Текст книги "Барышня ищет разгадки (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

9. Чай, кофе и суровый сыщик

9. Чай, кофе и суровый сыщик

Наутро оказалось – я забыла предупредить Надежду о том, что мне на работу к восьми. А спать возле печи оказалось намного лучше, чем до того, вот я и спала. В итоге собиралась, как заполошная, что-то глотала на ходу, с поклоном приняла завёрнутый в чистую тряпицу хлеб с салом. Оделась, собралась и шмыгнула тенями прямо в кабинет Брагина.

Там уже зевал возле печи Василий, и более никого не было.

– Доброе утро, – я сняла шубу и опустилась на стул.

Господи, спать-то как хочется! И что, вот прямо сейчас – идти и что-то делать, да?

Да, делать. Но…

– Вася, а чаю с утра можно? Прежде чем приступить к делам нашим неотвратимым?

– Отчего нет-то, сейчас сготовим.

Тут же на печи угнездился железный чайник побольше, а второй, поменьше, он сходил и где-то сполоснул, и высыпал туда остатки заварки из банки.

– Надо не забыть напомнить Иван Дмитричу, что чай-то кончился совсем.

– Что-что напомнить? – к нам вошёл предмет разговора, холодный и продрогший. – Доброго утра вам, Ольга Дмитриевна.

– И вам тоже. Чай у нас закончился.

– А сейчас Василия зашлём куда-нибудь, скажем – по делам пошёл. А тут по нынешним временам горячий чай – первейшее дело.

– Это точно. А куда он пойдёт? Не к Беловым ли?

– Можно и туда, – кивнул Брагин.

– Тогда я сейчас тоже добавлю денег, и пусть спросит про арро.

– Вы любительница? – удивился он.

– Да. Человеком себя с утра не чувствую, если чашечку не выпью. А хозяйки мои не любят.

– Нет, мне б чаю, горячего, – усмехнулся Брагин.

Вода в чайнике закипела, Василий заварил нам чаю и достал подстаканники, наколотый сахар и баранки.

– А у меня пирог с капустой, – сообщил Брагин.

– Может, его к обеду прибережём? У меня сало с хлебом есть, – я достала свёрток из сумки и положила его на стол поближе к холодной стене.

– Можно и приберечь, – согласился он. – Значит, чай с баранками, и что там у нас с ночи, Василий, не смотрел?

– Да есть кой-кто, и там троих доставили, кого барыне бы нашей глянуть, с улицы принесли, замёрзли насмерть, сердешные.

Что ж, значит – вперёд. Я расправила фартук, завязала волосы косынкой и пошла, Брагин за мной, а Василий оделся и отправился с нашими наказами в лавку Беловых, по ходу должен был куда-то зайти и передать какие-то сведения, и раньше, чем через час, мы его не ждали.

Что ж, в самом деле – трое мужчин разного возраста, одетые откровенно плохо. Начнём по очереди.

Первого нашли тут неподалёку возле аптеки – так было записано дежурным. Пожилой, истощённый – видимо, замёрз.

– Смерть наступила сама по себе, скорее всего – от переохлаждения, но это вы, Иван Дмитриевич, ещё проверите сами, – говорила я.

Будучи спрошен, покойный назвал имя, род занятий – а что бог пошлёт, и добавил, что пришёл в город из деревни счастья искать прошлым летом. Ясно, у меня дома тоже в холода случалось, что насмерть замерзали такие, которые жили по принципу «что бог пошлёт». И что ночью шёл в некое место, где собирались такие же бездомные, где должно было быть тепло. Но идти было тяжело, он присел передохнуть… и всё.

Я вернула беднягу в подобающее состояние и встряхнула руки.

– Очень хорошо, Ольга Дмитриевна, – раздалось из-за спины. – Приветствую всех.

Я чуть не подпрыгнула от неожиданности, обернулась… там стоял Соколовский. Поклонился мне, пожал руку Брагину.

– Добрый… день, – выдохнула. – Не нужно так пугать, хорошо?

– Хорошо, – улыбнулся он. – Прошу прощения, не собирался никого пугать. И если можно – давайте посмотрим на ваш вчерашний молчаливый случай.

– Пойдёмте, взглянете, Михаил Севостьянович, – кивнул Брагин.

