Текст книги "Барышня ищет разгадки (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

21. Божья воля

21. Божья воля

Я привыкала к мысли, что у меня есть отец, и такого отца я себе даже и вообразить не могла. Хотя, конечно, в детстве было дело, придумывала разных, от очень крутых до совсем пропащих. А Иван Алексеевич осваивался с тем, что у него есть дочь, и она совсем не такая, как мыслилась ему всю жизнь.

О нет, он ни разу не позволил себе никаких высказываний о том, что я веду себя как-то не так и поступаю не тем образом, как должно. Но пытался осторожно выспрашивать – как я жила раньше, как жила мама и куда она в итоге уехала, и – о бабушке Рогнеде.

Бабушка оказалась для нас обоих темой лёгкой и безопасной. Мы оба любили её и вспоминали с большой теплотой. Я рассказывала, как мы жили, и как она воспитывала меня. Иван Алексеевич рассказывал о её прежней жизни.

Оказывается, бабушка Рогнеда и неведомый мне дед Алексей Александрович встретились в такой момент, когда оба уже были несвободны. Бабушку просватали едва ли не с рождения – кажется, с дочерьми-некромантами здесь чаще всего поступают именно так. Дед тоже был помолвлен, но – за него сосватали девицу, не имевшую магических способностей, однако, с хорошим приданым, и родители его согласились. И поэтому оба они, и дед Алексей, и бабушка Рогнеда, остались вздыхать друг по другу, но при том взяли себе в супруги совершенно других людей.

Однако, не зря Афанасий Александрович повторял нам – что тебе назначено, то никак тебя не минует. У них так и вышло.

Бабушка пробыла замужем десять лет, муж был значительно старше неё, едва ли не на сорок лет, и родить ему детей она не смогла. Хотя – он тоже был мощным магом-некромантом, но это никак не помогло. Она осталась вдовой в двадцать семь – обеспеченной вдовой, и отправилась в петербургскую магическую академию – получать образование. До того муж полагал, что женщине академия незачем, а всему, что нужно, она научится дома, от мужчин своей семьи. Но это же бабушка Рогнеда, думала я про себя, когда слушала эту историю, она всё равно сделает так, как нужно ей. И конечно же, она сделала.

Полный курс академии за два с половиной года, диссертация, преподавание. По словам Ивана Алексеевича, не было второго такого же хорошего преподавателя общей теории некромантии. Случившийся рядом в момент рассказа Севостьян Михайлович подтвердил – потому как учился как раз у неё.

Что ж, в нашей школе бабушка работала просто отлично, и мои школьные домашние задания щелкала, как орехи, хоть они были вовсе и не о некромантии. Она всегда знала ответы на вопросы школьной программы, помогала писать сочинения, и мне бы и в голову не пришло, что она не изучала нигде наши современные физику с химией. Крутая у меня была бабушка, что и говорить!

А с Алексеем Александровичем они встретились как раз в академии. Он служил по дипломатическому ведомству, собрался в отставку и подумывал о преподавании. Его супруга скончалась в попытке родить сына, не выжили ни сын, ни она сама. А тут извольте видеть – профессор Спасская.

Они обвенчались довольно быстро, но бабушка так и осталась профессором Спасской – потому что уже приобрела некоторую известность под этим именем. И это впоследствии добавило путаницы в мою личную историю – потому что все и сами назывались, как хотели, и детей называли так же.

Дальше уже всё шло, как должно – родился Иван Алексеевич, правда, других детей не случилось. Алексей Александрович же время от времени оказывал услуги своим прежним коллегам – и погиб незадолго до того, как сын его отправился в своё удивительное путешествие по мирам.

А дальше я уже примерно представляла.

Что чувствовала бабушка Рогнеда, когда жила у нас и с нами – этого, наверное, мне не представить никогда, потому что очень уж разителен контраст между мирами и эпохами. Что ощущал Иван Алексеевич, когда искал всех нас – тоже. Так что… живём, дышим. Радуемся тому, что у нас есть.

И хорошо бы дать знать домой, что я жива и благополучна. И я даже попробовала поговорить о том с Иваном Алексеевичем, и он задумался. Сказал – нужно будет попробовать. Мне не хотелось подвергать его дополнительной опасности, но вдруг можно придумать, как это сделать безопасно? Он обещал мне и Севостьяну Михайловичу, что не полезет никуда очертя голову, и на том пока остановились.

