Текст книги "Медикус и пропавшие танцовщицы"

Автор книги: Рут Дауни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

– Может, и есть. Они вообще любят строить большие дома.

– Представляешь, сколько семей можно было бы накормить! А они продолжают драть с нас налоги.

– Так поэтому твоя бабушка так сердита на Брайку?

– Семья её брата поступила плохо. Решила торговать с армией. И вот теперь одна из них спуталась с солдатом. И он станет отцом её детей. – Сабран умолкла и следила за тем, как крутится верхний камень жернова. – Говорят, что многие из них платят женщинам за то, чтобы те с ними спали.

– Это правда.

– Но зачем женщины делают это? Я бы никогда не согласилась!

– Ну, не скажи, – мрачно ответила Тилла. – Если бы ты знала, что тебя могут убить, может, и согласилась бы.

Камень продолжал вертеться. После паузы девушка пробормотала:

– Прости, не сердись. Все считают, что я сперва говорю, а думаю уже потом.

Тилла покачала головой.

– Я не сержусь. И потом, меня всегда защищает моя богиня. А медикус, он другой.

– Люди говорят, ты его женщина.

Камни заскрипели. Тилла подняла руку и стала сгибать и разгибать затёкшие пальцы.

– Люди говорят неправду.

Сабран полезла в мешок и вдруг захихикала.

– А ты умеешь хранить тайны?

– Конечно.

– Прежде чем отослать налог зерном, мы все по очереди плюём в него.

Тилла улыбнулась.

– Это им на счастье?

– Само собой. – Сабран снова сложила ладони лодочкой и насыпала зёрна в отверстие в жёрнове. – А ребята хотели ещё и нассать в это зерно, но бабушка сказала, что не надо, иначе римляне учуют запах. И увидят, что оно сырое. А если плюнуть, то ничего, можно размешать – и незаметно.

Глаза их встретились, девушки рассмеялись.

– Может, твой медикус даже ел зерно, в которое плевали, – заметила Сабран.

– Что ж, удачи ему, – сказала Тилла и завертела ручкой жернова ещё быстрее.

– Моя двоюродная сестра запросто может наложить на него проклятие, если ты, конечно, хочешь, – предложила Сабран.

– Твоя двоюродная сестра владеет магией слова?

У Тиллы не было намерения прибегать к помощи родственницы Сабран. Если уж понадобится наслать на кого-то проклятие, она прекрасно справится сама. К сожалению, энергично кивающая Сабран, видимо, не поняла, что Тилла отвергла предложение.

– Дней десять тому назад, – похвасталась Сабран, – моя двоюродная сестра сделала так, что целый отряд солдат попадал на землю.

Рука Тиллы так и замерла в воздухе.

– Как же ей это удалось?

– Она несла воду в дом, и тут вдруг на дороге показались римские солдаты. Человек сто пятьдесят, они пробегали мимо целой толпой, как это принято у римлян. Ну и сама, наверное, знаешь, как они смотрят на девушек?

Тилла кивнула.

– Ну и сестре надоело, что они на неё пялятся, вот она и наложила на них проклятие. И едва успели слова сорваться с языка, как один из солдат споткнулся, и все остальные тоже начали спотыкаться об него и падать, словом, целая куча людей на дороге. Ну а потом, когда поднялись, заметили, что один бежать дальше не может. Видно, ногу сломал, и им пришлось нести его на руках. Мы так хохотали, что пришлось спрятаться за забор, чтобы римляне не заметили.

– Дочь Лью! – раздался вдруг мужской голос.

Девушки так увлеклись разговором, что не заметили, как дверь в дом отворилась.

Тилла вскочила на ноги.

– Я здесь.

– Идём, я отведу тебя к бабушке.

* * *

У огня в большом доме собралось, наверное, человек двадцать. Бабушка торжественно восседала в своём кресле и, увидев Тиллу, поманила её рукой.

– Дочь Лью, – заявила она, – у нас тут долго о тебе говорили. Теперь я хочу, чтобы ты сама рассказала о себе.

Тилла подошла, отряхивая муку и сор от папоротника с колен.

