Текст книги "Венецианская маска"
Автор книги: Розалинда Лейкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)
– К этой традиционной венецианской пьесе есть замечательные слова любви. Ты знаешь их, Бьянка?
– Я слышала их.
– Не могла бы ты освежить их в моей памяти?
– Я не могу. – Она густо покраснела. Вне всяких сомнений, она бы ни за что не стала говорить ему такие страстные слова, даже если это стихотворение впоследствии было переложено на музыку. – Слова написаны на нотном листе, если хотите, прочитайте их.
Девушка торопливо сорвала листок с подставки, разбросав остальные по полу, и протянула Филиппо. Он подошел к ней и взял лист, но, прежде чем взглянуть на него, наклонился одновременно с ней и стал подбирать листы. Когда все было собрано и возвращено на пюпитр, Бьянка заметила, какой неловкой она оказалась, а он снова посмотрел на нее. Девушка никогда прежде не чувствовала себя такой уязвимой. Если бы она не считала его славным человеком, можно было бы подумать, что он в состоянии переломить ее, словно стебель цветка.
– Может быть, я прочитаю? – спросил он. – Я хочу порадовать тебя.
– Нет! Прочитайте их про себя, – ответила она.
Он взглянул на нее. Она выглядела обеспокоенной, словно грациозный лебедь, который боялся быть пойманным.
– Ты не должна отталкивать мои ухаживания. Многие женщины хотят этого.
– Мне не нужны неприятности.
– Я буду иметь это в виду в будущем, – пообещал он. – А пока ты не будешь против, если я спою эту песню? Я знаю ее достаточно хорошо.
– Не стану предлагать аккомпанемент моей флейты, но охотно соглашусь подыграть вам на клавесине.
– Тогда тебе придется петь со мной!
Он взял ее за руку, и они, будто по льду, скользнули по мраморному полу через всю комнату к клавесину. Она засмеялась, и он вместе с ней. Если бы он не схватил ее за руку, когда они остановились, она могла упасть. Его взгляд остановился на ее губах, но она поспешно отвернулась и стала усаживаться за клавесин. Он поставил перед ней листок с песней, и она стала петь с ним, подыгрывая мелодию. Их дуэт заставил сестру Джаккомину выйти из библиотеки к ним, как и ожидала Бьянка. Монахиня улыбнулась и стала внимательно слушать.
– Не ожидала, что попаду на такой замечательный концерт в такое-то время дня, синьор Селано, – пошутила она, когда песня подошла к концу. – Это было восхитительно, но Бьянка занималась, а вы перебили ее. Я отправила ее сюда именно для того, чтобы она немного поупражнялась.
Филиппо кивнул.
– Примите мои извинения, сестра. Об этом я и не подумал. Надеюсь, вы с Бьянкой простите меня.
Лесть подействовала. Монахиня не стала возмущаться. Уходя, он не сводил с Бьянки глаз. Оставшуюся часть дня она пребывала в мечтательном настроении. Даже если он любил Елену, он, несомненно, и к ней испытывает сильные чувства. Бьянка представляла, что они с Филиппо – два благородных человека, противящиеся соблазну. В то же время она поняла, что бремя самопожертвования может быть невероятно тяжелым.
Елена не могла больше спокойно находиться рядом с Мариеттой. Теперь, когда подруга была беременна, Елена особенно остро чувствовала свою вину за заключение Доменико, и это разрушало годами создаваемую дружбу. Это отразилось и на отношениях с Адрианной, так как визит к Савони означал, что она обязательно увидит там Мариетту. Елена стала бояться их озабоченных расспросов о ее редких визитах. Было довольно непросто придерживаться такого поведения. Как бы там ни было, эти две бывшие воспитанницы Пиеты были ее лучшими подругами, и их благополучие было для нее самым важным, а чувства ее к ним не изменились.
Тем не менее прятаться до тех пор, пока Доменико не освободят, было невозможно. Елена презирала себя за то, что не смогла собрать достаточно свидетельств о его невиновности, чтобы защитить во время процесса. Ничто не могло переубедить ее в том, что если бы она была умнее и внимательнее слушала, то обязательно насобирала бы доказательства против Селано. Чувство стыда, которое постоянно преследовало ее, взыграло в ней с новой силой, и теперь она не знала, как с этим жить, когда вспоминала, что Мариетта, находящаяся на пятом месяце беременности, будет растить еще одного ребенка без мужа.