Мы пошли в соседнее помещение, где было не просто холодно, а очень холодно, и где ожидали те тела, которые пока ещё не были либо востребованы кем-то, либо должны быть похоронены за казённый счёт.

– Предположение Ольги Дмитриевны подтвердилось полностью – в теле нет ни капли крови, – говорил Брагин. – Причину предположить не могу.

– Что-то такое я не так давно слышал, – сказал Соколовский.

И тут к нам явилось новое лицо.

– Где тут у вас божий человек, которого вчера порешили? – поинтересовался от порога мужчина в форме сыскной полиции.

Лет так тридцати, снял шапку – и показались русые вихры, той шапкой примятые. Лицо такое волевое, видно человека, привыкшего командовать, серые глаза смотрят жёстко.

– Желаю здравствовать, – кивнул Брагин.

А Соколовский усмехнулся и спросил:

– Отчего же вам, Семён Игнатьевич, день нынешний так нехорош, что даже и не здороваясь, заходите?

– Здравствуйте, Соколовский, – поджал тот губу. – А это что ещё за явление? – и смотрит на меня.

– А это госпожа Филиппова, маг-некромант. – сообщил Соколовский. – Ольга Дмитриевна, то явление, что мы все сейчас здесь наблюдаем, зовётся Семёном Игнатьевичем Пантелеевым. И он здесь у нас не просто так, а глава сыскной полиции, то есть – при исполнении.

– Откуда это вы взяли ещё одного некроманта? Доказывали же мне, что нет!

– А теперь есть. Ольга Дмитриевна окончила курс в Московской академии по направлению губернатора, выдержала экзамен, вернулась к нам и приступила к исполнению своих обязанностей, – Соколовский не сводил с сыщика насмешливого взгляда.

Тот ещё раз сумрачно глянул на меня, потом на него. Соколовский же обменялся усмешками с Брагиным.

– Отчего вчера сразу не доложили? – продолжал хмуриться Пантелеев. – Кто устанавливал причину смерти?

– Ольга Дмитриевна, а после неё я, – спокойно ответил Брагин. – А сегодня ещё и Михаил Севостьянович глянул. Не было никаких приказов о том, что про какие-то случаи нужно докладывать прежде прочих.

– Теперь есть, – бросил Пантелеев. – Если ещё увидите вот такое же – когда крови нет ни капли – немедленно докладывать. Приказ сегодня будет, пошлю Звереву. И прочим главным врачам тоже. А если вам, – он недобро глянул на Соколовского, – нужно лично и отдельно, то тоже сделаю.

Тот поклонился молча, а я подумала – вот ещё один командующий на наши головы, не многовато ли?

– Нужно просто быть в курсе, – влезла я. – Если о чём-то не знаешь, то брать этот факт в расчёт никак невозможно, – качаю головой.

– Ладно, ладно, – замахал руками Пантеелев. – Заключение дадите посмотреть?

– Безусловно, – кивнул Брагин. – Ольги Дмитриевны и моё.

– А допрос был? – продолжал допытываться грозный сыщик.

– Был, – кивнула я, – но успехом не увенчался.

– Это как? – не понял тот.

– Спрашиваемый отказался отвечать.

– Как отказался? Как он мог-то?

– Бывает и такое, – пожала я плечами.

– Да это вы, наверное, что-то не так сделали! Не умеете, если только что из академии!

– А вот попрошу вас лишнего о моих людях не говорить, – Соколовский вмиг стал суровым. – И спросить Ольга Дмитриевна умеет, и понять, что видит – тоже. Бывает всякое, понимаете? И если вы пока сами с чем-то не сталкивались, то не значит, что в мире такого нет. Смотрите, если такой неверующий.

Он повернулся к телу Игнатки, простёр над ним руку и проговорил формулу начала допроса, добавив силы. Тот не шевельнулся. Тогда Соколовский добавил ещё силы, по телу как будто прошла судорога… но и всё, ни единого слова бедняга не произнёс. Мне почудилось, что наоборот – сжал губы сильнее.

– Мне вы тоже не доверяете? – поинтересовался Соколовский у Пантелеева.

– Ладно, но как вы это объясняете? – спросил в ответ Пантелеев.

– Поработал маг, – пожал тот плечами. – И не хотел, чтобы об этом узнали. О том, что он делает и для чего ему это нужно. Возможно, собирается продолжать.

