Текст книги "Двенадцатая реинкарнация. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Богдашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 68 страниц)

– Поправляйте меня в тех моментах, где я ошибаюсь, – потёр я виски, сосредотачиваясь, – Сколько стране стоил наш сверхзвуковой ТУ-144, я точно не знаю, но думаю, что не дешевле его конкурента "Конкорда", на проект которого потратили полтора миллиарда фунтов стерлингов, или чуть больше двух с половиной миллиардов долларов. Это цена за сверхзвуковой самолёт. Вы пытаетесь сделать гиперзвуковой самолёт – разгонщик. Я боюсь даже представить, сколько на него будет потрачено народных денег. Наверно уже не сверх много, а гипер много. Если вы не слишком хорошо ориентируетесь в долларовых ценах, то могу подсказать, что покупка заводов АвтоВАЗа нам обошлась в триста восемьдесят миллионов долларов. Примерно в четыре раза дешевле, чем один проект неудачного ТУ-144.

– Павел, для чего мне эти цифры? Я пока не готов их обсуждать. Есть утверждённое финансирование, – замахал руками Микоян – младший.

– Эх, добавить бы к нему ещё гражданскую совесть, но откуда бы она взялась у людей в погонах. Мало того, что вы деньги не хотите считать, так вы ещё и тратите их бестолково. Совсем не на оборону. Такое ощущение, что потенциальным врагам на руку играете. Ладно, допустим я полный дебил, а в вашем проекте существует глубокий сакральный смысл. Степень моего дебилизма не позволяет мне понять, кому и чем может быть опасен ваш космический самолётик, настолько, чтобы на его создание вы могли позволить тратить миллиарды. Предполагаю, что он сможет дотащить за какие-то минуты один-два тактических ядерных заряда до любой точки мира. Больше в него не влезет. Дайте мне десять процентов вашего бюджета на развитие электроники, и потратьте ещё столько же на твёрдотопливные двигатели для ракет, и получите возможность с обычных, экономичных и надёжных самолётов ИЛ-18, накрыть ту же Америку сотнями боеголовок. Самолёты просто будут летать над Северным полюсом, или над Атлантикой, и перекрывать ракетами весь их континент. Для реализации надо всего-то три составляющих: уже имеющийся серийный самолёт, ракеты, с дальностью в пять-семь тысяч километров, и приличную электронику. Требования к самолёту минимальные. Летающая экономичная и надёжная пусковая площадка. Лучше и дешевле Ил-18Д, по соотношению цена, надёжность и экономичность, у нас нет. Особенно, если его хорошо отшлифовать и правильно покрасить. Старую краску смыть, и нанести новую, с финишным лаковым слоем. ИЛ-76 тоже неплох, но дорог в эксплуатации, хотя хорош по скорости и грузоподъёмности. И ТУ-95 не стоит забывать. Он ещё долго послужит. Может и масло для него удосужитесь сделать, а то замерзает самолёт, да так, что упади температура чуть ниже ноля, он и не взлетит.

– Ничего не выйдет. Это же сколько потребуется дополнительных боеголовок. Они, как вы догадываетесь, тоже далеко не бесплатные, – снисходительно глянул на меня генерал, проигнорировав мой практический посыл на производство низкотемпературного масла. Вот же… У нас в СССР, у тех же "Москвичей", задний мост на ходу замерзает по зиме. Ладно, успокоился. Разработки масла я с них выбью. Не дело, когда в стране, где существуют серьёзные минусовые температуры, отсутствуют соответствующие материалы. В том же Сургуте грузовики заводили осенью, а гасили по весне. Всё остальное время они молотили.

– Вернёмся на шаг назад. Третьей составляющей частью проекта я назвал электронику. Именно она позволит нанести удар высокой точности. Банальные вольфрамовые штыри, разогнанные ракетой до шести МАХов, так изуродуют любой авианосец, что ему бы до дока потом доползти. Думаю, что ни одна система ПВО их не перехватит. И без всякого ядерного оружия, заметьте. Опять же, тупым тугоплавким железякам чужды проблемы самолёта, летящего на гиперзвуке. Ну, разогрелись они в полёте до полутора тысяч градусов, и что?

