Текст книги "Венецианская маска"
Автор книги: Розалинда Лейкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)
– Позвольте мне представиться, – сказал он, переходя на итальянский с сильным акцентом. – Я Алекс Десгранж из Лиона. Я прибыл в Венецию вчера из Падуи, путешествуя в компании друга, Генри Чико и графа Марке, нашего наставника, чьей обязанностью является наставлять нас в вопросах искусства и архитектуры всех стран, которые мы посещаем. Он также дает нам советы по поводу покупки произведений искусства, которые мы могли бы взять домой. Ваш слуга, синьорита. – Он снял свою трехрогую шляпу и поклонился ей.
– Хорошо, что вы прибыли вчера, – сказала она, думая, что этот юный француз, которому явно было не больше девятнадцати или двадцати лет, имел легкомысленный взгляд на жизнь. – Я слышала сегодня, что лагуна начинает замерзать там, где река Брента впадает в нее.
– Конечно, достаточно холодно. Я никогда не ожидал увидеть Венецию в снегу.
– Как долго вы пробудете здесь?
– Так долго, как только возможно. Теперь мы намерены насладиться карнавалом. Для этого мне нужна маска. Что вы посоветуете мне?
Она не колебалась.
– С удовольствием. – Мариетта жестом указала на полные полки и покрытые масками стены. – Какие вам нравятся? Комичные? Гротескные? Таинственные? Экстравагантные?
– Маска, которая уведет меня куда угодно.
– Такую легко выбрать. Это должна быть маска бауты. – Она сняла одну с гвоздика и протянула ему. – Это самая популярная маска для постоянного использования у мужчин и женщин, потому что выпуклая верхняя губа выступает надо ртом, позволяя незаметно разговаривать, так же как есть и пить.
– Позвольте мне примерить ее.
Она подала ему ее.
– Вы можете повернуть бауту, чтобы она оказалась сбоку вашей шляпы, если она по какой-либо причине мешает вам. Я всегда думаю, что это выглядит как забавное украшение, но так делают постоянно.
Он приложил бауту к своему лицу, в то время как она завязывала ему ленты маски. Когда он повернулся, чтобы снова посмотреть на нее, ее сердце, казалось, пропустило удар. Потому что впервые маска бауты не имела зловещего кладбищенского взгляда: его глаза в отверстиях были такими веселыми.
– Как я выгляжу? – спросил он.
– Отлично! Теперь вы носите официальную маску Венеции, потому что она единственная, которую разрешено носить вне карнавала, хотя и не раньше середины дня.
– Какое странное правило. Я слышал, что венецианское право кишит ими. Это правда, что гондолы всегда должны быть черными?
– Да, это правило уходит корнями к старому закону, предназначенному для того, чтобы сдерживать любовь венецианцев к экстравагантности и пышности, хотя на каналах можно увидеть множество цветов во время праздника и в дни регаты. Вы увидите! Но скажите мне, эта маска удобная?
– Чрезвычайно, но у нее странная форма. – Он попробовал основу, которая прилипла к его рту в форме верхней губы обезьяны. – Это, должно быть, делает меня похожим на обезьяну!
– Нет! – запротестовала она. – Посмотрите на себя в зеркало.
Он посмотрел на свое отражение и засмеялся.
– Граф де Марке никогда не узнает меня в этом!
– Вы можете быть вдвойне уверенным в этом, – предложила она озорно, – если наденете с ней традиционную мантилью.
– Я видел их на людях везде, где был. – Он был полон энтузиазма. – Покажите мне лучшее, что у вас есть.
Она заглянула за прилавок и обнаружила ящик, полный мантилий. Быстро выбрав одну, она развернула ее и дала ему. Он снял свою треуголку, и она набросила мантилью ему на голову, прежде чем закрепить ее под подбородком. Пока он надевал шляпу, она расправила пелерину мантильи у него на плечах.
– Вот! – воскликнула она с удовлетворением, отступая назад на пару шагов, чтобы осмотреть его. – Помните, что это принято всеми, кто ходит в баутах, вам никогда не нужно поднимать шляпу или кланяться какому-либо мужчине, потому что это устраняет все социальные различия, точно так же, как и сам карнавал.
