Текст книги "Венецианская маска"
Автор книги: Розалинда Лейкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)
– Вы, жалкие существа! – крикнула им Бьянка.
Минерва и Джованна уже были одеты по-дорожному, вещи они тоже приготовили, как им и сказали. Они поняли, что что-то пошло не так, но Джованна была уверена, что они выберутся из любой ситуации. Блеф – бесценное оружие.
– А сейчас слушайте внимательно, – начала самозванка, – синьор Селано не позволит кому бы то ни было говорить в подобном тоне с моей госпожой.
– Замолчи! – Бьянка угрожающе приблизилась и сжала руки в кулаки. Она еще никогда в жизни не испытывала такую ярость, как сейчас. – Правда раскрыта! Совет Трех бросит вас в комнату пыток!
Обе женщины, урожденные венецианки, жутко испугались подобных последствий. Они похватали накидки, которые приготовили к уходу, и багаж. В панике они позабыли какую-то сумку. Бьянка схватила ее и бросила им вдогонку. Женщины услышали, как сумка падает, но ни одна не остановилась поднять ее. Джованна, более воспитанная из них двоих, намеренно изучила некоторые кратчайшие пути выхода из замка в случае необходимости и теперь вела свою напарницу к лестнице, которой мало кто пользовался и которая выходила в сад. Так как они не получили ничего обещанного за все эти недели скуки, она по пути хватала все ценное, что попадалось ей под руку, и клала в карман. Минерва, в свою очередь, была слишком напугана, чтобы следовать ее примеру.
Мариетта подошла к Бьянке, которая облокотилась на дверь и тихо всхлипывала, и обхватила ее за плечи.
– Некогда плакать, – поторопила она ее мягко. – Сейчас нам нужно позаботиться о Елене.
Когда Мариетта повела Бьянку к кровати Елены, прибыл камердинер Филиппо. Он был настроен враждебно, желая знать, что здесь делает незнакомка и почему больная не в своей комнате. Мариетта стала отдавать приказания тем же тоном, ничего не объясняя.
– Синьора Селано на пороге смерти, а ее комната похожа на свинарник! Пошлите за ее доктором немедленно, если не хотите быть виновным в ее смерти! Пошевелитесь! Доктор Грасси живет недалеко отсюда в красном доме на улице Бернардо.
Он поспешно вышел, когда к комнате подходил лакей, тоже озадаченный увиденным. Она отдала и ему не терпящее отлагательств приказание.
– Из замка тайно бегут две женщины! Найдите их! Времени мало. Они были в комнате сеньоры Селано и могли украсть что-то!
Появились другие слуги. Одни были посланы на помощь лакею, что отправился разыскивать беглянок, другим приказали немедленно привести сестру Джаккомину из библиотеки. Непонятное присутствие Мариетты и ее властные указания тут же принесли свои результаты. Для Елены была готова другая спальня на другой стороне замка. Пока ее готовили, Мариетта и сестра Джаккомина искупали Елену в горячей воде, Бьянка помогала им, подавая полотенца, а монахиня тихо причитала над тем, до какого состояния довели одну из ее дорогих пиетских дочерей. Они дали Елене несколько ложек козьего молока, которое тотчас же принесли из кухни, и немного воды, чтобы утолить жажду.
Спустя некоторое время лакей доложил, что женщину по имени Минерва поймали и заперли в кухонной подсобке, но ее сообщнице удалось сбежать. Когда он поинтересовался, не следует ли вызвать полицию, Мариетта покачала головой и сказала, что с ней они разберутся позднее.
Дворецкий замка, войдя в комнату, пришел в бешенство, когда увидел, что женщина Торриси пробралась в дом под чужой маской и распоряжается его людьми. Сестра Джаккомина заткнула ему рот довольно резкими словами. «Бесчестие», «пренебрежение своими обязанностями» и «вам бы следовало постыдиться» были словами, которые заставили его умолкнуть. Бормоча проклятия себе под нос и понимая, что ему не поздоровится, когда появится синьор Селано, где бы он сейчас ни находился, дворецкий обрушил свой гнев на тех, кто готовил новые покои для Елены.
