Текст книги "Барышня ищет разгадки (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

– Я помогу подготовиться, – непререкаемо сказал Куницын. – И Севостьян с Мишей тоже помогут, я думаю. И всё получится.

– Сначала поутру послушаем людей Андрея Савельевича – что они накопали, и разберёмся с теми, кто погост поднял, – проворчал старший Соколовский.

– Как так погост поднял? – что там у них случилось-то? – Расскажите уже, не томите. Откуда вы взялись так удачно и против чего помогали Мише.

– Я записывал результаты своих изысканий, записи эти хранятся в моём доме, и Севостьян знал, где их искать, – начал Куницын. – Мы с ним знакомы весьма давно и близко, и он смог найти меня, ориентируясь на те сведения, что прочёл. Я же застрял в том самом мире без магии, но – в совершенно другой эпохе, как я понимаю, где-то между тем временем, в котором остались мои родные люди, и временем, похожим на наше здешнее.

Ничего себе, думала я. Посмотрел на советский период? Удивился?

– И… как вам? – осторожно спросила я.

– Изумительно, – скупо улыбнулся Куницын. – Но повторять опыт не хочу.

Ладно, если что – после расскажет.

– И Севостьян Михайлович нашёл вас там?

– Именно так. И смог вытащить домой. А тут случился казус с тем доносом, я согласился, что такое дело нужно пресекать быстро и безжалостно, и без раздумий отправился с ним сюда. Здесь же было любопытно – мы сначала присутствовали при допросе доносчиков, а после, когда пришёл сигнал бедствия, отправились бороться с восставшим погостом.

– Кому понадобилось поднимать погост? – я всё ещё не понимала.

– Революционерам, вестимо, – пожал плечами Миша. – Хотели освободить одного рьяного деятеля от революции, и для того устранили нескольких охранников – артефактами со смертной силой. И у них был некромант – сильный, но либо нерешительный, либо не вполне обученный.

– Однако, как поднять погост, он знал, твой необученный, – проворчал Севостьян Михайлович.

– Дурное дело нехитрое, – пожал плечами Миша. – Тем более, он снял свой амулет. Возможно, что и сами притянулись. А те, кто обитает на том погосте, не испытывали при жизни любви к существующим порядкам и властям, потому там и оказались. Они пока ещё не настолько опасны, как нежить старше полутысячи лет, но – с учётом особенностей их жизни, были голодны и злы, и дали нам жару, если честно, – он усмехнулся совсем как его отец.

– А ещё там за пригорком другой погост был, оказывается, – подключился Куницын. – Местный и давний. Оттуда к нашему противнику подошла подмога, которой они и сами не ожидали.

– Другой погост? – изумился Миша. – Ни слова никто не говорил.

– Видимо, сами не знали, некому было сказать. Там даже и никаких внешних знаков не осталось.

– Какие-то древние люди, что ли? – я не была уверена, что помню правильно, но в моём домашнем мире по берегам Ангары вполне так находили стоянки древнего человека.

– Очень может быть, – буркнул Севостьян Михайлович своим обычным образом, но внимательно глянул на меня.

– Так они явно старше пятисот лет, – дошло до меня. – И могут быть переродившимися и агрессивными.

– Так и были же, всё верно, – закивал Иван Алексеевич.

– И от кого я по затылку получил? – сощурился Миша.

– От такой твари и получил. Тварь стреножила тебя, а потом подхватила чью-то валявшуюся кость и использовала как оружие, – сверкнул глазами Севостьян Михайлович. – Надеюсь, это послужит тебе в дальнейшем уроком и напоминанием о том, что будь ты хоть какой маг распрекрасный, а о личной защите забывать не следует. А то крепость защитил, остальных защитил, а себя?

Я только вздохнула – представила, что было бы, если бы наши… отцы не успели туда.

– Спасибо, что помогли и вытащили его, – так и сказала. – А то меня он не позвал.

– Иван вытащил, – кивнул на друга старший Соколовский. – Оказался вовремя и на месте.