Кроме семейного прошлого мы говорили и о нашем настоящем. Иван Алексеевич познакомился с Лукерьей и Надеждой, так и представился – моим отцом, и это произвело на обеих дам сильное впечатление. Даже Лукерья позволила себе полюбопытствовать – как так случилось, и мы рассказали некую урезанную общеупотребительную версию о случайной встрече и расставании моих родителей. Я посмеялась про себя – Надежду так распирало от этой великой новости, что наутро её будет знать вся улица, а то и самое малое не весь город. Сиротка вдруг оказалась дочерью богатого и влиятельного человека из Петербурга – надо же! Прямо сказка о Золушке, не иначе.

И невестой одного из самых видных женихов города, да. Мы с Мишей уговорились венчаться после Пасхи, я навестила портниху Татьяну Ивановну и заказала ей платье. Точнее, мы долго сидели над модными журналами и выбирали фасон, она настаивала на модном, я хотела много пышных юбок… она меня убедила, в конце концов. И вправду, много пышных юбок было бы дома, а тут – пускай будет по здешней моде.

А ещё Иван Алексеевич очень интересовался моими служебными делами. Он ходил со мной в Кузнецовскую больницу, наблюдал, как я работаю, подсказывал, как делать это с меньшими затратами сил, а случалось, что и помогал.

Севостьян Михайлович задержался в Сибирске – потому что решил самолично объехать крупные поселения губернии и составить мнение о том, сколько некромантов здесь нужно. Они делали это вместе с Мишей – потому что тот как раз всё знал, показывал и рассказывал. К Страстной неделе собирались всё это завершить.

И поэтому в тот день Иван Алексеевич остался в доме Соколовских, обещавшись прибыть ко мне в больницу позднее, а я с утра писала отчёты по вчерашним опросам. Ничего особенного – только необходимое.

И когда за мной пришёл мальчик и передал просьбу прийти в дом купцов Родионовых, я совершенно спокойно собралась, сказала Ивану Дмитриевичу и Василию, куда я иду, и отправилась.

Мне не очень-то хотелось снова идти в тот дом, но – записка была сформулирована со всем возможным уважением. «Были бы Вам весьма признательны», «в любое удобное для Вас время» и что там ещё. Поэтому я дошла, постучалась, кивнула лакею-привратнику, поклонилась Наталье Павловне – та стояла на лестнице, традиционно хмурилась и молчала.

– Добрый день, Наталья Павловна. Вы желали меня видеть?

– Добрый день, Ольга Дмитриевна. Верно, желала. Идёмте, я изложу вам свою просьбу.

И почему-то она повела меня не наверх, где располагались парадные и жилые комнаты, как в прошлый раз, а по первому этажу за лестницу, и привела в какое-то подобие конторы. Стол, шкаф, в шкафу какие-то папки, несколько стульев.

– Присаживайтесь, Ольга Дмитриевна, – кивнула мне хозяйка.

– Благодарю и слушаю вас, – я и впрямь присела на стул, стул скрипнул, заходил подо мной, но я нашла точку опоры.

– Понимаете ли, Ольга Дмитриевна, мне очень важно знать о той особе, о существовании которой вы рассказали нам с братьями в прошлую нашу встречу. Всё же её сын – тоже наш племянник. Ни Иван, ни Илья, ни Игнат не желают поддержать меня в розысках, а мне нет покоя, пока я не найду нашего самого младшего, – Наталья Павловна вздохнула, глядя в потолок, а я отчётливо увидела – лжёт.

В чём же? В том, что хочет найти родственника? Или в своих мотивах?

– И чем же я могу вам помочь? – нужно же узнать, да?

– Вы ведь некромант, вы можете расспросить нашего батюшку ещё раз.

В смысле – ещё раз? Его ж того, отпели и похоронили?

– Что-то я не понимаю вас, Наталья Павловна. Я расспросила его, пока это ещё было возможно, но сейчас-то уже нет, так ведь?

