Текст книги "Барышня ищет разгадки (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

8. Удивительный визит

8. Удивительный визит

Моё утро началось отлично – с торопливых поцелуев. Потом я сказала ожидающей за дверью Надежде, что уже встаю, а замечательный мужчина подхватил одежду и провалился в тени.

Вчера я дождалась, пока наш дом утихнет, и просто позвала его. И прямо сказала – кровать у тебя, мил друг, шире и мягче, но меня утром дома сторожат, а тебя – нет. Поэтому, хоть у тебя спать и удобнее, но приходи ты ко мне, а не наоборот.

Он же ответил, что готов хоть как, лишь бы со мной. И появился вскорости, и мы славно провели полночи вовсе не за разговорами о работе.

Но утром всё равно нужно было подниматься и идти на службу.

А служба… никуда не девается, вечная у нас она.

С наступлением Великого поста буяны поутихли, пить-гулять стали меньше, и число насильственных смертей у нас поуменьшилось, что было в целом приятно. Потому что одно дело, когда человек жил-жил, и умер естественным путём от старости и болезней в окружении любящей семьи, или же как-то нехорошо, в драке, по пьяной лавочке или от рук очередных разбойников.

Разбойники, кстати, нет-нет да и пошаливали, но душегубством не занимались, только грузы воровали, нередко – вместе с телегой и лошадью. Миша рассказывал о злющем Пантелееве, который никак не мог ухватить этих разбойников за хвост, хоть и хвалился, что есть у него какие-то информаторы, которые должны были помочь, однако же не помогали. Или помогали, но недостаточно, или вовсе сливали ему неверную информацию.

Я даже предположила, что Пантелеева могут целенаправленно водить за нос, но Миша усомнился. Как же, маг же. Но в последние месяцы я убедилась, что и на мага найдётся либо другой маг, покруче, либо ещё как-то там. Поэтому… подождём, в общем.

Но пока я собралась и чинно отправилась на службу. Постепенно становилось теплее и светлее, и пройтись утром до больницы как-то даже приятно. Приветствовать Ивана Дмитриевича и Василия, выпить с ними чашку чаю и – вперёд, за работу.

Мы обедали, когда к нам неожиданно явились гости. И это был не злющий Пантелеев, не чиновники из управы, обычной или магической, но – две дамы. Обеих я знала – ещё со времён моей предыдущей службы, и встречала в прошлом месяце на знаменательном балу в Общественном собрании. Лилия Александровна Аверьянова, почтенная дама, у которой дочь на выданье, и Ариадна Яковлевна Вострова, супруга золотопромышленника. И если Лилия Александровна выглядела сурово и строго, как, наверное, подобает солидной даме – чем там у неё супруг-то занимается, кажется, торговлей какой-то, то у Ариадны Яковлевны из-под распахнутого полушубка виднелось яркое синее платье хитрого покроя с множеством отделки, и камни сверкали на пальцах и в ушах. Яркая птица в наших суровых владениях, в общем. Я, правда, пока не поняла, какого толка птица – колибри? Павлин? Петух? И пускай у всех этих птиц яркие мужики, здесь-то как раз наоборот, муж Ариадны Яковлевны обычно на глаза никому не лезет, насколько я имела возможность его наблюдать.

– Добрый день, Иван Дмитриевич, – звонко поздоровалась Вострова.

Аверьянова пробормотала приветствие одними губами. Эти губы тут же поджались и она продолжила сурово оглядывать наш кабинет – шкаф с бумагами, стол, на котором главное место было отдано кастрюльке щей, точнее – уже из-под щей, щи-то мы уплели за обе щёки. Ничего, ещё оставались оладьи и немного мёда к ним, и хлебные крошки – по всему столу, хлеб нынче был свеж и вкусен необыкновенно. Ну а что – обедают люди, понимать нужно.

– Доброго вам здравия, уважаемые дамы, – кивнул Брагин, поднявшись из-за стола. – И каким же ветром вас занесло в наше царство?