Доктор Грасси, который не обслуживал Елену с тех пор, как она жаловалась на приступы головных болей года два назад, осмотрел ее с огромным вниманием, когда пришел, задыхаясь от спешки и бега по ступеням. Прослушав ее кашель, он дал ей ложку черной жидкости для укрепления легких. Потом по его просьбе два лакея перенесли ее на приготовленную для нее кровать, которую предварительно прогрели раскаленными камнями, завернутыми в лен. Пока монахиня и Бьянка ухаживали за Еленой, доктор Грасси отвел Мариетту в сторону.
– Это случай крайнего истощения, осложненный инфекцией легких.
– Каковы ее шансы, доктор? – спросила взволнованно Мариетта.
Он выглядел очень подавленным и лишь развел руками.
– Все очень нестабильно – это все, что я могу пока сказать. Откровенно говоря, непростительно то, что меланхоличное состояние синьоры Селано – а я вас уверяю, я бы опроверг этот диагноз, если бы они вызвали меня тогда, – довели до такой крайности.
– Она никогда не страдала меланхолией, доктор, – сообщила Мариетта и рассказала ему все, как было. Он был вне себя, узнав, как обращались с Еленой.
– Как бы там ни было, синьора Селано нужно немедленно освободить, – настаивал он, – а я предоставлю отчет о всех повреждениях, причиненных ей мужем.
– Это еще нескоро будет сделано. В суматохе мы потеряли ключ. Слугам понадобится немало времени, чтобы взломать эту дверь.
– Во всяком случае, нужно с чего-то начинать. Покажите, где эта дверь.
Мариетта повела доктора в комнату Филиппо. Она показала ему место, куда нужно нажать, чтобы буфет отодвинулся на огромных петлях. Доктор Грасси позвал дворецкого, который прислал для этого задания самых сильных лакеев. Мариетта, оставив доктора за главного, вернулась в комнату, где теперь лежала Елена.
Больная тяжело дышала, Бьянка с помощью Мариетты подняла ей подушки повыше. Сестра Джаккомина уже стояла рядом с полной ложкой темной жидкости, что доктор оставил на столике у кровати.
– Бьянка все мне рассказала, – вздохнула монахиня, аккуратно вливая жидкость в бесцветные губы Елены. – Подумать только, эта милая девушка содержалась в такой жуткой тайне, пока я разбирала библиотеку этого злодея. Что же будет дальше?
– Надеюсь, церковь позволит Елене развестись и уехать от Филиппо как можно скорее. Нам больше ничего от вас не понадобится.
Монахиня вытирала салфеткой лекарство, не попавшее Елене в рот.
– Вы получите его, мои дорогие. Как раньше все трое получали мое благословение.
Мариетта поцеловала ее в мягкую щеку:
– Я только что вспомнила, Леонардо должен был приехать два часа назад.
– Иди посмотри.
Бьянка вместе с Мариеттой вышла из комнаты.
– Мне так стыдно, – выкрикнула она. – Если бы я поняла, насколько ты не доверяешь Филиппо, я бы сама раскрыла этих самозванок! Тогда бы Елена не была так близка к смерти. Я была такой глупой!
Мариетта обняла ее за плечо.
– Уверена, все люди когда-нибудь переживают такое в своей жизни, в том числе и я. Главное то, что ты спасла мою жизнь и жизнь Елены, когда пришла к нам на помощь. Мы обе могли оказаться снова запертыми в этой ужасной комнате, если бы не ты.
– Когда Филиппо велел мне идти в библиотеку и смотреть, как тебя будут выводить, я вдруг испугалась за тебя и за то, что я наделала. Мне никогда прежде не приходилось видеть его в ярости, хотя он и не грубил мне. Я не могла понять, что с ним, поэтому пошла следом. Я хотела встать между вами. Пожалуйста, поверь мне!
– Я верю, Бьянка.
Они обнялись, и Бьянка услышала шуршание в шарфике на запястье Мариетты.
– Ты что-то прячешь? Снова записка для маски?
Мариетта улыбнулась:
– Ты нашла ее, да?
Она запустила руку в складки шарфа, а потом в карман и достала бумаги, которые прятала там.