Потом оглядела лица людей в мерцающем свете огня. Они молчали и не сводили с неё глаз. Тилла набрала в грудь побольше воздуха, вскинула вверх руки и запела.

– Она поёт! – прокричала какая-то женщина в ухо бабушке.

– Знаю! – рявкнула в ответ старуха. – Ещё не совсем оглохла!

Девушка пела об истории своих предков. Благословляла за доброту бабушку и её большую семью. А потом пропела несколько прощальных слов.

ГЛАВА 69

Даже с расстояния Рус слышал доносящиеся из амфитеатра возгласы и гул людских голосов. Должно быть, состязания там в самом разгаре: вояки из Двадцатого легиона из кожи лезут вон, чтобы победить, а остальные подбадривают их криками. Возбуждение нарастало и, казалось, грозило вот-вот захлестнуть город, а затем волной выплеснуться через открытые ворота.

В заведении Мерулы вовсю шла подготовка к долгой и Хлопотной ночи. Басс со Стикхом на улице крепили фонари в специальных железных скобах. («Эти недоумки всю дорогу норовят выдернуть их оттуда!») В зале уже расположились несколько ранних клиентов, их обслуживала Мариам. Дафна поднималась по лестнице со стопкой свежего белья. Мерула за стойкой пробовала горячие напитки, которые предлагал разносчик. Вот она отпила глоток и поморщилась.

– Корицы маловато, – заявила она и сердито покосилась на девушку, расставляющую кувшины.

Рус направился к ней, доставая на ходу кошелёк. Мерула заметила этот жест, и хмурость сменилась профессионально приветливой улыбкой.

Он расплатился по счёту, а затем сказал:

– Хотел бы перемолвиться парой слов с Хлоей.

Хмурость вернулась.

– Она сегодня не работает.

– Просто надо передать ей кое-что.

– Она заболела.

– Тем более. Я врач, – парировал Рус.

Углы большого крашеного рта опустились, образуя глубокие морщины, однако Мерула махнула рукой в сторону кухни.

– Если сможете вернуть её к работе, – заметила она, – тогда уже я ваша должница.

Вопреки правилам обе двери на кухню были распахнуты настежь. Тем не менее, едва войдя, Рус закашлялся от пара и дыма. Часть одного стола была заставлена грязной посудой и завалена луковой шелухой, остальное пространство занимали бледные сырые пироги, дожидающиеся, когда их отправят в печь. В царящей вокруг суете и спорах никто не обратил на Руса внимания.

Он постучал в боковую дверку комнаты, где спали девушки, выдержал паузу, затем вошёл.

Лежащая на одной из нижних коек женщина повернулась, чтобы взглянуть на него. Лицо красное, заплаканное. Глаза распухшие.

– Хлоя!

– Не надо, не подходите ко мне!

– Хлоя, я насчёт Лукко...

– Его нет! Они его забрали!

– Знаю.

– Они обещали, что разрешат ему остаться со мной! Обещали! – Она так и захлебнулась рыданиями. – У меня, кроме него, никого больше нет!..

– Я его видел.

Похоже, Хлоя не слышала этих его слов. Молниеносно вскочила на ноги и набросилась на Руса, точно разъярённая пантера.

– Это ты! – завизжала она, тыкая его кулаками в грудь. – Твоих рук дело, подонок!

Рус перехватил её руки, крепко сжал. Но Хлоя, вместо того чтобы вырываться, ощерилась, точно собиралась укусить его, и яростно зашептала прямо в лицо:

– Всюду надо совать свой нос? А потом похваляться направо и налево, что ты узнал?

Рус с трудом удерживал её. Потом заглянул Хлое в глаза.

– Сядь, Хлоя, успокойся, – приказал он. – И послушай меня.

– Не сяду! Лукко – вся моя жизнь! Это по твоей вине он исчез!

– По моей вине?

– Зачем ты во всё лезешь, только и знаешь, что вмешиваться! – продолжала кричать она. – Вспомни, что случилось с Фриной! Ты всем приносишь одни только несчастья!

– Да сядь же, кому говорю! – взревел Рус и грубым толчком послал её на постель.

Хлоя едва не ударилась головой о стенку и наконец умолкла. Закрыла лицо руками, пальцы у неё дрожали.

