Текст книги "Медикус и пропавшие танцовщицы"

Автор книги: Рут Дауни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 51

Рус поднял глаза от точильного камня и отложил скальпель в сторону.

– Входи, Альбан.

Дверь отворилась, на пороге возник писарь.

– Как вы догадались, что это я, господин?

– Колдовство, – ответил Рус, сразу узнавший характерный стук. – Ну что, можно поздравить с удачей?

Альбан прошёл в хирургическую.

– Фармацевт говорит, что ничего не знает об использовании всех этих ингредиентов, господин.

– А ты спрашивал, можно ли использовать каждый в отдельности?

– Да, господин. Или в какой-либо комбинации. И тогда он сказал: да, это пролеска многолетняя, и обычно её дают как слабительное. Но куда как безопаснее использовать черемицу, потому что приём пролески в больших количествах может вызвать гастрит и даже язву. Что касается лесного щавеля, он сказал, что не знает о его применении в медицине. Но если съесть слишком много, почти наверняка заболеешь. А чесночник лекарственный и крапиву можно смешать с яйцом, сваренным вкрутую, и есть, пока горячее. Очень вкусно.

– Ладно. Спасибо тебе.

Рус снова взял скальпель и начал затачивать другую сторону лезвия.

На стол рядом с точильным камнем легла восковая табличка и пучок увядшей травы.

– Я всё записал, господин.

Рус покосился на табличку. Все записи были сделаны мелким каллиграфическим почерком писца. Внизу красовалось: «Есть, пока горячее».

– Ты, как всегда, аккуратен. Спасибо тебе.

– И ещё, тут к вам посетитель, господин.

– Хорошо, – ответил Рус и сдвинул пучок зелени на край стола. – Скажи ему, пусть войдёт. Ты уже взял его записи?

– Это она, господин. – Тут Альбан выдержал небольшую паузу, затем добавил: – Думаю, записи уже у вас есть.

Альбан ушёл и оставил Руса наедине с его рабыней.

– Закрой дверь, Тилла.

Она щёлкнула задвижкой.

Рус продолжал водить лезвием по камню, понимая, что она ждёт, когда он заговорит первым. Он не поднимал головы и видел только её ноги. На сей раз – не босые. В синих башмаках.

Он просил зайти к нему, как только она закончит с покупками. На этот раз принятые им дисциплинарные меры казались вполне адекватными. Он размышлял над этим всё то время, что она ходила в город, но теперь, увидев, что она управилась так быстро, что он едва успел закончить утренний обход, усомнился в правильности своих выводов.

Рус вылил на точильный камень ещё несколько капель масла. Пока оно впитывалось в истёртую серую поверхность в ожидании, когда её снова коснётся лезвие, Рус признал, что на сей раз Тилла в точности выполнила все его инструкции.

Он-то думал, что она снова ускользнёт в лес на поиски корешков и трав, которые он конфисковал из корзины. Чесночник лекарственный и крапива. Вполне съедобные и безопасные растения, что и подтвердил фармацевт. Но как тогда быть с пролеской многолетней? Может вызвать гастрит и даже язву? Очевидно, что пролеска – растение в этих краях распространённое, и о его свойствах знает не только дочь повитухи. Так что вряд ли она могла спутать его с чем-то другим.

Он поднял голову и встретился взглядом с этими глазами. Она и не думала их отвести. Губы сжаты в плотную тонкую линию, так что лобовой подход тут, пожалуй, не пройдёт. И тогда он тихо и мягко спросил:

– Ну, как тебе новая обувка? Подошла?

Он заметил, что она удивилась. Даже приподняла край туники – взглянуть на ноги.

– Очень даже, хозяин, – ответила она, а потом добавила: – Спасибо.

Рус кивнул.

– Ну и отлично.

Она принялась приводить в порядок причёску. Тут он впервые заметил, что на ней бусы из разноцветных желудей: два зелёных чередовались с одним коричневым и были нанизаны на длинную нить, обвивающую тонкую шейку несколько раз. Как врач, он должен был радоваться тому, что его больная начала проявлять интерес к собственной внешности. Как владелец рабыни – должен был насторожиться. Он прижал лезвие скальпеля к точильному камню.

– Теперь давай сюда корзину. Посмотрим, чего ты там накупила.

