные промозглые ветры с дождями обостряли моё беженское настроение. Я стал больше скрываться в своей комнате или в книжном магазине с кафе. Оба эти места были достаточно сухими и тёплыми, чтобы почувствовать себя в безопасности. Посиделки в Интернет зале колледжа иногда вынужденно затягивались из-за непогоды.

У меня положительно сложилась тёплая человеческая связь с некой Фионой Зербст из Cape Town, что в Южной Африке. Она когда-то бывала в Украине, и даже несколько лет состояла в законном африканском браке с гражданином Украины из города Херсона. В Южной Африке наступало лето, и тёплые сообщения сестры-скорпиона скрашивали окружающий меня промозглый смурняк.

В моей электронной почте меня ожидали приятельские и прочие сообщения от разных людей, а я стоял в утренних сумерках у вокзала, поджидая случайного попутчика из Сибири. Озабоченные люди торопливо растворялись на вокзальном пространстве и разъезжались на проходящих поездах, в основном, в направлении Лондона.

Наконец, появился заспанный беженец Егор, и мы, молча, вошли в здание вокзала. Спустя десять минут прибыл ближайший проходящий поезд. Мы уселись в тёплом вагоне второго класса, и покатили в сторону Лондона, где надеялись встретиться с неким Вовой из Тернополя, состоящим в преступной связи со своим земляком, окопавшемся в Париже.

Я откинулся на своём месте у окна и закрыл глаза, вяло планируя, где и как убить время в Лондоне.

– Просыпайся, могильщик мирового капитализма! – подбадривал меня попутчик.

– Ты, дитя сталинских депортаций, имеешь идеи, как убить время в Лондоне? Тот тип проявится только к семи часам, – отозвался я, не открывая глаз.

– Лондон сожрёт наше время и деньги быстро и незаметно, – успокоил он меня. – Вероятно, ты хотел бы посетить библиотеку, где Карл Маркс работал над Капиталом?

– Я не до такой степени противник капитализма. Меня вполне устроит экскурсия по лондонским пабам, в поисках тихого уютного места с порцией жареного картофеля и рыбы.

– Ну, ты точно жертва капитализма, если питаешься такой гадостью, – живо отреагировал Егор.

– С пивом, эта жареная гадость – вполне съедобна. А ты чем здесь питаешься, овсяной кашей с молоком?

– Я взял с собой продукты. Мамка приготовила.

– Мамка знает о твоём замысле приобрести новое гражданство?

– Знает, знает. Её сейчас больше беспокоит то, что я связался с типом, который питается чипсами с пивом, и ненавидит Мировое Правительство.

– У твоей мамы, хотя и поверхностное, но не самое плохое представление обо мне.

– А ты чё, ещё чем-то страдаешь, кроме потребления несъедобной пищи и ненависти к мировому капитализму?

– Нет, не страдаю. Но, некоторые уверенно квалифицируют меня, как закомплексованного, завистливого совка, расиста и антисемита.

– Это неверный диагноз? – заинтересовался Егор.

– Не совсем верный. Если я говорю, что Мировое иудейское правительство откровенно гнобит православных славян, то это не означает, что я завистливый антисемит. Я по-человечески понимаю рядовых евреев, которым частенько, несправедливо достаётся лишь за их национальную принадлежность, и не имею ничего против них лично. Я говорю о мировой секте с концентрированным еврейским капиталом, навязавшей всему миру свой порядок, в котором нам ничего хорошего не светит.

– Понятно. Я передам это своей мамке, и всем евреям, кого лично знаю, – пообещал Егор.

– Так и передай. Правда, в личных отношениях с евреями иногда наблюдаются проявления их традиций. К примеру, настойчивые попытки поиметь ближнего гоя, за поца. Как главный раввин Днепропетровской области (хасид) в передаче «Ныне» 29 октября 1994 натаскивал своих соплеменников: «Любавичский ребе учил, что «для Бога равны все евреи». «Люби еврея как самого себя». «Каждый еврей – это вселенная». «Люби нас, как мы любим себя, иначе будешь лишен почетного звания порядочного, просвещенного, интеллигентного, современного человека!».

Не могу сказать, что такое отношение ко мне и прочим богом не избранным, совершенно не раздражает меня.