– Елена попросила достать их из-за зеркала в той комнате. Я возьму их с собой, спущусь к Леонардо, и мы вместе посмотрим их.
В коридоре она встретила дворецкого, набрасывающего плащ, чтобы выйти.
– Я иду к синьору Элвайзу Селано, – выдавил он. – Топор не пробивает дверь, ее все еще не могут открыть. Возможно, у него есть запасной ключ.
Коротко кивнув ему, она ушла в комнату Слоновой кости. Леонардо подскочил, когда она вошла, на его лице выразилось облегчение.
– Что произошло? – Когда она все рассказала ему, он задумался, обхватив подбородок ладонью. – Значит, Бьянка толкнула злодея. Если бы она все-таки ранила его ножом, ей бы не сошло это с рук. Тем не менее я уверен, Филиппо Селано выжмет из этого падения все, что только возможно!
– Так же, как и я оберну против него все факты, касающиеся заточения Елены!
– Естественно. Но помни, в общем, допустимо, чтобы муж наказывал жену и охлаждал ее пыл, применяя для этого временную изоляцию.
– Но не доводить ее до смерти!
– Конечно нет! Иначе это убийство.
– В той комнате не было ни крошки еды, а Елена была настолько слаба, что едва могла проглотить воду. – Мариетта сжала кулаки, а лицо передернулось от ярости. – Никогда не думала, что буду упрекать Венецию в чем-то, и все же упрекаю: в этом замечательном и прекрасном городе есть что-то такое, что искажает правду и заставляет нас обманывать, блефовать и дурачить друг друга. Ты и я, мы оба несем ответственность за положение дел, Леонардо.
– Каким же это образом?
– Тем, что делаем маски! Иллюзия продолжается за пределами карнавала, в течение года маски, скрывающие глаза, дают людям право не отвечать за последствия своих действий! Без таких масок, как наши, измена и месть не оставались бы неразоблаченными. Филиппо никогда бы не смог без маски выдавать другую женщину за Елену в базилике или оперном театре. А всех ужасных последствий могло попросту не быть.
– Да, это так, – равнодушно ответил Леонардо, – и нам придется смириться с этим.
Она закрыла глаза и через несколько секунд запустила пальцы в волосы, готовясь снова заговорить.
– Ты прав, – согласилась она холодным тоном, собираясь с мыслями. – Самозванка, как ты понимаешь, неприкосновенна. Минерва будет подстраиваться под любые доказательства, придуманные Филиппо.
– Будь осторожна с ней, Мариетта. Первым делом, выйдя из мраморной комнаты, Филиппо проверит, сбежали ли эти две женщины. Он сразу же попытается освободить Минерву.
– Если только мы прежде не получим от нее чистосердечное признание! Ты сделаешь это для меня?
– С радостью, если такое вообще возможно. Где она?
– Я попрошу, чтобы тебя к ней отвели. Сейчас ее заперли, приняв за воровку, и она очень напугана угрозами Бьянки.
– Что это за бумаги на столе?
Мариетта взяла связку, что положила недавно.
– Елена спрятала их. Она, кажется, думает, что они как-то связаны с Доменико.
Она развернула бумаги, и Леонардо поднес свечи поближе.
Что бы там ни было написано, прочитать это было невозможно. Бумаги слишком долго пролежали за тяжелым зеркалом без воздуха и света. Сырость размыла чернила и разъела бумагу. В некоторых местах можно было рассмотреть части предложений, но ничего не было ясно.
– Если эти бумаги и могли чем-то помочь Доменико, – сказала она с дрожью в голосе, – то не осталось никаких шансов. Мы должны подождать, пока Елена выздоровеет, прежде чем станем расспрашивать об их важности.
Леонардо собрал бумаги, но он знал, как и она, что, если Елена умрет, вся информация, написанная здесь, будет утеряна.
– Я покажу их Себастьяно, – произнесла она решительно, забирая у него бумаги. – Ведь что-то можно разобрать.
Леонардо ничего не сказал, Мариетта прикрыла глаза ладонью, потом выпрямилась и приказала слуге отвести Леонардо к мошеннице.
