Текст книги "Медикус и пропавшие танцовщицы"

Автор книги: Рут Дауни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

– Две сотни, господин. Меньше никак нельзя. Иначе вы меня просто разорите.

– Давай выкладывай денежку! – подхватил хор с лесов. – Всего две сотни за прекрасную даму!

Рус взглянул на работяг.

– Сами покупайте, раз вам так нравится. Лично я вышел на улицу купить пузырёк масла.

Тут вдруг девушка задёргалась всем телом и тихо закашлялась. Веки плотно сомкнулись, а из уголка рта поползла серебристая пузырящаяся слюна, вниз на тунику из грубой шерстяной ткани. Клавдий Инносенс откашлялся.

– Вы вроде бы говорили, сто сестерциев, господин?

ГЛАВА 3

– Ты что здесь делаешь?

Рус приоткрыл один глаз: на миг показалось, что к нему обращается стоящая под самым носом огромная чернильница. Открыл второй – и понял, что находится в госпитале и что за окном стемнело. Очевидно, он заснул прямо в регистратуре. Он выпрямился на табурете и широко зевнул.

– Просматривал тут кое-какие записи. Как самочувствие?

Валенс усмехнулся.

– Ну, во всяком случае, лучше, чем у той штучки в двенадцатой палате. Такое впечатление, что она только что выползла из канализации. А это что?

Рус отодвинул табличку в сторону, прежде чем Валенс успел на неё взглянуть и прочесть следующее: «Женщина, история неизвестна, повреждение кисти правой руки. Бледность, сухой кашель, слабость, жара нет. Постельный режим, лечить раствором блошницы дизентерийной». Он сложил табличку пополам и убрал её в коробку, где лежали записи с текущими историями болезней.

– Эта штучка – больная рабыня. С переломом правой руки.

– Чья?

– Своя собственная.

– Страшно смешно. Чья рабыня, я тебя спрашиваю?

Рус почесал за ухом.

– Не знаю, не могу сказать. – Он лелеял слабую надежду, что покупку можно приписать любвеобильному больничному сторожу, а потом благополучно сбагрить ему же. Но ведь тот откажется её признать.

– Стоит оставить тебя одного на пару дней, – сказал Валенс, – и ты притаскиваешь в госпиталь целую кучу помирающих женщин.

– Рыбаки приволокли ту, что уже померла. Секретарь городского совета не захотел, чтобы она валялась прямо у него под окнами, вот её и притащили в больницу. А что ещё было делать?

Валенс пожал плечами.

– Ну конечно. Мы же армия, так что отвечаем за всё и вся. Если в самое ближайшее время её не опознают, думаю, нам же придётся и хоронить. А ещё кто-то говорил, что её подружка как раз сейчас помирает в одной из палат. Это правда?

– Ничего она не помирает, – со всей уверенностью ответил Рус. – Дней через десять будет на ногах, живёхонька и здоровёхонька, вот увидишь.

– Если б она была собакой, лично я размозжил бы ей голову – и положил конец мучениям.

– Но ведь она не собака. И даже с собакой я бы так поступать не стал. Так что отвяжись и найди себе пациентов. Над ними и издевайся.

* * *

На фоне белого покрывала, которым её прикрыли, впалые щёки пациентки из двенадцатой палаты отливали неприятным желтоватым оттенком. Сломанная рука покоилась на груди, перевязанная белой льняной повязкой, и еле заметно опускалась и поднималась при каждом выдохе и вдохе. Истощение и болезнь сделали своё дело – она уснула. Её врач поставил чашку с водой на столик рядом с кроватью и пошёл поклониться Эскулапу.

* * *

В холле госпиталя было пусто, если не считать запаха свежей краски и роз. Эскулап с тихим достоинством опирался на палку и выглядывал из своей ниши, с образом его как-то плохо сочеталась надпись, выведенная мелом на постаменте: ОСТОРОЖНО – ОКРАШЕНО! Бог исцеления нуждался в заботе, пожалуй, больше, чем любой из его коллег: бесконечная череда просителей грозила испортить свежую покраску своими прикосновениями. Сегодня самые преданные оставили у его ног большой букет белых роз и пару яблок в надежде, что это спасёт их от болячек. Или, скорее, от докторов.

