Текст книги "Двенадцатая реинкарнация. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Богдашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 68 страниц)

– Ну, тогда и я повременю. Да уж, зацепил ты Юрия Владимировича своим пареньком. Это надо же было тому додуматься – взял, и в присутствии таких лиц, улёгся спать. Нет, не та нынче молодёжь пошла. Мы себе такого не позволяли… Помню, в его годы мне полковника увидеть, и то за счастье было. Помню в училище, возвращаюсь я как-то с самоволки… А чего это вы вдруг оба насупились?

– Ждём, когда ты наговоришься, – лениво ответил Николай Сергеевич, сделав лёгкий глоток из своего бокала. Прикрыв глаза, он покатал минеральную воду на языке, чтобы почувствовать, как там взрываются пузырьки газа.

– Да. Не пылил бы ты, Виктор. А то мы тебя давно таким не помним. Честное слово, пугаешь. Когда он нам последний раз рубаху – парня из себя разыгрывал? – спросил Анастас Иванович у Николая Сергеевича.

– Летом шестьдесят восьмого. За полмесяца до ввода войск в Чехословакию, – меланхолично отозвался тот, любуясь игрой пузырьков в своём стакане.

– Самому страшно, – осунувшись лицом, и потеряв напускную весёлость, ответил Виктор Николаевич спустя пару минут общего молчания, – По идее я с тобой договориться должен, чтобы твой парень Андропова вылечил. Ладно, если у него просто ничего не выйдет – это полбеды. Кроме того, что мы идиотами будем выглядеть, и нам это не раз вспомнят, остальное всё мелочи. А вот если что не так пойдёт? Сами подумайте – сколько нам после его смерти пожить дадут? Хорошо, если недолго. А могут и не дать легко уйти. Анастас Иванович, успокой мне душу, скажи честно, что это твой парень тебя подлечил?

– Нет, ну что за человек… Один финт у него не прошёл, так он тут же с другой стороны заходит, – восхитился Микоян, хлопнув обеими руками по подлокотникам кресла, – Уймись. Подлечит он твоего Юру. Сказал, что полностью его не вылечить, раз он родился с почечной недостаточностью. Не умеет парень органы менять или увеличивать. От хворей его почистит, а вот шлаки периодически будут появляться, раз его ущербные почки их выводить не успевают. При правильной диете твой Юра потом может и год пробегать, о них не вспоминая, – так и не ответив прямо на вопрос своего соратника, Микоян специально дважды назвал Андропова просто по имени. На эту фамильярность у Виктора Николаевича дёргался уголок рта, но он молчал. Во вновь выстраиваемых отношениях ему были отданы свои зоны влияния, но сегодняшний разговор происходил по вопросам, контролируемым Микояном. Зная характер своего заклятого друга, он решил больше не накалять обстановку.

– По батарейкам уже есть предложение? – поинтересовался Николай Сергеевич, словно бы случайно заменив словосочетание "Проект Батарея”, на более незначительное бытовое название.

Вроде, как про мелочь поинтересовался.

– Есть, как не быть. Начну с плохого. Нам, по нашим ведомствам, разойдётся по десять процентов прибыли. – Дед предостерегающе поднял руку, останавливая возмущение собеседников. – На самом деле это расклад только на первый год, и по факту все получат намного больше. Например, оборонке предлагается сдать часть своих мощностей, которые у вас законсервированы, на производство аккумуляторов нового типа. С инженерной точки зрения роторным линиям без разницы, что клепать – патроны или аккумуляторы. Сменить им оснастку, чтобы она другие потроха потребляла, и вперёд. А производительность и точность у них адская. Дальше у вас ещё интереснее. Государству отвалится двадцать пять процентов прибыли, но половину из них Косыгин готов потратить на покупку у вас танковых двигателей. Так что вместо реконструкции уже налаженного производства, вы получите, под новый тип двигателей, дополнительные новые цеха с самым современным оборудованием. А старую модель у вас будет закупать народное хозяйство.

– На новые цеха кто деньги даст? – заинтересованно спросил представитель устиновского клана.

