Текст книги "Венецианская маска"
Автор книги: Розалинда Лейкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)
– Я самый счастливый человек во всей Венеции, – заявил он и поцеловал ей руку.
Елена, оценив его элегантную одежду из атласа оттенка корицы и его рейтузы со стрелками, повернулась к Мариетте и сказала почти вызывающе:
– Ты видишь! Адрианна выбрала подходящего знатного человека помимо всего прочего!
Так как титулы никогда не использовались в Венеции, за исключением письменных Документов, не возникло никаких разговоров о том, был ли синьор Савони графом или обладал каким-либо еще высоким рангом. Мариетта и Елена присоединились к тем, кто столпился вокруг Адрианны, чтобы пожелать ей счастья. Когда подошла их очередь, она приняла их поздравления с особенным удовольствием.
– Пожалуйста, скажи нам, – попросила Елена, снедаемая любопытством, – где находится дворец Савони? Он на берегу Гранд-Канала?
Адрианна весело покачала головой.
– Я не буду жить во дворце, Елена. Что навело тебя на эту мысль? Синьор Савони – изготовитель масок. Его дом находится на улице Богородицы. После нашей свадьбы я попрошу, чтобы тебе и Мариетте разрешали навещать нас иногда.
Елена недоверчиво смотрела на нее. Изготовитель масок! Потом резкий толчок локтя Мариетты подсказал ей, что нужно скрыть свое изумление.
– А где находятся деловые владения синьора Савони?
– Его мастерская находится через два или три дома от кофейни «Флорианс» в галереях на южной стороне площади Святого Марка.
– Можем мы узнать, как ты познакомилась с ним?
Адрианна начала рассказывать.
– У меня было много писем от предполагаемых поклонников, которым я не придала значения, но в письме синьора Савони было нечто, что тронуло меня, и я сказала руководителям, что, хотя и не могу рассмотреть его предложение о женитьбе, хотела бы, чтобы он написал мне снова. Мы начали переписываться регулярно, и его письма завоевали меня даже раньше, чем я встретилась с ним. Затем, когда я наконец согласилась на встречу, то знала, что нашла все, чего когда-либо хотела, в его добром сердце.
– Тогда я не могу быть более рада за тебя! – заявила Елена так пылко, что Адрианна посмотрела на нее с пониманием и положила свою ладонь ей на руку.
– Пусть такая любовь будет и у вас тоже.
Глаза Елены наполнились слезами.
– Я благодарю тебя за это пожелание.
Мариетта поняла с неожиданным озарением, что Елена тронута коротким моментом внимания Марко Селано больше, чем она сначала предположила. Ее подруга томилась так сильно, как она и не подозревала. Сострадая, она взяла Елену за руку.
– Можем ли мы теперь быть представлены синьору Савони? – спросила она Адрианну.
И они пошли искать его в толпе. Он приветствовал обеих девушек очень любезно, и во время их разговора Мариетта затронула тему изготовления масок, а Елена присоединилась к Адрианне.
– Я помогала своей матери в мастерской, пока мне не исполнилось двенадцать. Она была надомной работницей синьора Карпинелли.
– Я знал его хорошо. Он удалился от дел и уехал из Венеции, а его сын перенял его дело. Что конкретно вы делали?
Она рассказала ему о своих навыках.
– Я смогу снова заняться этой работой, если когда-либо возникнет необходимость, – сказала она, совсем не шутя.
– А-а. – Он погрозил пальцем. – По тому, что я слышал от Адрианны, у вас восхитительный голос, и ваше будущее в качестве певицы гарантировано. Но я согласен по поводу навыков изготовления масок. Однажды должным образом тренированный человек никогда не теряет их. Мой отец взял меня в свою мастерскую, когда я был молод, и обучил меня основным принципам всего ремесла. Я раскрою вам секрет. – Он понизил голос, хотя было маловероятно, что кто-то мог подслушать их. – В моей мастерской делается первая маска Адрианны. Это будет серебряная сетка на белом атласе, вышитая жемчужинами.
