Текст книги "Содержательное единство 1994-2000"

Автор книги: Сергей Кургинян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 60 страниц)

И есть сама эта "Хитрая Сущность", выступающая за пунктирно затронутыми мною темами. Если "Хитрая Сущность" – это не химера, а некая шоковая реальность, то речь может и должна идти о сдвоенном внимании к России – внимании и к источнику еще не одновариантной реструкции всех мировых реалий, и … как к возможному сильному стратегическому союзнику в новом мире. Союзнику, возможному, конечно же, лишь при определенном развороте реструкции, что полностью зависит от протекания идеологического, шире сказать – смыслового процесса в России.

11.

Понимание происходящего в России Западом очень отстает от темпа протекания самого процесса.

На Западе вдруг стали говорить о роли охраны президента в жизни страны. Но ведь этот феномен не изолирован. В России вообще идет становление охранократии. Это свойство всех нестабильных обществ.

Силовые структуры – это не безгласные инструменты. У них есть свои преференции. И ценой услуги октября 1993 года были не только бюджетные уступки ВПК. Изменился климат, была заплачена высокая кадровая и идеолого-политическая цена.

Вдумаемся, однако, в еще более ранние реалии постсоветской эпохи. Ведь пришедший к власти субъект был весьма неоднородным везде. Только сумасшедший мог говорить о победе демократов в Таджикистане. В Таджикистане демократов нет, не было и не будет.

Но и в Прибалтике, и в Молдове, и на Украине, и в России гетерогенность вознесенной наверх элиты была отнюдь не меньшей. Наверх поднялся – весь совокупный (и очень, очень разный) антагонист предшествующему (как в целом советскому, так и перестроечному) периоду. И – тоже совокупный и очень разный субъект DFDJ. Дальше началась некая сепарация.

Демократическая идеология, став знаменем переходного периода, обрекла себя на транзитную роль.

И теперь приходится говорить о главном: этой идеологии и этой влиятельной группы в России больше нет. Произошло то, что может быть названо полным проеданием потенциала демократических и, шире, правовых ценностей, их полной дискредитацией и самодискредитацией в России.

Говорить об этом с западными специалистами пока тяжело. Это напоминает необходимость спорить о том, больше 2Х2 нежели 6 или меньше, твердо зная, что это четыре. В Израиле -легче, чем в США.

В США еле-еле соглашаются, что 2х2 все же чуть меньше 6 и равно, к примеру, 5,5. В Израиле, где знание России больше, уже соглашаются признать, что 2х2, видимо, не многим более 4. На рисунке 9 я попытаюсь изобразить эту тенденцию.

Рис. 9.

Эта схема представляется мне крайне важной.

Точка А – это фокус рассмотрения проблем западным сообществом. Побеждает ли в России демократия? По многим характеристикам да, но … Однако, если… и так далее.

Точка В – это точка продвинутой фокусировки. О'кей, говорят в этом случае, будет не демократия, не Сахаров. Но Солженицын, Шафаревич, локальный культурный национализм…

Все это – в прошлом. Все это похоронила Чечня. Я мог бы много говорить, как и почему это рухнуло. Скажу лишь вкратце. Россия – немодернизируемая страна. Русские – великий народ, но не нация. Крупная буржуазия делегитимизирована и недееспособна. Развитие России шло не по модернизирующим, а по альтернативным модернизации законам.

Модернизационный проект, навязываемый России, может привести только к ее веймаризации. И уже привел к ней.

Реально Россия сейчас находится в точке С. Причем стенки идеологического коридора очень сдвинулись.

В "С" – находятся почти все, от Жириновского до Козырева. И это не случайно. Кстати, отмаливая свои демократические ошибки, вчерашние демократы будут сдвигаться дальше в сторону по течению, нежели те, на ком нет кармы предшествующего периода. И мы еще услышим от них очень и очень многое.

Но и точка С – это не финиш, ибо есть инерция, есть цели, есть подробно мною описанный DFDJ.

Хитрая Сущность стремится любой ценой проскочить в тот черный ящик, который, скрывая его суть и содержание, лукаво называют "евразийством". Однако, речь идет не о славянофильстве, не о неосоветских моделях. Речь идет буквально о неких моделях и схемах, адресующих к Ваффен-СС.

То есть – о радикальном тевтоноисламизме (часто с буддистским привкусом).