– До тысячи шестисот, – машинально поправил меня генерал, невольно выдавая мне одну из проблем их проекта.

– У-у, как всё плохо. Я даже не представляю, какие материалы могут быть использованы при таком нагреве. И дело не только в жаростойкости и прочности, тут одни линейные расширения металлов окажутся убийственны. Керамическая пена на такой махине тоже не спасёт. Что-то мне подсказывает, что проект обречён. Нет пока для него необходимых материалов и технологий.

– Так просто нас из проекта не выпустят. Нужно что-то предложить взамен, – пробормотал Микоян – младший, как бы про себя.

– Выводите свой самолётик в космос ракетой, и сделайте его для начала беспилотным. Зачем вам изобретать огромный самолёт – разгонщик, да ещё и гиперзвуковой? Даже я прекрасно понимаю, что его после каждого нагрева до таких температур придётся ремонтировать. Или второй вариант – учите свою малявку стартовать с дозвуковых скоростей. Подняли её обычным самолётом километров на двенадцать – пятнадцать, и сбросили. Пусть сначала разгоняется на каком-нибудь ускорителе, который потом скинете. Задача у вас стоит в том, чтобы запустить маленький скоростной стратосферный самолёт. Вот и выполняйте, без лишней зауми. Вы пятьсот ракет, с вашим самолётом на борту сможете запустить за те деньги, которые у вас иначе бесполезно уйдут в заведомо провальный проект. Выкинули его в космос, и пусть он там ваши "спирали" наворачивает.

– Кстати, а почему ты вдруг решил, что ТУ-144 неудачный самолёт. Да, была у него авария в 1973 году, на выставке в Париже. Зато спустя два года он там же отлично себя показал, – вмешался Дед в наш разговор, – Насколько я в курсе, его скоро и на регулярный рейс поставят.

По признанию самих летчиков, "летать на Ту-144 – это целоваться с тигром". Пилоты прекрасно понимали: резерва топлива у них нет. Если основной аэропорт в Алма-Ате не принимает, а единственный запасной в Ташкенте вдруг закроется по метеоусловиям, сажать лайнер будет попросту негде. Диспетчеры каждые 10–15 минут отслеживали, какие условия для приёма самолёта в обеих столицах советских республик.

Каждый пассажирский рейс "Москва – Алма-Ата" весь аппарат министерства, всё начальство "Аэрофлота" – все на ушах стояли.

Вот такие воспоминания подсказывает мне Память.

– Дьявол, как всегда, в мелочах. Самолётам нужен аэродром. Чем больше самолёт, тем больше требований к взлётно-посадочной полосе. К примеру, я даже не могу себе представить, откуда мог бы сегодня стартовать его гиперзвуковой носитель, – я кивнул Деду в сторону генерала, – Длина полосы и мощность плит его покрытия – нешуточные деньги.

– Да что же у тебя всё в деньги-то упирается? – не выдержал Микоян – младший, впервые сорвавшись на "ты" в разговоре.

– Хрен его знает, товарищ генерал – лейтенант авиации, – вскочив со стула, честно ответил я, вполне правдиво изобразив наивное лицо бравого солдата Швейка, преданно пожиравшего при этом обладателя лампасов глазами, и выражая всем своим видом бесконечную радость, – Осмелюсь предположить, что это моё среднее соображение вошло в резонанс с рациональным отношениям к деньгам, подкреплённым получаемым образованием. Сам я, по сути, дурак – дураком, но за народные средства готов жопу любому порвать, невзирая на звания и должности. В дополнение к сказанному, докладываю: мне срочно необходимы две космические станции, и регулярные полёты к ним автоматических кораблей "Прогресс". Для начала, в кредит, зато потом верну сторицей. Из-за тех же денег проклятых, предполагаю, что пора приступить к коммерческому использованию космоса. Рядовой Савельев доклад закончил.

– Ну вот как с ним работать? – этот вопрос генерал адресовал уже Деду.

