Текст книги "Остров Невезения"

Автор книги: Сергей Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 57 страниц)

– Сергей, ты из Москвы?

– Нет, я жил в Украине.

– А в Украине у тебя сестра есть?

– Нет, – ответил я, едва скрывая раздражение.

– Как сейчас футбол в Украине?

– Сейчас – слабо. Шевченко же продали вашему Милану…

– Точно! А в Италии футбол – лучше всех! Италия – это страна – номер один! Наш Колумб открыл Америку. Ты знаешь об этом? Весь мир любит нашу пиццу – перешёл он на бредовый монолог, продолжая нервно нарезать круги по камере.

Я притворился спящим. Хотел подсказать ему про итальянца Маркони, внесшего весомый вклад в изобретение радиосвязи, но оставил это на потом.

Приход отца Джона я воспринял, как явление Спасителя.

– Добрый день, парни! – приветствовал нас отец Джон. В руке он держал лист бумаги. Я понял, что он принёс весточку от Ольги. Не успел я спрыгнуть с верхней полки, как Тони уже обратился к отче.

– Отец Джон, мне нужна ваша помощь, – заявил Тони.

– Слушаю тебя, – сухо ответил отче.

По тому, что отец Джон не представился моему соседу, я понял, что они уже знакомы.

– Я очень хочу курить! – коротко исповедовался Тони, не выключая своей идиотской улыбочки.

– Я табаком не обеспечиваю, – сдержанно ответил капеллан. – Просто потерпи. Скоро вас выведут на прогулку, там и спросишь у товарищей, – закончил беседу отче и обратился ко мне.

– Сергей, тебе письмо от Ольги, – передал он мне сложенный лист бумаги, дав понять Тони, что его исповедь окончена. Сосед продолжал стоять в двух шагах от нас, и, с любопытством наблюдал за нами. Отец Джон, хотел что-то ещё сказать, но, заметив бдительное внимание Тони, воздержался.

– Ты посмотри это и приготовь ответ, а я загляну к вам попозже, – торопливо инструктировал меня отче, и покинул камеру.

Тони проводил отче до самых дверей, собирался снова о чём-то спросить, но ограничился лишь любезной улыбкой.

Я отошёл к окну и стал читать записку. Вскоре услышал за спиной сопение. Обернувшись, наткнулся на сосредоточенную небритую физиономию соседа.

– Это на русском? – ткнул он пальцем в печатный текст.

– Да, на русском, – ответил я, и запрыгнул на верхний ярус. Тони остался стоять среди камеры с видом обиженного ребёнка, которому отче не дал ни табака, ни записки на итальянском. У него вызревали вопросы, которых мне не избежать, если я задержусь в его компании.

Ольга сообщала, что собирается отъехать на какое-то время в Крым, поэтому, временно, вероятно, не сможет поддерживать связь через е-почту. Дружески предлагала писать ей, если отец Джон не откажет в содействии. На всякий случай, сообщила свой домашний почтовый адрес.

Улица в Петербурге была обозначена именем Бела Куна.

Насколько я знал, этот революционер-иудей организовал и реализовал в Крыму подлый расстрел нескольких тысяч белогвардейцев, наивно поверивших обещаниям комиссаров. Отказавшись покинуть родину, они согласились сдаться красным. Там их и порешили. Еврей из Венгрии, во имя революции, вешал и расстреливал русских офицеров армии Врангеля, беженцев, женщин, стариков и детей. Теперь, оказывается, в Питере есть улица героя революции – Бела Куна.

Я успел лишь наспех написать короткий ответ. Присутствие Тони, желающего, что-то выяснить, мешало мне сосредоточиться. Отец Джон вскоре вернулся к нам.

– Готово? – с порога обратился он ко мне, явно, избегая контакта с итальянцем.

– Да, – спрыгнул я с полки, и вручил ему записку.

Как мы и договорились с ним, я писал по-английски, чтобы он мог видеть, что отправляет. С Ольгой же, он договорился и доверял ей. Она могла писать мне по-русски, возможно, коротко поясняя для него и по-английски. Было очевидно, что отец Джон делает это с радостью, и он хотел бы поговорить со мной об этом. Но присутствие неадекватного соседа вынуждало его действовать строго по служебному.