– Некромант может поднять и того, кого уже похоронили, я слышала о том, как близ Александровского целый погост подняли! Мне столько не нужно, мне только с батюшкой бы ещё разочек поговорить, да и только, – теперь Наталья Павловна смотрела в упор, не сводя с меня глаз.

Что ж, я тоже умею в упор. И я маг, да какой, а она – нет. Поиграем в гляделки?

Она ожидаемо сдалась – сразу же.

– Понимаете, Наталья Павловна, тот маг, который поднял погост, пойман и сидит сейчас в антимагических кандалах. Потому что тревожить покой умерших запрещено, это противно и божескому закону, и человеческому. Всё, что желал узнать Иван Павлович, вы узнали, а далее – я думаю, найти человека несложно. И если вы желаете познакомиться с братом – то бог вам в помощь, вам это удастся, я думаю. Мало ли законных способов разыскать того, кто нужен?

– Так вот не вышло теми способами, – бросила Наталья Павловна, поджав губы. – Даже наш управляющий Опятьев не нашёл, а он мастер отслеживать – куда деньги вложены да как дальше применились. Ничего не нашёл. Никаких следов, ни единого.

– Наличкой рассчитывались? – понимающе спросила я. И пояснила в ответ на недоумённый взгляд: – Из рук в руки, не через банк, а лично.

– Очевидно, так, – Наталья Павловна снова поджала губы.

– Отпустите их, и деньги, и людей, – я снова глянула на неё посуровее. – А будет на то божья воля – все сыщутся.

– Божья воля божьей волей, – усмехнулась Наталья Павловна. – Как говорят – до бога высоко, до царя далеко? И – на бога надейся, да сам не плошай? Ну вот я больше и не оплошаю.

Я не поняла, что она сделала – только лишь услышала скрип, а потом пол разверзся подо мной, и я куда-то рухнула вместе со стулом.

Это оказалось больно, потому что упала я на тот самый стул, и ещё на что-то, и не пойми, куда. И очень обидно – потому что гадина Наталья, простецовый простец, обошла на повороте меня, охренительного мага. Как так вышло-то вообще? Почему я не подумала, что у неё могут быть сюрпризы в запасе, если я откажусь?

И никаких гарантий, что она не взялась бы пакостить, если бы я согласилась, да? Написать очередной донос на паршивого некроманта, а самой прикинуться белой и пушистой, так? Впрочем, некромант, поднявший кого-то на кладбище, в любом случае виновен, и даже незнание закона, как мы понимаем, ни от чего не освобождает. А я закон знаю, ибо не просто так, а выпускница академии, хоть и не полного пока курса.

Так, я вообще встать-то могу? И где я нахожусь, что это за подземелье?

Пара серебристых шариков осветила каменный свод – ничего так подземелье, да. Сверху никакого люка – очевидно, Наталья его закрыла. И кажется, это не помещение, или не просто помещение, но – из него не менее трёх выходов, вот как.

Я отпихнула сломавшийся стул, поднялась с полу, потёрла ушибы. Кажется, стою, но болит левое плечо и на голове шишка. Шляпа укатилась куда-то, да, на улице значительно потеплело наконец-то, и я дня три как переоделась в пальто и шляпу, и памятные ботиночки. И где теперь та шляпа, спрашивается?

Пришлось выпустить ещё пару шаров и осмотреться более детально. Шляпа нашлась сразу же, она просто откатилась в угол. Булавка, которой она крепилась к причёске, погнулась, но осталась цела. Я вернула шляпу на голову и запустила по шарику в каждый из возможных выходов.

И чуть не заорала, когда услышала шевеление в одном из них. Что поделаешь, это ночью на погосте я уже не боюсь, потому что работа такая. А в странном подземелье – боюсь.

Но когда человек показался и я смогла рассмотреть, кто это, то очень удивилась, а не испугалась ещё больше. Потому что передо мной стояла Ариадна Яковлевна Вострова, и она-то как раз была перепугана совершенно.

– Что вы здесь делаете? – спросили мы обе хором.

Ариадна Яковлевна была совершенно не в форме – зарёванная, в руках рваный платочек, причёска растрёпана.

– Это она, гадина такая, Наташка Родионова! – сообщила Вострова. – Понятно, что по мужу Ветлюжная, но всё ж одно Родионова! Решила отомстить и отомстила.