– Уважаемые собеседники, разрешите мне отлучиться ненадолго. У меня крестница приехала, – я с улыбкой посмотрел на обоих Микоянов, и пошёл вытаскивать из сумки свой подарок из ФРГ. Когда я вскочил, изображая Швейка, то увидел, что в калитку особняка забегает маленькое чудо. Первая волшебница СССР. Как всегда вприпрыжку, и в огромных бантах.

Глава 4

Свердловск закружил половодьем дел. Маленьких и больших. Таких, которые требуют тут же обязательного участия и принятия решений, и тех, от которых можно вроде бы и отмахнуться, но отношение с людьми испортишь надолго.

Оброс я за прошедший год друзьями, коллегами и ценными знакомствами. Теперь расплачиваюсь за свою возросшую популярность. Даже вызов из обкома партии воспринимаю, как отличный повод для необходимого перерыва в бесконечной череде сегодняшних визитов и звонков.

Добрые дела должны нести имя своего исполнителя. Осталась же традиция, награждать гонца за добрую весть. Так что тот пакет подписанных документов, которые мне при помощи Косыгина и Микояна выдали в Москве, я Ельцину занесу сам.

Как мне объяснила одна из московских секретарш, все документы подписаны в небывало короткие сроки. На строительную площадку с ними ещё не выйдешь, но принципиальное согласие Москвы получено.

Технические моменты, на своей-то земле, обком и без меня продавит. С истинно азиатским коварством, к московскому пакету мной добавлено три экземпляра писанины моего собственного творчества. Небольшой перечень изделий и заводов, которые поучаствуют в будущем строительстве своей новой продукцией.

Ельцин – человек азартный и эмоциональный. Не сомневаюсь, что на радостях он такой список подмахнёт не глядя. А и посмотрит, так ничего страшного. Качественная фурнитура для окон и дверей, розетки ч-выключатели разные, нормальная краска, смеситель для душа с симпатичной лейкой, антенны, для коллективного приёма телевидения и ещё десятка два подобной мелочи. Подпишет, никуда не денется.

На случай возражений я заранее речугу заготовил. Если коротко, то нововведения должны носить не только количественный, но и качественный характер.

Пора начинать выбивать у капиталистов козыри из рук. Они активно пропагандируют свой образ жизни, одним из параметров которого является быт. С ним, у нас в СССР, явный провал. Революцию своими мелочами мы не совершим, а вот разрыв сократить понемногу сможем. Было бы желание.

Например, что сложного в том, чтобы для резьбовых водопроводных стыков и кранов изготовить фторопластовую ленту, вместо традиционной советской пакли с краской. В соседней с нами Перми фторопласт уже пятнадцать лет производит семьсот сорок девятый завод. Тысячами тонн в год выпускает. Раскатать фторопласт в рулон, а затем, разрезать при перемотке и смотать на катушки – забава для производственников, а не техническая задача.

Оба станочка мы уже заказали, сразу, как только нашли на складах запасные вторичные полированные валы от списанной, лет десять назад, буммашины. Дольше нам форму для пластиковых шпуль будут делать, чем наши спецы новые станки запустят. Фторопласт из цепких лап своей организации мы теперь не отпустим. В период всеобщего дефицита всегда приятно иметь не только запас товаров для обменов, но и доступ к современному материалу, на который у нас много планов и перспектив.

– Что тут? – поинтересовался Ельцин, когда я выложил папку ему на стол.

– Зелёный свет на строительство МЖК, – лаконично ответил я, глядя на недоверчивое лицо первого секретаря обкома.

Изучал бумаги он долго. Похоже, я промахнулся с расчётом на эмоциональность, а может, сказывается его опыт строительных работ. Все подписи он рассмотрел не по разу, а документы разве что на зуб не попробовал. Раза на два всё перелистал взад-вперёд, хмыкая и крутя головой.

– Как? – коротко задал Ельцин мне вопрос, вложив в него сразу массу смысла.

– Помогли. Двое сразу. Теперь я им как бы должен.

– Андропов тоже?

– Нет, но он точно в курсе, – не стал я скрывать часть информации, полученной мной через Контакт. Дед много чего мне не говорил, и чтобы не догадываться, я тупо скачал себе его воспоминания. Зато теперь примерно представляю себе порядок прохождения подобных документов, и те рычаги, которые проталкивали бумаги по кабинетам.