– Кто должен пришивать жемчужины? – спросила она сразу же.
Он посмотрел на нее вопросительно.
– Я слышу предложение?
– Да, действительно слышите! Адрианна не проявляла ко мне ничего, кроме доброты, с тех пор как я прибыла сюда. Никто не будет возражать против того, чтобы я пришила жемчужины в свое свободное время. Я могла бы выполнять эту работу в своей комнате, и она никогда бы не узнала об этом. Мне доставит огромное удовольствие сыграть маленькую роль в изготовлении вашего подарка.
– Тогда я принимаю ваше предложение.
Он не сомневался в том, что может доверить ей тонкую работу. Все девушки в Пиете – учились они в музыкальном отделении или нет – были хорошо обучены шитью, а Мариетта уже имела опыт в его сфере. Тем не менее было нечто большее, что заставило его согласиться на ее просьбу. Существовала связь между изготовителями масок, и он распознал это в ней. Она знала, как и он, что через такие руки, как их, проходят изделия для маскировки, которые могут создать или сломать жизни, принести романтические отношения одним и провал другим, отбросить в сторону социальные барьеры и помочь обрести опасную свободу. Маски создавали простую радость карнавала, так же как и его темные оттенки, а та, которую он подарит женщине, на которой собирается жениться, будет символизировать его собственную верность и любовь.
– Должна ли там быть вуаль, чтобы закрывать нижнюю половину ее лица? – спросила Мариетта.
– Да. У меня есть немного буранского кружева, тонкого как паутина.
Она вздохнула в полном восторге от такой красоты маски.
– Адрианна будет потрясена таким подарком. Как она будет ценить ее! Вы сможете взять ее на первый карнавал, когда она будет в ней, потому что, как она однажды сказала мне, мы здесь в Пиете всегда по другую сторону праздника.
– Она говорила об этом и со мной. Как только маска будет готова, я распоряжусь, чтобы ее и жемчужины доставили вам. Вы должны будете с кем-либо объясняться по поводу этой работы?
– Только с сестрой Сильвией. Она отнесется с уважением к добродетельной причине секретности.
– Тогда все хорошо.
Сестра Сильвия не возражала против того, чтобы Мариетта получила маску, которая прибыла в коробке от Леонардо Савони. Напротив, ей было приятно, что она участвует в изготовлении сюрприза, и она с интересом изучала эскиз расположения жемчужин. Она была отличной швеей, самый красивый убор для алтаря в церкви Санта Мария делла Пиета был примером ее отличного мастерства, но она никогда не имела дела с вышиванием маски.
– Ты хотела бы, чтобы я помогла тебе с маленькой вуалью? – спросила она с надеждой, когда провела тонким кружевом по своей открытой руке.
Мариетта видела, как сильно она этого хотела.
– Это очень любезно с вашей стороны. Я покажу вам точно, как кружево должно быть собрано.
Пришивание жемчужин было сложной работой, где использовались самые тонкие иголки, но Мариетта испытывала удовольствие от кропотливого занятия. Ей оставалось пришить всего десять жемчужин, когда она отложила маску в сторону, чтобы отправиться в ридотто однажды вечером. Эти заведения управлялись знатными людьми в больших домах по всей Венеции и были известны по большей части как казино. Они были чрезвычайно популярны еще и потому, что являлись частными заведениями, неважно, что они не пустили несколько чужаков или иностранцев, они не подлежали контролю закона, который прекращал работу публичных ридотто в движении против азартных игр. Фактически многие из тех самых членов совета, которые помогли обойти закон, были среди азартных клиентов. Руководители не возражали против того, что девушки Пиеты пели в этих домах, если они не имели контакта с игроками. Эти места также считались респектабельными, и, хотя там все-таки проходили тайные свидания, для этого существовали специальные, гораздо более подходящие и гораздо менее публичные заведения, где такие любовные связи могли осуществляться.