– Его больше нет! – прорыдала она. – Мой сынок, мой маленький мальчик! Дитя моё!

Рус сдвинул в сторону одежду и расчёску и присел на край единственного в комнате стула.

– Я его видел, – сказал он. – Он у работорговца.

Хлоя громко всхлипнула, потом всё же умудрилась выдавить:

– Он здоров? Бедняжка так испугался, когда они...

– Он хотел, чтобы я передал тебе...

Не успел он окончить фразы, как дверь в комнатушку с грохотом распахнулась и на пороге появился Стикх.

– Я знаю, где он!

– У работорговца! – прорыдала Хлоя.

– Сейчас иду за ним.

– Но у меня нет денег! – Хлоя наклонилась и стала расстёгивать ножную цепочку. – Вот, только это. И ещё удалось скопить немного, но всё равно не хватит.

– Не важно, – сказал Стикх. – Я перемолвился словечком с Мерулой и иду за ним. Сегодня после закрытия я получу свою долю. Пойду к торговцу, внесу залог за мальчишку. А завтра приду и выкуплю его.

Хлоя схватила его за руку.

– Правда? Ты сделаешь это для меня?

Стикх ухмыльнулся. Улыбка вышла кривая, но Рус сразу понял: за устрашающей внешностью кроется добрая душа. Человек, которого он всегда считал тенью Басса, оказывается, способен к состраданию. Тут была только одна проблема.

– Они могут не поверить тебе в кредит, – заметил он. – Там висит вывеска, где говорится, что они принимают только наличными и сразу.

Стикх уставился на Руса с таким видом, словно только что заметил его присутствие. А потом сказал:

– Понял, – и повернулся к двери. – Это мои деньги, и я хочу получить их прямо сейчас.

Когда он ушёл, Рус сказал:

– Лукко просил передать тебе, что это Басс донёс Меруле об истории с испорченными устрицами.

– Уже знаю, да хранят его боги, – ответила Хлоя. Громко всхлипнула и стала искать, чем бы вытереть нос. Нашла скомканную тряпицу, развернула её, шумно высморкалась, потом приложила к опухшему от слёз лицу. – Это я во всём виновата.

Рус испытал облегчение, услышав, что никто его теперь ни в чём не винит, и промолчал.

– Не надо было мне рассказывать об этом дурацком письме Софии, – неожиданно заявила вдруг Хлоя. – Тогда бы ты не стал совать свой нос в чужие дела, задавать вопросы... – Она снова высморкалась. – И Басс бы не узнал, что это я распустила язык. Он рассказал Меруле о дурацкой шутке с устрицами, вот она и решила в наказание продать Лукко. А сделал он это, чтобы отомстить мне.

Рус громко вздохнул. Пришёл его черёд сокрушаться. Не следовало расспрашивать Басса о письме.

– Прости, – пробормотал он. – Я просто хотел выяснить, что же произошло с Тиллой.

Хлоя прилегла с открытыми глазами, долго и молча разглядывала потолок.

– Так и знала, что это дело плохо кончится, – тихо заметила она.

С кухни донёсся грохот, затем – крики и ругань. Рус вздохнул. Уставился на носки своих сандалий – больше всего на свете ему хотелось оказаться сейчас где-то совсем в другом месте. В другой стране. В другой жизни. Там, где он бы никак не мог повстречать девушку по имени Тилла. Если бы он тогда не обратил внимания на шум у фонтана, ничего бы этого не случилось. И, Хлоя права, не надо было ему вмешиваться. С того момента всё пошло наперекосяк. Словно его прокляли, околдовали в тот самый миг, когда эти прекрасные глаза... О боги! Неужели и он начал верить во всю эту чепуху?

В дверях снова возник Стикх, он был вне себя от ярости.

– Не смог получить наличными! – выпалил он. – Эта несчастная корова уверяет, что деньги заперты в сейфе, а ключа у неё нет. Всё равно, иду к работорговцу!

– Погоди! – Рус потянулся к кошельку. – Сколько тебе надо, как думаешь?

Стикх лишь отмахнулся, давая понять, что сумма, которую готов дать Рус, всё равно не спасёт:

– Проклятый торгаш сдерёт столько, что тебе не снилось!