Элвайз увлеченно читал газету, когда прибыл дворецкий его брата. Франция воевала с Австрией, и в настоящий момент боевые действия проходили на землях Италии. Он прочитал, что генерал Бонапарт сносил все на своем пути, параллельно отправляя во Францию все, до чего дошли его руки. Венецианская республика шла ему навстречу, обеспечивая его армию продовольствием и необходимым снаряжением, однако генерал не торопился платить за оказанные услуги. У дожа, должно быть, уже образовался долг корсиканским новичкам! Но, как и все венецианцы, Элвайз расценивал все происходящее за границей надменно, пренебрежительно и временами с сожалением. Эти войны шли не за Венецию.
Когда дворецкого пригласили в комнату, Элвайз отложил газету, поднялся, встав спиной к мраморному камину, выпрямился и сомкнул руки за спиной. Он думал, что знает, по какой причине дворецкий пожаловал к нему.
– Моя невестка скончалась?
– Нет, синьор, хотя доктор, срочно вызванный сегодня вечером, и не сказал, что это случится нескоро. Я пришел из-за синьора Селано. Если верить синьоре Торриси, ваш брат заперт сейчас в секретной комнате, что в его покоях.
– Что?! – Глаза у Элвайза невероятно сузились. – Ты мне вздумал сказки рассказывать?
Дворецкий обиделся.
– Синьор! Я ответственный дворецкий Дома Селано! Я говорю только то, что сам видел или в правдоподобности чего уверен. Синьора Торриси пробралась в дом под видом курьера с масками от Савони и вдруг стала командовать.
– Какого черта?..
– У вас есть запасной ключ к двери? Мы ничем не можем взломать замок.
– Нет, у меня его нет. – Элвайз отошел от камина. – Пойдемте, вы расскажете мне остальное по дороге.
Посмотрев на то, как слуги тщетно работают топорами, и поговорив с доктором, который рассказал все, как было, Элвайз отправился в комнату больной. По крайней мере, он избавится от женщины Торриси и проследит за тем, чтобы отпустили Минерву. Филиппо не обойдется без его помощи в этом хаосе. Не стоит забывать и про Алессандро. Элвайз знал, его брат кардинал презирает любые скандалы, портящие репутацию семьи Селано. На дворе конец восемнадцатого века, не те времена, когда кровавые дела не очень-то вредили, а порой и улучшали репутацию семьи.
Сестра Джаккомина открыла ему дверь и тут же прошла вперед, закрыв ее за собой.
– Доктор запретил пускать к Елене посетителей, – сказала она твердо.
– Я здесь не за этим. Синьора Торриси должна покинуть замок немедленно.
Вот тогда-то сестра Джаккомина и устроила ему сцену. Она позволяла своей ярости показаться наружу только тогда, когда дело касалось защиты прав ее пиетских дочерей. Теперь она настояла на том, что останется при больной под ответственностью доктора Грасси и Мариетта нужна ей, как бывшая воспитанница Пиеты и опытная сиделка в деле по уходу за пациентами.
– О лучшей помощи не может быть и речи, а это вопрос жизни и смерти! Или вы намерены завершить начатое вашим подлым братом и довести Елену до гроба?
На данный момент он смирился с поражением. Эта круглая маленькая монахиня, покачивающаяся на своих каблуках от негодования, может принести много неприятностей Филиппо, свидетельствуя против него, поэтому сейчас не следует злить ее.
Он оставил ее в покое и пошел к самозванке, довольно слезливому существу, но приятной наружности с красивыми волосами, имеющими поразительное сходство с волосами Елены.
– Я все рассказала, – всхлипывала она, напуганная его угрозами, уже горько жалея о том, что подписала признание и отдала его человеку, который приходил ее допрашивать. – Я не виновата в том, что синьор Селано хотел убить свою жену таким сумасшедшим способом. Нам он сказал, что намерен всего лишь наказать ее, не бесчестя ее имени публично, и что отпустит ее, когда она присмиреет.
– Не лги!
Из ее глаз ручьями хлынули слезы.