Снег шел целый день, придавая городу новую и чистую красоту. Но комната, которая ожидала девочек, была теплая, с хорошо пылающим камином. У нее также было две решетки, расположенные, как окна, в стенах, но такого сложного дизайна, что девушки могли выглядывать через них, как обитательницы гарема, оставаясь невидимыми тем, кто находился по другую сторону. Елена осталась в Пиете из-за легкой простуды, а сестра Сильвия, которая думала, что тоже может заболеть, заняла удобное кресло у камина. Две скрипачки, виолончелистка и девушка, которая играла на клавесине, были единственными музыкантами. Мариетта и две ее товарки-хористки должны были петь соло и дуэтом по очереди.
Когда Мариетта закончила свою первую песню, она пошла посмотреть через одну из решеток на игорную комнату внизу. Каждый стол был окружен игроками, все были в масках. Здесь, как и везде, пользовалась популярностью белая маска баута. Хотя те, кто бродил вокруг, болтали друг с другом, игроки за столами сохраняли полную тишину, это было традиционно.
Затем Мариетта двинулась к другой решетке, чтобы посмотреть на приемную. У всех, кто поднимался по лестнице из фойе, снег покрывал шляпы или капюшоны и верхнюю одежду. Лакеи и горничные брали у них плащи и накидки, счищали щетками снег со шляп и даже брали их баута-маски, чтобы стряхнуть снег, который собирался на выступающей губе. Одна из ширм, предназначенных для тех, кто хотел скрыть свою личность, пока чистили их маски, стояла под некоторым углом к решетке. Мариетта обнаружила, что, стоя на цыпочках, можно видеть происходящее за ней.
Когда три высоких мужчины в баута-масках поднялись по ступеням, внимание Мариетты сразу же привлек тот, что был в середине. Было что-то знакомое в его властных манерах. Всякое последнее сомнение, касающееся его личности, было отброшено, когда один из двух других обратился к нему.
– Какой вечер, Доменико! Твоя жена правильно сделала, что осталась дома с моей.
– Я согласен, Себастьяно. Не хотелось бы, чтобы она выходила в этих ужасных условиях ни при каких обстоятельствах.
Мариетта затаила дыхание. Неужели она сейчас увидит лицо мужчины, который владел золотой маской? Она чувствовала, что хотела, чтобы он зашел за ближайшую к ней ширму. К ее облегчению, он зашел туда вместе со своими спутниками. Лакей протянул руку, чтобы взять их баута-маски. Без малейших угрызений совести Мариетта храбро схватилась за решетку и подняла ее достаточно высоко, чтобы увидеть черты Доменико Торриси.
Его лицо было именно таким, как и показывала особая маска. У него был широкий лоб и скулы, крупный и хорошо оформленный нос с сильно вырезанными ноздрями, подбородок с глубокой вмятиной и высокомерной челюстью и красивый рот с чувственной нижней губой. Глаза были необыкновенно чистого серого цвета. Легко было предположить, что в гневе он будет выглядеть суровым и жестоким, но в этот вечер он разделял хорошее настроение своих товарищей, один из которых имел такое поразительное сходство с ним, что можно было сделать вывод, что это его младший брат. Хотя у всех троих волосы были напудренными, по прямым черным бровям Доменико она могла сказать, что он брюнет.
– Я хочу сыграть в фараона [6]6
Фараон– карточная игра.
[Закрыть]сегодня вечером, – заметил он, поправляя кружево своего галстука. – Каков твой выбор, Антонио? – Он обращался к своему брату.
– Меня манят кости. – Антонио покачал полусжатым кулаком в воздухе, как будто уже уговаривал кости сыграть в его пользу, его темные глаза ярко блестели. – А что насчет тебя, Себастьяно?
– Я возьму карты с Доменико, – последовал ответ. Затем, когда рука лакея вновь появилась с масками, он добавил: – Я вижу наши бауты.