– Силён, – погладил Ельцин привезённую папку рукой, и без всякого перехода, в лоб, задал вопрос, – Что хочешь? – Борис Николаевич не стал уточнять, через кого именно я "прокачал" его вопрос со строительством, и чего это мне стоило. Сразу перешёл к чисто деловым отношениям.

– Мне нужна ваша подпись на последних листах. Потом потребуется однозначный и понятный творческий пендаль местным производственникам. Такой, чтобы не просто шевелится начали, а задвигались от слова "бегом". Нужна будет помощь в покупке технологий, когда я обеспечу их финансирование. И подтверждение того, что за долги перед Москвой мы отвечаем вместе.

– Подписывать "по долгам" ничего не буду, – тут же отозвался старый бюрократ. Наверное подумал, что я, за подписанные документы собираюсь получить на него компромат или поставить его в зависимость перед какими-то московскими чиновниками. Осторожничает Борис Николаевич. Перестраховывается.

– Мне вполне достаточно слова. Рассчитаюсь сам, но ваша помощь будет крайне нужна, – я держу индифферентное выражение лица. Помогает, в некоторых случаях, избежать излишних вопросов.

– Считай, что договорились. А если ещё и твой "космический фонарик" как надо заработает, то сам по заводам проеду. Будет тебе "толкач" в моём лице, для продвижения твоих комсомольских идей, – изобразил на своём лице радость наш партийный руководитель.

– О, кстати, о комсомоле, – щёлкнул я пальцами, ухватив мысль, – До снега у нас ещё месяца два с половиной, а скоро начнётся учебный год. Нет желания хотя бы в тех сёлах, что рядом с городом, дороги привести в порядок? Почти бесплатно.

– Хм… Рассказывай, – потянулся всем телом первый секретарь обкома, отвлекаясь от документов.

– Надо, чтобы комсомол кинул клич. Что-то вроде "Комсомольцы идут на помощь селу", или "Комсомольский буксир", а может и проще – "Вместе, мы – сила!". Смысл в том, что если с каждого ВУЗа на выходные собрать человек сто – двести и вывезти их автобусами в село, то они за день закидают там вполне приличные грунтовки. Комсомольцы в себя поверят, да и денег им можно немного подкинуть, а вам потом легче будет сельских руководителей строить. Натыкать их в то, что студенты за день дороги сделали, а они пятилетками в грязи тонули. Заодно и соревнование можно устроить. Между техническими и гуманитарными институтами. Думаю, неплохой резонанс по стране получится.

– Эва как. Слишком просто всё у тебя. Как-то чересчур залихватски. Дорога, это понимаешь, не баран чихнул. Её так, тяп-ляп, не сварганишь. Одного щебня сколько потребуется, а его ведь ещё расклинить надо, и прикатать, – объясняя и сомневаясь, Ельцин с хитрецой посматривал на меня, ожидая более веских аргументов.

– Я же не про магистральные трассы говорю. Про обычные грунтовки, те, что по деревенским улицам, – я не стал спорить с профессиональным строителем. Зерно для раздумий вброшено и, на первый взгляд, неплохо принято.

– Ладно. Иди. Подумаю я. Может и впрямь пора народ будить, – махнул рукой Ельцин, черкаясь у себя в ежедневнике красным карандашом.

На работу поехал, узнав, что вернулся отец. Честно говоря, хотел уже на неё задвинуть, и пользуясь служебным положением, после обкома рвануть домой. Была надежда, что завтра наплыв посетителей станет поменьше, но я не смог справиться с любопытством.

Отец с самого утра, прямо из дома, укатил по совхозам. Акты по сданным домам подписывать, и про новое строительство договариваться.

– Батя, привет. Как дела у наших сельских строителей?

– Можно сказать, отлично. Недоделки только в двух домах нашли. Прораб обещал устранить всё за день, в крайнем случае, за два. Ты как съездил?