– Я и не лгу. Клянусь! Синьор Селано обещал, что все это ненадолго. Думаете, мне хотелось сидеть взаперти в этой комнате, будто я сама отбываю наказание? Я едва с ума не сошла от скуки. Джованне и то легче было – она могла уходить иногда. Я выходила лишь два раза, а потом мне пригрозили, что посадят в тюрьму и обвинения найдутся, если выдам себя. Ваш брат – ужасный человек!
Он понимал, что это создание – жертва шантажа Филиппо, и все же настаивал на своем.
– Могла бы догадаться, что у нас серьезные проблемы.
Ее взгляд изменился.
– Нет! Не могла!
Она сказала ему все, что ему нужно было знать, и он распахнул перед ней дверь.
– Убирайся!
Она остолбенела от неожиданности, но потом рванулась вперед. А он схватил ее за плащ, перетянув ей горло так, что она едва не задохнулась, и повернул к себе.
– Одно только слово о том, что ты здесь видела или слышала, – и твое тело найдут плавающим в каком-нибудь канале.
Потом он оттолкнул ее от себя, и она, спотыкаясь, прошла несколько ступенек, прежде чем броситься бежать.
В розовой мраморной комнате Филиппо вскоре сдвинулся с того места, где упал. Несмотря на невыносимую боль, он все-таки выбрался из складок портьер и двинулся к подножию ступеней, с неимоверным усилием передвигая за собой переломанные конечности. Он понимал, что повреждения далеко не смертельные, и все же ему еще долго нельзя будет вести привычный образ жизни. Если бы портьеры не смягчили его падение, то, вполне возможно, он сломал бы спину.
Боль ему была знакома, и у него хватало выдержки терпеть ее. Его последняя стычка с Антонио Торриси не обошлась без боли еще более сильной, чем эта. Его воля и сильные руки помогли подняться на ступени, хоть и черепашьим темпом, волоча за собой беспомощные ноги, в одной из которых, что оставляла за собой кровавый след, виднелась кость.
Его также терзали страх и ярость. Сломанное бедро – худшее, что с ним могло случиться. Он перебрал все способы мести Бьянке за предательство, а Мариетте Торриси за ее вмешательство в дела, которое недешево обойдется ему в суде. Да уже то, что Елена выживет и сможет свидетельствовать против него, все портит.
С ревом он опустил лоб на руку, чтобы перетерпеть очередной приступ боли, который словно прожигал его мозг. Ему казалось, что его подвесили на инквизиции за большие пальцы перед Дворцом дожа или, может быть, разложили по полкам какого-то древнего шкафа. Периодически забытье переставало играть с ним такие злые шутки, и он снова понимал, где находится. Тогда он собирался с силами и пытался подняться повыше еще на пару ступеней.
Его целью было добраться до верха, где бы он смог постоянно стучать в дверь, пока слуги не услышат его. Он надеялся, что дворецкий пошлет за Элвайзом. Их отец рассказал всем сыновьям, за исключением Пьетро, которого не было в то время, о секрете буфета и о том, куда вела дверь за ним. Так как розовая комната служила в основном для утех мужской половины Дома Селано, женщины о ней не знали. Однако Марко однажды рассказал Лавинии об этом секрете, потому что боялся, что его запрут там. Она могла бы справиться с механизмом, если бы находилась сейчас в замке, и теперь Филиппо сожалел о том, что отказал ей в переезде сюда, когда она просила. Он закрыл глаза, и новый приступ боли захлестнул его разум.
Внезапный стук ломов по двери заставил его подумать, что стены рушатся на него. Но потом он понял, что на самом деле происходит. Он как-то должен поторопить своих спасителей. Он постоянно боялся, что все еще недостаточно близко подобрался к стене в этой кромешной тьме. Балансируя, он притянул к себе плащ, чтобы вынуть оттуда кортик.
Когда он снова закинул назад руку, это усилие вызвало новый приступ невыносимой боли, и Филиппо снова потерял сознание. Он сполз на несколько ступеней назад в крови, что текла у него из ноги, перегнулся через край ступеней и понял, что падает. На этот раз портьеры не смягчили падение. Он ударился головой о мраморный пол и больше не двигался.
Элвайз возвращался из кухонной подсобки в спальню Филиппо, когда дворецкий встретил его на полпути.