– Атомщикам позавчера приостановили проект Южноукраинской АЭС. Какие-то серьёзные недоработки нашли. Как минимум на год высвободилось два миллиарда рублей. Если потрясёте склады, да за заводчанами присмотрите, чтобы они темп не теряли, так за год одними только двигателями за цеха расплатитесь.

– Зачем Косыгину столько двигателей, к тому же морально устаревших?

– Это для вас они устарели. А для гражданского применения – это надёжный и неприхотливый мотор, с отработанной технологией производства и готовым запасом запчастей. Кстати, гражданские вас потом и научат, как у двигателей аппетит поумерить и КПД повысить. Мне Капица на что-то подобное намекал, – поделился Микоян уже личной информацией, – Неплохой проект у него с Косыгиным – хотят этими двигателями газ в электроэнергию прямо на местах перерабатывать. Обещают сельское хозяйство на новый уровень перевести и полностью снять с общего энергопотребления.

– С армией неплохо выходит, а что по нашей линии? – поинтересовался Виктор Николаевич.

– Вы, вместе с нашей молодёжью, будете на самом острие передовой техники. Аналогов по компактным источникам питания пока просто не существует. Вот и будете проталкивать их применение в самых современных устройствах. И не за деньги, а за сотрудничество. Захотели японцы или американцы новую переносную рацию сделать, или ещё прибор какой – мы готовы для них поставить наши батареи. Но не просто так, а за то, что они и у нас в стране запустят такую же линию, либо технологией поделятся.

– Не, точно не согласятся. Особенно японцы. Жутко несговорчивая нация. Немцы тоже не подарок. В мелочёвку, может быть, без лишних вопросов допустят, а в тот же "Сименс" нам однозначно не пролезть.

– А ты привыкай к мысли, что наша зарубежная торговля должна стать зубастой. Не согласились одни – найди их конкурента. Он не согласился – выкупи у его фирмы пакет акций и сам проведи нужное тебе решение через совет директоров. За нами Держава, со всеми её ресурсами. Просто ты к этому привык, и недооцениваешь новые возможности, – сверкнул глазами Дед, бурно жестикулируя.

– Дорого выйдет, боюсь, не потянем мы акции эти, – с сомнением произнёс Виктор Николаевич.

– Не потянете акции – купи их инженеров. Дай им втрое, впятеро от того, что они зарабатывают, а производство у нас открой. Тебе на это деньги выделены. И пусть потом их фирмы с Державой конкурируют.

– Ох, Анастас Иванович, ты сегодня агрессивный какой-то, – рассмеялся Николай Сергеевич, заинтересованно следящий за их разговором.

– Так это ты у нас – Министерство Обороны, а мы нынче должны стать Министерством Экономического Нападения. Нас капиталисты уже по всем фронтам жучат, и не стесняются, а мы голову в песок прячем. Самим-то не надоело ещё?

* * *

На дачу Андропова меня привезли под вечер. Дважды заводили в помещения охраны и просили расписаться в журналах прибытия. На самом деле, я думаю, что там арки дверей оборудованы металлодетекторами, или ещё чем-то посложнее. Хозяина дачи на месте не было, что явственно ощущалось по поведению охранников. В итоге я оказался в зале, отделённом от дома коридором, с сидящим там дежурным, и с кружкой горячего чая в руке. Обстановка в этом зале спартанская. Большой стол с восьмью стульями, диванчик у окна, телевизор и два громадные карты на стене. По размером они больше школьных раза в два. Никогда таких больших не видел. И качество достойное. Карту СССР рассматривать не стал, а вот к карте мира подошёл. Очень характерные дырочки остаются от иголок, на которых закреплены флажки. Дырочек по всему миру разбросано немало. Африка так вся прямо, как решето. Зато Ближний Восток подкачал, хотя тоже следы проколов от иголок присутствуют.

– Географию изучаете? – услышал я вопрос человека, который появился в зале абсолютно бесшумно. Странно. С моим-то слухом я должен был заранее зафиксировать его приближение.