– Спасибо вам, Иван Алексеевич, – поклонился Миша. – Да, я ничего не знал о древнем захоронении, и теперь понятно – откуда взялось столько нежити и столько агрессивной смертной силы. Был шанс, что мы не справимся.

– Уже справились, – махнул рукой Куницын. – Выдыхай. Это было вчера, завтра труба снова позовёт, а сейчас – привал.

– А сегодня выдохнем уже наконец. Алексей, ужин где? – громко и грозно спросил Севостьян Михайлович.

– Сейчас, пан Севостьян, всё будет! – мгновенно отозвался тот, словно дежурил под дверью, да наверное, и дежурил.

– И настойки какой принеси, что ли. У нас тут воссоединение семейства, нужно праздновать.

Нужно – значит, будем. Остальное завтра.

19. Кто виноват

19. Кто виноват

Наутро я пробудилась в своей постели совершенно одна – как приличная барышня.

Вечером мы ещё довольно долго сидели тесным родственным кружком – говорили о здешних делах, о моих делах – старшему поколению было всё обо мне интересно, о столичных делах, и даже немного о международных. Тут я больше прислушивалась – искала отголоски грядущих катаклизмов, не услышала. Или не поняла.

А когда Миша начал клевать носом, все и зашевелились. И я поняла, что должна встать и отправиться к себе – потому что это сочтут правильным решительно все. Впрочем, нам удалось попрощаться без свидетелей – вышли из комнаты, да и всё. И наконец-то целовались.

– Я приду к тебе? – спросил Миша.

– Спи и восстанавливайся, а потом и придёшь, – я погладила его по щеке. – Мы же не знаем, что наша внезапно объявившаяся родня думает о наших отношениях.

– Да что бы ни думали, – отмахнулся Миша.

Но согласился пойти спать.

А Иван Алексеевич спросил меня:

– Ольга, где вы живёте?

– У меня служебная квартира, две комнаты в доме.

– Тепло ли там? Хорошие ли хозяева?

– С хозяйками я подружилась, и дом мы утеплили.

– Сами что ли? – изумился Куницын.

– Мне посчастливилось оказать услугу одному хорошему магу-строителю, и он нам всё утеплил, – пояснила я.

И увидела старшего Соколовского, внимательно слушающего.

– И какого же рода была та услуга? – спросил он.

– Прогнала донимавшую его нежить, – отмахнулась я. – Расскажу завтра, если желаете.

– Непременно расскажите, конечно же, мы желаем послушать. А сейчас и впрямь всем пора спать.

Договорились поутру связаться и там уже договориться – что и как делать.

И вот светлеющим уже утром я ела кашу и пила чай на нашей кухне, и слушала неизменную болтовню Надежды. Она рассказывала о вчерашнем визите Варфоломея – договаривались подправить что-то во втором этаже дома.

– И вот Варфоломей-то Аверьяныч возьми да скажи тёть Лушке – идите, мол, Лукерья-свет Семёновна, за меня замуж. Я человек не бедный, руки растут откуда положено, способностями господь не обидел, на хлеб с маслом хватает, а то и на икру, и на конфекты шоколадные, так, значит, говорит. И вам за мной щи пустые хлебать не придётся, и племянницу вашу, это меня, сталбыть, замуж выдадим с хорошим приданым.

Вот это поворот, называется.

– И что же она?

– А она меня прогнала, сказала пойти до соседки Василисы и снести ей зелье, что вчера для неё сварила, да так глянула, что меня ноги всё одно что сами наружу-то и вынесли, и дальше я уже и не слыхала, – с сожалением вздохнула Надежда.

Дальше, очевидно, немного видала и слыхала я, но – в тот момент совершенно ничего не поняла. А вот оно как, оказывается. Ладно, поглядим. Если я что-то понимаю, Варфоломей Аверьяныч нашей Лукерье как раз хорошая пара. И она ему – тоже. Глядишь, и сладится у них.

Я как раз допила чай, когда пришёл вызов Болотникова, и мне было велено скорейшим образом явиться в управу. Что ж, так мы и предполагали. Явлюсь.

Оделась строго и прилично, осмотрела себя в зеркало – я же гожусь для серьёзной работы в губернском магическом управлении? Значит, вперёд.

