Текст книги "Наводнение (сборник)"

Автор книги: Сергей Высоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

3

Через два часа Бугаев входил в кабинет следователя Красногвардейского районного управления внутренних дел Шитикова.

– А ты уверен, Леня, что это Гога? – с сомнением поглядывая на капитана, спросил Бугаев, когда они уселись друг против друга в унылом райотдельском кабинете.

Вместо ответа Шитиков открыл ящик письменного стола и, вытащив оттуда несколько фотографий, небрежно перекинул Бугаеву.

– Это уж ты определяй – Гога здесь или не Гога, У меня он пока числится как неизвестный.

Да, то была хорошо знакомая майору русалка – пышнотелая красавица с рыбьим хвостом, наколотая на правом плече Гоги Терехова. Да и сам мужчина, сфотографированный на больничной кровати, несомненно, походил на Михаила Терехова.

– Видок у него – не приведи господи, – сказал Бугаев. – Рана серьезная?

– Серьезнее не бывает. Ножиком в живот. И что самое главное – пролежал часа два. Там земля кровью пропиталась... Врачи говорят, что выживет. Операцию сделали вчера. Но крови потерял он много. И в сознание не приходит.

– Когда в последний раз в больницу звонил?

– За пять минут до твоего приезда, – ответил Шитиков. – Собака на месте происшествия вела себя как чумовая. То в одну сторону бросится, то в другую. Минут двадцать по поляне гонялась, а потом легла. Ножа мы не нашли. И одежды тоже...

– Он что же, голый лежал? – удивился Бугаев.

– В трусах. Бабка, которая его нашла, подумала – загорает. Лежит на животе, одна рука под голову положена. Да только какой вечером загар – солнце уже низко, тень от берез. Подошла, хотела разбудить...

– Странная история, – задумчиво сказал Семен. – Гогу и ограбили?! В лесу?

– В березовой роще. На волейбольной поляне. Там разбито с десяток волейбольных площадок.

– А что там делал Терехов? Не в волейбол же играл?

– Почему бы и нет?

Бугаев недоверчиво покачал головой. Помолчал. Потом сказал:

– Татуировка Гогина. И на карточке сходство есть, хоть и отдаленное...

– Ты учти потерю крови.

– Все я учитываю... Что свидетели говорят?

– А какие свидетели, Сеня?

– Волейболисты. Видели же они, с кем пришел Гога, с кем разговаривал?

– А где их взять, волейболистов этих? Я же тебе сказал – они «дикие».

– Что-то я вас, товарищ капитан, не пойму, – переходя на официальный тон, сказал Бугаев. Он уже начал сердиться, решив, что Шитиков разыгрывает его.

– Чего ж тут непонятного? Надо учесть, товарищ майор, что в волейбол играют по вы-ход-ным. Сегодня у нас вторник. Значит, теперь приедут только в субботу.

– И никто не знает, где эти люди живут, где работают? – Бугаев начал понимать, что Шитиков вовсе не шутит.

– Вот именно! Приедут, поиграют – и в разные стороны. До следующей субботы. И никаких физоргов, никаких организаторов у них нет.

– Да-а, ситуация... А из местных никто с ними не играет?

– Какие там местные? Есть в километре садово-огородные участки, так туда тоже на выходные народ приезжает.

– Про них-то ведь известно – кто они, где работают?

– Известно, – сердито бросил Шитиков. – ДОК-1. Деревообделочный комбинат. Два сотрудника угрозыска вместе с дружинниками с раннего утра там.

– Вот видишь!

Шитиков безнадежно махнул рукой:

– Те, кого опросили, говорят, что из их поселка никто в волейбол на поляне не играет. Да и вообще они недовольны, что рядом в лесу столько людей по выходным ошивается.

– Враждуют? Может, ссоры какие-то были между ними?

– Нет, не было. Просто огородникам не нравится, что много людей в волейбол играет – траву, говорят, топчут, ландыши весной рвут.

– Но ведь как-то общаются они? – не хотел сдаваться Семен. – Приходят волейболисты за водой, ягоды покупают, разговаривают о том, о сем. С девушками, в конце концов, заигрывают!