О том, как варится эта смесь, можно было бы порассказать многое. В частности, в 1992 году, к осени, когда назрели определенные потенциалы Хитрой Сущности, и она готова была снять маски в России, с прибалтийской подачи, кстати, начал выходить журнал "Гиперборея", вдруг приобретший узкую популярность в определенных частях силовой элиты. Там вышло, в частности, следующее стихотворение:

"Мы отстояли наш Берлин

От козней Интернационала

В анналы будущих былин

Войдет мистерия металла

Несокрушим оплот вождя

Как ни стараются плебеи

Мы ждем небесного дождя

С высот своей Гипербореи

Мы ждем падения Луны

На обреченную планету,

И продолжения войны

Льда и Огня, Зимы и Лета.

Наш Черный Орден сохранен

И обрушенью неподвластен,

Он ночь за ночью,

День за Днем

Шлифует зубы волчьей пасти.

Знамена вверх! Идут полки

На Куру, жертвенное поле,

И новый вождь нам жест руки

Простер вперед как символ воли!

Среди обломков и руин

Того, что звали вы культурой,

Стоит мистический Берлин -

Суть алхимической тинктуры!"

Для людей, знакомых с ядром фашистского и неофашистского мифа, ясно, о чем здесь идет речь.

Одновременно вышли десятки книг по оккультно-мистической традиции III рейха, вышел журнал "Элементы", пошла инфильтрация фашистского вируса в крупные оппозиционные структуры.

Это удалось отбить тогда. Чьими усилиями? Демократов? Поверьте, они только подливали масла в огонь. Бои давали идеологи советизма, для которых такое заигрывание отнимало у России Победу, националы-антиисламисты, идеологи национальной России, не приемлющие возврата к "дранг нах Остен" и потери Украины, просто честные люди с нормальной патриотической ориентацией.

Но главное – все это подействовало только вместе со сменой правительства в США. Приход Клинтона имел большой резонанс в российских структурах, отвечающих за развертывание Хитрой Сущности. На фоне левого мондиализма, как говорят представители таких структур, было признано преждевременным "раскрытие всех карт".

Это произошло в 1992 году. Теперь, на пороге 1996 года, определенные ценности и проекты оказались дискредитированы не только в России. Идея нового курса Рузвельта терпит фиаско.

Каким будет 1996 год?

25.01.1996 : Наивность без благодати

Сергей Кургинян, Юрий Бялый, Анна Кудинова

Российские элиты перед лицом реальных глобалистских угроз XXIстолетия

Вступление

Мы назвали наш доклад, посвященный глобалистской тематике, "Наивность без благодати". Это название является скрытой цитатой из стихотворения Наума Коржавина. Поэт, размышляя о наивности, говорит:

"Наивность… Хватит умиленья!

Она отнюдь не благодать.

Наивность может быть от лени,

От нежелания понять,

От равнодушия к потерям,

Любви, но это тоже лень.

Куда спокойней раз поверить,

Чем жить и мыслить каждый день."

Это диссидентское стихотворение било по красным целям. Однако ирония истории состоит в том, что сегодня оно, вне устарело-банальных идеологических клише, звучит более актуально и остро, чем в момент его написания.

Наивность без благодати – это определенное качество нашего политического истеблишмента. Это его неспособность "жить и мыслить каждый день", ощущая реальные и весьма непростые вызовы конца XX века и давая адекватные ответы на эти вызовы. Мы встречаемся с подобной наивностью без благодати почти на каждом шагу. Не осмысливаются даже относительно простые вызовы времени. Что уж здесь говорить о вызовах высшей категории сложности!

Наивность без благодати проявляет себя во всем, но нигде она не является столь кричащей, как в вопросах глобалистики, тех вопросах, которые камуфлируют себя по преимуществу зеленым экологическим флагом. В самом деле, нужно быть человеком весьма наивным, более того, наивным без берегов и совсем уже не включенным в игровые реалии нашей эпохи, для того, чтобы в экологической проблематике видеть борьбу за спасение зеленой травки, дельфинов и чистого воздуха. Между тем подобная безблагодатная наивность пронизывает все действия российской политической элиты. И трудно порой бывает отличить здесь наивность от злонамеренности.