В приёмной Болотникова не было привычной фигуры – его секретаря Вениамина. Это показалось странным – куда дели? Он казался незыблемой здешней деталью, он был тут всегда, в любое время, когда бы что ни случилось. И дверь в кабинет, обычно распахнутая, сегодня закрыта.

Значит, я просто повешу тулуп и платок на вешалку, и пойду в кабинет.

– Доброе утро, – я оглядела собравшихся мужчин.

– Доброе утро, – кивнул Болотников. – Располагайтесь.

Кроме него, я увидела всех трёх ревизоров, бледного Пантелеева с перевязанной головой и господина Маслова, доверенное лицо губернатора. Села на предложенный стул и сделала вид, что всё хорошо. Эх, отчего же я не связалась с Мишей из дома? Где там они есть-то, все трое?

А вот тут и есть. Не постеснялись, явились прямо в кабинет. Миша первым делом нашёл меня глазами и улыбнулся, его отец дружелюбно мне кивнул, а Иван Алексеевич подошёл и тихо поздоровался.

– Всё ли благополучно? – спросил.

– Со мной да, – улыбнулась я в ответ. – Надеюсь, что и с вами тоже, и с обоими господами Соколовскими.

– Вполне, – кивнул он и уселся возле меня.

Это не укрылось от остальных, на нас смотрели с изрядным любопытством, и в первую очередь Пантелеев. О да, мы не договорились вчера, что будем сообщать здешнему обществу, а с чем погодим. Наверное, пока со всем погодим. Сначала решаем общие проблемы, потом уже устраиваем личные дела.

– Господа, мы собрались, чтобы заслушать отчёт о работе ревизоров из министерства внутренних дел, и после ещё обсудить наши здешние непростые обстоятельства, – сказал Болотников.

– Я вовсе не намерен обсуждать результат моей работы с кем-либо, кроме тех, кто уполномочен господином министром, – сказал, задравши нос, некромант Елистратов.

– Значит, Иннокентий, в бутылку не лезь и говори, что велено, – сурово сказал Севостьян Михайлович. – Я уполномочен господином министром, и я тебе велю – и сам говори, и все прочие чтобы тоже говорили.

Елистратов засопел, зыркнул на Севостьяна Михайловича недобро, но – начал говорить. Оказалось, за три дня он выяснил о нашей с Мишей работе, или даже – о Мишиной работе довольно многое. И конечно же, выходило так, что вроде бы мы и работаем, как подобает, но – недостаточно.

– Выявлены вопиющие случаи, когда ввиду отсутствия и врача, и мага-некроманта посмертный допрос откладывается на неопределённое время или же не производится вовсе, что недопустимо. Не в Сибирске, но в других поселениях губернии. Также выявлены случаи, когда с прорывами нежити приходится бороться местным жителям и немногочисленным магам иной направленности, ввиду отсутствия мага-некроманта. Всё это я отразил в отчёте, и намерен предъявить доклад не только вашему превосходительству, но и Андрею Савельевичу тоже.

– Безусловно, – кивнул Севостьян Михайлович. – И что же вы предлагаете для благополучного разрешения этой вопиющей ситуации?

– Вместо непонятной девицы взять на службу в управу приличного некроманта, – выдал Елистратов. – Потому как от девицы есть некоторый толк, но очевидно недостаточный. Она не имеет ни гимназического аттестата, ни полного диплома академии, недоучка какая-то. И господину Болотникову давно уже следовало изложить все эти соображения и затребовать на службу лиц подобающего пола и образования.

А не дать ли ему в лоб прямо здесь и сейчас, думала я. Впрочем, я думала, а разные другие люди действовали. В смысле – посмеялись.

Улыбнулся Севостьян Михайлович. Заржал Пантелеев. Миша посмотрел на Елистратова, как на дурака. Иван Алексеевич осторожно взял мою руку и пожал.

– Я так думаю, Севостьян Михайлович, что господин Елистратов несколько заработался в своём министерском кабинете, – Болотников пошевелил своими невидимыми никому, кроме некромантов, волчьими ушами.