– Семен Иванович, ну неужели ты не понимаешь – даже если и приходили за водой, фамилий и адресов у них никто не спрашивал! За три дня все равно этих людей не найдем. А в субботу волейболисты и так на свою поляну приедут. И сам Гога скоро в сознание придет. Так ведь?

– Так, – с сомнением произнес Бугаев. – Что же нам теперь, три дня сложа руки сидеть? Ждать, что Гога расскажет... – Он никак не мог примириться даже с вынужденным бездействием.

– Зачем ждать? – сказал Шитиков, – Съездим на место. Может быть, наши сотрудники в ДОКе что-нибудь узнают. Глядишь, и Терехов оклемается.

– Ладно, – согласился Бугаев. – Сгоняем на место, может быть, и придумаем что-нибудь. Ты позвони в больницу.

Шитиков развел руками.

– Звони, звони. Он каждую минуту может прийти в себя.

Но Гога все еще был без сознания. Бугаев набрал номер Корнилова. Не вдаваясь в подробности, доложил, что собирается осмотреть место происшествия.

4

Улицы на окраине города были забиты грузовиками. Приходилось подолгу стоять у светофоров. Молодому водителю, наверное, надоело тащиться еле-еле, и он, включив сирену, выехал на трамвайные пути. Асфальт был раскрошенный, щербатый, и легкие «Жигули» нещадно трясло. Бугаев вспомнил, что ехал по этой улице зимой и видел, как дорожники латали асфальт. «Вот и залатали, – зло подумал Семен. – Нет, чтобы летом все как следует сделать – дождались морозов. Зимой им больше платят, что ли?» Обернувшись к водителю, спросил:

– И надолго тебе при такой езде машины хватает?

Парень покраснел и не нашелся, что ответить.

– Я думаю – на полгода, – продолжал Семен. – В лучшем случае – на девять месяцев... – Бугаев вдруг поймал себя на том, что почти слово в слово повторяет то, что когда-то при нем говорил одному водителю Корнилов. «А когда-то и вы, майор, лихачили», – подумал он и улыбнулся. Шофер, наверное, поймал его улыбку в зеркале и сказал с обидой:

– Да ведь смешно, товарищ Бугаев, среди грузовиков тащиться. Машина оперативная...

– Смешно будет, когда срочный вызов, а твоя оперативная рассыплется! И сирену пореже включай, чего зря людей пугать. Мы ведь не на дело спешим.

Шофер, вздохнув, сбавил скорость.

Улица была широкой и просторной, дома стояли далеко друг от друга, не заслоняя солнце, перед каждым – газоны и кусты, детские площадки. Не было сырых дворов-колодцев, теснящихся друг к другу каменных громад, толп народа на тротуаре. «Но вот что удивительно, – думал Бугаев, – вместе со всем этим ушел и сам город, остались отдельно стоящие жилые кварталы, универсамы, огромные холодные кинотеатры. Казалось бы, человеку стало удобнее и просторнее жить, а он едет в свободное время куда-нибудь в центр, прогуливается в толпе по Невскому или узкому Большому проспекту, идет в маленькую старую киношку, вместо того чтобы дышать свежим кондиционированным воздухом в кинотеатре, который в двух шагах от его дома. Нет на окраине улиц, по которым можно ходить часами, разглядывая встречных прохожих, витрины магазинов, рекламные огни, а в человеке, хоть и наслаждающемся преимуществом отдельной квартиры, осталась эта нужда в общении, даже в таком, уличном, немом, общении».

Вспомнив про Невский, Бугаев вспомнил и о том, как лет шесть назад впервые арестовывал Гогу – поздно вечером в гардеробе ресторана «Север». Терехов взял от гардеробщика шубку своей приятельницы, помог ей одеться, а потом небрежно завел руки за спину, собираясь просунуть их в рукава дубленки, которую держал наготове услужливый старик. Бугаев на несколько мгновений опередил гардеробщика и защелкнул на Гогиных руках наручники. Шеф потом пожурил Семена за ненужное пижонство, но сам Гога оценил его ловкость и даже не стал сопротивляться. Сказал только:

– Ну, Гога, козел! Как тебя сделали – на раз!