Снова и снова Елена мысленно возвращалась к делу Доменико и продумывала свои промахи. Наряду с подслушиванием – жалкое дело, как она потом вспоминала, ведь адвокат давал этому такие смехотворные комментарии, – она еще и обыскала весь стол Филиппо в надежде найти хотя бы какие-то следы тайного собрания братьев Селано. Так ли усердно она искала? Как она могла быть в этом уверена, когда вина нещадно давила на нее?
– Сестра Джаккомина и Бьянка сегодня снова в палаццо Селано, – сказала Елена за чашечкой горячего шоколада своим подругам в доме Адрианны.
– Каковы у них успехи с раскладкой книг? – спросила Адрианна.
– Все в порядке, думаю, они скоро закончат, – улыбнулась Елена. – Хотя иногда сестра Джаккомина теряется в изобилии книг! Но Филиппо это не тревожит, я всегда с нетерпением жду их прихода. А когда Бьянка играет на флейте, то кажется, что в замке поселилась прекрасная певчая птичка.
– Она заметно продвинулась с тех пор, как ты научила ее играть на дудочке, – заметила Мариетта, предавшись воспоминаниям. – Если бы не твое влияние, она не была бы таким хорошим музыкантом.
– Ты тоже немало сделала для нее, Мариетта, помогла ей куда больше, чем я.
Потом Адрианна сменила тему разговора, а Мариетта подумала, почему она такая напряженная в последнее время, когда приходит к ним. Из-за этого Адрианна стала сомневаться в том, стоит ли теперь ходить в палаццо Селано, а Елена, в свою очередь, перестала приглашать ее, как это часто бывало раньше. Только Бьянку это никак не коснулось, потому что Елена открыто говорила об этом.
– Давай пойдем снова на прогулку, – предложила Мариетта, надеясь, что, когда они будут наедине, Елена обязательно расскажет ей о том, почему она так изменилась.
– Пойдем, – согласилась Елена слишком быстро, – но давай подождем до весны. Ты же знаешь, как я чувствительна к холоду. – Она взглянула на часы. – Мне правда нужно идти.
Мариетта была шокирована таким резким отказом и теперь по-настоящему разозлилась. Елена никогда не была чувствительна к холоду, считая, что нужно закаляться.
– Не говори глупостей, Елена! Да что такое с тобой? Мы тебя почти не видим последнее время, а когда ты приходишь, ведешь себя словно уж на сковородке, постоянно посматриваешь на часы и стараешься уйти как можно скорее!
Елена, собравшись уходить, поняла, что Мариетта все-таки потеряла терпение. И снова ее охватило чувство стыда, но сказать о том, что ее мучило, она не могла; она была уверена, что если бы она открылась ей, то обе, Мариетта и Адрианна, увидели бы, какая она глупая и трусливая. А этого унижения она бы не вынесла. Елена привела в свое оправдание первый довод, что пришел ей в голову.
– Я встречаюсь со столькими новыми людьми в последнее время, что они занимают большую часть моего времени. Новые друзья всегда такие требовательные.
– Так же как и старые, когда они переживают за тебя, – тихо вмешалась Адрианна, – с тем только отличием, что они делают это из самых лучших побуждений.
– Я знаю! – заговорила Елена чуть более грубым тоном, словно хотела немедленно уйти. Она никогда не думала, что эта ситуация зайдет так далеко. Но тут, к ее же собственному ужасу, откуда-то из глубины души у нее вырвался крик, который удивил ее саму так же сильно, как и ее подруг.
– Но что вы могли от меня ожидать, когда я разлучена со своим собственным ребенком, а одна из вас беременна, другая окружена толпой детишек!
Она развернулась и бросилась бежать. Адрианна попыталась остановить ее, но Елена отмахнулась от нее с досадой и выскочила из дома. Мариетта было пошла за ней, но Адрианна остановила ее.
– Елена сейчас не в состоянии слушать. Не расстраивай себя. Я пойду и поговорю с ней завтра, когда она успокоится.
