Текст книги "Барышня ищет разгадки (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

18. Знакомство с чудовищем

18. Знакомство с чудовищем

Утро настало по времени – Надежда постучала и разбудила, и дальше обычные, но такие необходимые действия – выбраться из постели, согреть воды, умыться… К завтраку она подала кофе, и сливок к нему, и свежайших пышек – неужели успели с утра испечь?

– Федота отправили в булочную, принёс, – пояснила Надежда, как будто для неё самой этот факт казался чем-то изумительным. – Тёть Лушка велела для вас купить.

– Чего только для меня-то, для всех. Вам обеим тоже есть нужно, как следует, в чём только душа держится!

Надежда взглянула странновато – наверное, никто ей о том раньше не говорил. Ладно, спрошу потом, как с работы вернусь, а пока – нужно поторапливаться.

Вчера перед сном я обстоятельно рассказала всё, что произошло, и что я узнала – сначала Болотникову, а потом и Соколовскому. Первый выслушал, кратко поблагодарил и отключился. Второй выспрашивал в деталях – кто что сказал, на что вызверивался Пантелеев, что было в Медведниковской больнице, и потом отдельно – историю о заморском чудище.

– Значит, чудище, и не простое, а заморское, – вздохнул он. – Невелика зацепка, но уж – какая есть. Спрошу, у кого смогу. Когда, говорите, это было? Явно ж до меня ещё.

– Ни Надя, ни Лукерья не смогли толком сказать. Несколько лет тому.

– Вот-вот, несколько лет. До меня ещё. Ладно, попробуем разыскать. Кстати, нет ли каких записей в бумагах ведомства господина Черемисина? Конечно, если везли в Москву, то могли и не записать ничего, но вдруг? Кстати, Болотников уже в курсе?

– Да, конечно. Рассказала ему.

– Вот и славно, пусть тоже подумает. А я постараюсь послезавтра вернуться, но боюсь, поздним вечером. С кем-то завтра поговорю, а кто-то ещё и на следующий день останется.

– Удачи вам, – вздохнула я.

Я-то ничего не понимаю, но я пока ещё очень мало знаю и о мире, и о магии. Он знает больше, вот пусть и раскапывает это дело. А я на службу пойду.

В больнице у Брагина не случилось новых жертв нашего не то маньяка, не то чудовища, зато были другие покойнички, которых удалось разговорить без особых сложностей. Их там накопилось пятеро, и хоть мне говорили, что больше трёх за раз не брать, но – вчера сначала жертва Елена, потом двое на том берегу, а до здешних обязанностей я уже несколько дней дойти не могла. Так что – работай, Оля, практика тебе будет только на пользу.

Кстати, я тут случайно вспомнила о своём бодром намерении защищать диплом. Что ж, возможно, все эти теоретические знания по магии имеют под собой больше оснований, чем мне казалось в Москве. Правда, всё специалисты хором повторяли – хоть и есть у магии закономерности, но частных случаев, исключений и особенностей тоже хоть отбавляй. И ответ был один – потому что магия, всё. Как хотите, так и понимайте.

Правда, в итоге у магов складывался более широкий кругозор, нежели у обычных людей. С оговоркой: у образованных магов. Потому что взять мою приятельницу Матрёну-Матильду, и взять Лукерью и поставить рядом. Или Марьяну и Надю. Разница видна невооружённым глазом. А всего-то – много разного вокруг в большом городе, больше людей, и – образование.

Лукерья хотя бы была грамотна. Надежда читала кое-как, главным образом – вывески и цены в трактире, и отлично умела подсчитать расходы, поторговаться и добиться удачной сделки. А ведь обе – маги. И кто его знает, может быть – вовсе не слабые маги, раз та же Лукерья при некоторой помощи Надежды когда-то уничтожила тёмную тварь Марийку.

Кстати, нужно потом спросить Соколовского – знает ли он об этом случае, и о той твари. Потому что факты-то я изложила, да и всё. Это ж прямо по некромантскому профилю тварь, неужели не позвали на помощь?

