Текст книги "Медикус и пропавшие танцовщицы"

Автор книги: Рут Дауни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Тут вдруг его осенило. Приск проживает где-то в восточной части города. И вполне может быть, что он сейчас дома. Если верить Дециму, который, в отличие от Альбана, был на язык несдержан, нечастный старый хорёк планировал уйти из госпиталя пораньше – на встречу со своим декоратором.

Рус ещё крепче ухватил ручку сумки. К чему ждать до завтра, до утра? Он резко развернулся. Нет, он пойдёт к Приску прямо сейчас и всё выяснит!

– О!

Девушка, с которой он столкнулся, так и отлетела к стенке дома. Он ухватил её за плечи, чтобы не упала, и одновременно выбил что-то из руки. Предмет с грохотом упал на мостовую.

– Простите, – пробормотал Рус. – Я вас просто не заметил и...

Девушка стряхнула с плеча его руку и наклонилась поднять то, что уронила.

– Если эта чёртова штуковина снова разобьётся, тебе придётся заплатить. Не прошло и...

– Хлоя?

– О! Здравствуйте, доктор! – Хлоя подняла большую сковороду и начала осматривать со всех сторон. Подёргала ручку, проверила, крепко ли держится. – Нет, ничего, вроде бы не отошла. Цела.

Рус нахмурился.

– Чего это ты бродишь по городу? Скоро стемнеет.

Тут он почувствовал, что рука девушки щекочет ему шею, сзади, со спины.

– М-м... – промурлыкала Хлоя. – Никогда не знаешь, с кем встретишься. – Руса так и обдало волной дешёвых духов, а хрипловатый голосок продолжал нашёптывать на ухо: – Не желаете ли немного прогуляться?

– Нет, – поспешно выпалил Рус. Видно, опасался передумать.

Хлоя отступила на шаг, пожала плечами.

– Напрасно, доктор. Стоило попробовать. Ладно. Желаю приятных сновидений.

И она, размахивая зажатой в руке сковородой, зашагала к заведению Мерулы. Но не успела пройти и десяти шагов, как Рус догнал её.

– Стало быть, передумали?

– Просто хотел спросить, где находится улица Ткачей.

– А вы попросите хорошенько, тогда скажу.

– Скажи, а я взамен провожу тебя до дома. Почему они не дали тебе сопровождения?

– Зачем? Я же бежать не собираюсь.

– Речь не о том, – буркнул в ответ Рус, продолжая шагать рядом.

– Я возвращаюсь, – заметила Хлоя и взмахнула сковородой. – К тому же я вооружена.

– Я серьёзно.

– Эйселине просто не повезло, – сказала девушка. – А София, она была такая беззащитная...

– Слышал, она была девушкой умной.

– Ей этот ум был без толку, при нашей жизни пользы от него ноль.

– Насколько я знаю, её растили и воспитывали для совсем другого образа жизни.

– Немногие годятся для этого дела, верно, доктор? Кое у кого из наших девушек оказался прирождённый талант.

Рус улыбнулся.

– Тилла, похоже, убеждена, что София была просто обречена. Умна, образованна, умела читать и писать.

Хлоя выдержала паузу, затем тихо сказала:

– Только без обид, доктор, ладно? Если хотите своей Тилле добра, посоветуйте ей не лезть в чужие дела.

Он получил второе предупреждение за вечер.

– Скажи-ка мне лучше вот что, Хлоя, – начал Рус. – Тебе известно хоть что-нибудь о том, что случилось с Софией?

– Мне? Да ничего я не знаю, ничегошеньки! Так что, если кто вдруг спросит, так ему и скажите.

Дальше они шли в полном молчании. Дошли до пекарни, тут Хлоя остановилась, обернулась. У входа в заведение Мерулы горел фонарь, свет образовал золотистый нимб вокруг её головы.

– Спасибо, что проводили, доктор. Мне очень понравилась наша прогулка.

– Впредь будь осторожнее, – предупредил он её.

– Окажите мне одну услугу, ладно? Никому не говорите, что я предлагала вам свои услуги.

– Ив мыслях не было, – ответил Рус, прекрасно понимавший, что старания Хлои обзавестись частной клиентурой могут вызвать у её владельцев сильное неудовольствие.

