Текст книги "Двенадцатая реинкарнация. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Богдашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 68 страниц)

Глава 21

 
Эх, хорошо в стране советской жить
Эх, хорошо страной любимым быть
Эх, хорошо стране полезным быть
Красный галстук с гордостью носить…[4]
 

Песенка привязалась ко мне с самого утра. Весь город наверно сейчас включил радио погромче и ждёт прогноз погоды, а оттуда слышны эти весёлые пионерские песни.

Мороз навалился внезапно, под вечер. Столбик термометра побежал вниз, но вскоре и его не стало видно из-за льда, нараставшего толстой коркой на окнах. Ночью я несколько раз просыпался от шума. Трещали деревья под окнами, превращаясь в ледяные изваяния. Потом холод заполнил всё пространство и город под утро оглох и вымер. Казалось, что за окном замёрзли все звуки. Не слышно шума детворы, обычно спешащей в это время в школу, не видно птиц, исчез шум машин, доносящийся от дороги. В одинокую проталину на окне виден зыбкий туман, белесым маревом накрывший двор. Серая мгла зимнего утра и мороз, под сорок градусов. Неожиданно в голову пришла мысль, что вот так и будет выглядеть постапокалипсис, если наступит «ядерная зима».

Как же погода за окном влияет на настроение! Раньше я никогда не задумывался над тем. что может послужить причиной для Третьей мировой войны, с применением ядерного оружия. Теперь, глядя на унылое, промёрзшее пространство за окном, я ощутил сомнение.

История, как могучий дорожный каток, обладает гигантской инерционностью. До недавних пор мои воздействия были ничтожны. Я просто вживался в новый облик, и старался привнести в свою страну мелкие позитивные моменты. Всё может измениться после моей идеи про коммерческое использование импактитов. Монопольный экономический локомотив, с фантастическим потенциалом по перспективам развития переносных устройств, всех видов. При правильной постановке дела капиталисты сами потянут свои технологии и оборудование к нам в страну. Нужен только грамотный и жёсткий руководитель, который не будет лебезить перед иностранцами, и не допустит воровства внутри державы. В первом чтении под такой портрет подходит Андропов, как бы он не был мне лично малоприятен.

Одиозная личность, пугающая ещё и всей мощью руководимого им ведомства. Но и не один из «твердолобых» членов Политбюро, озабоченных идеологией, проект такой величины не вытянет, да и не хватит у «старой гвардии» гибкости и кругозора, чтобы грамотно выстроить все отношения на многолетнюю перспективу, получив максимальный результат. Их представления о будущем электроники немногим отличаются от обычного обывательского уровня, а пытаться чему-то учить их – только время зря терять. Они даже учёных слушать не будут.

Определённую ставку я сделал на Ельцина. В какой-то мере он послужит той лакмусовой бумагой, по которой можно будет судить о произошедших изменениях, но в далёких планах по нему у меня уже намечено вмешательство в Историю. В этой жизни пьяного Президента Россия не увидит, если до распада СССР вообще дело дойдёт. Костьми лягу, но году к восьмидесятому он алкоголь на дух выносить не сможет.

– Так ты всё-таки пойдёшь за машиной? – сбивает Ольга весь пафос моих всемирных раздумий, обняв меня, и потягиваясь со сна мягкой, тёплой кошечкой. От игривых, соблазнительных прикосновений у меня тут же меняются не только мысли, но и настроение.

– Придётся сходить, но попозже. Пусть мороз хоть немного спадёт. Днём минус тридцать три обещали. – машину я вчера загнал в гараж, потратив полчаса на растаскивание запчастей и их складирование по полкам и углам. С обогревателями мудрить не стал, опасаясь пожара, укутал капот старым одеялом, а вот в патроны вкрутил лампочки на двести ватт, оставив их включёнными. Проводка и патроны в гараже кондовые, и не такую нагрузку выдержат, а лампочки греют значительно эффективнее, чем светят. Больше девяноста процентов потребляемой энергии у них в тепло уходит. Понятно, что так себе отопление, но хоть машина за ночь не вымерзнет.