А пока – возвращаться к написанию заключений по всем пяти случаям. Василий приносит чай, и наполняет мою чашку, стоит ей опустеть. Без чая холодно, с чаем проще. И с пирогами проще, а за пирогами его ещё утром послали в тот трактир на Казарминской, где мы как-то обедали всей компанией, и где работала бедная Елена. Чудовище чудовищем, а в том трактире питаются все, кто живёт поблизости, и все, кто служит в больнице, а тут вокруг прямо целый городок образовался. Кроме лечебного корпуса, в подвале которого мы работали, ещё дом для врачей – у кого нет жилья в городе, аптека, психиатрический корпус, инфекционный барак, приют для детей-подкидышей. Поэтому что бы там ни случилось, а людей надобно кормить.

Так вот, пироги. Курники с курятиной, расстегаи с рыбой, просто пироги с капустой. Василий принёс утром объёмистый бумажный свёрток, но мы весь его прикончили – пока работали, пока грелись, пока оформляли бумаги. Зайти в тот трактир да спросить – не осталось ли пирогов, да прихватить домой, подкормить моих хозяек?

В общем, я так и поступила. Не шагнула тенями, а пошла ногами – нужно ведь ходить пешком, и на улицу выходить тоже нужно, и воздухом дышать.

Пироги в трактире ещё оставались – вот, мол, барышня, последние расстегаи, и с капустой ещё есть парочка, а сладкие возьмёте? Возьму, милые, возьму.

Мне завернули всё это богатство в упаковочную бумагу – сероватую, но прочную, я сложила свёрток в сумку, отчаянно надеясь, что ничего не помнётся и не раздавится, и пошла себе домой. Кажется, к ночи немного оттеплило, и пошёл снежок – сначала крупный и редкий, потом погуще. Я шла, ловила снежинки носом и ртом, радовалась, что пошла домой пешком, когда ещё вот так доведётся? Правда, идти недалеко.

На нашей улице не было фонарей – совсем, только если кто-то зажигал над воротами, но сегодня таких не нашлось. Следовало идти осторожно, потому что днём привозили воду – из реки, местный бизнес такой, привезти воды тем, кто сам на реку к проруби не пойдет или кому далеко. Так вот воду не только привезли, но и расплескали, и много где осталась наледь, а сейчас её замечательно припорошило снегом, я уже успела поскользнуться.

В сумерках и в снегу я, конечно же, не разглядела очередную ледяную проплешину, и рухнула на землю совсем недалеко от нашей калитки. И тут же над моей головой просвистело что-то… что-то непонятное и страшное, чему в моём лексиконе не было названия.

Тело моё оказалось быстрее разума, оно не просто сгрупировалось и откатилось, а ещё и провалилось в тени. И уже оттуда я увидела, как мечется между заборами на нашей улице престранное существо. Из теней вообще можно увидеть что-то странное, страшное или же в настоящем своём облике, и тут я смотрела… и видела что-то, что никак не могла рассмотреть и определить.

Во-первых, не было никаких чётких очертаний существа. Голова вроде бы есть и на месте, а в следующую секунду уже кажется, что их две. Во-вторых, ходит то на двух ногах, то опускается на все четыре. А хвостов было… несколько, я не смогла сосчитать, сколько.

Существо точно определило то место, где я упала, и несколько раз пробежало по нему, словно принюхиваясь. Для того имелся нос – звериный, вытянутый, чёрный. Определить в целом цвет существа я затруднилась, но оно определённо было покрыто шерстью.

Что делать-то? Звать на помощь или шагать домой? Я-то, кажется, укрылась, а вот…

Наша калитка со скрипом отворилась и я услышала Надеждин голос, звучавший немного в отдалении из-за того, что слушала её и не рядом, и из теней.

– Федот, ты куда запропастился? Это не ты тут бродишь, да? А кто тогда?

Тьфу ты, Надя, иди домой, дурочка!