Елена знала, что Адрианна придет, и была готова, когда та приехала на следующий день и поделилась с ней своими подозрениями, что беспокоили ее.
– Я очень плохо поступила вчера, – извинялась Елена. Она сидела в вельветовом платье за туалетным столиком, перед этим она спала до полудня, протанцевав всю ночь.
Адрианна смотрела на нее добрыми улыбчивыми глазами.
– Я не раз видела тебя в дурном настроении. Никогда не забуду твои первые дни в Пиете.
Елена скорчила забавную гримасу.
– Удивительно, как меня не выгнали тогда. – Она повернулась на стуле, сев лицом к лицу с Адрианной, и заговорила начистоту.
– Я не завидую вам с Мариеттой и никогда не завидовала. Никто не радуется за нее так, как я.
– Я это знаю, и она тоже. Тогда что же тебя тревожит?
Елена посмотрела в сторону.
– Ничего такого, о чем бы стоило говорить. – Ее тон не вызывал сомнений. – Мне следует побыть вдали от вас некоторое время. Возможно, со временем я снова смогу видеться с вами обеими, но пока все, что мне от вас нужно, это терпение.
– Можешь даже не просить об этом. Ты уверена, что я ничем не могу тебе помочь?
Елена решительно покачала головой.
– Ничем.
Адрианна вскоре ушла, а Елена не стала настаивать на том, чтобы она осталась. Они с Мариеттой не были удовлетворены результатом этой встречи, но сейчас ничего не могли поделать.
– Мы должны подождать, пока она разберется со своими проблемами и будет в состоянии вернуться к нам, – рассуждала Адрианна.
Мариетта неохотно согласилась.
Елена ничуть не преувеличивала, говоря о новых друзьях. Среди венецианской аристократии были те, кому вендетта мешала общаться с ней. Они были на стороне Торриси, но теперь, когда междоусобица была в прошлом, они могли сблизиться с Еленой, ведь для этого необязательно было налаживать отношения с Филиппо. А теперь, когда они с мужем жили разными жизнями, его вообще не интересовала эта сторона.
Круг общения Елены стал еще более обширным, и теперь она была редко свободна после полудня. Она давала себе волю пофлиртовать, но не более того, хотя среди мужчин находилось множество желающих иметь с ней более прочную связь. Она хранила верность, но не Филиппо, а Николо, даже если он давно ушел из ее жизни. Другого мужчины, который смог бы занять его место, не существовало.
Среди толков и споров венецианской знати Елена заработала себе репутацию одной из самых преданных жен, и это только добавляло ей привлекательности в их глазах. Они соперничали в том, кто первый ее соблазнит, однако ни одна попытка не увенчалась успехом. Иногда, когда собравшаяся компания была в масках, Филиппо слышал обрывки разговоров о своей жене, которые убеждали его 6 том, что она никогда не посмеет изменить ему. Но он уже пришел к заключению, что должен избавиться от нее.
Когда Алессандро приехал из Рима навестить его, Филиппо поинтересовался, каковы его шансы добиться у Папы позволения развестись.
– Никаких! – отрезал Алессандро. – Потому что я против этого. Ты говорил, что Елена не дает повода жаловаться на нее, за исключением ее неспособности родить ребенка. Недавно я слышал, что у одного мужчины жена родила ребенка, когда ее физиологические возможности сделать это подходили к концу. И это после двадцати двух лет совместной жизни.
– Все! Мое терпение кончилось! Мне нужен наследник!
– Подожди еще несколько лет. Если ничего не изменится, то откажись от своего семейного главенствования и пускай Пьетро женится.
– Что? – взбесился Филиппо. – Ты думаешь, я сделаю это?
– Ты обязан так поступить.
– К черту обязанности! Я прирожденный глава этой семьи и умру главой семьи.
– Могу уверить тебя, Пьетро не захочет жить в Венеции. Так что твой покой никто не нарушит.
– Нет!
– Я дал тебе совет и не изменю своего решения, – холодно сказал Алессандро. – Хочу напомнить тебе, что ты сам виноват в том положении, в котором сейчас оказался. Любая другая женщина родила бы тебе детей, но твоя жадность тебя погубила.
