Текст книги "Содержательное единство 1994-2000"

Автор книги: Сергей Кургинян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 60 страниц)

Далее, уже высказывалось экспертное, мнение о том, что сейчас в России происходит смена базовой идеологемы: на место тезиса прошлых двух лет о борьбе власти с "темными силами", часть которых находится в самой власти (Коржаков и К.), приходит тезис о Кремле как "средоточии всяческого и абсолютного зла". Тогда в ситуации, аналогичной февралю 1917 года, для смещения президента, которого по Конституции никак нельзя сбросить, нужны некие элитные коалиции, и антиНАТОвский блок может оказаться сравнительно удачной "колбой для вываривания" таких коалиций.

Важно отметить, что сейчас российская элита ищет поводов и возможностей для перегруппировки, сопровождаемой значительной сменой позиций. Для такой перегруппировки нужно существенное изменение "декораций" на политической сцене, и в этом смысле игра вокруг проблемы расширения НАТО – часть "перестройки сцены". В связи с этим стоит обратить внимание на технологию "опускания" Черномырдина в телепрограмме "Итоги", где Киселев спровоцировал премьера на заявление "Главная проблема расширения НАТО – как нам его объяснить россиянам", а также на серию материалов СМИ о полярных высказываниях Чубайса по данной проблеме на трибуне и в кулуарах Давоса.

Но есть в сегодняшнем единодушии элит по проблеме НАТО и прагматические причины особого политико-ментального порядка. Идей-то нет! А болтать политикам надо, и регулярно, иначе забудут! О чем? О главном – о власти – в ситуации властной неопределенности болтать опасно, здесь надо выжидать и лавировать. Отсюда – поиск относительно безопасных областей "заявленческой деятельности". Одна из таких областей – болтовня о НАТО.

Но в контексте "заявленческой деятельности" важно также и то, что внутри дискуссии о НАТО в правящей группе уже идет разговор о самом существенном: кто и чем ответит за поражение. Возможно, именно последними обстоятельствами объясняется несколько истерический тон многих российских политиков по данному вопросу. Важность использования проблемы для получения тактических политических приобретений заставляет политиков одновременно идти на стратегические издержки, связанные с супергромким ее озвучиванием и, соответственно, наращиванием политической цены ее предполагаемого (и даже высоковероятного) нерешения; каждый надеется, что сумеет переложить эти издержки на других.

7. Расширение НАТО как мировая ИГРА

Анализ общественного мнения и элитных ориентации в странах-членах НАТО и вероятных кандидатах в альянс показывает, что реальные шансы на расширение весьма невысоки. Напомним, что решение о приеме каждой новой страны должно быть ратифицировано парламентами страны-кандидата и всех без исключения членов НАТО. Учитывая, что необходимого консенсуса по вопросу нет нигде и что ряды сторонников расширения, по результатам всех социологических опросов, не пополняются, а редеют, можно заключить, что в самом публично-политическом преломлении процесса экспансии альянса присутствует, помимо серьезных продекларированных целей, очень значимый игровой элемент.

Сводя воедино текст и подтекст множества заявлений, предложений и документов по проблеме, можно с высокой долей вероятности заключить, что в НАТОвском процессе наблюдаются явные попытки вовлечь Россию в игровые бои с внедряемыми в информационное пространство виртуальными угрозами, с тенями и зеркальными отражениями реальных опасностей. Сегодня уже можно сформулировать следующие основные цели данной ИГРЫ ПРОТИВ РОССИИ под названием "расширение НАТО".

Во-первых, наиболее очевидная и часто упоминаемая в дискуссиях по НАТО проблема – ратификация договора СНВ-2. В ходе этих дискуссий со стороны наших западных оппонентов ратификация СНВ-2 уже звучит в виде как бы минимального условия для диалога с Россией по проблеме расширения альянса.

Во-вторых, дискуссия по НАТО преследует несомненную цель обострения отношений между республиками СНГ и блокирования в нем любых интеграционных процессов. Особенно четко эта цель прослеживается в отношении "разводки" России с Украиной, а также Азербайджаном и Грузией.