Хлоя звонко рассмеялась.

– Тилла говорила, что вы хороший человек. Так оно и есть.

– Так как мне найти улицу Ткачей?

Она указала на узкий проход между заведением и соседним домом:

– Вот там. Идите прямо – и выйдете. Это рядом.

– А ты, случайно, не знаешь, в каком доме живёт управляющий госпиталем?

– Уж больно много вопросов вы задаёте, как я погляжу.

– Высокий, худой, странные волосы, – начал описывать Рус. – А я никому ничего не скажу о твоих приставаниях, идёт?

– И ещё у него плохо пахнет изо рта.

– Тот самый.

– Похоже, это наш новый сосед, – заметила Хлоя. – Попробуйте заглянуть в первый дом справа.

ГЛАВА 54

Дома кто-то был, в щель между косяком и неплотно прикрытой дверью просачивался луч света. В ожидании, пока Приск откроет, Рус осмотрелся и отметил, что начальник его выбрал себе просто замечательных соседей. Его дом тыльной стороной граничил с заведением Мерулы. Но шум, на который жаловалась женщина из пекарни, где все окна выходили на улицу, здесь почти не был слышен. Окна в доме Приска выходили на задний «кухонный» двор и частные апартаменты, занимаемые Мерулой и её «мальчиками». Главный вход был прикрыт навесом, продолжение его прикрывало также вход в лавку к плетельщику корзин, прядильщик же жил на углу напротив и давно отправился почивать. Так что даже в разгар дня, когда все заведения были открыты, покой управляющего госпиталем эти соседи вряд ли нарушали. Вот несправедливость, огорчённо подумал Рус. Приск наслаждается удобным и тихим жильём, в то время как люди, непосредственно имеющие дело с больными, вынуждены ютиться в жалком сыром жилище, так и кишащем мышами и к тому же предназначенном под снос.

У Приска был не только уютный и тихий дом, но и раб, причём все конечности последнего были в полном порядке. К тому же он был немой. Его силуэт вырисовывался в дверях. Качая головой и приподняв руку, раб давал понять, что хозяин никого не принимает.

– Я подожду, – сказал Рус. Поставил на порог ногу, указал на свою медицинскую сумку.

Раб силился захлопнуть дверь.

– Я по делу, – сказал Рус и потянул дверь на себя.

Тощий как палка раб выглядел усталым, точно этот спор вконец измотал его. Вот он оглянулся, возможно, в надежде, что кто-то придёт к нему на помощь. Но, увидев, что чисто побелённый коридор за спиной пуст, он отступил и пропустил Руса в дом.

Рус прошёл следом за ним в просторную приёмную, где пахло лавандой и маслом для ламп. Слева на буфете выстроились фигурки домашних богов, перед ними горела лампа. В центре красовался стол на паучьих ножках, возле него – два плетёных стула. На столе – ваза с фруктами, кувшин и чаша. Все эти предметы были расставлены так красиво, точно кто-то собрался писать с них натюрморт. Приска видно не было.

Раб указал Русу на стул, затем – на чашу. Тот отрицательно помотал головой. Плетёный стул жалобно скрипнул, приспосабливаясь к его весу. Рус огляделся. Это был один из новых, недавно построенных домов, куда более просторный, чем жилище семьи брадобрея. Одна из дверей вела в заднюю часть здания, виднелась и ещё одна, сбоку. Из-за одной из них донёсся слабый крик: непонятно, кто кричал, мужчина или женщина, и было ли то выражением удовольствия, гнева или удивления. Раб покосился на дверь, ведущую в глубину дома, потом перевёл взгляд на Руса. Отступил на шаг и жестом предложил отведать фруктов.

Рус отщипнул пару виноградин, размышляя над тем, долгий ли путь пришлось проделать этим сладким сочным ягодам.

– Он скоро освободится?

Раб выразительно пожал плечами и удалился в боковую комнату, где, как догадался Рус, находилась кухня. У Руса возникло ощущение, будто это он прячется от Приска, а не тот от него.

Он положил в рот ещё одну виноградину, раздавил языком. Сок, наполнивший рот, вызвал целую волну мыслей и воспоминаний. Сейчас дома как раз поспевает виноград. Юлий, ещё не получивший его письма, должно быть, прикидывает, уж не будет ли то последний урожай на собственной ферме.