– Увидимся позже, – закончил он свой короткий визит.

– Отче! – обратился я.

– Да, Сергей? – остановился он у двери.

– Не знаете ли, как долго ещё я буду здесь? Может, мне просить о переселении к парню из Индии? Он хотел бы…

– Не стоит, – перебил меня отче, – через день-два тебя переведут в основное крыло.

– Надеюсь, мой сосед будет некурящий, – пожелал я, надеясь на блатные отношения, сложившиеся с капелланом.

– Мы, по возможности, учтём твоё пожелание. Это соответствует нашим правилам, – сухо ответил отче, и спешно покинул нас, избегая докучливого любопытства и возможных просьб о табаке.

Во время прогулки я общался с индусом. Стояла чудная летняя погода. Мы сидели на травке, подставившись солнышку. Нам некуда было спешить и не о чем заботиться. Он сообщил, что к нему подселили соседа. Указал на рыжего неуклюжего дядьку, нарезающего круги по асфальтной дорожке. Выглядел тот озабоченным, как человек, который впервые и совсем недавно попал в тюрьму.

– Вчера вечером прибыл, – комментировал индус.

– Англичанин?

– Да.

– За что?

– Не говорит. Сказал, что ещё не осуждён.

Вскоре, его новый сосед приблизился к нам и присел рядом на траве. Кроме индуса, он здесь никого не знал, и его, наверняка, мучили вопросы, о которых ему хотелось бы с кем-то поговорить. Вне всяких сомнений – он здесь впервые. First cut is deepest…[93]93
  Первый порез – самый глубокий…


[Закрыть]

– Он русский, мы с ним были в тюрьме Highdown, – представил меня индус.

Я про себя отметил краткость и конкретность, с которой индус выдал мою биографию. Национальность и места лишения свободы!

Рыжий тип вежливо кивнул мне, и стал с любопытством поглядывать на меня. Индусу нравилась его новая роль бывалого гида для англичанина.

– Когда и где, здесь можно купить сигареты? – обратился рыжий ко мне, не курящему. Видимо, индус не смог ответить на его жизненно важный вопрос.

– Сейчас ты пребываешь в неком карантине. Тебе здесь всё покажут и объяснят. Затем переведут в крыло общего содержания, там, раз в неделю сможешь покупать сигареты и прочее, – рапортовал я.

По выражению его лица, я понял, что не утешил мужика.

– Как скоро нас переведут туда? – поинтересовался он.

– Здесь, тебя продержат не более недели, – пожал я плечами. И подумал; как хорошо, что мне всего этого не надо.

Рыжий о чём-то призадумался. Явно хотел ещё что-то выяснить, но не решался спросить.

Я заметил, как к надзирателю, присматривающему за нами, подошёл отец Джон. Они тоже стали беседовать, поглядывая в нашу сторону. Я предположил, что говорят они о новеньком.

Мой итальянский сосед, во время прогулки, обошёл всех курящих, и попросил оставить ему покурить. Реагировали на него, снисходительно, как на больного. С некоторыми он пытался заговорить, но все вежливо, и не очень, избавлялись от его компании.

Во время обеда, я уступил соседу половину своей порции. В ответ на мою щедрость, Тони весь день, как другу, сливал мне свою историю.

Якобы, он был родом из Неаполя. А один из его многочисленных дядей хронически конфликтовал с законом. Под влиянием этого дяди, Тони оказался, будучи ещё подростком. Ему нравилось, что тот учил его водить автомобиль и давал пострелять из пистолетов различных моделей.

Когда дядя, время от времени, оказывался в заключение, Тони, как доверенное лицо, выполнял для него на свободе различные мелкие поручения. Как следствие такой родственной криминальной связи, однажды, Тони пришлось, на какое-то время, покинуть Италию.

Так он оказался на острове, и проживал здесь уже несколько лет. Последним местом его жительства был городок Hastings, графство East Sussex.

Вероятно, он, перебравшись паромом из Франции и сойдя на острове в Дувре, поселился неподалёку в Хастингсе. С его слов, последние два года он сожительствовал с местной девушкой. Около года назад, он купил в кредит какое-то жилище, где они совместно и проживали.