– Кому отомстить? Вам? – я ничего не поняла.

– Мне, – мрачно сказала Вострова.

– А вам-то за что? Я отказалась выполнить её просьбу, а вы? Или вы тоже некромант? – усмехнулась я.

– Да уж лучше была б некромантом, тогда бы удавила скотину, и никто бы концов не нашёл!

Ещё одна.

– Нашли бы, и ещё побыстрей, чем если бы вы её просто руками убили, – усмехнулась я. – Поверьте магу. И что между вами вышло?

– Она так за Гришку отомстила, за полюбовничка своего! – выдала Вострова.

Но мне это никак не помогло.

– Кто таков тот Гришка? Простите, я в Сибирске недавно и не всех ещё знаю.

– Гришку Сушкова, подлого мужика, – хлюпнула та носом.

Я где-то в последние дни слышала это имя, но сообразить так и не смогла.

– А что сталось с тем Гришкой?

– Гришка, гад такой, нанялся к Пете, божился, что будет служить на совесть, три кандидата было, Петя его выбрал, гада кудрявого. И я сразу говорила – дело нечисто, Петя мне не верил. Пока не проследили за ним хорошенько, да не увидели своими глазами, как он в номере Гранд-Отеля с коровой Наташкой любился, тут и стало ясно, что он родионовский подсыл. Петя дождался, как вернётся в дом, да встряхнул его хорошенько, он умеет. Из Гришки подлого секреты-то и посыпались – всё, что Родиновым о Петиных делах в клювике таскал. И что с ним таким было делать? Только сбросить с лестницы, да чтоб с гарантией – шею-то ему загодя сломали.

Вот, теперь что-то начало проясняться.

– А потом Михаил Севостьянович сказал, что смерть насильственная, так?

– Именно. Я просила его не говорить, умоляла. Предлагала вместе уехать. Взять деньги Пети и уехать, я знала, где лежат, не все, но много, нам бы хватило. А он отказал.

– Михаил Севостьянович приличный человек, – пожала плечами я.

И вспомнила. Мой первый бал в Сибирске, оранжерея в доме городского головы, и Мишины слова – «госпожа Вострова имела до меня дело, но некоторые вещи невозможны, даже если за большие деньги, даже если по большой любви, и то невозможны».

– Приличный-то приличный, но в другом мне не отказывал, – вздёрнула она нос.

Это что она мне сейчас сказала? Что имела виды на Мишу?

– Не отказывал? – переспросила я.

– Будь я свободна, давно бы женился, – она недобро на меня посмотрела.

– Так он сам был несвободен до недавнего времени, – заметила я. – Неужели не сказал?

– Сказал первым делом, что жениться не может, да, а всё другое-то мог, и дальше тоже сможет, даже если и женится, – и смотрит внезапно повеселее.

Ладно, ладно, у меня тоже есть бывшие. Правда, они дома все остались. И вспоминать о них не хочется. И ещё есть здешний Авенир, ну как здешний, московский. А передо мной, значит, Мишина бывшая? Ладно, выберусь – спрошу. Может быть. А может быть, и нет.

– Мало ли, кто с кем был, пока другого не повстречал, – пожала я плечами. – Но мне кажется, что вы рассказали не всё, уважаемая Ариадна Яковлевна. Итак, Сушкова убили, и что было потом?

– А потом было расследование, и Петя оказался замазан, когда все подробности вышли на свет. Родионовым можно было вменить только что они подсыла к нему отправили, а Петю-то и в убийстве обвинили поначалу, правда, потом он сумел откреститься. И тому, кто исполнил, пообещал позаботиться о семье, там детей трое, на имя каждого Петя счёт открыл и деньги положил, на учёбу последующую. Но сам потерял хорошую возможность, потому что его не взяли в картель, а Родионова взяли, и государственную концессию тоже Родионов получил, потому что – репутация. Шпиона заслать можно, это вам не репутация, нет. А когда того шпиона выперли – то сразу репутация.

– Так и выперли бы, убивать-то зачем, – пожала я плечами. – Выгнали бы с позором. Да погромче, чтобы неповадно было в другой раз и Гришке тому, и Родионовым.

– Петя был очень зол, – вздохнула Вострова.

