Текст книги "Медикус и пропавшие танцовщицы"

Автор книги: Рут Дауни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Повисла неловкая пауза, Рус чувствовал, что должен что-то ответить.

– Ваша дочь... – неуверенно начал он. – Ваша дочь, она очень... э-э... – Женщина с подбородками громко икнула. Слуга наклонился над столом и убрал пустую тарелку. – Она забавная.

Мужчина нахмурился.

– Я ведь не комедиантку какую воспитываю, должна научиться вести себя прилично. – Он обернулся к жене. – Откуда вообще она узнала об этой истории с убийством?

Серьги закачались и заискрились в свете лампы.

– Городок маленький, дорогой. Люди болтают.

– Это не стоит ни вашего беспокойства, ни разговоров, милые дамы, – заметил второй центурион. – Подумаешь, великое дело. Прихлопнули какую-то сбежавшую рабыню.

– Не удивлюсь, если сделали это местные, – сказала женщина с подбородками. – Идеи тут у них довольно странные. – Придвинувшись к Русу поближе, она громким шёпотом заметила: – Не хотела говорить при девочках, но некоторые из них делятся своими жёнами.

– Правда? – удивился Рус. – Кто с кем?

Женщина кокетливо захихикала. Очевидно, предположила, что Рус таким вот образом с ней заигрывает.

– Ну, друг с другом, разумеется.

Рус, сообразив, чего она от него ждёт, заметил:

– Что ж, остаётся только радоваться, что я не из местных.

– Не все, конечно, только некоторые, – не унималась дама. – И ещё очень не любят, когда их девушки путаются с нашими мужчинами. А всё дело в том, доктор, что наши мужчины имеют куда лучшие перспективы. – Она обернулась к мужу. – Не правда ли, дорогой?

– Само собой.

– Наши мужчины более образованные, дисциплинированные. Совсем не то, что их, те, даже если б захотели, не смогли бы вступить в отряды наёмников. Их бы просто не приняли! И ещё, большинство из них ленивы, не желают хорошо зарабатывать и подниматься по служебной лестнице. Думаю, её задушил какой-то ревнивец из местных.

Рус почесал за ухом. Мысль о том, что София стала жертвой лишь потому, что какой-то местный взревновал к армейскому ухажёру, как-то не приходила ему в голову.

Хозяйка дома обратилась к врачам:

– Вроде бы в том же заведении работала ещё одна девушка, которая затем пропала?

– Да, работала, – ответил Валенс.

– Правда? – воскликнула дама с подбородками. – В этом же самом заведении? Возможно, в округе завёлся какой-то маньяк? Безумец заходит в таверну, притворяется простым посетителем...

– Тогда, должно быть, он действительно сумасшедший, раз не боится шастать туда-сюда мимо вышибалы, – заметил её муж.

– А может, это и есть сам вышибала. С этими типами... С ними никогда не знаешь наверняка.

Муж игнорировал эти её слова.

– Ну, допустим, он одержим манией убивать женщин. Но не проще ли уводить их в укромное место прямо с улицы?

Хозяйка смотрела встревоженно.

– Нельзя допустить, чтобы наши девочки выходили из дому без сопровождающего. Никогда!

– Речь не идёт о девушках из приличных семей, – вмешался второй центурион. – А в жизни этого заведения просто началась полоса невезения. Владелица считает, что первая сбежала с матросом.

Тут дама с подбородками принялась горячо убеждать второго центуриона, что следует как можно скорее схватить убийцу.

Тот отпил глоток вина и заметил:

– Там видно будет. Проблема в том, что ни у кого нет времени как следует прочесать это чёртово местечко. Перевернуть вверх дном, чтобы найти мерзавца. Да и потом, я ведь уже говорил, кому нужна эта жалкая девчонка?

– Ну, нам-то точно не нужна. – Рус выпалил эти слова прежде, чем подумал, стоит ли произносить их в этой компании. Вокруг воцарилась тишина, и он увидел, что взоры всех присутствующих обращены к нему. – Просто я хотел сказать, – тут же продолжил он, зная, что Клавдия точно не одобрила бы высказывания второго центуриона, – кому-то на этом свете несчастная наверняка была небезразлична. К тому же она была девушкой образованной.