Гай наслаждался очередной виноградиной, когда вдруг из-за задней двери донёсся пронзительный визг. Но его перекрыл зычный голос Приска, тот так и взвыл от ярости:

– Ах ты жалкое грязное насекомое!

Рус вскочил. Дверь распахнулась. В комнату ворвался Приск.

Вид у него был самый нелепый. Волосы встрёпаны. Лицо и одежда испачканы чем-то некогда съедобным, и он отчаянно пытался оттереть эти пятна больничным одеялом. Потом наступил на развязавшийся ремешок своей сандалии и взревел:

– Тадий! – И уже только потом заметил Руса и испуганно прижал одеяло к груди. – Что вы здесь делаете?

Из соседней комнаты вышел раб.

– Принеси тряпку и ведро воды, – распорядился Приск. – И ещё чистую тунику для меня!

Раб поспешил выполнить приказание. Приск наклонился, пытаясь оттереть лицо краем одеяла и одновременно пригладить взъерошенные волосы. Въедливый аромат его ароматических масел был перекрыт запахом соуса для рыбы.

– Я, похоже, не вовремя, – осторожно начал Рус, заметив, что все усилия Приска привести в порядок причёску не увенчались успехом – все волосы сбились в колтун над левым ухом. – Несчастный случай?

– Пустяки! – рявкнул в ответ Приск и проследил за направлением взгляда Руса.

В дверях за его спиной мелькнула чья-то тень. Приск развернулся и с грохотом захлопнул дверь.

Раб, спешивший к своему господину с ведром и тряпкой в руках, в нерешительности замер на пороге. А потом и вовсе скрылся с глаз долой.

– Да, похоже, для нас обоих вечер выдался не самый приятный, – заметил Рус. – Вы встречались со своим декоратором, я удалял зубы.

Приск скроил недовольную мину.

– Знаете, сейчас не самое удобное время обсуждать...

– Я понимаю. Прошу прощения. Просто заскочил по дороге получить свою плату.

– Вашу... что?

– Плату за профессиональные услуги. Оказывается, у нас была договорённость.

Раб возник снова – на сей раз с чистой аккуратно сложенной туникой. Приск обернулся к Русу.

– Обсудим это утром.

– Обсудим после того, как вы переоденетесь.

Приск покосился на раба с таким видом, точно собирался приказать вышвырнуть незваного гостя вон из дома, затем передумал и зашаркал к кухне в развязанных сандалиях, сделав рабу знак следовать за собой.

Рус вновь уселся в скрипучее кресло и отщипнул ещё пару виноградин. Из-за двери в кухню доносились жалобные причитания Приска, затем – звук пощёчины: видно, Тадий чем-то не угодил хозяину. И ещё Русу показалось, что он слышит за другой дверью какое-то движение. Кто бы там ни находился, но выходить и показываться гостям этот человек явно не собирался.

– Стыд и позор, – с этими словами Приск вышел из кухни в чистой отглаженной тунике, причёска его тоже была в полном порядке. – Просто безобразие! Если владелец не предложит приемлемой компенсации, я отменю заказ и договорюсь с другим поставщиком еды. Тадий! Как следует отмой пол, смени наволочку на валике под подушкой, а ту, что грязная, изволь отстирать завтра же, прямо с утра. – Он закрыл дверь на кухню и обернулся к Русу. – Так что вы хотели?

– Мою плату, – ответил Рус, поднимаясь со стула. – За удаление зубов.

– Ага. За удаление зубов. Да. – Пытаясь сохранить спокойствие, Приск сделал над собой очевидное усилие, затем указал на стол. – Не желаете ли выпить?

– Нет. Я желал бы получить свои деньги.

Приск вздохнул.

– Вижу, мы недопонимаем друг друга, Рус. Да вы присаживайтесь.

Рус нехотя опустился на прежнее место. Приск же, которому на удивление быстро удалось восстановить потерянное было самообладание, занял место напротив.

– Вы, как я вижу, чем-то очень расстроены.

– Мой пациент только что заявил мне, что между мной и вами существует некое соглашение, по которому я должен наносить визиты частным пациентам, а вы – прикарманивать мою плату.