В-третьих, игровые инициаторы расширения альянса явно пытаются спровоцировать Россию на заключение стратегически тупиковых и провальных союзов с "париями" исламского мира, прежде всего с Ираком, Ливией, Сирией, а также (с учетом "очень кстати" выявленной позиции Чиллер и Эрбакана) с Турцией.

В-четвертых, бесспорно видна попытка в ходе торга за расширение НАТО заставить РФ "откреститься" от Китая, что автоматически означает вовлечение страны в политический (как минимум!) конфликт с Пекином (напомним высказывание по этому поводу китайского журнала "Гофэн").

В-пятых, крайне опасные тенденции последнего времени связаны с целенаправленным расширением отношений ряда республик СНГ с НАТО в рамках программы "Партнерство ради мира" (ПРМ). Сначала Украина, а затем уже и Азербайджан, и Грузия все настойчивее начинают поднимать вопрос об "особом партнерстве" с НАТО. Возникает впечатление, что статус ПРМ был изначально недоопределен сознательно и что под барабанный бой дискуссий о европейском расширении НАТО начинается ползучая экспансия альянса в жизненно важные для России регионы СНГ под видом "особого партнерства" в рамках ПРМ.

В-шестых, что, возможно, самое существенное, жесткость позиций НАТО по расширению призвана столкнуть Россию в публично декларируемую политико-военную конфронтацию с Западом. Этот сценарий влечет за собой широкий спектр очень важных последствий:

– Россия будет вынуждена к мобилизационным военно-экономическим мерам, что сразу приведет к ее международной изоляции и маргинализации; первой реакцией на это станет обрыв возможностей интеграции с Белоруссией;

– мгновенно и автоматически возрастет высота стоящих перед страной таможенных и тарифных барьеров и экспортно-импортных ограничений, что приведет к "вышибанию" РФ из целого ряда с трудом завоеванных мировых рынков;

– новое предъявление России как угрозы обеспечит быструю консолидацию Европы против врага и беспроблемное и форсированное расширение НАТО в предельно широком формате, вплоть до принятия в альянс Прибалтики и, по крайней мере, некоторых республик СНГ;

– такой процесс выведет в острую открытую фазу элитный раскол России по старой условной линии "западники – почвенники", резко ослабив шансы на внутрироссийскую элитную и социальную консолидацию;

– одновременно неизбежно усугубится система региональных конфликтов и расколов и инициируется новая волна регионального сепаратизма (начиная с Калининграда, который уже неоднократно демонстрировал свои "европейские" тяготения, и Кавказа);

– наконец, эти процессы неизбежно приведут к общему ухудшению экономического положения, что, вкупе с политическим и региональным расколом, создаст в России очень высокий социальный конфликтный фон – благоприятную почву для применения описанных выше технологий "специальных операций" НАТО, подобных уже освоенным в Боснии, Сербии, Болгарии и Албании.

Знаменательно, что многие из "крючков" описанных игровых целей российские элиты уже "заглотили". Так, чуть не все, от Примакова до Зюганова, намекают на ратификацию СНВ-2 в обмен на заключение НАТО с Россией "юридического договора, учитывающего определенные интересы российской безопасности" – хотя ясно, что на сегодня главной гарантией нашей безопасности являются именно тяжелые ракеты с разделяющимися головными частями, подлежащие ликвидации по этому договору. По проблеме НАТО уже обостряются отношения с Украиной, Грузией, Азербайджаном. Оппозиция уже пугает Запад возможностью союза с Ираком, Ливией и Турцией. Антагонисты Родионов и Батурин странно-согласованно проводят работу по наращиванию отчуждения между Россией и Китаем. Налицо явные признаки очередного необдуманного и инстинктивного вовлечения России в чужую игру.

8. Расширение НАТО: угрозы и варианты ответа России

Одним из наиболее благоприятных вариантов развития событий в отношениях России с НАТО некоторые российские политики по-прежнему считают полноправное вхождение РФ в альянс. Прежде всего, возникает вопрос целесообразности такого варианта: что при этом приобретает Россия? Эксперты считают, что приобретения России в плане обеспечения собственной безопасности здесь оказываются существенны лишь в единственном случае: сохранении НАТО сегодняшней структуры принятия решений, обеспечивающей РФ право вето. При этом почти очевидной издержкой такого варианта оказывается неизбежное ухудшение отношений России с Китаем и крупный комплекс угроз ее Дальневосточному региону.