Снова надев маски, трое мужчин медленно прошли в первую из игровых комнат, не зная, что девушка из Пиеты, заметив, что сестра Сильвия уснула у камина, бегает от одной решетки к другим, чтобы следить за их продвижением. Свет свечей на больших люстрах играл на атласных жакетах темно-красного цвета. Две женщины, держащие полумаски на палочках из слоновой кости, улыбались зазывно, но безрезультатно. Трио разделилось, Антонио продолжал играть в кости, а Доменико и его друг шли туда, где играли в фараона.
Мариетта больше не видела Доменико до своей последней песни, которую она пела как раз перед рассветом. Когда она допела ее до половины, он появился из игровой комнаты, чтобы уйти. Она могла видеть его со своего места. Ему надели на плечи плащ и вручили перчатки. Тем не менее он ждал, глядя в направлении хоров, внимательно слушая. Только после того, как она пропела финальную ноту, он начал спускаться вниз по ступеням.
Проспав до полудня – привилегия, даруемая после таких ангажементов, – Мариетта рассказала Елене все, что случилось в ридотто.
– Совпадение позолоченной маски совершило полный оборот, – весело заявила она. – Чары разрушены, и мое любопытство удовлетворено. Я знаю, как выглядит тот, кто ее носит, и он слышал, как я пою, несмотря на то, что он никогда не узнает связи.
Елена, которая знала ее очень хорошо, подумала, что при всей легкомысленной браваде голос Мариетты звучал не вполне уверенно в том, что призрак изгнан.
Глава 4
Каждый день маэстро ди Коро получал письма с просьбами предоставить хор Пиеты и оркестр для различных мероприятий. Когда однажды поступила просьба по поводу солистки и квартета для обеспечения музыкального сопровождения во время ужина, посвященного помолвке, маэстро решил дать Елене шанс. Мариетта помогла ей решить, что она должна петь, и он одобрил выбор.
Чего Елена не ожидала, так это того, что Марко Селано окажется среди гостей. Ее сердце начало учащенно биться, как только она увидела его, и все романтические чувства, которые она пыталась подавить, снова всколыхнулись в ее душе.
Для такого неформального вечера решетки не устанавливали. Она и музыканты исполняли свои произведения на виду у тридцати зрителей, сидящих полукругом. Именно на таких мероприятиях, под наблюдением, девушки Пиеты общались со своей аудиторией, когда во время перерыва подавали кофе. Елена, которая встречала улыбающийся взгляд Марко слишком часто, была полностью подготовлена, когда ее и музыкантов пригласили в компанию, а потом обнаружила, что он ведет ее к дивану.
– Это хорошее место вдали от всех, – сказал он, когда они сели вместе. – Для меня честь встретить вас наконец. Я восхищался вашим голосом с первого момента, когда услышал, как вы поете.
Она чувствовала себя потрясенной его близким присутствием. Он, казалось, не только овладел ее глазами и ушами, но и стремительно бегущей кровью. Каким-то непостижимым образом она сохранила самообладание.
– Когда это было? – спросила она, уверенная, что он не ответит.
– Я помню это событие очень хорошо. В начале вечера произошло небольшое недоразумение между Торриси и мной, но после этого я смог насладиться концертом и в особенности вашим пением.
Так он помнил! Лакей наливал ей кофе, и она надеялась, что ее рука не будет дрожать от волнения. К счастью, этого не случилось. Она слышала, как поддерживает разговор, а затем он сказал то, чего она никак не ожидала:
– Я знаю о вас все, Елена.
У нее перехватило дыхание.
– Что вы имеете в виду?
– Ваши семнадцать лет теперь для меня открытая книга. Я знаю, где вы родились в Венеции, как воспитывались покойной двоюродной бабушкой, кто ваш опекун и тот день, когда вас определили в Пиету.
– Почему это должно интересовать вас?
– Разве вы не можете догадаться? Почему, вы думаете, я пришел сюда сегодня вечером? Дружба моего покойного отца с главой этого дома уходит корнями в их детство, но эта помолвка не имеет для меня никакого значения. Я здесь потому, что узнал, что вы будете петь, и не мог остаться в стороне. Я слышал, как вы поете, гораздо чаще, чем вы думаете. Я глубоко сожалею, что не послал вам цветы после того первого вечера, но я исправлюсь завтра. Вы примете то, что придет?