– Точно, – кивнул старший Соколовский. – Что, Иннокентий, останешься здесь служить? Если Матвей Миронович тебя возьмёт, ясное дело.

– Подумать надо, – Болотников не скрывал усмешки. – Как у вас, Иннокентий Ильич, с демонами и чудовищами, доводилось противостоять? У нас, понимаете ли, встречаются. И со всяких древних погостов тоже, бывает, ползут, случалось бить?

Елистратов глянул на Болотникова зверем и уставился в свои бумаги – очевидно, он не рассматривал для себя такого варианта продолжения карьеры.

– Не вижу радости на твоём лице, Иннокентий, – Севостьян Михайлович тоже позволил себе усмешку. – А если ты не готов бежать сюда на службу впереди паровоза, то отчего же кто-то другой вознамерится так поступить? Только отдельные, гм, герои, вроде моего сумасшедшего сына да его невесты. Кстати, Иннокентий, ты ведь в Петербургской академии учился? Но ты молод, и профессора Спасскую, очевидно, не застал. Но рассказы-то о ней, наверное, доводилось слышать? К слову о дамах-некромантах, да.

Ах же… Мы так не договаривались, вот!

Видимо, на моём лице было написано всё это и ещё чуть-чуть, и Миша тоже смотрел на папеньку с интересом. Елистратов же сопел молча и ничего не отвечал.

Болотников тоже уловил всё, что следовало, и подмигнул мне.

– Поздравлять будем чуть позже, а пока я вижу, что господин Елистратов не горит желанием служить под моим началом. Да и я, признаться, не слишком желаю им командовать. И вопрос о кадрах мы тоже обсудим, раз уж привалило нам счастье в виде самого товарища министра. А пока – полагаю, что Михаил Севостьянович и Ольга Дмитриевна делают всё, что могут, и даже более того, и завершим на этом. И если кто-то другой в том сомневается, то пускай говорит здесь и сейчас.

– Дозвольте мне, Матвей Миронович, – ревизор-простец Васин тоже достал папку с листами и развязал завязки.

– Слушаем, – отозвался Болотников, а Соколовский просто кивнул.

– Андрей Савельевич просил меня проверить факты, я это сделал, – сообщил Васин.

– Чтобы всем было понятно, я позволю себе немного пояснить, – встрял Севостьян Михайлович. – Николай Константинович не маг, но имеет иммунитет к магии. Его невозможно ввести в заблуждение магическими методами, никакими из магических методов. Также невозможно магически принудить к чему бы то ни было. А чтобы отличить ложь от правды, имеются артефакты.

Васин легко поклонился.

– Я не имел возможности беседовать разве что с Михаилом Севостьяновичем, полагал, что сделаю это по возвращении его со служебного задания. Но оказалось, что в целом в том уже и нужды нет. Он не убивал ни госпожу Серебрякову, ни князя Бельского, ни здешнего чиновника Черемисина. Поклёп, не более.

Я выдохнула – мне лично этот Васин показался таким же предвзятым, как и Елистратов. Но оказалось, что всё иначе. Верно, люди разные, и к решению одного и того же вопроса они тоже могут подходить совершенно по-разному.

– Позвольте, Севостьян Михайлович, – дружелюбно улыбнулся третий ревизор, тот, что меня не допрашивал, как там его звали, я уже и не помню.

– Говори, Пётр Максимович, – кивнул Соколовский-старший. – Что узнал?

– Как я и предполагал, люди, живущие в здешних суровых условиях, и сами нередко столь же суровы. И если уж берутся доставить неприятности ближнему своему, то делают это наверняка. Мой вывод – Михаил Севостьянович не виновен в том, что на него наклепали. А вот по какой причине наклепали – я кое-что узнал.

У него в отличие от двух других в руках не было никаких бумаг, он просто улыбался и рассказывал. Как беседовал и со служащими управления, и просто с местными обывателями, для чего посетил театр, благотворительный концерт и два собрания местных обществ и побывал на местных же рынках и дважды просто в домах здешних видных людей. Беседовал, слушал, задавал наводящие вопросы, делал выводы. И сделал.