Валенс усмехнулся.

– Рус уже провёл небольшое расследование.

– Вот как? – оживилась гостья с подбородками.

– Да нет, – ответил Рус и окинул Валенса гневным взглядом – ведь тот умудрился подвергнуть сомнению официальное расследование, которое проводил второй центурион. – Просто случайно подслушал один разговор, вот и всё.

– Что ж, такие вещи случаются время от времени, – заметил муж дамы с подбородками. – На данный момент здесь расквартировано больше трёх тысяч солдат. И далеко не все являются приличными людьми.

– Что за печальный конец, – пробормотала его супруга. – А знаете, господин лекарь прав. Хоть кому-то она должна была быть небезразлична.

– Надо поспрашивать слуг, может, кто и знает, как и что именно с ней произошло, – заметила полная дама. Она опустила пальцы в чашу с водой, поднесённую услужливым рабом, затем вытерла их полотенцем, переброшенным через его руку. – Слуги всегда всё знают, будьте уверены. Просто удивительно!

Рус погрузил пальцы в тёплую воду и вгляделся в лицо раба.

Оно оставалось непроницаемым.

ГЛАВА 26

Рус пытался убедить свой желудок успокоиться после непривычно обильной трапезы, как вдруг боги откликнулись на его молитвы, правда с запозданием. Его разбудили: санитар принёс записку, где говорилось, что господина медикуса срочно вызывают в госпиталь. Какой-то несчастный возвращался после дежурства в бараки, споткнулся в темноте, упал и повредил плечо. Оказалось – вывихнут плечевой сустав. Пациента с трудом удалось привести в чувство, затем вывих вправили, а плечо перевязали. Рус прошёл сотню шагов до дома с особой осторожностью и улёгся в постель. Но час спустя его вызвали снова – выписать снадобье для больного с апоплексическим ударом. Возвратившись, он написал на табличке: «Спит, просьба не беспокоить», прикрепил её к двери и снова улёгся в постель.

Однако, к сожалению, сразу после наступления рассвета пришлось подняться снова – кто-то громко стучал в дверь. Он отворил – и увидел на пороге не в меру усердного писаря. Тот спрашивал, нет ли для него какого нового задания.

– Есть, почему же, – ответил Рус, призывая на помощь всё своё терпение и снисходительность. – Хочу, чтобы ты отвалил и не беспокоил меня до тех пор, пока я сам тебя не вызову, ясно?

– Да, господин.

– Свободен.

– Да, господин, – послушно повторил писарь и отдал честь, однако остался стоять на пороге.

– Я сказал, свободен, – с нажимом на последнее слово произнёс Рус.

– Да, господин.

– Так в чём дело?

– Вы приказываете мне больше не приходить, я правильно понял, господин?

– Да, правильно. Приказываю больше не появляться здесь. Или у тебя со слухом плохо?

– Нет, господин.

Рус привалился к дверному косяку и зевнул.

– Послушай, Альбан, – начал он, – ты что, специально хочешь вывести меня из терпения?

На лице молодого человека отразился ужас.

– О нет, что вы, господин!

– Хочешь, чтобы тебя наказали за неподчинение?

– Конечно нет, господин!

– Тогда в чём дело?

Альбан понурился, затем опасливо оглядел улицу – проверить, не подслушивает ли их кто.

– Это приказ офицера Приска, господин.

– Офицера Приска?.. – протянул Рус. – Того, кто приставил тебя ко мне? Но ведь он, наверное, говорил, что ты должен выполнять мои приказы?

– Да, господин.

– Так в чём проблема?

– Он мой начальник, господин. И когда говорит, что я должен явиться к вам утром и доложиться, я вынужден подчиниться.

Рус вздохнул.

– Он говорил только о первом дне.

Альбан покачал головой.

– Нет, господин. Вчера он приказал то же самое.

Рус пригладил волосы на макушке.