– По делам Попечительского совета, осматриваем больницу, и ваши владения – тоже, – кивнула Лилия Александровна.

Точно, Аверьянова входила в дамский Попечительский совет, ведавший вопросами образования, здравоохранения и чего-то ещё, общественной нравственности, наверное. Как и покойная Софья Людвиговна когда-то. И насколько я помню, её голос в том совете имел немалый вес. Вострову я на заседаниях совета не видела, но – дама видная, муж богат весьма и весьма, и – отчего бы ей тоже не войти в тот совет?

– И что же вы желаете осмотреть? – изумился Брагин. – Неужто наше рабочее место?

Дамы пришли в некоторое замешательство. Ну да, это вам не маг-некромант Филиппова, это нормальные приличные дамы. Куда им… смотреть наше рабочее место.

– Могу провести экскурсию, – улыбнулась я, постаравшись не выказать никакой ненужной сейчас задней мысли.

– А вы, Ольга Дмитриевна, тоже… здесь служите? – Ариадна Яковлевна с интересом взглянула на меня.

– Да, именно так. Мы поделили обязанности с Михаилом Севостьяновичем – мне здешнюю больницу, как самую большую, а ему – все остальные. Впрочем, иногда его времени недостаёт, и тогда я подхватываю и другие тоже.

– В самом деле? – нахмурилась Аверьянова. – Я думала, вы бумаги какие-то пишете.

– Бумаги тоже пишу, потому что после каждого посмертного допроса нужно составить о том отчёт. Что покойный сказал – об обстоятельствах кончины, и вообще. И может быть, о каких-нибудь особых обстоятельствах – если они имеются. И если не сказал – то почему, – объяснила я.

– И что, вот прямо говорят? – уставилась на меня Аверьянова.

– А что, могут не сказать? – заинтересовалась Вострова.

– Обычно говорят, – ответила я Лилии Александровне. – И да, могут не сказать, – кивнула Ариадне Яковлевне. – Всякое бывает. Вы желаете посмотреть процесс? Иван Дмитриевич, у дам есть полномочия присутствовать на подобном допросе?

Кажется, мысль о подобном занятии несколько шокировала обеих дам, они переглянулись и дружно сказали – нет, пожалуй, это излишне.

– А заставить… покойного сказать то, что нужно, можно? – поинтересовалась Вострова.

– Увы, нет. То есть да, но это будет уже не допрос, это совершенно другое магическое действие, и оно запрещено законом, – улыбнулась я.

Потому что заставлять покойных делать что бы то ни было, хоть говорить то, что кому-то нужно, хоть людей на дороге пугать, пока другие муку с солью воруют, строжайше запрещено. Спросить о кончине или о других важных обстоятельствах, зафиксировать ответы да и отпустить, куда следует, и всё.

– Любопытно, – Вострова продолжала оглядывать наш кабинет. – И что же, только некромант может… спросить?

– Верно, – кивнула я. – Только некромант. Другой маг не сможет, из-за разницы в особенностях магической силы.

– Как любопытно. Благодарю вас, Ольга Дмитриевна, за полезные сведения. Как вы думаете, Лилия Александровна, мы ведь уже можем отправляться дальше?

– Можем, можем, – закивала та. – Благодарю вас, – оглядела нас всех.

– Всего вам доброго, – вежливо улыбнулась я.

Когда за обеими дамами закрылась дверь, я недоумённо посмотрела на Брагина.

– И часто здесь случаются такие… экскурсии?

– Первый раз на моей памяти, – пожал он плечами. – Дамы из Совета обычно осаждают Зверева, как главного врача, и желают знать, как расходуются перечисленные средства, да интересуются условиями пребывания больных. Ко мне не заходили.

– Заскучали? – предположила я. – Не узнали у Зверева ничего интересного?

– Да кто их знает, – пожал плечами Брагин.

Вот-вот, кто их знает.