– За что и поплатился, – заметила я. – А зачем он донос на Соколовского писал? Неужели надеялся, что выгорит?

– Попросила – и написал, – отрезала она. – Вениамин обещал такие факты достать, что будет не подкопаться. И достал. Но…

– Что-то пошло не так? – услужливо подсказала я.

– Видимо, – буркнула она. – Раскопали. Или Вениамин где-то прокололся, или хотел, чтоб и вашим, и нашим. Чтобы и меня ему, и местечко тёплое у Болотникова, и деньги за помощь от Пети.

– Вам и Ильин зачем-то оказался нужен? – хмыкнула я.

– А что? Молод, собой неплох. И место хорошее, доступ к сведениям.

– Но не помог доступ-то, не помог. Ни вам, ни вашему Пете.

– Не помог. И я сглупила, пошла сегодня с Наташкой. Будто не знала, что от неё ничего доброго ждать не приходится!

– И чем же она вас прельстила?

– Сказала, что у неё есть способ дотянуться до вас. И я увижу, как она с вами расправится.

– До меня? – о как.

– Да, что она знает – как позвать, чтобы вы пришли и отдались добровольно ей в руки. Так и вышло.

– Никому я не отдавалась, – вот ещё.

И вообще, пора это кино заканчивать. Интересное, но – достаточно уже.

Ушибленная голова болела, но я попыталась собрать в кучу всё, что эта самая Ариадна мне тут нарассказывала. Значит, вышло так. Родионовы заслали шпиона к Вострову, того застали с Натальей и заставили признаться, а после убили. Из-за Миши случилось расследование, из-за репутационных потерь Востров упустил выгоду.

А Ильин, выходит, стал преемником Миши у Ариадны. Если у них с Мишей вообще что-то было, если это не её выдумка. И по просьбе Ариадны был готов Мише мстить.

А Наталья Родионова мстила и Ариадне – за своего Гришу, и мне – за то, что отказалась добывать сведения о второй семье их отца. Вот мы все и встретились.

Ну что, как встретились, так и разойдёмся. Или нет, обсудим потом с Мишей и с родителями нашими.

Пока же я встряхнулась, постаралась отрешиться от боли – ненадолго, до дома, там разберёмся. И шагнуть в тот самый дом.

И ничего у меня не вышло. Я оказалась у противоположной стены, рядом с Востровой.

– Вы хотите сбежать отсюда? А не выйдет, – усмехнулась та.

Правда, усмехнулась очень грустно.

– Отчего же не выйдет? – не поняла я.

И попробовала ещё раз – с тем же успехом, вышла у другой стены.

– Эти катакомбы так закляли, чтобы их было не взять с помощью магии, – сообщила Вострова. – Чтобы можно было хранить, скрывать, сбегать, давать приют беглым, если они нужны.

– И кто такой могучий? – не поверила я.

– Лет тридцать тому несколько купцов объединились и закляли, приглашали мага из столицы. Часть ходов размыло, часть завалило – из-за землетрясений. Но часть ещё существует, и у Родионовых есть к ним доступ прямо из дома.

– Я сказала на службе, куда я пошла. Меня будут искать минимум три мощных некроманта, а то и ещё кто-нибудь, понимаете? Родионова не понимает, но если вы, как говорите, были вместе с Соколовским, должны понимать – что такое маг-некромант?

– А что тут понимать? Не найдут они вас. И меня не найдут, – вздохнула Вострова.

22. Куда вы их запрятали

22. Куда вы их запрятали

Когда столь недавно обретённая вымечтанная дочка Оленька не вернулась домой со службы и не отозвалась по магической связи, Иван Алексеевич Куницын встрепенулся сразу же. Потому что почуял – дело нечисто. Идти недалеко, даже если ногами, а если тенями – так и вовсе.

Обе квартирные хозяйки Оленьки только плечами пожали – нет, не предупреждала, ничего такого не говорила, ну да дела службы, мало ли, как оно там?

Стало быть, нужно узнать – как оно там. И для того отправиться в Кузнецовскую больницу, потому что вдруг и вправду просто по службе что-то вскипело?

В знакомом Ивану Алексеевичу кабинете наводил порядок помощник доктора Брагина Василий.