Обычно Рус приветствовал божество лишь коротким кивком.

Но на этот раз он остановился перед нишей и шёпотом пообещал пожертвовать целых пять сестерциев, лишь бы девушка в двенадцатой палате дожила до следующего утра.

А затем, заручившись помощью божества ценой половины своего состояния, однако понимая, что не заплатит ничего, если Эскулап не поможет, Рус вернулся в палату под номером двенадцать взглянуть, что можно ещё сделать, чтобы увеличить свои шансы на выигрыш, сделав столь необычную и, наверное, противозаконную ставку.

ГЛАВА 4

– А ты уверен, что он... мёртв? – запинаясь, спросил Рус и сделал сложный манёвр, чтобы обойти изножье носилок, которые как раз пытался протолкнуть в двери морга санитар.

– Точно вам говорю, господин, – ответил санитар из хирургического отделения и толчком пятки ловко затворил за собой дверь. – Мне это сказал один человек, а он слышал от другого человека, который работает на кухне в доме легата. И объявят об этом сегодня утром, на параде.

– Что может знать какой-то поварёнок?

– Да просто к ним заскочил перекусить посыльный, пока легат читал известие, которое тот принёс.

Рус с трудом подавил улыбку.

– И причина смерти, надо полагать, тебе тоже известна?

– А вот тут не скажу, не уверен, господин. Известно одно: он возвращался после разборки с парфянами, тут-то его и прихватило, прямо по дороге.

Они опустили носилки на стол.

– Известно, кто берёт верх? – спросил Рус и выдернул из-под носилок одну из несущих жердей.

– Армия поддерживает Публия Элия Адриана, господин. – Санитар выдернул вторую жердь, потом взял обе и отнёс в угол. – Говорят, будто бы он очень щедрый человек, когда дело доходит до материального вознаграждения. Платит вдвое обычного, так я слышал.

– А хоть кому-то известно, сколько составляет обычная плата? – поинтересовался Рус. – Половины этой армии ещё и на свете не было, когда Траян пришёл к власти. И о деньгах тогда разговоров вообще не шло.

– Сложно сказать, господин, – согласился с ним санитар. – Но где-то к году девятнадцатому плата должна подрасти, как вам кажется? – Он склонился над столом. – Давайте перекатим её влево от вас. – Они переместили тело девушки сначала на одну сторону стола, затем – на другую, после чего выдернули из-под неё носилки. – Вот теперь вроде бы полный порядок, – заметил санитар.

А затем поспешил наполнить ведро водой, сетуя на то, что эту работу должен был проделать прошлым вечером кто-то другой.

– Нет на них Приска, вот что я вам скажу.

Рус терпеливо ждал. В отдалении слышались чьи-то голоса. Затем – топот ног по деревянным половицам коридоров. С кухни доносился звон посуды. Кто-то с треском распахивал ставни, чтобы впустить в госпиталь свет нового дня. Дня, которого безымянная девушка в морге уже никогда не увидит. Рус, не любивший слишком углубляться в вопросы религии, вдруг подумал: интересно, встретилась ли она с Траяном на пути в мир теней?..

Он смотрел на девушку, лежащую перед ним на столе. Отпустить её туда на покой – это было бы милосердно.

Укрытая измятой льняной простыней, от которой слабо попахивало лавандой, она казалась такой маленькой. И ещё – она выглядела гораздо моложе. Вс` же интересно, сколько ей на самом деле. У неё должны быть имя, свой род, своё племя, свой язык. Торговец кричал на неё по-латыни, но несколько слов, которые она невнятно пробормотала, когда маковая настойка уносила её в забвение, вроде были произнесены на британском.

Тогда он в первый и последний раз слышал, как она заговорила. Заглянул на рассвете в палату под номером двенадцать и сказал: «Доброе утро! Ну как, хорошо спала?» (Она жива! Надо пойти и сказать Валенсу...) И тут она взглянула на него этими своими глазами цвета... Цвета... Впрочем, не важно, какого они были цвета. И ему показалось, что вопроса рабыня не поняла.

И теперь глаза её тоже были открыты. Зрачки сузились до крохотных чёрных точек – от лекарств, которые он ей давал. Она лежала и смотрела, как плавают пылинки в столбе солнечного света, что проникал в высокое окно. И похоже, ей вовсе не было интересно, где она находится.