– Хватит мне проповеди читать, – презрительно усмехнулся Филиппо. – Да что случилось с тобой? Ты что, метишь на престол Венецианского Папы?
Алессандро даже глазом не моргнул.
– Я надеюсь на это, – признал он мягко.
– Так вот почему ты отказываешься содействовать мне в расторжении брака! Ты не хочешь, чтобы кто-либо в твоей семье втягивался в супружеские дрязги, потому что это может уменьшить твои шансы!
– Именно так. Поэтому давай оставим этот разговор. – Алессандро властно поднял руку в знак прекращения спора. – Завтра я поеду на Большую землю, повидать мать. Давно ты ее видел?
Филиппо важной поступью подошел к окну и посмотрел из него.
– Я не видел ее с тех пор, как она была здесь в последний раз.
Алессандро пересек комнату, подошел к нему и положил руку ему на плечо.
– Поехали завтра со мной. Лавиния писала, что мама недолго еще пробудет с нами в этом мире.
– Поезжай один. Мне не о чем говорить со старухой. Она только доведет меня до смеха своими последними причитаниями.
Покачав головой, Алессандро вышел из комнаты. Филиппо с силой ударил кулаком по оконной раме и стал расхаживать по комнате. Его брат разрушил его последние надежды на развод, это из-за него ему придется прибегнуть к другому способу. Бесчеловечный совет его матери постоянно приходил ему на ум, заставляя ненавидеть ее с большей силой каждый раз, ведь она, должно быть, знала, что эти слова останутся у него в крови. Как довольна будет старая ведьма, когда узнает, что он нашел сильное и эффективное противоядие от сексуальности Елены, которая всегда привлекала его. Как это часто случалось с мужчинами его возраста, молодая женщина затмевала всех остальных для него.
Многие мужчины к сорока годам уже потеряли одну-двух жен из-за родов и могли жениться снова на молодой девушке, но если это происходило естественным путем, то ему придется сменить жену более жестоким способом. У него не оставалось выбора. С Бьянкой, ее милым личиком и фигурой, прекрасными серебристо-золотистыми волосами и очаровательными манерами поведения, он нагонит упущенную молодость и начнет все сначала. Она уже почти влюбилась в него. Ему только оставалось очистить для нее путь.
И все же существовали две преграды. Во-первых, все должно быть спланировано до мельчайших деталей так, чтобы никакие подозрения на него не пали. Во-вторых, только он мог решить судьбу Елены. Это твердое решение, которое не подлежит спору.
Приехав в дом своей матери, Алессандро был поражен тем, какой усталой и постаревшей выглядела его сестра. После того как она днями и ночами ходила за матерью, трудно было представить, что Лавиния когда-то была прелестной женщиной.
– Как себя чувствует мама сегодня? – спросил он, после того как они поздоровались.
– Она чрезвычайно слаба, но она очень ждет твоего приезда. Элвайз и Виталио навещают нас редко, а Маурицио временами. Пьетро хочет приехать из Падуи, если она позволит. Он писал мне о своем врачевании, а я рассказала ему обо всех новостях, что произошли в нашей семье.
– Мы с ним постоянно переписываемся. Недавно я повредил руку, и он выслал мне мазь, от которой тут же все зажило.
Лавиния знала, как Алессандро гордился своими белыми руками и длинными пальцами.
– Он очень умелый. А теперь я отведу тебя к матери. Она будет недовольна, если я задержу тебя разговорами.
Аполлиния Селано, маленькая и сморщенная, лежала на подушках в своей огромной кровати. Ее глаза заблестели от гордости при виде ее старшего сына в алой сутане. Тяжелый крест, что висел у него на шее, был украшен бриллиантами. Он возмужал с годами и теперь имел твердые принципы. Он поцеловал ее руку, а потом щеку, прежде чем сел на стул у ее кровати.
– Что ж, мама, как твои дела?
– Сам видишь как, – прохрипела она, завидуя его силе и здоровью. – Вы скоро избавитесь от меня. Только не начинай молиться у моей кровати. У меня есть свой священник для этого. Расскажи мне про последний скандал в Риме.
Он тихо усмехнулся:
– Мама, я не трачу свое время на выслушивание пустых слухов.