– Я с ним поговорю. А теперь исчезни. С глаз моих долой. Альбан послушно закивал.

– Понял, господин. Но куда именно я должен исчезнуть?

ГЛАВА 27

Приск с треском раскрыл один из раскладных стульев и пододвинул его к Русу, а сам протиснулся за письменный стол из отполированного до блеска дерева. Усевшись, Рус заметил две вещи – стеклянные глаза волка смотрели на него со свежепобеленной стены, а ножки стула, который дал ему Приск, оказались странно короткими. И смотреть на Приска он мог теперь только снизу вверх. Впрочем, особого смысла смотреть сейчас не было: начальник был занят тем, что пристраивал бронзовую чернильницу на краю стола.

Затем Приск поднял обе руки и подержал их над чернильницей, словно ожидая, что она вот-вот подпрыгнет, сорвётся с места, желая вернуться в изначальное положение, и он сможет как-то её удержать. И вот наконец, полностью удовлетворённый, он пригладил волосы. Кстати, сегодня они выглядели уже не такими жгуче-чёрными.

– Да уж, – задумчиво протянул он. – Всегда полагал, что большинство людей способны подчиниться простому приказу – оставить всё как есть. – Тут он в первый раз взглянул на Руса. – О боги! Я дал вам совсем не тот стул. Может, желаете?..

Рус откинулся на спинку, две передние ножки повисли в воздухе.

– Ничего страшного, мне удобно, – уверил он Приска.

– Рад, что вы зашли ко мне, – сказал тот. – Как раз хотел перемолвиться с вами словечком.

– Речь идёт об Альбане? – предположил Рус.

Приск удивлённо приподнял брови, вполне возможно, что удивление это было искренним.

– Вы не удовлетворены его работой?

– Нет, работает он прекрасно. Усерден, трудолюбив, прекрасно знает латынь и греческий. К тому же он единственный знакомый мне переписчик, который не делает ошибок в слове «светобоязнь».

– Вот и отлично. Так и думал, что он будет вам полезен.

– Он слишком полезен. Преследует меня, как тень. Вы уж простите за грубость, даже пописать сходить не могу спокойно, он тут же отмечает этот факт в своих записях.

– Ага. – Приск медленно и даже как-то осторожно наклонил голову, точно опасался, что от этого движения причёска его развалится. – Что ж, должно быть, происходит это потому, что я освободил его от всех остальных обязанностей. Чтобы он мог целиком сосредоточиться на помощи вам.

– Прекрасно. Отсюда следует, что он приписан ко мне? Находится в моём подчинении? Согласны?

– Именно.

– Стало быть, я волен отдавать ему приказы, так или нет?

Приск переплёл пальцы и подался всем телом вперёд.

– А что, возникла какая-то проблема и я не в курсе?

– Полагаю, мы только что разрешили эту проблему.

– Вот и отлично. Мы пытаемся наладить чёткое управление госпиталем, Рус, и возникающие при этом сложности... да, признаю, понять это порой нелегко. Так что, если возникнут затруднения и Альбан не сумеет помочь вам преодолеть их, не стесняйтесь, обращайтесь прямо ко мне.

Рус медленно опустил свой стул на все четыре ножки. Приск не сводил с него глаз.

– Тут ещё одно... – осторожно начал Рус.

– Я могу чем-то помочь?

– Считаю, что мы сможем куда эффективнее использовать наш инвентарь и медикаменты, если персонал перестанет метаться в поисках вас, господин, и просить ключи от разных шкафчиков и кладовых.

Приск выложил обе руки на край стола.

– Мы не разрешаем людям самовольничать здесь и хватать что попало, – ответил он. – Если я знаю, что отсутствие моё затянется, всегда оставляю достаточный запас медикаментов.

– Но...

– К сожалению, Рус, мера эта вынужденная. Посторонние входят в здание и выходят из него поминутно, даже наши сотрудники далеко не безупречны. А потому, считаю, лучше не вводить их в искушение.

– Никогда не сталкивался ни с чем подобным прежде.