И назначения блестящих инструментов, что были разложены на салфетке, на столике рядом с пустым ведром, она тоже не знала. Нисколько не удивляли её скатанные в рулоны бинты, что лежали на полках, не интересовалась она и тем, зачем здесь собрано столько пустых сосудов и для чего они предназначаются.

Рус был доволен собой. Введение правильной дозы маковой настойки – дело нешуточное, тут и ошибиться недолго. Прошлой ночью он торопливо просмотрел несколько трудов на эту тему и сделал вывод, что в этом плане женщины устроены так же, как и мужчины, только они мельче. А стало быть, и доза должна быть меньше. Однако по опыту Рус знал: женщины гораздо непредсказуемее мужчин – тем и опасны. Так что одной из привлекательных сторон армейской жизни являлся для него тот факт, что жить с женщиной ему тут не грозило.

– Всё в порядке, господин? – Санитар вернулся и уже шёл к столу, расплёскивая воду из ведра.

Рус кивнул.

– Думаю, она почти готова.

Санитар начал привязывать ноги девушки к столу кожаными ремнями. Она слегка приподняла голову.

– Не бойся, ничего плохого тебе тут не сделают, – сказал санитар, который был заправским лжецом.

Девушка снова откинула голову. Закрыла глаза и, похоже, начала засыпать.

Отворилась дверь. В щель просунул голову Валенс. Впрочем, голова тут же исчезла.

– Извини. Не знал, что ты здесь.

Рус крикнул ему вдогонку:

– Как там насчёт десяти сестерциев?

Валенс возник снова, взглянул на девушку на операционном столе и усмехнулся:

– А я думал, ты шутишь!

– Твоя помощь не помешала бы.

– Но мне нужно делать обход. Что там у тебя?

Девушка продолжала дремать, и санитар ловко и быстро раздел её. Рус указал пальцем на забинтованную руку:

– Сложный перелом лучевой и локтевой костей. Возможно, трёх– или четырёхдневной давности. Вчера вечером сделал перевязку, но оперировать было нельзя. Слишком темно.

– Ну, разве что ради разнообразия, – сказал Валенс и затворил за собой дверь. – Слыхал последние новости? Траян умер.

– Знаю, – кивнул Рус, у которого были личные причины оплакивать уход императора. – Похоже, не обошлось без Адриана.

Рус начал снимать повязку, которую наложил вчера вечером.

Тело девушки задёргалось, впечатление было такое, будто она собирается приподняться. Санитар схватил её за плечи и прижал к столу.

Стоявший по другую сторону стола Валенс погладил её по здоровой руке, потом наклонился и ласково шепнул:

– Мы только посмотрим, что там у тебя с рукой. Мы быстро, ты не волнуйся.

Рус пожалел, что не сказал этих слов сам.

Они начали мочить водой и отдирать ветошь, которая закрывала рану.

– Встречался с ним однажды, – пробормотал Рус.

– С Адрианом?

– С Траяном. В Антиохии.

– Полагаю, скоро он станет Траяном Божественным.

– Несомненно, – откликнулся Рус. Не так глуп он был, чтобы демонстрировать на людях истинные чувства.

– Пусть покоится с миром среди богов, – добавил Валенс.

– Именно так, среди богов, господин, – подобострастно откликнулся санитар.

Рус же промолчал, что можно было принять за знак согласия или, напротив, возмущения, а потом коротко бросил:

– Воды!

Санитар наполнил кувшин.

– Думаешь, Адриан попытается отвоевать Север? – спросил Валенс.

– Почему бы нет? – ответил Рус. – Ему необходимо произвести впечатление. Британия достаточно велика, чтобы принимать её в расчёт. И в то же время достаточно удалена, чтобы махнуть на неё рукой.

– Придётся ему послать побольше легионов, если он настроен серьёзно. Нас здесь маловато.

– Может, до этого и не дойдёт. Он ведь человек Траяна и наверняка будет продолжать его политику. – Рус покосился на санитара. – А мы, несомненно, узнаем всё от работников кухни. Ну вот... – С этими словами он рывком сдёрнул повязку с раны и бросил в ведро.

Мужчины склонились и долго смотрели на распухшее кровавое месиво, которое некогда было девичьей рукой.