В тюрьме он оказался из-за этой же английской подруги. Своим дурным поведением и постоянными проявлениями неуважения к нему – итальянцу (!), она спровоцировала его на грубость. Короче, врезал он ей, в очередной раз. А она – стерва, обратилась в полицию. Как он не просил её забрать своё заявление…

Теперь, он здесь, а она поживает в его домике, который, сам он удачно подыскал, оформил выгодную покупку в кредит и своими руками сделал ремонт и некоторые улучшения.

Надо отметить, что Тони вполне адекватно, был обеспокоен судьбой своей собственности. Сроки возможной отсрочки платежей, предусмотренных договором кредита, истекали. Ему следовало срочно уладить массу вопросов; с банком-кредитором, связаться с каким-нибудь местным агентством по недвижимости, и поручить им сдачу в рент его собственность. А у Тони просто съехала крыша! Он был озабочен добычей табака и дополнительной порции продуктов питания.

Кстати, охотно поглощая тюремную пищу, он постоянно отмечал убогость английской кухни, упоминая, как положительный пример сравнения, итальянскую кухню.

Узнав о нём больше, я невольно стал с сочувствием смотреть на него, как на человека, попавшего в отчаянное положение. Мне не трудно было понять его переживания и психическое расстройство в связи с предательством, неволей, ограничениями и назревающими потерями.

Почувствовав некоторое потепление в наших соседских отношениях, он поделился со мной своими наблюдениями. Отметил все отрицательные, на его итальянский взгляд, качества, присущие англичанам. И снова поинтересовался, нет ли у меня… сестры?

Вечером он занял себя изготовлением из бумаги шахматных фигур и доски. Отвлекая его от вопросов, которыми, он уже достал меня, я пассивно поддерживал разговор.

– Тони, знаешь ли ты Адреано Челентано?

– Конечно, знаю!

– Так вот, ты очень похож на него. Особенно, когда улыбаешься. Только он ростом повыше тебя.

Тони остался доволен моей наблюдательностью и знанием итальянских деятелей культуры.

– Сергей, а ты знаешь мореплавателя – Христофора Колумба? – продолжил разговор Тони.

– Да, знаю. Я уже говорил тебе, – коротко ответил я.

– Колумб – итальянец! – гордо заявил Тони.

– И что?

– А то, что итальянцы открыли Америку! – просвещал он меня. – Пиццу, капучино и множество других полезных вещей подарили человечеству итальянцы. А эти британские уроды упекли меня – итальянца в эту дыру, – ворчал Тони.

– Тони, обо всех этих итальянских достижениях я уже слышал от героев телесериала Сопрано, – вяло поддерживал я беседу.

– Что за кино?

– Сериал о преступном итальянском клане, действующем в Нью-Джерси, США. Там парни, вроде тебя, тоже постоянно возмущались неблагодарным отношением полиции и ФБР к их итальянской криминальной деятельности. Упрекали глупых, прожорливых американцев, которые потребляли итальянскую пиццу, капучино, и даже не ведали, кто отыскал этот континент и завёз им эти деликатесы, – коротко пересказал я телесериал.

– Всё верно, – согласился Тони.

Поздно вечером он стал призывать меня к шахматным состязаниям. Тони изготовил всё необходимое для игры. На столе лежал небольшой квадратный лист бумаги, раскрашенный, как шахматная доска. На нем были расположены клочки бумаги с нарисованными фигурами. Среди них можно было легко опознать лишь коней. Остальные фигуры я мог определить по их первоначальному расположению. Тони был доволен тем, что сделал, и настойчиво призывал меня. Пришлось пойти ему на встречу.

В ходе игры, я постоянно путал фигуры. Тони поправлял меня, и я делал распознавательные пометки на фигурах. Я больше наблюдал за ним, чем за игрой. Он серьёзно сосредоточился, стараясь отвлечься от потребности в куреве. Задумавшись над очередным ходом, я предоставил ему время для решения текущих проблем. Он распотрошил чайный пакетик и свернул из газетной бумаги большую самокрутку. Прикурив это, стал наполнять камеру дымом. Я предложил перенести продолжение матча на завтра. Тони стал нервничать. Вдруг, он подошёл к двери и неистово нажал на кнопку вызова. Спустя минуту, снаружи открыли окошко в двери, и появилось озадаченное лицо дежурного надсмотрщика. Это было полноватое, сонное лицо неопределённого пола.