Существо как услышало скрип калитки, да как ломанулось к щели! Я очень пожалела, что нельзя атаковать из теней и придётся выйти, но что поделаешь, меня всё же учили, а Надежду – нет.

Шаг наружу, сумка осталась где-то в снегу, я спускаю с двух рук щупальца и хлещу тварь сзади. Она быстрая, но я тоже умею быть быстрой, и бить, куда дотягиваюсь – по туловищу, по раскидистым хвостам, по голове. И мне удалось – я отвлекаю её на себя, и кричу Наде:

– Беги домой, запирайся, зовите Болотникова на помощь!

Она ещё пытается изумляться – ой, мол, барыня, вы тут откуда да что деется-то, а я уже просто ору:

– Надя, немедленно! Болотникова сюда!

Потому что кого ещё? Он или сам справится, или, может, у него под рукой какие-нибудь боевые маги есть!

Тварь тянет лапы к Наде, я снова хлещу её щупальцем, и калитка запирается у неё перед самым носом, и кажется, даже бьёт по тому носу. Она пытается перескочить через забор, но забор высок, выше меня, а уж её – и подавно, судя по виду – эта гадость мне где-то по колено. Я снова бью её щупальцами, но ей всё нипочём, и это странно, я ещё не встречала ни одного существа, живого или нет, кому были бы не страшны некромантские щупальца. А тут извольте – как с гуся вода. Прыгает и пытается зацепиться за забор, но не может.

После пары прыжков она бросает забор, поворачивается – и устремляется ко мне. Глаза горят, как плошки, и вообще кажутся – как там в сказке? – как мельничные колёса? Или сразу как круглая башня? В общем, сильно больше, чем на самом деле, и чем эта тварь вся в целом.

Я снова бью – наотмашь, сильно. Вспоминаю, бросаю на себя защиту, потому что нужно задержать тварь до прихода подмоги, а я очень надеюсь, что подмога придёт. Твари не нравится, что её бьют, она попискивает – как-то странно, не рычит, а будто именно пищит, метёт по земле всеми своими хвостами и при том пытается продавить мою защиту.

Да что это такое-то, скажите мне кто-нибудь, люди добрые! Я пытаюсь одной рукой стреножить особо толстым и крепким щупальцем, а второй бить, но она кусается, эта скотина, она жрёт моё щупальце, и это больно, кто б мог подумать, как это больно! Я ору, хлещу, чем там осталось хлестать, едва не теряю от боли сознание и бью, потому что понимаю – если оно сейчас до меня доберётся, то мне конец.

– Вон она, видишь? Бей скорее! – доносится до меня.

Я вижу тени, потом понимаю – нет, то не тени, то силуэты людей в снегопаде, живых и восхитительных.

– Ева, справа, Прохор, слева, – командует Болотников, и два боевых мага бьют по скотине с двух сторон, два потока огня едва не сталкиваются…

…И ничего. Тварь кувыркается, поджав все хвосты, и уйдя от обоих магов, бросается на Болотникова, но тот оборачивается и встречает её зубами матёрого волка.

Не зря мне уши-то мерещились на его макушке! Волчара здоровенный и совершенно прекрасный, так мне показалось, его зубы сначала ловят воздух, потому что тварь необыкновенно изворотлива, а потом смыкаются на одном из её хвостов.

Уф, думаю, поймали, сейчас маги добьют.

Куда там! Хвост рывком выдирается из пасти, снова кувырок… на меня. Меня всё ещё рвёт и корёжит от боли, и оно понимает, что я сейчас объективно слабейшая. Слабое звено, да. Ага, щаз.

Я шепчу про себя «бабушка Рогнеда, помоги» и снова хлещу тварь щупальцами и скручиваю, и вместе с тварью проваливаюсь в тени. Если и не сдохнет, то поутихнет.