Да и нужно ли? В уже цитируемом стихотворении есть и такие строчки:

"Так бойтесь тех, в ком дух железный,

Кто преградил сомненьям путь,

В чьем сердце страх увидеть бездну

Сильней, чем страх в нее шагнуть".

Экологическая и в целом глобалистская проблематика содержит в себе, как будет показано ниже, такие бездны, шагнув в которые, страна уже не вернется к жизни. Вот почему мы говорим о несоответствии российских элит не глобальным, а глобалистским угрозам, то есть угрозам, вмонтированным в ткань самих глобалистских концепций;

угрозам, закамуфлированным под спасительные проекты;

угрозам, умело растворяющим свой яд в объективизме;

угрозам, прячущимся за всесилием сверхмощных компьютеров, диктующих свою объективистскую волю.

Способна ли российская политическая элита дешифровать подобные угрозы, осознать их реальность и гибельность и противопоставить им свою стратегическую волю – то, что мы называем субъектностью? От ответа на этот вопрос зависит будущее страны.

Мы уже несколько раз говорили о концепции устойчивого развития и ее реальном, небезопасном для страны, содержании. В данном докладе уже нет желания привязывать рассмотрение этой проблемы, выходящей на другие, еще более масштабные проблемы и угрозы XXI века, к каким-то отдельным, пусть и политически значимым, структурам, берущимся реализовывать устойчивое развитие в тех или иных его модификациях. Подобное сопряжение сегодня, после нескольких лет развертывания идеологемы устойчивого развития в сознании всех элитных групп и структур российского общества, умаляет тему, снижает ее, придает ей избыточную конкретность. Кроме того, бессмысленно бороться с отдельными вредными идеологемами, на место которых тут же встают другие.

Если канонизируется и одновременно сводится всего лишь к открытию НЭПа непростая, но безусловно мощная и трагическая фигура Владимира Ленина, чьи теоретические открытия касались широкого круга тем, чья мысль не чуралась идеального в гегелевском понимании, чей материализм требовал расширения материи до субстанции, чей кругозор позволял вступать в диалог с далекими от марксизма восточными мудрецами, то толку ли бороться с непониманием в вопросах устойчивого развития?

Добавим здесь только, что НЭП 20-х годов был все же не так банален, как тот НЭП, который возможен семьюдесятью годами позже. Фактор традиционно-ориентированного крестьянства, сумевшего внести в русскую революцию 1917 года свой далеко не материалистический заряд, сместивший и перевоплотивший в этой революции, скажем так, "очень многое", был решающим с точки зрения оправдания тогдашнего НЭПа. Пролетариат шел навстречу требованиям мелкого собственника-крестьянина, своего союзника по борьбе за отечественный коллективистский строй, именуемый социализмом. Но даже в этом случае НЭП не выдержал испытания на легитимность. Он не дал ответа на главный вопрос: "Зачем нужно было умирать и убивать, если результатом жертвы и греха становится пришествие на смену Рябушинскому и Морозову коллектива Остапов Бендеров?"

Если даже в те времена НЭП уже был наполнен фарсами и пропитан противоречиями, то что говорить о теперешнем НЭПе? В чем социальная база для союза новых классов, идущих на прорыв, с многочисленными "корейко" от партии, комсомола и КГБ, переплетенными с "остапами" мафии? Ответа на этот вопрос быть не может, как не может быть ответа на вопрос о необходимости для России входить в Совет Европы после всего, что произошло на Балканах. В момент, когда нестабильность на Северном Кавказе становится вполне реальной, а мощность наших силовых структур улетучивается, не означает ли такое вхождение приглашение сперва "голубых касок", а в перспективе войск НАТО принять участие в решении наших проблем по югославскому варианту?

Данные примеры приводятся не для обострения и оживления дискуссии по абстрактным вопросам, а для прояснения одного фундаментального обстоятельства. Оно состоит в том, что вся российская элита не обладает сегодня своим Большим Проектом, то есть своей субъектностъю. Воскрешение старых проектных оснований, изрядно поистрепанных уже в 60-70-е годы, весьма проблематично и чревато самыми разными неприятностями. Воскрешенный мертвец не является Воскресшим, он все тот же мертвяк, способный лишь резво и бессмысленно дергаться и топтать все живое.