С точки зрения НАТО сценарий приема России в альянс ставит вопрос: Россия входит в НАТО или же НАТО, скорее, входит в Россию? И обсуждение данной перспективы в западных экспертных кругах заканчивается однозначным выводом: с приемом России в альянс НАТО получает большой комплекс издержек без серьезных приобретений. Эксперты делают в связи с этим обоснованный вывод, что Россия может рассчитывать на прием в "нереформированный" НАТО в единственном случае: при резком, почти катастрофическом, ухудшении американо-китайских отношений. А последние шаги американской внешней политики (в частности, заявления высокопоставленных чиновников администрации США и визит в Пекин Мадлен Олбрайт) говорят скорее об обратных перспективах.

Для России наиболее мощными угрозами оказываются планы приема в НАТО Балтии и Украины. В отношении стран Балтии существует обещание Клинтона, что они в "первых очередях" в альянс допущены не будут (хотя, с учетом "забывания" обещаний, данных при объединении Германии, рассчитывать на надежность данного обязательства не следует). А вот развитие ситуации с Украиной представляется крайне тревожным. Последние визиты и заявления Кучмы, Удовенко и Горбулина позволяют предполагать, что в определенных условиях на повестку дня может быть поставлен вопрос о приеме Украины в альянс в числе вторых или даже первых очередников.

В связи с этим важно оценить политическое содержание происходящей дискуссии по Севастополю и Крыму. Будучи формально поводом для отталкивания Киева от России и сближения Украины с НАТО, она в то же время оказывается юридическим препятствием для приема Украины в блок – как страны, не урегулировавшей свои территориальные споры с соседями. Но в дальнейшем, не исключено, ситуация может склониться к возможности торга и предложений размена по принципу: мы вам Крым, а вы нам место в НАТО, и в таком случае Россия окажется в патовой ситуации.

Следует отметить, что "маастрихтские" реформы ЕС и очень скромные результаты усилий стран ЦВЕ в проникновении на европейские и мировые рынки позволяют вновь поставить вопрос о возможности "торговли" по проблеме расширения НАТО с бывшими европейскими странами соцлагеря. Ряд крупных политиков из этих стран в конфиденциальных беседах и даже публично давали и дают понять, что крайне обижены и возмущены тем, что Россия весь свой диалог по проблеме расширения НАТО вела и ведет мимо них, с США и крупнейшими западноевропейскими членами альянса.

Такая позиция отмечена среди чешских, венгерских и даже польских элит; есть прямые жалобы, стиля: "С нами, наиболее заинтересованными в проблеме, на тему расширения НАТО никто в России даже не хочет говорить". Эксперты утверждают, что в этих странах имеют значительное влияние силы, готовые изменить внутренний политический климат в отношении присоединения к НАТО или даже отозвать заявки своих стран на вступление в альянс в обмен на открытие для них российских рынков.

Министр иностранных дел России в своих последних заявлениях назвал три возможных варианта развития ситуации с НАТО: альянс отказывается от расширения (что маловероятно); до расширения подписывается полномасштабный юридически обязывающий договор между НАТО и Россией, учитывающий российские интересы; НАТО расширяется, полностью итерируя интересы России и отделываясь от ее беспокойства необязательными Хартиями или Декларациями.

Представляется, что возможности реализации первого варианта уже упущены. Такой вариант был легко реализуем 3-4 года назад ("демократический" Конгресс и согласие администрации США), требовал не слишком значительных усилий 1-2 года назад (период НАТОвских сомнений и переориентации), а сегодня практически невозможен или потребует от России крайне сложных и резких политических и военных жестов, издержки которых невозможно переоценить. России поэтому придется действовать в пространстве второго и третьего вариантов, либо выдвигать свои позитивные контрпредложения, в корне ломающие нынешние расширительные сценарии.