И тут я получаю своё «ага, щаз» обратно. Потому что в тенях эта скотина с необычайной лёгкостью выпутывается из моих щупалец и пропадает. Совсем пропадает. Спасается бегством, понимаю я. Это существо умеет в тени, умеет в них ходить, ничуть они ему не страшны и не опасны. Ничего так себе, да?

Последним осознанным усилием я вываливаюсь обратно в мир, и тут уже ноги меня не держат, и хорошо хоть, что рухнула я в сугроб, а не на лёд.

Боль никуда не девается, хоть я и не могу назвать повреждённое место. Сознание по-прежнему на грани, я ощущаю, как на лицо падают снежинки, слышу голоса вокруг.

– Куда делась-то? Матвей Мироныч, видели?

– Нет, Ева, не видел. Не успел.

– Так же барыня его цапнула своей серебристой верёвкой, цап – и нету, вместе с ней провалилась. А потом обратно вывалилась, только уже одна! – а это Надежда.

– Лушку зови, где она там ходит? Несите её в дом!

– Ридикюль, ридикюль-то её не забыть, вон там валяется!

– Как так вышло-то?

А дальше я уже не слышу, потому что боль скручивает так мощно, что сознание уходит, уходит совсем.

19. Разумный демон

19. Разумный демон

Соколовский два дня бегал по Москве и беседовал с разными людьми. Некоторых он знал сам, некоторых ему сосватал Афанасий Александрович. Правда, пока успеха все эти разговоры не имели – потому что все части истории, состыкованные вместе, никому не давали полной картины. Могли объяснить отдельные детали – что нет крови в теле, что не отвечает на призыв некроманта – но в целом не складывалось.

На третий день Афанасий Александрович позвал на обед, сказал – зазвал ещё одного знающего человека, пусть послушает. И Болотников вызвал как раз перед тем обедом, только и оставалось времени – коротенько выслушать новости.

– Слушай, может быть – и пригодится что. Вообще мне об этой штуке ещё третьего дня рассказали, да я дурак, отмахнулся, подумал – бабские бредни. Ты ещё тогда до нас не доехал, и я сам тоже первый всего год служил.

А дальше Соколовский услышал изумительную историю о чудище заморском, которое везли по Транссибу куда-то на запад. И потом – о драке под снегом на городской улице.

– Мы тут со вчерашнего вечера на дыбах – потому что не поняли, куда оно в итоге девалось. Ольга твоя сказала, что сбежало от неё в тенях, а она держала крепко, я сам видел, сильна она, что и говорить.

Лёля не отвечала – со вчерашнего вечера. Соколовский дёргался, потому что – а чего она не отвечает? Но успокаивал себя – что устаёт на службе, спит и не слышит его вызов. Или ещё там чем занята, кто знает, какие внезапные внезапности на неё свалились?

А оказывается – она там сражается с чудищами? Вместе с Болотниковым?

– Что с Ольгой? Не могу дозваться второй день, – спросил он сурово и строго.

– Так погрызли её, лежит. Зимин говорит – восстановится, но сегодня ещё спать, вот и спит.

– То есть – погрызли? Эта тварь ранила её? – да что там у них такое происходит⁈

– Не вполне. Физически она в порядке, там сложности с магической силой. Не целитель, не объясню. И не некромант. Но она жива, и завтра уже должна на ноги-то подняться. За ней смотрят, там целая толпа желающих, так что – всё, что нужно, сделают.

Соколовскому больше всего на свете захотелось всё бросить и рвануть обратно в Сибирск, но… ладно, успеется. Если за Лёлей приглядывают, то и пусть, и пусть смотрят хорошенько. А он доберётся сегодня же, но чуть позже.

– Мироныч, у меня тут ещё одна встреча. Я не уверен, что принесёт пользу, но схожу и послушаю. А потом кликну тебя, портал откроешь? Быстрее будет, чем моими путями.

– Открою, – кивнул Болотников.

Вот и славно. А пока – быстрый взгляд на себя в зеркало, и вперёд.