Она начала чувствовать, что вполне владеет собой.
– А если приму?
– Тогда я буду знать, что можно предпринять следующий шаг, а затем другой. Если только, – добавил он, помедлив секунду или две, – ваша музыка не является всем для вас и вы не составили планы на будущее.
– Музыка всегда будет составной частью моей жизни.
– Я бы не хотел, чтобы это было иначе, но есть другие удовольствия, которые она может усилить.
– Я согласна, – сказала она. – Нужно только подумать о танцах, карнавале, театральной драме и…
– И о любви?
Она посмотрела на него долгим взглядом из-под ресниц.
– И о любви, – повторила она. Затем поднялась на ноги, что было сигналом для квартета вернуться к своим обязанностям на оставшийся вечер.
Как только она вернулась в Пиету, сразу же все рассказала Мариетте, которая была готова отбросить все сомнения по поводу Марко Селано, если он сдержит слово. Утром букет фиалок с кружевной оборкой, перевязанный серебряными лентами, был доставлен Елене в Пиету. Счастливо она вдыхала аромат маленьких цветов, а среди стеблей нашла спрятанную любовную записку.
С того времени Елена постоянно получала цветы и записки от Марко. Она беседовала с ним во время ужина, последовавшего после частного концерта для избранных гостей в Пиете, и снова на приеме. Его теперь видели везде, где бы она ни пела. Ее счастье было очевидным для всех, хотя только Мариетта знала его причину.
Когда Мариетта закончила пришивать жемчужины к маске Савони, она приладила вуаль, которую подготовила сестра Сильвия. Готовое изделие оказалось маленьким шедевром. Поскольку его нужно было передать обратно Леонардо перед свадьбой и так, чтобы Адрианна не знала об этом, она попросила монахиню сказать изготовителю масок от ее имени, что работа сделана.
– Нет никакой необходимости в этом, – ответила сестра Сильвия. – Я отнесу ее сама завтра днем. Мы с сестрой Джаккоминой сопровождаем Адрианну в мастерскую синьора Савони. Она никогда не была там. Я понесу коробку во внутреннем кармане плаща и передам ему при первом случае.
Оставшись одна в комнате, Мариетта запаковала маску в коробку. Если бы только она тоже могла пойти! Пришивая жемчужины, она испытала ностальгическое желание снова ощутить образы и звуки из своего детства. Опустив коробку в ящик, она поспешила найти Адрианну.
– Я понимаю, что ты чувствуешь, – сказала Адрианна, выслушав Мариетту. – Я собиралась подождать до тех пор, пока не состоится моя свадьба, чтобы попросить разрешения для тебя и Елены навещать меня дома вместе с монахинями, но, возможно, я смогу обратиться с особой просьбой к маэстро по этому случаю, который так важен для меня.
– Елена тоже хотела бы пойти, – сообщила Мариетта, потому что просила не только за себя.
– Оставь мне это дело, но не слишком сильно надейся. Иди теперь на занятия, увидимся днем.
Мариетта рассказала Елене, о чем она попросила, и они неохотно согласились, что большой надежды на это нет. Но, когда они встретили Адрианну днем, у нее оказалась и плохая, и хорошая новости. Елена не могла отправиться на прогулку, но Мариетта получила разрешение.
– Почему маэстро сделал различие между нами? – спросила Мариетта.
– Только потому, что у Елены завтра с ним занятие во второй половине дня. Но он сказал, что ты сможешь пойти в другой раз после нашей свадьбы. – Ее глаза блестели. – Мне повезло, что я застала его в хорошем настроении. На его столе лежали новые песни, которые вы сочинили на прошлой неделе, и он был очень доволен ими. Он хочет дать вам обеим шанс исполнить ваши собственные произведения в ближайшем будущем.