– Еще одно странное правило, – пошутил он, – но самое полезное.
– Если вы купите себе длинную черную накидку с глубоким капюшоном, то будете выглядеть как уроженец Венеции. Вы упомянули, что ваш наставник – граф. Если вы тоже благородный господин, тогда должны купить шелковую мантию с меховой подкладкой, потому что шелк – это единственная ткань, которую закон разрешает носить людям благородного происхождения. По крайней мере, – добавила она, – если вы намерены выглядеть так, как будто принадлежите к городу.
Он засмеялся, качая головой.
– В моих венах нет голубой крови. Черной шерстяной накидки будет достаточно. – Он весело посмотрел на свое отражение в зеркале. – Я знаю, что замечательно проведу время в Венеции! – Он быстро повернулся, чтобы посмотреть на нее. – Вы разделите его со мной?
– Я? – Ее брови изогнулись в изумлении. – Это невозможно!
– Нет ничего невозможного! Разве вы этого не знали? Скажите, как вас зовут.
Она поколебалась лишь мгновение, первый раз в жизни охваченная опьяняющим опытом свободного флирта.
– Мариетта Фонтана.
– Итак, синьорита Фонтана, давайте договоримся, где мы встретимся.
– Эта задача, месье Десгранж, – ответила она изумленно, – слишком трудная, чтобы мы могли ее решить.
– Я не могу поверить в это. В какое время вы заканчиваете работать здесь? Возможно, я мог бы встретить вас здесь, в магазине. Куда бы вы хотели сходить? На представление комедии дель арте? Я слышал, что пьесы там ужасно веселые и очень смешные. Или вы предпочли бы потанцевать? Я знаю хорошее место, где можно поужинать.
Она испытала страстное желание провести вечер с ним. Пойти в театр было одним из ее заветных желаний. Потанцевать было бы чудесно. Они с Еленой знали все последние танцы, потому что, когда оркестр играл на балах, замечали все новые па и информация передавалась по кругу. Никогда раньше она не переживала такого сильного стремления сбежать и пойти повеселиться. Она почти разозлилась на француза за то, что он делал такое великолепное предложение, которое она не могла принять.
– Я не могу решать сама, танцевать, или ужинать, или идти куда-либо с вами, – сказала она резко. Затем, охваченная раскаянием, что говорила так грубо, смягчила свой тон. – Не потому, что я бы не получила удовольствия от такого развлечения, но это не обсуждается.
– Почему?
– Это бессмысленная дискуссия. – Она недовольно поморщилась. – Давайте обсудим вашу покупку. Вы хотели бы примерить какую-нибудь другую маску?
Его не так легко было отвлечь.
– Вы помолвлены?
– Нет! – Удивление заставило ее засмеяться от такого предположения.
– Тогда вы дочь изготовителя масок? Как я мог быть столь дерзок, чтобы подумать, что вы являетесь его ассистенткой?
Улыбаясь, Мариетта покачала головой.
– Ничего подобного. Если бы вы сделали тысячу предположений, не думаю, что вы когда-нибудь угадали бы. Я объясню. Вы слышали об Оспедаль-делла-Пиета?
– Конечно, слышал. Вся Европа слышала. Граф Марке сейчас пытается приобрести билеты на концерт, который хор дает завтра.
– Я буду петь на этом концерте. Я девушка из Пиеты.
Он сдернул маску. Его лицо стало серьезным, и он недоверчиво прищурил глаза.
– Что вы тогда здесь делаете? Я слышал, что те девушки никогда никуда не ходят одни.
– Мы и не ходим, – ответила она и объяснила, как оказалась в помещении. – Магазин должен был быть закрыт во второй половине дня, а дверь заперта на задвижку. Но когда вы неожиданно вошли, я не видела никакой причины, чтобы не помочь вам выбрать маску.
– Я рад, что вы помогли мне. – Он улыбнулся ей. – Вы придете сюда в ближайшее время?
– Очень маловероятно.