Московский отцовский дом в последние годы стоял пустым, но в нём жил пяток человек из прислуги – приглядывали, топили, проветривали, убирали пыль. Соколовский свалился, как снег на голову, ему открыли пару комнат, и боязливо поглядывали – чего захочет барин. Барин хотел только ночевать, да чтобы одежду чистили – а даже кормился снаружи. Вот и сейчас – сказал, что уходит, будет неизвестно когда, и потом сразу же отбудет обратно к месту службы, и ему разве что боязливо поклонились.

В кабинете профессора Пуговкина собрались знакомые лица – зять Аркадий Ракитин, младший сын Авенир, Яков Львович Мышинский – чиновник-некромант из министерства внутренних дел, ректор Павел Павлович Мезенцев, и неизвестный Соколовскому маг почтенного возраста, очевидный универсал, как и Мезенцев.

– Ну вот, все и собрались, – кивнул хозяин, увидев Соколовского. – Это у нас автор интересного запроса, надворный советник Соколовский, Михаил Севостьянович.

– Сынок Себастьяна Михайловича, что ль? – незнакомый маг взглянул с интересом. – Хорошо, хорошо.

– Он самый, верно. А это князь Бельский, Фаддей Петрович, – Афанасий Александрович взглянул на князя с уважением. – Любитель загадок из области магической теории и разных магических редкостей.

О Бельском Соколовский слышал – как об артефакторе, собирателе редкостей, простых и магических, и дипломате, лет надцать как вышедшем в отставку и наконец-то посвятившем себя всего целиком любимой коллекции.

– Если кто и может пролить свет на твою, Миша, тёмную историю, так это только он, – продолжал Пуговкин. – И пока там дамы ещё не позвали нас к столу, самое время рассказать Фаддею Петровичу, что да как. И мы ещё разок послушаем.

– Так вот новые факты подъехали, – усмехнулся Соколовский.

– Когда успели? – деланно удивился Мышинский. – У вас же там, в глухой Сибири, новый человек раз в месяц, а новостей и того меньше.

– Хорошо бы так, Яков Львович, – покачал головой Соколовский. – На самом деле – немного больше и немного чаще. Болотников связывался, он и рассказал.

Дальше пришлось пересказать историю о заморском чудище в посёлке Тельма, случившуюся восемь лет назад. В тот год сам Соколовский еще не был не то, что в Сибирске, а и на службе в целом, потому что добирал знания и впечатления в Паризии, на тамошней кафедре некромантии. Сейчас, к слову, профессор Саваж не смог помочь ему ничем – он тоже, как и профессор Пуговкин, не сталкивался раньше с таким дивом.

– Меня тогда там ещё не было, Болотников служил первый год, а тогдашний глава магической управы особого значения происшествию не придал, – продолжал Соколовский.

– И что же, – проскрипел Бельский, – заставило вспомнить те события?

– Так вот жертвы, Фаддей Петрович, и жертвы точно в таком же виде. И столь же безнадёжны для следствия, обычного и магического. Следов на теле нет, на посмертном допросе молчат.

– И что же, вы думаете, то существо где-то отсиделось восемь лет и вернулось?

– Я не знаю, что и думать. А те, кто с ним встретился два дня назад – те думают, конечно, – и дальше пришлось рассказать, что он понял и осознал о той встрече.

– Всё верно, и очертания размытые, и хвостов несколько, и кровь они пьют, всё так, – кивал Бельский.

– Вы сталкивались? – нахмурился Соколовский.

– Сталкивался. Это ко мне тогда везли демона, по моей настоятельной просьбе.

– Рехнулся? – ласково спросил Бельского Яков Львович. – Жить надоело?

– Отчего же сразу жить надоело? – усмехнулся Бельский. – Может быть наоборот, хотелось в жизни новых горизонтов? Вот и решил, что произведу недурственное исследование, какого никто не производил. Книгу напишу.

– И как же? – осведомился Соколовский. – Написали?

– Так вот нет, – покачал головой князь. – Писал-писал, да не написал. Не вышло. Не хватило чего-то, а чего – не знаю.