– О нет, что вы, ничего подобного. Теперь я понимаю, тут имело место небольшое недоразумение. – Приск пригладил и без того безупречно гладкие волосы и заявил, что в госпитале уже давно практикуется система возврата долговых выплат, и все деньги за медицинское обслуживание должны поступать в госпитальный бюджет. – Я бы непременно объяснил вам всё это, но мальчик сказал, что это срочно. Здесь у меня нет под рукой нужных документов, но завтра, прямо с утра, могу продемонстрировать вам все счета и выкладки.

– Но это был частный пациент!

– Да, но мальчик обратился именно в наш госпиталь в поисках врача.

– Вряд ли пара динариев способна пробить брешь в госпитальном бюджете. Или же вы полагаете, что я должен отработать эту несчастную плату вторично?

– О нет, что вы, конечно нет! Но когда положение это было санкционировано, я же ещё не знал, что префект лагеря отдаст приказ провести проверку госпитальных счетов ещё до прибытия официальных проверяющих.

– Мы уже обсуждали этот момент. И я подписал гарантию возвращения долга.

– Да нет, с долгом всё в порядке. Но я обязан продемонстрировать им, что долговые возвраты поступают на наш счёт, и это – самый простой способ. Конечно, следовало испросить у вас на то согласия, но мальчик сказал, что дело срочное, не терпит отлагательств, а вы в тот момент были чем-то заняты и не смогли зайти ко мне.

Рус вздохнул. Он не думал, что префект лагеря проявит хотя бы малейший интерес к двум динариям, снятым с долгового счёта фонда Эскулапа, особенно после того, как сам он вписал туда пункт о том, что в случае дефолта гарантирует возврат долга через продажу имущества, в которое входила теперь рабыня. И ещё ему казалось, что то была своеобразная месть Приска за постоянное стремление Руса всячески избегать с ним общения.

– Ладно, – сказал он. – Оставим всё, как есть. Но в будущем я желаю получать плату за все свои частные визиты.

– Конечно, само собой. – Тут Приск сделал паузу. – Возможно, нам следует договориться о том, что все переговоры о наших делах должны вестись строго в пределах госпиталя? Как вам кажется? Ведь теперь не самое подходящее время для визитов на дом.

ГЛАВА 55

Рус намеревался продиктовать записку и изложить там свои соображения о похищении девушки, но все карты путала эта история с рыжими волосами. И вот в конце концов он решил просить аудиенции у второго центуриона и объяснить ему ситуацию лично. Время визита было ограниченно, он успел проинформировать начальника о брадобрее, правда, источника её не выдал. И был вознаграждён многозначительным хмыканьем, которое можно было принять за одобрение лишь с большой натяжкой. После этого он с жаром принялся объяснять, что похищенная и проданная в рабство Клавдием Инносенсом девушка находится в страшной опасности. Эта новость вызвала, к вящему его облегчению, более оживлённую реакцию. Правда, он не ожидал, что второй центурион проявит такой интерес к благосостоянию плотника, отца семейства похищенной Фрины, зато с полным одобрением воспринял его слова, что действия нужно предпринимать безотлагательно. До того, как какой-нибудь смутьян из местных, как выразился высокий начальник, успеет найти девушку и воспользоваться предлогом, чтобы поднять в рядах местных смуту.

– С этим заведением у нас одни неприятности, – хмуро проворчал он. – Следовало бы закрыть его, но ведь остальные ещё хуже. И ещё, сделай мне такое одолжение, не находи больше мёртвых тел.

