Текст книги "Критическая масса"

Автор книги: Сара Парецки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

  Думаю, мы все одновременно затаили дыхание, понимая, куда Феликс Гершель положил документ, который пришел за Мартиной. Напольные часы у дальней стены зловеще громко зазвонили. Один тик, одна секунда, два тика, четыре, шестнадцать, а затем прошли десятилетия.

  Могут ли бумаги, спрятанные Феликсом Гершелем, все еще находиться под булыжником, где он их оставил? И как мне получить разрешение посмотреть?

  Лотти проснулась, чтобы спросить о других письмах, от Мартины к Дзорнену. «Хотя теперь я не уверен, что смогу это узнать. Макс, прочти их и расскажи нам суть.

  Макс держал их под лампой, но ему все равно пришлось прищуриться, чтобы прочитать старый сценарий. «Первая – о ее исследовании, в котором резюмируются некоторые написанные ею статьи, которые немецкие научные журналы не примут, потому что она еврейка. Она хочет, чтобы Дзорнен опубликовал их в американских журналах по физике. Документы показывают, что она творчески подходит к проблеме нестабильного ядра атома U 235 ; если он сможет публиковаться для нее, это может убедить один из американских университетов предложить ей должность и визу. – Ваше слово повсюду, профессор. И с удовольствием поеду куда угодно, только не в такой престижный вуз, как вы преподаете. Мне бы хватило небольшой лаборатории »

  . Рот Лотти скривился. «Она уверяет его, что не будет беспокоить его и Ильзу».

  Макс кивнул. «Следующее письмо будет после аншлюса, но до начала войны. Законы душат евреев – она ​​упоминает вашу семью, Лотхен, что они были вынуждены переехать в жилой комплекс Новарагассе.

  Софи Гершель удается оставаться красивой, даже когда она голодает и носит ту одежду, которую моя мама шила ей. Это загадка для всех нас, но доставляет удовольствие всем, особенно маленькой Кете, у которой есть все женские атрибуты, без которых, как вы всегда говорите, я родилась. Я уверен, что Кете переживет это лишение. Г-н доктор Гершель копит деньги, чтобы отправить внуков в Лондон. Если вы можете прислать нам доллары, я могу купить билет, чтобы отправить Кете с Хьюго и маленькой Шарлоттой.

  Макс снова посмотрел на дату. «Вы уехали в июне 39-го, да, Лоттхен? Это было написано в декабре 38-го, когда еще можно было написать более длинное письмо. Третий, гораздо короче, в июле 1939 года, чтобы сообщить Дзорнену, что Кете благополучно добралась до Англии и была отправлена ​​в Бирмингем. Там ее принимает еврейская семья ».

   «А потом война, а потом тишина». Голос Лотти был резким.

  Мне хотелось, чтобы Джейк был здесь, хотелось, чтобы он играл Баха, хотелось, чтобы ноты и струны проникали в горькую историю последних ста лет и развязывали узлы, которые лежали во всех наших центрах. У Макса был такой же импульс; он подошел к своей стереосистеме и вставил диск своего сына Майкла, играющего сюиты для виолончели Баха.

  Пока музыка наполняла комнату, Макс спросил: «Как вы думаете, что герр Гершель скрывал для Мартины? Это не могли быть деньги: они были бы конфискованы сразу же, прежде чем письмо было бы доставлено. А если бы это была виза – я не знаю, но думаю, ваши бабушка и дедушка воспользовались бы ею ». Макс посмотрел на Лотти.

  «Я надеюсь, что так и будет», – трезво сказала она. «Было бы крайним ударом ножа в живот узнать, что они скрупулезно закопали визу во дворе, где она вообще никому не спасла жизнь».

  Макс начал складывать фотокопии обратно в папку, но остановился, увидев набросок БРИНИАКА. "Что это? Что-то, что дед Лотти послал Дзорнену?

  «Нет.» Я объяснил странную историю рисунка. «Настоящая часть кошмара Китти Биндер началась, когда Мартин Биндер увидел это в семейной мастерской Брин. Он узнал этот маленький рисунок, увидев его на некоторых бумагах, которые его мать украла у Китти. Я указал на размытые треугольники в правом нижнем углу.

  Макс ничего не сказал, но пошел в свой кабинет за увеличительным стеклом. Пока он изучал газету, мы с Лотти подошли ближе, гадая, на что он смотрит.

  «Я не эксперт», – наконец сказал Макс. «Но вы знаете, что в течение нескольких лет после войны я был связан с группами беженцев, ища сначала следы своей семьи, а затем помогая другим. Эта бумага выглядит как бумага, которую мы часто видели на письмах и картинках, созданных людьми во время войны, особенно в лагерях. Он сделан из размягченной бумаги, в которую не добавлено новое волокно, поэтому он очень быстро распадается. Часто это происходило из-за дешевой газетной бумаги, которую охранники читали и выбрасывали ».

  «Корделл Брин говорит, что его отец нарисовал это во время перерыва в битве; может это на бумаге, которую он подобрал на поле боя, – предположил я.

  Макс смущенно рассмеялся. «Эта газета мне не кажется американской. „Speicher“ для меня звучит очень по-немецки ».

  «Брин говорит, что они никогда не знали, кто такой Спайчер, но семья решила, что он был другом поля боя, который помог своему отцу с наброском».

  Макс снова положил газету. «Вы говорите, что это очень грубый набросок компьютера нового типа. Когда я вижу „Speicher“ рядом с этой центральной сеткой, я не читаю имени человека: я читаю немецкое слово „память“. Что касается уравнений, я ни на минуту не понимаю их, но они были написаны кем-то, кто ходил в школу в той же части мира, где я вырос ».