Валенс задумчиво подпёр ладонью локоть и вопросительно приподнял брови.

Рус покачал головой.

– Рана вроде бы чистая. И запястье не пострадало.

Валенс медленно обошёл стол, желая взглянуть на рану под другим углом.

– Не вижу ничего хорошего, – пробормотал он. – Любое хирургическое вмешательство только усугубит положение. Думаю, руку спасти нельзя. Ампутация.

– Да нет, всё у нас получится. Когда ты ломаешь руку...

– На твоём месте я бы не стал геройствовать.

– Думаю, мы должны попробовать.

Последовала долгая пауза.

– Она ведь моя пациентка, – добавил Рус.

Валенс пожал плечами.

– Кто спорит? Конечно, твоя. Всё же интересно, какие меры предпримет Адриан, чтобы переманить на свою сторону местные войска?

– Очевидно, удвоит вознаграждение.

– На сколько времени?

– Понятия не имею.

Они принялись промывать рану. Девушка тихо застонала, и маленькое личико исказила гримаса боли.

– Лежи спокойно, – предупредил санитар и ещё крепче ухватил её за плечи, одновременно проверяя, надёжно ли закреплены ремни.

– Мы быстро, – пытался успокоить пациентку Рус и позавидовал Валенсу: тот, как никто, умел утешать и успокаивать больных.

– Мой друг известен тем, что делает всё очень быстро, – добавил Валенс. – Кого угодно спроси, любая девушка подтвердит. – Он покосился на Руса. – Как её звать-то?

– Не знаю.

– Послушай, Рус, только ты можешь заниматься двумя женщинами сразу и не знать их имён.

– В следующий раз, – огрызнулся Рус, – непременно предупрежу, что мой друг любит, когда его представляют пациентке. – С этими словами он выдернул щипцами застрявшую в ране нить от повязки. Девушка застонала.

– А ну, тихо! – прикрикнул на неё санитар.

Рус от души надеялся, что незнакомка не окажется плаксой.

Плаксы – они ещё хуже, чем крикуньи. Громкие крики сердили его, заставляли работать быстрее. Но стоило Русу заслышать тихий плач, как всё начинало валиться у него из рук.

Впрочем, эта девушка не плакала. Лишь ещё крепче впилась зубами в кожаный ремешок, который дал ей санитар, и не издавала ни звука.

Тут вдруг в дверь постучали.

– Чего надо? – рявкнул Рус.

В дверях возник молоденький солдатик. Сглотнул слюну и заявил:

– Срочное послание для Гая Петрия Руса.

– Это я.

– Там у восточных ворот вас дожидается человек, господин. Говорит, вы обещали заплатить ему сто пять сестерциев. Сегодня, прямо с утра.

– Мы договорились о сотне, – не поднимая глаз, ответил Рус. – К тому же я сейчас занят.

Юнец не ответил. Словно заворожённый, не сводил глаз с операционного стола.

– Скажи ему, я позже приду.

Юнец снова сглотнул слюну.

– Он велел передать, что за каждый день будет набегать процент. И ещё обещал включить стоимость оформления документов, господин.

Рус кивком показал на окровавленную руку девушки.

– Если не уберёшься отсюда сию же секунду, сделаю с тобой то же самое.

Юноша испарился.

Рус прицелился, бросил щипцы в ведро, но промахнулся и заметил:

– Думаю, теперь всё чисто.

Валенс положил руку девушке на лоб.

– Нам так понравилась твоя ручка, красавица. Вот и собираемся починить её. Чтобы была как новенькая.

Санитар низко склонился над пациенткой, почти касался её теперь лицом.

– А теперь дыши глубже! – скомандовал он. – Готова? Вот так. Вдох, выдох... Вдох, выдох...

* * *

На всём пути к воротам Рус репетировал речь, которую произнесёт перед ненасытным торговцем. Однако, подойдя к ним, увидел, что лишь понапрасну тратил время. Вместо торговца шерстью охрана подтолкнула к нему пожилого беззубого раба. Тот объяснил: если вернётся к хозяину без нужной гуммы, тот устроит ему такое – жить не захочется.

Рус, у которого не было ни времени, ни желания спорить с ним о цене, заплатил. И ещё передал на словах, чтобы Клавдий Инносенс больше не смел показываться в Деве, в противном случае его тут же арестуют. Впрочем, он сомневался, что раб осмелится передать это хозяину.