Большой Проект требует обязательной сверки с тем, что пылало на нашей территории все семьдесят лет. Но это – сверка и проверка огнем, а не маскарадное шествие. Время требует передачи сути пережитого, его содержания и его правды, и воплощения этой сути и правды в новых формах. Оно требует творения живой жизни с помощью Большого Проекта. Если же этого Проекта нет, то борьба за власть превращается в конкуренцию за право исполнять чужой Большой Проект. Тот самый, который, якобы отвечая на глобальные вызовы, создает на деле глобалистские угрозы. Исполнение этого проекта означает планомерное удушение страны. Вот почему борьбу за власть без Большого Проекта можно сравнить с конкуренцией "Капо" за право распоряжаться заключенными большого концлагеря, размещаемого на месте великого государства. Того концлагеря, в котором должен быть порядок, жесточайшая дисциплина, научная организация труда, способы распределения жизненно важных ресурсов и все другие институты, слагающие грамотно организованную фабрику смерти.

Достаточно повесить на двери ведомств, знаменующих собой эти институты смерти, привлекательные таблички, проникнутые любовью к растительному и животному миру, чтобы придать зловещей затее образ благодетельного и спасительного мероприятия.

Но подобный иллюзионизм может безнаказанно глумиться над бытием великой державы, все еще обладающей ядерным оружием и значительными геостратегическими, интеллектуальными, технологическими, демографическими и сырьевыми ресурсами, только в одном случае: если вся российская элита по разным причинам, но с одинаковой интенсивностью одержима этой самой наивностью без благодати.

Такого не может и не должно быть. Вот почему мы считаем необходимым вновь и вновь возвращаться к проблеме глобалистских угроз. Мы постараемся производить этот периодический возврат без излишних эмоций. Мы просто будем отслеживать динамику заболевания, указывать на то, в какие жизненно важные центры России уже нанесены вполне ощутимые удары "устойчивого развития".

Мы сознаем при этом, что затрагиваемые проблемы менее ярки и впечатляющи, чем проблемы терроризма и борьбы за власть выборными и невыборными методами. Но мы сознаем и то, что масштаб угрозы не измеряется ее очевидностью.

Конечно же, российская действительность начинена больными проблемами.

Конечно же, Кизляр и Первомайское дохнули на нас обжигающим жаром настоящего человеческого горя, простого и наглядного, и вместе с тем подняли российскую суету до высот настоящего трагизма.

И, конечно же, на фоне подобных простейших вызовов, бросаемых в лицо российским политикам и не осознаваемых ими в их зловещей тотальности, более сложные вызовы начинают казаться абстрактной казуистикой.

Конечно же, сосредоточенное на простейших интригах политическое сознание, неспособное охватить и осмыслить системно даже то, что произошло в Кизляре и Первомайском, будет даже не пасовать, а просто отторгать все, что не соответствует его уровню.

Но мы адресуемся не к этому сознанию, зацикленному на формальных, а не содержательных атрибутах власти. Предоставим его его собственной участи. Пусть жонглирует атрибутами, называя это жонглирование реальной политикой. Пусть играет, называя свои детские забавы "политическими технологиями". России нужно другое сознание, способное встать на уровень реальных проблем, формирование такого сознания намного важнее лобовых дискуссий и эффектных политических игр. У России будет свой Большой Проект и своя элита, адекватная этому проекту. Вот почему так необходимо видеть закрытую часть чужих Больших Проектов, дешифровать их содержание, системно отслеживать их последствия и соотносить чужие и чуждые затеи со своими фундаментальными целями и интересами. Данный доклад посвящен именно этому.

Часть 1.

"Штука"

Первая часть нашего доклада посвящена методологии дешифровки Больших Проектов. Ироническое название "Штука" используется нами для того, чтобы распространить данную методологию на максимально широкий класс объектов и процедур. В противном случае пришлось бы сужать рассмотрение до определенного явно заданного системного класса, формальное описание признаков которого вдобавок заняло бы слишком много времени и увело бы нас в дебри нюансов концептуального проектирования. Поэтому мы не будем определять строго, что именно представляет собой в общем виде проектируемый объект, является ли он системой, множеством, группой или иного рода "концептуальным телом". "Штука" – она и есть "Штука". Важно лишь понимать, как она устроена, каковы ее основные типологические особенности, структурно-функциональные элементы и базовые процедуры, решающие поставленные перед "Штукой" целевые задания.

На рисунке 1 изображена сама "Штука" – некий сгусток концептуального проектирования.