– Здравствуйте, Иван Алексеевич! – радостно приветствовал он гостя. – А они все ушли, и Иван Дмитриевич, и Ольга Дмитриевна тоже! Ольга Дмитриевна так вовсе сразу после обеда!

– И куда же она ушла, не подскажешь?

И почему не отзывается?

– И подскажу. Родионовы её снова к себе зазвали, не самые приятные люди, конечно, но повода отказать-то и не было. А Ольга Дмитриевна и в прошлый раз к ним ходила, и в этот пошла.

Фамилию эту Иван Алексеевич уже слышал – когда искали концы у доноса на Мишу, эти люди в истории не на первых ролях, но отметились.

– А что за прошлый раз?

– А когда Павел Петрович концы отдал, Ольга Дмитриевна ходила опросить, чтоб как положено.

Более того, Василий даже нашёл и показал заключение – о самой обычной смерти в силу естественных причин. Иван Алексеевич задумался.

– И что же, у них ещё кто-то концы отдал? Зачем им Ольга Дмитриевна понадобилась?

– Так кто ж знает-то? Но письмо написали со всеми оборотами, Ольга Дмитриевна нам с Иван Дмитричем зачитала.

– Хорошо, где искать этих ваших Родионовых?

Оказалось – на Троицкой улице, не так, чтобы и далеко – насколько Иван Алексеевич успел разобраться в улицах Сибирска. Где-то там же располагается магическая управа и дом Болотникова. Значит, нужно дойти и спросить.

По дороге он ещё вызвал сначала Мишу, а потом и Севостьяна – но те не отзывались. Оно конечно, мало ли, что там, на севере, в таком месте, куда летом можно попасть только по реке Лене, зимой по ней же, только по льду, а в межсезонье – никак? Значит, или откликнутся, или он потом ещё позже спросит.

Дальше уже и дом Родионовых показался, и лакей-привратник спросил Ивана Алексеевича, как о нём доложить. И доложил.

Появилась особа его лет, в трауре, была бы миловидна, но надменный взгляд всё портит. И неласково поинтересовалась:

– Чем обязаны?

– Приветствую вас, милая дама. И желаю узнать, где сейчас Ольга Дмитриевна Филиппова, которая отправилась к вам сегодня после обеда.

– Отправилась к нам? Ничего подобного, – покачала головой хозяйка. – Не было её. Она приходила к нам, когда батюшка преставился, тому уже скоро сорок дней. И с тех пор я её не видела.

– Отчего же достойные доверия свидетели все, как один, цитируют вашу к ней записку? – свидетель был один, и записку ему не цитировали, а упомянули, но где один, там и два, так ведь, а Оленьку надобно найти.

– Какую записку? – дама нахмурилась очень натурально, но Иван Алексеевич видел – лжёт.

Что-то определённо знает. И не хочет говорить.

– Записку, в которой вы приглашаете Ольгу Дмитриевну прийти к вам, – Куницын гнул свою линию.

Дама смутилась.

– Вы может спросить Митьку, приходил ли к нам кто-нибудь, – задрала она нос.

Митькой оказался тот самый лакей-привратник, он вытаращился на Ивана Алексеевича и ответил – нет, не видел никого. И был правдив, в отличие от своей хозяйки.

Куницын уже собрался встряхнуть ту самую хозяйку – легонько, так, чтобы чуть напугалась и перестала лгать – но сверху спустился мужчина, примерно тех же лет, солиден и важен, и похож на даму носом и глазами, и спросил:

– Наташа, что тут? У нас гости?

– Здравствуйте. Куницын, Иван Алексеевич, к вашим услугам, – поклонился вежливо. – Увы, не представлен ни вам, ни почтенной даме, но поверьте, вопрос у меня самый насущный.

– Иван Родионов, – тот ответно кивнул. – А это Наталья, сестрица моя.

– А по отчеству? – вкрадчиво спросил Куницын.

– Павловичи мы. Прошу пройти, и излагайте ваше дело.

В гостиной наверху Иван Алексеевич принялся излагать.

– Я разыскиваю Ольгу Дмитриевну Филиппову.

– Отчего же вы разыскиваете её у нас? – нахмурился Родионов.

Иван Алексеевич видел отчётливо – не лжёт, и впрямь не понимает. В отличие от сестры, которая определённо беспокоится.