Но это оказался вовсе не последний странный визит к нам в тот день. Мы ещё и к работе приступить не успели, как к нам явился сам господин Зверев, Филипп свет Викентьевич.

9. Что-то происходит

9. Что-то происходит

Главный врач больницы, он же глава губернской врачебной управы нас своим вниманием обычно не баловал. За то время, что я служу в больнице, не заглядывал в наш подвал ни разу, а тут глядите – припожаловал.

И вообще, подозрительно всё это – то никому нет до нас никакого дела, а то – два горшка на ложку, как говорится. С чего бы это?

Но мы приветствовали Зверева и уставились на него – говорите уже, Филипп Викентьевич, что вам угодно, да ступайте восвояси.

Он хмуро оглядел нас и стол, но со стола Василий уже убрал, и ничего, кроме текущих бумаг, которые я собралась заполнять, на нём не было.

– Все, значит, на месте, – сказал он.

– А как же иначе-то, – ответил Иван Дмитриевич. – Вы бы послали кого-нибудь, что ли, мы бы до вас сами дошли.

– Да вы-то мне без надобности, – отмахнулся Зверев. – Заключения нужны. Те, когда упокойнички отвечать отказывались.

– Это когда чудище заморское орудовало, что ли? – уточнил Брагин.

– Оно самое.

– И какие заключения вам нужны – врачебные или магические?

– И те, и другие. Все, какие есть.

Брагин кивнул, достал из шкафа папку со своими заключениями и принялся искать нужные. Я подумала и подключилась.

Тем более, что я всё ещё вела для себя отдельный список всех рассмотренных случаев, как Соколовский в самом начале моей службы сказал так делать, я и делала. Опять же, мне ещё экзамены сдавать летом, вдруг все эти сведения мне пригодятся? В моём мире практическая работа по теме экзамена ещё как пригождалась, вдруг и здесь тоже сгодится?

– А что случилось-то, Филипп Викентьевич, не подскажете? – спросил-таки Брагин.

– То есть – случилось? Отчего это что-то должно случиться? – Зверев прямо завис.

– То дамы из попечительниц к нам заглядывают, то вот вы заключения просите, – пожал Брагин плечами.

– А что им здесь было нужно? – не понял Зверев. – Я не отправлял. Откуда только взялись! Аверьянова, что ли?

– И госпожа Аверьянова, и ещё госпожа Вострова с ней за компанию. Или они нынче с подвала начали, а к вам в финале обхода придут?

– Упаси господи, – отмахнулся Зверев, – и от Аверьяновой, и тем более от Востровой. Только ещё не хватало! И так никакого покоя, и эти ещё, да?

– Отчего ж никакого покоя-то? – Брагин тем временем отобрал листы с нужными случаями и складывал их аккуратной стопкой.

Я тоже справилась с нехитрой задачей, и тоже сложила листы аккуратно, но – перед тем будто кто меня надоумил – поставила на каждый магическую метку. Не знаю, для чего, просто так. Но если подменят – я увижу. И если вдруг что-то пропадёт – увижу тоже.

А ещё я взяла чистый лист и написала на нём: «Выдано по требованию Ф. В. Зверева, листы с №… по №.» Дата, подпись – моя.

– Что это вы делаете, госпожа Филиппова? – нахмурился Зверев.

– Так мало ли, вдруг забудем, что выдали и куда, а теперь – сразу же увидим и вспомним, – я смотрела на него самыми честными глазами.

– А ведь вы правы, Ольга Дмитриевна, – кивнул Брагин, и сделал себе в папку точно такой же лист.

Зверев хмурился, но – молчал. Забрал отданные ему заключения и был таков.

– И что это к нам вдруг сегодня зачастили? – вопросила я, когда услышала, что Зверев отошёл от наших дверей достаточно далеко.

– В душе не ведаю, – покачал головой Брагин. – Никогда никто не интересовался, было достаточно доклада за полгода или за год, да и всё.

– Да ещё прицельно лисицыны художества, что, интересно, он желает там увидеть? – продолжала недоумевать я.