– Нам удалось взломать дверь, синьор. Сожалею, но мы нашли вашего брата мертвым!
Глава 17
Элвайз написал Алессандро в Рим и Пьетро в Падую о кончине брата. Виталио, никогда не прекращающий своих разгулов и запоев, разрыдался, как ребенок, когда его известили о трагедии, хотя они с Филиппо никогда не ладили. Знакомая вдова семьи предложила организовать приезд Лавинии в Венецию, хотя дом матери по-прежнему оставался за ней.
Так как Лавиния жила ближе всех, она первая приехала на похороны и ужаснулась, увидев, как слаба была Елена после всех испытаний, выпавших на ее долю. И только однажды они с Мариеттой заговорили о Филиппо.
– Если бы ты не сообщила мне, как попасть в эту тайную комнату, – сказала ей Мариетта, когда они были наедине, – Елена была бы все еще там, но уже мертвая.
– Я рада, что помогла, хотя мама была бы в ярости.
– Но ведь она умерла, Лавиния.
Женщина посмотрела на свои дрожащие руки на коленях.
– Нет. В этом доме она всегда будет жива.
Следующим приехал Алессандро. Элвайз коротко рассказал о случившихся событиях в письме, которое отправил со срочной почтой, но теперь он хотел, чтобы его посвятили во все детали. Услышав рассказ, он встал с кресла и медленно пошел к окну.
– Это катастрофа! И скольким людям теперь это известно?
Элвайз подвинул в огонь полуобгоревшее полено.
– За пределами замка? Я бы сказал, нет. Слуги знают, что им лучше не распускать языки, а на доктора можно положиться. Я объявил смерть Филиппо несчастным случаем, который, в общем-то, и имел место. А обстоятельства никого не касаются.
– Как насчет синьоры Торриси? Она намерена предпринимать какие-либо действия?
– Она бы уже давно сделала, что могла, если бы хотела. В ее распоряжении подписанное признание подставной женщины, но она добивается другого. Теперь, когда Елена – вдова, Мариетта Торриси будет стараться избежать любых скандалов во благо Елене, которой и так уже досталось. – Элвайз пересек комнату, чтобы оказаться рядом с братом. – Чего я не понимаю, так это почему Филиппо не попросил тебя дать им развод.
Алессандро вздохнул.
– Он просил, но я отказал ему.
– О! – Элвайз поднял бровь и прислонился плечом к стене. – Тогда объясни мне, почему Филиппо сразу не покончил с Еленой? Его люди обеспечивали ее едой, водой и другими необходимыми вещами. Я был в секретной комнате.
Кардинал сжал руку в кулак и ткнул им в оконную раму.
– Все ведь предельно ясно! У него не хватало решимости покончить с ней самому.
– Но почему? Филиппо был далеко не сентиментальным человеком.
– Это так, но в нем была слабость, которой он никогда бы не признал, – сказал Алессандро, отходя от окна. Он посчитал лишним предполагать, что Филиппо глубоко в душе любил Елену. – А что с той девушкой, Бьянкой, которую ты тоже упоминал в своем письме? Где она?
– Она все еще здесь, помогает ухаживать за Еленой. Насколько мне известно, Филиппо собирался жениться на ней, как только будет возможно. Я видел его с ней пару раз, когда заходил, он не мог глаз от нее отвести, поэтому и перевез ее в замок.
– Ты рассказывал об этом Пьетро в письме, которое послал?
– Да.
– Он решит, стоит ли ей здесь оставаться. Все решения будет принимать он, когда приедет, однако как он расстанется со своей Падуей и поселится в Венеции, я не представляю. Кажется, после дуэли с Торриси Филиппо принял решение сделать Пьетро своим наследником из-за своей бездетности. Он был перед лицом смерти тогда, но потом наш младший братишка залатал раны. До тех пор ты был наследником.
– Я нисколько не разочарован. Я бы в последнюю очередь хотел обременить себя семейным главенством и обязанностями сенатора. Но матушка, должно быть, перевернется в гробу от таких слов.
Алессандро поморщился:
– Давай больше не будем говорить об этом. Где Елена? Я бы хотел навестить ее.