– Вы, Михаил Севостьянович, отчего отказались написать в заключении о смерти некоего Григория Сушкова то, что вам настоятельно советовали? – прищурился на Мишу этот самый Пётр Максимович.

Миша нахмурился – очевидно, соображал, кто таков этот Григорий и что это вообще было.

– Так это когда было-то, – не понял он.

– Год с небольшим назад, всё верно. И что же, вы не разузнали, что этот самый Сушков, хоть и служил в доме купца Вострова, но на самом деле оказался доверенным человеком его конкурента Родионова. И если бы не ваше заключение, то к смерти бы никто и не присмотрелся, а случилось разбирательство, итогом коего стал срыв договоров об укрупнении предприятий, Востров потерял какую-то ощутимую сумму, а Родионов получил государственную поддержку и оказался на коне.

И что, это за три дня, да? Снимаю шляпу, Пётр Максимович.

– Да ему шею сломали, там и говорить-то не о чем было, – пожал плечами Миша.

– Видишь – оказалось, что было, – ворчливо сказал Севостьян Михайлович. – Тебе говорить не о чем, а человек доход потерял, и государственную концессию, или что там у него было. Обозлился на весь свет, и на тебя первым делом, и написали они со здешним Вениамином донос. Вениамин спрятал признание Серебряковой и добыл фактов о твоей службе. А Востров помог с доставкой доноса до министра, были у него связи. Вот и всё.

– А Вениамин какой белены объелся?

– Хотел прославиться, как раскрывший преступление, и получить повышение – подальше отсюда, ясен перец, в более тёплых и благополучных губерниях, – пожал плечами Болотников. – Я, вестимо, не ожидал, но – и на старуху бывает проруха, и на меня тоже.

Так просто? Один хотел повышения, второй потерял деньги, и захотел отомстить?

– Благодарю за работу всех троих, – сказал старший Соколовский. – Не задерживаю вас ни сейчас, ни вообще в Сибирске, Андрей Савельевич будет ждать ваши доклады завтра. Полагаю, Матвей Миронович поможет с порталом, а если нет – воспользуетесь служебным.

Все трое закивали, поднялись и отправились восвояси. А мы остались – местные, Севостьян Михайлович и Иван Алексеевич.

20. Некромант из тайги

20. Некромант из тайги

– Тьфу ты, даже чаю подать некого кликнуть теперь, – вздохнул Болотников. – Ефим Андреевич, доложишь Илье Елисеевичу, так?

Маслов кинул – мол, доложит, как без этого.

– А теперь давайте разбираться, что стряслось в Александровском. И где нам взять ещё пару-тройку толковых некромантов в подмогу тем, что у нас уже есть, – продолжил хозяин кабинета.

– Где взять – я знаю, – влезла, и сама себе несколько изумилась.

– И где же? – заинтересовались разом и Болотников, и Соколовский-старший.

– Поговорите с Афанасием Александровичем, пускай присылает сюда студентов на практику, да побольше. Тут и нежить, и посмертные допросы, и дураки, и всякое другое.

– Вот-вот, и всякое другое, – вздохнул Болотников.

– Я поговорю, – откликнулся Севостьян Михайлович. – И о практике, и о том, чтобы направить сюда выпускников. Я буду на выпускном экзамене, и перед тем сам поговорю с Пуговкиным.

– А что с тем некромантом, которого поймали? – спросил Миша. – Не утёк?

– Не утёк, сидит, родненький, в здешней каморке сидит, и не просто в железах, а в антимагических, – сообщил Пантелеев. – Доставить?

– Пойдёмте, доставим вместе, – поднялся Миша.

Тот не возражал, и даже позволил взять себя за руку и увести в тени.

– Верно я понял, что Ивана Алексеича следует поздравить с обретением давней пропажи? – поинтересовался Болотников.

– А что вы знаете о той пропаже? – живо заинтересовался Куницын.

– Только слухи о самом факте, не более, – покачал головой Болотников. – И смог связать концы только сейчас, когда увидел рядом вас и госпожу Филиппову.