  44

  Я в третий раз задремала за ужином, Макс уложил меня спать в гостевой комнате. Мы спорили, кто написал эти уравнения: Гертруда Мемлер? Мартина Сагинор?

  ГИПЕРССЫЛКА

  Т ВОСЕМЬ, А.С.

  Я в третий раз задремала за ужином, Макс уложил меня спать в гостевой комнате. Мы спорили, кто написал эти уравнения: Гертруда Мемлер? Мартина Сагинор?

  Может быть, Бенджамин Дзорнен? Макс все время повторял, что Мартина не пережила войну. «Но эта женщина на заправке». Я описал жуткую сцену, когда Китти Биндер уехала

  за город с Джуди. «Она спорила с Китти о том, должна ли Джуди быть девчонкой, а

  затем поспорила с прибывшим мужчиной».

  «Виктория, ты такая бессвязная, что едва можешь говорить, не говоря уже о том, чтобы водить машину», – сказал Макс. «У вас

  был тяжелый день, но, помимо этого, письмо, которое вы принесли, стало для Лотти глубоким шоком. Давай прекратим

  попытки распутать этот узел и отдохнем немного ».

  Я возразил, но Макс был настойчив. Он выкопал ночную рубашку, которую его невестка оставила

  во время своего последнего визита, нашел новую зубную щетку в своем шкафу с припасами и указал мне на комнату для гостей. Фактически, как только я лег, я заснул настолько крепко, что даже не шевелился

  в простыне.

  Незадолго до пяти мне снилось, что я нахожусь на кухне каретного двора Юлиуса Дзорнена. Я открыл

  гигантский черный сундук, который блокировал заднюю дверь, и Джуди Биндер встала, череп под ее кожей

  резко вытянулся. «Скажи ей, Варшавски, продай ее».

  «Конечно.» Меня разбудил мой собственный голос. Подвал не коренной, продам.

  Какое бы преступление ни совершил Юлиус Дзорнен или, возможно, был его свидетелем, улики хранились под

  кухней каретного двора. Вот почему Корделл хотел, чтобы он жил там без ренты. Чтобы держать его

  лицом вниз перед уликами. Чтобы новые владельцы не нашли улик, если они решили отремонтировать

  или снять здание.

  Я застелил гостевую кровать и оставил на ней ночную рубашку, аккуратно сложив ее. На кухне я взял

  грейпфрут и кусок сыра и нацарапал благодарственную записку Максу, которую оставил на кухонном

  острове рядом с кофейником. Он и Лотти все еще спали или, по крайней мере, все еще тихо лежали в постели. Я

  вышел через гараж, где дверь за мной автоматически закрывалась.

  Ночью дождь закончился, но когда я двинулся на юг, небо на востоке было все еще черным. Я поехал в

  свой офис, не беспокоясь о хвостах, и оставил Subaru на первом месте, которое я нашел рядом со складом. Я хотел спуститься в каретный

  двор, пока Юлиус все еще был в больнице, но мне нужно было спрятать набросок БРИНИАКА, прежде чем я сделаю что-нибудь еще. С оружием в руках я вошел в свое здание, включив

  каждый свет как в комнате Тессы, так и в моих комнатах, чтобы убедиться, что никто не прячется. Дважды до этого на меня вместо меня нападали головорезы с изощренной электроникой. Как

  доказали мои друзья из службы внутренней безопасности , самая сложная система безопасности бессмысленна для человека с правильным оборудованием. Все было хорошо. Стоя у своего большого рабочего стола, я вынул набросок из защитной упаковки,

  держа его за углы в латексных перчатках. Тем не менее, часть одного края рассыпалась. Я знал, что мигающий свет

  не годится для такого старого рисунка, но эскиз был слишком важен, чтобы отправлять его без копии.

  После того, как я скопировал его, я вырезал два куска прозрачного пластика из рулона в кладовке Тессы и положил

  рисунок между ними. Я положил картонную основу с обеих сторон и приклеил к пачке записку для библиотекаря Особых

  коллекций.

  Уважаемая г-жа Терли!

  Отправляю вам этот хрупкий документ на хранение. Вероятно, он был создан в Германии или Австрии в 1940-х годах и является первоначальным эскизом того, что стало первым компьютером Эдварда Брина. Кто его нарисовал и кому принадлежит – два больших нерешенных вопроса прямо сейчас, но за последний месяц из-за этого было совершено несколько убийств, и я хочу убедиться, что он остается в безопасном месте.

  Я знаю, что это навязывание, возможно, даже бремя, но я прошу вас держать его в библиотеке в каком-нибудь безопасном месте, пока я не скажу вам, кому он принадлежит и может ли библиотека хранить его. Я должен узнать это в течение недели.

  С уважением В.И. Варшавский

  Я положил свой пакет в конверт для экспресс-доставки и пошел в круглосуточный магазин в торговом центре на улице. Я написал записку Рэйчел Терли от руки на случай, если на моем ноутбуке будет отслеживаться нажатие клавиш троянским конем. Однако в офисном магазине я зашел в компьютер, чтобы набрать этикетку с доставкой и обработать часть своей электронной почты.

  Если я собирался более тщательно изучить личность Ады Байрон, мне нужно было использовать свои базы данных подписки. Казалось, что это было идеальное время для этого, пока я был подключен к машине, о которой Корделл или федералы не знали.

  Пока я ждал, что LifeStory и другие мои базы данных дадут отчеты об Аде Байронс в период с 1940 по 2010 год, я проверил свою электронную почту. Джейк хотел знать, где я был и почему я не связывался. К тому времени, как я закончил длинное письмо ему, я получил сигнал, что меня ждут результаты.