– Что случилось?! – прозвучал женский голос.

Кнопка вызова предназначалась для экстренных случаев. Было уже позднее время.

– Тони стоял перед дверью и смотрел на возмущённое лицо в окошке, сияя хронической улыбкой идиота.

– Я слушаю тебя! – нетерпеливо обратилось лицо надзирательницы к Тони.

– Дай сигарету, – фамильярно ответил Тони, продолжая издевательски улыбаться.

Я едва сдерживал смех. Это был итальянский плевок на британские традиции взаимной вежливости.

– У меня нет сигарет. И больше не делай этого. Пожалуйста, – холодно прошипела дежурная, укоризненно покачав головой.

Окошко закрылось.

– Она безобразна, – громко сказал Тони двери, и снова вдавил кнопку вызова.

Дежурная дошла до своего кабинета и обнаружила сигнал вызова из нашего номера. Вскоре, она снова нервно открыла окошко и оказалась нос к носу с улыбающимся Тони. Тот стоял у двери, вдавив пальцем кнопку вызова.

– Что ещё! – раздражённо спросила она.

– Дай сигарету, – повторил Тони свою заказ.

– Прекрати! Я доложу о твоём поведении…

– Fuck you! Fuck you! – громко выплеснул ей в лицо Тони, прервав её сдержанные упрёки.

Дежурная опешила. Секунду она смотрела на Тони с приоткрытым ртом, отпрянув от окошка.

– You're ugly,[94]94
  Ты безобразна.


[Закрыть] – бросил он ей в изумлённое лицо.

Дежурная спешно захлопнула окошко. Тони разразился громким идиотским смехом. Он стоял под дверью, дико хохотал и давил на кнопку вызова.

Наблюдая эту сцену, я не одобрял его хамство по отношению к женщине, которая терпеливо и корректно служила Её Величеству в этом зоопарке. Однако, подсознательно меня тянуло, присоединился к хулиганскому шабашу. Я давно так не смеялся. Для этого мне не хватало компании психа. Вероятно, в ночной тишине, наш громкий, продолжительный сатанинский смех слышали в соседних камерах. Все соседи знали – это псих итальянец и тихий русский. Тони воспринял мою реакцию, как одобрение и товарищескую поддержку его поведения. Посмеявшись от души, я почувствовал большое облегчение.

– Продолжаем матч! – дружески призвал он меня.

– Я согласен на твою победу, Тони! – предложил я, заметив, что он снова взялся за чайный пакетик, чтобы сделать сигарету.

– Согласен? Тогда завтра продолжим состязание, – довольно согласился сосед, и бережно отложил в сторонку уродливое подобие шахматной доски с фигурами-бумажками.

30

У нас плохая статистика относительно самоубийств. Вот мы и решили показать тебя доктору.

На следующее утро нам объявили о нашем переселении. Индуса, Тони и меня, с вещами препроводили в крыло общего содержания. Это оказался большой, трёхэтажный многолюдный корпус.

Было время, когда заключённых выпустили для общения. Нас развели по камерам, и мы потеряли друг друга. Камеры были открыты. У двери моей новой камеры стояли, курили двое парней. Они лишь взглянули на меня.

– Будь как дома, – указал сопровождавший меня надзиратель на свободную койку, и ушёл.

В камере – две обычные одноярусные койки, одна – уже кем-то занята. По окуркам и журналам я сразу заметил, что сосед – курящий и читающий. Санузел размещался в отдельной кладовой. Номер на двоих.

Я разложил свою постель и вещи. Один из парней, стоявших у входа в камеру, вошёл и обратился ко мне.

– Привет. Будем соседями?

– Похоже на то, – ответил я.

Передо мной стоял парень лет тридцати, выше среднего, брюнет. Судя по выговору – англичанин, хотя, внешне – не столь явно.

– Меня звать Биван, – представился он.

– Сергей, – ответил я.

Он сделал вопросительную гримасу.

– Сергей, – повторил я. – Русское имя.