– Всё верно, Ольга Дмитриевна – моя дочь. Она выросла… весьма далеко отсюда, и от меня – тоже, но теперь является несомненной наследницей всего, чем я владею, – сообщил Иван Алексеевич.

– И перспективной невестой, – подмигнул мне Болотников.

– Но тут извините, молодёжь уже договорилась, даже и без нас, – пожал плечами Севостьян Михайлович.

Наверное, ещё бы болтали обо мне, но появились Миша и Пантелеев, и они держали высокого худого белобрысого парня, тот смотрел перед собой мрачно и обречённо. Увидел толпу магов, глаза аж расширились.

– Вот, извольте, Савелий Серов, некромант. А два брата его – простецы, Ерёма и Лука, – сообщил Пантелеев. – Те самые, что в телеге сидели, а сейчас – в околоточной тюрьме сидят.

Парень таращился на всех нас – очевидно, не ожидал увидеть в одном помещении целых четырёх некромантов.

– И откуда же к нам такое сокровище? – усмехнулся Болотников. – Тут только что говорили о недостатке некромантов на просторах нашей губернии, и глянь – некромант тут как тут. Как от переписи скрылся? – спросил у парня.

Парень молчал, смотрел то на старшего Соколовского, то на нас с Иваном Алексеевичем.

– Ты, любезный, если будешь молчать, то только ещё больше наскребёшь на свой хребет, – сказал ему Соколовский. – Сколько на нём жертв?

– Пятеро в Александровском, и на тракте ещё, и… – начал было Пантелеев, но парень по имени Савелий дёрнулся и взвыл.

– Неправда это! Это всё Ерёма, я не при чём! Я только пугать, мне дед убивцем быть строго-настрого запретил! А Ерёма не верил, что можно узнать, как убили-то, и не скрыть, если мёртвого-то нашли! Дед сказал ему, и повторял не раз, но он сам не может, и другим не верит! А Лука его слушает, не меня, я меньшой, мне, говорят, ещё до воли и до своей жизни семь вёрст, да всё лесом!

– Давай-ка сначала. Семён Игнатьич, сядь, не мельтеши головой своей побитой. Смертушка, сядь тоже, ведь еле на ногах стоишь, и туда же. А голубчик наш если снова попробует утечь… – Болотников грозно глянул на задержанного некроманта.

– Не попробует, – усмехнулся Иван Алексеевич и легко сотворил руками какую-то штуку, которая мягко легла на плечи парню, тот только глаза выпучил, ничего больше не смог.

– Он говорить-то будет? – поднял бровь Севостьян Михайлович.

– Куда денется, – ответил Куницын. – Язык ему узлом никто не завязывал, пускай даже не прикидывается. Говори, парень, там и поглядим, что с тобой делать.

– Звать как? – спросил Болотников.

– Савелий, сын Григорьев, из Серовых, – ответил парень.

– А я – статский советник Болотников, глава здешней магической управы. И желаю знать, чего ради ты у меня то на одном тракте озоровал, то на другом, а потом ещё и погост поднял.

– Братья озоровали, не я, – продолжал отпираться Савелий Серов.

– Погост, очевидно, тоже братья подняли, предварительно сняв с твоей шеи амулет, – подхватил Миша. – И это последнее я своими глазами видел.

– Ну я думал – пускай выйдут, дадут нам сбежать, а потом я их того, назад. Братья ж против толпы колдунов никто, даже если с дедовыми артефактами! Я им сказал, что в крепости колдун завёлся, и неча на него нарываться, но я ж меньшой и не знаю ничего. А они дурные, но братья же, родная же кровь, куда я без них! Я ж не знал, что меня скрутят и назад не пустят! Ты ж и скрутил!

– Что ж мне оставалось делать? На меня прёт нежить, у меня тут рядом люди, и если бы не своевременная подмога – там бы все и остались. Потому говори всё, как есть. Кто таков, откуда, кто тебя учил и чему, и почему так плохо выучил.

– Чего плохо-то? Хорошо! В тайге жить в сам-раз!