Тогда Терехова арестовали за квартирные кражи. Было ему так же, как и Бугаеву, двадцать восемь лет. Второй раз Семен брал Гогу тоже на Невском, в квартире его родителей рядом с Казанским собором. И опять за квартирную кражу, на этот раз у известного в городе коллекционера картин. В прихожей за раскрытой дверью стоял небольшой кожаный чемодан, в котором лежали аккуратно упакованные сорок три акварели старого Петербурга. Причем некоторые из них были широко известны, репродуцированы в альбомах.

– Ну зачем они тебе, Терехов? – спросил Бугаев, с интересом рассматривая акварели во время обыска. – У нас не продать – попадешься сразу. Неужели заграничного клиента нашел?

– Для себя я, Семен Иванович, – криво усмехнулся Гога и показал глазами на плачущую мать: – Что ж вы, не могли подождать, пока маманя на службу уйдет?

– Мы же из уголовного розыска, Терехов, а не из бюро добрых услуг, – неудачно пошутил Бугаев, и Гога замкнулся. Рта больше не раскрыл. И потом на вопросы следователя отвечать отказался. Вину свою признал, а про то, что собирался делать с украденными акварелями, не сказал ни слова.

Вырос Михаил Терехов, как говорится, в приличной семье. Мать преподавала в институте, отец работал начальником цеха на заводе. После окончания школы Гога наотрез отказался идти в институт. Вместе с двумя школьными приятелями поступил на курсы, получил профессию плиточника, выкладывал в квартирах ванные и туалеты плиткой. И мастером оказался хорошим, и зарабатывал прилично. Да еще получал от заказчиков «за скорость», «за качество», давали и просто потому, что «неудобно не дать». Наверное, с этого все и началось. «Чем больше имеешь, тем больше хочется» – болезнь, известная с древних времен. А может быть, причина была иная – у Бугаева просто не хватало времени докапываться до причин.

Два года назад Гога вышел из заключения и позвонил Бугаеву, попросил помочь с работой. Поклялся майору, что в колонию строгого режима возвращаться больше не намерен. Бугаев помог.

5

Они сели на трухлявый ствол поваленного дерева. Густой березняк обступал поляну со всех сторон, и только с южной стороны, откуда сейчас светило солнце, лес был пореже. Где-то далеко, перекрывая ровный неумолчный шум близкого города, куковала кукушка. «Кукушка, кукушка! Сколько мне осталось жить?» – вспомнил Бугаев присказку из раннего детства и начал даже считать, но кукушка, похоже, совсем не собиралась останавливаться – куковала, как заведенная. Маленькая птичка, похожая на воробья, спикировала на землю прямо перед ними, схватила кусок булки и уселась на волейбольную сетку. Бугаев перевел взгляд на другие площадки – сетки больше нигде не были натянуты. «Ай да я! Как же сразу-то не заметил!» – попенял себе Бугаев и спросил Шитикова:

– Леня, задачка на сообразительность: почему сетка натянута только на одном поле?

Шитиков, оторвавшись от каких-то своих дум, покрутил головой, разглядывая поляну, пожал плечами:

– Сетка здесь старая. Видишь – порвана в одном месте. Чего ее снимать?

– Другие, думаешь, новенькие? Да и старую сетку мальчишки, если найдут, пристроят к делу.

– Висит же, не пристроили, – Шитиков вдруг наморщил лоб гармошкой и встал: – Подожди-ка... Думаешь, на ней может быть фамилия хозяина?

Он подошел к сетке и сантиметр за сантиметром стал разглаживать широкую тесьму, проверяя, нет ли на ней надписи. Потом обернулся к Бугаеву и покачал головой:

– Нет ни слова.

Он вернулся и снова сел рядом с Семеном:

– А я, знаешь, как-то об этом не подумал. Про надпись. Ведь могла быть.

– И я не подумал, – ответил, усмехнувшись, Бугаев. – Не сообразил.

Шитиков посмотрел на него вопросительно.

– Я, Леня, подумал, что хозяин сетки мог очень торопиться. И не стал дожидаться окончания игры.

– Думаешь, он теперь за сеткой явится?

– Я же не говорю, что сетку преступник оставил! Хотя всякое бывает... Он-то, конечно, за ней не пожалует. Нам важно, чтобы хоть кто-нибудь появился. С одним-двумя игроками этот «кто-то» уж наверняка знаком. Или телефон знает, или место работы. Так и пойдет по цепочке...