Рис. 1. «Штука»

Этот абстрактный сгусток должен обладать рядом свойств и возможностей. Перечислим их в порядке, отвечающем этапам концептуального проектирования самой «Штуки».

Свойство 1. Абсолютная благость. "Штука" обязательно должна быть пронзительно благой. Ее декларации должны резонировать с глубокими и очевидными потребностями людей. Ее обещания должны сулить этим людям то, чего они лишены. Ее акции должны убеждать в благородстве целей и помыслов. Кто может оспорить благость прав человека? Императива нравственности в политике? Никто! А кто может не сочувствовать защите природы? Тем более в эпоху гиперурбанизма, когда сама возможность выехать "на природу" весьма и весьма проблемна, когда население оторвано от чистого воздуха и чистой воды, от натуральной природы и загнано в круг машинной цивилизации?

Тем самым экологизм и – шире – императив устойчивого экоразвития отвечают первому требованию, предъявляемому к "Штуке".

Свойство 2. Впечатляющий современника арсенал чудес и гиперинструментов, поставленных на службу "Штуке" и являющихся ее составной частью. В прежние эпохи такими чудесами и инструментами владели храмовые жрецы. Теперь, конечно же, "Штука" нуждается не в плачущих статуях, сдвигаемых камнях и расцветающих среди зимы цветах. Хотя и это не лишне. Но главным в новую эпоху является то, что "Штука" облечена в академическую мантию и намертво припаяна к суперкомпьютерам. Только в этом случае благость "Штуки" начинает корреспондировать с ее мощностью.

Свойство 3. "Штука" должна уметь себя рекламировать и обладать для этого соответствующими возможностями.

Свойство 4. "Штука" должна быть организационно выстроена, уметь технологически грамотно вербовать своих адептов, уметь выстраивать свою базу поддержки в самых разных элитных группах, уметь выращивать свою властную самость.

Свойство 5. "Штука" должна иметь свои технологии глубокой работы с сознанием адептов, иметь свой современный инициационный ресурс.

Свойство 6. "Штука" должна иметь свою экзо– и эзотерику. Она должна уметь защищать свою тайну и саморазвиваться в сторону реализации своей сущности.

Свойство 7. Имея одну сущность, "Штука" должна обладать множественными видимостями, уметь группировать и менять эти видимости.

Таковы основные свойства "Штуки".

Наделенную такими свойствами "Штуку" мы будем называть, следуя великой философской традиции, "Штукой-в-себе".

Если мы хотим проверить экологическую или глобалистскую концепцию с точки зрения ее соответствия нашему представлению о "Штуке", то нам следует тестировать эту концепцию на указанные выше 7 свойств. Мы этим займемся ниже. А сейчас перейдем от внутренних свойств "Штуки" к условиям ее диалога с реальностью. В отличие от "Штуки-в-себе", свойства "Штуки" в ее диалоге с реальностью слагают "Штуку-для-себя". Подобная модификация "Штуки" требует добавления к вышеперечисленным семи свойствам еще одного, восьмого по счету.

Свойство 8. "Штука-для-себя" должна уметь быть высокорентабельной, должна захватывать ресурс из внешней среды и направлять его на свои цели, те цели, которые еще добавят этой "Штуке" ресурса.

Наделенная такими восемью свойствами, "Штука" становится уже "Штукой-в-себе-и-для-себя" и в этом качестве является достаточно полноценной. Но она еще не является "Штукой", а представляет собой всего лишь высокорентабельную аферу, если у нее нет инструментов управления другими объектами. Обладая же этими инструментами, "Штука" превращается еще и в "Штуку-для-других". И, в сущности, она интересует нас именно в этом качестве.

С этой точки зрения "Штука" имеет еще несколько свойств.

Свойство 9. "Штука" должна обладать рецепторами, выявляющими слабые точки объекта, с которым она работает.

Свойство 10. "Штука" должна обладать трансплантаторами, которые могут быть встроены в болевые точки и превратиться в датчики и манипуляторы.

Свойство 11. "Штука" должна обладать терминалами, с помощью которых она координирует манипуляции и измеряет эффективность достигнутого результата.