Эти хорошие новости, хотя и были радушно приняты, не смогли облегчить острое разочарование, которое испытала Елена оттого, что не была включена просто потому, что могла заметить Марко где-либо по пути. Из окна она наблюдала, как Мариетта и Адрианна отправились с двумя монахинями в сторону площади Святого Марка. Затем, вздохнув, она пошла на свой урок.
Мариетта чувствовала себя вдохновленной бодрящим морозным воздухом. Ночью выпал снег, но небо все еще было свинцовым, обещая, что снова начнется снегопад. Сосульки сверкали на окнах и дверях, как драгоценные камни из Пала д'Оро, позаимствованные, чтобы украсить город. Рядом с Пиатсеттой стоял тройной ряд гондол, снег толстым слоем покрывал навесы и крыши их каюток, которые расплескивали воду на местах стоянки. Позже, ближе к часу, когда наступит время вечерних празднеств, транспорт будет нарасхват, а теперь гондольеры напрасно выглядывали, ожидая найма, и топали ногами, чтобы не замерзнуть.
Люди протоптали дорожки на снегу, как тропинки через Пиатсетту. Сестра Сильвия прокладывала путь, когда они шли гуськом, а сестра Джаккомина, которая была круглой, как мяч, в своем толстом плаще, замыкала строй. Они проходили мимо высокой башни колокольни, как раз когда начал звонить ее гигантский колокол, чтобы собрать членов Совета на собрание во Дворце дожа; и, как будто чтобы соперничать с ними, два колокола на часах через площадь начали отбивать два часа дня.
Сестра Сильвия остановилась, как только ступила в аркаду, Адрианна подошла к ней, в то время как Мариетта заняла место рядом с сестрой Джаккоминой. По двое они прошли мимо маленьких магазинов, полных изысканных товаров, и кофейни «Хонанс», из которой доносился самый восхитительный аромат кофе. Еще через несколько шагов они достигли магазина масок Савони. Мариетта, у которой это была первая возможность задержаться и рассмотреть маски, выставленные напоказ, не последовала за Адрианной и Сильвией в магазин, а осталась снаружи, чтобы изучить все, что лежало перед ней, в то время как сестра Джаккомина нетерпеливо ждала ее. Каждым оттенком радуги в серебре, бронзе и золоте маски поражали великолепием. Какие образцы! Какие замысловатые узоры из блесток! На некоторых трагических масках каплевидные жемчужины свисали, как слезы из глазниц.
– Пойдем, Мариетта, – попросила сестра Сильвия, желая уйти с холода.
Мариетта повиновалась. В магазине, где, казалось, каждый дюйм был покрыт масками, Леонардо стоял с распростертыми руками, как будто для того, чтобы обнять их обеих.
– Добро пожаловать в мой магазин! – провозгласил он, целуя им руки. Как и сестра Сильвия, Джаккомина была благородной дамой и вращалась в высших светских кругах до тех пор, пока обстоятельства не заставили ее надеть вуаль, вместо того чтобы стать женой и матерью, как она того желала. Ее интересовали античные книги, а еда была ее главным утешением. Глянув на пирожные во «Флорианс», она могла только надеяться, что изготовитель масок предложит сегодня своим гостям такие же вкусные закуски.
– У вас есть кто-нибудь, чтобы помогать в магазине, синьор Савони? – спрашивала сестра Сильвия.
– Да, у меня есть помощники, но они ушли паковать товары в мастерской сегодня во второй половине дня, потому что я закрою магазин на то время, что вы здесь. Я не хочу, чтобы меня прерывали, пока я показываю моим гостям свои владения, и сейчас запру дверь.
Магазин был так набит витринами с изделиями, что крупному мужчине было трудно пройти мимо сестры Джаккомины. Мариетта тактично предложила запереть дверь. С каким удовольствием она и ее мать расположились бы в своем собственном маленьком магазине масок, если бы им когда-либо представилась такая возможность!