Она купила хлеб, яблоки, пять яиц, сыр, бекон и зелёную фасоль. Затем он заглянул в потёртый кожаный кошелёк, где держал кремний и огниво и который она не имела права выносить из дома. Отложил его в сторону без всяких комментариев и спросил:

– Скажи-ка мне вот что, Тилла. Из какого ты племени?

Она положила свёрнутый в несколько раз плащ поверх корзины, поставила её на табурет.

– Оно называется бриганты, хозяин.

Те самые, что доставляют столько хлопот римским властям. Что ж, неудивительно.

– Они вроде бы обитают в горах, к северу и востоку отсюда?

– Да, хозяин.

– И ещё отличаются религиозностью?

Она покачала головой.

– Не все, хозяин.

– Но ведь ты предана своим богам.

– Меня защищает моя богиня.

– Ну а когда ты готовишь снадобья, это тоже имеет какое-то отношение к твоей богине?

Ответа не последовало.

– Просто меня заинтересовало твоё лекарство. О некоторых растениях я ничего не слышал. Подумал, что узнаю что-то новое и полезное для медицины.

Снова нет ответа.

Он приподнял со стола увядший листик.

– Скажи, для чего используется лесной щавель?

Она по-прежнему молчала и нервно теребила пальцами здоровой руки край рукава. Он отложил щавель и взял второе растение.

– Мне сказали, что это пролеска многолетняя. Для чего она у вас используется?

Нет ответа.

– Ты была на кухне, когда Клавдий Инносенс вдруг заболел. Наложила на него проклятие?

– Да, господин.

– И ещё приготовила для него лекарство?

– Нет!

– Так что, если я пойду и спрошу у людей Мерулы, находилась ли ты там, они подтвердят, что ни к Клавдию Инносенсу, ни к его еде ты не приближалась?

Тилла сложила губы колечком, точно собиралась сплюнуть, затем покосилась начисто вымытые половицы и, видимо, передумала.

– Нет никакой охоты приближаться к этому Клавдию Инносенсу.

– Разумеется, – кивнул Рус. – Это вполне понятно. – Он провёл пальцем по щетинистому подбородку: так и не удалось выкроить время побриться. А может, и вовсе не стоит и надо подождать, когда бороды войдут в моду. Это непременно случится, как только знаменитый заросший подбородок Адриана начнёт появляться на монетах. – Для кого ты вчера готовила лекарство?

И снова нет ответа. А пальцы продолжают теребить ткань. Рус вздохнул.

– Вот что, Тилла. Все эти проклятия и благословения, приготовление каких-то непонятных снадобий... Все эти заклинания и припевы, хождения по лесу... они до добра не доведут. С этим надо кончать. Иначе люди подумают, что я приютил у себя жрицу друидов.

Ответом ему было молчание.

– Ну, разве ты не согласна?

– Все друиды исчезли.

– Я прав или нет, Тилла?

– Ваши солдаты их всех поубивали.

Рус хорошо знал официальную версию. Друиды, или кельтские жрецы, изгнанные из Галлии несколько веков назад, бежали в Британию и основали свой последний форпост у северо-западного побережья, на острове Мона; эту территорию как раз и контролировал сейчас Двадцатый легион. Ходили слухи, что нескольким из них всё же удалось ускользнуть, но римляне могли утешаться тем, что верования друидов и их обряды были не только тайными, сложными и смертельно опасными, но и сочетались с нежеланием верховных жрецов вести какие-либо записи. Поговаривали, будто бы на воспитание друида уходило двадцать лет, не меньше. Так что, вместо того чтобы охотиться за спрятанными неизвестно где письменами друидов, армия предпочитала совершать на места их обитания регулярные набеги. И вскоре с ними должны были покончить раз и навсегда, вырвать этот сорняк из почвы, пока он не успел оставить в ней семена.

– Эти твои песни... – медленно начал Рус. – О чём они?

– Они рассказывают всякие истории.

– О друидах?

– О моём народе. Мы поём о наших предках. Если не будем петь, потеряем своё прошлое.

Какое-то время Рус размышлял над её ответом. Что ж, её можно понять. Он и сам держал в комнате фигурки своих предков. Людям без традиций приходится сохранять воспоминания другим образом.

– Кто-то должен их записать, – неожиданно для самого себя предложил он.