Зверев магом не был, ему приходилось примиряться с тем, что не всё в мире ему доступно и подвластно, не вздумает ли усомниться в том, что мы там писали? А мы что видели-слышали, то и писали, ни добавить, ни убавить.

Что ж, есть ещё один канал информации, сейчас воспользуюсь. Я достала зеркало и вызвала своего драгоценного начальника. А что, сам говорил – в любой непонятной ситуации обращаться к нему.

Он ответил как-то очень не сразу, мне пришлось подождать.

– Слушаю вас, Ольга Дмитриевна, – кивает вежливо, но в глазах что-то нечитаемое.

И где он есть, я тоже не вижу.

– Здравствуйте, Михаил Севостьянович, тут такое дело, – и я быстренько описала ему наших сегодняшних гостей и их вопросы. – Никому наши дела не были никак интересны, а тут вдруг – стали, и много кому, и нам с Иваном Дмитриевичем это подозрительно.

– Ох, Ольга Дмитриевна, сдаётся мне – это интерес в целом к деятельности некромантов в управе, да как бы и не ко всему магическому управлению, – ответил он, и я снова не смогла прочитать до конца – что там у него и что он хочет всем этим сказать.

– А откуда интерес и что нам по этому поводу следует делать? – спросила тут же.

– Интерес из столицы, точнее не скажу, а вот что делать – вестимо, то, что по службе положено, – тут уже он позволил себе усмешку.

– Хорошо, я вас поняла, – киваю, а сама думаю – наверное, вечером мне что-нибудь объяснят?

Точнее, мне этого бы очень хотелось.

– Отлично. Тогда поговорим позже, – кивнул он и отключился.

– Ну вот, вы слышали, – я опустила зеркало и взглянула на Брагина и Василия.

– Слышали, – кивнул Брагин. – И раз нам сказали делать то, что по службе положено, то и приступим. У нас там постоялец со вчера дожидается – привезли болезного уже вечером, да откуда-то с тракта, не просто так с улицы.

Ну да, с утра занимались двумя более ранними случаями – здешними, больничными, за обоими усопшими уже пришли родные и забрали готовить к погребению. А сейчас пойдём к тому неведомому постояльцу.

Впрочем, постоялец оказался в меру загадочен. Он сообщил, что зовут его Степаном, что он служил у торгового человека Щёкина, что возит товары из Сибирска до Верхоленска, и что на подводы купца вчера напали на Приленском тракте, не доезжая Хомутово. Он правил самой первой, и последнее, что запомнил – это возникший из ниоткуда скелет в лохмотьях, от которого шарахнулись лошади, да и его самого страх так взял, что сердце-то и не выдержало.

– А кто его привёз? – спросила я Василия.

– Так не могу знать, дежурный принимал, а дежурил в ночь бестолковый Тимоха Скрытников, его Филипп Викентьич учит-учит, да не выучит никак. Сто раз ему говорили – расспросить и записать, но ничего он не спросил и не записал.

– Ладно, пускай господин Пантелеев с ним разговаривает, – отмахнулась я.

Потому что мне было намного любопытнее – что там такое стряслось, в верхах.

И моё любопытство удовлетворили вот прямо очень скоро. Меня вызвал Болотников, и приказным тоном сказал:

– Жду вас со службы у себя, улицей не ходите, ходите по-вашему. Совещаться будем.

10. Будет день, будут сведения

10. Будет день, будут сведения

Уж конечно после такого распоряжения начальства я, распрощавшись с коллегами, скользнула тенями прямиком в дом Болотникова. Там царил привычный дым коромыслом, мне с поклонами сказали – извольте ступать в кабинет, сударыня Ольга Дмитриевна, я и пошла.

В кабинете уже собралось некое общество – кроме хозяина и Фань-Фань, мне навстречу из кресла поднялся Соколовский, из угла покивал секретарь Болотникова Вениамин Владимирович Ильин, и один из ближних людей губернатора, Ефим Андреевич Маслов. Ильин, насколько я слышала, уродился мастером в ментальной магии, а Маслов – я даже и не знала, в чём он мастер, но – очевидно, просто так в ближний круг губернатора не попадают.