– Здравствуйте. Да, задумался немного. Пытаюсь сообразить, каким ещё способом можно американский флот победить, – улыбнулся я. давая понять, что шучу.

– О, так судя по всему, как минимум один способ вам уже известен? – охотно принял мою игру Виктор Николаевич, которого я уверенно опознал по воспоминаниям Микояна.

– Один точно знаю. Только это большая военная тайна, про которую догадываются все, кому не лень думать, – я назидательно покачал рукой, с вытянутым вверх указательным пальцем

– Я так понимаю, что попросив вас поделиться ей со мной, я автоматически признаю себя большим лентяем? – с любопытством уставился на меня "незнакомец".

– Ну, что-то вроде того, – согласился я, ожидая, как он будет выкручиваться.

– Предполагаю, что это будет не гениальная мысль о том, что надо все их корабли собрать вместе и разом накрыть нашей самой большой бомбой? – по-прежнему сохраняя шутливый тон, поинтересовался мужчина.

– Ну что вы. До такой степени гениальности и зверства мне ещё предстоит расти и расти, а пока даже думать про такие страсти мне по возрасту не положено, – сделав вид, что закручинился, я на секунду опустил взгляд в пол и пару раз шаркнул носком ботинка по полу, – Кстати, меня Павлом зовут.

– Очень приятно, Павел. Ко мне можете обращаться – Виктор Николаевич. Вы тут кого-то ожидаете?

– Видимо, да. Привели сюда, велели ждать, хорошо ещё, что чаем угостили. Чай очень неплох, если что – рекомендую, – сбил я его с темы дальнейших расспросов о цели моего визита.

– Пожалуй, тоже попрошу мне чай принести, но только после того, как узнаю про ваш способ борьбы с превосходящими силами противника, – он похлопал себя по карманам лёгкого летнего костюма, разыскивая сигареты. Одинокая пепельница на столе имеется, значит и курить тут можно.

– Виктор Николаевич, ну какая борьба? Мы же с вами – советские люди. Мы за мир во всём мире. Значит и побеждать должны мирно и бескровно, – я замолчал и ожидающе посмотрел на собеседника, улыбаясь при этом достаточно ехидно.

– Ладно. Запутали вы меня. Признаю себя лентяем, – хохотнул мужик, не сильно, впрочем, огорчившись.

– Нужно разрушить монополию продажи нефти за доллары, – выдал я ему свой способ победы, и с удовольствием переключился на чай.

– И что? – не выдержав затянувшейся паузы, поинтересовался Виктор Николаевич.

– Собственно, и всё, – в тон ему ответил я. – Вот вы думаете, что они свои корабли соляркой заправляют, а я, например, считаю, что заправляются они собственными же напечатанными фантиками. Просто меняют их на нефть. А печатают эти доллары уже без всякого эквивалента, сколько им в голову взбредёт, – я немного притормозил, вспоминая пример из истории. – Помните, как во время войны Гитлер запретил операции своего надводного флота? Немцы тогда и прошли-то всего ничего, конвой хотели перехватить, а запасы топлива у флота вдруг резко начали заканчиваться. Военные корабли, оказывается, жутко прожорливы. Вот и смотрю я теперь на карту. Размышляю. Тут же у нас вокруг условные друзья? – я ткнул пальцем в район Аравийского моря.

– Условные друзья – это вы термин изобрели по аналогии с условным противником?

– Да, именно так. А раз есть такие друзья, то и способ убеждения у нас в том регионе есть ничуть не хуже, чем американский флот, который там прописался на охране своей бензоколонки. Можно попробовать убедить арабов, что инвалютные рубли за тонну нефти ничем не хуже, чем доллары за баррель. Заодно и Индию с Ираком между делом в СЭВ принять.

– Интересно у нас молодёжь мыслит, – как-то нехорошо усмехнулся мой собеседник и пошёл за чаем. Правильно сделал. Мне тоже надо передохнуть. Что-то я резко начал.