– Да сколько ж можно-то продолжать, это же не первый случай! – возмущённо говорил Пантелеев.

– Увы, о том нам знать не дано, – покачал головой Соколовский. – Кстати, а тех погибших, которых должны были доставить из Маритуя, опрашивали?

– Так их и не доставили ещё, – мрачно сказал Пантелеев, не глядя ни на кого из нас.

– Что же, и даже вас не убоялись? – Соколовский поднял бровь. – Сегодня не доставят – завтра сходим вместе, осмотрим и допросим.

– Сходим? – не понял тот.

– Вы, полагаю, не испугаетесь изнанки мира? Значит, составите нам с Ольгой Дмитриевной компанию.

– Хорошо. Но на будущее – чтоб сразу сообщали, как такое появится.

– Если появится, – уточнил Брагин.

После чего глава губернской сыскной полиции нас наконец-то покинул.

– Ушёл, да? – из коридора заглянул Василий. – Я как положил ему список на стол да как сказал, что у нас тут, а он как взвился да как заорал – почто ему вчера не сообщили. А кто знал-то, да? Вот.

– Всё купил? – спросил у него Брагин.

– Всё, всё, – закивал Василий.

– Вот и отлично. Запираем тут всё да чаю выпьем, сил моих больше нет, – покачал головой Брагин.

И пошли мы всем коллективом пить чай.

Василий исполнил поручение очень точно – выложил на стол бумажные пакеты с чаем, чёрным и зелёным, да-да, я помню, что господин Белов приносил в дар Софье Людвиговне отличный чай, и – с кофе. Я схватила тот, что пах сильнее всего… о, зёрна даже размололи!

– Меня спросили, мне какой – цельные зёрна аль размолоть, а я ж не знал, и взял того и этого, – пожал плечами Василий.

– Васенька, вы чудо, – сообщила я ему. – Если ещё найдёте, в чём сварить – значит, варим! Молотый останется здесь, а зёрна я домой унесу, наверное, хозяйки мои найдут, в чём размолоть.

Василий пожал плечами – мол, не знаю ничего – и вышел.

– Пройдётся по больнице и найдёт, – предположил Брагин. – Расскажите. Михаил Севостьянович, что там за история, о которой упоминал наш новый рьяный сыщик?

– И расскажу, но должен честно признаться – я знаю не так много, – покачал головой Соколовский.

И дальше мы услышали о том, что подобные тела находили в деревнях вокруг Сибирска, а теперь, выходит, и в Сибирске тоже.

– И если бы не наш новый страж, то никто бы не обратил внимания на смерть нищего попрошайки, – заметил Брагин.

– Верно, возможно – на то и был расчёт.

– А не могло такого быть, что и в Сибирске уже случаи были, но их никто не расследовал, потому что нищие попрошайки, или ещё кто-то подобный? – спросила я.

– Отчего ж не могло, могло, – согласился Соколовский. – Нужно проверить заключения во всех больницах, хорошо, их не так много.

– За какое время? – Брагин потянулся к папке с бумагами.

– Месяца за два? Тогда вы здесь, Ольгу Дмитриевну отправим к Зимину, они знакомы, он ей покажет, а мне – остальное, – Соколовский взглянул на меня. – Навестите завтра железнодорожную больницу? Я предупрежу, что у нас теперь служит ещё один маг.

– Да, хорошо, – я подумала, что и вправду навещу Зимина с удовольствием.

– Я свяжусь с ним и сообщу. Разве что если наш рьяный сыщик прямо с утра соберётся в Маритуй, но если вдруг так, то я вас извещу, и без вас не отправимся – вы видели такой случай, сравните.

Василий явился сверху, и принёс большую, на литр, наверное, эмалированную кружку, а ещё в стакане молоко и в тарелочке половинку лимона.

– Мне сказали, что без этого всего пить арро – всё равно что деньги на ветер, – сообщил Василий.

– Лимон-то где взяли? – изумилась я.

Зимой в Сибири – лимоны?

– Лимоны выращивают в оранжереях, таковых в городе две – у городского головы и у Басниных, – пояснил Соколовский. – Наверное, из одной или из другой, из первой обычно дарят, а из второй бывает, что и торгуют.