Вместо ответа Рус вывалил содержимое кошелька на пол.

Хлоя тихо ахнула.

– Собирался отдать часть долга, – объяснил Рус. – Но ничего, ещё денёк подождут. – Раз Тилла бесследно исчезла, Приск вряд ли сможет захватить её, если задолженность в фонд Эскулапа не будет вовремя выплачена.

Стикх выбежал с деньгами, а Хлоя сказала:

– Ты уж прости за то, что я тут наговорила. Теперь вижу, ты и правда хочешь всё исправить.

– Хоть и сам удивляюсь, зачем это делаю.

Он покосился на Хлою. Та выдавила слабую улыбку.

– Я осматривал тело Софии. После того, как её вытащили из реки, – произнёс Рус. – И что-то подсказывало мне: никто не должен умирать вот так. И это правда.

Хлоя села в постели, спустила босые ноги на пол.

– Если б я знала, где Тилла, – начала она, – непременно сказала бы тебе. Но я не знаю. Хотя могу сказать кое-что. Может, тебе и пригодится. Если, конечно, обещаешь, что это строго между нами. Не будешь болтать, не станешь задавать вопросов?

– Но если речь пойдёт о жизни и смерти, разве я могу молчать?

– При чём тут это? Ведь София умерла.

– Тем более.

– Я не знаю, кто убил её. Но знаю, почему все так боятся, что имя этого человека вдруг всплывёт. София была гражданкой Рима.

Рус растерянно заморгал.

– Гражданкой? – недоверчиво переспросил он. Граждане Рима не могут быть рабами, уж не говоря о том, что никто не имеет права заставить свободную римлянку работать проституткой. – Но как тогда она?..

– Сначала она рассказала об этом нам, а потом стала рассказывать всем подряд, а потом Басс преподал ей хороший урок, чтобы не распускала язык. Так вот, она говорила, что она – дочь центуриона. И что сбежала из дома с дружком после ссоры с отчимом.

Дочь центуриона!.. Что ж, это объясняет, по крайней мере, одно: её грамотность и начитанность. А также знание армейских бранных выражений.

– Ну а потом она поссорилась и с этим самым дружком, характерец у неё был ещё тот. И он бросил её прямо на дороге. Денег у неё, конечно, не было. Ну и она зашла в какую-то харчевню просить помощи, и там её подцепил один мерзавец. Обещал отвезти домой. И обманул. Завёз совсем не туда. Вот так и оказалась она у Мерулы.

Хлоя вздохнула и продолжила грустную историю:

– Едва оказавшись здесь, она начала ныть, жаловаться, хвалиться своим происхождением. Но у Мерулы такие штучки не проходят, она велела этой дурочке заткнуться. Ну и её приставили к делу. Глупо, конечно, поступили, но как-то не очень верили россказням Софии, да и дела шли плохо. И вот они начали предлагать её разным клиентам, а всем нам было велено молчать. И мы боялись, потому что Мерула сказала, что, если власти узнают, нас всех арестуют и будут сечь кнутом. Софию никогда не выпускали из дома. Должно быть, она поняла, что если не вырвется отсюда, то тут и умрёт – от такой вот «работы». Или же её продадут в ещё худшее место. – Хлоя горько усмехнулась. – Лично я никогда не верила в сказки о девушках, которых вызволяли из таких мест мужчины, влюбившиеся в них по уши. Я пробыла здесь дольше других и знаю: такого не бывает.

– Тилла рассказывала мне, как наказали Дафну.

– Дафне не хватило здравого смысла. Должна была понять, что здешние клиенты вовсе не такие мягкие и добрые, как бедняга Децим.

– Она брала пример с Эйселины?

– Я удивлялась, почему это Эйселина сбежала и ни разу не попыталась связаться с нами. А потом поняла: единственный путь отсюда – это смерть.

«Интересно, – спросил себя Рус, – думают ли мужчины, приходящие сюда развлекаться с девочками, о том, что способствуют процветанию всей этой мерзости?»

– Выходит, тебе ещё повезло, – заметил он.

– Просто я сильная, – ответила Хлоя. – Приходилось думать о ребёнке. – Тут она снова обхватила голову руками. – А что, если кто-то его перекупит?