– Располагайтесь, Ольга Дмитриевна, ужин сейчас подадут, – кивнул Болотников.

– Что у нас стряслось? – спросила я, расправив рабочую юбку.

– Чрезмерный интерес к некоторым нашим делам аж из самой столицы, – усмехнулся Соколовский.

– И что же здесь у нас может представлять интерес? – не сообразила с ходу я.

– Смерти, которые странно выглядят, – веско проговорил Маслов.

– Отчего же странно? – я продолжала недоумевать. – Вы, Ефим Андреевич, были при нашем докладе его превосходительству, и слышали всё, да и читали, потом, наверное, тоже. И что там странного?

– Почти всё, если человек, читающий тот доклад, сам никогда в жизни не сталкивался с подобными сущностями, – покачал головой Маслов. – Но Илья Елисеевич для того и отправил меня сегодня, чтобы я разобрался.

– А отчего сегодня-то, что случилось?

– Оттого, что завтра по наши души прибывают специальные люди, будут разбираться – что у нас тут творится, – сказал Болотников.

О как.

– К нам едет ревизор, так?

– Трое, Ольга Дмитриевна, – усмехается Соколовский. – Один маг-некромант, один маг-универсал, и один просто чиновник. Просто у всех есть какие-то свои длинные руки и хорошие знакомства, вот мы и узнали накануне.

– И что нам хотят предъявить? – кажется, шутки закончились.

– Смерти Бельского, Черемисина и всех прочих жертв госпожи лисицы, – пожал плечами Соколовский.

– И поэтому сегодня Зверев изъял у нас все заключения по тем случаям?

– Очевидно, тоже хочет подготовиться, Илья Елисеевич его поутру известил, – сказал Маслов.

– И каким же образом… эти люди к нам прибудут?

– Порталом, и меня просили не беспокоиться, – усмехнулся Болотников.

– Наверное, в столице есть, и не один, – Соколовский тоже усмехается.

– Так, и что же? Мы расскажем этим людям нашу историю – от начала и до конца, и что будем делать, если они не поверят?

Возможно, я говорю сущие глупости. Но пускай лучше они сейчас прозвучат, и мы проговорим всё, что возможно, чем позабудем о чём-нибудь.

– Они маги, разберутся – правду им говорят аль нет, – пробурчал Вениамин.

– Можно подумать, среди магов недостаёт всяких и разных, – вздохнул Маслов. – Вот с чего всё это?

– А с чего на смертушку донос написали? – хмыкнул Болотников.

А у меня глаза на лоб полезли.

– Какой ещё донос? – медленно спросила я, глядя на Соколовского.

– Обыкновенный, какие на всех пишут, – развёл тот руками с улыбкой.

– И… вы знаете и молчите?

– Да что толку воздух сотрясать, – отмахнулся он. – Пускай появляются, а там разберёмся, что им нужно.

Ладно, я ещё потом спрошу – откуда известно и что вообще нужно. А сейчас…

– Есть что-то такое, о чём нам было бы неплохо договориться заранее? – Маслов оглядел всех участников собрания. – Вот например, прекрасная дама молчит, но на ус, очевидно, мотает, – лёгкий поклон был адресован Фань-Фань.

– А ты видел тот ус-то, что болтаешь почём зря? – кажется, усмешка прилипла к лицу Болотникова намертво.

Маслов молчит, качает головой. А я видела, и это было… сильно это было, что уж говорить. Да и Болотников, полагаю, видел, и не раз, если уж предоставил ей свой дом, и в отличие от покойного Дмитрия Львовича, представляет себе все возможности этого союза.

– Я-то человек новый, деталей не знающий, – начинаю снова, – а вообще часто ли случаются подобные нашествия?