  За годы, заключенные в скобки моих поисков, в Америке были тысячи людей по имени Байрон. Двадцать три на самом деле были названы Ада, но ни один из них не имел перекрестных ссылок ни с Бенджамином, ни с Юлиусом Дзорненом, ни с Бринами, ни с Мартиной Сагинор или Гертрудой Мемлер.

  После прочтения скудных записей об Аде Байронс выделилась только одна: женщина, умершая в Тинни, маленьком городке колледжа на западе Иллинойса, семь лет назад. Как раз во время бар-мицвы Мартина, когда Джуди Биндер украла пачку документов из комода своей матери.

  Газета округа Гурон написала некролог. Байрон не был компьютерным программистом, а просто работал клерком в Александринском колледже в Тинни. После выхода на пенсию она пошла волонтером в городские школы в качестве репетитора. Она умерла в 102 года, не оставив семьи. В большом городе ее скудная биография не заслужила бы некролога, но ее преклонный возраст означал, что она была новостью в округе Гурон.

  Эта Ада Байрон была лет на десять моложе Бенджамина Дзорнена. Это была вся информация, которую могли найти мои базы данных. Никаких признаков того, что она когда-либо изучала физику, никаких намеков на то, что она когда-либо оставила Тинни, чтобы работать в лаборатории или на физическом факультете. Это была слабая связь, но она была единственной Адой, у которой свидание хоть как-то было связано с моей историей.

  Я распечатал некролог, затем проверил свою электронную почту в последний раз перед выходом из системы. Джейк, который в Лос-Анджелесе на последнем этапе своего турне, не встанет шесть или семь часов, но Мюррей написал, жалуясь, что я не отвечаю на телефонный звонок. Я позвонил ему на один из моих ожоговых телефонов, удивившись, что он проснулся так рано.

  «Варшавски, кто всегда поступал с тобой правильно в Чикаго?»

  «Моя собака Пеппи», – сказал я.

  "Неправильный. Мне. Я прыгнул на более длинных конечностях, чем во всем лесу округа Кук.

  сохраняет, чтобы помочь вам в рассказах. Так почему ты держишься за меня? "

  «Мюррей, я по колено в старом Мадди, и мне нужно продолжать, так что не могли бы вы сделать это меньше

  двадцати вопросов и больше, какова ваша точка зрения?»

  «Я хочу сказать, о девушка-детектив без равных, вы могли бы позвонить мне насчет Юлиуса Дзорнена». «Что насчет его автомобильной аварии? Это уже было по проводам. Я узнал об этом на NPR, когда

  ехал домой вчера вечером ».

  «А потом вы пошли к нему в больницу».

  «Откуда вы знаете… о, вы говорили с Гертой, которая не является одной из моих самых ярых поклонниц». «Я разговаривал с ней после его смерти», – сказал Мюррей. «Мертвый сын нобелевского лауреата заслуживает упоминания…» «Он умер?» – перебил я. «Когда?»

  Мюррей был подозрительным. «Вы действительно не знали? Должно быть, это было сразу после того, как вы были там. В

  медсестер сказал он , казалось стабильным, так что, когда полицейский пришел желая поговорить с ним, они думали , что это

  будет хорошо. Он кодировал, пока коп его допрашивал ».

  Бедный старик, печальная жизнь, мучительная смерть и все для чего? Я вспомнил последние слова Китти Биндер, когда

  она лежала у меня на руках, на немецком языке, который Лотти перевела как «Какой в ​​этом был смысл?» Бедствия,

  окружавшие всех этих людей из Вены, казались невыносимыми.

  Мюррей все еще говорил; он пытался позвонить Корделлу Брину, чтобы получить комментарий. «Он и Джулиус выросли

  вместе, так что я подумал, что это будет хороший ракурс. Я надеюсь, что Global купит мой отчет, но мне нужно

  опередить остальных и под каким-то необычным углом. Брина не было, но я поговорил с его женой,

  которая выглядела потрясенной. Она сказала, что все это очень расстроило, потому что Юлиус был в гостях и

  сбежал с дороги по дороге домой ».

  «Да?»

  «И она добавила, что ты был там». Мюррей внезапно прозвучал жестоко. «Почему ты не мог

  мне сказать?»

  «Мюррей, почему бы тебе не присоединиться к Службе национальной безопасности и не надеть на меня GPS-монитор, чтобы ты знал,

  где я нахожусь в любое время дня и ночи? С какой стати я должен был тебе сказать? » «Вы могли бы рассказать мне, что произошло, когда прибыл Юлий».

  Я увидел, что мой счет за компьютер растет. Я скопировал все свои отчеты на карту данных и вышел

  из системы. «Меня там не было. Он подъехал, когда я уходил. Я даже не знал, что это был Юлий у

  ворот ».

  – Крошка, Варшавски. Я умоляю."

  «Это тебе не подходит», – сказал я, но смягчился и рассказал ему о прибытии Джулиуса и его обвинении

  Брину в библиотеке.

  «А Брин был?» – потребовал ответа Мюррей. – Я имею в виду, выдавал себя за Дзорнена?

  «Поговорите с библиотекарями Чикагского университета», – сказал я. «Это то, что я сделал вчера». «Спаси меня от поездки, Варшавски. Ты мне должен."

  – Мюррей, ты чертовски хорошо знаешь, что я тебе должен. Но я скажу вам то, что они мне сказали: они никогда,

  даже с горящими каталожными карточками, застрявшими у них под ногтями, не раскрывают, кто был в архивах.