Во втором варианте предложения России могут состоять в нескольких различных подходах. Первый, сегодня наиболее интенсивно обсуждаемый, – включение России в качестве полноправного члена в политическую организацию НАТО, но без участия в военных структурах альянса. Поскольку применению вооруженных сил НАТО предшествует принимаемое консенсусом политическое решение, договор о подобном инкорпорировании России в базовую структуру европейской безопасности позволил бы снять опасения России в части расширения альянса и одновременно дать ей весомый голос в решении важнейших европейских проблем.

Очевидно, что подобное предложение России будет негативно встречено большинством участников НАТО и в особенности США. Положение осложняется неоднократными заявлениями высших руководителей стран-членов НАТО (в том числе Клинтона), что Россия ни в коем случае не будет иметь в НАТО права вето. Отказ от данного тезиса для лидеров стран альянса будет означать недопустимую "потерю лица".

Еще одна крупная проблема данного варианта актуальна в первую очередь для России: Китай, как и в предыдущем случае, может расценить его реализацию как союз России с Европой и США, направленный против его безопасности. В качестве ответной реакции Китая тогда следует ожидать контракций "Восточного Дракона" со всеми возможными неприятными последствиями для российского Дальнего Востока и региона Центральной Азии.

Третий вариант (расширение НАТО без учета мнения и опасений России) оставляет для нас весьма узкий набор возможностей. Сегодня обсуждаются две такие возможности, в принципе полярные.

Первая – подписать необязательную Хартию с НАТО, то есть политически "сдаться" и признать неизбежность утраты возможностей реального влияния на большинство аспектов европейской политики, но одновременно выторговать для России ряд значимых уступок и льгот по другим проблемам. К числу этих льгот относят: принципиальное изменение Договора по обычным вооружениям в Европе, снимающее установленные еще до распада СССР фланговые ограничения, снятие Западом таможенных и тарифных барьеров в отношении российской внешней торговли (включая поправку Джексона-Вэника и ограничения КОКОМ), а также открытие для России мировых рынков капитала и кредитные гарантии международных финансовых институтов.

Именно в русле данной возможности находятся предложения "торговли" за расширение, которые делаются в ходе визитов в Москву НАТОвских эмиссаров, в том числе во время визита Олбрайт. Наиболее откровенные вбросы в рамках этой возможности – "утечки" в российской прессе о том, что якобы в Давосе российские представители договорились об обмене согласия России на расширение альянса на крупные западные безвозмездные и кредитно-инвестиционные вливания в российскую экономику. Не исключено, что беспрецедентный 4-миллиардный кредит европейских банков Газпрому на реализацию системы газопроводов "Ямал – Европа" лежит в русле такого закулисного торга.

Вторая возможность – встать в жестко конфронтационную к НАТО позицию и начать использование всего имеющегося в российском военно-политическом арсенале набора конфронтационных инструментов, то есть, по сути, перейти к "второй холодной войне".

Сторонники такого подхода аргументируют свои позиции тем, что первую и вторую возможность Россия с позиции сегодняшней слабости обеспечить не в состоянии, ее все равно "продинамят и кинут". В то же время полномасштабная реализация конфронтационного варианта оказывается способом решить ряд крупных внутриполитических и экономических задач. Эти задачи: консолидация элит и масс через "образ врага" (и оправдание необходимого для такой консолидации существенного внешнего "закрытия" России – по сути, приспускания "железного занавеса"), возможность конструирования экономического курса без непрерывной оглядки на МВФ и прочих зарубежных "спонсоров" и (последнее в списке, но не по важности) возможность оправдания очередного раунда перераспределения собственности с конфискационными действиями в отношении населения и элит.

Представляется, что, ввиду явной непродуктивности или нереальности всех перечисленных сценариев и вариантов для России, пространство возможностей определяется ее способностью выработать и навязать НАТО собственные предложения по реформированию европейской безопасности. Отправной точкой для переговоров по таким предложениям должно быть обеспечение необходимого для России и политически достойного участия в определении стратегии и реалий европейской безопасности, что как минимум требует значимого и полноправного включения России в принятие политических решений альянса. Но одновременно нужно обеспечить "сохранение лица" по розданным обещаниям у НАТОвских лидеров (допускать расширение НАТО и, по крайней мере, смягчать вопрос о российском "вето").