– Время от времени, Ольга Дмитриевна, – кажется, Маслов сегодня весь вечер на арене.

До сегодняшнего дня я видела его раза три всего, что ли – как-то раз в театре ещё в бытность мою компаньонкой Софьи Людвиговны, потом на памятном балу в Общественном собрании, и на столь же памятном докладе его превосходительству Илье Елисеевичу.

– Мне вот странно, что не шепнул никто, – говорит Болотников. – Смертушке-то нашему не то, чтобы шепнули, а прямо кувалдой по голове дали, но он у нас не из тех, кто прислушивается.

Я перевожу взгляд на Мишу, но тот пожимает плечами. Ничего, мол, не знаю, как вышло – так вышло. Ладно, об этом я тоже потом спрошу, попозже.

– И отчего же Михаил Севостьянович ту кувалду предметно не расспросил – откуда ветер дует? – ехидно поинтересовался Маслов. – Не счёл предупреждение серьёзным?

– Отчего же, – откликнулся тот. – Счёл. Но как известно, чему быть – того не миновать? Да и клеветали в жизни на всех, полагаю, а на некоторых – и не по разу. Думаю, господин министр в целом умеет отличать клевету от достоверных сведений.

– Только сам он сюда не явится, – качает головой Маслов. – А будет опираться на те сведения, которые ему привезут наши… ревизоры. И будет ли при том вашего батюшку слушать или нет – кто ж знает?

– Да что вы сразу о батюшке-то, – скривился Соколовский. – Ну да, предупредил о существовании некоего доноса, анонимного, которого ему даже и рассмотреть-то толком не дали. Думаю, не первый донос и не последний, что уж. И предлагаю дождаться тех самых… замечательных людей, и уже непосредственно узнать, какого рожна им надобно. Сейчас мы можем долго ещё строить догадки – что да откуда, и почему именно сейчас. Пускай приедут и откроют карты, и там посмотрим.

– А ежели не откроют? – Болотников смотрит с хитрым прищуром.

– Заставим, – пожимает Соколовский плечами.

После ужина мы отправляемся домой порознь – я торопливо прощаюсь, и оставляю мужчин, но стоило мне появиться дома и обменяться с Надеждой парой слов, как я ощутила вызов.

– Заглянете, Ольга Дмитриевна? – он тоже уже у себя.

– Хорошо, – киваю. – Кажется, служба ещё не завершилась, – говорю Надежде.

– Вот надо оно вам? – говорит Надежда. – Что за жизнь-то, никакого покоя вам не дают, ну ни минуточки! Сколько ж можно?

– Сколько нужно, Надя, – вздыхаю, улыбаюсь. – Приду поздно, постараюсь тихо.

И шагнула в знакомый уже дом.

– Лёля, – меня тут же обняли и зарылись носом куда-то в макушку.

– Рассказывай, что ли, – отстраняюсь, глажу по щеке. – Что за напасть на наши головы?

– Да нажаловалась какая-то скотина, лично на меня. Надеюсь, отболтаемся. А нет – ну, подумаем, что сделать, чтобы никто не пострадал.

– Но в чём можно тебя обвинить? В смерти Черемисина? Так тебя там не было. В смерти Бельского? Ну, не знаю. В остальных смертях? Да глупости это какие-то!

– Нередко в основе такого вот доноса лежит чья-то глупость. Давай думать, что не моя и не твоя? – улыбается он. – И мы прорвёмся.

– Давай, – вправду, будет день, будут новые сведения – там и узнаем, что и как. – Кстати, там у разбойничков новая жертва, на этот раз насмерть, сердце не выдержало.

– Где, как, откуда? – приоткрыл он один глаз.

– У нас в больнице сегодня, а привезли вчера в ночь.

– Завтра посмотрим, ладно? Завтра. А сейчас ну их всех, хорошо? А то тут снова будет жить некогда.

Это точно насчёт жить некогда. Поэтому завтра и дальше мы непременно прорвёмся.

А пока – обнять его и ответить на поцелуй.