– Сегодня кто-то из вашего дома отправил в Кузнецовскую больницу записку для госпожи Филипповой. Она отправилась к вам сюда и пропала.

– Какая ещё записка? Госпожа Филиппова была у нас давненько уже, в день смерти батюшки, – и дальше Родионов изложил уже известные факты.

На лице сестры его изобразилось торжество – вот, мол, так, я же говорила!

– Но в больнице мне определённо сказали, что Ольгу Дмитриевну пригласили сюда. Понимаете, пока она не замужем, я, как отец, несу за неё определённую ответственность. И должен её найти.

– Вы – её отец? – нахмурилась Наталья Павловна. – Тоже маг, что ли?

– Именно, любезная Наталья Павловна, маг-некромант, – Куницын постарался вложить в улыбку как можно больше угрозы. – Понимаете, я вижу, что вы лжёте. И должен понять – в чём именно лжёте и почему.

– Наташа? – Родионов хмуро взглянул на сестру.

– Давайте ещё раз спросим лакея у дверей, – предложил Куницын.

Лакей Митька сообщил, что никого не видел, но – оказалось, что он заступил на свой пост не с утра, как можно было подумать и как случалось обычно, а два часа назад, по велению Натальи Павловны. А перед ним был Савва, он куда-то делся.

Родионов велел немедленно найти и доставить сюда того Савву, тот не сразу, но явился. Сначала со страхом поглядывал на хмурую хозяйку и отнекивался – мол, ничего не знает. А потом Иван Алексеевич пристально на него взглянул – и тот заговорил.

Да, были гости, с одной барыней хозяйка из церкви вернулась, вторая уже после обеда пришла. Да, первую точно знает, все её знают, это Вострова, супруга Петра Иннокентьевича. А вторая такая же молодая и модная, наверное, тоже чья-то жена. Нет, ни одна обратно не выходила. А потом его отправили дров принести на кухню, а Митьку позвали на воротах стоять, вот и всё.

– Наталья, что ты тут устроила? – грозно спросил Родионов у сестрицы.

– Врёт он, ничего я не устраивала, ничегошеньки, – бодро начала Наталья Павловна, но под взглядом Куницына увяла.

– Наталья, говори, как есть, – Родионов хмурился. – Ещё нам не хватало с магической управой что-то делить! Болотников не твой приказчик, слушаться не будет, и о батюшкиных заслугах не вспомнит!

– Да нечего мне сказать, – продолжала упираться вредная баба.

Что Митька, что Савва уже благополучно утекли – от греха подальше, тем более, что снаружи доносился какой-то невнятный шум. Наталья смотрела, как ворона нахохлившаяся – вздёрнувши нос и поджав губы. Мол – ничего не знаю, а если и знаю, то вам ни слова не скажу.

– Иван Павлович, дозволите помочь сестрице вашей рассказать? Явно же там что-то есть, но она по какой-то причине испытывает трудности. Не то вспомнить не может, не то язык не поворачивается, – Куницын остро взглянул на Родионова.

Сам бы уже встряхнул упёртую, да и дело с концом. И встряхнёт ещё обоих, если брат заартачится.

Но брат не стал артачиться.

– Помогайте, – хмуро сказал он Куницыну, чем немало удивил свою сестру.

– Ах ты, Ванька, креста на тебе нет, стыдобища, против родной крови, значится, – завелась было она, но умолкла под взглядом Куницына.

Иван Алексеевич для начала просто посмотрел – недобро и сурово. А потом уже позволил толике силы слететь с раскрытой ладони и серым облачком зависнуть против лица упрямицы.

– Где Ольга? Где та вторая женщина, кто она там?

– Вострова, – подсказал Родионов.

– Вот-вот, Вострова. Где они, куда вы их обеих запрятали?

И как у вас это вышло, всё же Оленька – маг не из последних? Или опыта пока маловато, не учуяла ловушку? Или ловушка оказалась такой… хитрой?

– В катакомбах они, – просипела Наталья. – Обе.

– Чего? Какие ещё катакомбы? – не понял Куницын.

– Совсем рехнулась баба, – выдохнул Родионов. – Откуда люк открывала? Из старой конторы, из амбара, из конюшни?