– Тогда со временем из тебя выйдет наискучнейший тип. Почему ты постоянно так жеманно складываешь руки?
Он и не заметил этого, потому что уже привык складывать руки, словно готовясь к молитве.
– Я пришел сюда не для того, чтобы ты критиковала меня, будто мне по-прежнему шесть лет, – сказал он твердо. – Думаю, тебе следует знать, что у нас с Филиппо состоялся серьезный разговор по поводу наследника. Должен заметить, что это промах, который может свести на нет победу над Торриси.
– Семья Торриси жива до тех пор, пока дышит Доменико Торриси.
– Но ведь он останется в тюрьме до конца своих дней. Я выяснил это во время разговора с дожем, он сказал, что имя Торриси уже вычеркнули из Золотой книги. И вопрос прощения в один из праздничных дней можно считать закрытым. Единственное, что пообещали Доменико, то, что его не станут подвергать пыткам или мучительной смерти.
Глаза Аполлинии яростно блеснули из-под обвисших век.
– Торриси не прожил бы так долго, если бы мне позволило здоровье подсыпать ему яду в еду!
– Теперь это не так-то просто, как было в ваши дни, – ответил сдержанно Алессандро, откинувшись назад на своем стуле, будто желая отдалиться от ее ядовитого языка. – Если бы решал я, то запретил бы такое вообще, как отказался помогать Филиппо уговорить Папу дать ему развод.
– Так он все-таки очнулся? – Это была единственная хорошая новость, которую мог принести ей ее старший сын. Значит, Филиппо наконец-то последовал ее советам. Она была довольна, что Алессандро отказался помочь с разводом. Это могло занять еще уйму времени, тогда бы Филиппо не посмел предпринять решительные меры против Елены под страхом падения на него подозрений. – Знаешь, что я думаю?
– Что же?
– Этот идиот всегда был наполовину влюблен в Елену, только сам этого не знал.
Алессандро поразмыслил над ее словами. Так как она сама никогда не любила своих детей, за исключением Марко, было совершенно понятно, что Филиппо рос без любви и теперь был не в состоянии распознать это чувство в себе. Алессандро изучал человеческую натуру и пришел к выводу, что ничего сложнее человеческого существа нет.
– Я посоветовал Филиппо, – сказал он, – серьезно подумать над тем, чтобы передать свое главенство Пьетро, если в ближайшие несколько лет у него не появится наследника. При этом ему не придется освобождать палаццо Селано или лишаться другого имущества или земли. Пьетро все равно это все не нужно с тех пор, как он последовал моим наставлениям и занялся полезной работой, хоть и не для святой церкви. Я посоветовал ему дождаться нужного времени для принятия клятвы в том случае, если подтвердится необходимость взвалить на себя бремя главы Дома Селано.
– Прекрасно! – отозвалась мать с презрением. – Единственное дело, которое ты сделал после отъезда из Венеции, и то в своих же целях. Ты со своими церковными одолжениями и Пьетро, который выбрасывает свое время на бедных и больных, – замечательная парочка сыновей!
Алессандро пришлось собрать всю свою волю, чтобы не сорваться на эту больную старую женщину, которая была его матерью. Он намеренно проигнорировал ее слова.
– Я уверен, что, когда время придет, Филиппо сам все поймет.
– Он никогда этого не сделает! – выпалила она.
– Посмотрим, – произнес он холодно, уже пересматривая свое решение погостить у матери пару дней. Двадцати четырех часов будет достаточно.
Елена снова решила заняться поисками всего, что могло быть написано во время составления заговора против Доменико. Однажды ночью к ней пришла мысль, что Филиппо захочет иметь свидетельства того, что он свел счеты с Торриси, в семейном архиве. Его тщеславие не позволит ему оставить такое историческое событие без внимания будущего поколения. Даже если все бумаги хранились в кожаной папке Маурицио, он обязательно вернет их Филиппо, ведь он может оставить себе копии.