Для продвижения подобных российских предложений можно использовать отчетливую тягу европейских членов альянса (особенно Франции) к снижению уровня американской опеки. Возможные выгодные для договаривающихся параметры торга: трансформация НАТО в организацию нового типа с участием России, где отсутствовало бы консенсусное условие (и право вето), но в механизм принятия решений был бы заложен эквивалентный учет позиций стран в соответствии с их военно-политическим весом. Возможен и перевод проблемы в более широкий, "надНАТОвский", формат, что могло бы базироваться на заявлениях ряда европейских стран о необходимости строительства новой европейской (мировой) системы военной безопасности под эгидой ОБСЕ (ООН).

Представляется, что значительные возможности изменения психологического климата в Европе по вопросу расширения альянса могут быть найдены в ходе дипломатических и неформальных контактов с лидерами стран ЦВЕ – кандидатов в члены НАТО.

Очень важным компонентом отпора расширению НАТО может стать воздействие на мировое и особенно европейское общественное мнение через СМИ и активные дружественные политические группы в странах – членах альянса и кандидатах на вступление. Как показано выше, такие группы в этих странах существуют и в некоторых случаях достаточно сильны.

Европейские Институты, и прежде всего ОБСЕ и ПАСЕ, могут оказаться эффективным средством смещения позиций парламентов стран-членов НАТО против расширения, а также обработки общественного мнения в русле необходимости референдумов и проблемы ратификации расширения парламентами. Для ОБСЕ и ПАСЕ должно быть очевидно, что расширяющийся и приобретающий новые функции альянс просто не оставляет для них значимого политического места.

Отдельно следует отметить, что расширение НАТО необходимо рассматривать в увязке с событиями на других российских флангах. К числу наиболее значимых из таких событий нужно отнести планы создания исламского блока Д-8 под патронажем Турции (члена НАТО), где предполагается заключение сначала экономического, а затем политического союза, а также стремление США к резкому улучшению и "уплотнению" отношений с Китаем. Эти события делают не лишенной правдоподобия гипотезу о существовании согласованных планов военно-политического "окружения" России с участием перечисленных сил и под руководством США. В свете конфигурации сил вокруг России, приведенной на схеме "взгляд из США", данное предположение нельзя считать совсем невероятным.

Наиболее эффективной мерой противодействия расширению альянса, на наш взгляд, является игра на противоречиях интересов как внутри НАТО, так и вне него. Однако в этой игре необходимо точное понимание характера создаваемых для решения данной задачи союзов, с тем чтобы выстроенный "под задачу" тактический альянс не оказался в дальнейшем стратегической гирей, тянущей Россию ко дну. В этом смысле наиболее опасными тактическими союзниками для РФ являются Германия, Турция и исламские "маргиналы", а вполне разумными со стратегической точки зрения – Индия, Бразилия, Израиль, Вьетнам, Иран, Франция, возможно, Китай.

Вторым важным средством решения задачи следует признать создание контркоалиций стратегического характера в рамках СНГ. Безусловный приоритет здесь – форсирование союза и интеграции с Белоруссией, невзирая на определенную двусмысленность некоторых политических заявлений и шагов Лукашенко. Союзником "второй очереди" в данном ракурсе является Казахстан, где народ и большинство элиты никогда не имели особенно острой идиосинкразии к интеграции; в случае, если такой союз удастся осуществить, следующей может оказаться Киргизия. Разумеется, в рамках действий по обеспечению таких стратегических контркоалиций необходима осторожная, но точная и недвусмысленная работа с Арменией, а далее, не исключено, с Молдавией и Туркменией.

Возможные меры военного характера включают в себя создание военного блока со странами СНГ (форсированное военное сотрудничество с Белоруссией и размещение на ее территории тактического, а далее, не исключено, и стратегического ядерного оружия), заключение военно-политических союзов с другими государствами мира, в частности, с Китаем и Индией как с ключевыми в геополитическом, военно-стратегическом и ядерном отношении державами. Этот ход потребует от РФ длительного времени и достаточных дипломатических усилий, но сулит большой выигрыш как в плане обеспечения своей безопасности в самом широком смысле, так и обеспечения места на перспективных рынках: уже сегодня эти страны являются основными потребителями российских технологий, в частности вооружений.