– Вот сидел бы ты в тайге, носа не высовывал наружу, пакостей не творил, так мог бы до скончания века там жить и ни с кем из нас не встретиться. А теперь уже – извиняй, обратной дороги нет, назад вернуться не выйдет, – качал головой Болотников. – Рассказывай всё, от начала до самого вот этого момента.

Некромант Савелий снова вздохнул.

– Откуда родом? – строго спросил Пантелеев.

– Верхоленские мы, – пожал плечами Савелий. – От села по тайге день пути с додатком.

Куницын переглянулся с Соколовским-старшим, Болотников понимающе усмехнулся, Миша тоже. Я не была в тех краях ни дома, ни здесь, но как я понимаю, глушь изрядная. И захочешь – не найдёшь, если местные не помогут, какая там перепись!

– И чем живут в таких местах? – поинтересовался Болотников.

– Что тайга даст, тем и живут, – ответил Савелий. – Охота, рыбалка, грибы, ягоды. Дед колдун, бабка тоже чутка умела, но дед – убить, и ему дела не было, косолапый это, солдат с ружьём или кто дохлый поднялся по весне, всем доставалось. А бабка наоборот – над раной пошептать, чтоб кровушку унять, отогреть, если зима и замёрз до синевы, пошептать на ветер, солнце и дождь. Сын у них выжил один, батька наш, остальных господь младенцами прибрал, и батька-то никаким колдуном и не был. Ничего не мог – ни про живых, ни про мёртвых, ни как дед, ни как бабка. И мамка такая же была, батька её из села привёз. Ерёма родился обычный, Лука обычный, а я вот такой, и мамка, сказывали, долго мной разродиться не могла, хоть ей бабка и помогала, а как смогла, то на меня разок всего взглянула, да и отошла. Батька после того тоже недолго протянул, жизнь ему без неё была не мила, ушёл на охоту и не вернулся, то есть вернул его дед, неживого уже, подле мамки на пригорке и закопали. А мне дед крест нательный заговорил, сказал – не снимать никогда, потому как беда случится. Вот она и случилась, надо было деда слушать.

– А что с дедом сталось? – спросил Иван Алексеевич.

– Да что со всеми, то и с ним. Уж год, как нет его, а бабка и того раньше ушла, – вздохнул парень. – Тогда Ерёма и заладил – надо жить ближе к людям, деньги добывать. Вот и двинули из дома. А что, деньги-то просто так не дают. Это у себя мы могли зайцами да косулями пробиваться, грибами да ягодами, ещё шкуры в село возили да продавали, мал-мала деньги и водились, да много ли среди тайги надо? А среди людей надо ох, как много, но все мы ж не просто так, и следы читаем, и белку в глаз бьём, как положено, и на косолапого выходить случалось. Я-то ладно, я колдун, могу его взглядом одним одолеть, а братья и с рогатиной умеют, и с ружьём. Меня дед тоже выучил, но взглядом-то проще. Такие люди нужны. Мы молчали о том, что я колдун, дед болтать лишку не велел, сказал – житья не дадут. И верно, лучше было сидеть и носа не казать, а ещё лучше и вовсе в тайге остаться.

– И что же, чем промышляли? – продолжал допрос Болотников.

– Нанимались в охрану, обозы сторожить. Охотились, стреляли волков по прошлой зиме, а ближе к весне шальной косолапый из лесу вышел, так и его пришлось уработать, большой был, зараза, втроём едва с ним сладили, и то мне пришлось чутка поколдовать. Так и жили.

– А в революцию-то зачем подались? – сощурился Болотников.