Пока они поднимались наверх, Алессандро с раздражением говорил о том, как ему пришлось задержаться на посту французских войск, недалеко от границы республики. Офицер проверял его бумаги, удостоверяясь, не пропускает ли он шпиона. Негодование Алессандро не знало границ. Элвайз покинул его у дверей в комнату больной.
Когда Алессандро подошел к кровати Елены, то едва смог узнать скелетообразную женщину, лежащую перед ним. Несмотря на его гордость и амбиции, временами он все-таки умел проявлять сострадание.
– Мое бедное дитя, – запричитал он, прильнув к ее кровати, чтобы приложить руку к ее лбу.
Она слабо улыбнулась ему, и в улыбке все еще жила та прежняя добрая женщина.
– Мне лучше, – прошептала она.
Он преклонил колено перед кроватью и стал молиться, пока Мариетта, единственная, кто, кроме Алессандро, присутствовала в комнате, присела с другой стороны. Закончив, встав и благословив Елену, он отвел Мариетту в сторону.
– Я ценю вашу заботу о Елене и то, что вы не стали поднимать скандал. Вне всяких сомнений, Елена обязана вам жизнью.
– Я всего лишь одна из трех, – ответила Мариетта.
– Тем не менее, это хороший конец непрекращающейся долгое время мести.
– Пока мой муж не на свободе, мести не может прийти конец.
– Никто из Селано не в силах что-либо поделать с этим.
– Я думаю по-другому, – стояла на своем Мариетта.
– Вы можете доказать свое мнение?
– К сожалению, нет.
– Тогда постарайтесь больше не касаться этой темы. – Лицо Алессандро не выражало никаких эмоций. – Советую вам прекратить эту аферу, что вы затеяли, и заняться делами, присущими женщине. Насколько я знаю, у вас двое дочерей.
– Что, если бы у меня был еще и сын?
– Радуйтесь, что это теоретическое предположение. Сейчас его жизнь не стоила бы и дуката. Филиппо никогда не принимал во внимание мои слова о примирении, и никто из рода Селано не потерпит восстановления Дома Торриси. Это так же очевидно, как и то, что Пьетро нескоро изменит положение дел. Как новому главе семьи, ему еще многое предстоит решить.
От его слов у нее перехватило дыхание.
При каждой возможности Мариетта навещала детей, которые теперь находились под присмотром Адрианны. Она была ошарашена, когда одним утром обнаружила колыбель Данило пустой.
– Где он? – закричала она, выбежав навстречу Адрианне, которая уже спешила к ней.
– Франческа навещала родителей в Венеции. Она забрала Данило с собой. – Адрианна обняла Мариетту за плечо, успокаивая ее. – Это должно было случиться.
Мариетта закрыла лицо ладонями.
Все дальние родственники собрались в палаццо Селано на похороны. Поначалу каждый, кто вновь прибывал, приходил в ярость, услышав, что женщина из семьи Торриси взяла на себя обязанность ухаживать за больной женой Филиппо, но Алессандро вскоре покончил с такой открытой оппозицией, хотя даже после этого сопротивление не ослабло. Все надеялись, что, когда Пьетро приедет, он отправит синьору Торриси паковать чемоданы. Тем временем собравшиеся гости, хоть и облачались в траурное одеяние, наслаждались общением друг с другом. Некоторые остановились у Элвайза, а нескольких самых дальних кузенов поселили у Виталия, который содержал один из лучших винных погребов Венеции, компенсировавший все те неприятности, что доставляли его шумные сборища.
Бьянка шла через центральный зал, когда слуги принесли еще несколько чемоданов, свидетельствовавших о приезде очередного члена семьи Селано. Она остановилась, чтобы не получилось так, что она повернулась к приезжему спиной. Потом в дверях она увидела высокого молодого человека довольно приятной наружности, с умными карими глазами под высоким лбом, густыми коричневыми волосами, которые завивались бы в кудри, если бы не традиционный зачес на затылок, и твердыми губами. Главная общая семейная черта выдала его прежде, чем он заговорил.
– Добрый день, синьорита. Я доктор Пьетро Селано.