Она села в постели, обдумывая эту светлую мысль. Самым вероятным местом для хранения таких вещей была сокровищница. Елена уже было хотела встать и немедленно приступить к поискам, но это было невозможно. Как бы там ни было, это не должно происходить в суматохе. Снова устроившись на подушке, она стала представлять себе, как Мариетта предоставляет дожу свидетельства козней Филиппо и как он немедленно отпускает Доменико на свободу. Тогда все снова встанет на свои места и ее чувство вины исчезнет. Они с Мариеттой вновь станут лучшими друзьями, и она снова беспрепятственно сможет общаться с Адрианной.
Первым делом необходимо было получить ключ к сокровищнице в тот день, когда они с Филиппо собирались на бал. Именно там она надеялась найти то, что искала, а Филиппо всегда давал ей ключ без лишних вопросов, когда она хотела выбрать какое-нибудь фамильное украшение из хранившихся там в шкатулках. Она попросила ключи, когда Филиппо уходил, с тем расчетом, что в ее распоряжении будет весь вечер.
Вряд ли кто-то мог быть скрупулезнее нее. Она со свечей начала осматривать каждый ящичек, каждый старый документ. Даже те, что уже пожелтели от времени, не остались без внимания: ведь была вероятность найти среди них новые документы. Она пересмотрела множество ящиков, но оставалось не меньше, когда она наконец закрыла дверь снаружи. Так как она не стала раздумывать над тем, какое украшение выбрать, то схватила первое попавшееся ей под руку на обратном пути. Всю следующую неделю она регулярно посещала эту комнату, пока окончательно не убедилась, что пересмотрела все, что там было. Пришло время действовать в другом направлении.
Наступил последний день работы с переписью книг. Когда Бьянка делала последние записи под руководством сестры Джаккомины, она едва не расплакалась. Прошедший месяц был лучшим в ее жизни. Она была рада, что может смело смотреть Елене в глаза, потому что ни единым жестом не давала Филиппо повода узнать о ее чувствах к нему и ничего непредвиденного между ними не происходило. И все же иногда при мимолетной встрече каждый его взгляд, улыбка, слово заставляли ее потом радостно вспоминать эти моменты.
– Вот! – сказала довольная монахиня, когда Бьянка отложила в сторону перо. – Все сделано. Нужно сообщить об этом синьору Селано, а потом мы можем возвращаться в Пиету.
– Я пойду и скажу ему.
Бьянка тут же вскочила со стула.
– Хорошо. А я тем временем начну собираться.
Слуга проводил Бьянку в комнату на другом этаже. Она тихонько постучала в дверь и вошла. Филиппо вместе с продавцом картин изучал картину, одну из тех, что были расставлены по всей комнате, и заулыбался при виде Бьянки.
– Отлично! Теперь я могу посоветоваться. Подойди сюда и скажи, какая из картин тебе нравится больше всего.
Бьянка охотно двинулась вперед, чтобы помочь ему с выбором. Он взял ее за руку, когда она подошла к нему, будто боялся упустить ее. Та, которую он исследовал особенно тщательно, была написана Лонги, изображена на ней была леди, пьющая горячий шоколад, а рядом с ней на софе сидела карманная собачка.
– Вот эта очаровательная, – сказала она.
– С ней рядом еще работы Лонги.
Они подошли к ним, и ей они тоже понравились. В общем, к какой бы картине они ни подходили, ни одна не оставляла ее равнодушной.
– Мне нравятся все, поэтому я не в силах вам помочь выбрать.
– Но если бы ты выбирала для себя, какая это была бы картина? – настаивал он.
Она незамедлительно ответила.
– Эта!
На ней были изображены двое в масках, очевидно, безумно влюбленных друг в друга, они стояли в солнечном свете среди карнавальной толпы на Пиатсетте.
– Почему? – поинтересовался Филиппо.
– Потому что они такие… – Она запнулась, осознав, что едва не выдала свои чувства, – дружные.
Филиппо от души рассмеялся.
– Они страстные любовники, моя дорогая. У девушки такие же светлые волосы, как у тебя. Это Тьеполо, и я позабочусь о том, чтобы его доставили в Пиету для тебя.
– О нет! – встревожилась она. – Я не могу это принять.
– Это моя благодарность за проделанную вами работу в библиотеке. А сестра Джаккомина получит книгу, которой она будет довольна. Давай больше не будем спорить.
– Даже не знаю, как и благодарить вас.