– Серьёзно?! – положительно удивился он, и стал присматриваться ко мне, готовя свои вопросы.

– Осуждён? – начал он с традиционного.

– Да, уже. Осталось три месяца, – рапортовал я.

– Всего?!

– Мне – достаточно.

Послышалась команда, призывающая всех вернуться в свои камеры. Надзиратель, проходя, проверял присутствие заключённых в камерах, и закрывал двери. Заглянув в наш номер, и задержав взгляд на мне – новеньком, он захлопнул дверь и закрыл на ключ.

Мне пришлось коротко изложить свою историю.

– А я ещё не осуждён. Одно заседание было, но им надо ещё что-то выяснить. В общем, всё уже ясно, – сам рассказал о себе новый сосед.

– Знаешь, на какой срок готовиться?

– Полагаю, дадут лет шесть. Надо настраиваться года на три.

– За что так?

– Торговля наркотиками, – пожал он плечами, и поднял с пола несколько журналов, вероятно, желая сменить тему.

– Интересное совпадение; недавно я взял в библиотеке эти журналы, – он показал мне иллюстрированный журнал «National Geographic». А здесь, в нескольких номерах интересное описание путешествия транссибирской железнодорожной магистралью. Я много любопытного узнал о России. В одном из номеров встречалось имя Сергей. И сегодня, приводят русского соседа с таким же именем! У меня к тебе будет много вопросов, – прокомментировал он моё прибытие.

– Хорошо, Биван. Я готов отвечать на твои вопросы. Времени у нас достаточно.

– Тебе приходилось путешествовать этим поездом? – задал он свой первый вопрос по теме.

– Нет, не приходилось. Лишь знаю о такой железнодорожной магистрали. Вообще-то, я жил в Украине, – признался я.

– Но это же всё – Советский Союз? – уточнил он мою причастность к Сибири.

– Точно, Биван! Всё это была одна страна. В Сибири и сейчас много украинцев, живут и работают. А я русский, но живу в Украине, – начал я просветительскую работу.

– Сейчас, Сергей, ты не в Украине, а в Англии! Вернее, в английской тюрьме, – уточнил он.

– Служу Её Величеству! – поправил я.

– Точно! И мы скоро будем обедать, – довольно принял он мою поправку.

Чтобы получить обеденные порции, нас выпускали из камер, и мы со своими пластмассовыми тарелками шли на кухню. Наш номер располагался на третьем этаже, а кухня – на первом. Вниз вели узкие, крутые, винтовые, ступенчатые, металлические лестницы, на которых едва можно разминуться двоим встречным.

Эти конструкции, как и многое другое, сохранились здесь с середины девятнадцатого века. Если бы в течение полутора века существования этой тюрьмы, служащие создавали и сохраняли фотохронику, то исправительное заведение сейчас имело бы уникальный фото музей. У входа в камеры, на стенах можно было бы разместить фотопортреты наиболее отъявленных британских героев с их короткой биографией.

На выдаче обедов образовалась небольшая очередь. Подойдя к раздаче, подал тарелки, и их наполнили обычным жареным картофелем, порцией курятины, салат…

Уходишь с этим наверх, коридором, затем лестницей на свой этаж, вдоль этажа – террасой с перилами идёшь к своей камере. Если вздумается спрыгнуть с этажа вниз, для таких случаев предусмотрительно натянули металлическую сетку. Вспомнился итальянец Тони.

Входя в свой номер, я обратил внимание на появившуюся бумажную карточку, вставленную в рамку у дверного глазка. Кто-то от руки заполнил:

 
James Bevan FW 6632
Sergei Ivanov EL 8473 (Convicted[95]95
  Осуждён.


[Закрыть])
 

Всё верно.

– Биван, в предыдущей тюрьме кормили точно такой же курятиной. Как думаешь, откуда поставляются продукты для тюрем? – поинтересовался я.

– Я полагаю, в тюрьмах скармливают всякую некондицию, непригодную для продажи на общем рынке, а также продукты, с окончательно истекшим сроком хранения.

– Короче, The Rotten Chicken From Her Majesty,[96]96
  Гнилой цыплёнок от Её Величества.


[Закрыть] – подвёл я итог.