Остальная наша беседа, продлившаяся ещё с час, прошла почти мирно. Я немного рассказал про электронику, а Виктор Николаевич поделился своими впечатлениями о премьере балета "Чиполино" в Большом театре. Догадываюсь, что он там не по своему желанию был, а по службе. Как-никак, уже десятилетиями в СССР существует такая традиция – присутствие первых лиц нашей страны на подобных премьерах.

В разговоре я отдельно проехался по процессорам и микросхемам отечественной разработки. Не будет у страны светлого будущего без собственных современных радиодеталей. Какие бы хорошие ракеты мы не делали, но без электронных "мозгов" они не обойдутся, как собственно и станки, и автомобили, и самолёты. Да, много чего ещё… Вроде до моего собеседника это дошло, проникся.

Я целый час тут не просто так убиваюсь. Разговор наверняка записывается, и думаю, я не слишком сильно ошибусь, если предположу, что основные моменты этой записи потом и Андропову прокрутят.

Лечение прошло штатно. Андропов ограничился одним телохранителем, который всё время стоял сбоку, готовый в любой момент меня перехватить или вырубить. Хотя, сколько людей ещё за нами наблюдало скрытно, я даже знать не хочу. Не проверял. Не до того мне было.

– Всё? – спросил у меня Юрий Владимирович, когда я отпустил его запястья, н немного поболтал своими кистями в воздухе, расслабляя их. Затекли немного.

– Мне надо за вами полчаса понаблюдать, а вам желательно плотно покушать.

– Тогда идёмте ужинать, – как-то очень просто предложил генсек.

Виктор Николаевич присоединился к нам по дороге в небольшую гостиную, где был накрыт стол. По дороге оба мужчины обменялись едва заметными знаками, видимо касающимися состояния моего пациента после лечения. Судя по дрогнувшим плечам, пока никакого эффекта Андропов не ощутил.

– Не обессудьте, но стол у меня диетический. Так называемая диета номер семь. Кому покажется не солоно – подсаливайте сами.

Я выбрал парные рыбные зразы, овощной салат и чай с лимоном. Ели молча, лишь к концу ужина Андропов слегка оживился.

– Мне кажется, сегодняшний ужин нашему повару на редкость удался, – с удовольствием заметил он, сыто потянувшись.

– По мне так, всё как обычно, – пожал плечами Виктор Николаевич.

– Быстро, – негромко заметил я, и отвечая на два вопросительных взгляда, пояснил. – Вот только рановато немного. Я думал, что вы только завтра у себя первые изменения почувствуете.

– Объясни, – потребовал Виктор Николаевич.

– Раньше вкусовые ощущения были подавлены, а теперь возвращаются. Чем лучше состояние почек, тем лучше аппетит, и пища не будет казаться неприятной, – не зря я недавно проштудировал медицинские справочники и с доктором знакомым побеседовал. Хоть что-то теперь про почечную недостаточность и её симптомы знаю.

– Насчёт аппетита ничего не скажу, а вот привкус металла сегодня изо рта точно пропал, – прислушался Андропов к своим ощущениям.

Я посмотрел на часы.

– Ещё минут десять, и я могу вас покинуть. Где-то через неделю надо будет встретиться ещё раз. Повторим всё то же самое. После этого скажу, потребуется ли третий сеанс. Но, предполагаю, что и двумя обойдёмся, – нас учили в своё время, что все негативные изменения обычно у пациента могут наступить в течение двадцати – тридцати минут после лечения. Тут и давление может скакнуть, и голова начать раскалываться. У каждого человека организм по-своему реагирует на резкие изменения, пусть они и к лучшему. Так что за оставшееся время спокойно допиваю свой чай, и потом в темпе уматываю куда подальше.

– И что, даже для себя ничего не попросите? – не искренне удивляется Виктор Николаевич, переглянувшись с генсеком.

– А надо? – сделав мордашку понаивнее, интересуюсь я у собеседников. – Так-то у меня все есть, а по мелочам вы вряд ли мне чем поможете.