Она посмотрела на него, как смотрят на людей недалёких и крайне наивных.

– Но, хозяин, мои люди всё равно не смогут этого прочесть.

– Их можно научить читать.

– Но к чему это им, если можно просто петь?

– Отказ учиться чтению и письму, – нравоучительным тоном начал Рус, – это отсталый и совершенно варварский подход.

– София умела читать и писать.

– Ну и хорошо, – осторожно заметил Рус. – Каждая женщина должна этому научиться.

– Но София умерла.

Он почесал за ухом. Отсутствие нормальной логики – вот почему так трудно общаться с женщинами. Все готовы перевернуть с ног на голову.

– Но Софию убили вовсе не потому, что она умела читать и писать.

– Вам виднее, хозяин.

– Она погибла, потому что встретилась с плохим человеком.

– Она была глупая. А я – нет. Я не глупая, как София.

– Думаешь, что расхаживать в одиночку по лесу – это умно? Особенно в такое время. Кто-нибудь ещё мог знать, что ты туда пойдёшь?

– Нет, хозяин.

– Ты сама нашла это место? Никто не говорил тебе, что там протекает славный такой ручеёк?

– Никто, хозяин.

– Пусть даже так. Раз я мог выследить тебя, значит, кто угодно другой мог бы. А теперь расскажи мне о лекарственных травах.

Снова молчание в ответ.

– Я должен знать, Тилла. Я просто не могу оставлять в доме служанку, которой не доверяю.

Девушка перестала теребить рукав. Конец повязки на руке развязался, и она начала заправлять указательным пальцем хвостики под ткань.

– Говори, что за лекарства, Тилла.

После паузы она нехотя выдавила:

– Это для одного человека.

– Кто он?

Кончик тонкого указательного пальца порозовел.

Рус вздохнул.

– Мне совсем не хочется наказывать тебя, Тилла. – Как-то не к лицу врачу бить свою пациентку. Кроме того, он вовсе не был уверен, что может поднять на неё руку. Куда её ударить? По спине? Или по ногам? А может, по здоровой руке? – Насколько я понимаю, – начал он, стараясь выиграть время, – ты украла дрова из нашей кухни.

– Нет, хозяин. Набрала из поленницы, возле госпиталя.

– Час от часу не легче! Ты украла дрова, принадлежащие больнице. – Вполне возможно, что Приск пересчитал поленья и собирается обвинить в краже его. Может и из жалованья вычесть. – Ладно. Говори, что за лекарство.

Кончик пальца размотал ещё несколько нитей, достиг узла на повязке и замер.

– Это богиня! – воскликнула она вдруг. – Богиня приказала мне сделать это!

– И кому велела дать это снадобье твоя богиня?

– Не могу сказать.

Рус медленно отодвинул стул и поднялся. Положил руки на пряжку ремня.

– Я не хочу этого делать, Тилла. Лучше говори.

Она покачала головой.

– Не могу.

Он снова вздохнул и расстегнул ремень. Он сказал ей чистую правду: ему совсем не хотелось наказывать её. Но дисциплина схожа с хирургией: является неприятной необходимостью. Он обернул конец с тяжёлой пряжкой вокруг ладони, чтобы не причинить ей сильную боль. Но не мог он и допустить, чтобы служанка травила людей своим снадобьем, изготовленным якобы по наущению какой-то безумной местной богини.

Рус выразительно похлопал свободным концом ремня по левой ладони. Ремень был старый, потрескавшийся. Он носил его долгие годы, и каждая трещинка и царапинка на тёмно-коричневой коже была знакома ему, каждая вмятина на серебряном ободке пряжки. Никогда прежде он не использовал этот ремень, чтобы причинить кому-то боль. И тем не менее он вышел из-за стола, крепко сжимая его в руке.

– Говори, – сказал он и увидел, как вся кровь отхлынула у неё от лица. – Сейчас же.

Она опустила голову. В дверь постучали.

– Не сейчас, Альбан! – крикнул Рус.

– Вам послание от Приска, господин!

– Через минуту!

– Срочное, господин. Вы уж простите.

Рус на секунду закрыл глаза и постарался успокоиться. Потом услышал шорох ткани. Открыл глаза и увидел, что она встаёт на колени с опущенной головой, словно молит его о прощении.