– Тогда где я смогу увидеть вас в следующий раз?
Мариетта печально поджала губы.
– Только с места в зрительном зале.
– Это не пойдет! – твердо произнес он. – Давайте запланируем другую встречу, несмотря на все препятствия.
Его решительность увидеть ее снова опьяняла ее.
– Если существует какой-либо способ увидеть вас снова, я найду его, – пообещала она в шутку.
– Хорошо. Вы должны только сказать мне время и место. Я буду ждать вас.
Мариетта внимательно смотрела на него. Он не воспринял ее замечание как шутку. Хотя она была неопытной в таких делах, она чувствовала силу его влечения. Но она все еще не была уверена, сам ли Алекс затягивал ее в опасные воды, или привлекательное мимолетное впечатление свободы за пределами стен Пиеты.
– Мне нужно будет подумать, как это можно сделать, – услышала она свой голос. Могла ли она ускользнуть из сетей Пиеты на час или два? Возможно, с помощью Елены она смогла бы найти лазейку.
– Мы остановились в доме на Кампо-Моросини, – сказал он. – Вы всегда можете послать мне записку.
– Записку, – воскликнула она с легкой насмешкой. – Ее так же невозможно послать, как если бы вы были на луне. Большинство из нас в Пиете не имеют родственников, которые бы писали нам, это означает, что каждое письмо, которое все-таки приходит, сначала попадает к руководителям.
– Тогда скажите мне, где вы предполагаете петь снова после завтрашнего концерта.
Мариетта поняла, что он смог бы выяснить это довольно легко, даже если бы она не сказала ему. Пройдя к прилавку, она взяла лист бумаги и написала список предстоящих выступлений и мероприятий.
– Вам понадобится карта Венеции, чтобы найти некоторые из этих мест, – предупредила девушка.
– У меня она уже есть, – сообщил он, убирая список в карман.
В коридоре послышались голоса, и раздался звук приближающихся шагов.
– Быстро! – воскликнула она в тревоге. – Меня не должны застать одну с вами! Пожалуйста, спрячьтесь вон туда.
Это была рамка, драпированная в длинную накидку с париком и треуголкой с высокими боками, лицо представляло собой маску, раскрашенную зелеными и белыми алмазными формами. Алекс быстро ступил за нее, и Мариетта качнулась в сторону, как раз когда сестра Сильвия отодвинула в сторону штору в сводчатом проходе и вошла.
– Пойди и возьми свой плащ, Мариетта, – приказала она. – Мы собираемся уходить.
Мариетта прошла мимо нее в коридор, где оставила свою верхнюю одежду. Она беспокоилась о том, чтобы острый взгляд монахини не обнаружил присутствия Алекса. Леонардо затягивал последние минуты прощания с Адрианной. Мариетте пришлось учтиво присоединиться к разговору, в то время как каждая секунда длилась для нее целый час.
Сестра Сильвия, думая, что она одна в магазине, отбросила свое притворное равнодушие к маскам. Она прикасалась руками к шаблонам и кружевам, которые были самыми женственными из всех. Она взяла одну маску на палочке с волнистыми перьями и приложила к своей щеке. Втайне ей нравилась возможность присоединиться к веселью карнавала.
Затем она подошла к драпированной накидкой фигуре в маске Арлекина и представила, как могла бы принять участие в карнавале, никем не узнаваемая в таком костюме. Ее рука потянулась к треуголке. В то же мгновение за фигурой неясно замаячил мужчина в белой маске бауты. Она невольно пронзительно закричала.
– Прошу прощения, синьора, за то, что напугал вас, – произнес незнакомец по-итальянски с французским акцентом. – Вы не слышали, как я вошел в магазин.
– Дверь заперта. – Она дышала с трудом.
– Вы ошибаетесь. – Он прошел к двери, открыл и закрыл ее. – Задвижка, кажется, была закрыта почти до упора, но только и всего.
Встревоженный Леонардо прорвался через занавешенный сводчатый проход.
– Что случилось? – спросил он, энергично переводя взгляд с монахини на мужчину в маске и снова обратно. Взволнованная Мариетта следовала за ним.