Этим набором свойств "Штука" почти исчерпывается. Однако для настоящей "Штуки" нужно еще одно свойство. Мы уже говорили об экзо– и эзотерике. Подчеркнем еще раз, что настоящая "Штука" не прагматична. Она не является только высококлассной машиной или кибернетическим устройством, созданным ради какого-то внешнего результата. Отсюда связанное с эзотерикой, но не сводимое только к ней Двенадцатое и Последнее Свойство "Штуки".

Свойство 12. "Штука" должна обладать мощным целеполаганием, в каком-то смысле "идеальными" целями, она должна обладать хозяевами и тем, что называется "проектной самостью".

Рассмотрев с методологической точки зрения вопрос о "Штуке", мы можем перейти к сопоставлению наших методологических критериев с параметрами Большого Проекта, ипостасями которого являются экология, демография и – шире – концепция устойчивого развития.

Часть 2.

Выращивание экопроекта

Раздел 1.

Накапливание необходимых потенциалов

Глобальная проблематика, являясь действительным и серьезнейшим вызовом, стоящим перед человечеством, не могла не породить искушения использовать ее мощность и всепланетность как инструмент всеобщего управления. Глобалистика как инструментовка глобальной проблематики рождалась именно из этих вполне циничных соображений.

Первая стадия становления глобалистики начала 70-х годов, связанная прежде всего с деятельностью Римского клуба и известная нашумевшими докладами "Пределы роста" (1972г.) и "Человечество на перепутье" (1974г.), ставила целью привлечь к глобальной проблематике массовое внимание публики и политико-экономических элит. Основные задачи этой стадии в формулировке отцов-основателей Римского клуба выглядят следующим образом.

Эрл Янч: "Совершенно очевидно, что в единой системе "человечество – окружающая среда" не осуществляется никакого "автоматического" регулирования макропроцессов. Человек должен взять на себя управление всей этой сложной системой, стать "кибернетическим элементом эволюции нашей планеты".

Джей Форрестер: "Главное – приучить людей к мысли о необходимости стратегического планирования на основе глобальных математических моделей".

Доклад "Пределы роста" базировался на концепции мира как единой целостной многопараметрической системы, а доклад "Человечество на перепутье" – на концепции мира как системы иерархической, динамической и горизонтально разделенной на множество взаимозависимых подсистем. Оба доклада заявляли, что наблюдаемый рост ресурсопотребления грозит человечеству планетарной катастрофой в очень близком будущем, измеряемом десятилетиями. В первом докладе выход для человечества указывался в виде формулы "предельного роста", а во втором – "органического роста".

Критики первых глобалистских докладов указывали, что в моделях огромное количество совершенно произвольных допущений, и что грядущую катастрофу легко предсказать и без математики. Однако, по собственному признанию основателя и президента Римского клуба Аурелио Печчеи, "адекватность моделей для клуба была второстепенна". Заметим, что соавтор второго доклада Эдуард Пестель позже неоднократно признавался, что "еще во время обсуждения "Пределов роста" мы с Печчеи пришли к выводу о том, что природные пределы вряд ли когда-нибудь будут достигнуты, ибо на пути к ним стоят очень серьезные препятствия политического, социального и морального свойства". Но реальная цель проекта была достигнута: доклады Римского клуба обсуждал весь мир, клуб заявил о себе как о центре анализа глобальной проблематики и разъяснения результатов этого анализа мировому сообществу.

Вторая стадия глобалистского моделирования сознания разворачивается в конце 70-х годов на фоне уже подогретого "общим испугом" интереса к глобальной проблематике, и ставит перед собой цель обозначения конкретных частных пределов для человечества. В этом русле находятся известные доклады Римского клуба, комиссий ООН и др. по проблемам энергообеспечения, народонаселения, продовольствия, климата, экологии и т.д. В большинстве случаев те из докладов, которые претендуют на численные прогнозы, снова не выдерживают критики с точки зрения минимальных научных требований к математическому моделированию: нет ни доказательств обоснованности выбора существенных параметров и модельного фона, ни оценок точности исходных данных и их влияния на конечный результат. Вся эта "кухня" надежно скрывается от публики в памяти сверхмощных компьютеров, а "на свету" регулярно появляются лишь категорические выводы: нефти осталось на 50 лет, лесов – на 60 лет, Антарктида растает через 70 лет, массовый голод наступит через 40 лет, и т.д., и т.п.. На этом фоне в ходе рассчитанной эксплуатации слов "пределы", "выживание человечества" появляются и утверждаются в глобалистском обиходе концепции "устойчивого общества" и "устойчивого развития".