Чиновник из благотворительного фонда Эскулапа дал ему расписку в обмен на пять сестерциев, которые он позаимствовал у Валенса. Тот, в свою очередь, занял эти деньги у кого-то ещё, а этот кто-то ещё, вполне возможно, взял пять сестерциев из фонда Эскулапа.

Затем Рус отправился поблагодарить божество лично и, стоя перед статуей, показал ему обе расписки, заткнутые за пояс.

В одной выражалась благодарность Гаю Петрию Русу за пожертвование в фонд Эскулапа пяти сестерциев. В другой подтверждалось, что теперь именно он, Гай Петрий Рус, является законным владельцем раненой больной девушки с глазами неописуемого цвета и именем, которое, казалось, сплошь состояло из ошибок в правописании.

Рус смотрел на статую бога, который внял его молитвам. И только тут впервые заметил, что маляр, производивший покраску, выполнил свою работу на совесть. Бог был перекрашен полностью. Рус подошёл поближе, уставился в залепленные белилами глаза Эскулапа – и ему померещилось, будто бог врачевания и исцеления ответил ему лукавым взглядом и усмехнулся.

ГЛАВА 5

Рус лежал на чужой постели и смотрел в потолок. Сумерки скрыли мелкие трещинки в штукатурке. Он в очередной раз подумал, что Сократ был человеком мудрым. Как-то раз, осматривая товары, в изобилии разложенные на рыночных прилавках, этот великий философ заметил: «Сколько же на свете лишних, совершенно не нужных человеку вещей!»

«Сколько же на свете вещей, совершенно не нужных человеку».

Этой мыслью Рус утешался последние несколько месяцев. Чем большим владеешь, тем больше у тебя хлопот, твердил он себе. Всякое имущество есть не что иное, как лишняя обуза.

А уж имущество, которое надо регулярно кормить, – обуза вдвойне. Им стоит обладать только в том случае, если это самое имущество отрабатывает свой хлеб, занимаясь стиркой и уборкой, или лает на незваных пришельцев, или ловит мышей, или отвозит тебя в нужное место, или щебечет как-то особенно музыкально – это очень развлекало его бывшую жену. Жаль, что Сократ не додумался добавить: «Именно поэтому я никогда не останавливаюсь, выпив на пустой желудок».

* * *

– Лично мне кажется, – заметил Валенс и осторожно, чтобы не задеть горы грязной посуды, что накопилась здесь со дня переезда Руса, прикрыл крышкой пивной бочонок, – если на эту комнату никто не претендует и ты станешь ухаживать за девушкой не в ущерб работе, пусть остаётся здесь.

Рус принял от него чашу с пивом и подумал, стоит ли самому вымыть посуду, или лучше дождаться, пока Валенс не выдержит и сделает это сам.

– Рана требует самого тщательного ухода на протяжении ещё нескольких дней.

– Это понятно. Но ту, другую, следует убрать из морга завтра же, и не важно, что никто так и не явился за телом.

Валенс забросил сломанную удочку в угол, чтобы освободить себе место на кушетке. Едва он опустился на неё, как из-под кушетки выскочили три щенка. Щенки достались Валенсу в наследство от предыдущего жильца: пока тот где-то пропадал, Валенс согласился присмотреть за его беременной сукой – терьером.

– О боги! Я был бы просто счастлив, если б Марий вернулся и забрал всё это хозяйство. От них один беспорядок, сам видишь.

Рус, и прежде деливший жильё с Валенсом, оставил последнее высказывание без комментариев. Его подкупило прежде всего предложение о бесплатном крове, но он всегда знал: платить придётся, пусть и не в денежном выражении.

– Честно говоря, – заметил Валенс, – я думал, ты привезёшь с собой парочку слуг. Ведь у тебя всегда было полно слуг.

– Не у меня. У Клавдии.

– А, ну да.

Валенс, щурясь, заглянул в чашу с пивом, выудил оттуда пальцем нечто, по всей видимости муху, и щелчком отправил через плечо. Любопытные щенки дружно бросились на добычу.

– Давно ли ты пристрастился к пиву?