– Нет. Но у нас какое-то время назад произошёл весьма прискорбный инцидент с одним из служащих, и наш начальник был... – Он замялся, подыскивая подходящее слово. – Короче, случай просто возмутительный. Мой предшественник был изгнан с позором. Преследовать по закону мы его не стали, но я издал приказ, ограничивающий доступ ко всем нашим хранилищам.

В дверь постучали. Рус хотел было подняться, но Приск сделал ему знак оставаться на месте.

– Подождите ещё немного, если не возражаете. Надо обсудить ещё пару вопросов...

Рус разглядывал волка, в то время как его убийца подписывал бумаги на закупку новых лекарств и советовался, стоит ли приобрести новые аптекарские весы.

Наконец аптекарь ушёл, оставив на столе записку о весах, где Приск сделал пометку «Для дальнейшего рассмотрения» и отложил её в сторону, на гору других таких же бумаг и запросов.

– Прошу прощения за задержку. – Хозяин кабинета посмотрел на Руса. – Уверен, вы очень заняты...

– Мне сказали, что скоро у нас будет новый начальник госпиталя. И тогда всё, конечно, наладится.

Приск вскинул бровь.

– Возможно, кандидат на эту должность находится здесь, в моём кабинете?

– Я только второй хирург, – напомнил ему Рус.

– Но это лишь потому, что вы прибыли недавно. – Приск изобразил улыбку. – Наслышан о вашем боевом опыте. Думаю, он сослужит вам добрую службу в этом плане.

Рус не желавший говорить на тему перспективы своего карьерного роста, спросил:

– Вы сказали, что хотите обсудить со мной ещё какие-то вопросы?

Приск развернулся в кресле и достал с полки за спиной свиток.

– Небольшое дельце, его следует утрясти до прибытия проверяющих... – Он развернул свиток, провёл пальцем по колонке цифр. – Да, вот оно. Штраф за использование в личных целях изолятора и его оборудования на протяжении пяти дней, оплатить немедленно. Возможно, это какая-то ошибка?

– Не знаю, я подобного счёта не получал.

– Вот как? Тогда следует разобраться. Именно к таким вещам больше всего придираются проверяющие.

– Дайте мне счёт, я этим займусь.

– Спасибо. С прискорбием вынужден отметить, что нам придётся потуже затянуть пояса. В противном случае нас просто заставят это сделать, урезать расходы на разные услуги и прочее подобное...

– Угу, – буркнул в ответ Рус, дивясь про себя, о каких именно услугах идёт речь.

– Вообще-то я решил посоветоваться сперва с вами и доктором Валенсом. Может, вы внесёте предложения по поводу экономии.

– Что ж, я здесь, перед вами.

– Речь идёт о самой что ни на есть простой экономии, доктор. И уверяю вас, эти меры никак не отразятся на штате наших сотрудников. – Приск произнёс эти слова со странным, даже каким-то зловещим напором, причём сверкание его глаз напомнило Русу блеск в стеклянных глазах распятого на стене волка. – К примеру, надо настоять на том, чтобы вся госпитальная деятельность проходила по возможности в дневные часы. За год это поможет сэкономить немало свечей и масла для ламп.

– Наверное, – неуверенно пробормотал Рус.

И тут же подумал: а что делать с людьми, имевшими неосторожность заболеть ночью или вечером?

– Так, понемножку, потихоньку, можно сэкономить немалые средства, – продолжал Приск и помахал над столом сложенными чашечкой ладонями, словно демонстрируя, как они собираются, эти средства. – Позвольте привести небольшой пример. Кипячение перевязочных средств в больших объёмах даёт некоторую экономию, но мы при этом должны вкладывать деньги и в приобретение этих самых средств, чтобы в них не ощущалось недостатка. Краткосрочный расход против долгосрочной выгоды. Именно поэтому...

Тут Рус насторожился.

– Именно поэтому мы разработаем систему, позволяющую учитывать расходы каждого сотрудника в отдельности.

– И сколько человеко-часов потребуется на все эти учёты и расчёты?