Леонардо, болтая с Адрианной и монахинями, встал в стороне, чтобы дать им пройти вперед через завешенный шторой арочный проем, который отделял магазин от мастерской с задней стороны. Мариетта смогла достать коробку с маской из кармана своего плаща и передать ему.
– Вы создали красивую маску, – прошептала она. – Самую прекрасную из всех, что я когда-либо видела, и я хотела принести ее вам сама.
Он быстро поблагодарил ее и убрал коробку в ящик.
Когда Мариетта вошла в первую мастерскую, ее встретили знакомые ароматы клея и краски, холста, воска и превосходных тканей. На рабочей скамье сидел мастер, лепя маску из глины, из которой будет сделан шаблон для формирования особой маски. За другим столом четыре женщины делали маски из папье-маше, используя шаблон и чередующиеся слои сделанной вручную бумаги и клея. Ученик окунал формы из холста в воск до тех пор, пока они не становились достаточно жесткими. Мариетта разговаривала со всеми, как и Адрианна, которая хотела знать всех сотрудников по имени. Сестра Джаккомина была очарована, как ребенок, всем, что видела, и притворилась, что не слышит, когда сестра Сильвия яростно прошептала ей, что карнавал и все, что имеет к нему отношение, площадка для игр дьявола.
Мариетта спросила Леонардо о его надомниках, и он рассказал ей, что нанимал довольно много, но никого из ее деревни. Пока монахини не слышали их, она рассказала ему об обстоятельствах, сопутствующих золотой маске. Она не хотела, чтобы сопровождающие подумали, что ее интерес был в большей степени связан с обладателем, чем с самой маской.
– У меня есть основание полагать, – сказала она, – что я видела ту золотую маску из мастерской моей матери на синьоре Доменико Торриси.
– На самом главе дома Торриси? – Леонардо с сомнением покачал головой. – Я не думаю, что это одна и та же маска. Я всегда делал его маски и не помню, чтобы делал такую для него.
– Значит, я ошиблась. – Она была разочарована.
– Подождите минуточку! – Леонардо помахал пальцем в воздухе. – Когда эта маска была сделана?
– В конце лета тысяча семьсот семьдесят пятого года.
– Примерно в это время я слег с лихорадкой, одной из тех неприятных болезней, которые, говорят, приходят в город, как сама чума с иностранных кораблей, тогда и поступил специальный заказ Торриси. Мой главный мастер тоже был болен, и я не хотел доверять такую тонкую работу какому бы то ни было человеку среди своих подчиненных, поэтому передал ее тому, кто сделал бы ее хорошо.
– Кто это был?
– Ваш работодатель в то время, синьор Карпинелли.
– Итак, это может быть та же самая маска.
– В самом деле. – Он открыл шкаф с множеством старых гроссбухов. Леонардо нашел записи до августа и пробежал пальцем вниз по именам. Найдя то, что искал, он ткнул указательным пальцем в запись.
– Вот. Одна маска должна быть сделана по шаблону и позолочена с изваянной непосредственно с лица синьора Доменико Торриси. Работа выполнена Карпинелли.
– Так я была права?
– Как странно, что вы запомнили ту маску. Должно быть, потому, что это была последняя работа, которую вы сделали дома.
– Думаю, это так, – ответила она неопределенно. Не было никакого способа объяснить, как она пленила ее.
Когда экскурсия по мастерской закончилась, Леонардо проводил своих гостей обратно в личную комнату, где слугой из «Флорианс» были доставлены закуски и расставлены на столе с мраморной столешницей. Там были блюда с засахаренными фруктами и пирожными, дымящийся котелок горячего шоколада; чашки и тарелки из китайского фарфора. Когда все расселись, Леонардо с гордостью смотрел, как Адрианна разливает шоколад. Его счастье, как в вечер приема, было так очевидно, что он снова расположил к себе Мариетту. Она надеялась, что однажды она сможет считать его другом, как она считала Адрианну.