Рус спешил в госпиталь. Было ещё рано, солнце только что взошло. И он, при виде того, как первые робкие его лучи золотят листву, вдруг ощутил прилив радости и вознёс благодарственную молитву богам за всё, что произошло с ним в Британии. До выплаты жалованья оставалось всего четыре дня, и, несмотря на целый ряд неблагоприятных моментов, он собирался дожить до этого дня, не прикасаясь к кредиту. Два раза он получал возможность практически в одиночку управлять всеми лечебными процессами в госпитале, к нему благоволили офицеры из надзорного гарнизона, и если в армии существует справедливость (в чём лично он сомневался), то ему светил шанс получить должность начальника госпиталя. Он уже спас девушку, вылечил ей руку, предпринял шаги по спасению второй девушки и твёрдо намеревался положить конец постыдной торговле краденым человеческим телом. Этим вечером он с радостью сообщит Тилле, что ей незачем больше насылать проклятия и колдовать над вонючим варевом в кастрюле. Нет, конечно, ни в какие подробности того, что должна предпринять армия по расследованию дела Фрины, он вдаваться не будет. А там непременно займутся этим, пусть даже от него и не поступило официального заявления. Он просто объяснит, что... Вообще-то ждать до вечера незачем, потому как она идёт ему навстречу.

– Тилла!

Он очень обрадовался, что она выбрала именно этот путь. Улица широкая, оживлённая, стоит пройти по ней какой-нибудь мало-мальски привлекательной женщине, и она обращает на себя внимание многочисленных строителей, что так и снуют по лесам, установленным вокруг бань.

– Хорошие новости, Тилла! – Он подождал, пока она приблизится, прежде чем начать рассказывать, как обращаются в цивилизованном обществе с преступником, нарушившим закон.

Он не дошёл и до середины первого предложения, как она вдруг так и налетела на него. Потерявший равновесие и совершенно сбитый с толку Рус отшатнулся и прижался спиной к стене. В этот момент у его ног с грохотом обрушился на гравий какой-то тяжёлый предмет.

– Извините! – послышался голос сверху, с лесов.

Рус тупо смотрел на мастерок, заострённая часть которого вонзилась глубоко в землю, в том месте, где он только что проходил. Секунду спустя Гай сообразил, что всё ещё прижимает Тиллу к груди, точно это он спас её от неминуемой гибели, а не наоборот. Вообще любой человек, свернувший в этот момент за угол, воспринял бы представшую его глазам сцену неоднозначно. Не в силах отодвинуться хотя бы на дюйм, Рус положил руки на плечи девушке и слегка отстранился. Теперь сцена обрела более пристойный вид.

– Ты... – начал он, потом покосился на мастерок и откашлялся. – Ты как, в порядке?

– В порядке, хозяин.

Он отпустил её.

– Спасибо тебе.

И вот они, отойдя на шаг друг от друга, принялись отряхивать одежду, время от времени опасливо поднимая головы наверх, к лесам, поскрипывавшим под шагами строителя. Тилла окинула спускавшегося с лестницы рабочего испепеляющим взглядом.

– Ты очень неосторожен! Как можно?

Строитель переводил взгляд с девушки на Руса и обратно, затем выдавил:

– Извините, господин. – Потом добавил: – И ты, девушка, тоже.

– Ты мог убить моего хозяина! – не унималась Тилла. – К чему это ты сбросил оттуда эту штуковину? – И она гневно указала на мастерок; от продолжения упрёков рабочего спасло только её недостаточное знание латыни.

– Я его не сбрасывал, – сказал рабочий и отошёл поднять инструмент. – Случайно получилось. – И он принялся водить мастерком по ножке лестницы, оттирая комья засохшей извёстки, потом обернулся к Русу. – Вы уж простите, господин. Я нечаянно. Просто выскользнул из рук. К счастью, вы успели отойти.

– Не успел, – сказал Рус. И, щурясь, оглядел высокую стену перестраиваемой бани. – Как твоё имя, солдат?

– Секунд, господин. Из галльской центурии.

– Что ж, Секунд. Впредь старайся быть осторожнее.

– Слушаюсь, господин.

– Когда полагаете закончить?

Не обращая внимания на хмурый взгляд Тиллы, мужчина гордо ответил, что они всего на месяц отстали от расписания, точно тут было чем гордиться. На этой неделе немного задержались, потому как им поставили плитку не тех размеров. Ну а когда доделают крышу, остальную работу штукатуры, маляры и водопроводчики закончат за десять дней. Они работают до темноты, спешат поскорее завершить начатое.

– Хорошо. А потом, может, кто-то из вас починит крышу госпиталя.

– Вы следующий в списке, господин, – пообещал Секунд с лёгкостью, сразу заставившей заподозрить, что говорил он это многим и много раз.

И вот строитель ушёл, и Тилла обратилась к своему хозяину:

– Этот человек лжец.