Он уже начал отчаиваться. Он мирился со многим, с чем ни за что не стали бы мириться другие владельцы рабов. Видно, он слишком хорошо обращался с этой испорченной девчонкой – вот она и вообразила, что ей всё сойдёт с рук. И ещё Рус подумал, что роль хозяина рабыни глубоко отвратительна ему, как и необходимость примерно наказать её.

Он глубоко вздохнул.

– Ты собирала ядовитые растения, – начал он. – Несли есть этому приемлемое объяснение, ты должна мне сказать. В противном случае мне придётся донести на тебя. Я ведь уже рассказывал о здешних дознавателях. Будешь вымаливать у них прощение, а они и ухом не поведут.

Настала пауза, и Рус про себя взмолился, чтобы она не сказала ему ничего такого, о чём действительно придётся донести армейским властям. Проклятие не сработает, если перестанет быть тайной. А стоит Тилле попасть в лапы дознавателей – несчастной останется молиться только о быстром конце.

На полу перед ней расплылось тёмное пятнышко: она заплакала. Через секунду появилось второе. Рус сжал кулаки. Это нечестно! Она делает это нарочно, чтобы избежать ответа на вопрос. Все они рано или поздно прибегают к этой уловке. О боги, до чего ж он ненавидит иметь дело с женщинами! А те словно чувствуют, что разжалобить его ничего не стоит.

Тилла шмыгнула носом и поднесла руки к лицу, вытереть слёзы.

– Будет этому конец или нет? – вскричал Рус и отшвырнул ремень на стол. Ремень сшиб точильный камень и скальпель, они с грохотом покатились по полу. – Встать! – рявкнул он. – Сядь и прекрати теребить повязку!

Тилла снова шмыгнула носом и уселась на табурет.

Рус поднял с пола скальпель, приподнял её руку и одним махом отсёк мотающийся конец повязки вместе с нитью, обмотавшейся вокруг её указательного пальца. Белая отметина на пальце стала потихоньку розоветь.

– Я не могу, – тихо пробормотала Тилла.

Он и сам испытывал то же чувство разочарования и потому спросил не сразу.

– Не можешь что?

– Если я скажу, – ответила она, не поднимая глаз, – меня накажут. Если не скажу, всё равно накажут.

Рус уселся на стол и скрестил руки на груди. Он был почти уверен, что об Инносенсе она сказала правду. Ничего ядовитее колокольчиков собрать возле заведения Мерулы она не могла, да и потом, девушке было бы трудно пробраться мимо охранников незамеченной. Так в чём ей, скажите на милость, сознаваться? И тогда он мягко спросил:

– Раз так, ты можешь сказать мне прямо сейчас.

– Если скажу, мне отрежут язык.

Рус нахмурился.

– Что, опять какая-то чушь, связанная с друидами? Но с друидами покончено, Тилла. Мы контролируем ситуацию.

– Да никакие это не друиды! – в отчаянии воскликнула она. – Это всё Мерула!

– Мерула? – изумился Рус.

– Вы же видели Дафну!

Он не сводил с неё удивлённых глаз.

– Беременную? Так ты хочешь сказать, что Мерула отрезала ей язык?

– Дафна попросила одного клиента помочь ей бежать. Он обещал помочь, а потом разболтал всё Меруле. Сами видели, что делают с рабынями, которые много болтают!

Он соскользнул со стола, присел перед ней на корточки, схватил за плечи.

– Скажи мне, – настойчиво произнёс он. – Скажи, что там происходит, и я положу этому конец, клянусь! – Тут в дверь снова постучали. – Я же сказал, не сейчас, Альбан! Что у вас там, вопрос жизни и смерти?

– Да, господин. Нет, господин!

– Так что именно?

– Не сейчас, это я понял. И нет, это не вопрос жизни и смерти, господин. – Пауза, затем писец неуверенно произнёс: – Может, зайду к вам через минуту, господин?

– Не трудись, – ответил Рус. – Я сам тебя найду.

И он снова обратился к своей рабыне:

– Давай быстренько выкладывай.

ГЛАВА 52

– Так значит, – Рус задумчиво почесал за ухом, пытаясь осмыслить всё, что наговорила ему Тилла, – эту новую девушку у Мерулы зовут Фрина?

– Это не настоящее её имя.