– Да нет. Просто один из местных принёс, в знак благодарности. Я вылечил его ребёнка.

Рус хмуро глядел на напиток.

– Уверен, что это был знак благодарности?

– Воняет, как козлиная моча. Но знаешь, как-то скоро привыкаешь к нему – начинает даже нравиться.

Рус отпил ещё глоток и задумался: сколько же времени должно занять такое привыкание?

– Неужели легион не может выделить нам человека, чтобы прибирал здесь?

Валенс поморщился.

– Хочешь, чтобы тут ошивался какой-то недоумок, шпионил, поднимал шум из-за пустячного беспорядка?

Из этого высказывания Рус сделал вывод, что подобная попытка уже была.

– Ну а если нанять кого-то частным образом? На двоих получится не так уж и дорого.

– Боюсь, местные служанки не лучше этого пива. Как-то взяли мы одну рабыню – так у неё оказалась больная спина. Вторая всё время сидела на полу и плакала, просто рука не поднималась врезать ей хорошенько, пришлось продать. Потом попробовали нанять девушку из местных, но Марий увидел, как она бьёт собаку, жутко разозлился и прогнал. – Валенс откинулся на спинку и театральным жестом обвёл комнату рукой. От этого движения чаша его накренилась, выплеснулось пиво. – Ведь дом не такой уж и большой. – Он взял чашу в другую руку, вытер мокрые пальцы о кушетку. – Так что и работы тут немного. Мы даже заднюю комнату не используем. – Пиво снова разлилось, поскольку Валенс указывал направление, в котором находилась эта самая задняя комната. Не использовали её по той причине, что там царила страшная сырость – на стенах даже проросли целые соцветия весьма странной на вид и пахучей плесени. – Нас всего двое, приготовить еды на двоих – сущий пустяк, – продолжил он. – К тому же мы проводим в госпитале почти всё время. Кстати, эта твоя девица готовить умеет?

– В данный момент она даже стоять на ногах не в силах.

– Не важно. Нам лишний рот ни к чему. И пользы от неё никакой. Нужно нанять симпатичную здоровенную девку, которая умеет обращаться с собаками и чисто убирать.

– И которая будет непременно заползать в постель, – заметил Рус и выразительно покосился на открытую дверь в спальню Валенса. Беспорядок там был, как после землетрясения. – И куда же, интересно, мы поместим эту молодую здоровенную красотку?

– Ну, можно на кухне. Когда доставят твою мебель, отдашь ей матрас с кровати, пусть на нём и спит.

Рус промолчал.

– И потом, мы всегда можем от неё избавиться, если эта твоя рабыня станет подавать надежды, – добавил Валенс.

– Я не собираюсь её держать. Как только поправится, начну подыскивать покупателя.

– Остаётся лишь надеяться, что за это время Приск не вернётся.

Рус нахмурился.

– Кто-нибудь знает, когда он вернётся?

– Сомневаюсь. Приск любит преподносить сюрпризы. Считает, это помогает держать людей в тонусе. Никогда не станет заниматься частными пациентами без хорошей платы. Да, кстати, та вторая собака случайно не твоя?

– Какая ещё собака? – удивился Рус.

– Приблудная. Так я и думал. Скажу, чтобы избавились от неё.

«Вторая собака?»

Рус зевнул. Его мало волновала девушка в морге. Но если он в самом скором времени не уберёт из госпиталя живую, то не только поссорится с главным управляющим офицером Присном – на него ещё со всех сторон навешают дела и задания, которыми он вовсе не обязан заниматься.

Откуда-то из-за плохо прилегающих ставен на окнах спальни донёсся звук трубы. Смена стражи. Он перекатился на другой бок, стараясь пристроиться так, чтобы не мешал выступающий из матраса бугор. Сколько он ни взбивал, сколько ни перетряхивал этот соломенный матрас – ничего не помогало. Улёгся, закрыл глаза. И уже начал засыпать, как вдруг в дверь постучали и Валенс осведомился, спит он или нет.

– Нет.

– Ты с утра занят?

– Да.

– Жаль. Просто кому-то из нас надо пойти к Меруле.

– Пошли санитара.

– Нет. Должно быть официальное лицо. А я на дежурстве.

– Неужели нельзя подождать?

– Нет. Там один из людей вроде бы опознал тело.