Он догадался о том, кто перед ним, так же быстро, как и она поняла, кто он. Эта очаровательная девушка со скромным взглядом из-под густых ресниц, ровными волосами, аккуратно уложенными в прическу, в алом платье, в которых, насколько он знал, ходили воспитанницы Пиеты, действительно была достойна стать причиной изоляции Елены и смерти его брата.
– Я Бьянка, – представилась она холодным тоном, стараясь больше не сближаться ни с кем из Селано, – флейтистка из Пиеты. В настоящий момент помогаю ухаживать за Еленой.
Он прошел вперед.
– Как она?
– Все еще очень слаба.
– Надеюсь, что смогу ей чем-то помочь.
– Ее уже посещает замечательный доктор, – отвергла она его предложение.
– Не сомневаюсь. – Он заметил, что слуга ждет его, чтобы проводить в комнату, и откланялся. – Я уверен, мы еще встретимся за ужином.
Она не стала утруждать себя и говорить, что она, Мариетта и монахиня завтракают, обедают и ужинают в маленькой пристройке рядом с комнатой больной.
Спустя полчаса после приезда, искупавшись и сменив дорожную одежду, Пьетро уже был у кровати Елены. И она, хотя и не знала его, так как никогда не видела, улыбнулась ему.
– Я Пьетро, Елена.
– Вы пришли навестить меня, – прошептала она почти беззвучно. – Как мило. – И снова закрыла глаза.
Он вопросительно посмотрел на Мариетту, которая вместе с Бьянкой сидела на противоположной стороне кровати. Мариетта покачала головой в знак того, что Елена еще ничего не знает о смерти Филиппо: доктор Грасси посоветовал пока не говорить ей.
В это время нарастающие хрипы в дыхании ознаменовали начало очередного приступа кашля, от которого Елену пробивала дрожь, и, хотя Мариетта тут же бросилась к ней, Пьетро оказался первый и поддерживал ее на руках, пока приступ не миновал. Потом он попросил Мариетту поддержать Елену, пока он достанет прослушивающий аппарат, и приложил один конец к своему уху, а второй сначала к груди Елены, а потом к ее спине. Когда Елену снова опустили на подушки, он стоял, наблюдая, как Мариетта укрывает ее.
– Давно Елена мучается таким кашлем?
– С тех самых пор, как ее нашли, – ответила Мариетта.
– В ее состоянии сердце может не выдержать такой нагрузки. Какие лекарства она принимает? – Он взял бутылочку с черной жидкостью, которую протянула ему Бьянка, открыл ее и понюхал. – Это бесполезно.
Он ушел из комнаты, но несколько минут спустя вернулся с какой-то золотистой жидкостью. Елена приняла ложку микстуры из его рук.
– Давайте больной каждые три часа, – наставлял он Мариетту. Потом обратился к Бьянке: – Насколько я знаю, вы эксперт в области окон. Не откроете ли одно? В том, что пациентка находится в закрытом помещении, нет ничего хорошего.
Бьянка взволнованно посмотрела на него.
– Что вы имеете в виду, говоря «эксперт»?
Он медленно подошел к ней.
– Похоже, никто не знает, как и почему ключи от мраморной комнаты исчезли в ту ночь, когда умер Филиппо. Мариетта была занята Еленой, и мне что-то подсказывает, что кто-то запер его там и выбросил ключи. Если хорошенько осмотреть дно Гранд-Канала, думаю, мы нашли бы их там.
Ее глаза загорелись.
– Вы же знаете, что это была я, не так ли? Да, я выбросила их. Я хотела, чтобы его заперли подальше, чтобы он больше никому не мог причинить вреда!
Взволнованная, Мариетта вступила в разговор.
– Все это произошло в порыве гнева!
– Я нисколько не сомневаюсь, – известил он, глядя пронизывающим взглядом. Потом ушел, сказав, что зайдет позже.
Бьянка раскрыла окно, задумываясь над тем, сколько еще ему известно.
Пьетро пришел после обеда. И Мариетта, и сестра Джаккомина видели, что он действительно озабочен состоянием Елены. Он пощупал пульс и попросил Бьянку менять холодные примочки на лбу как можно чаще. Прежде чем лечь спать, он снова зашел к ней.