– Не важно. Пусть пока будет Фриной. И девушка эта родом из твоего племени, и её привёз Клавдий Инносенс, проще говоря, похитил и продал затем Меруле.

– Она не рабыня. Она свободнорождённая. А отец у неё плотник.

– Это очень серьёзные обвинения, Тилла.

– Да, хозяин.

– И ещё ты утверждаешь, будто Мерула знала её историю?

– Она ей сама рассказала.

– Очень серьёзные обвинения, Тилла.

– Да, хозяин. Мерула, она...

– Грозилась отрезать тебе язык, если проговоришься. Ясно. Интересно, как она будет объяснять всё это мне?

Девушка пожала плечами.

– Ну, это не значит, что она собиралась это сделать. Так ты считаешь, что твоя богиня велела тебе спасти эту девушку? И ты подговаривала её бежать, несмотря на все угрозы, и варила волшебное зелье, и молилась, чтобы её не постигла участь других девушек?

– И я наложила...

– Нет, этого не говори! – перебил её Рус. – Если ты действительно наложила проклятия на Мерулу или кого-то ещё, лучше молчи. Вообще-то сам я считаю всё это полной ерундой, но есть люди, которые верят в такие вещи. И ты можешь попасть в серьёзные неприятности.

Тут вдруг она подняла глаза с таким видом, точно её осенила гениальная идея.

– Вы можете купить Фрину, хозяин!

Он нахмурился.

– Купить Фрину? Но к чему мне выкупать её?

– Или ваш друг, хозяин, ну, тот, симпатичный. Он может выкупить её.

– Даже если б мы этого хотели, – осторожно начал Рус, пытаясь вообразить, какую реакцию у «симпатичного» вызовет предложение купить ненужную ему рабыню, – ни он, ни я не смогли бы её купить, поскольку она похищена.

– Тогда отправьте её домой. А Мерула никогда не узнает, что я вам всё рассказала.

– И лёгкость моего кошелька будет компенсирована осознанием праведности поступка?

– Что? – Она посмотрела на него, недоумённо моргая.

– Ладно, не важно.

– Я верну вам деньги, – сказала она. – Скажу её семье – и они вам заплатят.

– Замечательно. И тогда я войду в дело с Клавдием Инносенсом. Он будет силой умыкать девушек, а тебя я пошлю проводить отбор.

– О...

Рус понимал: времени у него нет. Он должен пойти и выяснить, что понадобилось от него Приску.

– Вот что, Тилла, все эти сложные схемы здесь совершенно ни к чему, – сказал он. – Знаю, что народ твой верит в это с трудом, однако данная часть Британии находится под защитой Римской империи. И никто не смеет красть дочь свободного человека и продавать её в рабство. Никто не имеет также права купить рабыню и заставить её работать, зная, что она похищена. Ты правильно сделала, что сообщила об этом преступлении. Я передам всё армейским властям, пусть займутся этим должным образом.

– Но, хозяин, Мерула...

– О Меруле не беспокойся. Закон говорит, что рабы являются собственностью своих хозяев. Пусть она делает со своими девицами что угодно, но отрезать языки чужим рабыням ей никто не позволит. Я доведу это до сведения всех работников её заведения, и тебя никто никогда не тронет. Поняла?

Она кивнула.

– Да, хозяин.

– А теперь ступай в дом и займись обедом. И чтобы не смела больше воровать чужие дрова.

– Да, хозяин.

Она поднялась, взяла плащ и корзину. И уже повернулась к двери, как он решил задать ей последний вопрос.

– Тилла?

Она обернулась.

– Хозяин?

– Ты сама-то рабыня по закону или нет?

Она дотронулась ладонью до предплечья, где под туникой находился медный браслет рабыни.

– Да, хозяин.

– И Инносенс тебя не похищал?

– Он заплатил за меня деньги, хозяин.

– Гм. Впрочем, не думаю, что он назвал мне истинную сумму. Заплатил гораздо меньше, готов побиться об заклад.

Она улыбнулась.

– Не думаю, чтобы тут он соврал, хозяин.

ГЛАВА 53

К удивлению и даже некоторому смущению Руса, выяснилось, что столь срочный вызов от Приска был продиктован интересами частного пациента, страдающего зубной болью. Когда Гай заглянул к Приску в кабинет, того на месте не оказалось, но Альбан тут же познакомил его с маленьким мальчиком. Тот терпеливо дожидался, когда придёт врач, которого надо срочно отвести к бабушке.