Наиболее резкие, конфронтационные сценарии развития ситуации с НАТО, а также неформальный политический торг с альянсом не исключают угрозы применения более жестких мер. Ряд таких мер уже озвучен в отечественных СМИ. Прежде всего, Россия может отказаться от достигнутых договоренностей по снижению уровня военно-политического противостояния с Западом и сделать шаги по кардинальному пересмотру своей военной политики. Первым шагом может быть выход РФ из некоторых основополагающих договоров с США и другими членами НАТО.

Одной из таких мер может являться, например, категорический отказ (открытая денонсация) от ратификации СНВ-2, что приведет к осложнению и, возможно, полному прекращению российско-американских переговоров по сокращению ядерных вооружений, так как реально означает остановку демонтажа тяжелых стратегических межконтинентальных ракет с разделяющимися головными частями. Другой мерой может явиться пересмотр в одностороннем порядке Договора по обычным вооруженным силам в Европе (ДОВСЕ), который уже сейчас теряет смысл в связи с изменившейся геостратегической ситуацией в Восточной Европе, а после расширения НАТО приобретет для РФ откровенно дискриминационный характер.

В последнем случае, не имея возможностей сохранить равновесие по обычным вооружениям, для обеспечения паритета сил Россия будет вынуждена отдать предпочтение тактическому ядерному оружию, выйдя из Договора по ракетам средней дальности (ДРМСД) и возобновив производство и размещение по периметру границ комплексов типа "Ока" или более совершенных. Существует и еще ряд договоров, в том числе Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) и Конвенция по запрещению химического оружия, от которых РФ могла бы отказаться в одностороннем порядке по примеру Китая или Индии.

Кроме того, важной мерой военно-технического характера явился бы отказ РФ от обязательств в сфере продажи вооружений и двойных технологий, не позволяющих России торговать со странами, объявленными ООН под давлением США "террористическими" или "небезопасными" с ядерной точки зрения. В контексте мировой торговли оружием может идти речь также о дипломатических или политических усилиях Москвы по активизации некоторых взрывоопасных "горячих точек" в мире и, в частности, в зонах интересов стран-членов НАТО (пример – продажа ЗРК С-300 Кипру).

Наконец, важным и весьма эффективным инструментом воздействия на неуступчивых партнеров по переговорам о НАТО может стать угроза терроризма, что уже было озвучено Н.Ковалевым в Да-восе. Важно подчеркнуть западным визави на переговорах, что ратификация и выполнение договора СНВ-2 не оставляет для России конвенциональных, "непартизанских" средств защиты своих военно-политических интересов, что с высокой вероятностью может привести к использованию отчаявшимися маргинальными группами инструментов террора и партизанской войны.

Резюмируя возможности России по противодействию процессу экспансии НАТО, подчеркнем главные обстоятельства.

У России по проблеме расширения, конечно, цейтнот, в который ее загнала необдуманная, наивно-прозападная и одновременно неопределенная внешняя политика предыдущего этапа. Но этот цейтнот вовсе не абсолютен: говоря на том же шахматном языке, "флажок на часах" еще далек от падения. В то же время у западного оппонента, заявившего о расширении альянса, – "цугцванг", у него нет хороших ходов, и единственная его надежда – на то, что Россия в цейтноте сделает ряд стратегических ошибок.

Самый невыгодный вариант поведения России по проблеме расширения НАТО, единственно гарантирующий успех США, – жестко конфронтационный, сопровождающийся угрозами неконвенциональных мер или прямыми и резкими агрессивными действиями. В этом случае и евроамериканский консенсус по расширению блока, и ратификацию соответствующих соглашений парламентами можно считать обеспеченными.

Альтернативный вариант стратегии, символическим знаком которого является тезис "Россия никому не опасна", выбивает почти все козыри из рук инициаторов расширения и вынуждает их идти на компромиссный торг. Подчеркнем, что в этом случае в наиболее затруднительном положении оказывается Клинтон, отрезавший себе пути назад предвыборными обязательствами по расширению и одновременно оказавшийся заложником воли (или неволи) к расширению собственных НАТОвских союзников и Конгресса. Поэтому в случае, если обозначенные Россией конструктивные предложения по выходу из ситуации позволят ему формально соблюсти обещания и "сохранить лицо", президент США может оказаться тактическим сторонником подобных предложений.