  Они даже не скажут, что я был там.

  Я повесил трубку.

  45

  ПОДЗЕМНЫЕ ДОМАШНИЕ БЛЮЗЫ

  W

  КОГДА я добрался до каретного двора, дети Басье дрались из-за того, кто должен сесть на переднее сиденье Volvo, припаркованного на подъездной дорожке. Они перестали пинать друг друга и уставились на меня, пока я отмывал входную дверь Джулиуса. Замок поворачивается легко; Я помахал им; они вместе тихо

  забрались на заднее сиденье. Родители должны меня нанять.

  Через мгновение появился их отец. Я подождал, пока он отъедет машину, прежде чем поехать к «

  Субару» за припасами.

  Я припарковался в переулке не для секретности, которой в этом районе не было, а для

  удобства: я пошел домой за фонариком, рабочими ботинками и перчатками, но остановился в строительном

  магазине, чтобы купить лом, кирка, лопата, гибкая лампа и промышленная респираторная маска. Я

  не думал, что найду плутоний под кухонным полом – Юлиус прожил здесь невредимым тридцать

  лет, – но плесень и крысы были вполне реальной возможностью. Я запер засов изнутри и пошел

  искать лестницу в подвал.

  Я был так уверен, что под кухней есть подвал, что был сбит с толку, когда не смог найти

  дверь. Я исследовал шкафы и заглянул за радиаторы. Я вытащил весь хлам из узкого

  туалета, в котором хранилась механика каретного двора, но ничего не увидел.

  Может, вход был снаружи, рядом с забаррикадированной задней дверью. Дверь

  изнутри была заблокирована огромным сундуком, набитым птичьим кормом. Я попробовал использовать лом, но не смог сдвинуть багажник с

  грузом, который он держал. Я перелез через борт и поднимал один из пятидесятифунтовых мешков, когда услышал

  стук в входную дверь.

  «Минуточку», – пробормотала я, пытаясь перекинуть сумку за борт.

  Дверь открылась; Отец детей Басье вошел на кухню.

  "Кто ты? У тебя есть право находиться здесь? » он спросил.

  «Да», – я сглотнул. «У вас есть ключ или вы взломали его?»

  «Я живу в главном доме; нам дали ключи от этого места, когда мы переехали. Моя дочь говорит,

  что видела тебя… -

  я оборвал его. «Подойди и дай мне руку с этим птичьим кормом».

  Он уставился на меня. Мешок опрокинулся через край и упал на пол, лопнув и рассыпав семена по всей

  кухне.

  Басье попятился. "Что ты делаешь? Планируете убрать это до того, как Джулиус вернется

  домой?

  "Мистер. Басье, я уберу любой беспорядок, который устрою, но Джулиус не вернется домой. Он умер. Это очень трудоемкая работа, которую я выполняю, поэтому, если вы не хотите помогать, уходите. У меня слишком длинный день впереди, чтобы тратить время на споры с тобой ».

  «Юлий мертв?» – ошеломленно повторил он.

  «Вы ведь знаете, что он попал в аварию? Он умер вчера вечером. Я посмотрел на место, где стояла сумка, и понял, что смотрю на линолеум. Это был не сундук, а встроенный в пол шкаф.

  «Дай мне лом, пожалуйста?» – сказал я Басье.

  Он нахмурился, не зная, требовать ли доказательства моего права находиться в доме или нет. Посмотрев на мгновение, чтобы убедиться, что я знаю, что он может быть крутым, если понадобится, он развернулся и ушел. Я вздохнул и вылез из багажника за инструментами. Перед тем как вернуться к работе, я снова запер входную дверь изнутри.

  Я подключил гибкую лампу к розетке за холодильником и зацепил ее за край шкафа. Я принес два стула из передней и поставил по одному по обе стороны от стены шкафа, чтобы мне было легче входить и выходить.

  С помощью лома и лопаты я перемещал мешки, пока не нашел люк. Его можно было открыть, вставив кольцо в паз, но когда я поднял кольцо и потянул, оно не сдвинулось с места. Замка не было; десятилетия грязи и деформации приклеили его к полу.

  Я бросил на него тот же взгляд, что и Басье несколько минут назад, но это не открыло ловушку. Я воткнул лом в кольцо, но дверь все равно не сдвинуть. В конце концов я схватил кирку и начал стучать по середине люка. Через пять минут мне удалось выбить из него толстую занозу. Я мог бы залезть под это лом; Я дал последний мощный рывок, и дверь разлетелась на части. Я потер плечи, но был слишком взвинчен, чтобы тратить время на отдых. Я надел маску и натянул гибкий светильник, чтобы зацепиться за сломанный край люка.

  Конечно же, крутая лестница, чуть больше лестницы, прибитой к грубой раме, вела в подвал с земляным полом. О, ВИ, ты бесподобный сыщик. Теперь определите, что здесь внизу . Я осторожно начал спускаться по лестнице со своими землеройными инструментами. Моя тень подпрыгивала и билась о пол, а конец кирки был похож на косу Смерти. Смерть преследовала меня в последнее время; Мне не нравилось быть ее предвестником. Я бросил инструменты с лестницы; они с глухим стуком приземлились на земляной пол. Я поднял руку для гибкого света и опустил ее настолько далеко, насколько мог растянуть шнур.

  Комната была маленькой, размером с кухню над головой. Паук величиной с мою ладонь вскарабкался по стене и исчез в трещине в досках над головой. Хотел бы я взять с собой каску.