– Знаю, – согласился с ней Рус. – Но толку спорить с ними нет. Иначе ещё дольше провозятся.

Тилла нахмурилась.

– Я не о крыше говорила.

ГЛАВА 56

Тилла вышла из комнаты, унося грязные тарелки. Валенс сдвинул лампу, закинул ноги на стол и вернулся к главной теме сегодняшнего вечера.

– Ты уверен, что там кто-то был?

– Уверен, – ответил Рус. – Он на них кричал.

Валенс усмехнулся.

– Уж и не знаю, право, что больше меня удивляет. То, что Приск у нас, оказывается, ходит на сторону. Или то, что он крадёт больничные одеяла. О боги! Вот бы был позор, если б ты увидел, кто там у него скрывался! Мужчина или женщина, как думаешь?

– Не знаю, не могу сказать. Только и видел, как в дверях мелькнула чья-то тень.

Из кухни послышался грохот. Рус поморщился.

– Ты не дави на неё, старина, – сказал Валенс. – Не очень-то ловко мыть посуду одной рукой.

– Ну, правая рука у неё теперь почти здорова, – заметил Рус.

– Благодаря твоим стараниям, – кивнул Валенс. – Ладно. У неё впереди целый вечер, хватит времени перемыть все горшки. – Он откинулся на валик кушетки, широко зевнул и потянулся до хруста в суставах. Из-за спины у него выскочила собака. – Послушай, а осознаешь ли ты тот факт, – заметил Валенс, задумчиво глядя в потолок, – что впервые за всё время мы с тобой обедаем дома? И вообще, ты замечательный парень, Гай Петрий Рус, пусть даже и физиономия у тебя постоянно кислая.

Рус подлил себе вина, сохраняя всё то же кислое выражение.

– Идёшь по какому-то тёмному закоулку – и находишь нам кухарку, затем наносишь визит управляющему госпиталя и – о боги! Хотел бы я видеть в тот момент выражение его лица! Старый глупый пердун! – Валенс, которому этим вечером предстояло идти на дежурство, протянул руку и подлил себе в вино щедрую порцию воды. – Так он хотел представить всё дело так, будто бы ему принесли заказанную еду?

– Ну, еда там точно присутствовала.

– О боги! Но не настолько же он глуп, чтобы думать, что ты поверишь ему!

Рус поболтал вино в чаше.

– Даже думать не желаю, что в тот момент было на уме у Приска, – ответил он. – Возможно, сидит сейчас в уголке, как паук в паутине, и измышляет, как бы мне отомстить.

– Да... старина Приск – это, конечно, нечто!

– Знаешь, буду очень тебе признателен, если ты не станешь распускать язык. У него на меня и без того большой зуб.

– Я? Да я нем как рыба! Но вообще-то должен сказать, история просто замечательная! Приск! Кто бы мог подумать, что у этого типа такая бурная личная жизнь!

– А на стене у него висит этот волк.

– Он купил его у какого-то охотника, точно тебе говорю. Ладно. Может, и заблуждаюсь. Может, наш старый бюрократ и крючкотвор вовсе не таков, каким кажется на вид. – Валенс отпил большой глоток.

– Знаешь кровельщика по имени Секунд? – спросил его вдруг Рус. – Из галльской центурии?

Валенс нахмурился.

– Что-то не припоминаю. А почему спрашиваешь?

– Сегодня днём этот Секунд уронил мне на голову мастерок. С лесов. С большой высоты.

– Чего же ты сразу не сказал? Дай посмотрю, что у тебя там.

– Он промахнулся, – объяснил Рус. – Сказал, что обронил нечаянно. Но чем дольше я об этом думаю, тем больше сомневаюсь.

– Вот как? Ты ведь у нас парень вполне разумный и хладнокровный.

– Ну, после этой истории с пожаром...

– У тебя просто пошла полоса невезения, вот и всё. Иди пожертвуй голубя богине судьбы, если возникли сомнения.

– Думаешь, поможет?

Валенс усмехнулся.

– Конечно нет. А вот ты, возможно, почувствуешь себя куда лучше. Вообще последнее время ты мне что-то не нравишься. Слабительное пробовал?

– Нет.