– В том-то и вся прелесть, Рус. – Приск так и лучился энтузиазмом. – Сотрудников у нас хватает. Просто надо научиться использовать их наиболее оптимальным образом. Анализ краткосрочных расходов позволит нам выработать правильную политику экономии. А это, в свою очередь, приведёт к выработке некой формы контроля над бюджетом.

– Вы что же, хотите сказать, что в армии ощущается нехватка средств?

– О нет, помилуйте, нет конечно! Но мы просто должны, обязаны наиболее оптимальным способом использовать все имеющиеся ресурсы. Вы согласны?

– С этим трудно не согласиться.

– А потому сегодня такой подход – «заказываю то, что в голову придёт» – просто невозможен. Стоит каждому из сотрудников заказать хотя бы по одному лишнему предмету – и бюджет полностью выйдет из-под контроля. Позвольте привести пример. Не далее как вчера я застиг одного санитара за следующим занятием. Он менял наволочки на подушках у пациентов.

– Но разве их не следует менять?

Приск лучезарно улыбнулся.

– Запас подушек и наволочек, а также простыней и покрывал, – начал он, – рассчитан и находится в строгом соответствии с временем стирки. Наволочки, за исключением тех случаев, конечно, когда они сильно загрязнены, следует менять по пятницам. А вчера у нас был четверг.

– Это я распорядился поменять.

Приск изумился.

– Это желательно, конечно. Но разве столь уж необходимо с чисто медицинской точки зрения?

Рус нахмурился. Возможно, особой необходимости действительно не было, но он не знал, что придётся обсуждать этот вопрос с Приском.

– Свежее бельё, оно, знаете ли, радует пациентов. А люди быстрее поправляются, когда испытывают положительные эмоции. Так что с медицинской точки зрения это вполне оправданно.

– Однако самым негативным образом отражается на счетах за стирку, – вздохнул Приск. – Я ценю ваши старания, но что, если вдруг наступит момент, когда придётся мобилизовать все имеющиеся в наличии ресурсы... Не дай бог, эпидемия или природный катаклизм, несчастный случай, волнения среди местного населения. И что тогда? Если будем истощать бюджет по всяким пустяшным случаям, нам с кризисом не справиться.

Рус почесал за ухом.

– Допустим, начнётся чума или война. Неужели в Риме никак не отреагируют на это и не выделят нам дополнительных средств?

Приск печально покачал головой.

– К несчастью, всё не так просто, как вам кажется. И разумеется, никого не интересуют истинные причины трудностей, проще всего винить во всём администрацию. Главная проблема заключается в следующем. Люди, которые тратят, вовсе не являются теми, кто станет объяснять всё это префекту лагеря. Делать это приходится мне. А вскоре после этого префекту придётся объяснять то же самое инспекторам имперского аудита. И поверьте мне, Рус, никому не хочется пасть жертвой этих самых инспекторов. Они столь же рьяно рыщут по гроссбухам, как терьеры, преследующие крысу.

– Как госпитальное начальство, охотящееся на волков, – осмелился вставить Рус.

– Возможно, вы слышали, что начальник госпиталя имени Августа Второго покончил жизнь самоубийством после одного из таких визитов. Бросился на собственный меч.

– Уж не тот ли это начальник, что торговал лекарствами и всю выручку оставлял себе?

Приск скроил обиженную мину.

– Я не прошу о многом, Рус. Принимая любое решение, связанное с расходованием бюджетных средств, вы должны прежде посоветоваться со мной.

– Хотите, чтобы я выписывал самые дешёвые лекарства?

– Все чисто медицинские решения целиком на вашей ответственности, – заверил его Приск. – Однако я буду крайне признателен, если вы станете держать меня в курсе. Возможно, стоит попросить Альбана скопировать все имеющие отношение к делу пункты из ваших записей.

О боги, этот тип спланировал всё сразу же по возвращении!

Рус нахмурился.

– Я не могу отдать истории болезней в руки какого-то писца.

– Да нет, речь идёт только о назначенных лекарствах.