– И что же это за мелочи такие, что мы с ними не справимся, не поделитесь ли? – исходит на весёлый сарказм Виктор Николаевич.

– Да, говорю же, мелочи. Немного по музыке, н может быть чуть-чуть по работе, – я дожидаюсь одобрительного кивка от генсека, и продолжаю. – Мой ансамбль Фрэнк Фариан пригласил в ФРГ и предложил поработать на его студии. Он продюсер Бонни М. Собственно, звезда мировой величины. Поможете съездить, спасибо, а нет, так сами попробуем через все рогатки пройти. А не получится, да и Бог с ним. Мы себе и так цену знаем, а Фариан других звёзд найдёт. И вряд ли они будут из СССР. Лично мне было бы крайне интересно поработать с реальными профессионалами на студии столь высокого уровня.

– А что такое в вашем понимании – "реальные профессионалы"? Насколько я знаю, у нас тоже имеются вполне приличные специалисты в этой области, – явно подначивает меня неугомонный собеседник.

– Как бы попонятнее объяснить, – чешу я затылок. – Вот представьте себе, что на вашем месте сейчас сидите не вы, а тот симпатичный сержант из караулки. И при этом он ни машину водить не умеет, ни устройства автомата не знает. Хотя, если формально посмотреть, то он тоже специалист. Но разница в уровнях всё-таки заметна же?

Оба моих собеседника на секунду замирают, а потом смеются, не сдерживаясь.

– Ну да, наверно есть несущественная разница, – смахивая слезу, соглашается Виктор Николаевич.

– Вот мне и интересно было бы и опыт перенять, и на студию посмотреть. Смотришь, я и у нас потом что-то приличное смог бы сделать.

– А на сегодня, значит, у нас всё неприлично? – почти незаметно сыграл голосом Виктор Николаевич, слегка прищурившись.

– Попробуйте завтра самостоятельно весь день поездить на четыреста первом Москвиче. Если посчитаете, что это прилично, то значит и у нас со студиями полный порядок, – не слишком дружелюбно откликнулся я на изменение его поведения. – А если серьёзно говорить, то мы сильно отстаём по аппаратуре. Своих звукооператоров для записи современной музыки пока тоже не вырастили. Они даже барабаны нормально записать не могут.

– Ладно, с музыкой понятно, а что с работой? – Андропов тонко почувствовал, что в какой-то момент наша беседа приняла не тот оборот, и счёл нужным в неё вмешаться.

– Там всё ещё проще. Микроначальники к себе много внимания требуют. Придираются не по делу, бумаги ненужные придумывают, документы разные по полдня заставляют писать, даром что их потом никто не читает. Иными словами – достали. Не знаю я, как от них избавиться. Вот вроде и мелочь, а как вся эта шелуха работать мешает – словами не передать, – сгоряча, я даже слегка пристукнул кулаком по столу, – Как минимум треть рабочего времени занимаюсь чёрт знает чем.

Андропов, задумавшись, сложил перед собой сцепленные руки, и начал крутить большие пальцы друг вокруг друга.

– Алексей, а попроси-ка к нам фотографа зайти. Вроде я его видел, когда на территорию въезжал, – принял он минуту спустя решение и связался с кем-то по телефону, – Хорошую задачу ты задал, – кивнул Андропов мне, когда положил трубку, – Посмотрим, насколько верное решение я смог найти, чтобы решить твои "мелочи". Смотри, не подведи меня.

Фотосессия повергла меня в шок. Впрочем, не только меня. Даже у фотографа тряслись руки, когда он пластины менял. Почему пластины, а не плёнку? А не знаю я. Сам удивился. Зато фотографии были сделаны очень быстро. Пересмотрев снимки, Андропов отложил три из них, и подвинул отобранные фотографии мне. На одной фотографии мы стоим рядом, на второй всё то же самое, но он закинув руку мне на плечо, и развернувшись вполоборота, смотрит мне в лицо, а на третьей мы с Андроповым просто пьём чай.