– Про ФРГ вечером расскажу. Привезу подарки и фотографии, и все вместе посидим. Я даже жене ничего рассказывать пока не стал, чтобы не повторяться, – немного приукрасил я действительность. То что не рассказывал – это правда, но причина была другая. Не до рассказов нам было.

– Мы тебя пораньше ждали, а ты что-то в столице застрял, – укорил меня отец.

– Встречи интересные состоялись. По одной, с академиком Келдышем, так до сих пор не могу определиться.

– А что с ним не так? – обозначил движением бровей отец должный пиетет к названной фамилии.

– Не пойму, то ли он за развитие электроники, то ли против. Фигура ключевая. В вопросе космического производства – архиважная. Считай, все научные заключения по радиоэлектронике и космосу идут через него.

Зарубит он проект в самом начале, и останемся мы на бобах со своими большими процессорами. Это же Келдыш в своё время отказался от собственных разработок в пользу копирования американских ЭВМ.

– Другого человека не сложно понять. Достаточно попробовать поставить себя на его место, – батя встал из-за стола и заходил по кабинету взад-вперёд, поглядывая в окно, – Подумай сам, что в шестидесятых имелось у нас из радиозаводов и базы деталей? Я тебе скажу – не так уж и много. Допустим, собрали бы мы из таких деталей новую ЭВМ. За год-другой довели её до ума. Потом выпустили серию, экземпляров в десять, а то и в двадцать. Дальше что? Всё. Тупик. Потрачены деньги, время, ресурсы. Ресурсы, в первую очередь, человеческие. Все, кто в разработках участвовал, получили бы награды и кинулись писать диссертации. Мы же уникальная страна. У нас, наверное у единственных в мире, научную степень оплачивают пожизненно, да ещё и два библиотечных дня в неделю дают.

– Ого. Раньше ты мне такого не рассказывал. Я бы давно бы о кандидатской степени задумался. Хотя, мне за одни только аккумуляторы с импактитами и на докторскую можно замахнуться.

– Не про учёные степени сейчас речь, – прервал отец мои нескромные размышления вслух, – Про Келдыша говорим. Вспомни, когда ты свою "Ниву" пригнал, что ты мне про тот же АвтоВАЗ взахлёб рассказывал? В стране целую отрасль одним проектом с колен подняли. Сколько заводов новых появилось, и сколько ещё прошло модернизацию. А теперь представь, что вместо готового проекта тебе предлагают самодельный автомобиль, пусть такой же красивый и мощный, как Ролле – Ройс конца пятидесятых годов.

– Не, такой точно не сделают. У нас новые "Чайки", ГАЗ-14, и те собирают вручную, на стапелях. Мало того, что сам проект этого автомобиля десять лет разрабатывали, так ещё и производят их по сто штук в год.

– О том и речь. Келдышу наверняка пришлось выбирать решение по ЭВМ примерно по такому же принципу – или ВАЗ, и миллион машин в первые же полтора года после пуска завода, или Чайка, неизвестно когда, но понятно, что в смешном количестве. Он выбрал копирование, и через два года в стране появились современные радиозаводы и приличные микросхемы.

– Другими словами, пока мы не покажем ему, что наши изделия работают, и не предоставим полный перечень необходимого оборудования, то на его помощь можно не рассчитывать. Я правильно тебя понял?

– В какой-то степени. Думаю, что пока работающие экземпляры у нас не появятся, то и разговаривать с Келдышем не о чем. Про оборудование отдельно разговаривать придётся, и скорее всего, не с ним.

– Заколдованный круг. Хотя, ты знаешь, а мы можем выкрутиться. Попроси-ка бухгалтера посчитать, сколько валюты мы ожидаем к середине сентября, и сколько на сегодня накопили, – я в очередной раз поймал себя на мысли, что штат работников у нас маловат. Надо бы финансиста завести. Бухгалтер видит средства, уже нами полученные. Попробуй, заставь её вникать в таинства платежей по договорам, она с ума сойдёт. У нас только на каждую зарубежную поставку собирается по целой папке бумаг.

– Да сколько её там будет, той валюты? Мы счёт во Внешторгбанке меньше месяца назад открыли.