– Рассказывайте, Фаддей Петрович, не томите, – вступил Мезенцев. – Откуда взялось чудище, чего ради его к вам везли и чем всё закончилось.

– Везли ради опытов, я верно сказал. Понимаете, мне доводилось бывать на Востоке, и не раз, и там весьма разное слышать и читать. В том числе – что такие вот существа исполняют желания, если вдруг окажется, что у тебя есть над ним власть. Вот и я хотел… чтоб он исполнил желание.

– Он? – нахмурился Соколовский.

– Он, он. Цинь-Цинь его звали, и мне даже показалось, что мы подружились… впрочем, ненадолго показалось. Потому что он, конечно же, обманул. Его видимый облик иссох, хвосты истаяли один за одним, а потом остался один лишь непокорный дух… который невозможно уничтожить, но утративший тело и способность к превращению более не опасен. Я позволил ему уйти… и он ушёл.

– Чтобы найти себе тело, снова возродиться и жрать людей? – поинтересовался Соколовский.

Он изо всех сил старался остаться невозмутимым, но видит бог, как это было сложно! Хотелось… хотелось вцепиться почтенному старцу в бороду.

– Невозможно, – покачал головой Бельский. – Не на нашем веку. Лет через двести, может быть, но – мы уже не увидим, ни вы, ни я. И у вас там, в Сибирске, бесчинствует вовсе не он, но кто-то из его собратьев.

– Что это за существо, Фаддей Петрович? Вы у нас человек учёный, а мы все, как оказалось, не особо, – усмехнулся старший Пуговкин.

– Вы просто не бывали там, где можно встретить такое чудо, – покачал головой Бельский. – Где можно заслушаться сказками и пожелать себе… необыкновенного. У нас тоже ещё кое-где остались те, что были прежде людей. Они владеют всеми силами мира, живут с миром в гармонии и имеют ещё какой-нибудь облик, не только человеческий. Предмет нашего разговора – из тех самых существ.

– Ни разу не слышал, чтобы Старшие были агрессивны, – нахмурился Мезенцев.

– Старший Старшему рознь, – покачал головой Бельский. – Бывают такие, кто не любит людей и питается ими. Нами. Не знаю, что там происходит в их нечеловеческих головах, но люди для них враги. И… пища. И когда ты посмотришь на лисью морду, то с первого взгляда никак не угадаешь, просто лиса перед тобой, обычный оборотень, или же такое вот… чудо.

– Постойте, выходит – они разумны, так? – уточнил Соколовский.

– Именно, юноша, – кивнул Бельский.

– Тогда… почему вы посадили его в клетку? Зачем везли через всю огромную страну? Почему не договорились? Почему не доставили порталом, в конце концов?

– Я слышал, что вам рассказали – как такая тварь ведёт себя в тенях. Тени ей как дом родной, что мир, что его изнанка – всё едино. А из порталов они тянут силу, точнее – из артефактов портала, и могут испортить такой артефакт навсегда. Поэтому – никаких теней, никаких порталов. Только по земле, так у нас есть шанс. Они сильнее нас, ловчее, и в магических искусствах нам не сравниться с ними никогда.

– А почему они пьют кровь? – Соколовский продолжал расспросы.

– Питаются они кровью. О нет, не все. Большинство отлично ест мясо, предпочитая курятину, и любую другую человеческую пищу. Китайцы говорят, что ничтожная их часть от начала мира отмечена тьмой, вот те и охотятся на людей. Они, строго говоря, не пьют кровь, они забирают жизнь и душу. Поэтому в теле не остаётся ни крови, ни души, ни духа. И на допросы ваши некромантские они не реагируют, потому что там нечем. Вот как бы вы попытались расспрашивать… стул. Ответит ли вам стул? Много ли расскажет о том, как был деревом, и в какой мастерской его изготовили? Вот так и несчастные жертвы этих тварей. Представляйте, что это… стул. И не ждите чудес. Магия есть та же физика, просто кому-то дано более, чем прочим, и силы мира отзываются охотнее. И не все подряд, а какие-то особенные. Старшие же владеют всеми силами сразу. Все стихии, жизнь, смерть и божественная правда. Только так их и можно пронять, понимаете? Что, говорите, некромант, два боевых мага, и третий – оборотень? Маловато будет. Против по сути Старшего, против того, кто прожил в этом мире пару тысяч лет – явно недостаточно.