Василий принёс в кувшине воды, я поставила кофе вариться, и даже любитель чая Брагин согласился присоединиться к нам с Соколовским. Сказал – ему с лимоном. Соколовскому просто чёрный, а мы с Василием пили с молоком, правда, молоко было жирным и вкусным.

– Жизнь-то хороша, – заметил Брагин, когда допили кофе, съели его пирог и моё сало, и запили чаем.

– Кто б сомневался, – улыбнулся Соколовский. – На этом месте, коллеги, я вас оставлю. Иван Дмитриевич, госпоже Филипповой в день чтоб не более трёх допросов, и первый она сегодня уже провела. Она, конечно, сможет и больше, но нам ведь нужно, чтобы долго и счастливо, так? Поэтому с осторожностью. Ольга Дмитриевна, как только я узнаю о планах господина Пантелеева, я сразу же сообщу. До встречи.

Соколовский провалился в тени, а мы с Брагиным отправились работать дальше, оставив грязную посуду на Василия.

10. Консилиум

10. Консилиум

Наутро я узнала о планах господина Пантелеева ещё за завтраком.

Сначала я не поняла, что за непонятный зуд вдруг взялся где-то внутри меня и никак не проходит. Это было похоже… на что-то, в общем. Чешется где-то в районе солнечного сплетения. Или даже слегка покалывает. Глянула на стоящую рядом и не сводящую с меня глаз Надежду, потом сообразила.

Тьфу, это же магическая связь. И я даже училась осознавать это ощущение и отличать его от прочих. Так, и что у нас горит с утра?

Я метнулась в спальню за зеркалом и увидела – по окружности как плёночка какая, которой там совершенно точно раньше не было. Вспомнила, как отвечать на вызов, повозила пальцем по стеклу.

– Доброе утро, Ольга Дмитриевна, – из зеркала мне кланялся Соколовский.

– Доброе утро, Михаил Севостьянович.

– Не слишком ли вы замёрзли нынче ночью?

На самом деле, после перестановки кровати я почти не мёрзла. Я всё ещё накрывалась шубой, но – не подскакивала и не проверяла печь, просто спала, и всё.

– Знаете, всё намного лучше. Я вам очень благодарна.

– Это весьма меня радует. Но к делу: приходите сегодня снова к Брагину, нам там обещали некий сюрприз от господина Пантелеева. Возможно, он договорился доставить тела погибших в Маритуе в город. Наконец-то. Или ещё что, не знаю пока.

– Очень хорошо, значит, я направляюсь туда.

– Значит, до встречи, – он снова поклонился и отключился.

А я потёрла зеркало о юбку и сунула в карман. Пусть будет, да?

– Ой, это с кем вы там разговариваете-то? – опасливо спросила Надежда.

– С начальством, – вздохнула я. – А ты не владеешь магической связью?

– Чего? – переспросила та.

– Поняла, больше не спрашиваю. Скажи, вот ты умеешь нагреть воду, зажечь свет, а что ещё?

– А ещё я вижу, что растёт хорошо, а что не больно хорошо, понимаю, куда что сажать, чтоб урожай был. Вот весна придёт, будем сажать и лук, и картошку, и морковку, и капусту. Федот грядки вскопает, и займёмся.

– Это ж не скоро ещё?

– Ну да, хорошо, если в мае, а то, может быть, и позже. О прошлом лете сажали, и неплохо выросло, правда, сейчас всё одно подъели уже.

– А Лукерья?

– А она видит, правду ей говорят или врут, – рассмеялась Надежда. – И может уговорить, чтобы согласились сделать, как ей надо. Как посмотрит, так не отвертишься. И чутка лекарка. Но воду согреть тоже умеет. И льда наморозить. А в том, что и как растёт, ничего не понимает.

Видимо, менталист и целитель? Интересно, как выживают маги, если они ничему не учатся? И почему их тут не посчитали при переписи и не зарегистрировали, как ту же Марьяну? Или сюда не дошла перепись? Да должна была, меня ж тоже сразу посчитали, как только оказалось, что я – маг.

– А вас с Лукерьей не записали магами при переписи?

– Так вот как раз записали и в город взяли. А если б не взяли, то плохо было бы. Растерзали бы её, и меня с ней заодно, – тихо вздохнула Надежда.