– Твоя сестрёнка ко мне к двенадцати собиралась. Ей причёску надо сделать, но будет лучше, если мы её на машине заберём.

– Неужели успели эльфийское платье сшить? – притворно удивляюсь я. как будто не слышал ни разу их телефонных разговоров. На самом деле я рад. что две самые близкие мне девчонки смогли подружиться, невзирая на разницу в возрасте.

– Думаю, от просмотра его демонстрации тебе не отвертеться. Так что готовься ахать и хвалить. – улыбается моё солнышко.

Я подтягиваю жену за поясок её пушистого халатика и усаживаю к себе на колени. Вот они. мои минуты личного счастья. Держава может подождать.

«Овсянка, сэр» – вспоминается мне классика, когда я сажусь за завтрак. Ем. стараясь не морщиться. Почему-то среди «полезной» еды встречается мало вкусной. Благодарно бегу к зазвонившему телефону, последние ложки каши в меня уже просто не лезли.

– Павел, здравствуй. Михаил Натанович тебя беспокоит, если помнишь такого, уже совсем не старого человека.

– Как поживает ваш радикулит? – улыбаюсь я на толстый намёк профессора.

– Так же. как и моя язва. Если они живы, то уехали далеко и живут там сами по себе. Мне совсем не звонят и письма не пишут. Клара каждое утро так машет руками, что таки простудилась. Собственно, о ней и разговор. Она тут у закадычной подружки была, которая отмечала десятую годовщину своего сорокалетия. Так вы только представьте, как они меня на свой девичник вызвали и совсем чуть было не превратили в плюшевого медвежонка. Каждой надо было мою причёску исследовать тактильно. Теперь моя Кларочка сама выкопала яму своему счастью, а у нас пять заказов, и про один из них я буду портить себе нервы, разговаривая с вами. Иначе мне сегодня к вечеру сделают скандал.

– Исключительно из осторожности, чтобы точно ничего не поморозить, я до вас доберусь часа через три-четыре. – прикинул я наши планы и время, когда жена сможет меня довезти до института.

– Что же вы такое говорите? Я прямо сейчас свою машину к вам пошлю, – всполошился профессор, сообразив, что я волнуюсь за эликсир. На самом деле, как повлияет охлаждение на его свойства, кто знает.

– Сейчас не стоит, а вот через час было бы замечательно, – я прикинул свои запасы. Профессору можно отлить семь порций, снабдив их для декорации уже отработавшим корнем женьшеня. Заодно и предупредить, чтобы раньше, чем через полтора месяца на пополнение не рассчитывал. У меня останется «трошки для себе». На подарки и на неприкосновенный запас.

Я налил необходимое количество в литровую лабораторную бутыль, с притертой стеклянной пробкой, и затолкал туда один из корней женьшеня, выбрав его по наиболее забавной форме. Вид корешка подружкам профессорской жены должен понравиться – этакий трёхногий человечек, где средняя нога чуть короче остальных. Немного подумав, обмотал ёмкость большим шерстяным шарфом и из пледа устроил в сумке утеплённое гнездо для получившегося свёртка. Теперь точно довезу своё снадобье в тепле.

Ладно, с этим решил. Теперь надо машину сбегать завести и под подъезд перегнать.

– Михаил Натанович, вы уж постарайтесь, спектакль какой-нибудь на полчаса для клиентов сыграйте. Хотя бы там давление померьте пару раз. или ещё чего. И повторно акцентирую – никому не давать уносить эликсир с собой!

– Боитесь, что секрет ваш разгадают? – покрутил профессор ладонями бутыль, стоящую перед ним на столе.

– Нет, этого абсолютно не боюсь. Просто не хочется, чтобы не в те руки, точнее, не в то горло омоложение попало. Для женщин постбальзаковского возраста – нет проблем, а вот для партийной номенклатуры – ни в коем случае. Мозги мой эликсир не лечит. Так что помолодевший маразматик – это совсем не тот результат, о котором мы оба мечтаем.