Рус прошёл следом за мальчиком в ворота форта, затем – по улице за амфитеатром. И вот они оказались у дома брадобрея. У входа сидел на табурете ветеран с картинным шрамом на лбу и с залепленным чёрным матерчатым кружком глазом и затачивал угрожающего вида опасную бритву, не обращая внимания на возбуждённые женские голоса, доносящиеся откуда-то из глубины помещения. При виде Руса он поднялся.

– Мне передали, вам нужен врач.

Ветеран обозрел Руса единственным глазом, от отросшей щетины на щеках и до сумки в руке, затем покосился на мальчика, который его привёл. Потом сказал ему что-то по-британски. Похоже, ответ мальчугана его удовлетворил.

– Тёща. – Ветеран кивком указал в глубину лавки. – Ей надо вырвать зуб. Желаю удачи.

Мальчик тем временем уже взялся за метлу и принялся подметать обрезки волос, разбросанные по полу. Рус прошёл мимо полок, на которых стопками высились полотенца и тазики, а также стояли какие-то закупоренные кувшинчики, и постучал в дверь. Голос, что помоложе, разразился яростной тирадой на британском, однако, похоже, гнев его обладательницы был направлен на кого-то другого. Рус разобрал одно-единственное слово – «медикус».

– Я врач, – объявил он и толкнул дверь.

В комнате пахло дымом и варёной капустой. Рус увидел стол, два табурета, незастланную кровать и вконец отчаявшуюся женщину. Она стояла возле другой двери, ведущей в заднюю часть дома. Дверь была заперта. Оттуда и доносились речи, в которых Русу удалось разобрать всего одно слово – «медикус». На сей раз оно звучало как оскорбление.

Женщина смахнула со лба прядь волос.

– Ну, доктор, вы уже сотворили чудо. Мама встала с постели.

– Я так понял, она хочет, чтобы ей вырвали зуб?

– Она – нет. Мы хотим.

– Вон оно что... – неопределённо протянул Рус.

– Всю неделю... – продолжала женщина на латыни. Говорила она нарочито медленно и громко, чтобы мать в соседней комнате слышала. – Всю неделю её мучили маленькие такие червячки, что развелись в гнилом зубе. Чего мы только не делали, чтобы помочь! Приносили лекарство, чтобы выгнать этих червячков. А потом муж предложил вырвать зуб. Сначала, правда, отвели её к нашему лекарю. Но боли у бедняжки не прошли. И вот муж решил вызвать настоящего римского медикуса и...

В потоке брани, раздавшейся из-за двери, Рус уловил два знакомых слова: «римский» и «медикус». И прозвучали они таким тоном, точно это были слова «кровожадный» и «маньяк».

– Мои муж, – говорила меж тем женщина, – жизнь которого в своё время спас римский медикус, нанял хирурга для моей матушки за собственный счёт. А теперь моя мать позорит всех нас, отказываясь от его услуг.

– Присаживайтесь, доктор, – раздался за спиной голос ветерана. – Жена нальёт вам пива.

– Я сказала ей, что врач здесь, – неуверенно объяснила женщина. – А она не хочет открывать дверь.

– Такое часто случается, когда у человека сильная зубная боль, – заметил Рус.

У него возникло неприятное предчувствие, что ему предстоит долгий и бесплодный спор с этими странными людьми. Он предложил оставить специальную пасту, которой страдалица могла мазать зуб.

Вместо ответа женщина поставила перед ним один из табуретов. Затем достала с полки чашу и налила в неё пива из кувшина, что стоял на столе.

– Как вы обычно от них избавляетесь? – спросил ветеран.

– От червяков?

– От пациентов.

Рус отпил пива и подумал, что этот напиток лучше было бы использовать против загадочных зубных «червячков», в чьём существовании он сильно сомневался, поскольку ни сам он, ни знакомые врачи никогда таковых не видели.

– Я от них не избавляюсь, – ответил он.

Женщина со стуком поставила чашу перед мужем, плеснула пива и ему. Муж осмотрел чашу одним глазом.

– Полегче, женщина. Ведь там могла оказаться муха.