– Все в порядке, – торопливо ответила сестра Сильвия. – Я проводила время, глядя на маски, и не услышала, как вошел этот джентльмен. – Она хорошо знала, что совсем не была глухой, но настолько погружалась в собственные мысли, что это могло быть правдой. – Я была застигнута врасплох, неожиданно увидев его здесь. Мне показалось, будто одна из ваших демонстрационных фигур ожила.
Все объяснилось, и Леонардо уверил иностранца, что вскоре его обслужит. Алекс отступил, а его взгляд через маску следил за Мариеттой, когда она и другая молодая женщина, обе в вуалях, ушли с двумя монахинями. Он почувствовал, что довольно ловко вышел из сложной ситуации. Никто не заподозрил, что они провели время вместе.
Он подошел ближе к окну и, когда Мариетта повернулась, чтобы посмотреть на него в последний раз, слегка склонил голову. Когда она уходила со своими спутницами, он подумал про себя, что все, что он слышал об этом городе интриг, было правдой. Он был в Венеции меньше суток и уже был вовлечен в игру в прятки с красивой венецианской девушкой. Ее красота поразила его. Бледный овал ее лица среди копны темно-рыжих волос, пылающих в свете свечей над головой! Ее глаза, соблазнительный рот и едва различимая сексуальность, которая исходила от нее, притягивали его как магнит. Тот факт, что она была девушкой из Пиеты, добавлял пикантности приключению.
Изготовитель масок вернулся обратно в магазин.
– Итак, синьор, чем могу вам служить?
Алекс развязал маску и снял шелковую мантилью.
– Я куплю эти два предмета.
Леонардо подумал, что этот молодой иностранец, конечно же, ведет себя нагло в его магазине, но эти молодые парни во время путешествия все одинаковы, необузданные и недисциплинированные вдали от дома.
Он жалел несчастных наставников, которые всегда сопровождали их, слышал, как многие выражали свое отчаяние, пытаясь следить за своими подопечными, особенно в Венеции, где маски давали молодым дьяволам полную свободу.
– Вы недавно прибыли в Венецию, синьор?
– Да, ваш магазин масок первый, в который я вошел.
– Для меня это честь. – Леонардо подумал, что первой покупкой, которую делали эти молодые люди, всегда была маска, а второй – книга, напечатанная специально для путешественников, которая перечисляла лучших из тысяч городских куртизанок вместе с их адресами.
– Вы путешествуете издалека?
– Первоначально из Франции, но с тех пор уже прошло несколько месяцев.
Леонардо заметил, что он не сказал, что он из Парижа. Парижане никогда не упускали случая сообщить, откуда они. Этот француз был отпрыском одной из богатых благородных семей, которые жили в сельской местности и имели мало общего с социальной жизнью Парижа или Версаля. Из того, что он слышал, нравы Версаля и Венеции почти не различались.
– После столь долгого путешествия, я уверен, вы хотели бы, чтобы вам помогли здесь, – сказал он услужливо. – Я мог бы организовать подборку карнавальных костюмов для вас. – Он и костюмер из Мерсерии, галантерейного магазина, рекомендовали друг друга, когда это только было возможно, а после этого делили свои доходы. – Костюмы доставят к вашему временному месту проживания, где вы сможете рассмотреть их на досуге. У вас есть какие-нибудь пожелания?
До того момента Алекс не задумывался об этом деле совсем, но каким должен быть его костюм, решил немедленно.
– Я думаю, Арлекин.
– Отличный выбор.
– Вы можете организовать отправку нескольких других костюмов. Моему товарищу по путешествию, который примерно моего роста и телосложения, тоже понадобится наряд или два.
– Будет сделано.