– Этому не бывать. Вы всегда можете проверить, сколько именно я израсходовал. Спросить у аптекаря. Хотите знать, сколько пилюль употребили мои пациенты, поручите кому-нибудь проверить шкафчики, где они хранятся. Это ваша работа. А моя работа сводится к тому, чтобы поставить всех пациентов на ноги, и как можно скорее.

Приск недовольно выдохнул, но промолчал. Рус подавил улыбку. Никогда прежде не представлял он себя в этой роли – безответственного транжиры казённого имущества. При этой мысли ему почему-то стало весело. Впрочем, веселье длилось недолго. Приск потянулся за другим свитком.

– Администрация госпиталя будет премного обязана, если вы будете расписываться за каждое блюдо, съеденное на дежурстве.

– Я не должен платить за еду. За неё и так достаточно вычитают из жалованья.

– Вот именно. Именно поэтому я попросил Альбана прямо с утра пройтись по спискам и составить отдельные перечни блюд и их стоимость, которые кухня отпускала вам во время дежурства и вне его. Поскольку, как вам известно, близится день выдачи жалованья. И с вас могут удержать дополнительно, если вы едите на нашей кухне в неурочное время.

Рус долго смотрел на него, затем всё же заставил себя выдавить:

– Спасибо.

Приск слегка склонил голову набок.

– Всегда к вашим услугам.

ГЛАВА 28

Тилла размышляла над тем, сколько еды можно сэкономить и спрятать так, чтобы никто ничего не заподозрил. Тут вдруг в дверь постучали, причём в самую нижнюю планку, точно кто-то бил по ней ногой, а затем из коридора донёсся тоненький мальчишеский голос.

– Это Лукко, госпожа. Стучать не могу, а то уроню поднос, – произнёс он по-латыни.

Рыжеволосый поварёнок принёс миску бульона, от которой валил пар, половинку хлеба и чашку воды. Он поставил поднос на скамью и теперь смотрел на то, как Тилла отрывает кусок хлеба прямо зубами. Затем она положила его на подоконник, измельчила на крошки и протолкнула между прутьями решётки.

– Зачем это? – не выдержал мальчик.

– Жду гостей.

Лукко насторожился.

– Но повариха ничего не говорила. Ни о каких там гостях.

– А ты подожди, сам увидишь. Если хочешь, конечно, – сказала Тилла. Придвинула табурет, теперь он служил ей столиком, и уселась на скамью. Потом указала на поднос и жестом предложила ему хлеба.

Мальчик отрицательно помотал головой.

– Хозяйка говорит, ты больно тощая. И велела, чтобы ты съела всё.

Тилла отломила ещё кусочек хлеба, бросила его в миску и понаблюдала за тем, как он набухает, темнеет и постепенно погружается на дно. Она уже почти доела бульон, когда прилетел первый воробей.

– Могу попросить Стикха, и ой соорудит силок, – сказал Лукко.

При звуке его голоса воробей тут же испуганно упорхнул.

Тилла нахмурилась.

– Я не собираюсь ставить силки на своих гостей. Сиди тихо и помалкивай.

Через несколько секунд воробей вернулся – не один, а с целой компанией, и на подоконнике развернулось настоящее шумное пиршество. Впрочем, длилось оно до прилёта чёрного дрозда. Тот распугал более мелких птиц и быстро склевал все оставшиеся крошки. Когда улетел и он, Лукко заметил:

– Можно испечь пирог с воробьями.

– А это вкусно?

– Увидим.

Тилла выудила ложкой оставшийся в бульоне комок хлеба.

– Как-то раз я даже соню пробовал, это такая мышь, – похвастался Лукко. – И ещё – жареного лебедя. Стикх принёс мне с какого-то обеда.

Эти римляне, подумала Тилла, готовы сожрать всё, что шевелится. Она уже была готова поверить в слухи о том, что они вымачивают улиток в молоке, а потом съедают, прямо живьём.

– А ты давно работаешь здесь, Лукко?

– Я здесь родился, – ответил он.

– Прямо в заведении?