  Стены были уставлены полками, по большей части пустыми, за исключением некоторых ненужных электромонтажных работ, шурупов, проводов и пары машинок для стрижки. Как ни странно, в углу стояла пара банок с мягким серым веществом. Консервированные груши, гласила выцветшая и шелушащаяся этикетка. Я не мог сдержать дрожь при мысли о том, что там сейчас было.

  Я вытащил из кармана джинсов вспышку-карандаш и начал тщательный осмотр пола в поисках места, где полвека назад могла быть выбита почва, чтобы зарыть что-то. Время не совсем выровняло пол, но сделало небольшие холмы и долины однородными по всей его поверхности. Я не хотел перекопать весь пол, и я не хотел начинать рубить его киркой, на случай, если под ним что-то хрупкое. В конце концов я снова поднялся по лестнице, чтобы порыться в кладовой Юлиуса. У него было не так много оборудования, но зато было несколько отверток.

  Я взял двух самых длинных с собой, чтобы использовать их в качестве зондов, аккуратно вкручивая их в почву до ручек. Примерно в пяти футах от подножия лестницы я что-то сильно ударил. Я использовал изогнутый конец лома в качестве импровизированного шпателя и начал убирать грязь с места. Я посветил вспышкой карандаша в созданное отверстие.

  Что-то коричневатое, матовое. Я снял правую перчатку и осторожно просунул руку в отверстие. Ткань, сильно загрязненная. Я осторожно потянул за него, но не мог поднять. Постепенно я копал по линии, продиктованной моими исследованиями с помощью отверток. Моя шея болела, руки и подколенные сухожилия дрожали, к тому времени, когда я создал желоб размером примерно три на два фута. Я достала нож и отрезала кусок ткани, осторожно приподняв его, чтобы грязь не пролилась на то, что лежало под ним. Я снова посветил вспышкой. Это была не плутониевая бомба, а пиджак, женский пиджак. Плесень и сырость сделали его серовато-коричневым. Под моим фонариком светились только кнопки.

  Я затаила дыхание, отрывая ткань. Он развалился под моей рукой, обнажив кости внизу.

  «Боже мой, Юлий, ты все эти годы жил с этим ниже тебя? Как ты мог?" Я был один так много часов, что заговорил вслух, и мой голос поразил меня в замкнутом пространстве. "Кем она была? Мартина? Гертруда Мемлер? Ты ее убил? Вы поэтому думали, что за вами должен приехать детектив?

  Но это был дом Брина, мастерская Брина. Кто бы это ни был, как бы она ни оказалась здесь, ее смерть и погребение были тайной, которую разделяли четверо мужчин, Брины и Дзорнены. Не знаю, как долго я сидел на корточках, глядя в яму, не желая копать дальше, но я слышал над головой шаги, мужские голоса. Я подумал, что это мог быть Басье, которого смело взяла на себя компания, и поднялся на ноги.

  Я начал подниматься по лестнице, но мышцы ног сжались. Когда я стоял на нижней ступеньке и массировал подколенные сухожилия, я услышал, как мужчина сказал: «Это не здесь. Я оставил это прямо здесь ».

  Второй мужчина сказал: «Посмотрите под диван, может, он выпал».

  Раздался царапающий звук и глухой удар, когда они отбросили диван Юлиуса в сторону. Я слышал голоса раньше, но не мог их определить. Я протянул руку и выключил гибкую лампу, чтобы она не отбрасывала мою тень. Поднимались по лестнице по одной.

  «Девушка в доме сказала, что вчера здесь был детектив, женщина. Эта сука Варшавски более чем вероятно.

  Второй мужчина хмыкнул.

  Я проскользнул в отверстие, которое проделал в люке. Кусок дерева оторвался и с грохотом спустился по лестнице.

  Двое мужчин прошли на кухню. Рори Дердон. Гленн Давилатс, депутат округа Палфри. Я был так поражен, что Давилатс вытащил пистолет прежде, чем я успел среагировать. В последнюю секунду я упал за мешок с птичьим кормом. Он выстрелил, но выстрелы попали в сумку. Семя начало высыпаться вокруг моих ног. «Черт возьми, мужик, не стреляй сюда, ты соберёшь весь проклятый район. Используйте свой электрошокер! »

  Я поднял сумку и бросил ее в мужчин. Один выругался, когда сумка попала ему в лицо, но другой оказался за стенкой шкафа, прежде чем я успел вытащить пистолет из кобуры. Дурдон. Я ударил его по коленке рабочим ботинком. Он хмыкнул и ударил меня по голове. Я пригнулся, схватил его за ногу, проскользнул в рыхлый корм для птиц и растянулся через другой мешок. Он потерял равновесие, но я все еще не мог достать пистолет. Я бросил фонарик ему в голову, задел его висок, но Давилатс поправился. Он нацелил на меня свой электрошокер. Я попытался перепрыгнуть через заднюю стенку шкафа, но он выстрелил. Каждый нерв в моем теле чувствовал себя так, как будто меня опалило раскаленным железом. Я рухнул на край шкафа, не в силах пошевелиться.

  Двое мужчин подняли меня и запихнули в подвал. Один из них засунул руки мне в карманы, ушел с моими бумагами. Я не мог поднять руку, чтобы бороться с ними.

  Они посветили фонариком на бумаги и увидели копию наброска БРИНИАКА. «Значит, ты украла рисунок, сука!» – сказал Дурдон.