– Из конюшни, – начала было рехнувшаяся баба, но Куницын учуял ложь и аккуратно взял её щупальцем за горло.

Далее она издала какой-то нечленораздельный писк, и Куницын подумал было уже просто взять и встряхнуть руками, не глядя на брата рехнувшейся бабы, но прибежал давешний Савва и завопил:

– Горит у Мироновых! Шибко горит! На наш амбар перекинулось, сейчас дальше пойдёт!

– Спаси господи, стену ж кирпичную специально для того ставили, – едва не простонал Родионов.

Он мгновенно подскочил и умчался, сестрица его смотрела на Куницына немигающим взглядом, он ослабил захват – дышит ведь, чего она? Она дышала, но явно не осознавала, что происходит, и без опоры тихо сползла по спинке стула. Впрочем, Куницын не стал смотреть, что там с ней дальше, а прикрыл глаза и ещё раз попробовал дотянуться до Оленьки. А чтобы вернее – достал нож, добыл каплю крови и распылил в воздухе.

Глухо, нет её. Или же… показалось? Будто есть, и даже неподалёку, но – сделать шаг до неё не удалось.

Магическая преграда? Какого толка, интересно?

И никто из хозяев ему сейчас не помощник, так?

В доме вопили и бегали, что-то кричали о пожарных и о воде, коей недоставало. Иван же Алексеевич припомнил рассказы о лютых здешних пожарах, и ещё о том, что Мише Соколовскому доводилось как-то тушить у соседей, чтобы не перекинулось через дорогу на его собственный дом. В целом – дело нехитрое, затратное только.

А потом встряхнём хорошенько хозяина – пускай ведёт в те самые катакомбы, и не важно уже, из амбара или из конюшни.

Иван Алексеевич спустился во внутренний двор – там увидел, что горит у соседей Родионовых, пытаются тушить, но не выходит. Сам Родионов толково командовал парой десятков людей, как мужицкого, так и приличного вида. Притащили бочку с водой, но она уже показывала дно. Из конюшни выпустили лошадей – они со звонким ржанием понеслись на улицу. Над улицей плыл звон – видимо, на колокольне ближнего храма звонили, оповещали всех. В ворота с улицы забегали ещё какие-то люди, кто-то только глазел, а кто-то подключался и становился передавать вёдра с водой.

Куницын ещё раз попробовал дотянуться до Оли… нет, не вышло, сейчас даже и не понять ни стороны, ни направления. Значит, решаем тут, а далее уже и с Родионовым поговорим.

Сила пришла легко и было её много, теперь главное – не навредить.

– Разойдись, – скомандовал он, – иначе сейчас попробуем.

Конечно же, его не вдруг послушались, тогда он слегка пуганул – и их прямо снесло, и зевак, и тех, кто выливал последние капли воды. Эх, хорошо бы ещё мага, а то и двух, но уж как выйдет, да?

Купол встал – хороший непроницаемый купол, накрыл дворовые постройки Родионовых и прихлопнул огонь.

– Держись, Иван Алексеевич, иду на подмогу, – сбоку неожиданно возник Болотников. – Водников вперёд, заливайте!

Подержать пришлось до того момента, пока водники числом четверо не установились как следует. Трое мужиков-магов, и виденная уже Иваном Алексеевичем иноземная дева небывалой красоты – невысокая, словно фарфоровая, в иноземных же одеждах. Впрочем, сверкнули в закатных лучах рога и хвост, и длинные усы – дева-то непроста! Но с водой управлялась ловко, ничуть не слабее мужчин.

Они дотянулись до безграничной воды – впрочем, у них же тут река немалая, вскрылась уже, воды достаточно. Её и оказалось достаточно – точно направленные плюхи прибили огонь там, куда не дотянулся его купол, и там, куда рассыпались искры, и просто вокруг – чтобы остудить, и чтобы больше не загорелось. Пролили хорошенько и частично сгоревший дом соседей, и почерневшие заборы-амбары Родионовых, и сухую прошлогоднюю траву, и деревца, и что тут у них ещё есть.

– Достаточно, – командует Болотников, и это значит – можно выдыхать. Кто-то молится, кто-то молча опускается на землю, кто-то причитает о сгоревшем в сарае товаре.