– Я думаю, надо оставить здесь сотрудника. Подежурить, – сказал Шитиков.

– Почему бы и нет? Вызови кого-нибудь из оперативников, а я пока по поляне еще поброжу.

Шитиков, треща сучьями, пошел по тропинке через лес. На секунду обернулся, крикнул:

– Я тебе посигналю!

Бугаев прошелся по поляне, внимательно оглядывая каждый кустик, поднимал обрывки газет, в которые, наверное, была завернута еда. Три раза ему попадались такие, на которых сохранились написанные карандашом номера квартир. На «Ленинградской правде» быстрым красивым почерком было выведено «Иванов». Сколько Ивановых получают каждое утро в своем кабинете «Ленинградскую правду» за казенный счет? «Может быть, может быть...» – подумал Бугаев и аккуратно оторвал промасленную четвертушку с «Ивановым». Потом он выломал прутик и посидел поочередно на всех скамеечках, осторожно разгребая накопившийся с весны мусор – обертки от жевательной резинки и конфет, смятые сигаретные коробки.

Шитиков уже несколько раз сигналил ему, а Бугаев все рылся и рылся. И на коробке из-под сигарет «Малборо» обнаружил записанный фломастером номер телефона – 247-04-20. Коробка была хоть и мятая, но чистенькая, не затоптанная. Похоже, последнюю сигарету из нее выкурили недавно.

«Это уже кое-что! – повеселел Семен. – За каждым номером телефона – живой человек. Или даже несколько. А с человеком всегда можно поговорить». Его порадовало и то, что пачка была от «Малборо». Не каждый курильщик может позволить себе портить легкие фирменными сигаретами.

В машине рядом с Шитиковым сидел молодой паренек, приехавший по вызову капитана.

– Ну вот, товарищ Бугаев, – сказал Шитиков. – Младший лейтенант Костя Ленский приехал нас подменить. Я ему объяснил что к чему.

– Главное, не напугай человека, – попросил Бугаев Ленского. – Тот, кто придет за сеткой, может и не знать о происшествии. И ты промолчи. Скажи... – он усмехнулся и покачал головой. – Вот что сказать? Вопрос непростой...

– Чего голову ломать?! – Шитиков пожал плечами. – Сказать все, как есть. Раз сетка висит, значит, ее владелец здесь был и все знает. Если не знает, то узнает в субботу.

– Вы правы, Леонид Николаевич, – задумчиво глядя на младшего лейтенанта, сказал Бугаев. – Но почему бы и маленький шанс не использовать? Короче говоря, скажешь так: «На поляне серьезную находку сделали. Может быть, поможете опознать?»

– Понял, товарищ майор, – деловито сказал Ленский. – А если откажется поехать?

– А это уж от твоего личного обаяния зависит. В крайнем случае запиши все координаты.

Ленский кивнул.

– Машину мы тебе сейчас пришлем, – пообещал Шитиков.

Когда они поехали, Бугаев оглянулся на березовую рощу и спросил Шитикова:

– Ты, Леня, где живешь?

– На Красносельской.

– Совсем недалеко. Я на твоем месте по воскресеньям приезжал бы сюда в волейбол играть. Забирал все семейство...

– Приглашал бы товарищей по работе... – в тон Бугаеву сказал капитан. Оба рассмеялись. Улыбнулся даже водитель, молчавший с тех пор, как Семен сделал ему выговор.

По недалекому уже шоссе катили сплошным потоком автомобили. Почти все грузовые. Легкий дымок курился над башнями градирни. Всюду чувствовалось присутствие человека, и в то же время было безлюдно. И одинокая фигурка женщины, шагавшей по проселку навстречу их машине от шоссе, только подчеркивала безлюдье. Когда они поравнялись с нею, женщина чуть посторонилась, пропуская машину, и зашагала дальше. Бугаев обернулся. За плечами у нее был пустой вещмешок.

– Стойте, ребята, – попросил Семен. – А вдруг...

– Догнать? – посмотрел на него шофер. Бугаев кивнул.

Шофер дал задний ход, и через несколько секунд они снова очутились перед женщиной. Она остановилась и спокойно, без особого интереса смотрела на выходившего из машины Бугаева.

– Здравствуйте, – сказал Семен. – Можно вас спросить...