– Вы про НЕГО намекаете? – трагическим шёпотом поинтересовался профессор, взмахнув на секунду указательным пальцем в потолок.

– В первую очередь, – отрезал я, не снижая голос, – Да. были руководители, и наверно ещё будут, которые наносили своими действиями вред стране. Вот только и бездействием можно вредить ничуть не хуже. Особенно, если при этом управлять вместо Вождя рвутся твердолобые дилетанты. Для них мифическая верность коммунизму важнее, чем деловые качества.

– Вот и пусть верных расставляют. Вам-то что?

– Тупые они. Только и умеют, что деньги тратить, да врагов искать. Сохранить что-то может и сохранят, а вот развить никогда не сумеют. А у нас сейчас не тот исторический период. Мирное противостояние – это та же война, только экономическая. Захватывать можно не только территории, но и рынки сбыта для своей продукции, и ещё неизвестно, что эффективнее. Мне надо, чтобы против каждого их Форда или Сони встали не десяток дивизий в сто тысяч человек, которые лишь деньги расходуют, а такой же ГАЗ или ВЭФ, с изделиями не хуже, чем у капиталистов.

– Без армии мы никто. – вскинулся профессор.

– Да не трогаю я эту армию. У нас и без неё миллионы людей заняты не понять чем. Производительность труда ни к чёрту, качество продукции посредственное, а уж про первенство в технологических изделиях мы давно даже не вспоминаем. – пришлось перебить мне его. чтобы не выслушивать благоглупости.

– Зато наши космические корабли, самолёты и подводные лодки – лучшие в мире.

– Михаил Натанович, я же вам говорю о мирном противостоянии систем. Надо товары делать, а не только вооружение. Народ навоевался, восстановление перенёс и хочет просто пожить. Я бы понял вас. если бы в том же космосе научились плавить сверхмощные магниты д. ля тех же ваших сепараторов крови. Или для танка разработали такой же революционный дизель, как в своё время сделали для Т-34. но с одновременной проработкой его гражданской версии, а то на наши грузовики стыдно смотреть. Мы сейчас, в этой мирной борьбе, самое ценное проигрываем – души наших людей.

– Ладно. Павел, я уверен, у нас ещё будет время поспорить и о политике, и о руководящей роли партии. Это вы ещё молодой, а я. в былое время, на кухнях про всю нашу жизнь до хрипоты наговорился. Вы лучше мне скажите, что вы о цене на эликсир свой думаете? Пять тысяч – не слишком ли мало? Поднять цену потом будет трудно.

Мда, непростой человек мой торговый партнёр. Мало того, что он меняет маски и манеры речи на ходу, так ещё и в беседе умудряется огорошить неожиданным поворотом. Ещё недавно, по телефону, разливался одесским говором, а сейчас передо мной холодный и думающий делец. Надо признать, что предложенной ценой и её перспективами он сумел меня удивить. Я рассчитывал примерно на две тысячи за порцию эликсира.

– Допустим, а где же тогда Ваш интерес? – Гдоглн, учитель ты мой гномовскнй. вот попаду я когда-нибудь в твой мир. такую «поляну» тебе накрою… Хотя бы за то, как ты научил меня сохранять безразличное выражение лица при торговле. Твой клан по жизни нашу пирушку запомнит и в ваши гномьи Легенды впишет! Ты учил меня торговаться. Для тебя торг, сам его процесс, был важнее всего на свете, и тебе было фиолетово, что потом в кабаках, ты, зачастую, оставлял в два раза больше, чем выторговывал. Ужираясь семидесятиградусной настойкой в доску с тем же продавцом, у которого днём ты выторговывал скидку, и платя потом убытки кабаку, за разнесённые в драке столы и стулья.