– Точно сказано! Я постараюсь это запомнить, – одобрил Биван.

Отобедав, мы залегли на своих местах, и продолжили знакомство.

– Биван, какими наркотиками ты торговал? – поинтересовался я.

– Последнее время, в основном – героин, – легко ответил сосед на мой нетактичный вопрос. – Пробовал такое? – спросил он.

– Нет, никогда.

– А я – постоянно покуриваю, – признался Биван.

– Где ты это покупал?

– Это не проблема, если имеешь деньги. Сначала, я сам просто потреблял. Затем, мне предложили покупать небольшим оптом по хорошей цене. Сбывать это в розницу я мог легко, так как имел широкий круг приятелей-потребителей.

– Жил где-то здесь на юге? – уточнил я.

– Нет, я всегда проживал в средней Англии, графство Shropshire. Ближайший крупный город – Бирмингем. (Birmingham).

– Как же ты оказался здесь?

– Потому что задержали меня здесь – в Восточном Сассексе. Товар мне поставляли из Голландии. Обычно, мой партнёр, паромом из Франции доставлял это в Англию. Он звонил мне, и я подъезжал сюда на встречу. Последнее время, я продавал закупленное уже на пути домой. Мой телефон постоянно звонил. Как только я отвечал, что имею это, мне назначали встречи. Приходилось делать остановки-встречи. Домой я возвращался почти без товара. Так, во время одной из встреч с клиентом, меня и прихватили. Количество героина при мне оставалось небольшое. Мы пытались с адвокатом представить это, как личное потребление. Однако, найденные при мне наличные деньги, упаковочные пакеты, весы и рапорты наблюдений полиции доказывают факт розничной торговли. Поэтому, обвиняют в торговле.

– Всё потерял? Конфисковали всё нажитое?

– Нет! Я, как чувствовал, что меня пасут. Перед последней поездкой за товаром, я сделал инвентаризацию. Шестьдесят тысяч фунтов наличными я вынес из квартиры, которую арендовал, и спрятал деньги на стороне в надёжном месте.

Арестовав меня, полиция обыскивала мою квартиру, но по делу они нашли там лишь весы, упаковочные пакеты и прочие мелочи, которые можно предъявить как доказательства. Мои трудовые сбережения остались в сохранности!

– Уже легче!

– Да уж. Года через три, надеюсь воспользоваться ими, – закончил Биван тему, и стал отыскивать какие-то номера географического журнала.

Он задавал мне множество вопросов, возникающих у него в процессе чтения о путешествии по Сибири.

Он дотошно расспрашивал меня о стихийной торговле продуктами и алкоголем на вокзалах и полустанках. Просил внести ясность о реальной стоимости рубля; чего и сколько можно купить там, обменяв фунт на рубли?

По мере изучения транссибирской железной дороги, он стал мечтательно переходить к планам на будущее.

– Сергей, а хотел бы ты проехать этим поездом от Москвы до Пекина?

– Это, конечно, интересно. Но в данный момент я пребываю слишком далеко от этого поезда. И в пространстве, и во времени.

– Это положение – временное, – оптимистично заметил Биван. – Сейчас я оставлю тебе свои координаты для связи. А когда будем на свободе, мы сможем реализовать мой сибирский проект.

– Я весь – внимание. Ты обратился куда следует. Я тоже – мечтатель!

– Сергей, я серьёзно. Вот адрес моей матери. Сохрани это. Если ты напишешь мне на этот адрес, я получу твоё сообщение, даже пребывая в тюрьме. А план мой таков; ты помогаешь мне получить въездную визу в Советский Союз…

Я не стал перебивать его, замечанием о том, что Сибирь с поездом остались, а СССР – в старых номерах «Нэшионал Джиографик».

Мы встречаемся на твоей русской территории, и ты будешь моим гидом и консультантом. Все расходы я беру на себя, – изложил он свой план.

Я задумался над ответом. Биван заметил мои сомнения и продолжил.

– Возможно, ты хотел бы путешествовать в другом направлении, но у тебя отобрали твой голландский паспорт. Так это легко исправить. Думаю, я смогу сделать тебе новый, действительный английский паспорт, с которым ты сможешь свободно путешествовать по миру.