Женщина пожала плечами. Ей было лет сорок. Из машины Бугаеву показалось, что она значительно моложе. В заблуждение вводила ее стройная, почти девичья фигура, да и одета она была в какую-то полосатую футболку и застиранные до голубизны джинсы.

– Я из милиции. Майор Бугаев. – Семен полез в карман за удостоверением, но женщина сделала быстрый, отстраняющий жест и, показав глазами на сине-желтые «Жигули», сказала:

– Это и за версту видно. И какой же у вас вопрос?

– Вы не забыли в роще волейбольную сетку?

– Забыла, – не раздумывая, ответила женщина.

Бугаеву понравилось, как она держится. Независимо и свободно. Подлаживаясь под ее тон, Семен сказал:

– А мы гуляем, видим, сетка висит. Не ровен час, мальчишки на нее позарятся. Оставили своего товарища покараулить, пока вы не приедете.

– А я тут как тут.

– Вот и ладненько, – засмеялся Семен. – Садимся в машину и едем за сеткой.

– Ну уж нет, к незнакомым мужчинам я в машину не сажусь.

– Даже к милиционерам?

Она молча открыла переднюю дверцу, села рядом с шофером. Развернувшись, машина поехала к роще.

«Говорить? Не говорить?» – лихорадочно соображал Бугаев. И еще он никак не мог решить – какой выбрать тон в разговоре с женщиной. Продолжать легкую, непринужденную болтовню и таким образом попытаться побольше узнать о посетителях волейбольной поляны или сразу начинать всерьез выяснять, кого она знает.

– А вы что же, – с ехидцей спросила женщина, – за грибами сюда приезжали? В служебное время?

– Ну что вы! – возразил Бугаев. – У нас обеденный перерыв. И приезжали мы капитану запонки искать. Он тут позавчера так разыгрался, что золотые запонки потерял. Их ему к пятидесятилетию благодарные сотрудники подарили...

– Ну что мелет! Что мелет! – возмутился Шитиков, которому еще не исполнилось и сорока.

– Ты что, Леня? – невинно спросил Семен. – Разве не к пятидесятилетию?

– С вами не соскучишься, – улыбнулась женщина, внимательно посмотрев на Шитикова, потом на Бугаева. И ее поначалу замкнутое лицо сделалось добрым и привлекательным. Только в глубоких голубых глазах, как показалось Семену, оставался холодок недоверия.

– Ой, и правда еще один чудик сетку стережет, – удивилась женщина, когда, остановив машину у леса, они пришли на поляну.

– Это главный «забойщик» нашей команды, – кивнул Бугаев на Ленского. – Младший лейтенант Костя, краса и гордость ленинградских динамовцев. Кстати, а вы из какого спортобщества? И как вас зовут?

– Зовут меня Марина. – Она подумала секунду, показала руками на поляну: – Из спортивного общества «Березовая роща». Вы удовлетворены?

– На первый случай, – ответил Бугаев и стал отвязывать сетку. Марина умело сложила ее в вещевой мешок и затянула шнур. Семен обратил внимание на ее загорелые сильные руки. Да и лицо у новой знакомой было покрыто темным южным загаром, что немного старило ее.

– Ну что же, – поднимая мешок, сказала Марина. – Мне, кажется, повезло? Вы обещали подбросить меня до города...

– Конечно, Марина, – Бугаев забрал у нее мешок. – Доставим по назначению. Вы где живете?

– На Кировском проспекте. Рядом с Домом мод.

– И ездите сюда через весь город в волейбол играть? – искренне удивился Бугаев.

– На метро не так уж и долго, – беспечно ответила Марина. Она шла по тропинке впереди Семена легкой пружинистой походкой. Почти бесшумно. Бугаев вспомнил, как трещали сучья под ногами Шитикова.

– И все-таки далеко. Вам же с Кировского до Удельной рукой подать. И в Лахту, и в Ольгино. Разве там не играют?

– Я уже привыкла здесь.

– Наверное, игроки хорошие?

– Хорошие... Товарищ Бугаев, – женщина оглянулась и посмотрела на Семена. Лицо у нее сделалось холодным и отчужденным, – вы ведь, наверное, здесь по делу? И меня не зря остановили. Спрашивайте.