– Надеюсь, что бухгалтер нас приятно удивит. За рубеж ушло больше двадцати тысяч плееров. Это только по той информации, о которой я знаю.

– Пока ты в ФРГ был, ещё почти столько же отправили. Завтра заставлю Тамару Николаевну в банк съездить. Валюта-то тебе для чего?

– Для первых образцов. Пока до своих процессоров доживём, будем на американской линейке изделия ваять.

– У-у, когда мы ещё те детали получим. С нашими-то чиновничьими заморочками не раньше Нового года только разрешение получим. Затем ещё квартал на всякие согласования уйдёт.

– Если наберём валюты на первые сто комплектов, то увидим детали в сентябре, – я постарался улыбнуться, как можно загадочнее. При прощании Ханс мне сказал, что к концу сентября фирма одобрила ему командировку в Москву. Идея простейшей комбинации просто напрашивается сама собой. Завтра пошлю контракт, составленный между двумя моими фирмами, советской и оффшорной, и привезёт он мне наши деталюшки. Благо, веса в них всего ничего.

– Тогда заказывай сразу многоштырьковые разъёмы и штекера с проводами. У нас ничего подходящего в стране нет. Можем аналоги подобрать, от армейских радиостанций, но тогда сразу забывай про габариты и маленький вес. Наш разъём вместо кастета можно использовать. Сам понимаешь, для обороны делалось. Всё кондово, и с тройным запасом прочности. Покажу тебе дома разъём 2-РМД. Он больше похож на деталь водопровода, причём не с самым маленьким диаметром. В кулак не влезает.

– Батя, ты меня не пугай. Я же точно знаю, что ты по компонентной базе уже всё пробил. Лучше сразу мне выкладывай, чего и куда у вас там ещё не влезет.

– О-хо-хо, сразу не получится. Знания у меня уже не те. Я с вашими причудами сопьюсь скоро. Уже три раза наших конструкторов, с завода моего бывшего, озадачивал. Сам понимаешь, что для начала разговора приходилось прилично на грудь принять. Первый раз, по дурости, с литром пришёл, – покаянно начал отец свой рассказ, – Какое там. Дважды гонцов в Гастроном засылали, пока до сути дошло. Зато теперь точно могу тебе сказать, что спецов по твоей технике в городе фактически нет. Пригласили мне потом тех, которые вроде бы что-то понимают. Я им наш макет показываю, а по их глазам вижу, что мне сейчас начнут объяснять, что такого быть не может, потому что не может быть. Они ещё говорить не начали, а уже щёки раздули, и руки приготовились расставлять, чтобы объяснить мне, какого размера должно быть наше изделие по их мнению.

– Ты им фотографии показывал?

– Конечно. Сразу же подсунул. Потом журнал американский дал, где характеристики указаны.

– И что?

– Загрустили парни, – усмехнулся отец.

– Работать-то с нами будут?

– А куда они теперь денутся. Переводом их отдел кадров не отпустил, так что доработают у себя ещё неделю, и к нам придут. Я уже приказ приготовил, на увеличение штатных единиц.

– Программистов нашёл?

– Приличные кандидатуры есть, но все работают только с англоязычными программами.

– Поздно моду менять. Лет десять назад возможно и сподобились бы на собственный софт, а теперь, пока отцов – основателей не обгоним, будем кушать то, что дают.

– Это кого ты обгонять собрался? Америку?

– Придётся не только с ними посоревноваться. Но это – дело будущего. Сможем вытянуть свой процессор, тогда под него и будем писать программы. Ты лучше расскажи, как тебе наши дома?

– Дома, как дома. Не хуже квартиры, в которой мы живём. Я бы и сам от такой усадьбы не отказался. Участки им приличные нарезали, соток по пятнадцать. Вторая половина земли там как бы не официально, но можно аренду оформить.

– А нам что мешает? Деньги у тебя появились, строим мы сами. Договаривайся про участок, и вперёд. Если что, я помогу.

– Боязно, если честно. Я всё-таки городской житель, – чуть поморщился отец, представив себя сельским пейзанином.