Мерки были сняты, и адрес Алекса записан. Леонардо проводил своего клиента до двери. Хорошая сделка состоялась, и он гордился собой. Со времен тяжелого ученичества у безжалостного мастера, который бил его за малейшую ошибку, он поднимался медленно, но уверенно: с подноса розничного торговца до палатки, до магазина под крышей, который он превратил посредством собственного воображения и усилий в место, куда люди всех рангов начали приходить за хорошо сделанными масками оригинального дизайна. К тому времени у него были свои собственные ученики, к которым он относился справедливо, и теперь он был хозяином этих владений на самой престижной из всех площадей Венеции. С таким же упорством и терпением он завоевал для себя невесту, которая была на голову выше всех других женщин в Венеции. Для этого потребовалось два года переписки, и, когда в конце концов она приняла его, он плакал от радости.
Снова убрав все по местам, он гордо осмотрелся: его магазин был маленьким, что вызывало чувство интимности, которое любят венецианцы, но ассортимент был лучший во всей Венеции, привлекавший большую часть знати.
Недалеко от того места граф Жюль де Марке шел в апартаменты, которые он снял для себя и двух своих подопечных на Кампо-Моросини. Он целеустремленно шагал по заснеженной земле, высокий худощавый мужчина в белом парике с ястребиным лицом, сохранивший к шестидесяти годам взгляд острый и наблюдательный. В кармане его пальто было три билета на концерт Пиеты, которые он приобрел, простояв в очереди двадцать минут. Хор Пиеты был так же популярен сейчас, как и во время его предыдущего визита в Венецию много лет назад, когда он только что женился. Они с невестой слушали несколько раз, как поют девушки, и посещали концерт, которым дирижировал Вивальди.
Насколько иной была его финансовая позиция в те дни, – вспомнил Жюль, слегка покачав головой. Его имя было старинным и известным во Франции, но расточительство его предков и их слабость к карточным играм превратили состояние семьи в пыль. Он жил на скудное жалованье до женитьбы на Аделаиде. Потом они счастливо и беспечно жили на ее приданое до тех пор, пока после смерти ее отца не обнаружили, что остались колоссальные долги. Уплата по закладной на поместье заставила продать все его имущество, и на некоторое время они смогли остаться в Версале, продавая драгоценности Аделаиды. Но вскоре продавать было нечего. Самые черные дни наступили, когда они покинули Версаль. Один из ее дядюшек сжалился над ними и предоставил им во временное пользование загородный дом недалеко от Лиона и небольшое денежное содержание, но Аделаида так никогда и не смогла привыкнуть к сельской жизни и тосковала по старым дням, став из-за этого резкой и раздражительной. Если бы у них были дети, это, возможно, помогло бы ей, но этому не суждено было сбыться. Когда она умерла, это было облегчением для него, потому что она уже не была женщиной, на которой он женился. Ему пришлось жить в двух жалких комнатах в Лионе, где он учил частных учеников до тех пор, пока месье Десгранж и Чико, оба богатые и успешные владельцы шелкопрядильных фабрик, не попросили его закончить образование своих сыновей.
Жюль столкнулся с тринадцатилетним Алексом уже в первое утро в классной комнате особняка Десгранжа.
– Месье де Конт, почему аристократы в Версале не поднимут зады и не посетят свои сельские поместья?
– О чем ты говоришь? – Жюль был оскорблен.
– Земля повсюду отчаянно нуждается в хорошем земледелии. Она пропадает! Они забирают из нее все и ничего не оставляют тем, кто работает в полях.
– Некоторые благородные мужи действительно наблюдают за своими поместьями каждый год или два, – высокомерно ответил Жюль. – Но при дворе происходит слишком много всего, чтобы они могли отсутствовать более часто.
– Я не могу поверить в это! Они бы очень быстро приехали, если бы их управляющие не посылали деньги, которые земля дает им. Наш прежний учитель рассказал нам, что аристократы даже не платят налоги, как все остальные.
– Меня поражает, – холодно произнес Жюль, – что он говорил слишком много о делах, которые выше его понимания. В будущем ты будешь воздерживаться от грубых терминов и говорить с вежливостью, которая подобает джентльмену.
Алекс спрыгнул со стула.
– Будь проклята вежливость, если король не беспокоится о том, что каждую неделю сотни крестьян умирают от голода, в то время как аристократы проматывают деньги в Версале.