– Я планировал накинуть к цене свои двадцать процентов. – «скромно» потупился профессор. Ничего себе у него аппетит… С другой стороны, а что я удивляюсь. Товар у нас, хоть и эксклюзивный, но очень не простой. Наоборот, мне радоваться надо. При высоких гонорарах у него и интерес будет другой. Не так-то просто при социализме заработать за день несколько тысяч рублен. У меня отец за год примерно две тысячи зарабатывает.

– Хорошо. Цена меня устраивает. Насчёт того, что нам будет трудно её поднять – я сильно сомневаюсь. Спорить не готов. Предлагаю дождаться первых результатов. Надеюсь, ваша жена не всю историю подружкам рассказала.

– Ну что вы. Кларочка, хоть острым умом и не отличается, но где надо, соображает не хуже нас с вами. Тайну она сохранила и жутко интриговала ей подруг. Так что, ни про эликсир, ни даже про сам способ, как помолодеть, они ничего не знают.

– Удивительная женщина. – только и смог сказать я, представив, какую атаку подруг профессорской жене пришлось вынести.

– Да. Хотел поинтересоваться вашими успехами в музыке.

– Михаил Натанович, а это вдруг с чего?

– Понимаете, как у нас всё хитро устроено. Появятся деньги у писателя или композитора, а то и просто у известного музыканта, так на это и внимания никто не обратит.

– Я понял. Вы переживаете, что получив много денег, я начну разгульный образ жизни и привлеку не нужное нам внимание?

– В целом, да. Именно такие опасения я и хотел обговорить. Предупредить, знаете ли…

– Могу вас успокоить. Деньги, конечно значительные, но у меня уже были примерно такие суммы в руках. Думаю, не слишком-то это по мне было заметно, но и как говорится. Ваши слова – да Богу в уши. Буквально за несколько минут до того, как я к вам выехал, мне позвонили из Москвы. Нашему ансамблю предложили записать две песни на «Мелодии». Так что очень скоро я может и стану известным музыкантом, и немножко даже композитором, – улыбнулся я неожиданному совпадению.

Каким-то загадочным образом наши записи дошли до Владимира Харитонова, члена худсовета «Мелодии», автора текстов более, чем тысячи песен. Хотя, зная про то, какие песни скоро напишет на его слова Стас Намин, мне кажется, что я догадываюсь, как попали Харитонову кассеты с нашими записями.

Утром мне позвонил Степан Арамович, администратор Намина, и передал пожелание Харитонова о записи двух наших песен. Так что до концертов мы ещё и в Москву на два дня слетаем, в начале января. Надо же, как всё совпадает в жизни. В первые дни своего попадания в этот мир я даже и не думал о музыке. Потом понемногу втянулся, а теперь оказывается, это увлечение может и на мою легенду отлично поработать. Я думал, что моё вмешательство в музыку обойдётся всего лишь возросшим количеством новых песен и чуть более ранней модой на «самописные» сборники.

– Вот и отлично. Думаю, что завтра мы станем обладателями значительной суммы денег, которую мне не хотелось бы оставлять на работе, и тем более, хранить дома. Так что ждите к обеду ближе моего звонка.

– Михаил Натанович, а вы ничего не хотите мне сказать? – я с самого начала разговора видел, что профессор что-то мнётся, но никак не мог понять причины.

– Честно, я не ожидал, что мы достаточно легко всё решим с расчётами. Одна порция, как вы наверно догадались, предназначена Кларочке, и я хотел у вас попросить…

– Михаил Натанович, мы же партнёры, стало быть, люди друг другу не чужие. Считайте, что я подарил вашей семье небольшую радость на Новый год. Сделайте жене подарок. В наши расчёты эту порцию не включайте.