– Тогда давай проще сделаем. Ты договариваешься и присматриваешь за строителями, а я финансирую. И пусть у нашей семьи будет дача. Чтобы не мешать друг другу, лучше сразу два дома рядом поставим. Место-то выбрал?

– На выходные можем съездить в Курганово. Сам участки подберёшь. Заодно и вечером сегодня меня поддержишь, когда я с матерью разговор про покупку автомобиля заведу. Чую, ездить много придётся.

– Договорились. Вечером поговорим, а поездку на выходные запланируем, но только в воскресенье. В субботу не смогу, – я уже прикинул, что мой лук потребует часов двенадцать, для окончательной доводки. Так что на субботу у меня выйдет немного финишных работ, а в воскресенье можно и по лесу с луком побегать. Со стрелами проблема. Их у меня всего шесть, но на первый раз хватит. Родители грибы пусть собирают, а я попробую себя в роли охотника. Не зря же я себе Ниву купил. Проберёмся полями к реке Чусовой, и посмотрим, чем богаты уральские леса.

– Ладно. Ты уже придумал, чем программистов-то займёшь? Они же на следующей неделе уже появятся.

– Поговорим сначала. Нам нужна будет пара служебных программ, для начала, а потом и на игру можно посадить. Пусть пишут между делом.

– Что за игра? – поморщился отец.

– Что-нибудь простенькое. Я им варианты подскажу, а они сами выберут, что проще и быстрее получится.

– Это ещё для чего?

– Для детей. Пусть играют, заодно и обучаются владеть компьютером. Не уроки же в школах им вводить. Без прямого контакта с машиной скука смертная будет.

– Да кто за такие деньжищи купит компьютер для ребёнка?

– Я тебе статейку одну вечером принесу. Очень познавательную. Там рассказывается, как у американцев один транзистор, марки 1211, за десять лет упал в цене со ста пятидесяти долларов, до пятнадцати центов. И его до сих пор выгодно производить, даже за такие смешные деньги.

– Помню такую марку. Мы ими нувисторы заменяли, – заулыбался отец, – Правда, их маркировку ацетоном стирали, и свою ставили.

– Смотрю я на тебя, а сам вспоминаю разговор с зеленоградцами. Они, как бы между делом жаловались, что руководство у них живёт транзисторным прошлым, совсем как ты. Очень неохотно отзывается на проблемы с интегральными схемами. Врать вроде им ни к чему, а если верить, то всё у нас не так уж и плохо. По крайней мере два года назад динамические ОЗУ ёмкостью 4 Кбит и мы и Штаты выпустили с минимальным разрывом по времени, а на сегодня у них уже и на 16 Кбит разработка закончена. Скоро выпуск начнут. Поневоле начнёшь верить, что до однокристальной ЭВМ уже рукой подать. Вот только не соображу пока, чем им можно помочь, – я задумался, а через секунду схватился за голову обеими руками. Разговор с отцом поднял целые пласты памяти из прошлого. Неожиданно, одним болезненным ударом. Оказывается, я откуда-то знал про существование отечественных персональных компьютеров, опередивших всякие Apple I (1976 год), Commodore PET (1977 год), RTS-80 (1977 год), Apple II (1978 год).

Зарубежные ПК были построены на основе серийных 8-разрядных микропроцессоров первого поколения – Intel 8080, Z-80 (компании Zilog) или 6501 (компании MOS Technology) с частотой 1 МГц. А наша большая интегральная схема (БИС) К1801ВЕ1 была 16-разрядной, с тактовой частотой до 8 МГц. И это понятно, потому что тогда К1801ВЕ1 только появилась, она относилась к следующему, только нарождающемуся поколению микропроцессоров, и по совокупности характеристик превосходила всех известных тогда современников. Программно НЦ-8010 была совместима с развиваемым в Зеленограде семейством 16-разрядных микроЭВМ "Электроника НЦ" с оригинальной архитектурой НЦ. Она соответствовала младшим моделям семейства – микроЭВМ "Электроника НЦ-ОЗТ" и "Электроника НЦ-ОЗД", уже серийно выпускаемым зеленоградским заводом "Ангстрем". НЦ-8010 был первым в стране ПК, причем построенным на основе отечественных архитектуре и микропроцессоре, с отечественным программным обеспечением. И был он ничуть не хуже зарубежных аналогов.