– Молчать! – Жюль рассердился, застигнутый врасплох такой страстностью, и его старая преданность выступила вперед. – Версаль – это король, а король – сама Франция! Я не позволю, чтобы такие изменнические высказывания произносились в моей классной комнате! Извинись сию же минуту!
Мальчик выпрямился.
– Я не был непочтителен к его величеству. Когда я вырасту, моя шпага всегда будет готова служить Франции даже ценой моей жизни.
Жюлю показалось невозможным не любить такого мальчика.
– Я верю, что до этого никогда не дойдет дело, Алекс, – сказал он более спокойно. – Твои родители возлагают большие надежды на твое будущее, когда большая ответственность ляжет на твои плечи. – Затем он посмотрел на Генри, поставившего локти на стол. – И твои тоже, Генри. Сядь прямо, мальчик!
Оба мальчика были умными, но с Генри было гораздо легче общаться. К тому времени, когда Алексу исполнилось шестнадцать, и он обучался управлению, он привел в ярость своих родителей тем, что попытался улучшить условия для рабочих на шелкопрядильной фабрике Десгранжа.
Жюль продолжал учить Алекса итальянскому, греческому и английскому языкам и, кроме того, стал выполнять большое количество конторской работы для месье Десгранжа, таким образом обеспечив себе постоянную занятость.
Когда Алексу исполнилось восемнадцать, он подбил рабочих на остановку ткацких станков на час, протестуя против низкого жалованья. Это вызвало такую ссору между отцом и сыном, что только вмешательство Жюля предотвратило полный разрыв между ними. Когда мир был восстановлен, Жюль воспользовался возможностью, чтобы сделать предложение.
– По моему мнению, – сказал он, – сейчас самое время, чтобы образование вашего сына было завершено, как подобает образованию джентльмена. Позвольте мне увезти его на пару лет за границу. Это даст ему возможность увидеть перспективы вашей фабрики и культуру других стран. Я уверен, что это даст ему новое понимание дизайна и искусства, что может быть только полезным для вашего бизнеса, когда он вернется.
Месье Десгранж проницательно посмотрел на Жюля. Он был не дурак и видел, что граф готов приложить много усилий, чтобы превратить Алекса из горячего идеалиста в практичного человека. Большое путешествие могло помочь этому. Парень увидит, как хорошо ткачи живут и работают в Лионе по сравнению с рабочими в других странах. У Алекса достало здравого смысла, когда он решил воспользоваться этим.
– Я согласен, если мой сын захочет сам. Итак, сын? Что ты скажешь?
Глаза Алекса дали ответ до того, как он заговорил. Все его лицо светилось. Это даст отцу время согласиться с его образом мышления. Уже в течение нескольких месяцев между ними пролетали искры. Ситуация изменится к тому времени, когда он вернется.
– Я хотел бы поехать, отец.
– Хорошо. Полагаю, месье Шико можно уговорить, чтобы он разрешил Генри отправиться с тобой.
Итак, путешествие началось. Они ехали в карете и верхом, их бросало в разные стороны в штормящем море, с грохотом везли их деревенские повозки и мулы по обрывистым горным тропинкам. Дважды на них нападали бандиты, но все трое хорошо владели рапирой, а однажды Жюль даже ранил вора из своего револьвера. На их пути встречались и удобные и чистые гостиницы, и грязные лачуги с клопами. Превосходная еда и скудный крестьянский рацион менялись в зависимости от того, где они останавливались на ночлег. И везде, как и ожидал Жюль, два сладострастных юных парня, находящихся на его попечении, отыскивали женщин, согласных на все. Прежде чем отправиться в путешествие, он дал им массу хороших советов и сегодня утром вручил каждому молодому человеку копию усовершенствованного списка венецианских куртизанок, более избирательного, чем обычная книга, которую покупали мужчины, посетители Венеции. Ничто не могло поколебать его решимости вернуть двух юношей, находящихся под его опекой, в Лион такими же здоровыми и свободными, какими они были, когда уезжали из дома.