  Под жгучей болью от электрошокера мне стало очень холодно. Аспирант, заботившийся о детях Басье, сказал, что вчера у дверей Джулиуса был полицейский. Не кто-то из CPD проверяет Юлиуса, а Гленн Давилатс вносит эскиз. А вчера вечером, когда Джулиус умер, когда его допрашивал полицейский, это был Давилатс, заканчивавший работу для Корделла Брина. Вечером во вторник, когда Элисон вела нас домой, патрульная машина свернула на улицу, ведущую к дому Бринов. Загар с коричневыми отметинами. Цвета автомобилей шерифа округа Палфри. Давилатс едет в дом Брина, чтобы получить его заказы или получить деньги.

  «Что вы сделали с рисунком?» – потребовал Давилац.

  «Что, вы посадили его здесь, и Корделл послал вас за ним, прежде чем его нашли чикагские копы или басиеры?» Мои слова вышли бесформенным гравием; Я не был уверен, что их вообще можно понять, но от попытки заговорить у меня перехватило дыхание.

  Давилатс ударил меня ногой в живот, теребя свой электрошокер. «Где чертов рисунок?» «В моем офисе», – сказал я так быстро, как только мои тяжелые губы могли двигаться. «В моем большом сейфе сзади. Комбинация 09-19-06-08-07-27. »

  – Скажи еще раз, – приказал Дурдон, вытаскивая блокнот.

  Я использовала даты своих родителей и свои даты рождения. Я повторил их медленно. Давилатс снова ударил меня ногой, просто для демонстрации. Двое мужчин снова поднялись наверх. Когда они перелезли через край шкафа, они снова натянули верх. Я лежал беспомощно, пока они забивали верх на место.

  46

  ЯМА И СКЕЛЕТ

  я

  НАКОНЕЦ МОЖЕТ пошевелить руками. Я сел, медленно, болезненно, массируя пальцы, которые покалывали, как будто я купал их в кислоте. У меня болел бок в том месте, где меня ударил Давилатс. Я чувствовал дротики, один в левой груди, другой в бедре. Я вытащил ту из бедра; мои джинсы не давали

  ему проникнуть очень глубоко. Дротику в моей груди пришлось потрудиться, сначала чтобы схватить

  в темноте крошечный выступающий конец , а затем выдернуть его. Я ненадолго отключился, но когда пришел в себя, почувствовал себя лучше. Мое бедное тело жаждало сна, но я не мог отдыхать, запертый в подвале корня со скелетом рядом со мной.

  Я подползла вверх по лестнице и толкнула крышку шкафа, надеясь, что ошиблась насчет

  удара молотком. Верх не сдвинулся с места.

  Я бросил свой фонарик в борьбе, но не смог его найти, когда ощупал пол возле

  люка. Мне показалось, что я почувствовал, как по моей руке ползут пушистые лапы, и издал приглушенный крик. Мои

  пальцы сомкнулись на шнуре гибкой лампы. Я затаил дыхание, нащупывая шнур к выключателю.

  Свет не включается: мои нападавшие выдернула вилку на их выходе.

  Меня тошнило от разочарования. Я сел на край люка, закрыв голову руками. Когда Давилатс и Дурдон ворвались в сейф моего офиса, они не нашли эскиз БРИНИАКА;

  они вернутся сюда, чтобы прикончить меня. Если бы я сидел здесь и ждал, меня бы добили быстрее. Я уперся ногами по обе стороны дверного проема и толкнул изо всех сил, но верх не

  сдвинулся с места. Я убрал пауков, крыс, змей, скелетов как можно дальше от головы и осторожно

  спустился вниз по крутой лестнице. В горле пересохло, а кожа все еще горела. Я положил их как можно

  дальше.

  Когда я сошел вниз, я встал на одну ногу и провел другой ногой по кругу, нащупывая

  свои инструменты, но у меня все еще кружилась голова и я не мог удержать равновесие. Я опустился на четвереньки

  и медленно двинулся по кругу. Моя левая рука вошла в яму, которую я вырыл и соединила с матовой тканью. Я

  быстро отстранился, но продолжал чувствовать нити, паучьи лапки, цепляющиеся за мою руку. Наконец я зашел на свой телефон. Здесь не было сигнала, но в свете

  экрана я нашел свой фонарик и другие инструменты. Фонарик у меня под мышкой, топор и лом прижались

  к груди, и я поднимался наверх по одному болезненному шагу за раз. Десять шагов. Казалось, что на то,

  чтобы достичь вершины, потребовалось десять лет .

  Пришлось снова сесть. Мои руки были уже утомлены.

  «У вас впереди много работы, друзья мои, – сказал я им строго. «Никакого нытья. Приступай к

  работе ».

  Я поставил фонарик в угол, чтобы не наступить на него. Сдвинул оставшиеся пакеты с

  птичьим кормом в люк, чтобы освободить место для себя.

  «Извини», – пробормотала я скелету внизу. «Не хотел свалить тебе на голову». Я не мог стоять прямо в ящике; Мне пришлось повернуть медиатор с верхней ступеньки, упираясь

  в проем. Мои плечи задрожали от непроизвольной дрожи. Обезвоживание, поражение электрическим током,

  вредно для физического труда. В каком отчаянии я бы оказался, прежде чем открыл в