– Павел, ты чего? – обеспокоенно засуетился отец, когда я застонал, и схватился за голову.

– Всё нормально. Сейчас приду в себя. Я только что понял, где мы ошибаемся. Ты лучше скажи мне, когда у твоего министра Шокина будет юбилей, – я посмотрел на отца, который пытался понять, какое отношение имеет министр электронной промышленности к моим словам и состоянию.

Не буду же я ему объяснять, что только сейчас вспомнил, как одна из первых персональных ЭВМ "Электроника НЦ-8010" была вручена Шокину в качестве подарка на его семидесятилетие.

– Могу на завод позвонить. Там наверняка знают, – пожал отец плечами, облегчённо выдохнув, когда я пулей вылетел из кресла и забегал по кабинету, повторяя его недавний маршрут.

– Я у себя буду. Ты, как дату юбилея узнаешь, перезвони мне сразу же, – прервал я разговор, и пошёл зализывать раны.

ЭВМ, которая перепадёт в качестве подарка престарелому министру, я запомнил случайно, как курьёз. Сильно меня тогда удивила фотография этого ПК, который был размером ровно с клавиатуру, разве что по толщине немного выбивался. Помню, я не поверил тогда, что советский компьютер был в разы компактнее своих зарубежных собратьев. Не сложно теперь догадаться, что изготовители не слишком мудрили с компактностью, отталкиваясь от стандартного размера клавы. Куда там Эпплу до них, с его-то ящиками.

К себе я промчался скачками, чуть ли не рыча на ходу от злости. Это надо же так было опростоволоситься! Знаю же, что не во все мифы про социализм стоит верить, а сам… Надо же так извратить историю. Зла не хватает. Теперь придётся менять планы. Вдолбили мне когда-то в голову, что мы качественно отставали по радиоэлектронике в годы застоя, и я принял это лживое утверждение на веру. Оказалось, что СССР совсем неплохо выглядит по собственным разработкам, а если по чему и проигрывает, то только по количеству производимого. Но это же совсем другая песня!

Для начала, надо прикинуть, какие плюсы есть у нас в запасе, кроме космоса, в его неблизком будущем. Есть воздушные фильтры, может быть, пока что лучшие в мире. Похоже, что есть передовые наработки по схемам. В этом мне ещё стоит убедится, чтобы в очередной раз не начать рвать на себе волосы. Имеются импактиты – алмазы, рождённые гигантским астероидом, которые превосходят по своей твёрдости обычные почти в два раза. Их уже начали добывать, и тут выяснилось, что около трети кристаллов приходится отсеивать из-за дефектов. Пусть так, но мне отбракованные импактиты сейчас изумительно подойдут при изготовлении кремниевых подложек в роли инструмента. Есть две операции, в производстве процессоров, где алмазная пыль такой высокой твёрдости окажется незаменима.

Кремниевую подложку надо пилить и полировать. С распиловкой и обычные пилы справятся, пусть и похуже, чем пилы с напылением из импактитов, а вот для полировки – чем твёрже зерно шлифпорошка – тем выше качество и производительность. Подложку-то скоро надо будет шлифовать раз в сто качественнее, чем поверхность зеркала. Только тогда на кристаллик подложки, размерами пять на пять миллиметров, удастся разместить десятки, а то и сотни тысяч транзисторов. До миллионов технологии пока не дошли. При использовании шлифпорошков из импактитов мы получим приличную фору и выйдем со шлифовкой на тот уровень, который пока трудно повторить.

Остаётся проблема высокоточного оборудования. Насколько я знаю, в СССР такого нет, но в этом я уже начинаю сомневаться. Несколько минут назад я не верил в наши разработки по процессорам и собирался изобретать персональные компьютеры отечественного производства. Дополнительные сомнения привнёс кевлар. Оказывается, разработали мы его, и начали производить, ничуть не позже Америки, но сразу засекретили для космоса. Правда вскрылась лишь через десять лет, когда встал вопрос о закупе такого материала из США.