Рамки указанных конструктивных предложений могли бы быть следующими:

– трансформация альянса с изменением структуры, целей и способов принятия решений, в том числе за счет увязывания системы целей и принятия решений с Россией через механизмы трансформируемых ООН и ОБСЕ;

– после этого согласие на роль НАТО как одной из главных военно-силовых опор безопасности в Европе и прилегающих регионах и признание допустимости расширения альянса.

В случае сохранения жесткой позиции НАТО, и прежде всего США, наилучшей стратегией для России представляется выжидательная. То есть неизменно подтверждать несогласие с расширением альянса на неприемлемых для РФ условиях, выдвигать и обязательно прокламировать и пропагандировать свои предложения по системе европейской безопасности, играть на внутриНАТОвских противоречиях, строить контркоалиции и ждать уступок, которые практически неизбежны как из-за разногласий между членами НАТО, так и в связи с очевидно малыми шансами на ратификацию расширения парламентами стран-членов альянса.

Абсолютно недопустимо для России в дискуссии с НАТО лишь одно: драться с тенями и включаться "болваном" в чужую игру, т.е. предлагать цену за нерасширение в виде однозначных обещаний ратификации СНВ-2 или каких-нибудь принципиальных геостратегических уступок – например, таких, как отказ от интеграционных инициатив и российских сфер интересов в СНГ либо снижение уровня отношений с Китаем, Индией, Ираном.

Однако главное условие реализации более или менее благоприятных для России сценариев противодействия экспансии НАТО – обеспечение минимального элитного консенсуса по ключевым вопросам государственного образа будущей России и, соответственно, ее внешнеполитической стратегии и базовым концепциям международных отношений.

9. Выбор стратегии

При бесспорно игровом и антироссийском характере политики совокупной Европы в отношении нашей страны следует вновь признать, что Россия давала и дает основания для определенных обвинений. Действительно, ключевой проблемой перестроенной и постперестроечной России является ее государственное самоопределение.

В одном из недавних докладов мы освещали перестроечные процессы с позиций борьбы российских элитных групп за государственную экономическую трансформацию России, позволяющую конвертировать власть в собственность. Однако эта борьба была неразрывно связана с политической трансформацией, призванной не только конституировать такой процесс, но и, с одной стороны, сбросить с России груз сверхзатратных геополитических обязательств, а с другой, – запустить ее ресурсно-хозяйственный потенциал в более эффективном режиме – как полагали, к пользе народа и особенно элитных лидеров указанных трансформаций.

На рис.5 приведены основные идеи подобных трансформаций и соответствующего элитного самоопределения.

Рис. 5.

Исходный геополитический постулат властных групп, затевавших перестройку, заключался в необходимости ОТКАЗА ОТ СВЕРХДЕРЖАВНОСТИ как принципа, реализуемого лишь в мобилизационно-прорывном режиме, требующем сверхэксплуатации основной массы населения, при котором почти вся прибыль от этой сверхэксплуатации идет в пользу управляющего мобилизационным режимом централизованного бюрократического государства. Лозунгом такого отказа, как мы все хорошо помним, поначалу стало «избавление от нахлебников», в числе которых оказались сначала «дружественные» страны Африки, Латинской Америки и Азии, а затем – «союзные» государства Цетральной Европы (Варшавский договор и СЭВ). При этом предполагалось, что, уйдя от мировых сверхдержавных обязательств, СССР сохранит «нормальное, как США», геоэкономическое влияние и соответствующие сырьевые и оружейные рынки.

Принципом нового геополитического существования в данном случае объявлялся особый (советский, российский) цивилизационный мир, который, наряду с другими цивилизационными мирами (европейским, исламским, китайским и т.д.), займет свое подобающее и вполне почетное место в "оркестре цивилизаций" в качестве одного из мировых центров силы. Основой, социокультурным базисом такого российского ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО МИРА предполагалась частью сохранившаяся от дореволюционной империи, частью трансформированная советским временем культурная традиция.