Так-так, горячо. Что же там случилось?

– Надька, ты где застряла? – раздалось громкое и суровое из коридора. – Долго ещё тебя ждать?

Та подхватилась и убежала с ойканьем. А я допила кофе – да-да-да, теперь у меня есть кофе, и это великолепно. Лукерья вчера глянула сумрачно, когда я вечером принесла ей зёрна, побурчала – неужели, мол, у неё чай плохой, что отраву заморскую непременно нужно тащить, но размолола на ручной мельничке и сварила утром. А я считаю, что хорошо, когда есть и чай, и кофе, и жизнь уже кажется не такой неодолимой.

В нашем кабинете в больнице уже колдовал над печкой Василий, а Иван Дмитриевич заваривал чай.

– Доброе утро всем, – сказал я, шагнув из теней. – Какие у нас новости?

– Михаил Севостьянович передал через целителя здешнего, что вскоре будет, и господин Пантелеев тоже пожалует, – сообщил Брагин.

– Ну и ладно, значит – ждем, что там у них за новости.

Я повесила шубу, взяла вчерашнюю большую кружку и насыпала в неё молотого кофе. Попросила Василия добыть мне холодной воды, он сбегал наружу и принёс. Соколовский появился как раз, когда я снимала кружку с печки, подхватив её верхонкой Василия.

– Доброе всем утро, божественный запах, Ольга Дмитриевна. Не поделитесь?

– Отчего бы не поделиться? Присоединяйтесь, – кивнула я.

Из тумбочки достали ещё один стакан с подстаканником, и я разлила кофе ему и себе, его стакан пододвинула в его сторону, а себе плеснула молока, оставшегося от вчерашней добычи Василия.

– Кто-нибудь ещё желает? Нет? Значит, разливаю всё.

Соколовский принёс пирог с брусникой, намазанный сметаной – из кондитерской, я помнила такие коробки, иногда что-то такое приносили к Софье Людвиговне. Отличный пирог, свежий и вкусный. И мы как раз успели его прикончить – с кофе и чаем, кому как больше нравилось, когда явился господин Пантелеев.

– Сидят, значит, чаи гоняют, – высказался он вместо приветствия.

– Наверное, наш Семён Игнатьевич замёрз, пока к нам добирался. Господа, как вы думаете, если предложить ему чаю – он станет добрее? – усмехнулся Соколовский.

– Не нужно мне никакого чаю, я при исполнении, – буркнул тот.

– Воля ваша, – пожал плечами Соколовский. – Хотите дальше стучать зубами – стучите. Тогда рассказывайте, что вам удалось узнать – или добыть.

– Привезли погибших Вешкиных, шевельнул вчера через губернатора, по железной дороге в ночь привезли. Сюда, к вам, я сейчас сам присмотрел, чтобы не потерялись по дороге.

– Это замечательно, значит, сейчас и устроим наш консилиум. У нас есть один судебный медик, два некроманта и один начальник сыскной полиции. Вот и поглядим, что и как.

И что же, поглядели. Мужчина и женщина, супруги, довольно молодые, лет так около тридцати, детей, по словам соседей, ещё пока не имеющие – поженились осенью. Оба прибыли в Маритуй, потому что нужны были рабочие руки на железной дороге и обслуживать нужды тех, кто там работает, собирались весной строить дом, а пока жили в доме вдовы Мишиной, уехавшей зимовать к сыну в Сибирск. В том доме их и нашли, и в тот же день в Маритуй явился Пантелеев, так что местный урядник сразу же ему и доложил. А если б нет – то похоронили, да и дело с концом.

А сейчас мы втроём – Соколовский, Брагин и я – смотрели и видели ту же картину, что и у нищего Игнатки. В теле ни кровинки, ну там потом ещё Брагин подтвердит или опровергнет, увидим. А пока – Соколовский глянул на меня с прищуром.

– Ваши предположения, Ольга Дмитриевна – была ли смерть естественной?

– Ни в коем случае, Михаил Севостьянович, – покачала я головой. – В случае смерти от естественных причин, от старости или болезни, от тела покойного нет вообще никаких ощущений. Если смерть наступила вследствие несчастного случая, то есть жизнь прервалась насильственно, но без умысла, скажем – замёрз или дерево сверху упало – есть ощущение неудовлетворённости, потому что это случилось наперекор законам природы. Если же смерть насильственная, то ощущение потери, злости, желания мести, спектр достаточно широк. К сожалению, я не могу передать этот спектр ощущений тому, кто не является магом-некромантом.