– Мне нравится твой оптимизм!

– Погоди. Сначала, выслушай меня. У нас обращаются за паспортами и получают их – почтой. Я знаю многих местных парней – мои клиенты, среди них найдётся кто-то приблизительно твоего возраста и подобной внешности. У тебя типичная местная физиономия…

– Продолжай.

– Так вот, английские парни, о которых я говорю, не нуждаются в паспортах. Всё что им надо – это регулярная качественная доза. Я могу легко договориться с кем-нибудь из своих клиентов. Человек заполняет анкету на предоставление ему паспорта, и прилагает свою, а возможно, даже – твою фотографию. И отправляем заявку в офис. Спустя неделю, паспорт почтой пришлют на указанный нами адрес. Это будет твой паспорт.

– А этого человека не волнует, что я буду делать с его паспортом?

– Что ты имеешь в виду?

– К примеру, я могу набрать банковских кредитов, используя этот паспорт, – предложил я новую тему.

– Этих людей едва ли это волнует. С них нечего спросить и взять. Он просто ответит, что потерял паспорт. Да и легко установить, что кредиты брал не он. Но в твоих интересах – не портить историю документа. Это позволит тебе спокойно применять его.

– Работать и платить налоги на имя того парня, – добавил я.

– Работать и платить налоги – не обязательно и даже – глупо. Лучше путешествовать. Так что ты об этом думаешь?

– Звучит хорошо. Надеюсь, встретимся на свободе и реализуем твой сибирский план, – осторожно утешил я соседа, скрыв своё скептическое отношение к услышанному.

Я хорошо знал, как будучи друзьями по армейской службе или заключению, люди разъезжаются, каждый своей дорогой, и больше никогда не пересекаются в этой жизни.

Однажды, вернувшись в камеру после прогулки, Биван сразу свернул себе сигарету и закурил. Скурив половину, его лицо покраснело, глаза стали стеклянными. Было очевидно, что сознание его покинуло, душа, вероятно, отправилась в путешествие транссибирской магистралью. Докурив сигарету, он остался сидеть с открытыми стеклянными глазами, ничего не видя и не слыша. Просидев с часок, подобно овощу, его тело медленно перебралось на кровать. Пару часов спустя, он пришёл в себя. Вокруг глаз появились тёмные круги, лицо посерело, речь и движения выдавали усталость. Было очевидно, что эта сигарета немного убила его.

– Биван, как ты? – попробовал я заговорить с ним.

– Я – отлично, – заторможено ответил он с глуповатой улыбкой на уставшем лице.

– Что это было? – поинтересовался я.

– Героин.

– Это можно найти здесь? – удивился я.

– Да, если тебя знают, и ты можешь это как-то оплатить, – неохотно объяснил он.

– По-моему, водка – лучше, – предположил я.

– Я знаю. В географическом журнале упоминается, что водка у русских очень популярна.

– Водка не так убивает, как наркотики, – заявил я.

– Кому что нравится, – вяло пожал плечами Биван.

– Азиатам – лучше жевать и курить наркотики. Водка их быстро убивает. Русским же – лучше ограничиться водкой, наркотики нам противопоказаны, – рассуждал я.

– Кстати, здесь некоторые изготавливают алкоголь, – консультировал меня Биван.

– Хлеб, сахар и вода? – уточнил я.

– Ты точно русский! О домашнем изготовлении водки в России, журнал тоже упоминает! В поездах пассажиры пьют такое, – продемонстрировал Биван знание не только английской тюрьмы.

– Это можно изготовить дома, качеством – не хуже шотландских виски, – поддержал я тему о родине.

– Верю, – безразлично ответил сосед.

Он выглядел подобно выжатому лимону, словно ему не хватало сил долго разговаривать.

(Героин (подобно опиуму и морфию) производится из смолы растений, семейства маковых. Опиумный сок, похожий на молочко, получают из семенных коробочек мака. Затем такой опиум очищается от примесей и превращается в морфий, при дальнейшей очистке в различные формы героина.

В своей чистой форме героин – это совершенно белый порошок. Но чаще всего героин встречается розово-серого, коричневого цвета. Цвет зависит от примесей, которыми разбавляют героин. В их число входят сахар, кофеин и другие вещества.