– Короче, ты антисемит, – махнул на меня рукой попутчик.

– Если бы я был убеждённым антисемитом, тогда я принципиально не носил бы штаны от Ливайс, – аргументировал я, хлопнув себя ладонью по заднице.

– Причём здесь твои штаны? – удивился Егор.

– Изобретение еврейского торговца текстилем, – пояснил я.

– Левис Страус чё ли? Еврей?! – уточнил Егор.

– Это у нас так называют – «Левис Страус». А в Америке это имя произносят Ливай Стросс. Конечно, – еврей. Затеял и удачно раскрутил своё швейное дело в Сан Франциско в конце 19-го века. Был холостяком и филантропом, вероятно, помогал только еврейской общине. Своё дело передал племянникам. Те не подвели! Во всяком случае, размер всегда указывается верно. Их штаны можно покупать не примеряя…

– Та в этих еврейских, линялых джинсах и чёрной футболке ты особенно похож на расиста и антисемита, – прервал Егор мой рассказ о хорошем еврее.

– Это твоё личное видение. Никто ещё не замечал в моей внешности этих качеств, – отмахнулся я.

– Как же не замечали?! Ведь диагноз-то тебе поставили – совок-антисемит! Достаточно твоей внешности; линялые джинсы, чёрная футболка с логотипом The Rolling Stones, чтобы разглядеть в тебе потенциального анархиста и антисемита, – издевался Егор.

– Ну, если еврейских штанов тебе недостаточно, могу добавить, что мне нравится музыка еврея Брайана Бромберга, – оправдывался я.

– Это ещё кто? – вяло поинтересовался Егор.

– Американский еврей. Басист. Сочиняет и хорошо исполняет современный джаз, – пояснял я, видя, что это уже едва ли интересует Егора.

Прибыли на вокзал Вотерлоу и нырнули в трубу подземки. Егор заявил, что знает достойное сухое и тёплое место, где можно положительно убить время.

Я не задавал вопросов. Молча, растворился в особой атмосфере подземного Лондона, наблюдая людей вокруг себя. В большинстве своём, народ в этом городе отличался заметной озабоченностью. Большие расстояния, дороговизна общественного транспорта и жизни в целом, принуждали людей к бесчеловечно рациональному поведению. Мне не хотелось присоединяться к ним, хотя, мне нравилось, что здесь никто никого не знает, и никому нет до меня дела.

Через одну остановку Егор призвал меня на выход на станции Charing Cross. Пройдя немного пешком, вышли к Трафальгарской площади. Невзирая на гадкую погоду, там оказалось немало праздно шатающихся туристов. Но Егор не присоединился к ним, а направился к зданию Национальной Художественной Галерее. Я мысленно одобрил план его действий, и, молча, следовал за ним. Вход свободный. Сухое, отапливаемое помещение площадью более 46 тысяч квадратных метров, и более 2300 картин, выставленных к осмотру. Чудное решение вопроса о нашем времяпровождении!

Заведение было основано в 1824 году. Положительный образчик проявления разумного и человечного капитализма.

Я подумал, в какое время Карл Маркс, он же Мардохей Леви, пользовался бесплатными услугами лондонской публичной библиотеки для создания своего детища?

Мы быстро перестроились на иную атмосферу и поплыли вдоль стен, от картины к картине, из комнаты в комнату.

После шести вечера я прозвонил Владимиру, и он ответил.

– Володя, это Сергей. Мы сейчас в Лондоне, подвезли фото. Надо бы как-то встретиться.

– Да, Сергей. Я всё помню. Дай мне сообразить, где и когда мне вас встретить? – суетливо отреагировал он. – Я перезвоню тебе вскоре и сообщу. Жди моего звонка.

– Ну и чё там? – поинтересовался Егор, заметив моё замешательство.

– Обещал перезвонить, – ответил я, почувствовав ответственность перед этим парнем, за качество услуг от незнакомых мне людей.

Владимир таки позвонил.

– Сергей, ты мог бы подъехать на станцию метро Jubilee к семи часам?

– Да, сможем.

– Тогда вас там встретит Роман. Он в курсе дел, я дам ему твой номер, найдёте там друг друга и передадите ему всё, что приготовили.