  подвале банки с серой кашей ? Качели, стук, отдых . Внешняя обшивка шкафа была металлической, поэтому она напоминала сундук. Он отскакивал от меня каждый раз, когда я его ударял. «Надеюсь, ты был мертв до того, как тебя похоронили», – сказал я своему товарищу. «Если вы пообещаете не рассказывать Давилатсу и Дурдону, когда они вернутся, мне будет немного страшно. Конечно, никогда не показывай страха: такие паразиты, как эти двое, могут почувствовать его запах. Я понимал, что случилось сейчас, но не понимал почему. Качели, стук, отдых. Макс сказал, что уравнения на наброске БРИНИАК были написаны кем-то, кто, как и он, получил образование в Центральной Европе. Скажем, Австрия, хотя возможно Германия или Чехословакия. Качели, стук, отдых. Это означало, что дизайн создали Мартина Сагинор, Гертруда Мемлер или Бенджамин Дзорнен , а не Эдвард Брин. Маленький логотип в виде треугольников в правом нижнем углу был визитной карточкой дизайнера . Качели, стук, отдых. Когда Мартин увидел треугольники, он узнал их по документам, которые его мать украла у его бабушки. Качели, стук, отдых. Он поговорил с Корделлом, спросил его о треугольниках. Вот что ему не понравилось : те же треугольники на дизайне BREENIAC и в его семейных документах. Этот разговор насторожил Брина , заставил его искать Мартина, притворяясь Яри Лю, что он беспокоится, что Мартин раскроет секреты Метаргона. Эдвард Брин был инженером, он был умен и видел потенциал ферромагнитной памяти, но не был гениальным: он не разработал идею из уравнений гистерезиса, как настоящий изобретатель. Качели, стук, отдых. Когда король Деррик разместил этот секретный ядерный документ на веб-сайте Virtual-Bidder, он подписал свой смертный приговор. Корделл Брин не мог допустить, чтобы документ попал в руки общественности. Он заставил Рори Дердона обнюхать округ Палфри и найти заместителя, которого, скорее всего, подкупят. Качели, стук, отдых. Может быть, Гленн Давилатс уже получал откаты от других метахов, поэтому Дурдон знал, что его будет легко продать, если он копается глубже в яму на противоположной стороне закона и порядка. Однако отношения были скреплены, двое мужчин прибыли до рассвета в дом Шлафли и убили Рики. Может быть, Корделл послал их убить Мартина – в конце концов, он был тем, кто соединял точки . „Навигатор“, на котором Джуди вернулась в Чикаго, был сдан в аренду Метаргону. Я бы перепроверил его, если когда-нибудь… когда выберусь отсюда. Качели, стук, отдых. Бедный Юлиус Дзорнен. Он был причастен к смерти женщины в подвале, и этот секрет так давил на него, что он потерял способность действовать. Это было так, как если бы Брины затравили его дух. Что на самом деле сделало его, так это соучастие его отца. „Бенджамин Дзорнен убил вас?“ – спросил я своего товарища. „Или это был Эдвард Брин? Эти двое мужчин заставили Юлия убить тебя или похоронили? Ты преследовал его много лет “. Батарея моего фонарика разряжалась, и я смутно видел только боковую часть багажника. Качели, стук, отдых. Багажник поседел. Я моргнул, сел. Галлюцинации, нехорошо. Я ткнул пальцем в серое пятно: это была дыра, свет просачивался из кухни. Теперь я дрожал от лихорадочного возбуждения. Я взял лом и использовал то, что осталось от моих мышц, чтобы вырвать кусок сбоку. Он отслоился, как консервная банка сардин, металлическая обшивка свисала, как большая губа. Я лежал на спине, упираясь ботинками в проем. Пинали, пинали снова, почувствовал, как металл тает. Это была не очень большая дыра, но она была достаточно широкой, чтобы я мог пролезть через нее. Я неудобной кучей приземлился на старый линолеум. Солнечный свет на озере Мичиган никогда не выглядел таким чистым и ярким, как тусклый свет, проникающий сквозь увитые плющом окна. Я пролежал несколько минут, впитываясь, вдыхая сусло и плесень на линолеуме, как будто это кислород в баллонах. Старые промышленные часы над раковиной показывали мне время. Три часа дня. Я забрался в ящик шесть часов назад. Время обращаться за помощью, пора двигаться дальше. Я открыл кухонный кран, подставил голову под струю воды и проглотил большие глотки. Я не хотел двигаться, но Дурдон и Давилатс могли вернуться в любую секунду. Если бы они ворвались в мой офис, комбинация, которую я им дал, не открыла бы мой сейф. Они могли взорвать ее, но было возможно, что они вернулись, чтобы вымучить из меня настоящую комбинацию. Или фактическое местонахождение эскиза БРИНИАКа . Я взял свой фонарик и отмычки с собой в „Субару“, но оставил инструменты для копания на месте : мои плечевые мышцы были слишком водянистыми, чтобы снова поднять кирку. Мне казалось, что в спине кто-то стрелял из тазера вверх и вниз по шейным позвонкам. Когда я вошел в парадную дверь, мисс Басье выходила из Volvo со своей дочерью. Двое молча уставились на меня, а затем вбежали в дом. Когда я посмотрел на себя в зеркало заднего вида Subaru, я не винил их. Стоя под кухонным краном Джулиуса, я превратила грязь в волосах и коже в грязь. Моя одежда тоже была в грязи. Мои глаза были похожи на порталы в Ад. Я ехал медленно, всю дорогу на север придерживаясь переулков. На преодоление двенадцати миль у меня ушло больше часа , но, выбрав медленный путь, я мог упереть больную спину в сиденье. Когда я вернулся домой, мистер Контрерас начал меня хвалить почти до того, как открыл входную дверь. Он ничего обо мне не слышал с тех пор, как я покинул квартиру два дня назад, он не знал, почему я не могла сообщить ему для разнообразия, и здесь был молодой Санни Брин – он остановился, когда я покачнулся и наполовину упал на нижняя лестница. Пеппи подошла и начала слизывать грязь с моего лица. Брань мистера Контрераса сменилась кудахтанием. Позади него я услышал крик Элисон Брин: „О, что случилось, о, пожалуйста, не говори мне, что это сделал мой отец“. Я слишком устал, чтобы открывать глаза. „Рори Дердон“, – сказал я. „Рори Дердон и согнутый полицейский, которого он подобрал в южной части штата“. Я услышал, как она начала рыдать, но я просто свернулся калачиком у стены подъезда, обняв собаку рукой. „Что случилось, кукла, как ты попал в такое?