– Павел, я достаточно зарабатываю, и кое-что могу себе позволить…

– Я же могу и обидеться. – отрицательно помотав головой, заявил я профессору. – Про партнёрство мы решили, а отказываться от подарка… Ох, рискуете… Я ведь запомню, и вашей жене как-нибудь расскажу, при случае. Уж поверьте, в таких деталях распишу, – почти сорвался я на смех, увидев вытягивающееся из-за моего вероломства, лицо профа, – Всю правду ей выложу, как я вас уговаривал, как вы отказывались…

– Хватит – хватит. – замахал мой партнёр руками, как донкихотовская мельница. – Скорее всего мне надо менять взгляды. Знаете, как-то привык, что я человек обеспеченный, а молодёжь у нас. как бы это помягче…

– Натаныч, да понял я всё. – позволил я себе лёгкую фамильярность, пользуясь его растерянностью. Как-то мне не слишком нравится чрезмерный официоз в наших разговорах. Я простой среднеуральский парень. Все эти «будьте любезны» мне душу выворачивают, и только разговоры лишние вызывают, а пустую болтовню я не особенно люблю.

– Тогда и от меня... вот... примите. – протянул мне профессор коробку из красного дерева, которая только по своему виду была бы более уместна в лаборатории алхимика прошлого века. – От прадеда осталось. Ювелирные весы с разновесами.

Крышку коробки я отщелкнул, скорее из вежливости, и тут меня накрыло… Точно такие же весы я уже видел на уроках алхимии, в Академии.

Воспоминания. Яркие, цветные и объёмные, как голофильм в хорошем зале. Наша группа, щебечущая стайка девчонок в мантиях кафедры жизнючек. Она, та, из-за которой я пошёл на свою первую магическую дуэль со старшекурсником, и с которой в лазарет унесли нас обоих. Мрачный профессор алхимии, в своей очередной и опять прожжённой мантии.

– Павел, вы меня слышите? – Натаныч щелкал у меня перед лицом пальцами и следил за моими зрачками.

– Извините, воспоминания, – хрипло выдавил я. из-за спазм, перехвативших горло.

– Полагаю, неприятные.

– Всякие. Просто в этот раз они появились неожиданно, – ни на йоту не соврал я. Отступает понемногу Пашкино сознание, вот и заполняют его яркие образы прошлых жизней. Весы, полученные в подарок, стали катализатором для целого букета воспоминаний о жизни в Академии, той жизни, в которой я был боевым магом. – Поеду я. Завтра созвонимся.

– Сейчас машину вызову. Куда я вас в таком состоянии-то отпущу, – засуетился проф.

Дома кружился водоворот из двух Олек и вихря юбок, шарфиков и колготок. И ладно бы, что одна из них моя жена, а вот вторая-то что творит. То в одних трусишках мимо меня в ванную просквозит, якобы прикрыв титечки полотенцем, то оттуда в какой-то прозрачной пелеринке вылетит, которая насквозь просвечивает, то колготки затеет менять…

Из отрывочных, порой бессвязных предложений и восклицаний, удалось понять, что у них появились новые идеи. И ладно бы только у них. так нет, там и моя роль уже обсуждена н расписана, причём в нескольких вариантах. От идеи с Сильфидой и молодым Джеймсом, я отказался наотрез. Нашли дурачка, в клетчатом килте и гольфах изображать радость. Да я юбку никогда в жизни не надевал, и не одену. Договорились на вариант аристократа. Я в полуфраке и рубашке с жабо, завожу сестрёнку в зал, на минуту замираем в дверях, чтобы нас все увидели, а потом, щёлкнув каблуками сопровождающее лицо, то есть я, выпускает в зал нашу звезду и гордо удаляется.

По подслушанному разговору и долетающим смешкам, понимаю, как меня только что развели. Оказывается, вся кутерьма и сопутствующий ей стриптиз были хитрым заговором, имеющим цель напрочь отбить мне мозги и заставить меня согласиться на переодевашки. Жена справедливо предположила, что в любом другом случае я соглашусь ехать только в обычной одежде, без всяких маскарадов. И куда только делся весь мой опыт прожитых жизней, стоило мне всего лишь пять минут посмотреть на возню двух молодых полуобнажённых девчонок…

Благополучно отработал свой номер с презентацией сестры восхищённому залу. Выглядит она сегодня сногсшибательно, и судя по её сверкающим глазам, дневной опыт соблазнения сегодня будет ещё на ком-то опробован. Подросла девушка, есть что показать.