Брагин молчаливо согласился, Соколовский кивнул с улыбкой, Пантелеев засопел.

А дальше уже Соколовский начал посмертный допрос – то есть попытался. У него точно так же не вышло ничего, как накануне с Игнаткой – оба молчали.

Потом пришлось подождать, пока Иван Дмитриевич сможет вынести свой вердикт, и он тоже оказался ожидаемым – в обоих телах нет ни капли крови, и повреждений тоже нет.

Более того, оказалось, что подобные случаи регистрировались в городе трижды с начала зимы – один ещё до Рождества в Солдатовской больнице, и два уже после, в Медведниковской. Только вот у жертв была родня, родня забирала и совершала все необходимые обряды, поэтому и в отчётах особо не отмечали, и некроманта не приглашали. В двух случаях к погибшим приглашали врача на дом, и врач констатировал смерть и отмечал особенности, а в третьем – нашли на улице и доставили в больницу, но позже родные забрали тело для отпевания и погребения.

– Никак у нас завёлся маг-преступник? – поинтересовался Соколовский. – Никто же не сомневается, что все эти случаи – дело одних и тех же рук, что причина всего – некий маг, и что он вряд ли остановится сам?

– Видимо, вы правы, – отозвался мрачный Пантелеев. – Я доложу и Болотникову, и губернатору.

– Я, в свою очередь, тоже доложу, – кивнул Соколовский. – Думаю, нам нужно действовать совместно.

– И чем же вы можете помочь в поиске и поимке преступника? – нахмурился Пантелеев. – Вы имеете соответствующую подготовку и опыт?

– Надо думать, имею. И подготовку, и знаете, за те годы, что здесь обретаюсь, успел повидать разное, – ответил Соколовский, но – как-то устало, что ли.

Как будто он не имел никакого желания доказывать кому-то там, кто он есть и что может. Что ж, это неприятно, всё верно.

– Если будет нужда в вашем вмешательстве, я непременно сообщу, вот как сегодня, – поджал губы Пантелеев, уже было повернулся к двери, но был остановлен Соколовским.

– Кто где и когда будет хоронить этих несчастных? – спросил он. – Вы доставили их сюда, мы убедились, что наши странные случаи – одного порядка и схожи необычайно. Кому надлежит выдать тела? Смогут ли они забрать?

– Там родню какую-то дальнюю известили, – буркнул Пантелеев. – Заберут, наверное. А по уму нужно не отдавать пока, а придержать, мало ли, что там ещё вылезет! У нас хоть какие-то доказательства будут!

– Хорошо, разберёмся. Но вам надлежит работать быстрее, потому что иначе нас ожидают новые жертвы, а этого не нужно ни вам, ни мне, ни Болотникову, ни городскому голове, ни губернатору.

– Сам знаю, – бросил тот и вышел наконец-то.

Мы остались в молчании, переглянулись.

– Пойдёмте, переведём дух, что ли, – сказал Брагин. – Василий, приберись тут да приходи, будем обед соображать.

– Обед сообразим приличный и готовый, пойдём в трактир, – скомандовал Соколовский. – Суп из куриных потрошков, жареная рыба, картошка с маслицем. Отменные пироги – с рыбой и с капустой.

Звучало соблазнительно, и мы дождались Василия, и отправились в тот трактир, который рекомендовал Соколовский. Правда, настроение всё равно оставалось мрачным, но – хотя бы согрелись и вообще подкрепились. А после разошлись – всех ждала работа.

– Ольга Дмитриевна, тогда завтра навестите Зимина, идёт? – спросил Соколовский на прощание. – Он как раз утром просил меня заглянуть к нему, как смогу. Я предупредил, что у меня новый человек, и этот человек к нему и прибудет.

– Да, конечно. Тоже к восьми или можно попозже?

– Можно попозже. В субботу заглянете на пару часов сюда, а в воскресенье выспитесь как следует. В понедельник же мы встречаемся с вами у Болотникова.

Я всё это помнила, поэтому поклонилась и распрощалась. Вперёд, к работе.