И не просто прожил, а ещё и почему-то решил питаться людьми.

– И что же, если его не кормить… людьми, то он кончится?

– Именно. Такое существо не может не охотиться и не есть. Может растягивать периоды от жертвы до жертвы, если разумен и понимает, что люди рано или поздно ополчатся на него и убьют. Хорошо, не убьют, развоплотят его злобный дух. Если молод и неразумен – то просто охотится, и всё.

– А как же такое существо может выполнить желание человека? – осторожно спросил Авенир, младший сын Афанасия Александровича.

– Нужно очень постараться, – Бельский скупо улыбнулся. – Например, лишить его свободы, и пообещать освободить. Но может не сработать.

– Да как же так-то, оно ж живое, как свободы-то лишить, – вздохнул Авенир. – И разумное.

– Пусть питается? – хмыкнул его отец. – Сколько разумных людей то и дело убивают друг друга? Что говорить о нелюдях?

– А что известно о повреждениях от такой твари? – чем там оно могло повредить Лёле?

– Да не остаётся там повреждений, выпил – и всё, – пожал плечами Бельский.

– Мне сказали, что некромант жив, но – что-то там не то с магической силой.

– Щупальце отгрызли вашему некроманту, наверное, – Бельский не удивился. – Тот случай, когда нужно бить и хватать с осторожностью. Оно отлично ориентируется в любых потоках силы и её видах, поэтому – сила некроманта для него не является неодолимой.

– И… что будет?

– Ничего, обратно отрастёт, просто не сразу, – Бельский усмехнулся. – И будет вашему парню наука.

– Это барышня.

– Оленька, что ль? – оживился Афанасий Александрович. – Боевая девица! Вы там смотрите мне, берегите её. Она обещала приехать и защитить полный диплом, и потом я буду рад видеть её преподавателем.

– Девица? – нахмурился Бельский. – Совсем с ума посходили, девиц против демонов выпускают, – бормотал он себе под нос.

– А как же вы себе-то такое диво заполучили, признайтесь? – Яков Львович смотрел с интересом.

– Это был подарок китайского императора. Мне удалось спасти его жизнь в бытность в тех краях, он был мне должен, – пожал Бельский плечами. – Вот и сделал императорский подарок. И отправил по железной дороге. Но Цинь-Цинь и месяца в моём доме не прожил. Кормить его людьми я всё же, был не готов, а от другой пищи он отказывался. Поэтому ни желания мне не вышло, ни чего-то другого. Если желаете, юноша, могу дать вам посмотреть мои записи по этому вопросу, но – чтоб непременно вернули, ясно? – и строго посмотрел на Соколовского.

– Желаю, Фаддей Петрович. И буду весьма благодарен.

Солнце смотрело в окно, в двери постучали и крикнули, что Анна Мироновна заждалась уже за столом.

– Ну что, Мишка, получил, что хотел? – спросил Афанасий Александрович, когда все прочие двинулись в столовую.

– Получил.

– И готов бежать дальше прямо сейчас?

– Я-то готов, а вот Бельский желает обедать. Мне же хочется подержать в руках его записки.

– Понимаю. Ничего, подержишь. Что там Ольга? Справляется?

– Лучше всех, – Соколовский невольно улыбнулся. – Лучше меня, когда я только начинал.

– Вот, ты видишь. Береги её, ясно? – и взглянул так, как умеют только некроманты.

– Куда уж яснее, – вздохнул Соколовский и пошёл следом за хозяином за стол.