Основной способ введения героина – это внутривенный. Однако в странах Юго-Восточной Азии, Нидерландах героин курят или вдыхают его пары.

Героин, производное морфина, оказывает болеутоляющее действие, угнетает центральную нервную систему.

Первый эффект от приёма героина включает в себя всплеск чувств – «кайф». Это часто сопровождается ощущением потепления кожи и сухостью во рту.

После того как первый эффект ослабеет, наркоман становится апатичным на несколько часов. Основные функции тела, такие как дыхание и сердцебиение, замедляются.

В течение нескольких часов, после того, как эффект от приёма героина ослабевает, тело наркомана начинает испытывать сильную потребность в наркотике.)

В этот день отец Джон посетил меня на новом месте.

– Привет, парни! – приветствовал нас отче. В руках у него были какие-то бумаги. Он нашёл нужный лист и передал его мне. Биван молчаливо наблюдал за происходящим.

– Ольга таки уезжает на какое-то время в отпуск. Возможно, сообщений от неё не будет, пока она не вернётся домой, – пояснял отец Джон, как человек лично заинтересованный в переписке.

– Спасибо, отец Джон, – ответил я, принимая письмо. – Не подскажите, в какой камере литовские ребята? – напомнил я.

– Я сообщу тебе, – обещал отче.

Сергей, здесь ты тоже временно. Как только появится возможность разместить тебя с некурящим, осуждённым соседом…

– Мне и здесь неплохо, – перебил я его.

– Биван здесь тоже долго не будет. У него скоро суд, – ответил отец Джон. – Увидимся вскоре, – закончил свой визит отче, и поспешил покинуть камеру.

– Что это было? – кивнул Джэймс на лист бумаги, оставленный капелланом.

– Распечатанное письмо по электронной почте, – ответил я.

Джэймс сделал гримасу удивления и недоумения.

– Знакомая пишет мне на электронный адрес капеллана, а он передаёт мне.

– Из России?!

– Да.

– Ты везунчик! Тебе пишут из России, и капеллан доставляет тебе сообщения в камеру! – комментировал удивлённый сосед. – Представляешь, а мне никто не пишет! Когда я был на свободе и при деньгах, подружка названивала мне каждый час. Теперь она не отвечает на мои письма. Звоню ей, и спрашиваю, получала ли она мои письма? Говорит – я не люблю писать. Я тоже не люблю писать, но отправил ей несколько писем. А в ответ – ничего! Да и по телефону она едва разговаривает со мной. Сейчас я понимаю, что никакая она мне не «girlfriend», обычная – slut,[97]97
  потаскуха


[Закрыть] – жаловался сосед. – И что я сейчас вижу; капеллан обеспечивает тебе быструю связь с подругой в России, и ты, находясь здесь, обмениваешься с ней сообщениями!

Я лишь слушал его. Ему хотелось поделиться своими впечатлениями. Я тоже мог бы много сказать о связях и отношениях, подмоченных дождями, искажённых новыми рыночными, меркантильными интересами, ценностями и прочими обстоятельствами. Но я не комментировал, ни его истории, ни своей.

– Whatever will be, will be,[98]98
  Как будет, так и будет


[Закрыть] – лишь неуклюже сказал я, дослушав его. И уткнулся в полученное письмо.

Спустя час, отец Джон заглянул к нам снова. Он сообщил мне номер камеры, в которой пребывают двое литовских парней и забрал мой короткий ответ Ольге. Обещал сегодня же и отправить. Биван наблюдал за нами, не скрывая любопытства.

– Сергей, не рассказывай капеллану о наших транссибирских планах, – заявил Биван, как только мы снова остались вдвоём.

– Я и не собирался рассказывать ему об этом. А почему тебя это беспокоит?

– Я вижу, у вас сложились приятельские отношения. Меня же, он знает лишь как торговца наркотиками. Если ты расскажешь ему о наших планах, он станет отговаривать тебя. Решит, что всё это связано с перемещением наркотиков, – всерьёз обеспокоился сосед.

– Биван, реализация наших замыслов настолько отдалённа во времени и пространстве, что говорить об этом с кем либо…