Он достиг Кампо-Моросини, отпер дверь в маленький внутренний дворик и стал подниматься по покрытым снегом ступеням в апартаменты, которые он снял для их временного пребывания. Алекс еще не вернулся из своей одинокой прогулки, а Генри писал одно из обязательных писем домой. Он поднял глаза на Жюля, который вошел в хорошо обставленную комнату, со скучающим выражением на лице.
– Я подумал, что должен покончить с этим письмом, – сказал он, снова опуская взгляд, чтобы подписать свое имя.
– Но тебе пока еще нечего рассказывать своим родителям и сестрам о Венеции!
– Нет, есть. Я описал наше прибытие вчера, как мы обедали после этого в отеле «Лувр», – моя мать всегда хочет, чтобы я ел хорошо. Затем после полудня мы поднимались по тем сотням ступенек вверх к колокольне, чтобы посмотреть на город, и чуть не оглохли навсегда, когда этот гигантский колокол начал звонить.
– Мы еще не посетили собор! – Жюль передал свою верхнюю одежду слуге, который был нанят вместе с жильем.
– Мы видели фасад и четыре бронзовые лошади. Я описал красивый вид. Теперь мне не нужно снова писать, пока мы не достигнем Вены. – Генри энергично посыпал песок на чернила, стряхнул его и запечатал письмо. – Вы видели Алекса?
– Нет, но я купил билеты на концерт.
По порогу тяжело застучали ботинки. Затем вошел Алекс, явно в очень хорошем настроении с большой коробкой под мышкой. Генри улыбнулся, вставая из-за стола.
– Ты выглядишь очень довольным, Алекс. Что ты купил?
– Маску, мантилью и черную шерстяную накидку. Карнавальные костюмы для тебя, Генри, и для меня скоро будут доставлены.
– У тебя был успешный выход, – заметил Жюль.
– Чрезвычайно. – Алекс снял крышку с коробки и поднял бровь, чтобы Генри понял, что у него есть что еще рассказать позднее, когда преподавателя не будет рядом.
Елена внимательно выслушала рассказ Мариетты о ее встрече с французом.
– Как здорово, что ты не смогла закрыть дверь должным образом на задвижку!
– Я согласна. – Мариетта проговорила почти торжествующе. – Француз вошел в магазин, как дыхание внешнего мира, не просто мира Венеции, или Италии, или его собственной Франции, но целой вселенной. Я никогда не чувствовала большего желания отвернуться от Пиеты, чем когда он пригласил меня встретиться с ним вечером. Только вечер, и, тем не менее, казалось, будто он широко распахнул для меня двери! – Она ходила по комнате, когда говорила, как животное, посаженное в клетку. – Я устала от решеток и постоянного сопровождения. Здесь это слишком чрезмерно. Иногда я чувствую, что не могу дышать!
Елена поднялась и положила ладонь на руку Мариетты.
– Успокойся. Я никогда не видела тебя такой раньше.
– Это постепенно росло во мне, хотя я никогда не испытывала такой зависти к тем, кому мы поем на публике. Я все еще хочу будущего, которое Пиета может дать мне как певице. Но я также хочу свободы приходить и уходить, когда мне хочется!
– Я уверена, что это не имеет ничего общего с самим Алексом Десгранжем. Возможно, просто пребывание в магазине масок напомнило мне о свободе, которую я когда-то знала дома. Как ты думаешь, те, что заперты в тюрьме Дворца дожа, испытывают моменты такого сумасшествия, когда не могут больше терпеть решетки и замки?
– Я уверена, что испытывают.
Елена тоже чувствовала себя выбитой из колеи. Настроение Мариетты тревожило ее. Случайная встреча вызвала сильную перемену в ее подруге, а разочарование дало выход чувствам. Возможно, именно такие маленькие детали всегда оказывали самое большое влияние.
Мариетта помедлила у окна, смотря невидящими глазами на мерцающие огни на кораблях, стоящих на якоре. Музыка оркестра моряков доносилась с одного из венецианских военных кораблей. Даже на море венецианцы не могли обойтись без своей музыки.