«Разминка закончилась», – подумал Семен и сказал серьезно:

– Конечно, по делу, Марина. Хотели бы поговорить с постоянными посетителями вашей волейбольной поляны, а ждать до субботы долго. В будни ведь вы не играете?

– Нет, только в субботу и воскресенье.

Они подошли к машине. Марину снова усадили вперед, мешок с сеткой сунули в багажник, а сами с трудом втиснулись на заднее сиденье. Бугаев спросил:

– Марина, если вы не очень спешите, может быть, заедем в управление, к товарищу Шитикову, там поговорим?

Леонид Николаевич одобрительно кивнул.

– Давайте заедем, – согласилась она.

– Тогда в темпе, шеф, – сказал Бугаев водителю. Тот повеселел, и они понеслись, обгоняя вереницы грузовиков. Бугаев больше не донимал Марину разговорами. «В кабинете поговорим спокойно, – думал он. – А то при такой езде ничего и не запишешь. Да и откровенности особой от нее не жди в большой компании».

Когда они проезжали мимо станции метро, Марина попросила шофера притормозить. Оглянулась на Бугаева:

– Позвоню маме, что задерживаюсь. Семен кивнул.

Около метро стояли телефонные будки. В одной из них разговаривала пожилая женщина. Марина зашла в свободную будку, сняла трубку. Наверное, автомат не работал, потому что она несколько раз нажимала на рычаг. Потом вышла из будки, с сомнением посмотрела на говорившую в соседней кабине женщину. Показав на вход в метро, она сделала успокоительный жест рукой и вошла в двери. Бугаев вдруг почувствовал тревогу. «Вот будет номер, если она уедет! Только с какой стати?»

Прошло две, три минуты. Марина не появлялась. Семен переглянулся с Шитиковым. Вид у капитана тоже был озабоченный.

– Может, посмотреть? – предложил Ленский.

– Подождем, – сказал Бугаев. Он уже знал по опыту, как трудно бывает восстановить доверие, если человек почувствует, что в нем сомневаются.

Но из машины Семен все-таки вышел, купил в киоске «Комсомолку», хотя уже утром пробежал ее от корки до корки. Женщина не появлялась. Он посмотрел на часы. Прошло уже пять минут. Теперь Бугаев не сомневался, что Марина обманула их. Он вошел в метро. У таксофонов стояли только мужчины. Не было Марины и со стороны выхода. «На этой станции выход только один, – подумал Семен. – До «Петроградской», где она живет, – или не живет?! – шесть остановок. На каждой она может выйти. Искать ее сейчас бесполезно, а не искать нельзя». Он бегом вернулся к машине, открыл дверцу:

– Константин, быстро в метро. Выходи на каждой станции, до конечной. Я буду ждать на «Петроградской». Если повезет – оставайся с Мариной в комнате дежурного...

Ленский понимающе кивнул и помчался к метро.

– Вот теперь, Василий, твоя сирена пригодится, – сказал Бугаев шоферу. Машина, стремительно набирая скорость, понеслась по проспекту.

– Я, товарищ Бугаев, не умею медленно ездить, – шофер весь сиял от удовольствия. – Когда тянешься еле-еле – ну просто душа болит. Я и в милицию-то пошел служить, чтобы хоть иногда с ветерком проехать.

– За это тебя из милиции и выгонят, – пообещал ему Бугаев. Но шофер почувствовал в голосе Семена скрытое одобрение и только хмыкнул.

– Ты, Леня, – обратился Бугаев к Шитикову, – возьми на себя «Гостиный двор». Там пересадка, народу много. Минут десять потолкайся. По всем телефонным будкам пройдись. Я понимаю – шансов ноль, но вдруг... – он с силой стукнул кулаком по колену. – Видал таких лопухов, как майор Бугаев?

– Видал, – сердито сказал Леонид Николаевич. – Капитан Шитиков перед тобой.

– А-а, – отмахнулся Семен. – Это я ей добро дал! Ты-то тут при чем? – И тронул шофера за плечо. – Василий, в Автово, у метро остановись.

Он обошел все закоулки, осмотрел остановки автобуса и троллейбуса. Спустился вниз и увидел, как Ленский, уже проверивший станцию, садился в поезд.

Когда через час они наконец собрались все трое на Кировском проспекте около станции «Петроградская», вид у них был усталый и грустный...