– Диету соблюдаешь?

– Нет.

– Ну, хоть высыпаешься?

– Редко.

– Тогда всё понятно. Возьми, к примеру, меня. Я ведь не думаю, что кто-то специально хотел отравить меня этими устрицами. Это была случайность. Не стоит зацикливаться на пустяках, вот тебе мой совет.

На кухне снова что-то загрохотало. Похоже, на этот раз там всё-таки били посуду.

– Смотри аккуратнее там, Тилла! – крикнул Рус.

Ответом был звон черепков, которые сгребали с пола метлой.

– Не обращай внимания, – посоветовал Валенс и указал на кувшин. – А вино знатное, честное слово. Так что лучше выпей, тебе же сегодня не дежурить.

Рус откинулся на спинку любимого своего кресла – передние ножки повисли в воздухе – и тоже положил ноги на стол.

– Должен заметить, – начал Валенс, – что твоя Тилла, может, и косоручка, но готовит очень даже неплохо. Особенно с учётом того, что никогда раньше этим не занималась.

– Почему же, занималась, – возразил Рус. – Просто готовила совсем другую еду.

– Правда? – Валенс недоумённо приподнял брови. – Странно, а вот мне она говорила...

Тут его прервал громкий стук в дверь.

– Чёрт! – пробормотал сквозь зубы Валенс, снял ноги со стола и вышел из комнаты.

Послышался разговор в коридоре. Он был неразборчив и краток. Затем дверь захлопнулась, и Валенс вернулся в комнату с плащом в руке.

– Мне пора, – объявил он. – У трибуна боли в животе. Передай прелестной Тилле, пусть согреет постельку к моему приходу. Если, конечно, есть такое желание.

– Это она тебе сказала?

– Что? А, ты об этом... – Валенс накинул плащ на плечи. – Ещё до того, как её дом разорило враждебное племя, она жила в семье, где была повариха. – Тут он умолк и скосил глаза на грудь – посмотреть, куда вкалывает булавку. – Так что к чему бы ей было учиться готовить? Я думал, ты знаешь.

И вот за Валенсом захлопнулась дверь, а Рус снова задумчиво откинулся на спинку кресла и уставился на лампу.

«Я думал, ты знаешь», – повторил он мысленно.

Что ж. Есть надежда, что армия расследует дело Клавдия Инносенса самым тщательным образом. И желательно, чтобы виновный понёс суровое наказание. Вот обманщик этот Клавдий, он уверял, что Тилла – прекрасная повариха.

И тут Гай вспомнил, что должен с ней поговорить.

* * *

Рус остановился в дверях. Тилла вытирала ложку куском тряпки, затем отшвырнула её с такой силой, что ложка запрыгала по столу.

– Куриное рагу получилось вкусное, Тилла.

– Спасибо, хозяин. – Она схватила другую ложку и стала яростно тереть.

– А у меня новости.

Вторая ложка со звоном приземлилась рядом с товаркой.

Рус откашлялся.

– Что такое, что случилось?

Она подняла на него глаза.

– Ничего, хозяин. Всё хорошо, я счастлива.

– Сразу видно.

Она повесила тряпку на крючок у печи.

– Мне здорово повезло, что я не Фрина.

– Об этом я и зашёл поговорить, – сказал Рус. – Когда мы встретились с тобой сегодня днём, я как раз возвращался из штаба, где изложил проблему. И меня заверили, что все меры будут приняты в самое ближайшее время.

– Прямо сегодня?

– Ну, не настолько быстро, конечно. – По убеждению Руса, не было на свете столь срочного дела, которое могло бы заставить второго центуриона пропустить обед.

– Значит, сегодня Фрина останется у Мерулы?

Рус не ждал благодарности от рабыни, но у него были все основания полагать, что эта новость обрадует её. Чего не наблюдалось.

– Там она в большей безопасности, чем если будет разгуливать по улицам, – заметил он.

– Как же! Со всеми этими мужчинами.

– Да, – сказал Рус. Он уже начал отчаиваться. – Вот именно, что с мужчинами. Которые вряд ли причинят ей вред, потому как, если её изнасилуют, в глазах Мерулы и её клиентов товар значительно упадёт в цене. И перестань наконец швырять ложки. – Тилла открыла было рот, но он не дал ей сказать. – И не смей выть, ругаться и жаловаться, потому что мне надо работать.