– Если тебе нравится, это все, что мне нужно от тебя взамен. – Он обратился к торговцу. – Проследите, чтобы Тьеполо доставили сегодня, а я возьму еще Лонги и Мариески.
Торговец поклонился в знак того, что приказ ясен. Филиппо, ничуть не смущаясь, обхватил Бьянку за талию и отвел ее в соседнюю комнату, заперев за собой дверь.
– Я пришла, чтобы сообщить, что мы закончили с переписью книг, – сказала она, отходя от него в сторону.
– Правда? Замечательно. Я буду скучать по твоему милому личику, но скоро придется переписывать еще множество книг, если, конечно, вы с сестрой Джаккоминой согласитесь.
– О, конечно! – сказала она с нескрываемой радостью. – Какие будут следующие книги?
– Они хранятся сейчас на одной из моих загородных вилл, где их никто и никогда не открывал и не читал.
– Мы с сестрой Джаккоминой сочтем за честь снова заняться этой работой.
– Как мило с вашей стороны.
Он приблизился к ней вплотную и увидел тревогу в ее глазах, смешанную с любовью, которую она не могла теперь скрыть. В следующее мгновение он заключил ее в свои объятия и страстно впился в ее губы, даря ей совершенно не такой поцелуй, который должна впервые познать девственница. Он почувствовал, как она стала сопротивляться от неожиданности, а потом смягчилась и уступила, дрожа всем телом. Когда он посмотрел на нее, она не смела шевельнуться, опустив вниз глаза, тогда он нежно провел рукой по ее волосам и лицу. Все так же, не поднимая на него глаз, она заговорила мягким, беспокойным голосом:
– Я больше не вернусь сюда. Сестра Джаккомина найдет мне замену. И я не могу принять картину ни под каким предлогом.
Его голос зазвучал в таком же официальном тоне:
– Я придерживаюсь такого же мнения. Никогда не думал, что молодая девушка станет соблазнять меня в моем же собственном доме.
Она взглянула на него испуганными глазами.
– Я не делала этого! – Она сильно взволновалась и в растерянности не могла найти нужных слов. – Да как вы смели такое подумать?
– Почему ты пришла ко мне одна? – Он сделал вид, что глубоко изумился.
– Я всего лишь хотела передать вам послание! – закричала она. – Вы же приходили ко мне, когда я играла на флейте.
– Но тогда сестра Джаккомина сидела неподалеку, в библиотеке. В этой части замка все по-другому. Или, может быть, ты знала, что я с торговцем картин?
– Нет, – согласилась она робко.
– Так ты думала, что застанешь меня одного?
– Да, я так и думала. О, я больше не понимаю, что сама говорю! – Она прижала руку к губам в отчаянии, чтобы остановить свою дурацкую болтовню. – Я хочу умереть! Я никогда не хотела, чтобы вы так обо мне думали. Только не говорите Елене! Она решит, что я предала ее.
Он находил все произошедшее довольно занимательным, хотя понимал, что не стоит ей этого показывать.
– Предлагаю притвориться, что поцелуя никогда не было. Мне бы хотелось забыть это маленькое недоразумение, если ты не против.
Она посмотрела на него с благоговением.
– Это возможно?
– Конечно! Ведь мы друзья, не так ли? – Он вытянул руки, и она с облегчением на лице подала свою руку.
– Тогда ты веришь, что я не хотела нанести никакого оскорбления твоей жене? – спросила она, чтобы лишний раз убедиться в этом.
– Да. – Он отпустил ее руки. – Я пойду с тобой в библиотеку. Ты и сестра Джаккомина должны выпить со мной по стаканчику вина, перед тем как уйти. Возможно, если нам повезет, Елена вернется пораньше от своей знакомой и присоединится к нам.
Его прямое напоминание об Елене окончательно разуверило Бьянку. С легкостью, свойственной юности, она вскоре забыла момент неловкости, который ей пришлось пережить. Когда бы она ни смотрела на картину Тьеполо на стене своей комнаты в Пиете, она вспоминала только о поцелуе Филиппо. Она решила, что это было самое большое романтическое приключение в ее жизни. Поэтому она будет бережно хранить это воспоминание.