– Я должна выбраться из этого места на некоторое время. Часа или двух, которые я пробуду с Алексом, будет достаточно. – Она говорила страстно, чтобы убедить себя и свою слушательницу. – После этого я не буду больше ни о чем думать, кроме работы.
Елена почувствовала себя обязанной предупредить ее.
– Не поступай опрометчиво. Не сейчас. Подожди до тех пор, пока он снова отыщет тебя. Если он действительно настроен решительно, он найдет способ. Затем мы сможем дальше строить планы.
Мариетта быстро повернулась к ней.
– У меня есть один!
– Уже?
– Я начала обдумывать его по пути из магазина. Но мне понадобится твоя помощь, чтобы прикрыть меня.
– Я сделаю это с радостью. Тебе не нужно просить. Что ты придумала?
– Это та древняя дверь в стене лоджии, которая обозначает пределы сада. Она может вести только в проход, который лежит между этим зданием и церковью.
– Но ключ от нее может быть потерян или выброшен давным-давно, так как дверь никогда не используется.
– Я сомневаюсь в этом. Должна быть какая-то причина существования этой двери. Возможно, это путь отступления в случае пожара. Вспомни, Венеция пережила много пожаров. Даже Дворец дожа однажды сгорел дотла.
– Тогда ключ должен быть у сестры Сильвии.
– Но ее ключи не являются единственными к каждой двери. Они дубликаты тех, что висят в шкафу в зале заседаний руководителей. Я знаю, где они, потому что дверца шкафа была приоткрыта в тот день, когда нам объявили выговор и запретили разговаривать друг с другом в течение трех месяцев. Разве ты не заметила?
– Я была слишком расстроена, чтобы заметить что-нибудь. Я знала, что, если меня выбросят из Пиеты, мой опекун просто выдаст меня замуж за любого, кто подвернется первым. Как ты узнаешь, какой брать ключ?
– Там прикреплено много старых изорванных бирок.
– А если шкаф будет заперт?
– Тогда я взломаю замок.
Елене не понравилась такая решимость. Какая-то сила направляла Мариетту, и ничто не могло остановить ее.
– Я могу покараулить тебя, – пообещала она, думая, что все их предыдущие шальные выходки бледнеют по сравнению с этим опасным предприятием. – А как ты дашь знать французу, когда сможешь достать это ключ?
– Он будет на концерте завтра вечером. Я знаю, что каким-то образом он найдет способ поговорить со мной. – Глаза Мариетты сияли. – Я никогда не была более уверена в чем бы то ни было. Поэтому должна добыть ключ сегодня ночью.
В ранние утренние часы, когда ночной сторож уже должен был заснуть, обе девушки, крадучись, вышли из своих комнат, как было условлено. Елена стояла на карауле у верхней ступени лестницы, в то время как Мариетта медленно спустилась к месту, где решетка отделяла холл, куда допускались посетители, от остальной части здания. К ее смятению, сторож не спал и был на ногах, светя фонарем вокруг себя.
Она слышала, как он открыл дверь, и осторожно заглянула через решетку. Судя по тому, что отблеск фонаря побледнел, он пошел в приемную руководителей, а оттуда в зал заседаний, который располагался за ней. Затем он снова появился и заглянул в другую комнату. Увидев, что там все в порядке, он прошел к двери, которая вела в зарешеченную часть. Быстро Мариетта проскользнула к большому книжному шкафу и затаила дыхание, когда он прошел мимо ее укрытия и направился в один из коридоров первого этажа.
Когда его шаги стихли, она бросилась в холл и по сияющему мраморному иолу в комнаты руководителей прошла прямо к залу заседаний, где зажгла свечу, которую принесла с собой. Затем подошла к шкафу, где, как она знала, хранились ключи. К счастью, ей не понадобился нож, который она спрятала в кармане, потому что дверца открылась от прикосновения. Немедленно она взяла с полки кольцо с самыми старыми на вид ключами. Бирки пожелтели от времени и чернила кое-где побледнели, но надписи самыми разными почерками можно было разобрать. Не сумев найти ключ от нужной двери, она попробовала другую связку ключей.