Ольга довезла меня до ДК и решила побыть с нами. Они договорились, что потом она сестру с бала заберёт.

– У вас на каждом банкете такое? – спросила она меня после первого отделения. Сегодня не совсем обычный банкет. Новый год отмечают работники Текстильшвейобувьторга. Зал. как всегда, разбился на отдельные группы, и одна группа тёток, которым уже явно за тридцать, зажигает так. как будто сегодня Последний день. Завтра – конец света.

– Боюсь, что скоро и до лифчиков дело дойдёт, – ухмыльнулся Николай. – Было у нас как-то раз веселье, на свадьбе. Там почти все лифчиками над головой крутили под конец вечера. Кстати, невеста тоже из торговли была. Из ЦУМа, вроде, и подружки все оттуда же. Хорошая свадьба получилась, весёлая. Будет, что вспомнить.

– А что, эти смогут – оценил наш саксофонист выплясывающих, под записи Антонова, женщин. – Грамм двести водочки ещё примут и начнут всерьёз веселиться.

– Понятно, – окинула жена взглядом зал с явно преобладающим женским контингентом. – Мы с Ольгой за тобой к одиннадцати заедем. Тебе ещё машину в гараж ставить. – тут же придумала она причину, взглянув на ухмыляющихся парней, отворачивающих от неё свои наглые морды. Те знают, чем обычно такие банкеты заканчиваются. Собственно, как и корпоративы в моей прошлой жизни, где бухгалтерия надолго становится одной из популярнейших тем разговоров в курилках.

На удивление, банкет закончился мирно. Невзрачный мужичок, до этого стыривший со столов три бутылки водки в свой рыжий портфель, попросил микрофон, и за несколько минут, как сладкоголосая сирена, подчинил себе зал. Женщины, словно зомби, собрали свои вещи и организованно выдвинулись к раздевалке. Всё-таки велика ты – сила Партии!

Тридцать первое декабря 1976 года у меня началось с подведения итогов.

Лежу, посматриваю на посапывающую рядом жену, и размышляю, что я успел за эти полгода.

В какой-то мере, научил музыкантов не бояться сочинять свои песни, и их записывать.

Соответственно, появилась иная, альтернативная музыка, которую я при прошлой жизни помню года на четыре позже. Вытеснит ли она зарубежное творчество, ещё не знаю, но свой сегмент слушателей и почитателей точно завоюет.

Мои спортивные достижения пока так и останутся моими. Вряд ли кого-нибудь, кроме тренера, я ими впечатлил, но тут есть перспектива. К лету, если всё сложится благополучно, моя спортивная карьера должна взлететь к небесам.

Мой личный бизнес вполне благополучен. Недавно я пополнил его ещё и эликсирами. Для кого как, а мне, человеку, пожившему и не с таким убогим уровнем жизни, деньги нужны постоянно.

Список товаров СССР мне удалось немного разнообразить. Пусть пока их и делает только один завод, но чертежи уже ушли и в другие регионы.

Моя идея с молодёжным инновационным центром уже вброшена. Стадию общего прохождения бумаг стоит просто пережить, и посмотреть, во что она выльется.

Идея, с использованием импактитов, должна сделать страну одной из самых богатых в мире. Тут мой возраст играет в минус, но постараюсь сделать всё, что смогу.

Осталось дождаться боя курантов, вручить родителям нашим подарки, которые я красиво оформил, засовывая в эликсиры корешки необычной формы, и под хлопки шампанского, положить себе немного оливье. И вспомнить, где я слышал когда-то эту песню…

 
И тогда в отчаянии
Позабыв печаль и боль
Побегу я по волнам
Побегу я за тобой
Одинокий парусник
Одинокий парусник
Мечта моя[5]