– Денег у Стикха достаточно, – утешил её Рус. А про себя подумал: «Что, если он сбежит с этими деньгами?» – Ладно. Лучше расскажи мне ещё о Софии.

Хлоя кивнула.

– Повариха её пожалела. Раздобыла принадлежности для письма. И вот София написала письмо легату форта, где просила отправить её домой. Письмо должна была доставить повариха, но Басс узнал и обещал доставить его сам. Мы все думали, что София получит хорошую трёпку, когда он прочтёт его. Но, похоже, ошиблись. Скорее всего, он всё же пошёл и отнёс это письмо, потому что через пару дней к нам прибыл какой-то чиновник и передал ей послание. Сказал, что никому другому, кроме Софии, в руки не отдаст. Она прочла его, тут же сожгла и никому не сказала, что было в нём написано. Но я подозреваю, что какой-то человек обещал прийти и спасти её. И велел дожидаться.

Рус почесал за ухом.

– Но если кто-то должен был за ней прийти, к чему ей было сбегать? Нет, конечно, если она полагала, что сюда явится целый отряд солдат во главе с офицером...

– Как было с Фриной?

Рус смутился.

– Я хотел как лучше, Хлоя, честное слово. Мне сказали, что девочку похитили.

– Тилла, что ли, сказала?

Он кивнул.

– Зря.

Рус пожал плечами.

– Но она была убеждена, что это так и есть. Даже зелье какое-то варила, чтобы помочь.

– Я хочу сказать, зря она тебя втянула в это дело. Фрину похитили, это ясно.

– Что?!

– Если они схватят этого Клавдия Инносенса, он покойник, точно тебе говорю. История с Софией должна была хоть чему-то их научить. Но он по дешёвке продал им Фрину, вот они и не стали задавать много вопросов. Так и дальше все бы у нас молчали. Но после того, что случилось, это было уже невозможно.

– Но мне сказали, что второй центурион допрашивал Фрину лично!

Хлоя насмешливо выпятила губы.

– Люди этого твоего второго центуриона умом, прямо сказать, не блещут. Один из них сказал нашей Меруле, почему они сначала пришли к ней, вместо того чтобы пойти за Фриной. Перемолвились словечком с хозяйкой, а уже затем пошли наверх за девочкой. Наговорили Фрине всякого, припугнули, какие неприятности её ждут, если не скажет то, что им нужно. Ну она и испугалась и не знала, кому верить.

– Ну а где Басс раздобыл на неё документы?

– Басс и Инносенс давно в сговоре, – ответила Хлоя. – И знают всех людей в округе, которые умеют подделывать документы.

Рус сокрушённо покачал головой. Трудно было переварить такую информацию.

– Тилла говорила, что я разворошил осиное гнездо, – заметил он.

– Мы пытались предупредить тебя.

Рус нахмурился.

– Так, давай ещё раз, по порядку. Ты утверждаешь, что София знала, что помощь идёт, и всё равно сбежала?

– Нет, – ответила Хлоя, – я этого не говорила.

– Так, значит, это всё подстроено! – воскликнул Рус. – Они не могли незаметно избавиться от неё, а потому подделали официальное письмо с обещанием, что кто-то будет ждать её на улице.

Хлоя выдавила улыбку.

– Неужели на то, чтобы поставить диагноз больному, у тебя уходит столько же времени? Туго же ты соображаешь!

– Без этого письма или непосредственных свидетелей убийства доказать ничего не удастся.

– Само собой, – согласилась с ним Хлоя. – София просто дурочка, а они – нет, далеко не глупы. Наверняка в письме говорилось, чтобы она сожгла его после прочтения.

– Что она и сделала, – подхватил Гай, – думая, что сохранит всё в тайне. – Рус на секунду умолк. – Но это только в теории. Мы можем и ошибаться.