Его жена пожала плечами и снова заняла пост у второй двери. Какое-то время она прислушивалась к шуму за ней. Ветеран подлил себе ещё, по всей видимости, его ничуть не волновали плавающие в чаше неопознанные объекты.

– Ох уж эти женщины...

Рус осмелился отпить ещё глоток.

– Скажите-ка мне вот что, – начал он. – Вы и женскими причёсками занимаетесь, не только мужскими?

Брадобрей покачал головой.

– Нет. Просто не было возможности попрактиковаться в армии. Хотя иногда стригу девиц из местных. Несложными причёсками с разными там пучками, завивкой и локонами не занимаюсь. А к чему это вам?

– Просто любопытствую. В последнее время никто не заходил, не спрашивал, нельзя ли купить или продать здесь волосы?

Брадобрей выудил мизинцем из чаши какую-то мелкую букашку, вытер палец о край стола.

– Ну, если б что ценное предложили, я бы ещё подумал. Светлые там волосы или рыжие. Каштановые или пепельные не тот товар, годятся только на то, чтобы набивать ими подушки.

– А кто-нибудь спрашивал у вас рыжие волосы?

Ветеран уставился на него единственным глазом.

– Так это вы о той шлюхе, что выловили из реки? Слышал, есть тут один любопытный доктор, ходит всё, расспрашивает.

– Это неофициально. Просто я принимал тело в морге. Ну, вот и подумал, интересно, как там проходит расследование.

– Во всяком случае, ко мне никто не заходил и ничего не спрашивал.

Ясно.

Руса уже давно подозревал, что второй центурион не принимает активных мер к расследованию гибели двух девушек. Если дело и дальше пойдёт теми же темпами, Клавдий Инносенс успеет помереть от старости, прежде чем они вызовут его на допрос.

– Если вдруг случайно услышите что или...

– Если они придут ко мне, я скажу им то же, что и вам. Не моё это дело – и лезть в него не хочу.

Женщина застучала в дверь костяшками пальцев.

Ветеран подался к Русу, чтобы тот мог расслышать его в этом шуме, и сказал:

– Слыхал я, что за этими девицами Мерулы очень даже неплохо присматривали. Если сравнить с другими заведениями на Док-роуд, так у нашей Мерулы просто дворец, да. Они вдолбили себе в голову... – тут он прервался. – Ты остановишься когда-нибудь, женщина? Эта старая крыса, может, и чокнутая, но ведь не глухая же!

Жена разразилась очередной бурной тирадой на британском, ветеран снова обернулся к Русу:

– Не надо быть гением, чтобы раскумекать, что с ними произошло.

– Я знаю, что с ними произошло. Знаю, что по крайней мере одна умерла не своей смертью. Но никто не может выяснить, что за злодей сотворил с ней такое.

– На вашем месте, доктор, я бы держался в стороне. Слишком уж много вы задаёте вопросов, расстраиваете людей. Я знаю, что у кого покупать. И ни за что бы не купил у убийцы.

– Я этого и не говорил.

– Ясное дело, нет. Но будьте осторожнее с людьми, которым задаёте вопросы. Слишком любопытные, те, кто сует свой нос в чужие дела, они, знаете ли, часто плохо кончают.

– Но к чему кому-то покрывать убийцу?

– Я не говорил, что кто-то кого-то покрывает. Просто советую вам быть осторожнее. Лично я занимаюсь только своими делами и не разрешаю своим женщинам шастать по улицам после наступления темноты. – Ветеран с грохотом придвинул свой табурет к стенке и взглянул на жену. – Ты вроде бы сказала ей, что сейчас, если сама не откроет, я вышибу дверь? Или я ослышался?

Женщина ткнула пальцем в Руса.

– Наши денежки сидят здесь и ничего не делают!

– А ты знаешь, женщина, сколько это стоит – позвать на дом доктора?

Рус потёр подбородок и решил задать этот вопрос прямо сейчас, до того как сам он или брадобрей выпьют ещё пива. Он указал в зал, на кресло у открытого окна, выходящего на улицу: – Нельзя ли у вас побриться, пока жду?

* * *

Примерно час спустя пациентка лежала на постели в состоянии ступора, вызванного успокоительными, которые дал ей Рус, и с двумя вырванными чёрными коренными зубами – их тут же утащил неведомо куда её внук. У Руса же был гладкий подбородок, аккуратная стрижка и ни одного пореза.