Глобалистская риторика начинает прочно входить в массовое сознание в качестве актуального "императива выживания". Однако на уровне элитных групп, принимающих решения, сдвиги сознания представляются держателям глобалистских концептов медленными и недостаточными. В 1986г. один из главных идеологов глобалистики Месарович замечает: "…за полтора десятилетия обсуждения глобальной тематики человечество почти ничего не сделало для собственного спасения". И в 1987 г. Э.Пестель представляет Римскому клубу доклад "За пределами роста", заявивший, что возможности выдвинутой в 1974г. концепции "Органического роста" исчерпаны.

Третья стадия моделирования мирового массового сознания начинается в 1989 г., когда М.Месарович в докладе "Поиск новой парадигмы для глобальной проблематики" заявил: прежняя парадигма недостаточна, ибо не учитывает многих плохо формализуемых факторов развития мировой системы. Новая парадигма утверждает, что "даже при полном знании "механизма", который управляет системой, и при наличии точных данных, – будущая эволюция системы во времени полностью непредсказуема как в детерминистском, так и в вероятностном смысле, поскольку внутри системы находятся мыслящие "компоненты", интерпретирующие события и пытающиеся предвидеть последствия действий". Ключевое изменение подхода связано с признанием необходимости учета специфических реакций нижнего, индивидуально-человеческого уровня системной иерархии – реакций, которые с подачи весьма причастного к глобалистике Д.Сороса названы "возвратностью".

Изменение концепции Римского клуба, начатое М.Месаровичем, продолжено Группой Проекта Глобального Моделирования, сформированной канадской ассоциацией содействия Римскому клубу. В сентябре 1993 г. этой группой представлена разработка под названием "Концепции для нового поколения инструментов глобального моделирования: "расширение нашей способности к восприятию". В основу проекта положена идея Месаровича об исключительной важности понимания глобальных проблем и методов их разрешения, о приоритете "понимания" над "предсказанием" и "прогнозированием".

Группа Глобального Моделирования использовала эволюционную парадигму, описанную Э.Ласло в 1987 г., следующим образом: "Законы, концептуально сформулированные в эволюционном контексте, не носят детерминистский характер и не являются предписаниями. Они лишь констатируют круг возможностей, в рамках которых может развертываться эволюционный процесс". Из этого делается вывод, что компьютерные модели не цель, а всего лишь средства, необходимые для достижения всеобщего понимания "глобальной проблематики".

Естественно, наличие некоей модели все-таки необходимо, но она будет представлять собой систему компьютерных и теоретических субмоделей. Взаимодействие интеллектуалов с этой конструкцией станет процессом постоянного обучения и достижения понимания через опыт. По степени эффективности принятых на основе этого взаимодействия социальных решений можно будет судить о соответствии между конструкцией и реальностью. Первоначальная задача, по мнению авторов проекта, – создать систему субмоделей для всех областей "глобальной проблематики". А дальше – обучение и самообучение интеллектуалов в процессе взаимодействия с субмоделями, наращивание понимания глобальной проблематики и его социальное распространение.

Таким образом, в проекте Новой глобальной модели (НГМ) речь идет о моделировании как средстве конструирования "новой интеллектуальной элиты", которая будет характеризоваться:

1. Сверхвысоким совпадением восприятия глобальных проблем и оптимальных путей их решения за счет единого "источника" понимания.

2. Недостижимой ранее кумулятивностью знаний о глобальной проблематике за счет подключенности к системе, вбирающей как экспертный опыт, так и результаты сравнения моделей с реальностью.

3. Прочной связью "пользователей" с НГМ, которая и обуславливает принадлежность к "новой элите" со всеми вытекающими отсюда возможностями для самореализации, и позволяет "оставить след в истории" путем включения уникального личного опыта в НГМ.

По сути, реализация концепции предполагает расслоение человечества на три главных страты:

– "суперэлиту" – касту "жрецов", концептуально обеспечивающих технологию знаний НГМ и указующих критерии "устойчивого развития" (тот самый "единый источник понимания");

– "новую интеллектуальную элиту", осуществляющую по единому разработанному "суперэлитой" плану интеллектуальную подпитку и наполнение частных субмоделей НГМ;