– Нет, – сказала Хлоя. – Послушай. Меня они всегда выпускали. Потому что знали, я вернусь – из-за Лукко. Но после исчезновения Эйселины одна или две девочки вбили себе в голову, что тоже могут бежать. Вот они и ввели более строгие правила. Теперь я – единственная, кого выпускают на улицу. Неужели веришь во всю эту чушь, что они сопровождают девушек в термы ради их же безопасности? Да ничего подобного! Это для того, чтобы никто не сбежал. Здесь все рабы в цепях, доктор. Просто эти цепи невидимы, вот и всё. И София ни за что бы не выбралась отсюда, если б они сами того не захотели.

– Значит, вышибала её выпустил. А потом пошёл следом и убил?

Хлоя пожала плечами.

– Не знаю. Даже если это не они сами, то уж точно знают человека, который её убил. Вообще-то теперь это уже не так важно. Никто не знает, где её семья, как её настоящее имя, никто не станет... – Тут дверь распахнулась. – Лукко! – так и взвизгнула от радости Хлоя. Вскочила, заключила мальчика в объятия. – О Лукко, дорогой, детка моя!..

Стикх, застывший в дверях, встретился взглядом с Русом и подмигнул ему.

– Готов побиться об заклад, кое-кто думал, что я сбегу с этими деньгами, – сказал он.

– Мне и в голову... – начал было Рус, но от дальнейшей лжи его спас жаркий поцелуй Хлои.

Потом она расцеловала Стикха в обе щеки, снова обняла сына и велела ему поблагодарить спасителей.

– Не стоит благодарности, – пробормотал Рус, чувствуя, что весь так и расплывается в глупой улыбке.

Он от души радовался тому, что наконец-то удалось сделать в жизни хоть что-то стоящее, и уже направился было к двери, но тут Стикх его остановил:

– Задержитесь ещё на минутку, доктор, ладно? Хочу ещё кое-что сказать, и мне нужен свидетель.

Он плотно затворил дверь.

Хлоя удивлённо взглянула на него.

– Мне следовало сказать это давным-давно, – заявил Стикх и опустил ладонь на голову Лукко. – Не знаю, что говорила тебе твоя мамаша, но я-то знаю, что она знает. Мне она тоже ничего не говорила, но знаю, она знает, что я знаю.

Рус видел: Лукко навострил ушки и изо всех сил старается понять, о чём же толкует его спаситель.

Стикх откашлялся.

– Вот этот молодой человек, – начал он, адресуясь к Хлое и Русу, – является моей законной собственностью. Но я отношусь к нему иначе. Ты и я, – тут он многозначительно покосился на Хлою, – мы оба знаем, что этот молодой человек есть моя плоть и кровь!

Глаза Лукко расширились. Он вопросительно взглянул на мать:

– Это правда?

Хлоя потрепала Стикха по бледно-рыжей шевелюре. Потом усмехнулась и взглянула на Лукко.

– А ты и не догадывался?

Лукко почесал в затылке и сделал жест, намекающий отцу, чтобы тот убрал наконец руку с его головы. Стикх, похоже, не знал, что делать и говорить дальше.

– Тебя это устраивает? – вымолвил он наконец, обращаясь к мальчику.

– Я знал, вернее, что-то такое чувствовал, – ответил Лукко. – Ты всегда относился ко мне лучше, чем остальные.

Рус почувствовал, что он здесь лишний, извинился и сказал, что ему надо в госпиталь. И попытался обойти Стикха на пути к двери. Рука Стикха первой легла на щеколду.

– Всё правильно, – заметил он. – Ночь впереди трудная, пора приниматься за работу. Ты идёшь, сынок?

Они вышли. Хлоя взяла Руса за руку.

– Я так тебе благодарна. Знаю, ты не позволишь отблагодарить тебя натурой. Но приходи завтра с утра – я прослежу за тем, чтобы он отдал тебе долг.

– Пустяки, – ответил Рус. – Мне пора. Ждут пациенты и всё такое.

– Если б Тилла вдруг оказалась здесь, я бы попросила её благословить тебя.

– Если б Тилла была здесь, этих денег у меня бы при себе не было, – ответил Рус. – Боги вытворяют порой самые странные вещи.

– Что верно, то верно, – согласилась Хлоя. – Кто бы мог подумать, что все эти годы старина Стикх считал моего ребёнка своим сыном?

Рука Руса замерла на щеколде.

– Так он не его сын?

Хлоя усмехнулась.

– Теперь, выходит, его.