После закусок, пока все разговаривали, Мариетта спросила, может ли она вернуться в магазин, чтобы осмотреться более внимательно. Монахини разрешили, довольные тем, что могут попробовать еще пирожных, а Леонардо смог передвинуться на свободное место Мариетты рядом с Адрианной.
В магазине без вуали, которую она оставила на спинке своего стула, она свободно могла примерить любую маску, которая ей нравилась. Это было все равно что вернуться в мастерскую ее матери.
Ради забавы она взяла гротескную оливково-зеленую маску и приложила ее к лицу перед зеркалом. Это была маска персонажа Бриджелиа, хитрого, бесстыдного слуги, который помогал своему хозяину в любых скандальных интригах, – неподходящая маска для девушки из Пиеты, и если бы монахини решили заглянуть в магазин в тот момент, их возмущению не было бы предела. Развеселившись, она сменила Бриджелиа на маску персонажа адвоката, которого представляли во время карнавала как тучного, ученого и настоящего всезнайку. Эта маска прикрывала только лоб и награждала своего обладателя носом в форме луковицы. Она засмеялась от произведенного эффекта и уже возвращала маску на полку, когда осознала, что за ней наблюдают. Это впервые заставило ее понять, что в сумраке снежного дня и усилившейся темноте снаружи она была так же полностью освещена люстрой, расположенной у нее над головой, как будто была на сцене. Но кто будет останавливаться, чтобы смотреть на нее, когда погода такая холодная? Медленно она повернула голову, чтобы посмотреть в сторону витрины. В сумерках на фоне покрывала из снега, лежащего на площади Святого Марка, вырисовывался молодой человек, смотрящий на нее, а она могла только видеть, что он улыбается.
Ее чувство юмора одержало верх. Он, должно быть, посчитал эффект от этих гротескных масок таким же забавным, как и она. Думая, что она в безопасности, так как дверь магазина надежно закрыта, а сестра Джаккомина вряд ли устоит против еще одного пирожного, прежде чем позволить сестре Сильвии двинуться из-за стола, она взяла маску моретты. Зажав пуговицу, находящуюся позади рта маски между своими губами, она убрала руки, как будто была фокусником, чтобы показать, что маска сама держится на лице. Она услышала аплодисменты его рук в перчатках через стекло окна. Он зааплодировал снова, когда она взяла позолоченную палочку полумаски и приложила к своим глазам. Но когда она приложила маску Пульчинеллы с ее клоунским клювом вместо носа, то увидела, что он качает головой, хотя и смеется.
Она сменила ее на маску из папье-маше, которую могла носить Коломбина. Мариетта завязала ленты с задней части головы, но когда она отвернулась от своего отражения в зеркале и снова посмотрела на витрину, оказалось, что он ушел. Ее немедленное разочарование сменилось паникой, когда дверь распахнулась, и он вошел, быстро закрывая ее, чтобы не пускать холод. Слишком поздно она осознала, что, должно быть, не попала щеколдой в гнездо.
– Добрый день, мадемуазель. Вы говорите по-французски? – спросил он, вероятно, на своем родном языке.
– Достаточно, чтобы понимать, что я пою, и произносить правильно, – ответила она на его языке, – но я не говорю бегло.
– Вы выразились на лучшем французском, который я слышал, с тех пор как покинул Францию, – похвалил он. – Мне довелось немного овладеть итальянским, и поэтому мы должны очень хорошо понимать друг друга. Как замечательно, что вы оказались певицей, так же как и эстрадной артисткой с масками!
– Я понятия не имела сначала, что снаружи был зритель. – Со смешком она сняла маску Коломбины и вернула ее на полку. Она знала, что должна позвать Леонардо, а затем удалиться под покровительство монахинь, но наслаждалась неожиданной встречей слишком сильно, чтобы позволить ей закончиться так скоро. Этот чужестранец обладал классической красотой: тонкий прямой нос, широкие скулы и сильный подбородок; цвет лица его был оливковым, глаза – темными, яркими и жизнерадостными, ресницы такие же темно-коричневые, как и его ненапудренные волосы.