“ – спросил мистер Контрерас. „Парень, который привез нас в Лейк-Форест прошлой ночью“, – сказал я. Мои губы были такими толстыми, что слова выходили медленно, как холодная патока из бутылки. „Рори Дердон. Его приятель-полицейский тазировал меня. Потом они заперли меня в подвале. Я не мог получить там телефонный сигнал. Я должен был выбраться отсюда “. „Тебя шокировали? О нет!" – воскликнула Элисон. „Я боялся – после того, как пришел репортер, мама позвонила папе – мы с ней волновались – не могу поверить – о, что происходит?“ „Она не может сейчас говорить“, – сказал ей мистер Контрерас, добавив мне: „Нам нужно привести тебя в порядок, кукла. Сможешь подняться по лестнице в свою ванну или здесь, внизу, воспользоваться моей? Третий этаж казался очень далеким, но я хотел быть на своем месте, надеть чистую одежду и выбросить ее. Я расшнуровал ботинки; Мистер Контрерас сел на нижнюю ступеньку рядом со мной, чтобы снять их. Без их веса на ноги мне удалось подняться по лестнице. Элисон с тревогой следовала за мной, задавая вопросы, но я чувствовал себя так, как будто нахожусь в болоте в каком-то инопланетном мире, неспособный ни думать, ни говорить. Мистер Контрерас взял мои ключи, когда я уронил их в третий раз, и открыл для меня входную дверь. Он открыл кран в ванне. Но когда я начал расстегивать рубашку, он поспешно ушел, закрыв за собой дверь. Я сидел в ванне под душем, смывая грязь с волос. Когда я наконец почувствовал себя чистым, я наполнил ванну и лег обратно, почти в коматозном состоянии, позволяя горячей воде впитаться в мои разорванные мышцы. Место в моей пекторали где я вытащил дротик было сердитым красным, но мое бедро показало небольшой розовый круг. Когда вода похолодела, я наконец вышла и закуталась в пушистый халат, который Джейк подарил мне на день рождения. В гостиной мистер Контрерас вручил мне кружку горячего чая, наполовину молочного и наполненного сахаром. Я с благодарностью проглотил его. Элисон отнесла кружку на кухню, чтобы снова наполнить ее, и вернулась с тарелкой яиц-пашот на тосте. Мистер Контрерас смотрел, как я ем, серьезно кивая на каждый глоток, который я проглатывала. Когда я закончил и начал засыпать, он пристыженно посмотрел на меня, но сказал: „Тебе это не понравится, печенье, но я позвонил доктору. Она собирается зайти посмотреть на тебя по дороге домой из больницы. „Все в порядке“, – зевнула я. „У нас будет вечеринка“. Яйца и сладкий чай настолько оживили меня, что я смог дать ему и Элисон более связное описание того, что произошло в каретном дворе. Чувствительный рот Элисон задрожал, но она держала себя в руках и не превратила мой опыт в ее собственную драму. Когда я закончил, я сказал ей: „Я слышал, вы сказали, что репортер был в доме. Это был Мюррей? Я имею в виду Мюррея Райерсона? Она всплеснула руками. «Я не помню его имени. Он большой, с рыжеватыми волосами и у него кабриолет « Мерседес“ ? “ «Да, это Мюррей. Он вышел, чтобы спросить, почему Юлиус Дзорнен был в доме во вторник вечером, не так ли? «Мама не знала, о чем говорили мистер Дзорнен и папа, но когда она позвала папу в Метаргон, он с ревом вернулся домой. Он никогда этого не делал, ни когда я в детстве упал и сломал руку, ни даже когда у матери началось кровотечение после второго выкидыша, так что я был изрядно напряжен. «Сначала он выгнал репортера, потом он начал кричать на маму, как она могла быть такой глупой, чтобы впустить его внутрь с самого начала. И мама сказала, она сказала… Глаза Элисон расширились, а голос дрожал. «Что?“ – потребовал мистер Контрерас. «Она сказала, что во вторник вечером она слышала, как Дердон стучит в гараже; это под ее студией. Она спустилась и увидела его под машиной мистера Дзорнена! Папа был в такой ярости, что чуть не ударил ее! Тогда папа сказал, что ему лучше не узнавать, что Варшавски – я имею в виду Вик – сделал набросок БРИНИАК, и я сказал, как она могла, потому что он уже исчез, когда она была дома во вторник! И он сказал, что отправляет Дердон в Гайд-парк, чтобы убедиться, что она не взяла его из каретного двора, и все это было настолько безумным, что я не мог находиться рядом с ними. Я не мог пойти ни в один из домов моих друзей, даже если бы они были дома, я не мог никому рассказать, что происходит, поэтому я поехал сюда “. Ее голос затих. Мистер Контрерас успокаивающе похлопал ее по руке. Лотти тогда позвонила в колокольчик. Когда старик подошел к ней, я спросил, вернет ли он мой iPad с собой: я не собирался разговаривать с полицией, но мне нужно было предупредить их о скелете, который я обнаружил в автобусе. дом – особенно до того, как отец Элисон провел еще один мозговой штурм и послал Дердона вниз, чтобы выкопать его и утилизировать. Я написал электронное письмо Конраду Роулингсу в Четвертом округе, указав Мюррея Райерсона в списке слепых копий.