Он взял чашу с вином, подхватил другой рукой своё любимое кресло и уже направился было в спальню, как вдруг услышал:

– Я буду молчать. И слова лишнего не скажу.

– Вот и славно! – Тут ножка кресла врезалась в стену, вино в чаше едва не расплескалось. – Работай дальше. И смотри, постарайся ничего больше не разбить.

– Я знаю, что бывает с рабами, которые слишком много говорят.

– Да! – крикнул он в ответ уже из своей комнаты. – И я начинаю понимать почему!

* * *

Рус поставил на стол лампу, толчком ноги захлопнул дверь в спальню и сдул пыль со стопки табличек для письма. Потом открыл первую, что лежала сверху, и уселся. «Лечение глазных ранений». О боги, он на месяцы застрял над этим разделом! Сегодня должен непременно закончить.

Он передвинул лампу, чтобы свет падал под более удобным углом, и начал читать написанное. На середине таблички остановился и с удовлетворением отметил, что Тилла перестала греметь на кухне посудой. Нет сомнений, девушка сожалеет, что показала нрав. Что ж, с этой проблемой он справился вполне достойно и теперь весь остаток вечера может посвятить «Лечению глазных ранений».

Палец дошёл до конца первой таблички, когда он вдруг осознал, что не помнит ни слова из того, что только что прочёл. Нет, это никуда не годится. Если уж ему читать скучно, чего тогда ждать от читателя? Он взял стило, снял нагар с фитиля острым его концом и попытался уверить себя в том, что автор книги столь ценного содержания не должен обращать внимания на элегантность стиля. Людям, желающим узнать нечто полезное и важное, вовсе незачем ждать от автора изысканности и занимательности изложения. Задача пишущего врача – особенно практикующего – предоставить чёткую и понятную практическую помощь, а не развлекать читателя смешными байками. Он отпил глоток вина и начал перечитывать всё снова, с самого начала, уже в более ярком свете.

Возможно, следовало оставить дверь в спальню открытой, на тот случай, если она будет тихонько ворчать и браниться.

Возможно, нет.

Сегодня вечером у него есть более важное занятие, и не стоит тратить время на размышления о том, чем может заниматься его рабыня.

Проблема с женщинами заключается в следующем. Что бы ты ни делал, чем бы ни занимался, они вечно недовольны. Вместо того чтобы поблагодарить за старания и усилия им угодить – порой весьма значительные, – они цепляются к каким-то мелочам, о которых ты не позаботился. Жалуются и раздувают из этого целую историю.

Что ещё он мог сделать для девушки? Ворваться в заведение и потребовать от Мерулы, чтобы та немедленно отдала ему Фрину? Похоже, Тилла не понимает, что в отсутствие официальной жалобы человека, пожелавшего заняться этим делом – а Рус вовсе не хотел им заниматься, – никто и пальцем не пошевелит ради спасения Фрины. Просто не обязан. Ни сегодня, ни наследующей неделе, ни вообще когда бы то ни было.

Тем временем, пока врач, приписанный к Двадцатому легиону, сидит здесь в мигающем свете лампы, с желудком, набитым куриным рагу, попивает вино и размышляет о судьбах девушек из сомнительного заведения, возможно, где-то, на далёком посту, лежит в темноте испуганный легионер. Несчастный ранен, но не может позвать на помощь даже санитара и, видят боги, больше всего жалеет о том, что ни он, ни его товарищи ничего не знают об оказании первой помощи.

Рус выпрямился в кресле, откашлялся и начал писать, заполняя центральную колонку в табличке.

Он исписал восковую табличку до самого низа, перечитал и начал вносить поправки, как вдруг услышал, что дверь в дом отворилась. Пришёл Валенс. Друзья пожелали друг другу спокойной ночи, потом Рус услышал, как хлопнула дверь в соседней спальне.

Из кухни не доносилось ни звука.

Рус перевернул табличку и начал заполнять её с другой стороны.

И очень удивился, услышав, как протрубил рожок заступившей на дежурство новой смены. Это означало, что писал он без перерыва часа два, если не больше.