Он уже закрывал сумку, прикидывая, сколько взять за работу за вычетом бритья и стрижки. Определённых цен тут не существовало, они варьировались в зависимости от состоятельности клиента. Но запросить слишком мало, как и слишком много, было бы неправильно. Об этом тут же узнает весь город. А ломать сложившееся мнение всегда трудно.

– Что касается платы...

Брадобрей нахмурился.

– Понимаю, вам пришлось ждать. Но за время этого ожидания вам были оказаны услуги профессионала.

– Именно.

– Тот, другой офицер сказал мальчику, что расплатится с вами сам.

Лицо Руса выдавало полнейшее недоумение.

– Другой офицер?..

– Ну да. Как там его... Приск. Ну там, в госпитале. Дал вам отличные рекомендации.

– Понимаю.

– И сказал, что у вас существует договорённость. Мы платим ему, он передаёт деньги вам.

– Вон оно что, – протянул Рус. – Стало быть, договорённость...

* * *

Рус шагал по мощённой булыжником мостовой к фонтану, отбивая ритм подошвами по камням в такт речи, которую он репетировал, перед тем как зайти к Приску: «Какое, собственно, право имели вы...»

Тут его отвлекли крики и возня ребятишек, они расположились на ступеньках у амфитеатра. На стене за их спинами он увидел выведенную мелом надпись. Она сообщала о прибытии в город Л. Куртия Сильвана, работорговца. «Все желающие могут приобрести надёжную прислугу». Прямо под этой надписью с полдюжины ребятишек пытались заглянуть в ладонь мальчика. В последнем он узнал сына брадобрея.

– Эй, ты погляди, вот это корни!

– Смотри, на них кровь!

– Видишь, как там извиваются червяки?

Он прошёл мимо, ко входу в лавку торговца маслами, как вдруг один из мальчишек его окликнул:

– Эй, господин! У вас есть монетка?

Рус игнорировал этот призыв. Тут и остальные ребятишки завопили хором. Он слышал за спиной их шаги, они бежали следом.

– Господин! Господин!

Рус резко развернулся, шайка так и замерла на расстоянии вытянутой руки от него. Рус указал на сына брадобрея:

– А твой отец знает, что ты попрошайничаешь на улицах?

Мальчик засмущался, затем улыбнулся во весь рот.

– А я кое-что знаю, – протянул он. – Чего не знаете вы.

– Нимало не сомневаюсь.

– Могу сказать, но только сперва заплатите.

– С какой стати? Мне это ни к чему.

Мальчишка покосился на своих товарищей, затем подошёл к Русу поближе.

– Знаю кое-что о рыжих волосах.

Рус не сводил с него глаз.

– Я слыхал, как вы спрашивали. Хотели узнать, не продаёт ли кто рыжие волосы.

– Кто-то продал рыжие волосы твоему отцу?

Мальчик демонстративно прикрыл рот ладошкой. Рус вздохнул и выудил из кошелька самую мелкую монетку, что завалилась за подкладку. Мальчишка тут же сцапал её свободной рукой, затем отнял ладошку от губ.

– Это был мужчина.

– Имя его знаешь?

– Нет.

– Какой мужчина? Как выглядел?

Мальчик обернулся к друзьям, видимо, ища у них поддержки.

– Да не знаю я. Просто мужчина и всё.

– Старый, молодой, толстый, тощий? И нечего тянуть лапу, всё равно больше денег у меня нет.

Внук брадобрея насупился.

– Старый.

– Солдат?

– Да не знаю я! – Мальчик попятился.

– Когда это было?

Мальчишку окружили друзья.

– Просто мужчина, и всё! – крикнул он напоследок.

Стайка дружно развернулась и умчалась прочь.

* * *

Мужчина... Рус хмуро смотрел вслед удирающим со всех ног ребятишкам. Дознавателям ничего не стоило выяснить это, причём уже несколько дней тому назад. Но ничего. Утром в штаб поступит сообщение, и дознавателям придётся допросить брадобрея. Рус сказал мальчишке правду. Несмотря на то что он оказал услуги уже второму частному пациенту в Деве, в кошельке у него не было ни гроша.