– Да какая к бесам революция, – отмахнулся Савелий. – Ерёме денег дали хорошо, и ещё больше посулили, если поможем Миньке Чурину брата вызволить из Александровского централа. Про брата всё понятно, брат – это брат, кровь есть кровь. И дела у Миньки шли неплохо, мог заплатить, деньги водились. Вот Ерёма и ввязался. А опосля оказалось, что нужно не просто брата освободить, а ещё и запасец ему сделать, чтоб в тайге-то концы с голоду не отдал, и поначалу мы только людишек на тракте пугали. Пугать-то дело нехитрое, я пугал, Лука с Ерёмой обносили. Вроде и не дело, но ведь обещались уже, а дед крепко нам в головы вбил, что дал слово – исполняй, не станешь – мало не покажется. Вот и исполняли, и они, и я. А когда до централа дело дошло, тут я уже упёрся – убивцем не стану. Тут Ерёма и сказал, что сам справится, подхватил дедовы камни, что умеют взять жизнь, и пошёл, меня просил только довести его до места через потустороннее. И поклялся, что ни о чём больше не попросит, отпустит меня обратно на нашу заимку. Я думал – вернусь, буду там жить, как дед жил, да и всё. Но обернулось-то оно иначе. Довёл я Ерёму, он убить – убил, но внутрь не пробрался. Просил-умолял один раз сходить внутрь да вывести человека, чтоб не вышло так, что убил-то зазря. Ну сходил я, да сам чуть не попался, вот ему, – и кивает на Мишу. – Еле ушёл.

– Точно, еле ушёл, – подтвердил Миша. – А какого рожна они на следующую ночь потащились?

– Думали, дедовы камни им расчистят дорогу, они войдут, как домой, сотворят, что пожелают, и обратно вернутся, – усмехнулся Савелий. – Да не вышло, сдохли камни. Или срок им вышел, или нечего было из воли дедовой выходить и убивать направо да налево. И вот они потащились, а я за ними – свои же, куда деваться, вытащить, люлей раздать, да и пускай дальше живут, как знают, только без меня уже. Да вот не вышло. Погост разворошили, меня стреножили, их тоже. И стою я сейчас тут, как дурак последний, а всё оттого, что деда не слушал. Или слушал, да не тем местом, выходит.

– И что же, Савелий, если б господь тебя услыхал да позволил заново всё сделать – не пошёл бы озоровать на тракте? – Болотников смотрел с любопытством.

– Остался бы на заимке нашей в тайге, а Ерёма с Лукой шли бы, куда хотели, только без меня. Я ж сильнее, правда, до меня не сразу дошло, а только вот уже здесь. Шуганул бы их, они бы и покатились, куда там им надо было.

– А лет-то тебе сколько, Савелий? – спросил Севостьян Михайлович.

– Двадцать второй пошёл, – сообщил тот.

– Уводите, – махнул рукой Болотников, и Пантелеев с Мишей увели мрачного парня обратно.

Впрочем, вскоре вернулись.

– Какой… примечательный экземпляр местного магического сообщества, – восхитился Иван Алексеевич.

– Даже с некоторыми понятиями о том, что должно, а что нет, – кивнул Болотников. – И что с ним будем делать?

– А что ты, Матвей Миронович, с такими обычно делаешь? – остро взглянул на Болотникова Севостьян Михайлович. – Ты ведь уже решил, так?

– Решил, – кивнул Болотников. – Только вот дозволение получить бы.

– Говори.

– Сей юноша видится мне не пропащим, а скорее, заблуждающимся. И если бы его отдать в хорошие руки, а после приставить к делу – то все свои грехи он за милую душу отработает. Ну а братьями его, ясное дело, разговор будет другой.

– Его же потянет к ним снова – родная кровь, и что там ещё мы сегодня слышали, – сощурился старший Соколовский.

– Потянет – пойдёт по этапу, да и всё, – махнул рукой Болотников. – Так и объясним. А некроманты мне здесь нужны – сами видели и слышали. Сдадим его Пуговкину в обучение, тот три шкуры спустит, и вколотит в эту голову всё, что дед не успел вколотить. И назначим испытательный срок – если не сорвётся и станет служить, как подобает, то и хорошо. А если не станет – тогда и разговора нет, ответит за всё.

– Прежние твои протеже все служат, как подобает, верно?

– Верно, пока ни одной осечки. И я всегда полагаю, что следует попробовать и дать человеку возможность. А там – как сам справится.

– Хорошо, дадим возможность. С Пуговкиным я тоже сам поговорю, – согласился Севостьян Михайлович.

– Вот и славно. А сейчас пойдёмте уже обедать, что ли, – Болотников взялся за артефакт и открыл нам всем портал к нему домой.