– Повесишь у себя в кабинете. Любопытным говори, что я запретил делиться подробностями. Виктор Николаевич, подскажи телефон своего секретаря, и о парне его предупреди. А ты, в случае крайней нужды – обращайся. И свой телефон оставь.

– Я в новую квартиру переезжаю. Там ещё во всём доме нет телефонов, – отрицательно затряс я головой.

– Решим, – кивнул Виктор Николаевич в ответ на взгляд генсека в его сторону.

Куклу из коробки я вытащил ещё на подъезде к дому Микояна. Проверил, всё ли работает. Красотка из ГДР, с пепельными волосами, взмахнула несколько раз ресницами и голосом моей жены заявила:

– Привет. Я Герда. Давай играть.

Больше пока наши игрушки ничего не умеют. Нет, парням только скажи, они и больше в ту же куклу напихают, но тогда мы в бюджет не впишемся. Даже такую куклу, с ценой в двенадцать рублей, не все родители купят. Дороговато для игрушки.

– Дядя Паша приехал! – запрыгало на крыльце маленькое чудо с огромными бантами, в новеньком платье в крупный горошек, и в черных, лакированных туфельках.

– Иди ко мне, – я поставил свою поклажу на землю, и раскинув руки, в воздухе поймал мелкую пигалицу, бесстрашно сиганувшую ко мне в объятья прямо с верхней ступеньки.

– Ещё, ещё, быстрее, – откинув голову, и заливаясь серебряным колокольчиком, требовала малявка, когда я начал её кружить вокруг себя на вытянутых руках.

– Дождалась, егоза, – её мать тоже вышла на крыльцо, и с улыбкой смотрела на ту карусель, что мы устроили.

– Всё. Хватит, а то голова закружится и ты чебурахнешься на землю, – я поставил девочку на крыльцо, и немного подвинулся, закрывая собой коробку.

– А что у тебя там? – высунула она из-за меня любопытную мордашку, вся изогнувшись.

– Где? – как бы удивился я, и подвинулся, опять не давая ей разглядеть свои вещи.

– Там, там, я же видела, что ты коробку нёс, – затопала ногами заинтригованная мелочь.

– Ну, я думаю, что там девочка, – изобразив задумчивость, поделился я с Олькой своими догадками.

– Девочка? – не поверила она.

– Раз волосы длинные, и одета в платье, то наверняка это не мальчик.

– Она что, настоящая? – малявка уже прорвалась к коробке и приплясывает от нетерпения.

– Не знаю. Может она сама тебе это скажет, – проговорил я. вытаскивая куклу.

– Привет. Я Герда. Давай играть, – отзывается кукла на нажатие кнопки на спине.

Вот теперь можно и поржать. Глаза, что у мамы, что у дочери по полтиннику, и челюсти отвалились. Можно считать, что наша будущая продукция проверку прошла. Любой продавец покупателю, в таком состоянии, хоть что продаст, пока тот не опомнится.

С вручением колечка придётся подождать. Олька сейчас абсолютно не готова что-то воспринимать. Заклинания ей не даются. Маловата ещё. Пришлось мне придумывать артефакт. При его создании использовал тот же принцип, что заложен в моём браслете. Чистую Силу она умеет направлять, но это очень не экономное расходование резерва. Колечко, с зашитым в него заклинанием Малого Исцеления, потребует от неё намного меньших затрат энергии. Наиграется с куклой, успокоится, и будем учиться.

– У тебя всё получилось? – просверлил меня строгим взглядом Дед, стоило мне зайти в зал.

– Да. Даже первый положительный результат получен, – ответил я. удивлённый непривычным тоном, и увидел, как у него на глазах разглаживается лицо. Здорово старик себя накрутил с этой встречей.

– Расскажешь, о чём говорили?

– Конечно, расскажу. Куда я денусь, да и чувствую, что сам я наверняка не всё понял.

– Пошли в кабинет. Через час сын подъедет, он тоже хотел с тобой встретиться.

– "Хм, товарищ генерал… Прилично ты мне задолжал" – подумал я про себя, поднимаясь за Дедом по лестнице, и довольно потирая руки.