– Прямо вот в этой комнате.

Она оглядела голые стены, и ей стало жаль ребёнка, появившегося на свет в столь неприглядной обстановке.

– А сколько тебе?

– Восемь зим.

Она окунула ложку в бульон, чтобы достать ещё кусочек хлеба.

– Звать тебя так же, как одного из моих дядьёв, Лукко, и возраст ты измеряешь зимами, как и я. И тем не менее говоришь на языке армейских. – Она перешла на свой язык. – Кто твои родители?

Мальчик покачал головой.

– Здесь мы говорим на латыни. И почитаем императора.

– Ну, а среди своих? – продолжала настаивать девушка.

Мальчик, по-прежнему на латыни, объяснил ей, что хозяйке не нравится, когда они говорят «как дикари», а потом добавил:

– И посетителям тоже не нравится.

Убеждённая в том, что он прекрасно её понял, Тилла продолжила:

– Скажи, Лукко, где здесь можно найти людей, не стыдящихся родного языка?

Мальчик смотрел на неё секунду-другую, затем отошёл и взял стоящее в углу ведро.

– Совсем забыл, – пробормотал он. – Хозяйка велела его опорожнить, – и исчез за дверью.

* * *

Недолго Тилла пробыла одна – раздались три коротких условных стука в дверь. Вместо Дафны появилась пухленькая девушка с серебряной цепочкой на лодыжке. Вошла и привалилась к дверному косяку.

– Тилла, – сказала она. – Это твоё настоящее имя?

– А Хлоя – твоё настоящее?

– Ну конечно нет. Я тебе не помешаю?

Она шагнула в комнатушку, затворила за собой дверь.

– Слышала, ты задаёшь много вопросов.

– Люблю учиться.

Так, значит, Лукко проболтался. А Дафна выдала тайну об условном стуке. С этими людьми надо быть осторожнее.

– Оставь мальчишку в покое, – сказала Хлоя. – Если хочешь чего спросить, спрашивай меня. А если надумала сбежать... Послушай моего совета: выброси это из головы.

– Я не говорила, о чём думаю.

– Да все вы думаете только об этом. Небось уже слышала эту байку об Эйселине и её моряке?

– О девушке, которая сбежала с моряком?

Хлоя пожала плечами.

– Ну, так говорят. Ты молодец, что заполучила ключ. Никому прежде не удавалось. Но если вообразила, что это так просто... – Хлоя приотворила дверь, выглянула, осмотрела лестницу и коридор, потом заперла дверь на ключ. – Пришло время рассказать тебе, что произошло с Софией. Судя по всему, несчастная неудачница София вообразила себя слишком умной. Очевидно, просто не осознавала, какие опасности подстерегают её на улице, за дверьми заведения Мерулы.

– Никто так и не узнал, кто её убил? – спросила Тилла.

Хлоя пожала плечами.

– Ведётся расследование. Пришёл тут один, выстроил всех нас и стал спрашивать, не видел ли кто чего-нибудь подозрительного. Ну, дураков, конечно, не нашлось сказать ему «да». А потом солдаты похватали всё, что плохо лежало, унесли с собой в форт, и больше мы ничего не слышали.

– Но ведь расследование ещё не закончилось?

– Зачем его вообще затеяли, не понимаю.

– Как это – зачем? Узнать правду.

Хлоя горько усмехнулась.

– Но ведь эта правда её всё равно не вернёт. Так что пока ты здесь, советую держать язык за зубами.

Тилла удручённо покачала головой.

– Бедняжка София! Так и останется неотомщённой.

Хлоя как-то странно взглянула на неё.

– Похоже, что так. Они не знают, кто сотворил с ней это.

– И семьи нет, которая оплакивала бы её уход.

– Послушай, тут мы постарались. Мерула оплатила похороны. Никто не знал, каких богов она почитала, а потому мы молились всем, которых только знали. Стикх выкопал яму. Мы побросали туда цветы, а потом вылили на урну чашу вина. Даже фиалки посадили на могильном холмике. Словом, сделали всё, что могли. Как положено.